Сон разума Ливадный Андрей

ГЛАВА 2.

Солнечная система. Сутки спустя после событий на Элио…

За двадцать часов, проведенных на борту «Галифакса», Андрей успел столько раз прокрутить в своем сознании внезапно создавшуюся ситуацию, что откровенно измучился.

Путешествие казалось ему бесконечным, а попытки прийти к верному выводу на основе скудной разрозненной информации – тщетными.

Все его мысли, так или иначе связанные с профессором, носили откровенно неприязненный характер, и на то была особая причина. Чтобы понять ее, следовало взглянуть в прошлое лейтенанта, которое объясняло суть взаимоотношений племянника и дяди.

…Двадцать четыре года назад семья Кречетовых попала в авиакатастрофу. Родители Андрея вместе с сыном летели отдыхать на острова, где располагался парк дикой природы планеты Элио, когда их флаер попал в неожиданный грозовой фронт. Память мальчика не сохранила первопричины аварии – перелет над океаном был долгим, и он спал в тот момент, когда произошло несчастье, а проснуться его заставило внезапное ощущение невесомости, которое возникло из-за того, что машина, потеряв управление, резко вошла в штопор.

Единственным впечатлением, что навсегда врезалось в память мальчика, было это тошнотворное чувство, за которым внезапно последовал хлопок, и он, не успев толком испугаться, увидел, как часть обшивки отлетела в сторону, а кресло, в котором он спал, внезапно вышвырнуло вверх, навстречу черным клубящимся облакам, от которых в свинцово-серую муть проливного дождя то и дело ударяли ветвистые молнии.

Из-за грома, воющего ветра и собственного ужаса он даже не осознал, что над ним раскрылись пластиковые купола спасательной системы: расширенные глаза мальчика провожали черную стремительно удаляющуюся точку флаера, в котором остались папа и мама.

Он так никогда и не узнал, отчего не сработали катапульты передних сидений…

…Наутро, когда гроза прекратилась, а волнение на море улеглось, его подобрал вертолет береговой охраны, запеленговавший сигнал бедствия, который испускал вмонтированный в кресло аварийный передатчик.

Единственным близким человеком, кто еще оставался у Андрея после гибели родителей, был родной брат отца – дядя Генрих. Сознание ребенка уцепилось за этот образ как за соломинку. Но беда никогда не приходит в одиночку…

Только повзрослев, Кречетов смог дать адекватную оценку действиям своего дяди. Генрих Иванович даже не удосужился прилететь на Элио, а нанял какого-то средней руки адвоката, который уладил имущественные дела и определил судьбу мальчика, отдав того на попечение государства.

Так трагически и незамысловато Андрей стал круглым сиротой при живом родственнике. Генрих Иванович продолжал заниматься какой-то важной научной деятельностью в одном из земных институтов, в то время как шестилетний Андрей Кречетов начал свой самостоятельный жизненный путь: сначала в детском доме, а потом, по достижении десятилетнего возраста, – в кадетском корпусе военно-космических сил планеты Элио.

Все, чего достиг Кречетов в своей жизни, он сделал сам, без чьей-либо помощи, а что касается дяди… то, повзрослев, Андрей сумел трансформировать глубокую горькую детскую обиду в чувство осознанного презрения к человеку, который бросил шестилетнего ребенка на произвол судьбы, по сути ограбив его при помощи ушлого адвоката.

Окончив в двадцатилетнем возрасте кадетский корпус, Андрей поступил на службу в ВКС Конфедерации солнц и был распределен на борт крейсера «Эригон», где в течение десяти лет прошел свой боевой путь – от рядового космической пехоты до лейтенанта.

Теперь, по прошествии четверти века, на Землю летел тридцатилетний мужчина, офицер с солидным боевым опытом, хорошо знающий цену себе и окружающим его людям.

Он не собирался менять своего отношения к жизни из-за того, что Генрих Иванович Кречетов скончался при таинственных обстоятельствах. Устав от горьких, бередящих душу воспоминаний и массы безответных вопросов, Андрей последние часы полета провел в созерцании тех картин, что открывал взгляду обзорный монитор суборбитального челнока, забравшего пассажиров с борта «Галифакса» и теперь возвращавшегося назад к Земле.

Прародина человечества…

Для лейтенанта Кречетова данное словосочетание изначально не несло в себе никакого трепетного исторического смысла. Он был рожден и воспитан на Элио, в центре стремительно развивающегося Содружества миров, где о планете, оставшейся на задворках колониальной империи, вспоминали редко, чаще в связи с теми или иными неприятными эпизодами Первой галактической войны. Такой однобокий, поверхностный взгляд, конечно, не мог сформировать верной и целостной картины восприятия Земли, поэтому Андрей, глядя на обзорный монитор суборбитального челнока, в полном смысле открывал для себя Terra Incognita.

Вопреки ожиданиям околопланетное пространство показалось ему удручающе пустым, хотя воображение, основываясь на информации, полученной из учебников истории, рисовало тут чуть ли не свалку. Он знал, что на протяжении сотен лет до начала Первой галактической войны людьми использовался каждый уголок перенаселенной Солнечной системы, но те орбитальные конструкции, которые в древности заполняли все доступные орбиты между Землей и Луной, теперь, по-видимому, канули в Лету. Исчезла даже знаменитая станция «Спейс-Вегас», на борту которой располагались первые доки космической верфи, где строилось большинство колониальных транспортов прошлого.

Сейчас о бурных событиях тысячелетней давности напоминал разве что обезображенный лик Луны, чью поверхность бороздили многочисленные глубокие шрамы карьерных выработок. Безудержная эксплуатация недр превратила спутницу Земли из желтого шара в безликий буро-коричневый планетоид с черными прожилками искусственных каньонов и бесконечными отвалами выработанных пород, расползшимися по огромным площадям уродливыми серыми кляксами.

Изредка на поверхности Луны угадывались контуры каких-то покинутых строений или тускло блестел металл брошенной тут за ненадобностью техники.

Утомленный долгим перелетом и удручающими, однообразными картинами, Андрей задремал в своем кресле и проснулся перед самой посадкой, когда кибернетический голос автопилота зазвучал в скрытых динамиках интеркома, вежливо посоветовав пассажирам пристегнуться перед входом в атмосферу.

Андрей выполнил требование машины и вновь посмотрел на расположенный перед его креслом обзорный монитор.

Челнок уже начал снижение, интенсивно тормозя двигателями. На Земле, в отличие от высокоразвитых планет Центра, не действовали ограничения на применение планетарных двигателей посадки, и потому пассажирский корабль тормозил резко, с нарастающей перегрузкой, которая живо напомнила Кречетову ощущения, какие он привык испытывать, находясь в десантном отсеке боевого спускаемого модуля.

Ватный слой серых облаков казался бесконечным. Отработав тормозными секциями, челнок выпустил короткие скошенные крылья и перешел в горизонтальный полет на турбореактивной тяге, двигаясь параллельно поверхности Земли.

Это была самая скучная, утомительная часть полета, но терпение Кречетова оказалось с лихвой вознаграждено, как только небольшой корабль пробил нижний слой облаков.

Картина, открывшаяся взору Андрея, завораживала.

Зелень. Куда ни глянь – везде океан зелени, из которого повсюду торчат, вздымаясь к небесам, ободранные скелеты исполинских мегаполисов прошлого. Такого сюрреалистического пейзажа не встретишь ни на одной из планет, и Андрей был откровенно ошеломлен.

…Челнок снижался плавно и медленно, нижний слой перистых облаков в зоне посадки практически отсутствовал, и потому ничто не мешало Андрею наслаждаться видами Земли тридцать девятого века.

Когда-то здесь кипела жизнь, города были похожи на переполненные муравейники, они покрывали коростой своих коммуникаций всю планету, захватывая обнажившееся дно таких высохших морей, как Каспий и Азов, да и мировой океан к началу Великого Исхода заметно обмелел, так что площадь суши заметно преобладала над водными пространствами.

Теперь все процессы медленно пошли вспять.

Люди, вырвавшись наконец в дальний космос, колонизировали двести с лишним «кислородных» планет и постепенно, век от века покидали прародину. Ее города пустели, начиная ветшать без должного технического ухода, и в какой-то момент времени на мертвой, покрытой многоуровневыми слоями городских мегапостроек поверхности многострадальной, истощенной до предела Земли произошло это неистребимое биологическое чудо. Сколько ни травили планету ее разумные обитатели, как ни укутывали облаками смога и протяженными на тысячи километров конструкциями, но в глуби рукотворной техногенной оболочки, в вечном сумраке городских подземелий ожили дождавшиеся своего часа последыши миллионолетней эволюции – немногие из числа выживших представителей некогда многообразной флоры и фауны.

После закрытия основной массы производств и остановки жизненных циклов большинства городов процесс омертвения планеты внезапно пошел вспять, небо постепенно очистилось от сумеречного покрова, все чаще проглядывало солнце, отравленные дожди сменились на обычную льющуюся с небес живительную влагу, а благодаря всеобщему глобальному потеплению над всей площадью земной поверхности установился теплый и влажный климат.

Конечно, растения, что вдруг вылезли на свет, мало походили на те, что росли когда-то на Земле, но, видимо, все только начиналось, и неизвестно, что за сюрпризы хранили в себе недра мрачных, постепенно разрушающихся городов…

Андрей смотрел вниз, на море зелени, различая в основном растения лианоподобного типа, которые цепко карабкались по уступам покинутых зданий, свисали многометровыми плетьми в бездонные провалы затененных, опустевших улиц, обвивали стеклобетонные ленты частично разрушенных дорог, что вились между постройками, опираясь на высокие прочные столбы, по которым тоже ползла, стремясь к солнцу, неистребимая зелень…

Кое-где на относительно ровных, уже давно разрушенных участках городских построек он видел деревья, похожие на сосны, иногда из руин вместо тугих сплетений лиан вдруг вырывались шатры непомерно больших папоротников – все это причудливо перемешивалось, образуя неповторимый по виду и содержанию, завораживающий пейзаж.

Пока Кречетов в немом изумлении созерцал проплывающие внизу ландшафты обновляющейся Земли, челнок пошел на снижение.

Взглянув вперед, Андрей разглядел прямо по курсу уступчатую громаду одного из трех уцелевших в первозданном виде городов-мегаполисов, рядом с которым располагался основной космопорт планеты.

Приближающийся мегагород носил древнее название: Россия. Кроме него, на Земле существовало еще два очага современной жизни – по свидетельству имевшейся у Кречетова электронной брошюры, в тысяче километров отсюда возвышался мегаполис Европа, а за океаном, на территории слившихся в единый материк Северной и Южной Америк, располагался последний населенный очаг технократической цивилизации – Атлантик-Сити.

Такое неравномерное, очаговое распределение населения и само местоположение сохранившихся городов было обусловлено еще в древности, когда Свободные Колонии сумели добиться радикального перелома в Первой галактической войне, – в тот период было осуществлено несколько бомбардировок земной поверхности, которые пришлись на основные промышленные районы Африканского континента, а также на территорию Австралии и евразийского Дальнего Востока.

Упомянутые области работали «на войну», потому они и подверглись бомбардировкам с орбит.

Об этом вскользь упоминалось в справочной брошюре, где было еще много чего. Но Андрей, окинув взглядом огромные пространства обновляющейся Земли, уже составил свое собственное мнение: прародина человечества, чья дикая природа постепенно возрождалась из небытия, в данный момент представляла собой никем не управляемую бесконтрольную территорию труднопроходимых заросших руин. Это был сухой и логичный вывод военного человека, основанный на опыте посещения многих миров, где подразделению лейтенанта Кречетова приходилось выполнять те или иные задания.

Андрей был опытным офицером, и для него не составляло труда ответить на вопрос: почему остаточное население Земли постаралось всеми силами сохранить три огромных самодостаточных города и образовало в них компактные поселения, несмотря на кажущееся обилие свободного и привлекательного на первый взгляд пространства?

На самом деле территория заросших руин наверняка таила сотни, если не тысячи разнообразных опасностей, начиная от ненадежности самих сооружений и заканчивая непредсказуемыми мутагенными формами флоры и фауны. Не обязательно быть экзобиологом, чтобы понять: на свалках промышленных отходов и руинах городов расцвели генетически деформированные образчики новой жизни, – любое животное или пробившееся к свету растение современной Земли неизбежно должно было нести неизгладимый отпечаток приспособляемости, полученный в наследство от отравленной среды обитания прошлых столетий…

…Космопорт, где совершил посадку суборбитальный челнок, не отличался от сотен других подобных ему объектов, которые лейтенант Кречетов видел на множестве иных миров: чуть вогнутые чашеобразные стартовые и посадочные площадки образовывали кольцо, в центре которого располагался комплекс диспетчерских и административных зданий.

Несколько минут немногочисленные пассажиры челнока вынуждены были ждать, сидя на своих местах, пока не остынет обшивка космического корабля, а к шлюзу подадут специальный трап.

Наконец томительное ожидание завершилось, у трапа уже стоял микроавтобус, который отвез всех пассажиров к центральному входу в здание космического порта планеты Земля.

Андрей не торопился. Он пропустил вперед нескольких своих попутчиков, а сам задержался у стеклянных дверей, оглядываясь по сторонам.

За глухим бетонным забором, тянущимся по периметру стартопосадочных полей, виднелась ясно различимая зеленая кайма, лес вплотную подступал к космопорту, резко контрастируя с серым стеклобетоном построек.

Заметив направление взгляда Андрея, пожилой офицер таможенной службы, уже уладивший все формальности с остальными пассажирами челнока, негромко откашлялся, привлекая внимание Кречетова, и философски заметил, когда тот подошел к стойке:

– Тысячелетие, сэр. – Он протянул руку за документами и добавил: – За это время многое изменилось. О Земле превратно пишут в учебниках галактической истории.

Кречетов машинально кивнул. Багажа у него не было, за исключением легкого дорожного кейса, в котором лежали предметы первой необходимости. Документы лейтенанта не вызывали никаких сомнений, поэтому процедура досмотра заняла всего пару минут.

– Вот тот господин, по-моему, ожидает вас, сэр. – Офицер таможенной службы вежливо указал на низкорослого лысого человека в деловом костюме, который переминался с ноги на ногу у дверей зала ожидания.

Андрей кивнул, забирая документы.

– Приятного пребывания на Земле, сэр!

– Спасибо, капитан. – Андрей забрал свой кейс и направился по узкому проходу между пустующих стоек в сторону выхода из зоны таможенного досмотра. Земля явно не страдала от наплыва туристов, и большинство пропускных пунктов бездействовало. Вообще, внутри огромное здание космопорта производило неприятное впечатление: оно было пустым, гулким, расставленные тут и там автоматы быстрой продажи не работали, пустовали бесконечные ряды кресел, не двигались эскалаторы, а искусственная зелень из пластмассы была покрыта тонким слоем пыли.

Ожидавший его мужчина действительно оказался тем самым адвокатом, что звонил ему сутки назад на Элио.

– Господин Кречетов?

Андрей кивнул, протягивая руку.

– Да. А вы, верно, Уильям Лайкер?

– К вашим услугам, сэр. – Ладонь Лайкера была сухой и узкой. – У меня машина на стоянке, я забронировал вам место в гостинице и договорился о встрече с представителями следствия.

– Хорошо, спасибо, – сдержанно поблагодарил его Андрей, предчувствуя, что весь остаток дня ему придется провести, участвуя в рутинных и малоприятных процедурах.

– Чем занимался профессор в последнее время? – спросил Андрей, когда они, побывав в гостинице, направились к зданию управления полиции, при котором функционировал криминалистический морг.

– Он работал над теорией гиперсферы, – ответил Лайкер.

– У него был какой-либо бизнес?

– Нет, – покачал головой Уильям. – Профессор жил на полном обеспечении Института дальнего космоса, который существует еще с тех времен, когда Земля являлась признанной метрополией и центром всей человеческой цивилизации.

– Учреждение процветает? – уточнил Андрей.

– Да, – кивнул в ответ адвокат. – Несмотря на затянувшуюся блокаду Земли со стороны галактического сообщества, Институт дальнего космоса имеет вес в научных кругах, у него давние традиции и соответственный престиж.

– Не понимаю… – нахмурился Андрей. – Если вы говорите, что круг интересов моего дяди не выходил за рамки сухой теории, то кому он мог перейти дорогу? Я не вижу мотивов для насильственной смерти.

– Трудно судить однозначно, господин Кречетов. Боюсь, все более просто, я бы сказал – банально. Профессор недавно получил солидный гонорар и одновременно – премию за опубликованный им труд по изучению глубинных уровней аномалии космоса. Полиция, исследовав состояние банковского счета вашего дяди, а также его квартиру и офис, не нашла ни следа от полученных денег. Возможно, мотивом убийства являлось ограбление? – осторожно высказал свое предположение Лайкер.

– Он не держал деньги на счету в банке? – удивился Андрей.

– Скажем так, их там не оказалось, – ответил ему Уильям. – Сумма в четыреста тысяч галактических кредитов была снята со счета за месяц до смерти профессора, а куда они расходовались – неизвестно. Понимаете, господин Кречетов, на Земле в результате плачевного состояния компьютерных сетей вновь в ходу наличные деньги, так что система взаиморасчетов не прослеживается так четко, как это практикуется в Центральных мирах Конфедерации.

Андрей кивнул, не став задавать дополнительных вопросов. Он не знал сидящего рядом с ним человека настолько хорошо, чтобы полностью доверять ему. Сумма в четыреста тысяч галактических кредитов действительно была внушительной, и ради нее человек определенных моральных принципов вполне мог пойти на убийство.

По логике вещей, адвокат покойного прежде всего должен был быть осведомлен о делах своего клиента.

Лгал ли ему Лайкер, расписываясь в собственном незнании, или говорил правду, Андрей мог лишь предполагать, но в любом случае он предпочитал сам оценивать факты, а не основываться на чужом мнении.

Все рутинные дела, связанные с опознанием тела, сравнительным анализом ДНК, осмотром офиса и квартиры профессора Кречетова, поглотили остаток дня, и в гостиницу Андрей вернулся лишь поздним вечером, в сопровождении все того же услужливого, вежливого, но немногословного в деловой части адвоката.

После утомительных и нелицеприятных процедур хотелось побыть одному, но логика дневных событий требовала расставить все точки над «i», и потому Андрей пригласил Лайкера к себе в номер.

– Итак, что вы можете сообщить мне по существу дела? – спросил он, когда принесли заказанный Кречетовым кофе и они остались наедине.

– Вы все видели сами, – неопределенно пожал плечами Уильям, усаживаясь в кресло. – В квартире и офисе что-то искали.

– Но не деньги, – произнес Андрей.

– Почему?

– Грабители, интересующиеся наличными суммами, скорее ободрали бы обшивку стен в поисках тайников, а не стали бы потрошить компьютеры и изымать черновые распечатки рукописей, верно?

– Да… – поразмыслив, вынужден был согласиться с ним адвокат.

– У вас по-прежнему нет иных предположений о мотивах убийства, кроме ограбления?

– Нет.

– Тогда оставим этот вопрос. Меня интересует материальная сторона сегодняшнего состояния дел. Что я унаследовал?

– Ничего, – ровным голосом ответил Лайкер. – Кроме долгов, – уточнил он. – Квартира и офис принадлежат институту, личные вещи приведены в полную негодность, банковский счет профессора пуст, исчезла также его машина – флаер довольно старой модели.

– Кому и сколько он должен? – насторожился Андрей.

– Суммы небольшие, – тут же успокоил его адвокат. – Несколько неоплаченных счетов в сфере бытовых услуг и задолженность передо мной за последний месяц работы.

– Сколько? – уточнил Кречетов.

– Пятьсот кредитов, – ответил адвокат.

Андрей немного помолчал, мысленно подсчитывая свои средства. Проверить честность Уильяма относительно названной суммы он не мог, все деловые бумаги профессора исчезли. Видимо, Лайкер уловил ход его мыслей, потому что прервал наступившую паузу словами:

– У меня есть копия контракта, подписанная вашим дядей, и я могу…

– Не стоит, – извиняющимся жестом остановил его Андрей. – Оставьте мне реквизиты своего банковского счета, я переведу туда требуемую сумму. Счета по бытовым услугам также оставьте мне, я все улажу лично.

– Это означает, что я уволен? – Лайкер не смог скрыть разочарования в своем голосе.

– Формальности с полицией соблюдены, ведь так? – вопросом на вопрос ответил Андрей.

– Да.

– В таком случае вы не ошиблись, господин Лайкер. Мне не нужны услуги адвоката. К тому же я не собираюсь задерживаться на Земле после дня похорон.

Уильям нахмурился.

– У меня складывается мнение, что вы не питаете к покойному теплых чувств, господин Кречетов.

– Это мое личное дело, – оборвал его Андрей.

Лайкер встал.

– Вот моя визитная карточка. – Он засунул руку во внутренний карман и извлек оттуда еще два пластиковых прямоугольника. – Это регистрационные карточки бытовых служб, услугами которых пользовался ваш дядя. Свяжитесь с ними по поводу задолженности по счетам.

– Спасибо. Я перечислю деньги на ваш счет в течение суток. – Кречетов убрал карточки и протянул руку. – Всего хорошего.

Когда за адвокатом закрылась дверь, Андрей наконец почувствовал облегчение.

Похоже, что со всеми формальностями было покончено и он наконец мог приступить к делу, ради которого прилетел на Землю.

Лейтенант Кречетов собирался отыскать убийц профессора, но не из чувства мести или личной приязни к покойному, а из соображений, которые диктовал иной долг: полученный по пневмопочте логр с записью катастрофических событий трехмиллионолетней давности, необъяснимый сон, больше похожий на гипнотическое внушение, и два энергетических призрака, появившихся на Элио, формировали в его сознании четкое ощущение угрозы, а тесная связь покойного с изучением аномалии космического пространства только усиливала это чувство.

Андрей мог бы не лететь на процедуру опознания, отправив образец ДНК по компьютерной сети Интерстар, мог проигнорировать похороны, как однажды остался безучастен к его судьбе покойный профессор… но Кречетов был боевым офицером вырастившей его Конфедерации и привык серьезно относиться к происшествиям, которые потенциально могли выйти за рамки частностей и перерасти в глобальную угрозу.

Он вспомнил контуженого сержанта Мортимера, оплывший, будто стеарин свечи, бронепластик долговременного укрепления и подумал, что поступил правильно, прилетев на Землю.

Сев в кресло, он глубоко задумался. Мысленно перебрав все события истекшего дня, постепенно, шаг за шагом, Андрей пришел к двум выводам.

Во-первых, те, кто разгромил офис и квартиру его дяди, искали вовсе не деньги, а какую-то определенную информацию.

Во-вторых, тепловой разряд, изуродовавший голову и руки профессора, по своим характеристикам совпадал с теми, при помощи которых был атакован бастион на планете Элио.

И, наконец, в распоряжении Андрея имелся еще один важный информационный факт: воспоминания детства двадцатипятилетней давности, связанные с последним визитом семьи Кречетовых сюда, на Землю.

Обернувшись, Андрей снял трубку внутригостиничного коммуникатора.

Было уже за полночь, и сонный голос портье ответил ему не сразу.

– Да? – наконец раздалось на том конце связи.

– Я бы хотел уточнить, – не представляясь, произнес Андрей, – где я могу арендовать транспортное средство и есть ли поблизости магазин, который торгует предметами экипировки выживания и разрешенным оружием?

Тысячелетие…

Только под утро, покинув пределы спящего мегаполиса на арендованной машине и углубившись в окружающие город заросшие руины, Андрей начал понимать суть оброненной таможенником фразы.

Тысяча лет – это гигантский отрезок времени, и любая цивилизация проходит за такой срок немалый путь развития или же регресса, смотря по обстоятельствам.

Земля пошла по пути обновления.

Нужно было спуститься на самую ее поверхность под влажный сумрак зеленого покрова, чтобы понять это.

Учебники устарели, и их стоило бы переписать заново, вот о чем подумал Андрей, когда арендованная им машина медленно съехала по уклону старого автобана и остановилась у неимоверно древней дорожной развязки.

Растительность плотно обвивала нетленные железобетонные столбы с пластиковыми указателями направлений. Вокруг были в изобилии разбросаны обломки какого-то здания, рухнувшего много веков назад. Андрей, прихватив электронный планшет с картой местности, вылез из машины.

Подойдя к указателю, он вскарабкался на внушительную глыбу рукотворного камня и уже оттуда смог дотянуться рукой до плотной завесы лианоподобных растений, которые закрывали своими листьями старый щит с указателями дорожных развязок.

Когда-то, еще до появления тут растительности, пластик долгое время подвергался воздействию прямых солнечных лучей, и надписи на нем выгорели, но он все же сумел прочесть часть из них, отыскав нужное направление.

Стрелка указывала прямо, а потом круто заворачивала вправо. Надпись под ней гласила:

«Нью-Грандж, Новая Ирландия».

Сверившись с картой, Андрей понял, что интересующее его место расположено между существующими мегаполисами Россия и Европа, чуть западнее современных очагов технократического общества, в диких, давно заброшенных местах, которые ранее были окружены мировым океаном.