Тайна могильного креста Торубаров Юрий
Всеславне ничего не оставалось, как, склонив в огорчении голову, выйти. Не успел стихнуть звук ее шагов, как дверь с грохотом распахнулась и ворвалась разъяренная княгиня.
— Это ты так разговаривал с ведьмой?! О Боже! Тряпка, а не князь! Не успел увидеть смазливую морду этой деревенщины — и растаял, как кусок льда на горячей сковороде! — разъярившись, словно выпущенная из клетки тигрица, княгиня наступала на мужа. — Все расскажу преподобному отцу! Пусть знает, как ты борешься с тем, что противоречит нашей вере. Может быть, ты хочешь поклоняться Перуну?
Михаил никогда еще не видел жену такой. Она вся пылала страшным гневом. Князь опасливо шагнул назад.
— Я сделаю все, что ты скажешь! Но обвинять княжну в том, чего на самом деле нет, нам не пристало. Я сам видел, как она молилась перед этими иконами.
— Тогда почему она отвергает моего брата? Нет, она ведьма! — визжала княгиня, не отступая. — Вели бросить ее в темницу!
— Будет, будет, делай что хочешь, — замахал князь руками.
— Эй, покличьте кто-нибудь Путшу! — пронзительно крикнула княгиня. — Быстро! — И когда тот вошел, приказала: — Князь велит бросить ведьму в темницу!
На лице слуги не дрогнул ни один мускул. Выражение его звероподобного лица осталось безразличным, он лишь метнул взгляд на князя. Михаил утвердительно кивнул и отвернулся.
Всеславна шла от князя, и в душе ее теплилась надежда. Возвратясь, она бросилась на кровать, накрылась шкурой и тотчас погрузилась в сон.
Проснулась девушка оттого, что кто-то грубо потряс ее за плечо. Перед ней стоял Путша, верный слуга княгини, тот самый, который так грубо запер ее в этой конуре.
— Идем! — он больно схватил ее за руку.
Княжна поняла, что произошло что-то страшное.
Миновав уже знакомый коридор, они вышли во двор. Встречные испуганно шарахались в стороны, едва завидев Путшу, некоторые испуганно крестились, многие сочувственно смотрели вслед. Пройдя двор наискось, девушка оказалась у зловещего на вид здания без единого окна, с дубовой дверью, окованной потемневшими от времени полосами железа. Погремев у пояса ключами, Путша отыскал нужный и щелкнул замком. Повесив его на толстый ржавый гвоздь, торчавший в стене, потянул на себя дверь. Из темноты на Всеславну дохнуло затхлостью, так что мороз пробежал по коже.
На пороге появился человек, от одного вида которого можно было прийти в ужас. Он напоминал бочку на двух коротеньких бревнышках. Маленькая овечья головка сидела прямо на толстых квадратных плечах. Словно срезанный лоб закрывала густая взлохмаченная растительность. Все безбородое лицо занимал широкий, по-поросячьи приплюснутый нос, под которым помещались толстые мясистые губы. Тусклые рыбьи глазки скрывались под густыми нависшими бровями. При виде Путши уродец оскалился, обнажив мелкие гнилые зубы, издав звук, напоминающий рык дикого кабана, — видимо, приветствуя.
— Князь приказал бросить ее в темницу, — промолвил тот безразличным голосом.
Всеславна, все еще плохо осознавая сказанное, вдруг оказалась в объятиях этого страшного существа. Все попытки сопротивляться были бессмысленными. Дико подвывая, урод потащил ее в глубь здания.
Еще сильнее дохнуло сыростью и прохладой, которые усиливались с каждым шагом. От ужаса девушка лишилась чувств. Когда очнулась, с трудом поняла, что лежит на куче соломы. Падавшие сверху холодные капли вызывали дрожь. Всеславна инстинктивно протянула руку и наткнулась на мягкий комочек, который скользнул под пальцами и исчез. Она в ужасе вскочила на ноги и прижалась спиной к холодной стене.
— Помогите! — в отчаянии закричала она, но крик потонул в толстых стенах темницы. Наступившую тишину нарушал лишь стук ее сердца. Но даже самый губительный страх не может продолжаться бесконечно. Мало-помалу княжна успокоилась. Ничего опасного пока не было, крысы разбежались по щелям. Громко и однообразно стучали, падая, капли. Однако спустя некоторое время этот невинный звук превратился в настоящую пытку. Монотонность падения воды сводила с ума. Чтобы хоть как-то отвлечься, княжна тихонько запела любимую с детства песню. Прекрасный юный голос словно оживил этот каменный мешок, не видавший ничего, кроме горьких слез. Всеславна пела о широких полях, усеянных голубыми васильками и серебристым ковылем, зовущим в неизвестность. Потом вспомнились слова о доброй волшебнице, несущей людям счастье…
Время тянулось медленно. Девушка потеряла счет часам, дням… Дверь открывалась редко, и, кроме знакомого урода, никто не приходил. Наслаждаясь безграничной властью над жертвой, он хохотал, дразня ее куском хлеба, но, видя безучастный взгляд, бросал хлеб к ногам девушки. Вслед летели куски еще какой-то пищи, но не всегда она доставалась Всеславне. Порой крысы успевали раньше. Особенно мучил холод. Чтобы как-то согреться, княжна много ходила. Шесть шагов вперед, шесть назад…
К удивлению Малуши, после исчезновения княжны ее не тронули. Верная служанка нашла приют у кухонных девушек в княжьих хоромах. Первое время она очень боялась, ждала, когда придут и за ней. Но никто не шел, и уверенность стала возвращаться к девушке. Чтобы не быть в тягость новым подружкам, она помогала им на разных работах — умелая и ловкая, она пришлась им по душе.
Но каждый день неведенья о судьбе своей княжны приводил Малушу в отчаяние. И она решилась. Особенно ей симпатизировала голубоглазая Груняша, которая чаще других делилась с новой подругой маленькими сердечными тайнами. Выбрав, когда они остались на кухне вдвоем, Малуша завела разговор о Всеславне и удивилась, заметив, как тут же изменилось лицо Груни.
— Бог с тобой, подружка, — прошептала та, опасливо косясь на дверь. — Если про это прознает княгиня, ты пропала. Берегись, уши у нее длинные. Никто тебе ничего не скажет — кому охота встретиться с уродом? Есть у княгини страшный слуга, зверь, а не человек! Все провинившихся она отправляет к нему… Боже упаси с ним встретиться!
После этого разговора Груняша стала избегать Малушу. Поняв, что с этой стороны помощи ждать нечего, Малуша вспомнила о Меченом. Путем долгих стараний отыскала его в пивной, вызвала на улицу. Отойдя подальше от дверей, они остановились в тени высокого частокола.
— Ты как-то говорил, — с ходу начала девушка, — что Аскольд однажды спас тебе жизнь в бою и ты обязан ему?
— Говорил. Так оно и есть.
— А ведомо ли тебе, что Всеславна ему вроде невесты? Любят они друг друга.
Меченый чуть не присел от удивления.
— Нет, я ничего об этом не знаю.
— Так вот, — продолжала Малуша, воодушевленная поведением дружинника. — Князь Всеволод, родич княгини, страх как любит Всеславну. Он уже раз пробовал ее умыкнуть, пока Аскольд был в походе, да добрые люди вмешались. А сейчас княгиня Всеславну в темницу бросила! — голос девушки дрогнул, и она, не сдержась, заплакала. — Страшные вещи рассказывают про это место. Что делать?
Меченый помолчал, потом сказал деловито:
— Место то действительно страшное. Давай так: я все разведаю, а завтра встретимся на этом же месте.
Когда на следующий день Малуша прибежала в условленное место, Меченый уже ждал.
— Плохо дело, — начал он сразу, — придется тебе срочно возвращаться в Козельск. Дай знать Аскольду. Ум хорошо, а два лучше. Вместе будем думать, тут мне помощников найти трудно. На княжеское решение немногие отважатся поднять руку. Урод на всех такого страху нагнал — одно имя его приводит людей в дрожь. К тому же княгиня приказала усилить охрану и никого к темнице не подпускать. Мой совет — берегись: о тебе вспомнит — туда же загонит. Лучше не попадайся ей на глаза.
— Обо мне ли речь! Милая моя Всеславна, как же ты там! И голодная, и холодная, поди, сидишь, бедная, — вполголоса запричитала Малуша, но тут же взяла себя в руки. — Домой, говоришь, надо? Да вот дорога мне неведома.
— Это поправимо. Я отпрошусь у сотского, скажу: на охоту. А ты с первыми петухами выбирайся из города и жди меня у Большого ручья, у кустов.
Они расстались.
Не доходя до княжьего подворья, Малуша увидела, как навстречу ей бежит Груняша. Лицо ее было бледное как мел.
— Я с ног сбилась, тебя ищу, — тяжело дыша, проговорила Груняша. — Беда, Малуша! Приходил Путша, тебя кликал. Он зря не ходит! Беги, подруженька, вон там ворота, — махнула она рукой, сунула в руки какой-то узелок и поспешила назад.
Делать было нечего. Страх придал силы. Скоро за спиной послышался топот скачущих лошадей. Едва девушка успела спрятаться за толстый ствол дерева, как мимо нее к городским воротам галопом пронеслись всадники. С этого момента надо было таиться каждого встречного. Перебегая от одного дерева к другому, она добралась до ворот, которые, на ее счастье, были открыты. Проскользнув мимо оживленно болтающих в сторонке дружинников, она побежала что было сил к месту, о котором говорил Меченый. Только юркнув в кусты, почувствовала себя в безопасности. В узелке оказалось немного еды и теплая поддевка, которая очень пригодилась ей этой ночью.
Меченый не обманул. Как и обещал, он прибыл с первыми петухами, ведя на поводу второго коня.
На следующий день, узнав о пропаже Малуши, княгиня бушевала.
— Путша, найди тысячника, вели поставить стражу на все дорогах, ведущих к козельской стороне! Пусть хватает всех подозрительных, но девку чтоб мне нашли! Да усильте охрану ворот. Пленницу переведи, где она была до темницы. Скажи, чтоб вернули ей прежний стол. Потом поговорю с ней сама.
Комната, куда возвратили Всеславну, была чисто прибрана. Вместо шкур на кровати лежала мягкая перина со взбитыми подушками, покрытая нежной шелковой тканью. Княжна не могла понять причину такой разительной перемены.
Прошло несколько дней. Под наблюдением Путши регулярно приходили девки, которые приносили отменную еду, убирали комнату. Они наперебой хвалили княгиню, ее доброту, ласку, заботу. Но Путша внимательно следил, чтобы они не вступали в разговоры с пленницей.
Однажды приход Путши затянулся. Княжна с тревогой прислушивалась к каждому шороху, доносившемуся из-за дверей. Неожиданный грохот засова заставил вздрогнуть. Дверь растворилась, и на пороге появилась незнакомая женщина. Она чуть задержалась на пороге, рассматривая девушку холодным враждебным взглядом. Уловив в глазах княжны страх, она едва заметно торжествующе улыбнулась и скорее вплыла, чем вошла, в комнату — величественно и гордо.
Одета она была роскошно: на голове шапочка из алого алтабаса[27], обшитая горностаем, на плечах — такая же накидка, из-под которой выглядывало расшитое платье, а на груди сияло дорогое ожерелье из алабандина. Всеславна поняла — перед ней княгиня. По гордому виду ясно было видно, что она привыкла повелевать. В душе Всеславны вдруг проснулась ненависть. Она поднялась из кресла с независимым видом, спокойно и с достоинством взглянула на гостью. Взгляды их встретились, и княгиня поняла: раскусить этот орешек будет непросто. На ее лице заиграла деланная улыбка, но по-прежнему холодный острый взгляд пробежал по княжне.
— Садись, дорогая, — скорее приказала, чем предложила она, сама присаживаясь в кресло, любезно подставленное Путшей. — Ну, как тебя тут содержат?
Вместо ответа Всеславна возмущенно спросила:
— Почему меня здесь держат?
— Князю Михаилу сообщили, что ты… — княгиня в упор поглядела на девушку.
— …Ведьма? Я уже слыхала, матушка. Говорила князю, скажу и тебе: я такая же ведьма, как ты святая Магдалина. Вот мой крест! — с этими словами Всеславна достала с груди маленький золотой крестик, подарок матери. — Я истинная христианка, и пусть кара падет на тех, кто приносит мне столько горя!
— Охотно верю, что это навет. Но скажи мне, почему ты отвергаешь любовь моего брата Всеволода?
— Он жестокий человек! — с вызовом сказала Всеславна. — Из-за него я чуть не угодила к половцам, из-за него я здесь… Мне такая любовь не нужна!
— Не будь дурой! — с княгини вмиг сошла напускная вежливость. — Радуйся, что князь Всеволод хочет взять тебя в жены! Я знаю, что дорогу ему перешел сын какого-то воеводишки. Этому не бывать. Слушай княжескую волю: быть тебе женой Всеволода, а иначе — вернешься в темницу и сгниешь заживо! — злобно выкрикнула она.
Всеславна живо представила весь ужас темницы: крысы, холод, урод стражник… Она подняла глаза. Хищное выражение лица княгини как нельзя больше напоминало сейчас лицо Всеволода — тот же звериный оскал при виде беззащитной жертвы.
— Нет, — тихо, но твердо ответила княжна.
— Хватай ее, Путша! — в бессильной злобе завизжала потерявшая человеческий облик женщина. — Тащи эту тварь в темницу, пусть она сгниет там! Сгниет!..
Глава 14
Беспокойство стало проявляться и в Козельске. Занервничал князь Всеволод. Вернувшийся тиун доложил, что все получилось, как задумали. Остальное должна доделать сестра. Но прошло уже много времени, а Чернигов молчал, и это вызывало тревогу. Князь боялся, что тайна может стать достоянием других, и приказал установить слежку за всеми въезжающими в город.
В тревоге проводил эти дни и Сеча. Но совсем другие заботы не давали ему покоя — не выходила из головы весть половца. И он твердо решил: сидеть сложа руки нельзя.
Возвращаясь как-то с молодым князем после осмотра табунов, воевода стал придирчиво осматривать укрепления городских стен.
— Низковаты стены-то стали, — посетовал он, — кое-где и дерево подгнило, башни просели.
Василий неопределенно пожал плечами:
— Делай как знаешь, воевода. Вижу, на добрые дела твои мысли направлены.
На другой день были посланы люди готовить лес. Дошла очередь и до кузнеца — Сеча заглянул к нему однажды вечером.
— Вот что, Еловат, — начал он, отведя кузнеца в сторонку, чтобы не слышали подмастерья, — дело важное. С разных концов земли слухи идут нехорошие. Вроде татары на землю Русскую походом собираются. Сила это страшная. Голыми руками не возьмешь. Оружие надо, много.
— Понятно… — задумчиво сказал Еловат. — Значит, завтра и начну.
Лишь поздним вечером закончил кузнец свои дела. Выпрямился, довольно улыбаясь в предвкушении жарких объятий одной боярыни, ждавшей его этой ночью… Но не успел встать во весь рост, как в дверь ворвались несколько человек.
— Еловат, помоги! — раздался испуганный женский голос, в котором он узнал Малушу. Один из незнакомцев, судя по одежде, горожанин, грубо схватил девушку за руку.
— А ну отпусти! — грозно прикрикнул кузнец, и в воздухе мелькнул его прокопченный кулак. Незнакомец был отброшен к стене и осел, застонав и хватаясь за скулу. Другой незваный гость, выхватив нож, бросился на Еловата, но тот успел отскочить за наковальню. Схватив щипцы, он выхватил из горна кусок раскаленного угля. Издав страшный вопль, нападавший бросился к выходу. За ним последовали и другие.
— Спасибо, Еловат, — дрожащим голосом произнесла Малуша.
— Спасибом, красавица, не отделаешься. Ну, что случилось?
— Беда, Еловат. Княжну, — девушка понизила голос, — схватили, отвезли в Чернигов и посадили в темницу. Ведьма, говорят. Хотели и меня схватить, да добрые люди предупредили, успела убежать. Дорогой столько страхов натерпелась. Только в город вошла — невесть откуда эти люди взялись, вроде меня признали. Хорошо, твоя кузня рядом… — Она перевела дух и решительно закончила: — К Аскольду надо идти.
— К Аскольду? — задумчиво переспросил Еловат. — Нет, лучше к воеводе. Пошли, Малуша.
Сеча уже помолился и собирался ложиться, когда вошел кузнец, а за ним Малуша. Сердце старика сжалось.
— Что случилось? — сурово, чтобы не выдать своего волнения, спросил он у девушки. Терпеливо выслушав ее сбивчивый рассказ, неопределенно протянул, почесывая пушистую бороду: — Та-а-ак… Ну, если жива, всегда есть надежда. Ты правильно сделал, Еловат, что пришел ко мне. Молодое пиво бродит сильно, да слабо по ногам бьет. Аскольд молод, горяч. А нам не с руки ругаться с великим князем… Аким, позови-ка Аскольда!
Узнав о том, что его любимая в темнице, юноша хотел тут же седлать коня, но Сеча остановил его.
— Сын мой, ты воин, а воину не пристало терять голову, — мягко сказал он. — Велико несчастье, слов нет. Воистину безмерна подлость человеческая. Ты хочешь, чтобы я дал тебе дружину и ты пошел бы воевать Чернигов? Ответ я читаю в твоих глазах. Но мое мнение таково: только хитростью и умом мы сможем спасти Всеславну. Главная беда — в супруженьке Михаила. Это ее козни да братца. Но мы не докажем и ссорой ничего не добьемся. Бери надежных другов да ступай туда. Но будь осторожен — никто не должен узнать о задуманном. На месте оглядитесь, решите, что делать. Прошу тебя — не рассорь нас с князем.
Еловат вызвался идти с другом. Сеча достал из сундука небольшой кожаный мешочек и протянул его сыну.
— Тут мои сбережения. Эти кругляши открывают не только двери темниц, но и городские врата. Когда думаешь выступать?
— Завтра поутру. Добрыню еще возьму с собой.
— Добро, Бог троицу любит. Но нужно все продумать. Судя по рассказу Малуши, за ней следили…
Воевода позвал одну из дворовых девок и велел ей поменяться с Малушей платьем. Затем отправил девку с Еловатом в кузню, якобы за забытым ножом, а Малуше приказал оставаться у него в доме.
— Аким, ступай к князю Всеволоду, пусть разберется, почему его люди напали на мою служанку.
Грид кивнул головой и исчез.
— Хорошо, что князю Василию ничего не сказали, — пробормотал себе под нос воевода и повернулся к сыну: — Аскольд, если удачным будет поход, Всеславну завези к бабке, которая тебя лечила, там ей пока будет спокойней. Дорогу ты знаешь. Подставу на обратную дорогу я тебе дам. Поезжайте тем путем, которым мы возвращались. А мы завтра с утра уедем на охоту — пусть все думают, что и ты с нами. Князя Всеволода надо пригласить.
Аскольд с Еловатом переглянулись.
— А его-то зачем?
— Пригодится, — Сеча прищурился. — В такую рань вставать он не привык, а была бы честь… Главного, сынок, не забудь: в Чернигове вас никто не должен видеть. Завтра батюшку попрошу, чтобы благословил вас. Ступайте, возьмите лошадей на конюшне.
Когда друзья уже спускались по тропинке, их догнала Малуша.
— Совсем забыла со страху, — запыхавшись, объяснила она, — в Чернигове найдите Меченого — он в корчме у еврея часто бывает. Тебя, Аскольд, помнит и наверняка поможет.
Еще до рассвета во дворе воеводы поднялся такой шум, что соседи повскакивали в испуге. Узнав, что воевода собирается на охоту, недоуменно пожимали плечами и уходили досыпать, чертыхаясь вполголоса:
— Видать, совсем из ума выжил старик…
Послали гонца и к Всеволоду, но тот в ответ на доклад слуги только ругнулся и повернулся на другой бок. Воеводин гонец не стал задерживаться.
Вскоре кавалькада выехала с воеводиного двора и пронеслась по улицам только начинавшего просыпаться Козельска. За городом Сеча с сыном и Добрыней отделился от основной группы и, сопровождаемый недоуменными взглядами дружинников, проводил к условленному месту, где их уже ждал Еловат.
— Держи, — Аскольд протянул ему уздечку. — Коня тебе привел.
Кузнец вскочил в седло и принялся прилаживать мешок, в котором что-то звенело.
— Ты что, полкузни приволок? — улыбнулся воевода.
— На такое дело идем — все пригодится может. Сам говоришь — умом брать надо. А ум без поддержки — ничто.
Вскоре трое всадников скрылись в предрассветной мгле. Они неслись почти без остановок. Недолгий привал, корм и небольшой роздых коням — и снова в путь. Аскольд гнал и гнал. Огонь страсти бушевал в его груди. Хотя он и помнил наказ отца беречься, нетерпеливость молодой натуры и безмятежность окружающей местности притупили бдительность. Решив укоротить путь, друзья выехали на большак и тут же напоролись на группу вооруженных всадников. Скрываться было поздно: их заметили.
— Кто будете? — грозно крикнул передний, гарцуя на рыжем жеребце.
— Вольные люди.
— Путь куда держите?
— До Чернигова… — начал Добрыня и поперхнулся.
— Вольных людей велено туда не пускать. Распоряжение великого князя.
— А мы тоже люди великого князя, — вмешался Еловат.
— А ну, поговори у меня, цыганская морда! Щас стащу с коня да велю выпороть.
— Ну зачем так… — сказал Добрыня, нарочито медленно слезая с коня. Также неторопливо отстегнул меч и положил его на землю. Всадники с любопытством наблюдали за его действиями. Вразвалку подойдя к одному стражнику, Добрыня присел на корточки, подлез под лошадь. Судя по выражению лица, всадник даже на понял вначале, что с ним происходит, и только сообразив, что вместе с лошадью он висит на плечах парня, заорал благим матом. Добрыня же покрутился на месте, словно выбирая место получше, подошел к кустам и без видимых усилий швырнул туда свою ношу.
Стража онемела. Воспользовавшись этим, Добрыня в мгновение ока очутился у своей лошади, подхватил меч, вскочил в седло — и троица понеслась на растерянных врагов. Яростный бой был недолгим. Не ожидавшие нападения противники постыдно бежали. Путь был свободен, и безо всяких приключений Аскольд с друзьями добрались до Десны. Час был поздний, жители соседней деревушки уже спали, не слышно было даже лая собак. На берегу сохло несколько лодок. Едва дав коням остыть, козельцы начали переправу. Пристав к берегу, спрятали лодку в тальник и, обтерев лошадей сухой травой, отправились дальше. Вскоре в ночном мраке перед ними предстала темная громада Чернигова.
Входить в город друзья не стали, свернули с дороги в поредевший осенний лес. Выбрав, насколько позволяла видимость, место посуше, спешились, стреножили лошадей и пустили их пастись, а сами стали держать совет. Появляться в городе в таком виде не годилось: даже ночью на одежде была видна грязь. Выслушав препирательства Аскольда и Добрыни — каждый хотел идти первым, — Еловат сказал:
— Нет, други, пойду я. Кузнецам да купцам дороги везде открыты. Торговый люд в городе меня знает, я у них бывал. Решено, иду я, — твердо повторил он. Остальные возражать не стали. Быстро насобирали валежника, разожгли костер. Споро соорудив вешала, развесили одежду на просушку и, перекусив взятыми еще из дома запасами — салом, хлебом и луком, — улеглись на отдых.
Едва забрезжил рассвет, Еловат был уже на ногах. Выйдя на дорогу, он зашагал в противоположную от города сторону. Светлый диск луны освещал пустынную дорогу. Пройдя несколько верст и никого так и не встретив, кузнец наткнулся на звонко журчавший ручей, через который был переброшен мосток в несколько бревен. Чтобы они не расползлись, кто-то на концах старательно забил колья. Глянув на дорогу, Еловат повыдергивал колья с одной стороны. Подумав, отбросил в сторону одно бревно и, усевшись под раскидистой елью, стал ждать.
Рассвет быстро набирал силу. Наконец вдали показалось несколько повозок. На передней, свесив ноги и небрежно бросив вожжи на колени, сидел мужик в новом зипуне. Перед мостком лошадь встала.
— Но-о! — крикнул мужик, дернув вожжами.
Лошадь, скользя копытами, почти одолела мосток, но тут колеса провалились меж разъехавшихся бревен и телега завалилась набок. Воз остановился. Мужик от толчка полетел в ручей. Остальные, поругиваясь, собрались около застрявшей телеги.
— А ну, поможем! — скомандовал кто-то.
Несколько человек нехотя полезли в холодную воду. Пробовали поднять плечами, но воз не поддавался. Посыпались советы, разгорелся спор.
— Чего, мужики, пригорюнились? — раздался вдруг чей-то голос. На берегу стоял высокий, крепко сбитый чернявый незнакомец.
— Да вот, завалилась…
— Топор-то есть?
Мужики недоверчиво нахмурились, но топор принесли. Еловат выбрал березку, срубил ее, очистил от веток и подтащил к повозке. Потом нашел на берегу большой круглый камень, бросил его под телегу. Отдышавшись, просунул жердину под ось и навалился на камень. Телега поднялась.
— А ну, подкатывай бревна, — скомандовал Еловат. Мужики дружно бросились исполнять его указания. Вскоре повозка оказалась на берегу. Переправились благополучно и остальные. Обоз был готов продолжить путь.
— Далеко ли путь держишь? — поинтересовался мужик в новом зипуне. — Коли в город, садись, подвезу.
Еловат кивнул и вскочил на телегу. Мужик попался словоохотливый, за разговорами незаметно добрались до города.
У ворот стояли несколько стражников.
— Кто будете? — спросил высокий стройный воин.
— Да это ж Коротопол, нашенский купчишка, — воскликнул один из стражников, выглядывая из-за плеча воина. — Проезжайте!
Чуть отъехав от ворот, Еловат поблагодарил купца и соскочил с телеги. Разузнав, где находится корчма еврея, решительно направился к приземистому домику.
Там уже было много посетителей. Кузнец выбрал свободное место в дальнем углу. Не успел он сесть, как к столу подошли трое дружинников и бесцеремонно расположились на свободных местах, презрительно поглядывая на Еловата. Тот, усмехнувшись, достал из кармана дирхем. Серебряная монета сверкнула в слабом свете редких свечей.
Черноволосый дружинник долго не сводил с нее глаз, словно видел впервые и, выбрав момент, когда Еловат отвернулся, схватил деньгу. Еловат спокойно перехватил его руку и сжал, улыбаясь, так, что пальцы незадачливого воришки разжались сами собой.
— Я пошутил… — дружинник затряс рукой. — Ну и силища! Тутошний?
— Мне Меченый нужен, — вместо ответа сказал Еловат.
— Скоро будет, — охотно сообщил воришка. — Эй, Велес, сбегай за ним!
Подошел хозяин.
— Жбан браги на всех, — приказал Еловат, — да хорошую еду, мигом!
Еврей, жадно схватив дирхем, исчез. Минуту спустя стол оказался уставлен яствами. После нескольких кружек дружинники захмелели. Наконец появился Меченый. Выбрав момент, когда остальные увлеклись разговорами, Еловат шепнул ему:
— Аскольд кличет, — и, прижав палец к губам, кивнул на дверь.
Выйдя, Меченый завертел головой.
— Тут его нет, не ищи, — прошептал кузнец. — В лесу ждет, недалече. Беда у него, любимую князь в темницу заточил.
— Знаю, ой, знаю! Душа у меня не на месте: сам ведь ее брал! — дружинник тяжело вздохнул и насупился. — Ведьма, говорили…
— Ведьма? Ишь, придумали… Ладно, не печалься, простит тебя Аскольд, только помочь надо.
— Сложное это дело, силой вряд ли возьмем. Уж больно охрана велика.
— Силой брать и не думаем. Умишком пораскинуть надобно. Можешь сейчас к Аскольду добраться?
Черниговец покачал головой.
— Что ты! День на дворе, стражи кругом полно… Пойдем-ка ко мне. Батька у меня голова, вместе и подумаем.
Глава 15
Хороши леса в любое время года, но лучше осеннего леса не бывает. Какими только красками не разукрасится природа — чем тебе не боярская свадьба! Все разнаряжены, блеск золота и драгоценных камней слепит глаза. Но вот отгремела свадьба. Осыпавшиеся наряды ковром устилают землю, и шорох слышен от любого движения…
Только не до красоты сейчас Аскольду. Как раз от такого шороха он и проснулся. Рука невольно схватила меч. Юноша поднял голову и, сообразив наконец, где находится, облегченно засмеялся. Лучи восходящего солнца прогоняли остатки ночной мглы, цеплявшейся за кроны осеннего леса. Виновницей шороха была белка — в серенькой пушистой шубке она сидела, умильно сложив на груди лапки, как монашенка перед иконой. От шустрого зверька юноша перевел взгляд на корявый ствол дуба, под которым они устроили ночлег. На дереве еще сохранилась пожелтевшая листва, и на фоне других голых деревьев дуб напоминал великана в лисьей шапке. Это место они выбрали по совету Добрыни.
— Дуб сохраняет тепло, — изрек он, бросая нарубленные еловые лапы у ствола.
Теперь в этом убедился и Аскольд: иней красивым кольцом охватил место ночевки, но до людей не добрался. Взгляд побежал дальше. Высокая стройная березка роняла свой наряд на прижавшуюся к ней маленькую пышную елочку — та стояла украшенная, как цыганочка на ярмарочном празднике. На кустах шиповника потемнела листва от ранних заморозков, зато каким яхонтом загорелись ягоды! Долго бы, наверное, любовался этим сказочным миром Аскольд, если бы проснувшийся Добрыня не нарушил тишину внезапным вопросом:
— Ну, что кузнец?
— Не пришел. — Аскольд вскочил на ноги. Было по-утреннему прохладно, и он стал размахивать руками, чтобы согреться. — Пойду посмотрю, где лошади.
Кони отыскались на полянке, рассеченной бьющим из-под земли ключом. Аскольд зачерпнул холодной прозрачной воды, сделал несколько глотков, остальной умылся. Вернувшись, он застал Добрыню за поглощением оставшихся припасов и с удовольствием присоединился к другу. Управились быстро. Бросив крошки порхавшей неподалеку сойке, Аскольд вышел на опушку леса.
Вдали в утренней дымке высилась громада крепостных стен. По пустынной дороге, бегущей от города, ехала повозка, в которой сидели двое. Вскоре они свернули с дороги и направились прямо в сторону юноши. Прячась за деревьями, Аскольд внимательно наблюдал за подъезжавшими.
— Меченый! — вдруг воскликнул он и бросился навстречу.
Приятели обнялись. Второй приезжий оказался отцом Меченого.
— Город находится под охраной, — объяснял Зосим. — Прошлой ночью прискакал сотник и сообщил, что на него напал большой отряд разбойников.
— Большой отряд! — засмеялся Аскольд. — Нас было всего трое.
— У страха глаза велики. Еловат у нас. Отец придумал, как провезти тебя в город. Поедем за дровишками, — подмигнул другу Меченый. — А коней придется оставить. Потом что-нибудь придумаем.
Вчетвером быстро натаскали хвороста. Аскольд и Добрыня улеглись на дно повозки. Их закидали валежником, а воз обвязали веревкой. Отец забрался наверх. Сын взял коня под уздцы и повел в город.
У ворот стража тщательно осматривала всех проезжающих, но, узнав Меченого, сотский махнул рукой:
— Проезжай!
Вскоре были дома. Подогнав воз к самой двери, Зосим столкнул хворост. Добрыня с Аскольдом осторожно проскользнули в дверь.
В горнице уже был накрыт стол. Быстро пообедав, мужчины начали совещаться. Оказалось, что Меченый успел кое-что разузнать: его приятель Руальд и еще четверо дружинников охраняют то самое подземелье, где держат княжну. Было решено, что кузнец вечером снова пойдет в корчму, завяжет с Руальдом беседу и попытается выведать у него, как пробраться в темницу.
План почти удался. Еловату удалось быстро напоить Руальда. Дружинник оказался разговорчивым, охотно подтвердил, что действительно охраняет княжну. Всеми ключами заведует Путша, но дружинники иногда сами запираются изнутри. Кроме входной, в здании есть еще две двери, ведущие, по словам Руальда, к девкам. Но выяснить, что это за девки, Еловат не успел. К их столу подсел еще один дружинник.
— Ты кто будешь? — грубовато обратился он к кузнецу.
— Не видишь — человек, — кузнец ответил внешне спокойно, но внутренне насторожился, незаметно оглядывая помещение. Он успел заметить пристальный взгляд человека за дальним столиком, прежде чем тот отвернулся, и узнал его. Это был княжеский тиун.
«Плохо дело», — подумал Еловат и попытался встать. Дружинник тоже вскочил и неожиданно выхватил нож. Кузнец оттолкнул его руку, схватил со стола кувшин с остатками браги и ударил нападавшего по голове. Тот без звука свалился под стол. Раздался топот. На помощь упавшему бежало еще несколько человек. Толкнув на них тяжелый дубовый стол, Еловат метнулся к выходу. Сзади мелькнула чья-то тень… и на голову ему обрушился удар. Подбежавшие дружинники навалились на кузнеца…
После ухода Еловата Аскольд не находил себе места. Видя его мучения, Меченый не стал удерживать друга. Княжий двор юноша отыскал быстро. Пока высматривал, как бы попасть внутрь, раздались лязгание засова и скрип открываемых ворот. Аскольд нырнул в спасительную тень ограды и, присев за кустами, затаил дыхание.
На улицу, о чем-то тихо переговариваясь, вышли несколько человек. Юноша, крадучись, направился за ними. Ему удалось расслышать несколько обрывочных фраз:
— Посмотрим у еврея… княгиня волнуется… надо искать…
Повернув в конце улицы налево, она вошли в какой-то дом. По доносящимся из него веселым громким голосам Аскольд понял: это и есть дом еврея. Решил подождать.
Через некоторое время на улицу с бранью и угрозами вывалилась группа дружинников. Среди них юноша, к ужасу своему, разглядел Еловата. Два здоровенных парня держали его за руки, еще двое с обнаженными мечами шли сзади.
«Что делать? — лихорадочно размышлял Аскольд. — Ясно, ведут его на княжеский двор. Нужно что-то предпринять!»
Дождавшись, пока все скроются за поворотом, он выскочил из укрытия и бросился к ограде. Выдернул увесистый кол и вдруг услышал за спиной приглушенный вздох. Резко обернувшись, Аскольд различил силуэт человека, который, по-видимому, шел за ним по пятам, но поскользнулся на ветке. Сообразив, что его заметили, неизвестный бросился на Аскольда с ножом. Юноша едва успел увернуться от удара. Разбираться, кто нападавший, было некогда. Взмах дубинкой — и человек рухнул на траву с размозженным черепом.
Аскольд стрелой помчался вслед уходящим дружинникам. Нагнав их, он перевел дух и стал медленно приближаться. Идущие сзади даже не успели сообразить, что случилось: два быстрых удара дубинкой, и оба уже корчились в грязи. Воин, державший Еловата, попытался выхватить меч, но не успел. Его постигла участь остальных. С последним стражником кузнец расправился сам.
Шум этой короткой схватки, стоны раненых не остались незамеченными. Окрестные собаки подняли неистовый лай, где-то по соседству загремели, открываясь, ворота. Друзья со всех ног бросились бежать.
В доме Меченого их ждали с тревогой. Узнав, что все обошлось, Зосим велел всем ложиться спать.
— Утро вечера мудренее, — пояснил он.
Спозаранку, пока гости еще спали, Зосим успел потолкаться по городу и все разузнать. Вернувшись к завтраку, поделился новостями:
— Сказывают, разбойные люди шалят. Княжьего тиуна убили, несколько дружинников покалечили.
Аскольд с Еловатом переглянулись.
— Туда ему и дорога, душегубцу, — продолжал Зосим, подмигнув Аскольду. — А нам надо подумать, как заполучить Путшу.
— Выкрасть его, другого пути нет, — решительно сказал Аскольд.
— Сначала надо узнать, где он живет там. Я все продумал. Пойду к купцу, Путяте, он мне не откажет — должок помнит. Попрошу его с товаром к княгине наведаться, и меня с собой взять. Еловат со мной пойдет — его тут никто не знает, а те, кто встречались, теперь отлеживаются, поди. — Он усмехнулся.
Княгиня приняла их в своей светелке. Вошедшие, потоптавшись, поснимали кафтаны, положили их вдоль стены у порога.
— Проходи, Путятушка, — голос княгини был ласков и добр. — Что принес?
Путята упал в ноги княгине, попадали и остальные.
— Да будет тебе, вставай. Товар покажи.
— Премного благодарен, владычица ты наша. — Он встал, обернулся: — Давай товар.
Подошли Зосим и Еловат, держа каждый по плетеной верюге[28], крытой рядном.
Товар купец приготовил что надо: на стол выкладывались алтабасы всех цветов радуги, мягкая искрящаяся бумазея, а украшений-то было, украшений! И аквамарины, в которые смотришься — словно в пучину морскую погружаешься, и кольца золотые с бирюзой, от которой встает перед глазами безграничная даль голубого неба. И пригоршни стеклянных бус, ожерелья из морских раковин.
Более всего княгиню заинтересовал браслет, витый из двух дротови[29] украшенный наподобие перстня. Она долго любовалась им, надев на руку.
— Погода какая прескверная! — вздохнула вдруг княгиня, глянув на окно, по которому струились осенние слезы.
— Да, матушка, — Путята подобострастно заглянул в глаза княгине. — Осенний дождь — бусинец, льет обмочливее, чем весенний — слепец. Но осень еще постоит, побудут теплые денечки. Паутинки много, да гусь-дикарь еще на воде, да скворцы не отлетели.
— Ты смотри, какой приметливый! — Княгиня с удивлением взглянула на купца.
— А как же, матушка, нам без этого нельзя, — заулыбался Путята, довольный похвалой. — Вот, к примеру, надо знать, какая будет зима. Если суровая, надо овчины скупать, шубы шить. А если теплая, торговли не будет, о другом думать надо.
Княгиня засмеялась:
— А какая нынче зима будет?
— Зима, матушка, ожидается суровая — пчелы летку заделывают полностью. Да и белка гнездо строит в нижней части кроны.
Читать бесплатно другие книги:
