Убийство в проходном дворе: четыре дела Эркюля Пуаро (сборник) Кристи Агата
Пуаро вернулся к камину и начал тщательно выстраивать фигурки на каминной полке. Он все еще занимался этим, когда сквозь французское окно с террасы вошел лорд Мэйфилд.
– Ну? – сказал он.
– Думаю, все очень неплохо. События развиваются как должно.
Лорд Мэйфилд уставился на него:
– Вы довольны?
– Нет. Не доволен. Но удовлетворен.
– Честное слово, месье Пуаро, я вас не понимаю.
– Я не такой шарлатан, как вы думаете.
– Я никогда не говорил…
– Нет! Но вы думали!.. Ладно. Я не обижаюсь. Мне иногда необходимо принять определенный вид.
Лорд Мэйфилд с изрядным сомнением посмотрел на него. Эркюль Пуаро был человеком, которого он никак не мог понять. Ему хотелось бы назвать его никчемным, но что-то подсказывало ему, что этот смешной человечек не настолько бесполезен, как кажется. Чарльз Маклафлин всегда умел видеть чужие способности.
– Хорошо, – сказал он. – Мы в ваших руках. Каков ваш дальнейший план?
– Вы не могли бы избавиться от своих гостей?
– Думаю, это можно устроить… я мог бы сказать, что мне надо уехать в Лондон в связи с этим делом. Тогда они, вероятно, тоже распрощаются.
– Очень хорошо. Попытайтесь это устроить.
Лорд Мэйфилд помедлил.
– Вам не кажется…
– Я полностью уверен, что так поступить будет разумнее всего.
Лорд Мэйфилд пожал плечами:
– Хорошо, раз вы так уверены.
Он вышел.
Глава 8
Гости разъехались после ланча. Миссис Вандерлин и миссис Макатта ехали поездом, Кэррингтоны – на собственной машине. Пуаро стоял в холле, когда миссис Вандерлин очаровательнейше прощалась.
– Так ужасно оставлять вас в такой заботе и тревоге… Я надеюсь, что для вас все кончится хорошо. Я никому ни словечка ни о чем не скажу.
Она пожала ему руку и направилась к «Роллс-Ройсу», который ждал ее, чтобы отвезти на станцию. Миссис Макатта уже сидела в машине. Ее прощание было кратким и неласковым.
Внезапно Леони, которая сидела впереди вместе с шофером, бегом вернулась в холл.
– Дорожный несессер мадам, его нет в машине! – воскликнула она.
Все торопливо занялись поисками. Наконец лорд Мэйфилд нашел его – тот спрятался в тени возле большого дубового сундука. Леони с радостным криком схватила элегантный несессер из зеленого сафьяна и поспешила с ним к машине.
Миссис Вандерлин высунулась из машины.
– Лорд Мэйфилд, лорд Мэйфилд! – Она протянула ему письмо. – Вы не будете так любезны опустить его в почтовый ящик? Если я оставлю его до города, то непременно забуду отослать. Письма валяются у меня в сумочке по многу дней.
Сэр Джордж Кэррингтон то открывал, то закрывал часы. Он был пунктуален до сумасшествия.
– Впритык, – пробормотал он. – Совсем впритык. Если не поспешат, опоздают на поезд…
– Да не суетись ты, Джордж, – раздраженно сказала его жена. – В конце концов, это их поезд, не наш!
Он укоризненно посмотрел на нее.
«Роллс-Ройс» тронулся в путь.
Реджи подъехал и остановился у парадной двери в «Моррисе» Кэррингтонов.
– Все готово, папа, – сказал он.
Слуги начали грузить багаж Кэррингтонов. Реджи наблюдал за погрузкой, сидя на откидном заднем сиденье.
Пуаро вышел из парадной двери, смотря на происходящее.
Внезапно он ощутил руку у себя на локте. Это была леди Джулия.
– Месье Пуаро, – возбужденно зашептала она, – я должна немедленно поговорить с вами.
Он позволил ей увести себя. Женщина привела его в маленькую столовую, закрыла дверь и подошла поближе к нему.
– Это правда – то, что вы сказали? Что для лорда Мэйфилда чрезвычайно важно найти эти бумаги?
Пуаро с любопытством посмотрел на нее.
– Это так, мадам.
– Если… если бы эти бумаги попали к вам, вы взяли бы на себя труд вернуть их лорду Мэйфилду, только чтобы без вопросов?
– Не уверен, что понимаю вас правильно.
– Вы должны! Я уверена, что вы это сделаете! Я предлагаю, чтобы… имя вора осталось неизвестным, если бумаги будут возвращены.
– И как скоро они будут возвращены, мадам? – спросил он.
– В течение двенадцати часов.
– Вы можете это обещать?
– Могу.
Поскольку сыщик не отвечал, леди Джулия настойчиво повторила:
– Вы гарантируете, что все это не выйдет на свет?
Тогда он ответил – очень серьезно:
– Да, мадам, я гарантирую.
– В таком случае все можно устроить.
Леди Джулия резко вышла из комнаты. Через мгновение Пуаро услышал, как отъезжает машина.
Он пересек холл и вышел в коридор, ведущий к кабинету. Лорд Мэйфилд ждал там. Он поднял взгляд на вошедшего Пуаро и спросил:
– Итак?
Пуаро развел руками.
– Дело закончено, лорд Мэйфилд.
– Что?
Бельгиец слово в слово повторил свой разговор с леди Джулией.
Лорд Мэйфилд воззрился на него в тупом изумлении.
– Что это значит? Я не понимаю.
– Но ведь все понятно, не так ли? Леди Джулия знает, кто украл чертежи.
– Вы ведь не хотите сказать, что это сделала она?
– Конечно, нет. Леди Джулия – игрок, но не воровка. Однако если она предлагает вернуть чертежи, это означает, что взял их либо ее муж, либо ее сын. Сэр Джордж Кэррингтон был вместе с вами на террасе. Значит, остается сын. Я думаю, что восстановил события прошлого вечера весьма точно. Леди Джулия прошлым вечером зашла в комнату сына и увидела, что та пуста. Она спустилась с лестницы в его поисках, но не нашла. Утром она узнает о краже, к тому же слышит, как ее сын заявляет, что сразу пошел к себе и не покидал комнаты. Она знает, что это неправда. К тому же леди Джулия еще кое-что знает о своем сыне. Она знает, что он слабохарактерный юноша и отчаянно нуждается в деньгах. Она заметила его страсть к миссис Вандерлин. Ей все становится ясно. Миссис Вандерлин убедила Реджи украсть чертежи. Но леди Джулия намерена сыграть свою роль в этом деле. Она прижмет Реджи, завладеет чертежами и вернет их.
– Но все это просто невозможно! – вскричал лорд Мэйфилд.
– Да, это невозможно, но леди Джулия этого не знает. Она не знает того, что знаю я, Эркюль Пуаро. Юный Реджи Кэррингтон не брал чертежей, вместо этого он флиртовал с французской горничной миссис Вандерлин.
– Да все это бред сивой кобылы!
– Точно.
– И дело вовсе не раскрыто!
– Раскрыто. Я, Эркюль Пуаро, знаю правду. Вы мне не верите? Вы не поверили мне вчера, когда я сказал, что знаю, где чертежи. Но я знал. Они были прямо под рукой.
– Где?
– В вашем кармане, милорд.
Воцарилась тишина, затем лорд Мэйфилд сказал:
– Вы понимаете, что говорите, месье Пуаро?
– Понимаю. Я знаю, что разговариваю с очень умным человеком. Сначала меня обеспокоило то, что вы, близорукий человек, так категорически утверждаете, что видели, как кто-то выходит из французского окна. Вы хотели, чтобы этот – очень удобный – вывод был принят всеми. Почему? Я исключил всех, одного за другим. Миссис Вандерлин была наверху, сэр Джордж – с вами на террасе, Реджи Кэррингтон флиртовал на лестнице с горничной, миссис Макатта однозначно была у себя в комнате; та расположена рядом с комнатой экономки, а миссис Макатта храпит! Леди Джулия явно считала, что виновен ее сын. Значит, остается только два варианта. Либо Карлайл не выложил чертежи на стол, а сунул к себе в карман – а это не имело смысла, поскольку, как вы сами указали, он мог снять с них копии, – либо… либо чертежи лежали на месте, когда вы подошли к столу, и исчезнуть они могли только у вас в кармане. В этом случае все становится ясным – и ваша убежденность в том, что вы кого-то видели, и ваша убежденность в невиновности Карлайла, и ваше нежелание вызывать меня.
Но меня озадачивала одна вещь – мотив. Я был убежден, что вы человек честный, цельный. Это показывала и ваша тревога по поводу того, чтобы не обвинили невиновного человека. Также было понятно, что похищение чертежей плохо повлияет на вашу карьеру. Тогда зачем нужна эта совершенно необоснованная кража? В конце концов я нашел ответ. Нашел его в том самом кризисе в вашей карьере несколько лет назад, когда премьер-министр лично заверил, что вы не вели переговоров с тем самым конкретным политиком. Предположим, что это было не совсем так, что остались какие-то документальные свидетельства – положим, письмо, свидетельствующее в пользу того факта, который вы публично отрицали. Такое опровержение было необходимо сделать ради блага национальных интересов. Но сомнительно, чтобы простой народ мог посмотреть на это дело под таким углом. Это означало, что как только верховная власть попала бы в ваши руки, некое нелепое эхо прошлого могло бы все разрушить.
Я подозреваю, что это письмо оставалось в распоряжении некоего правительства, и это самое правительство вступило с вами в торговлю – письмо в обмен на чертежи нового бомбардировщика. Кто-то, может, и отказался бы. Вы – нет! Вы согласились. Агентом в этом деле была миссис Вандерлин. Она приехала сюда по договоренности, чтобы совершить обмен. Вы выдали себя, когда признались, что у вас нет определенного плана, чтобы ее поймать. Это предположение сделало причину ее приглашения сюда невероятно шаткой.
Это вы устроили кражу. Вы сделали вид, что увидели вора на террасе – таким образом выведя Карлайла из-под подозрения. Даже если бы он не покинул кабинет, стол стоял так близко к окну, что вор мог схватить чертежи, пока Карлайл возился возле сейфа, повернувшись к столу спиной. Вы подошли к столу и спрятали чертежи у себя в кармане до того момента, когда, переиграв план, подсунули их в несессер миссис Вандерлин. Взамен она отдала вам то самое роковое письмо под видом собственного, которое она якобы не успела отправить.
Пуаро замолчал.
Лорд Мэйфилд заговорил:
– Вы все знаете, месье Пуаро. Наверняка вы меня считаете полным ублюдком.
Сыщик быстро отмахнулся.
– Нет-нет, лорд Мэйфилд. Как я уже сказал вам, я считаю вас очень умным человеком. Мне внезапно пришел в голову наш вчерашний разговор. Вы первоклассный инженер. Мне кажется, в спецификациях этого бомбардировщика появились некоторые изменения, сделанные настолько искусно, что трудно будет понять, почему машина не так хороша, как должна быть. Некое зарубежное правительство потерпит что-то вроде неудачи… Я уверен, что для них это будет большим разочарованием.
Снова воцарилось молчание. Затем лорд Мэйфилд сказал:
– Вы слишком умны, месье Пуаро. Прошу вас поверить только в одно – я верю в себя. И уверен, что я тот самый человек, которому суждено провести Англию сквозь грядущий кризис, предвидимый мною. Если я не буду твердо уверен в том, что нужен моей стране, чтобы встать у руля государства, я никогда не сделал бы того, что я сделал, – не убил двух зайцев одним выстрелом и спас себя от опасности путем хитроумной уловки.
– Милорд, – сказал Пуаро, – если бы вы не могли убить двух зайцев одним выстрелом, вы не смогли бы стать политиком!
Зеркало мертвеца
Глава 1
Квартира была из современных. Мебель тоже была современной. Кресла были квадратными, стулья угловатыми. Современный письменный стол стоял прямо перед окном, а за ним сидел маленький пожилой мужчина. Его голова была единственным во всей комнате неквадратным предметом. Она была яйцеобразной. Месье Эркюль Пуаро читал письмо:
Станция: Уимперли.
Телеграф:
Хэмборо-Сент-Джон.
Хэмборо-Клоуз,
Хэмборо-Сент-Мэри,
Уэстшир.
24 сентября 1936 г.
Месье Эркюлю Пуаро.
Дорогой сэр!
У меня возникла проблема, которая требует чрезвычайной тонкости и секретности. Я слышал о вас очень хорошие отзывы и решил доверить вам это дело. У меня есть основания полагать, что я стал жертвой мошенничества, но по семейным обстоятельствам я не хочу прибегать к услугам полиции. Я предпринял собственные меры для того, чтобы решить эту проблему, но вы должны быть готовы приехать сюда немедленно по получении телеграммы. Буду вам весьма обязан, если вы не станете отвечать на это письмо.
Всегда ваш,
Жервас Шевенэ-Гор
Брови месье Пуаро медленно поползли на лоб, пока чуть не коснулись волос.
– И кто такой, – вопросил он в пространство, – этот самый Шевенэ-Гор?
Сыщик подошел к книжному шкафу и вытащил большой толстый том. Он довольно быстро нашел интересующую его справку.
«Шевенэ-Гор, сэр Жервас Фрэнсис Ксавьер, 10-й баронет с 1694 г.; бывший капитан 17-го уланского полка; родился 18 мая 1878 г.; старший сын сэра Гая Шевенэ-Гора, 9-го баронета, и леди Клодии Бретертон, 2-й дочери 8-го графа Уоллингфорда. Наследовал титул отца в 1911 г.; женился в 1912 г. на Ванде Элизабет, старшей дочери полковника Фредерика Арбетнота, см. соотв. стр.; закончил Итон. Участник войны в Европе, 1914–1918 гг. Занятия: путешествия, охота на крупную дичь. Адрес: Хэмборо-Сент-Мэри, Уэстшир, и Лаундс-сквер, 218, Юго-Восточный Лондон. Клубы: Кавалеристы-путешественники».
Пуаро слегка неодобрительно покачал головой. Пару минут он размышлял, затем подошел к маленькому столику, выдвинул ящик и достал оттуда стопку карточек.
Его лицо прояснилось.
– A la bonne heure![24] Это дело как раз для меня! Он наверняка будет там.
Герцогиня приветствовала сыщика чрезвычайно льстиво.
– Значит, вы все-таки сумели приехать, месье Пуаро! Это замечательно!
– Замечательно, что мне повезло оказаться здесь, мадам, – пробормотал, кланяясь, Пуаро.
Он увильнул от нескольких важных и блестящих персон – знаменитого дипломата, не менее знаменитой актрисы и известного пэра-спортсмена – и наконец обнаружил того, кого искал, – вечного гостя из категории «среди прочих присутствующих», мистера Саттерсуэйта.
Мистер Саттерсуэйт дружелюбно что-то прощебетал.
– Наша дорогая герцогиня… мне всегда доставляют большое удовольствие ее приемы… Такая личность, если вы понимаете, о чем я. Я часто виделся с ней на Корсике несколько лет назад…
Разговор мистера Саттерсуэйта, как всегда, был без меры приправлен упоминаниями о титулованных знакомых. Возможно, что иногда ему бывало приятно и общество каких-нибудь господ Джонса, Брауна или Робинсона, но он о таких фактах не упоминал. Однако назвать мистера Саттерсуэйта просто снобом и поставить на этом точку было бы несправедливо. Он был внимательным наблюдателем человеческой натуры, и если говорят правду, что наблюдатель лучше всех понимает в игре, то мистер Саттерсуэйт знал очень много.
– Понимаете, мой дорогой друг, я сто лет вас не видел. Я всегда ощущал себя в привилегированном положении, наблюдая, как вы работали над делом в Кроуз-Нест[25] прямо у меня на глазах. С тех пор я чувствовал себя, как говорится, посвященным… Кстати, я только на прошлой неделе виделся с леди Мэри. Очаровательное создание – вся цветочный аромат и лаванда!
Коснувшись мимоходом пары скандалов, бывших в данный момент у всех на слуху – неосторожное поведение дочери одного графа и плачевное поведение некоего виконта, – Пуаро сумел наконец ввернуть имя Шевенэ-Гора.
Мистер Саттерсуэйт ответил немедленно:
– О, это настоящий характер, если хотите! Его прозывают «последним баронетом».
– Пардон, я не совсем понимаю.
Мистер Саттерсуэйт милостиво отнесся к непониманию иностранца.
– Это шутка, понимаете, шутка. Конечно же, он не является последним баронетом в Англии – но он представитель конца их эпохи. Злой лысый баронет, чокнутый безалаберный, столь популярный в романах прошлого века, – человек, который заключает невероятные пари и всегда их выигрывает.
Он принялся более подробно излагать, что имелось в виду. В молодые годы Жервас Шевенэ-Гор обошел вокруг света на паруснике. Он побывал в полярной экспедиции. Он вызвал на дуэль гонщика. Он на спор въехал на своей любимой кобыле по лестнице герцогского дома. Он однажды выскочил из ложи на сцену и унес известную актрису прямо посреди спектакля.
И таким анекдотам о нем не было числа.
– Это старинная семья, – продолжал мистер Саттерсуэйт. – Сэр Гай де Шевенэ был участником Первого крестового похода. Теперь, увы, род, видимо, приходит к своему концу. Старина Жервас – последний Шевенэ-Гор.
– Его состояние… он разорился?
– Вовсе нет. Жервас сказочно богат. Он владеет ценной семейной недвижимостью – угленосными залежами, – и к тому же он еще в молодости заявил права на какие-то там горные разработки не то в Перу, не то в Южной Африке, где и сколотил состояние. Замечательный человек. За что ни берется – все ему удается.
– Сейчас он, конечно, уже в годах?
– Да, бедный старина Жервас. – Мистер Саттерсуэйт вздохнул и покачал головой. – Большинство сказали бы – совсем из ума выжил. В чем-то они правы. Он сумасшедший – то есть не душевнобольной или бредит наяву, просто не такой, как все. Он всегда был очень большим оригиналом.
– А с годами оригинальность становится эксцентричностью? – предположил Пуаро.
– Очень верно. Именно так и случилось с бедным старым Жервасом.
– Возможно, у него непомерное самомнение?
– Абсолютно точно. Мне кажется, что в мыслях Жерваса весь мир делится на две половины – Шевенэ-Горы и все остальные.
– Преувеличенное ощущение принадлежности к роду!
– Да. Эти Шевенэ-Горы все надменны как черти – сами себе закон. В Жервасе, последнем в роду, это проявилось очень сильно. Он… ну, понимаете, если его послушать, так он прямо Господь Всемогущий!
Пуаро медленно задумчиво кивнул:
– Да, могу себе представить… Понимаете, я получил от него письмо. Необычное письмо. Это не просьба – это приказ!
– Королевский приказ, – хмыкнул мистер Саттерсуэйт.
– Вот именно. Этому сэру Жервасу даже не пришло в голову, что я, Эркюль Пуаро, человек важный, что у меня полно дел! И вряд ли я все брошу и побегу к нему, как собака, как ничтожество, обрадовавшееся поручению!
Мистер Саттерсуэйт прикусил губу, пытаясь сдержать улыбку. Ему пришло в голову, что в вопросе самомнения Эркюль Пуаро стоит Жерваса Шевенэ-Гора.
Он пробормотал:
– И, конечно, вызов был срочный?
– Нет! – Пуаро патетически воздел руки. – Я должен быть в его распоряжении, и все, если я ему потребуюсь! Enfin, je vous demande![26]
Снова он красноречиво воздел руки, куда яснее, чем словами, выражая степень крайней ярости.
– Как я понимаю, – сказал мистер Саттерсуэйт, – вы отказались?
– У меня еще не было возможности, – медленно проговорил Пуаро.
– Но вы откажетесь?
На лице маленького человечка возникло новое выражение. Его брови растерянно сошлись. Он сказал:
– Как бы сказать? Отказаться – это было первым моим побуждением. Но я не знаю… Есть, в конце концов, такая вещь, как чутье. И я чую что-то…
Мистер Саттерсуэйт воспринял последнее заявление без малейшего удивления.
– О? – сказал он. – Это интересно…
– Мне кажется, – продолжал Эркюль Пуаро, – что описанный вами человек должен быть очень уязвим…
– Уязвим? – удивился мистер Саттерсуэйт. Это определение никак не подходило Жервасу Шевенэ-Гору. Но мистер Саттерсуэйт был человеком проницательным и наблюдательным. Он медленно проговорил: – Кажется, я вас понимаю.
– Такие люди облачены в доспех – и какой доспех! Доспех крестоносца и в сравнение с ним не идет – это броня надменности, гордыни, полного самоутверждения. Эта броня в какой-то мере является защитой от стрел, каждодневных стрел жизни, которые отскакивают от нее. Но в этом есть и опасность – порой человек в такой броне может даже не заметить, что на него нападают. Он не сразу увидит, не сразу услышит – и еще позже почувствует.
Пуаро помолчал, затем спросил, меняя тему:
– Из кого состоит семья сэра Жерваса?
– Так… Его жена Ванда. Она из Арбетнотов – очень красивая была девушка. И до сих пор красива, уже как женщина. Она ужасно забывчива. Очень предана Жервасу. Склонна к оккультизму, как мне кажется. Носит всякие амулеты, скарабеев и утверждает, что она – реинкарнация какой-то там египетской царицы… Затем Рут – их приемная дочь; своих детей у них нет. Очень привлекательная, современная девушка. Вот и вся семья. За исключением, конечно, Хьюго Трента. Это племянник Жерваса. Памела Шевенэ-Гор вышла замуж за Реджи Трента, и Хьюго – их единственный сын. Он сирота. Конечно, он может унаследовать титул, но мне кажется, что в конце концов он заполучит и деньги Жерваса. Симпатичный парень, служит в конной гвардии.
Пуаро задумчиво кивнул, затем спросил:
– Сэр Жервас очень страдает, что у него нет сына, который мог бы унаследовать его имя?
– Мне кажется, это должно очень глубоко его ранить.
– Род для него много значит?
– Да.
Мистер Саттерсуэйт пару минут молчал, весьма заинтригованный. Наконец он решился спросить:
– Вы видите какую-нибудь причину, по которой вам следует поехать в Хэмборо-Клоуз?
Пуаро медленно покачал головой.
– Нет, – сказал он. – Насколько я вижу, причины нет никакой. Но тем не менее, думаю, я поеду туда.
Глава 2
Эркюль Пуаро сидел в углу купе первого класса, в вагоне стремительно летящего по сельской Англии поезда. Он задумчиво достал из кармана аккуратно сложенную телеграмму, развернул ее и прочел:
Садитесь на поезд в четыре тридцать от вокзала Сент-Панкрас и скажите кондуктору, чтобы экспресс остановился в Уимперли.
Шевенэ-Гор
Сыщик сложил телеграмму и снова сунул в карман.
Кондуктор в поезде был угодлив. Джентльмен едет в Хэмборо-Клоуз? О да, гости сэра Шевенэ-Гора всегда останавливают экспресс в Уимперли.
– Мне кажется, это особая привилегия, сэр.
После этого кондуктор дважды заходил в купе – в первый раз, чтобы заверить пассажира, что будет сделано все, чтобы купе было только для него одного, второй – чтобы объявить, что экспресс опаздывает на десять минут.
Поезд должен был прибыть в 7.50, но Пуаро вышел на платформу маленькой станции ровно в две минуты девятого и сунул вожделенную полукрону в руку кондуктора.
Локомотив свистнул, и «Северный экспресс» двинулся дальше. К Пуаро подошел высокий шофер в темно-зеленой форме.
– Мистер Пуаро? В Хэмборо-Клоуз?
Он взял опрятный саквояж детектива и пошел с платформы. Их ждал большой «Роллс-Ройс». Шофер открыл Пуаро дверцу, набросил ему на колени роскошную меховую полсть, и они тронулись с места.
Через какие-то десять минут езды по пересеченной местности, миновав крутые повороты и сельские лужайки, машина свернула в широкие ворота, обрамленные огромными каменными грифонами.
Они проследовали через парк прямо к дому. Когда машина подъехала, дверь была открыта, и на переднем крыльце появился дворецкий внушительных размеров.
– Мистер Пуаро? Добро пожаловать, сэр.
Он пошел впереди, вступил в холл, открыл дверь посередине справа и объявил:
– Мистер Эркюль Пуаро.
В комнате было несколько человек в вечерних платьях, и когда Пуаро вошел, окинув всех быстрым взглядом, он понял, что его появления не ждали. Взгляды всех присутствующих устремились на него с искренним изумлением.
Затем высокая женщина с черными с проседью волосами неуверенно подошла к нему. Пуаро склонился над ее рукой.
– Прошу прощения, мадам, – сказал он. – Боюсь, мой поезд опоздал.
– Вовсе нет, – рассеянно сказала леди Шевенэ-Гор. Она по-прежнему озадаченно смотрела на него. – Вовсе нет… мистер… я не совсем расслышала…
– Эркюль Пуаро.
Он произнес свое имя четко и ясно. Кто-то у него за спиной тихо ахнул. В то же время сыщик понял, что хозяина в комнате явно нет. Он мягко прошептал:
– Вы знали, что я приеду, мадам?
– О… о да, – неубедительно проговорила она. – Я думаю… в смысле, полагаю, но я такая глупая, месье Пуаро… Я все забываю. – В ее голосе звучало меланхолическое удовлетворение этим фактом. – Мне говорят – но у меня в голове ничего не задерживается! Исчезает! Словно мне ничего и не говорили.
Затем, словно спохватившись, что не выполнила свой долг, она окинула все вокруг рассеянным взглядом и пробормотала:
– Полагаю, вы всех знаете.
Хотя это, очевидно, было не так, данная фраза была явным заученным заклинанием, при помощи которого леди Шевенэ-Гор избавляла себя от трудов представлять людей и вспоминать их имена.
Сделав чрезвычайное усилие, чтобы разрешить нынешнюю сложную ситуацию, она добавила:
– Моя дочь, Рут.
Стоявшая перед ним девушка тоже была высокой и темноволосой, но совершенно другого типа. Вместо плосковатых, нечетких черт лица леди Шевенэ-Гор у нее был красиво вылепленный нос с легкой горбинкой и четкая, скульптурная линия подбородка. Ее черные кудрявые волосы были зачесаны назад, открывая лицо. Цвет ее лица был ярким и чистым, почти без косметики. Эркюль Пуаро подумал, что это одна из самых прелестных девушек, которые ему только встречались.
Читать бесплатно другие книги:
