Мужчина дурной мечты Александрова Наталья

Ворча и стеная по поводу своей несчастной молодой жизни, Лола согласилась увеличиться в размерах и занялась своим лицом. После умело наложенного грима лицо стало гораздо шире, а глаза – меньше и не такие яркие. Брови Лола подвела посильнее и наложила вызывающие тени, губы накрасила розовой помадой, так что они казались очень пухлыми.

– Как у Анджелины Джоли! – притворно восхитился Маркиз.

– Да уж! – вздохнула Лола.

Пока Лола занималась макияжем, Леня переделал множество дел. Он плотно повис на телефоне и долго беседовал с разными людьми, причем, прислушавшись, Лола сразу же определила, что в половине случаев это были женщины, и довольно молодые. Потом Леня бросил несколько слов своему приятелю по кличке Ухо, к которому обращался, если нужно было решить вопрос с машиной, и немного поговорил с Рудиком Штейманом. Рудик был известен своими энциклопедическими познаниями экономической жизни города, то есть знал все про крупные фирмы, котировки акций и имел некоторые сведения о личной жизни богатых людей, живущих в Петербурге и его окрестностях.

– Значит, так, – начал Маркиз, осторожно усадив Лолу на диван и налив ей стакан апельсинового сока. – Запоминай свою биографию. Ты – дочка Сигильдеева.

– Кого? – Лола подпрыгнула на диване.

– Удивляюсь я на тебя, Лола, – вздохнул Маркиз. – Ты не знаешь Сигильдеева? А кому, по-твоему, принадлежит сеть крупнейших супермаркетов «Олл Райт»?

– Ах, этот, – сказала Лола. – Но, позволь, я буквально вчера видела в журнале его снимок с женой и любимой собакой. Так вот, она блондинка с умопомрачительными ногами!

– Кто – собака? Это какая же порода? – удивился Леня. – Ну, не буду, не буду, – повинился он, заметив, что Лола страшно сердита. – Та, которую ты видела, – это его четвертая жена. Или пятая, я уж точно не знаю. А ты – дочка от первой жены, на которой он женился, когда жил в Кудыльме!

– Где? – Лола отвесила челюсть.

– Не думаешь ли ты, что Сигильдеев родился прямо с сетью супермаркетов под мышкой? – рассердился, в свою очередь, Леня. – В молодости он был самым обычным человеком. Жил в этой самой Кудыльме, имел жену и дочку, то есть тебя. А потом разбогател и стал менять жен, впрочем, может, и не от богатства, а потому что мусульманин. А потом вызвал сюда дочку, чтобы создать ей сказочную жизнь. Она же невыносимо скучает на всех этих мероприятиях. Ей мало красивых тряпок и драгоценностей, хочется, чтобы к ногам падали мужчины. А они что-то не спешат это сделать. И тут появится Вася Зайкин, который подходит на роль самого настоящего мужа. Да она должна его с руками оторвать!

– Это правда? – подозрительно спросила Лола. – Или ты сам все придумал?

– Господи, да какая разница! – раздраженно вскричал Леня. – Главное, чтобы Вася Зайкин поверил, когда ты будешь ему это впаривать! Ну, тут мы ему поможем… Значит, сегодня идем на концерт Выскочковой, он там обязательно будет.

– Я бы на его месте побоялась сразу же соваться в то же самое место, где он уже успел наследить! – упрямо сказала Лола.

Ей очень не хотелось появляться на людях этаким чучелом, так что она пользовалась любой возможностью, чтобы оттянуть неприятный момент.

– Напротив, он как раз думает, что там-то его и не будут искать. Он, знаешь ли, очень самоуверенный мужчина.

– Остается еще один самый важный момент, – напомнила Лола. – Где ты возьмешь кучу огромных и безвкусных бриллиантов, чтобы меня ими обвесить? Имей в виду, у меня, конечно, есть драгоценности, и неплохие, но они совершенно не годятся…

– Дорогая, ты меня недооцениваешь, – самодовольно усмехнулся Леня, – о бриллиантах я подумал заранее.

Леня остановил машину возле небольшого магазинчика с вывеской «Чешская бижутерия».

– Фи! – Лола сморщила носик. – Неужели ты думаешь, что я надену такую дешевку? Да я со стыда сгорю! И все сразу увидят, что на мне фальшивые украшения! Тебе это надо?

– Не горячись раньше времени. – Маркиз выбрался из машины и подал Лоле руку. – Во-первых, чешская бижутерия – довольно приличная, вовторых, публика на наших тусовках не настолько разбирается в бриллиантах, чтобы отличить чешские стразы от настоящих камней…

– Но Василий-то, по твоим словам, брачный аферист, значит, в таких вещах, как меха и драгоценности, должен хорошо разбираться! – возмущенно перебила его Лола.

– Ты никогда не дослушаешь до конца! – Леня повысил голос. – Кто тебе сказал, что в этом магазинчике продают только чешскую бижутерию?

– Но вывеска…

– Никогда не верь вывескам! – отрезал Маркиз, открывая дверь магазина.

Подвешенный над дверью колокольчик звякнул, и молодой человек за прилавком поднял на посетителей глаза.

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Думаю, что да, – ответил Леня, приближаясь к прилавку.

– Вы ищете что-то конкретное? – Лицо молодого продавца выражало горячее желание помочь клиенту.

– Очень конкретное, – Леня усмехнулся, – только не что-то, а кого-то. Я ищу Аркадия Борисовича.

– Дядя Арик! – крикнул продавец куда-то себе за спину. – К вам пришли!

Позади раздалось шарканье ног, и из служебного помещения появился сутулый человек в длинной вязаной кофте, изо всех сил изображающий немощного старика. Было видно, что в действительности хозяин магазинчика не так уж стар, но нарочно сутулится, шаркает ногами и щурит глаза.

– Аркадий Борисович, рад видеть вас в добром здравии! – приветствовал Маркиз ювелира.

– Вам бы такое здоровье, – ответил тот недовольным, скрипучим голосом. – По ночам я совершенно не сплю, ем безо всякого аппетита, а мой желудок – это просто одна из казней египетских!

– Вижу, вы нисколько не изменились! А поговорить с вами о деле можно, или вы способны разговаривать только о своем желудке?

– Поговорить о деле – это всегда интересно, – ювелир заметно оживился, – особенно если это дело принесет мне хоть несколько копеек.

– Обязательно принесет, Аркадий Борисович! – Леня двинулся вслед за хозяином в глубину его лавки.

Однако прежде чем уйти из торгового зала, Аркадий Борисович повернулся к племяннику и сказал:

– Миша, так ты запомни этого молодого человека. Он очень милый молодой человек, только он немножечко аферист. Не знаю, как сейчас, а раньше он позволял себе такие фокусы, что Игорь Кио или какой-нибудь Давид Копперфильд могут только хлопать себе глазами. Со мной он, конечно, ничего такого не может проделать, я сам себе Копперфильд, но ты еще молодой, и ты должен быть с ним все-таки немножко настороже.

После этого предупреждения ювелир прошел по короткому захламленному коридору и оказался в маленьком, но довольно уютном кабинете. Указав Маркизу и Лоле на два кожаных кресла, он устроился за письменным столом, сложил перед собой руки и проговорил с вопросительной интонацией:

– Ну? Так о чем мы с вами будем сейчас говорить? Конечно, полагается сначала предложить кофе или чай, но вы торопитесь и все равно будете отказываться, так лучше я не стану и предлагать.

– Я знаю, – начал Леня, выдержав небольшую паузу, – что никто лучше вас не делает поддельные драгоценности.

– Ой, ну зачем так говорить! – Аркадий Борисович всплеснул руками. – Или вы хотите меня обидеть? Я никогда не делаю подделок! Если я делаю иногда неплохие имитации – так это да, так это может быть, но называть их подделками – как у вас только язык повернулся!

– Извините, извините, – Леня стыдливо потупился, – я вовсе не хотел вас обидеть, нисколько не хотел! Мы будем говорить только об имитациях. Нам с подругой, – Леня повернулся к Лоле, – нужны напрокат имитации драгоценностей. Полный комплект – колье, браслет, серьги, перстень, что там еще? Ну, вы в этом понимаете лучше нас.

– Напрокат? – переспросил ювелир. – Я правильно расслышал?

– Вы совершенно правильно расслышали. Драгоценности нужны нам самое большее на три дня. Лола должна сыграть небольшую роль, а это – что-т вроде реквизита.

– Только ничего мне не рассказывайте! – ювелир замахал руками. – Я ничего не хочу знать! Какая роль, в каком театре – это меня не касается! Я таки заработаю свои несколько копеек – это все, что мне нужно знать, а от всего остального может разболеться голова. – После этой фразы он усмехнулся и добавил: – Однако я не зря предупредил Михаила насчет вас. Вы все-таки еще немножко не вышли на покой, вы еще немножко делаете свои фокусы. Молчу, молчу, ничего не говорю, – ювелир снова замахал руками, – меня это совершенно не касается!

– Я рад, что мы одинаково смотрим на вещи! – усмехнулся Маркиз.

– Только одно меня немножко касается, – продолжил Аркадий Борисович. – Какие драгоценности вы желаете иметь для своей очаровательной подруги? Я могу вам предложить один исключительный гарнитур…

С этими словами ювелир с неожиданной ловкостью развернулся, открыл небольшой, утопленный в стене сейф и выложил перед посетителями выложенный черным бархатом плоский ящик, в котором искрилась и переливалась россыпь оправленных в белое золото бриллиантов.

– Это хороший гарнитур, – скромно опустив глаза, проговорил он, – это приличный гарнитур. Вы понимаете, мне даже приходится держать такие вещи в сейфе, потому что я знаю, что это немножко не бриллианты, вы знаете, что это не бриллианты, ну еще, может быть, Миша знает, что это все-таки не бриллианты, – мой племянник, хороший мальчик, а больше никто об этом, слава богу, не догадывается. У меня пока еще нет хорошего покупателя для этих камней. Они пока лежат у меня в сейфе. Пусть я заработаю на них несколько копеек. Этот гарнитур очень хорошо будет смотреться на вашей красивой подруге, – Аркадий Борисович уважительно поклонился Лоле.

– Аркадий Борисович, – умоляющим голосом произнес Маркиз, – я вам очень признателен. Это прекрасный гарнитур. Я никогда бы не поверил, что он не настоящий. Но это не совсем то, что нам нужно.

– Это не то, что вам нужно? – Ювелир не скрывал изумления. – Что же вам нужно? Драгоценности британской короны? Бриллианты Ротшильдов? Так я не имею таких связей!

– Нет, вовсе нет! – воскликнул Леня. – Аркадий Борисович, не обижайтесь! Это прекрасный гарнитур, но он слишком благородный! Нам нужно что-нибудь этакое… безвкусное, вульгарное! Вы меня понимаете? Большие камни, много золота – и никакого вкуса!

– Кажется, я вас немножко понимаю, – ювелир склонил голову набок, – вы хотите что-нибудь такое, что покупают эти новые мальчики с небольшими бритыми головами и плечами, широкими, как Днепр, для своих кривоногих подружек?

– Именно, – радостно подхватил Маркиз, – вы уловили мою мысль! Не удивляйтесь, но это именно то, что нам нужно.

– Я немножко удивляюсь, но я ни о чем не спрашиваю, в каждой профессии есть свои маленькие секреты. – Аркадий Борисович убрал плоский ящик обратно в сейф и достал вместо него другой. – Есть один молодой человек из этих, – продолжил он, – его зовут Олег Корытко. Как ни странно, он тоже хороший молодой человек. Во всяком случае, он любит свою маму. Согласитесь, это немножко редкость по нашим трудным временам. И даже он любит свою маму не на расстоянии, как это сделали бы на его месте многие другие. Он забрал свою маму из города Крыжополя, где она проживала согласно прописке, и привез сюда, в город Санкт-Петербург. Когда я увидел мадам Корытко, я сразу же понял, чья она все-таки мама. Понимаете, Олег Корытко – неплохой молодой человек, но выглядит он так, как будто только что для разминки убил двадцать – тридцать человек и лично вас ему не хватает для ровного счета. Если вы встретите его ночью на улице, вы все-таки постараетесь перейти на другую сторону. У него, извиняюсь, маленькие глазки, шея как у хряка белой степной породы, а руки и ноги такие, что их можно устанавливать в слаборазвитых районах вместо, извиняюсь, телеграфных столбов.

Аркадий Борисович ненадолго замолчал, чтобы дать своим слушателям возможность представить себе легендарного Олега Корытко.

– Такая внешность дает Олегу верный кусок хлеба, – продолжил ювелир. – Его просят навестить человека, который почему-то не торопится отдать долг. После встречи с Олегом все становятся немножко аккуратнее. Так вот, когда я увидел его маму, я даже не стал ничего спрашивать. Я сразу же сказал: «Вы мама Олега Корытко!» Потому что они с Олегом – просто одно лицо. И не только лицо: у мадам Корытко точно такая же шея, как у Олега, такие же плечи, такие же руки. После этого мне будут говорить, что очень полезно ходить в спортивный зал. Я не думаю, что мадам Корытко хоть раз была в спортивном зале, но она могла бы выступать в соревнованиях по боям без правил и заняла бы там не самое последнее место.

– Простите, – прервал Леня разговорчивого ювелира, – то, что вы рассказываете, очень интересно, но какое отношение это имеет к теме нашего сегодняшнего разговора?

– Вам нужно научиться немножко слушать, – обиженным голосом ответил ювелир, – я уже почти подошел к теме нашего разговора. Когда Олег Корытко привез свою удивительную маму в Санкт-Петербург, он первым делом купил для нее хорошую квартиру и обставил ее очень дорогой мебелью. Затем купил ей столько дорогой одежды, что его мама не имеет возможности примерить каждую вещь хотя бы один раз. А потом он пришел ко мне. Я уже несколько раз встречался с Олегом и поэтому не испугался и не подумал, что это ограбление. Я только поздоровался с ним и спросил, что ему нужно от старого ювелира. И тогда он сказал, что очень любит свою маму и хочет, чтобы у нее было все самое лучшее, в том числе и бриллианты. Но что он приценился к очень хорошим бриллиантам и понял, что даже любовь к маме должна иметь какие-то разумные пределы. Поэтому он пришел ко мне и просит сделать имитацию очень хорошего бриллиантового гарнитура. То есть он не сказал слова «имитация», он его не знает, он сказал то же самое, что вы, – ювелир ехидно взглянул на Маркиза, – он сказал, что хочет поддельные украшения. Но я его не стал поправлять, потому что я знаю, кто такой Олег Корытко и чего от него можно ожидать. И еще я сразу понял, какой гарнитур нужен его маме.

С этими словами Аркадий Борисович открыл плоский ящик, и глазам посетителей предстал бриллиантовый гарнитур, своим нестерпимым блеском затмивший люстру. Камни в нем были такого размера, что ими впору было мостить улицу, из золота, которое пошло на его изготовление, можно было построить мост через Днепр не в самом узком месте, а красота и изящество этого произведения ювелирного искусства были таковы, что вождь племени мбванбве, обитающего в верхнем течении Замбези, пришел бы в восторг и отдал бы в обмен на него свою корону.

– Вот они, бриллианты мадам Корытко! – проговорил ювелир с несколько сложным чувством. – Когда я показал незаконченный гарнитур ее сыну Олегу, тот пришел в такой восторг, что я едва сумел выпроводить его из кабинета. Если вас этот гарнитур устраивает, я могу дать его на три дня. Олег придет за ним в конце этой недели.

– Но я надорвусь под тяжестью этих украшений! – испуганно проговорила Лола.

– Это будет прекрасная смерть! – поддразнил ее Маркиз. – Представляешь заголовки светской хроники? «Раздавлена собственными бриллиантами!» Какая женщина не позавидует твоей кончине?

– Мои условия вы помните, – деловым тоном напомнил о своем присутствии Аркадий Борисович. – На время проката вы оставляете мне полную стоимость гарнитура, а сама плата за прокат – десять процентов…

– Это грабеж, – ответил Леня, – но у нас нет другого выхода. Мы согласны.

Около театра «Петербург-балет» царило еще большее оживление, чем в день премьеры «Пиковой дамы». Оно и понятно: знаменитая Александра Выскочкова очень редко появлялась на родине, большую часть времени она проводила в Нью-Йорке, изредка для разнообразия посещая Париж, Мадрид и Лондон.

Перед зданием театра теснились припаркованные машины самых престижных и дорогих моделей – конечно, не «феррари» и «бентли», но «мерседесы» и «ауди» последних выпусков, «порше» и «ягуары».

Помня свое предыдущее посещение этого театра, Леня постарался поставить машину так, чтобы она никому не мешала, и открыл Лоле дверцу: сегодня он играл роль ее шофера.

Провожая Лолу взглядом, он в очередной раз восхитился ее актерским талантом и удивительной способностью к перевоплощению: Лола шла с таким неуверенным и одновременно заносчивым видом, что сразу было понятно – перед вами невоспитанная и недалекая, недавно разбогатевшая провинциальная девица. При этом она поглядывала по сторонам, как будто хотела убедиться, что все по достоинству оценили ее норковую шубу до пят цвета топленого молока. Шуба была Лолина. На стройной Лоле она сидела свободно, красиво спадая с плеч до полу. На упитанной и неуклюжей Лоле она оттопыривалась в некоторых местах, это сразу бросалось в глаза, чего Лола, собственно, и добивалась.

Проводив Лолу, Маркиз не спешил садиться в машину. Перед уходом из дома Лола наложила и ему легкий грим, так что он не боялся, что его узнают. Маркиз внимательно оглядывался, чтобы заметить, нет ли на стоянке каких-нибудь подозрительных людей и не происходит ли здесь что-нибудь достойное внимания. Кроме того, со стороны можно было скорее заметить, если бы кто-то попытался с недобрыми намерениями подобраться к его новой машине.

Последние припозднившиеся зрители вошли в театр, и на стоянке наступила тишина. Леня начал замерзать и уже хотел сесть в машину и включить печку, как вдруг заметил подозрительное движение возле огромного черного «пежо», тускло отсвечивающего многослойным лаком. Внимательно присмотревшись, он разглядел щуплого мальчугана лет тринадцати в легкой, не по сезону курточке и вязаной шапке, который пытался снять с машины зеркало.

Леня пригнулся и бесшумной, крадущейся походкой обогнул «пежо». Мальчишка был так занят удивительно неподатливым зеркалом, что утратил бдительность и заметил Леню только тогда, когда твердая мужская рука ухватила красное от холода оттопыренное ухо.

– Ой! – вскрикнул мальчишка, однако не так громко, чтобы его мог услышать кто-нибудь кроме Лени. – Ой, дяденька, отпусти, больно же!

– А ты что это, мазурик, здесь делаешь? – осведомился Маркиз, сжимая ухо еще крепче.

– Да так, просто посмотреть хотел на красивую тачку!

– Ага, – усмехнулся Леня, – ты это кому-нибудь другому рассказывай! Такое зеркало не меньше ста баксов стоит – за пару, значит, двести… ну, тебе, конечно, и половины не дадут…

– Какая половина! – возмущенно воскликнул подросток. – Мне Халява хорошо если двадцать бачков за оба заплатит!

– Ну вот видишь! Стоит ли из-за этого так рисковать?

– А тебе-то что? – окрысился мальчишка. – Сам шоферишь не за большие миллионы, а строишь из себя «крутого Уокера»! Тебе, что ли, за зеркала платить? Отпусти меня по-хорошему, слышишь? А то сейчас Халява подкатит, начистит тебе медальон по первое число! Он это место держит, понятно? Вот тоже выискался на мою голову!

– И не подумает Халява тебя вызволять, – возразил Маркиз, – только ему и дела! Да и не захочет он из-за такого шкета светиться!

В словах Маркиза, безусловно, была правда, поэтому мальчишка ничего не ответил, а только громко хлюпнул носом.

– Я тебя отпущу, – неожиданно смилостивился Леня, – но только при одном условии…

– Какие еще условия? – подозрительно переспросил мальчуган, сделав еще одну попытку вырваться. – Отпусти, дяденька, просто так!

– Ты ведь здесь небось каждый день ошиваешься?

– Ну? – осторожно проговорил мальчишка. – Ну, может, и каждый, а что?

– Три дня назад ты здесь был?

– А я помню, да? – Мальчишка стрелял глазами по сторонам, но Леня был внимателен и не выпускал распухшее ухо.

– Это когда здесь машину подорвали, – напомнил он.

– А! – Мальчуган расплылся в улыбке, глаза его заблестели. – Классно тогда рвануло! Прямо как в кино!

– Значит, был, – удовлетворенно констатировал Леня.

– Ну был, а радости-то?

– А вот ты скажи, что здесь про этот взрыв говорили? Тот же Халява, например? Он же наверняка знает обо всем, что здесь творится?

– А если скажу – отпустишь? – В глазах мальчишки светилась вполне естественная подозрительность.

– Отпущу, если правду скажешь.

– Халява тогда Сиплому сказал: «Во, в натуре, козел! Это же надо – машину перепутать! Ему велели бээмвуху взорвать, а он“ жигули” сраные уговорил. Теперь заказчик ему дырку от бублика выкатит».

Маркиз на секунду задумался, припоминая тот вечер. Его безвременно погибшая машина была невинными «фигулями», а совсем рядом с ней была припаркована пятая «БМВ» примерно такого же цвета. Но это же надо дойти до такого идиотизма, чтобы «жигули» перепутать с «БМВ»? Кого на дело берут, с ума сойти… Но так или иначе, получается, его машину заминировали по ошибке и Василий Зайкин тут ни при чем. Это радует.

– А про кого они говорили – не знаешь? Кто эту машину грохнул?

– Ничего я не знаю, – прохныкал измученный мальчишка. – Дяденька, ты же обещал меня отпустить!

– Ладно, я обещаний не нарушаю! Раз обещал – отпущу, только мой тебе совет – завязывай с этим бизнесом, пока цел!

– Непременно! – Шкет нахально ухмыльнулся. – В школу пойду, курить брошу и учиться буду на одни пятерки! – И он тут же бесследно исчез, как будто его никогда и не было. При этом, несмотря на ловкость мальчишки, Леня опытным взглядом успел заметить, куда тот направился.

Лола вошла в фойе театра, демонстративно повертелась перед огромным зеркалом и сбросила шубу на руки гардеробщику:

– Смотри у меня, чтобы норку не обтрепал!

– Не случится ничего с твоей норкой! – проворчал в ответ гардеробщик, по виду отставник внутренних войск.

«Театр начинается с вешалки! – подумала Лола. – Где, интересно, они откопали такого хама?»

Она еще немного повертелась перед зеркалом, чтобы убедиться в том, что ее украшения выставлены на всеобщее обозрение, и направилась в зал вместе с последними зрителями.

Лола заняла свое место и огляделась. Бриллианты, которыми были увешаны присутствующие женщины, слепили глаза, соперничая своим блеском с огромными хрустальными люстрами. На этом фоне Лолины украшения уже не казались такими роскошными. Наконец она увидела Зайкина. Узнать его по Лениному описанию оказалось совсем не трудно. Василий сидел почти перед Лолой и тоже заинтересованно оглядывал зал.

«Нет, ну какой нахал! – рассердилась Лола. – Явился в театр как ни в чем не бывало! И ничего в нем нет хорошего, – удивленно думала она. – Толстый, немолодой, лысеет… как с такой заурядной внешностью он может работать брачным аферистом? Нет, все-таки женская глупость не имеет границ! Мне, например, такой тип никогда бы не понравился!»

Лола вспомнила, что сегодня у нее обратная задача: она сама должна непременно привлечь внимание Зайкина. Правда, боевые действия откладывались до антракта.

Тем временем бархатный занавес поднялся, и в зале мгновенно наступила тишина. На пустой сцене стояла, высоко подняв голову, высокая светловолосая женщина в балетном костюме. Обведя зал взглядом, она подняла правую руку, как бы подавая кому-то сигнал. И тут же, в ответ на этот сигнал, из первого ряда понеслись восторженные возгласы:

– Са-ша! Са-ша! Браво! Са-ша – зве-зда!

Вслед этим возгласам на сцену полетели букеты.

Балерина подняла обе руки и огляделась, ожидая, когда к первому ряду присоединится весь остальной зал, но скучающая публика ограничилась редкими негромкими хлопками. Балерина едва заметно поморщилась. На сцену выбежала миниатюрная девушка и торопливо собрала букеты. Оркестр заиграл, и началось первое действие.

Лола никогда не любила и не понимала балета. Сама прирожденная драматическая актриса, она обожала театр – но только театр драматический. Она была в курсе всех новых течений в театральном искусстве, старалась посещать интересные премьеры и гастрольные спектакли. Впрочем, оперу она тоже могла послушать и даже иногда напевала под душем или в душистой ароматной ванне отрывки популярных арий, но к сценическому танцу была совершенно равнодушна. Поэтому сейчас она смотрела не на сцену, а в зал.

Правда, в этом занятии Лола была не одинока. Как она немедленно установила, больше половины присутствующих в зале женщин вертели головами, ревниво разглядывая платья и украшения соседок, и тут же что-то шептали на ухо своим спутникам – должно быть: «Какое убожество нацепила сегодня Карина» или «Я хочу такое же колье».

Многие мужчины тоже посматривали по сторонам. Правда, их больше интересовали не роскошные вечерние платья, а то, что эти платья скрывали. Вскоре Лола заметила, что один толстый господин во втором ряду запрокинул голову и заснул, сладко посапывая. Лола очень его понимала.

Наконец первое отделение закончилось, из первого ряда снова понеслись бурные рукоплескания и крики: «Браво! Бис! Саша – звезда!» На этот раз к аплодисментам присоединился весь зал: публика обрадовалась передышке и возможности всласть посплетничать.

Лола выбралась из зала и двинулась на поиски Василия, рассекая разодетую толпу, как ледокол рассекает подтаявшие весенние льды. При этом она с явным удовлетворением отмечала неодобрительные взгляды, которые встречные женщины бросали на ее бриллианты, и несущееся вслед завистливое змеиное шипение: «Какая пошлость!»

Наконец Лола увидела Зайкина, который стоял, скромно привалившись к колонне, и внимательно разглядывал текущую мимо толпу. Она снова удивленно подумала, насколько он не соответствует ее представлению о том, каким должен быть любимец женщин и разбиватель женских сердец, и заняла стратегически выгодную позицию прямо напротив Василия.

Взгляд Зайкина скользнул по ней, и неожиданно Лола почувствовала непонятное оживление. Она слегка изменила позу, чтобы бриллианты заиграли в падающем на них свете.

Рядом с Василием остановились две девицы, довольно скромно одетые на фоне здешней расфуфыренной публики. Лола шестым чувством узнала нанятых Маркизом статисток и прислушалась к их разговору.

Поглядывая на Лолу, девушки говорили с таким расчетом, чтобы Зайкин непременно услышал их:

– Ты видела Сигильдееву? Ну вон стоит в жутком платье!

«Знала бы ты, сколько это платье стоит», – возмутилась Лола, полностью войдя в роль.

– Ну надо же так вырядиться! – раздраженно продолжала девица. – Нацепила на себя центнер бриллиантов и думает, что стала неотразима! А сама-то! Ни рожи ни кожи!

«На себя посмотри!» – мысленно возмутилась Лола.

– Даже со всеми деньгами своего папочки до тридцати лет не смогла выйти замуж! – поддакнула вторая девица.

«Ну уж насчет тридцати лет – это перебор, – обиженно подумала Лола, – мне еще далеко до тридцати! В конце концов, вполне могли бы обойтись без таких оскорбительных выпадов!»

– А кто у нее папочка? – подала реплику первая девица.

– Как, ты не знаешь Сигильдеева?

– Неужели? Тот самый Сигильдеев?

– Конечно, тот самый! Он один, владелец целой сети супермаркетов! Но это ей нисколько не помогает! Ты только посмотри, как она одета! Это просто кошмар! Вкуса – ни на грош! Ты можешь себе представить, чтобы я когда-нибудь надела такое платье?

«Да у тебя на такое платье просто денег нет и никогда не будет! – еще больше обиделась Лола. – Ты бы в этот театр вообще никогда не попала, если бы Ленька не купил тебе билет, так сказать, по производственной необходимости! И что он только находит в таких швабрах, хотела бы я знать?»

Она тут же напомнила себе, что девушки просто добросовестно выполняют порученное им задание, то есть честно отрабатывают свой хлеб, и постаралась взять себя в руки.

– Но бриллианты! Сколько, интересно, карат она на себя нацепила? – продолжала разговорчивая девица. – Это, наверное, годовая добыча Якутии!

– Но все равно, это ей нисколько не помогает! – поддержала подругу вторая статистка.

По-видимому, их разговор не прошел мимо внимания Зайкина. Он пошевелился и обвел зал вроде бы скучающим взглядом. На самом деле смотрел он очень внимательно. На всякий случай Лола опустила глаза, чтобы не встретиться с ним взглядом. Убедившись, что вокруг все нормально, Василий отклеился от колонны и медленно двинулся в сторону Лолы. При этом на лице у него появилось выражение трогательной растерянности. Он стал похож на маленького мальчика, заблудившегося в темном ночном лесу, и Лола неожиданно поймала себя на странном, неожиданном желании. Ей захотелось взять Василия за руку и отвести куда-нибудь в тихое, уютное место. Там усадить на диван, погладить по голове и расспрашивать тихим голосом, как он себя чувствует, не дует ли ему от форточки и не жали ли сегодня новые ботинки.

В полном удивлении Лола застыла в своем углу. Девушки, увидев, что Зайкин двинулся к Лоле, отошли в сторонку.

Она еще раз взглянула на Василия и опять удивилась тому, как человек с такой заурядной внешностью может охмурять многочисленных богатых женщин до такой степени, что они готовы сами отдавать ему свои деньги… Впрочем, судя по Лолиному самочувствию, с Василием будет не так просто разобраться, так что нужно держать ухо востро.

Василий двигался к ней мелкими шажками, не показывая, что стремится к определенной цели. Он посматривал по сторонам, поднял одной даме упавшую программку, трогательно извинился перед другой дамой, с которой едва не столкнулся. При этом часто посматривал в Лолину сторону. Лола заметила это, наблюдая за ним из-под ресниц – метод, которому каждая женщина обучается с детства, как кошка – ловить мышей. При этом она не забывала сохранять на лице надменно-туповатое выражение.

Василий понемногу приближался, и Лоле следовало подумать, как привлечь его к себе так, чтобы это выглядело естественно. Проще всего было что-нибудь уронить, и чтобы он поднял. Но что уронить? Платок? Слишком уж театрально, совсем как у Шекспира. Там они всю пьесу бегали с этим несчастным платком, «расшитым цветами земляники», Отелло даже свою Дездемону из-за него задушил. Можно, конечно, просто уронить программку, но это будет уже не высший класс. А если сделать вид, что случайно выпала из ушка бриллиантовая сережка, то поднимется форменное столпотворение, найти сережку захочет не один Василий Зайкин, его тут затопчут, да еще и сережку в суматохе утянут, народ тут всякий попадается. Что с того, что бриллианты поддельные, они обещали вернуть вещи через три дня в целости и сохранности.

Василий был уже совсем близко, и Лола поняла, что нужно на что-то срочно решаться, потому что сам он не делал попытки вступить с ней в контакт, видимо, тоже хочет, чтобы их знакомство выглядело как можно естественнее. Лола неловко повернулась и выронила сумочку. Сумочка оказалась раскрытой, так что упала с шумом, и на пол вывалилась записная книжка, пудреница и кошелек. Василий мгновенно подскочил и присел на корточки, чтобы подобрать Лолино барахло. Но сама она за секунду до этого тоже наклонилась, торопясь поднять кошелек. Она опасалась, как бы этот аферист не схватил кошелек первым и не удрал с ним в суматохе. Может, он посчитает, что с него хватит, и не станет знакомиться с Лолой. Леня говорил, что Зайкин ничем не брезгует, вот ухватил у дамы дорогую шубу – и доволен. А у Лолы в кошельке кредитка… В итоге они столкнулись лбами. Все вышло очень естественно, подумала Лола, потирая лоб, но шишка ей обеспечена. Лоб у Василия Зайкина оказался крепким.

Она очень натурально вскрикнула, но негромко, чтобы не привлекать к себе внимания окружающей публики, потом отняла руку от многострадального лба и совсем близко увидела глаза Василия. В них стояло такое трогательное выражение, что в груди у Лолы что-то лопнуло и разлилось горячим и сладким. Ей тут же захотелось окружить этого полноватого, не слишком привлекательного мужчину заботой и лаской. Ей захотелось подавать ему по утрам в постель кофе и горячие круассаны, завязывать галстук, долго копошась под его подбородком, целовать в мягкую щеку, пахнущую хорошим лосьоном для бритья, и даже собственноручно гладить ему рубашки.

Лола совершенно не следила за своим лицом и забыла все Ленины наставления, но именно в этот момент в глазах ее появилась томная поволока, что и дало понять прожженному типу, большому знатоку женской психологии Василию Зайкину, что его дело на мази.

– Простите, – сказал Василий приятным сочным баритоном, – простите меня, я такой неловкий.

От звука его голоса Лола несколько пришла в себя. Не зря она была актрисой, да еще прошла хорошую школу под руководством Лени Маркиза. Мозги у Лолы явно начинали отказывать, придется выезжать на мастерстве.

Лола взяла себя в руки и мобилизовала все внутренние резервы. Она поняла уже, что обаяние этого человека безгранично. Это было как наваждение, но, слава богу, ей удалось его временно сбросить.

Лола несколько раз глубоко вздохнула, чтобы окончательно отделаться от действия чар этого странного человека.

Василий подобрал дамские мелочи из сумочки, причем Лола проследила за кошельком. Но, кажется, ее опасения были напрасны, Зайкин понял, что из этой девицы, обвешанной бриллиантами, как новогодняя елка игрушками, он может выкачать гораздо больше.

Он помог Лоле подняться на ноги, улыбнулся растерянной, смущенной улыбкой и сказал таким тоном, как будто они давно были знакомы:

– Ужасно не люблю людные сборища! Такие человеческие скопления вызывают у меня что-то вроде аллергии.

– Зачем же вы пришли сюда? – Лола чуть заметно отступила, с опаской поглядывая на Зайкина и прислушиваясь к себе: не начинается ли снова с трудом преодоленное наваждение.

– Это все мама! – честно признался Василий. – Она вбила себе в голову, что я непременно должен бывать на людях. Ей кажется, что я живу затворником и это плохо сказывается на моем характере.

– Вы такой послушный сын? – с легкой иронией осведомилась Лола. – Кажется, вы уже вышли из младшего школьного возраста!

– Вы не знаете мою маму, – в притворном ужасе проговорил Зайкин, – чуть что не по ней, у нее начинается сердечный приступ! Кроме того, она сразу же заводит разговор о женитьбе. Так что я предпочитаю не спорить с ней и послушно отправляюсь на эту каторгу. – И он обвел широким жестом тихо переговаривающуюся толпу. – Вы не представляете, как сложно быть единственным сыном такой энергичной женщины, как моя мама!

– Разговор о женитьбе? – выхватила Лола самое интересное из его реплики. – Мама мечтает вас женить? Удивительно! Обычно матери холодно относятся к женитьбе единственного сына.

– До какого-то возраста моя мама тоже была не в восторге от моих возможных невест, но потом, когда я сам охладел к этой затее, ей отчего-то запало в душу непременно женить меня. Возможно, она беспокоится, как я буду жить, когда ее не станет… – И Василий с грустью поднял глаза к потолку, с одной стороны, давая понять собеседнице, какой он хороший сын, а с другой – стараясь намекнуть, что мама не вечна и его будущей избраннице вовсе не нужно будет с ней возиться всю оставшуюся жизнь.

Неожиданно Лола вспомнила, что ей нужно изображать недалекую богатую дамочку, и проглотила остроумный ответ, который уже вертелся у нее на языке. Вместо этого она захлопала ресницами, широко открыла глаза, уставилась на Василия в восхищении и воскликнула:

– Но за вас охотно пойдет любая девушка! Вы такой обаятельный, такой интересный мужчина!

– Вы преувеличиваете! – Василий смущенно потупился. – Но дело не только в том, чтобы девушка согласилась стать моей женой. Дело в том, чтобы найти такую девушку, с которой мне захотелось бы прожить всю жизнь, которая стала бы хорошей матерью моим будущим детям…

«Переигрывает, – подумала Лола, – слишком быстро подошел к вопросам семьи и брака».

Однако Василий, кажется, так не считал. Напротив, он придерживался мысли, что нужно ковать железо, пока горячо. Зайкин бросил взгляд на Лолу, и голос его стал тихим и доверительным:

– Современные девушки, мне кажется, совсем не думают о семейной жизни. У них на уме только развлечения. Мне кажется, вы совсем не такая, в вас чувствуется доброе, чувствительное сердце…

«Какая чушь! – мысленно усмехнулась Лола. – И этими дешевыми приемами он соблазняет женщин? Ни за что не поверю!»

Но перед глазами у нее вдруг предстала светлая комната с пушистым ковром на полу. На ковре сидел толстенький розовый малыш, чем-то неуловимо похожий на Васю Зайкина, и, сосредоточенно сопя, отрывал лапу огромному желтому медведю. В глазах медведя было тоскливое выражение, но сопротивляться он не пытался. Не достигнув желаемого результата, малыш отбросил медведя, встал на слабые еще ножки и закричал: «Мама!»

Лола издала не то всхлип, не то стон и схватилась за сердце.

– Вам плохо? – встревожился Зайкин. – Должно быть, я слишком сильно вас ударил…

Он деликатно взял ее за руку, и Лола твердо уверилась, что деньги, карьера и даже театральный успех – это далеко не самое главное в жизни женщины, а главное – простое семейное счастье.

А тут еще над ухом послышался его мягкий баритон:

– Василий.

– Что? – растерянно переспросила Лола. У нее снова странно заломило виски, и сердце забилось с подозрительной частотой.

– Меня зовут Василий. А вас?

– Ло… Оль… – пробормотала Лола, испуганно прислушиваясь к своим странным ощущениям.

«Что я делаю? – охнула она. – Зачем я представляюсь ему своим настоящим именем? Еще паспорт не хватало показать! Такой идиотке, как я, больше подойдет имя Лолита».

– Лолита!

– Какое чудесное, редкое имя! Мне оно нравилось всю жизнь, с самого детства! – И Василий неожиданно подошел совсем близко к Лоле: – Лолиточка, может быть, мы с вами куда-нибудь уйдем из этого отвратительно людного места? Я просто не могу больше оставаться среди этих пошлых, черствых, бесчувственных людей!

Для того чтобы не броситься за ним сломя голову, Лоле пришлось встряхнуть головой и напомнить себе, что стоящий рядом с ней мужчина – не безобидный обаятельный холостяк, а прожженный брачный аферист, профессиональный соблазнитель богатых дурочек, охотник за их деньгами и драгоценностями, и к ней он подошел, привлеченный ослепительным сверканием бриллиантов. Кроме того, она здесь не просто так, она пришла с целью перехитрить этого мошенника, а не поддаться его чарам…

Но следовало продолжить знакомство. Лола сделала вид, что не поняла своего собеседника. Она глупо улыбнулась и погрозила ему пальцем.

– Простите, если я показался вам слишком навязчивым. – Василий слегка опомнился. То есть он понял, что с Лолой нужно действовать тоньше и осторожнее. – Поверьте, я никогда бы не осмелился… – бормотал он, делая вид, что очень смущен, – но на фоне всех этих шумных и невоспитанных людей вы показались мне такой…

– Какой? – игриво засмеялась Лола.

– Такой приветливой, такой милой девушкой без всякого жеманства! – воскликнул Василий.

И Лола услышала в его словах подтекст, что именно на таких девушках женятся серьезные, приличные и обаятельные мужчины.

– Вы правы насчет того, что здесь слишком шумно, – согласилась Лола, – я думаю, мы могли бы где-нибудь посидеть и выпить кофе.

Василий приосанился и предложил ей руку.

Маркиз не сомневался, что после встречи с ним вороватый мальчишка немедленно побежит к своему хозяину Халяве, чтобы сообщить о чересчур любознательном клиенте. Он заметил, в какую сторону припустил, вырвавшись на свободу, маленький разбойник. Выждав несколько минут, Леня неторопливой походкой двинулся в том же направлении.

Едва он отошел от освещенной площадки перед театром и свернул в темный переулок, за его спиной послышался хриплый злой голос:

– А ну стой, паскуда!

В ту же секунду Леня почувствовал спиной крайне неприятное прикосновение холодного металла. Судя по легкому уколу, который он ощутил сквозь одежду, это был нож, а не пистолет.

– Ты что же это, гад, ребенка обижаешь? – прохрипел тот же голос. – За мальца придется ответить!

Маркиз не любил насилия в любых формах и всячески старался избегать его, но это не значит, что в случае необходимости он не мог за себя постоять. Резко выдохнув, он наклонился, чтобы не напороться на нож, и изо всех сил лягнул левой ногой невидимого противника. Судя по глухому звуку удара и невольному вскрику, он попал каблуком именно туда, куда хотел, – по колену нападающего. В ту же секунду Маркиз развернулся, оказавшись лицом к противнику, и, увидев здоровенного белобрысого детину самого бандитского вида, в черной кожаной куртке, подпрыгивающего на одной ноге и подвывающего от боли, ударил его ребром ладони по руке, выбив из нее широкий десантный нож, и добавил сильный удар левой в ухо. Детина отлетел к стене, удивленно ахнув.

Пока он не собрался с силами и не перешел в ответное наступление, Леня вытащил из внутреннего кармана маленький плоский пистолет, щелкнул предохранителем и жизнерадостно проговорил:

– Здорово, Халява, давно не виделись! О чем ты хотел со мной поговорить – о воспитании подрастающего поколения? О нашей смене, молодых, так сказать, специалистов?

– Ты… кто… такой? – спросил Халява, с трудом переводя дыхание. – Чего ты тут разнюхиваешь? Чего тебе надо, а?

– Видишь, Халява, как вредно для здоровья плохое воспитание! Если бы ты со мной сперва вежливо поздоровался, спросил, кто я такой и как меня зовут, ты бы не получил ни по уху, ни по коленке. И скажи еще спасибо, что я тебе коленку не прострелил, а то пришлось бы хромать всю оставшуюся жизнь… Впрочем, это совсем недолго.

– Очень умный, да? – прошипел Халява, потирая ушибленную ногу. – Рано веселишься, я до тебя еще доберусь.

– Не спеши, дорогой. – Леня усмехнулся и осторожно подошел ближе. – Мне с тобой и правда поговорить надо. А тебе привет от Полукопченого. Надеюсь, знаешь такого?

– Кто же его не знает? – опасливо отозвался Халява. – Чего ж ты сразу не сказал? Я бы к тебе и близко не подошел!

– Вот видишь – сам же говоришь, что не подошел бы, а мне с тобой как раз поговорить надо. Так что все, как говорится, к лучшему. Заодно и познакомились.

– Да уж, познакомились! – Халява потер ушибленное ухо. – Ну, говори, чего тебе надо-то?