Адмиралъ из будущего. Царьград наш! Коротин Вячеслав

В оформлении переплета использована иллюстрация художника А. Заикина

© Коротин В.Ю., 2015

© ООО «Издательство «Яуза», 2015

© ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Глава 1. Приносящий войну

Синие волны Черного моря покорно расступались перед форштевнем самого грозного в этих водах корабля и, казалось, хотели поскорее убежать с его пути.

Линейный крейсер «Гебен» на восемнадцати узлах спокойно приближался к Севастополю.

Вернее, теперь он официально назывался «Явуз Султан Селим», но по сути своей оставался германским кораблем: экипаж может надеть фески, но турками германцы от этого не станут, на гафель можно поднять флаг с полумесяцем, но «Гебен» все равно останется «Гебеном».

Но это все вторично: прорвавшись из Германии в Стамбул, контр-адмирал Вильгельм Антон Сушон просто за шиворот втащил сомневающуюся Турцию в мировую бойню на стороне Центральных Держав.

Теперь следовало как можно скорее лишить своих потенциальных союзников путей к отступлению. К Одессе отправились миноносцы, чтобы атаковать находящийся там плавучий хлам под Андреевским флагом, к Новороссийску поспешили легкий крейсер «Бреслау» и минный крейсер «Берк», крейсер «Гамидие» атаковал Феодосию, а сам «Гебен», под флагом Сушона, готовился обстрелять главную базу Черноморского флота России – Севастополь.

Причем опасаться практически нечего: имея бортовой залп, превосходящий три тонны, «Гебен» мог совершенно не опасаться линейных сил Черноморского флота, даже если встретит три из пяти броненосцев русских. А если все пять – имея около десяти узлов преимущества в ходе – уйти более чем легко.

– Рихард, – обратился адмирал к командиру корабля, – постарайтесь, чтобы с рассветом мы были милях в двадцати-тридцати южнее главной базы русских, не ближе. А то есть риск вылететь в темноте под прямую наводку их береговых батарей.

– Не беспокойтесь, ваше превосходительство. – Капитан цур зее Аккерман даже слегка обиделся на то, что Сушон мог заподозрить его в недальновидности. – «Гебен» встретит восход в полусотне миль от Севастополя.

– Замечательно! Надеюсь, что у Мадлунга[1] в Одессе все пройдет как надо и он там пощиплет перышки у русских петушков. А с утра и мы атакуем главную базу России на этом море. Я не позволю ни Энвер-паше, ни самому султану дать задний ход и отказаться от участия в войне. Десятки русских дивизий останутся на Кавказе и не смогут присоединиться к своим основным силам на западной границе.

– Всецело разделяю ваши надежды, господин адмирал, – вежливо и уверенно кивнул командир крейсера. – Думаю даже, что если и не в этом году, но в следующем станет вполне возможной десантная операция на проклятую крымскую бородавку.

После наших побед Болгария, а возможно и Румыния, поспешат присоединиться к Центральным Державам.

– Ну-ну, не будем загадывать так далеко, Рихард. Сначала сделаем то, что задумали. Я, пожалуй, уже отправлюсь к себе. Выдался редкий случай поспать хотя бы шесть-семь часов. Вам тоже советую отдохнуть перед завтрашним утром.

– Не премину воспользоваться вашим советом, господин адмирал, но несколько позже.

– Спокойной ночи!

– Спокойной ночи!

Спокойная ночь упала на Черное море. К берегам Крыма неумолимо продолжала приближаться громада стали и смерти, рожденная чуть более двух лет назад на верфи «Блом унд Фосс».

«Гебен» являлся действительно самым совершенным и грозным кораблем не только на Черном море, но и на всем театре военных действий вообще: даже средиземноморские эскадры англичан, французов, австрийцев или итальянцев не имели в своем составе корабля, который смог бы соперничать с немецким линейным крейсером. Тот либо легко уходил от всех, кто имел более мощную артиллерию, либо беспощадно громил своими снарядами тех, кто осмелится его догнать… Очень немалыми снарядами – без малого по триста килограммов каждый. В десять стволов.

Конечно, после погони в Средиземном море, когда на хвосте висели два линейных крейсера Владычицы морей, «Индомитебл» и «Инфлексибл»…

Связываться с этой парой, именно «парой», было опасно. Срубившись один на один с любым из них, флагман адмирала Сушона не сильно рисковал, но от двоих приходилось удирать. Во все лопатки. Тем более что основные силы противника поддерживали броненосные крейсера адмирала Трубиджа. Четыре штуки…

Такие гонки не проходят бесследно даже для самого совершенного корабля, особенно для его механизмов. «Гебен», конечно, уже не мог выжимать те двадцать восемь узлов, что показал на испытаниях, но, при необходимости, двадцать четыре выдал бы несомненно.

Хотя на черноморском театре даже это совершенно излишняя роскошь – уйти от шестнадцатиузловых русских броненосцев можно всегда и везде, догнать и уничтожить их бронепалубники, которые еле выдают двадцать один узел, – легко и непринужденно.

В общем: «Трепещите – пришел «Хозяин моря»!»

Погода с утра не очень способствовала точности выхода на запланированную цель – флагман адмирала Сушона слегка промахнулся, вышел несколько севернее Севастополя. И к точке обстрела порта пришлось приближаться под беспорядочным огнем береговых батарей.

«Гебен» немедленно открыл ответный огонь из орудий главного и среднего калибров. До входа в Северную бухту было всего сорок кабельтовых.

Ничего серьезного: несколько снарядов угодило в район госпиталя, несколько – в угольные склады…

Разрушений особых не случилось, а число убитых исчислялось даже не десятками.

Зато с батарей агрессор заполучил три снаряда. Осколки одного из них проникли в кочегарку и вывели из строя один котел…

… – Замкнуть цепь!

Рубильники привели в полную боевую готовность крепостное минное заграждение.

Мириады электронов замерли «на низком старте», готовые рвануться по проводам во взрыватели морских мин, как только их посмеет побеспокоить своим днищем вражеский корабль. И тогда семьдесят пять килограммов пироксилина немедленно, в тысячные доли секунды, превратятся в раскаленный, рвущийся за пределы корпуса мины газ и ударят в подвздошину наглеца, посмевшего влезть на охраняемую акваторию…

«Гебен» встряхнуло взрывом…

Глава 2. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке

– Следующая остановка «Улица Менделеева», конечная, – приятным женским голосом пропело в салоне троллейбуса.

Стало быть, на следующей…

Андрей никогда не бывал в этом районе, хотя и родился именно в Калининграде. Но сюда, на окраину, ни разу не заносило.

А приятный райончик: Андрей шагнул со ступеньки и невольно залюбовался буйством зелени на отшибе древнего города. А еще впечатляли особняки, что отстроили здесь и именно здесь те, кто мог себе подобное позволить.

– Простите, а где улица Сержанта Мишина? – протопав энное количество метров, обратился Юрий на перекрестке к проходящей мимо женщине.

– Да вы на ней и стоите. Какой номер нужен?

– Двадцать девять А.

– Тогда вперед, в горку. Где-то с полкилометра будет.

Испугать Андрея Николаевича Киселева пешими прогулками было нельзя – в походах, с рюкзаком за плечами и по сорок километров в день отмахивали. Причем не по тротуару…

А тут приятный тенек среди августовской жары, красивые дома, сады вокруг них…

Единственно непонятно: за каким чертом заказчику статьи потребовались личная встреча и распечатанный на бумаге текст?

Не могли, что ли, по Интернету его получить? И там же расплатиться.

Так нет: вынь да положь им «бумагу», да еще лично доставленную. Хотя…

Может, это какие-то перспективы?..

Желтый двухэтажный дом. Не то чтобы роскошный, но солидный.

На воротах натуральный представитель охраны очень даже серьезных людей: ни разу не «пельмень», сухощав, но сила чувствуется та еще.

Пара слов в рацию, и открылась «зеленая улица» – Киселева проводили на второй этаж и оставили перед дверью. Явно, что в кабинет.

– Прошу вас! – Дверь открыла женщина весьма нетривиальной наружности. В хорошем смысле нетривиальной: невысокая, миниатюрная… Нет, не то! Изящная.

С копной прекрасно лежащих русых волос. Носик заметный, с легкой горбинкой, но очень гармонично вписывающийся в точеное лицо. Натуральная «аристократка раньших времен».

Более представительную секретаршу Андрей себе и представить не мог.

Оказалось, не секретарша:

– Рада познакомиться с вами лично, уважаемый Андрей Николаевич. Присаживайтесь. – Женщина приглашающе указала на кресло.

– Благодарю вас… – Вопросительный взгляд.

– Ольга.

– Очень приятно. Да! Статья, – Андрей поспешил протянуть собеседнице несколько листов, сложенных в прозрачный конверт.

– Спасибо! Поскучайте с десяток минут, пока я почитаю. Сейчас принесут кофе. Или чай предпочитаете?

– Вы очень любезны. Кофе, если можно.

– Пара минут. – Хозяйка кабинета углубилась в чтение и, казалось, забыла о госте, однако буквально через минуту дверь распахнулась и одетый по самым шикарным «лордским» меркам парень вкатил в кабинет столик…

Мать-перемать: и чайник, и кофейник, и блюда с бутербродами… со всем, что можно представить: от «просто с маслом» до «с серой икрой».

А дама даже ресницами не взмахнула в сторону прислуги.

– Угощайтесь, пожалуйста, – только и бросила она гостю.

Андрей дожевывал уже третий бутерброд с белужьей икрой, запивая эту «снедь богов» восхитительным кофе, когда Ольга, наконец, подняла на него глаза:

– Мы не ошиблись в вас, статья очень хороша. Это именно то, что мы и ожидали. Спасибо!

– Благодарю за лестную оценку.

– Я поняла вашу напряженность: вы ведь ко мне не только за лестной оценкой ехали. Прошу! – Женщина протянула конверт, глядя на разбухшесть которого, можно было подумать, что он набит десятирублевыми купюрами.

Сгорая от стыда, но не в силах удержаться, Андрей приоткрыл конверт и слегка ошалел. Даже не слегка: верхняя денюжка оказалась номиналом в сто евро. Остальные, судя по всему, от нее не отличались.

– Сколько тут? – Пересохший в мгновение ока язык едва ворочался в пересохшей же ротовой полости.

– Десять тысяч. Вас что-то не устраивает?

– Но за статью столь скромного объема… – Андрей стал ощущать, что у него кружится голова. Кажется, что если бы не сидел в кресле, то почти наверняка рухнул на пол.

– Так здесь еще и аванс, с предложением… – Голос собеседницы доносился словно сквозь вату, перед глазами поплыло… Темнота…

– Как клев, Андрей Августович? – раздалось со спины.

Андрей испуганно обернулся – он был уверен, что находится на берегу абсолютно один, а бесшумно спуститься по склонам к этой бухточке было совершенно нереально.

Метрах в десяти спокойно стоял мужчина неприметной внешности в шортах и красной футболке.

– Вы обознались, уважаемый. Меня действительно зовут Андрей, но никак не Августович. И я вас не знаю.

Но визитер нимало не смутился, увидев лицо собеседника. Напротив, он доброжелательно улыбнулся и подошел поближе.

– Ни в коем случае. Андрей Николаевич Киселев еще не родился. А на планете август тысяча девятьсот четырнадцатого года. Вы – командующий Черноморским флотом Андрей Августович Эбергард. И ничего с этим не поделаешь.

Так! Из психушки сбежал, или это какая-то дурацкая шутка?

– Ни то, ни другое, – тут же ответил на мысли Андрея собеседник. – Попробуйте ответить себе на такой простой вопрос: как вы оказались на берегу Черного моря?

Когда приехали из Калининграда? Где тут живете? Как добрались до этой бухты?

Вот черт! А ведь точно. Ни на один вопрос Киселев не мог найти ответа… Гипноз какой-то.

– Не гипноз – сон, – спокойно и слегка грустно произнес мужчина. – Именно сейчас – сон. А проснетесь вы адмиралом Эбергардом. И это будет уже реальность. Навсегда.

Я здесь предупредить вас, чтобы глупостей каких-нибудь в шоке не наделали. Сны обычно забываются, но этот вы запомните во всех подробностях, обещаю.

Всего сразу не скажешь, но мы еще встретимся. Во сне. Тогда поговорим подробнее. А сейчас – вам пора.

Глава 3. С новым телом!

Ощущения были как после длительной рыбалки с лодки: вроде и на кровати лежишь, а все равно кажется, что качает. Солнечный луч вовсю щекотал веки, но открывать их категорически не хотелось. Но придется – спать не хочется, да и…

– Елки! Чего это я отрубился-то? – Киселев вспомнил последние события, и остатки сна немедленно слетели.

Андрей сел на кровати и открыл глаза. Помещение, разумеется, незнакомое: небольшая спальня, причем обставлена в смешении стилей ретро и «марине», если можно так сказать – одно окно в форме иллюминатора чего стоило. Оригинальный народец все-таки в этом домике проживает…

Андрей подошел к окну и выглянул наружу.

Волны. Горизонт. Корабль. Военный…

Не может быть! Ошибиться невозможно – крейсер типа «Богатырь»…

Шиза какая-то!

Щелк!.. Вспомнился сегодняшний сон. Весь. Сразу.

– Бред! – Андрей метнулся к зеркалу, из которого на него глянуло лицо незнакомого пожилого человека.

Киселев-Эбергард отступил от отражения медленно, поэтому кровать не ударила его под колени, а вежливо толкнула, в результате получилось присесть на нее, а не грохнуться.

Статья про альтернативные возможности протекания Великой войны на черноморском театре… Бешеный гонорар… Потеря сознания… Сон…

Рассудок отказывался верить. Рассудок не мог отвергать факты.

Щипать себя глупо и бесполезно – Андрей понял, что вокруг реальность. Пока еще не принял – принять такое за минуты невозможно, сознание будет бунтовать против такой фантасмагории еще долго, но то, что влип конкретно, уже можно не сомневаться.

И что теперь?..

В дверь постучали.

– Войдите! – на полном автомате крикнул адмирал.

– Здравия желаю вашему превосходительству! – донеслось из обеденного зала.

Память Эбергарда услужливо подсказала: вестовой Антон Лысухин.

– Завтрак подавать, ваше превосходительство?

– Через десять минут. – Подкрепиться следует в любом случае.

– Есть! – Дверь в адмиральские апартаменты хлопнула.

Ладно, в салоне все равно не отсидеться. Нужно приводить себя в порядок и нырять в этот не очень-то знакомый мир. Набирать информацию и соображать, что с ней делать. Порефлексировать можно будет позже.

Традиционные утренние дела – благо что при адмиральской спальне имелся и санузел. Совмещенный, конечно.

Сознание прежнего хозяина тела по первому требованию сообщало, где что лежит-висит, и к моменту появления Лысухина с подносом командующий флотом выглядел в полном соответствии с занимаемой должностью. Ленточка на бескозырке матроса свидетельствовала, что все происходит, как и ожидалось, на борту штабного корабля Черноморского флота старого броненосца «Георгий Победоносец».

Завтрак оказался скромным, но вполне добротным: каша с маслом, два яйца всмятку и кофе со свежевыпеченными булочками.

Двадцать минут ушло на трапезу, а после этого организм потребовал традиционную дозу никотина. Сигарет не имелось, но в правом кармане кителя нашелся серебряный портсигар с папиросами.

Кормового балкона на броненосце, к сожалению, не было, и пришлось курить в открытый иллюминатор. Курить и продолжать собираться с мыслями.

Итак: зашвырнуло меня сюда всерьез и надолго. И сделали это «кукловоды» чертовы с вполне определенной целью. Причем если учитывать личность, в которую произошло вселение, то почти наверняка требуется изменить как минимум ход боевых действий на черноморском театре, а может, и вообще течение всей Великой войны.

Зачем они все это затеяли, гадать пока нечего, будем надеяться, что с разъяснениями заявятся ко мне этой же ночью.

Если это так, то что можно сделать? Теперь понятно, что статья о «Севастопольской побудке» и ее возможных вариантах была заказана не случайно, – Андрей уже нисколько не сомневался, что переброс его личности в тело адмирала дело рук очаровательной Ольги и иже с ней.

Ребята решили максимально подготовить «пациента», заставив досконально изучить события в нужное время в нужных местах. Чувствовать себя марионеткой в чужих руках архинеприятно, но нет никакой возможности оказать разумное сопротивление. И саботажем заниматься глупо – теперь это мой мир и вести себя по принципу «назло кондуктору куплю билет, но пойду пешком» нерационально.

Но никаких активных действий предпринимать в ближайшие два месяца нельзя. По двум причинам: во-первых, имеется прямой запрет Петербурга, который всеми силами старается оттянуть вступление Турции в войну, а во-вторых, известны дата атаки, атакуемые базы и силы, которые адмирал Сушон для этого задействует. А кто предупрежден – тот вооружен…

Так что, как ни странно, нужно обеспечить именно спокойное течение истории вплоть до «дня ИКС», чтобы ненароком «бабочку не раздавить». Необходимо, чтобы «Гебен» в то самое утро опять устроил танцы на минном заграждении, но теперь ток к ним будет подключен. Будет!

«Прут» придержим в Ялте, а в Феодосию отправим пару подлодок для организации теплого приема «Гамидие». Жаль, что «моржи» еще не будут боеготовы, тогда и «Бреслау» под Новороссийском можно было бы попытаться приласкать, а старые «нырялки», к сожалению, туда сами не дойдут. Но какую-нибудь пакость немецким туркам и там устроить стоит.

А пока – никаких резких телодвижений, исключительно сплавывать флот и отрабатывать стрельбу эскадры. Но тоже без фанатизма, чтобы стволы излишне не расстрелять…

Ладно. Пора наверх.

Теплый и влажный воздух Крыма, казалось, можно было нарезать ломтями. Именно такая ассоциация возникла у Андрея, когда он по палубе «Георгия Победоносца» следовал на мостик.

– Доброе утро, Андрей Августович! – поприветствовал командующего начальник штаба флота контр-адмирал Плансон.

– Здравствуйте, Константин Антонович. Что-то я припозднился сегодня. Ничего важного не произошло?

– Все спокойно.

– Новостей с фронтов не сообщали?

– Ничего приятного: кажется, операция в Восточной Пруссии закончится еще более плачевно, чем предполагалось в последние дни. С корпусами Самсонова потеряна связь, весьма вероятно, что они окружены и попадут в плен.

Андрей прекрасно знал, что не «весьма вероятно», а совершенно точно. Гинденбург доведет дело до конца, и русская армия потеряет около четверти миллиона человек. Но сделать уже ничего нельзя, да никто и не будет слушать советы адмирала с Черного моря по поводу ведения войны на северо-востоке Польши…

– Наверняка попадут… Ладно! У нас свои проблемы. Господин лейтенант!

– Слушаю, ваше превосходительство! – немедленно подскочил вахтенный офицер.

– Запросите броненосцы и крейсера о готовности выйти в море. А вас, Константин Антонович, попрошу озаботиться переселением штаба флота на «Евстафий». Отныне будем размещаться там. Я направляюсь на него в ближайшие пару часов, а вас… Сколько потребуется времени?

– Около двух дней, – Плансон был слегка удивлен, что командующий вдруг и сразу решил перестроить достаточно спокойную и размеренную жизнь на рейде Севастополя. – Может, больше. Все так неожиданно…

Стали поступать доклады с кораблей. Оказалось, что для выхода в море каждому требуется около двух-трех часов. То есть кому-то два, а кому-то три.

Приемлемо, хотя и не здорово. Война все-таки, хоть флот здесь пока и не ведет боевых действий, но мобильность нужно будет поддерживать на более высоком уровне.

Хотя, с другой стороны, тоже понятно, что махину крейсера или броненосца за полчасика не приведешь в боеготовое состояние непосредственно из того, в котором корабль находится в родном порту – сжигается необходимый для функционирования всех систем уголь и не более. А разогреть котлы так, чтобы тысячи тонн стали тронулись с места и дали ход… Получасика не хватит. А где-то может, и вообще какие-то механизмы на переборке – броненосцы-то не новые.

Поэтому Эбергард-Киселев не стал особо возмущаться задержкой – типа сам виноват: заранее командиров кораблей предупреждать надо, что тебе может вожжа под хвост попасть и срочно возжелается вывести флот в море…

Решив дать командиру «Евстафия» Галанину время прийти в себя перед адмиральским визитом, Андрей для начала напряг своего вестового на предмет «переезда» и сбора всего самого необходимого на первое время, а отход катера от борта «Георгия» назначил через час.

И с удивлением обнаружил, что Эбергард здорово подраспустил матроса, поскольку тот, услышав приказ, не постеснялся пробурчать себе под нос недовольные комментарии по поводу «и чего на месте не сидится…».

Сразу реагировать адекватно на столь явную наглость не стал, но «узелок завязал» – надо будет провести разъяснительную беседу на уровне лексикона мичмана Загоруйко, который на всем Северном флоте считался непревзойденным мастером находить нужные слова, когда Киселев служил срочную на «Адмирале Макарове». До печенок пронимали мичманские слова любого матроса. Причем корней великого и могучего русского языка Загоруйко в таких случаях использовал очень ограниченное количество. Но так мастерски оперировал их сочетаниями с приставками, суффиксами и окончаниями, что его высказывания можно было слушать как произведения искусства. Желательно со стороны, а не глаза в глаза…

Каперанг Галанин встретил адмирала у трапа. Слегка волновался, принимая командующего, но виду старался не показывать.

– Рад приветствовать ваше превосходительство! – голос слегка подрагивал, но только слегка. – Ваши апартаменты практически готовы…

– Здравствуйте, Валерий Иванович, – Эбергард протянул руку командиру броненосца.

На этот раз «встреча» с кукловодом происходила в кабинете. Андрей сидел в кресле и выжидающе смотрел на собеседника. Пришло время объясниться конкретно и окончательно понять, во что угораздило вляпаться.

– Поздравляю с первым днем в новом теле. Дебют прошел успешно.

– Вы сами догадываетесь, куда мне хочется засунуть ваши поздравления, или озвучить?

– Нет необходимости – прекрасно понимаю, что вы хотите сказать как в мой лично адрес, так и в адрес всех тех, кто принимает участие в данном проекте.

Давайте не будем тратить время и энергию на эмоции, а поговорим о вашем будущем.

– О каком еще…

– Стоп, Андрей Николаевич! Не стоит истерить раньше времени. Вы разумный человек, так что сначала получите информацию, потом обдумайте ее, а уже после этого я отвечу на все вопросы, если таковые останутся. Итак?

– Слушаю.

– Вот и хорошо. Первое: вы здесь, и изменить ничего уже нельзя. В принципе нельзя. Сознание Андрея Николаевича Киселева внедрено в мозг адмирала Эбергарда. Все технические нюансы на тему «как?» я опускаю по двум причинам: это уже неважно и я сам понятия не имею, как осуществляется перенос – этим занимались другие люди. Придется это принять и с этим жить. «Спрыгнуть» вы можете, только пустив себе пулю в висок. Собираетесь рассматривать такой вариант?

– Не дождетесь, – угрюмо буркнул Андрей.

– Уже хорошо. Далее: если вас утешит – оригинал спокойно проживает дальше в утраченной вами реальности, он спокойно вернулся домой, так что можете не беспокоиться за семью – там все замечательно, даже лучше, чем было до визита по известному адресу.

– Значит, все-таки там?

– А что, оставались сомнения?

– Практически нет.

– Ну что же – приятно иметь дело с умным человеком. И спешу ответить на вопрос-претензию, который вы стесняетесь озвучить: у вас «украли» восемнадцать лет жизни, что, конечно, не может не напрягать. Не беспокойтесь – телом вы поздоровели и даже слегка помолодели, главное, не позволяйте себя убить. Ни одна болезнь вас не возьмет, если, конечно, не начнете совершенно внаглую вести вопиюще нездоровый образ жизни. Не уничтожайте себя наркотиками, не превращайтесь в алкоголика – в этом случае гарантируется чуть ли не Мафусаилово долголетие.

– Понятно, – Андрей на минуту задумался, а собеседник терпеливо ждал ответной реакции.

– Но зачем все это? С какой целью? Я, честно говоря, чувствую себя пешкой, игрушкой…

– И совершенно напрасно. Это вполне реальный мир, и, если вас утешит, мы, те, кто устроил перенос вашей матрицы, уже никак не можем влиять на течение истории в нем – только наблюдать. Наша беседа, кстати, последняя, я больше не приду.

– Серьезно?

– Абсолютно. Никакой дополнительной информации не будет – выкручивайтесь исходя из тех знаний, коими обладаете. Это понятно?

– Это – да. Но я так и не получил ответа на вопрос «Зачем?».

– А он необходим? Извольте: «Интересно» устроит? Причем смею уверить, что пробить разрешение на это «интересно» было не так просто. Интересно не какой-то конкретной личности, а науке моего времени.

Вы, конечно, не раз читали в фантастических произведениях о параллельных мирах?

– Разумеется.

– Так вот: это реальность. Кстати: мир, в котором жили вы, тоже не первичен – он зародился после «развилки», устроенной во времена правления Екатерины Великой. И это тоже не первая «вариация» в нем.

– Но это… – Андрей просто задохнулся от распиравших его эмоций, – это же унизительно, это…

– А вот давайте не будем поддаваться эмоциям. Что унизительно? Люди этого мира живут. Как и жители всех прочих созданных миров. И подавляющее большинство не испытывает дискомфорта от осознания того, что они созданы неким Богом. Аналогия понятна?

– Более чем…

Киселев хотел возразить, но подходящие для возражений слова в голову почему-то не приходили.

– Засим позвольте откланяться. Совершенно искренне желаю удачи, Андрей Августович…

– Это не мое имя! – вскинулся было Андрей, но, как это часто бывает во снах, сюжет оборвался…

Глава 4. Дела сердечные

С Елизаветой Андрей познакомился через две недели после появления в этом мире. Те, кто отправил его сюда, не обманули: с первых же дней номинально пятидесятивосьмилетний адмирал стал чувствовать себя чуть ли не юношей. Внешне он, конечно, помолодел весьма скромно – разгладились кое-где морщины на лице, пропала некоторая возрастная обрюзглость кожи, но главное, что изменилось общее самочувствие. Уже в свои реальные сорок лет в «том мире» Киселев потихоньку стал ощущать, что не мальчик: то там кольнет, то здесь «скрипнет»… Ну, то есть вообще ощущать периодически, что внутри туловища имеются некоторые внутренние органы. И они не всегда были довольны тем, что съел и выпил хозяин организма. И сколько съел и выпил.

А тут – реально забылось, что вся эта «начинка» вообще существует.

Зато «вспомнилось» другое – что мужчина ты еще совсем не старый (во всяком случае, по самоощущениям), но при этом не женат. С одной стороны, это и к лучшему – мало ли какая «половинка» могла попасться. А ведь будь любезен – знаки внимания оказывай и супружеский долг исполняй… Хотя бы иногда.

Бог миловал от такого «счастья», но проблема оставалась. Практически неразрешимая: он ведь не мичман, и даже не кавторанг, чтобы иметь возможность избавиться от «спермотоксикоза» обычным для моряков способом. Хорош был бы командующий флотом, заявившийся в «веселый дом», чтобы вечерок провести…

Мало того что об этом бы немедленно зашептался весь Севастополь – государь узнал бы на следующее же утро, а он уж такой ревнитель нравов, что можно запросто и должности лишиться.

Да и сам Андрей никогда не являлся сторонником свободного кобелячества. Действительно, было дело, что пару раз сходил налево от жены, но ни разу не ложился с женщиной в постель, не испытывая к ней никаких чувств.

И после «вселения» совершенно не улыбалось просто удовлетворить животные желания и снять напряжение – все-таки хотелось нормальных человеческих отношений с женщиной.

Проблема решилась в середине сентября. Совершенно безо всяких задних мыслей Андрей решил неожиданно проинспектировать Морской госпиталь. Причем распоряжение свернуть в направлении медицинского учреждения было отдано непосредственно во время возвращения с береговых батарей в город. Ошалевший флаг-офицер попытался возразить, что медики не готовы к такой внезапной проверке:

– Ваше превосходительство! Может, не стоит сейчас отвлекаться на подобные посещения? Боевых действий мы не ведем, пациентов в госпитале немного, врачи не готовы вас встретить как подобает…

– Вот и замечательно. Поздно будет решать имеющиеся проблемы, когда начнут поступать десятки и сотни раненых. Лучше узнать о таковых немедленно, чтобы после начала реальной войны можно было не беспокоиться насчет судьбы тех, кто пострадает в бою. Едемте!

Автомобиль скрежетнул тормозами возле главного входа в Морской госпиталь через полчаса. Персонал от неожиданности высокого визита обалдел сразу и дружно. От главного врача до последнего санитара.

Просьба адмирала проводить его по палатам, разумеется, не вызвала абсолютно никакого восторга у руководителя данного заведения доктора Кибера, но деваться Эдуарду Эмильевичу было некуда – пошли делать обход.

Главному из всех врачей Черноморского флота было где-то в районе семидесяти лет. Плюс-минус пять. Но дедок вполне бодрый и, что приятно, к подхалимажу не расположенный. Тем более что, имея чин тайного советника, равный по табели о рангах чину вице-адмирала, которым обладал Эбергард, глава севастопольской медицины вполне мог себе позволить не лебезить перед командующим флотом.

– Я не ждал вашего визита, ваше превосходительство, – начал было Кибер по пути к палатам.

– Прошу прощения и понимания, ваше превосходительство, – попытался снять напряжение Эбергард. – Меня зовут Андрей Августович. Давайте без чинов, хорошо?

И сразу добавил «сладкую пилюлю»:

– Если вам чего-нибудь не хватает, пожалуйста, составьте список необходимого и пошлите мне в штаб. Не обещаю, что выполню все ваши пожелания, но очень постараюсь, даю слово.

– Спасибо! – Эскулап посмотрел на командующего несколько более доброжелательно. – Список будет внушительным, предупреждаю. Но мы пришли – прошу!

И в мирное время медицинские стационары не пустуют – люди все равно болеют и получают травмы. А уж при службе на флоте тем более: то сверзится матрос с какой-нибудь корабельной верхотуры, то получит по голове или другой части организма мешком с углем при погрузке… Да и вообще в машинных отделениях и возле котлов атмосфера далеко не курортная. Кроме того, банальные аппендициты-холециститы случаются среди моряков ничуть не реже, чем у остальных представителей человечества. Так что пациентов у подчиненных доктора Кибера хватало. И надо сказать, что обязанности свои медики выполняли весьма неплохо. Переходя из палаты в палату, адмирал неизменно убеждался в чистоте не только помещений, но и, например, постельного белья. Неистребимый для любой больницы того времени запах карболки величаво царил во всех помещениях, показывая, что всякой заразе здесь поставлен заслон по мере сил и возможностей данной эпохи. Питанием пациенты были довольны, причем чувствовалось, что характеризуют местную кухню они не из страха быть наказанными за длинный язык, а вполне искренне. В общем и целом, если свести все отзывы матросов в одну фразу, то получалось приблизительно: «На корабле, конечно, получше кормят, но на харчи не обижаемся. Только вот чарки здесь не подносят…»

– Спасибо, Эдуард Эмильевич, – Андрей обозначил легкий поклон доктору, – я крайне доволен сегодняшним визитом в ваш госпиталь. Тем более что заявились мы нежданными-незваными. Еще раз обещаю по возможности выполнить все ваши пожелания. Но, увы, только «по возможности».