Месть убитой мухи Селин Вадим
Тетя Ядя сильно перепугалась и выпалила:
— У тебя нет эфирного тела!
— Тоже мне новость! — удивилась Люська. — Гном же вчера сказал, что оно загуляло.
— Гном тебя обманул.
— Вот паразит! — Люська бухнула кулаком по столу так, что чашки задрожали, а раскрытый ноутбук, стоящий на том же столе, угрожающе затрясся. — Я так и знала, что этой образине нельзя верить!
— Зря ты так на гнома, — вроде бы даже обиделась тетя Ядя за гнома. — Он хороший. Внешность, конечно, не фонтан, но душа…
— Душа потрясающая! — демонически захохотала Люська. — До сих пор в туалет десять раз в день бегаю!
— Не «до сих пор», а «уже». Он же сказал, что диареей ты полтора месяца будешь мучиться.
— Тем более!
— Но он много дельного сообщил, — справедливости ради заметила тетя Ядя. — Теперь стало понятно, почему он сказал, что мадам Джулия есть и одновременно ее нет. Есть она, потому что воскресла, а нет, потому что умерла.
Вдруг Люське в голову пришел умный вопрос:
— Если вы были в курсе, что ваша одноклассница тоже ведьма, то имя мадам Джулии вам что, ничего не сказало, когда я рассказала вам о случае на проспекте?
— А при жизни ее звали не мадам Джулией, а мадам Ю. Видно, после воскрешения ей захотелось перемен в жизни, вот она и взяла себе новое имя, — произнесла тетя Ядя и, заметив двусмысленность своей фразы, улыбнулась: — Ну, ты поняла. И поэтому же ее в ведьмовской базе данных нет — воскресших ведьм в базу данных не заносят. Они же на земле ненадолго — разберутся с долгами и — шмыг обратно в могилу.
— Ненадолго?! Да эта Дрыгоножкина тут уже… Сколько она тут уже?
— По твоим словам, встретила ты ее вчера.
В этот момент Люська вспомнила, что у могилы Шутиковой были четко видны следы голых ног, впечатанные в грязь. Получается, выбралась она на поверхность земли или во время, или после ливня. А ливень (с грозами!) шел позавчера вечером.
«Значит, она, в принципе, недавно воскресла», — удивленно отметила Люська.
— По моим подсчетам, она воскресла позавчера вечером, — вслух сказала она и продолжила: — А встретила я ее вчера. Да уж, а событий столько произошло, что кажется, будто я уже по меньшей мере полгода знаю эту мадамку. Ой, теть Ядь, так что там с моим эфирным телом?
— Его у тебя украли. Мне это гном сказал. Когда все разошлись после Иркиного дня рождения, он появился в моей комнате, когда не было посторонних, и сказал, что скрыл от тебя правду про эфирное тело. На самом деле оно не загуляло. Эфирные тела — это ж не мартовские коты. Цыганки, скорее всего, заметили, что ты уже почти не жилец, и поэтому спровадили тебя куда подальше. Цыгане — они ж магией обладают. С этим не поспоришь.
— А что может случиться, если тело ко мне не вернется? — насторожилась Люська.
— Постепенно твое сознание станет разрушаться, ты сойдешь с ума и начнешь разговаривать с макаронами, а через месяц после этого умрешь.
— Почему именно с макаронами? — опешила Люська.
— Ну, еще, может, с носками, — подумав, сказала тетя Ядя. — Очень редко кто с коврами беседует. Все в основном с макаронами. Ты, мне кажется, с макаронами будешь разговаривать.
— Ужас какой! — обомлела Люська. — Вы сказали, умру через месяц? Это что же получается, я до самой смерти буду в туалет десять раз в день бегать? Ужас!
— Да, ужас. Поэтому надо как можно скорее вернуть тебе твое эфирное тело.
Люська молчала. Она думала.
«Вот жила я себе столько лет и не знала, что у меня эфирное тело есть. А теперь его кто-то украл, и я могу из-за этого начать разговаривать с макаронами. Как удивительна и порой дебильна наша жизнь!» — такие мысли были в ее голове.
— А как вы думаете, исчезновение моего эфирного тела связано с мадам Джулией?
— Скорее всего, да, — чуть поразмыслив, произнесла тетя Ядя. — Это не может быть случайностью… Я даже уверена, что это напрямую связано с «великой» Дрыгоножкиной.
— Баба точно чокнутая! — схватилась за голову Люська. — Что она ко мне пристала, если между нами нет никаких долгов? Серьги золотые украла, мохнатки — это я еще понимаю, но эфирное тело… Что она с ним будет делать? На фиг оно ей нужно?
Ответить тетя Ядя не успела, потому что случилось неожиданное: в дверь дико затарабанили, и с той ее стороны раздались перепуганные голоса девчонок:
— Спасайтесь! Мы скоро все умрем! Нам пришел конец!
Глава 9
— Спасайтесь, нам пришел конец! — кричали за дверью.
— Кто там пришел? — не поняла Люська.
— Конец какой-то, — удивилась тетя Ядя.
Дверь открылась.
— Мама, мама! — кричала Ирка, как оглашенная. — Мама, мама!
— Господи, девочки, ну что за детский сад вы устраиваете? — недовольно проворчала тетя Ядя. — Что еще случилось? Кто там к нам пришел? У нас важный разговор!
— А-а-а! — кричали девчонки. — А-а-а!
— Вот спрашивается, че так орать?! — заорала Люська и, почувствовав какой-то странный запах, волной хлынувший в комнату вместе с приходом подруг, поморщилась: — Фу, а чем это так пахнет?
— Поэтому мы и пришли! — продолжала паниковать Ирка, а Катюха и Танька в ужасе присели на кровать, выпучили глаза и не иначе как от страха в один присест (присели же) проглотили все пирожные, лежащие на блюде.
— Так что там такое? — нахмурилась тетя Ядя.
— Нас хотят убить! Убить нас хотят! — Ирка аж приплясывала от нахлынувших эмоций. — Прикончить! Жизни лишить!
— Кто нас хочет убить? — деловито осведомилась мать.
— А я знаю? — пожала плечами Ирка.
— Да объясни ты толком, что происходит! — прикрикнула колдунья. Ее крик подействовал на девчонок отрезвляюще, и они, слизывая крем с пальцев, наперебой загалдели:
— Газ!
— Нам дверь заперли снаружи и газ в дырку пустили!
— Мы все умрем!
— Взорвемся!
— Угорим!
— А-а-а-а!
— Нам уже плохо!
— Задыхаемся!
— Угораем!
— Сознание теряем!
«Вот тебе на, — подумала Люська, — что за жизнь пошла? То страшное проклятие, то венец безбрачия, то газ…» — потом встала, вышла в гостиную, распахнула шторы и раскрыла окна. В квартиру ворвался свежий воздух.
— И что так паниковать? — удивилась она.
Девчонки смутились:
— Мы как-то не подумали, что можно окна открыть…
Потом вся компания отправилась в прихожую. Люська с тетей Ядей увидели просверленную дырку в самом низу двери. В нее была вставлена трубочка, из которой с тихим шипением шел газ под сильным давлением.
— Ничего себе заявочки, — высказалась Люська.
— Странно. — Тетя Ядя подергала дверь. Она не открывалась.
— Говорим же, ее кто-то снаружи запер! — напомнила Ирка.
— Это даже не дурдом, а дурдом на свободе, — констатировала Люська. — Это что же мне теперь, ночевать у вас придется. Как хорошо, что родители в космосе, а то волновались бы.
— Сейчас я со всем разберусь, — сказала тетя Ядя, подошла к телефону и набрала номер соседки.
Девчонки притихли.
— Алло, теть Шур, это я, Яздундокта.
Трубка что-то пропищала в ответ.
— Недержание мочи? Бессонница? Руки-ноги отказывают? Волосы выпадают? Ладно, теть Шур, я попытаюсь вам помочь. Что я звоню? Вы не могли бы выйти из квартиры и посмотреть, что там с нашей дверью? Да, хорошо, я подожду.
— Ну что? — нетерпеливо приплясывая, как будто все дружно хотели в туалет по-маленькому, спросили девчонки.
— Сказала, сейчас посмотрит, — прикрыв ладонью трубку, тихо проговорила тетя Ядя. — Распахните пока остальные окна, а то газом все равно воняет.
За входной дверью загремело чем-то деревянным. Девчонки всем скопом побежали не окна распахивать, а в коридор. С замершими сердцами подергали ручку. И дверь… раскрылась.
— Ура! — закричали они со слезами на глазах от счастья — сколько, оказывается, порою может быть радости от того, что открылась дверь. — Ура!
В дверном проеме возникла тетя Шура, которую правильнее было бы назвать бабкой Шуркой. Ее короткие кудрявые волосы были седыми, но с голубоватым оттенком — чуть подкрашенные синькой, на носу сидели огромные очки с толстыми линзами, из-за чего старуха походила на сову, на плечах висела фиолетовая вязаная растянутая, сплошь усеянная шерстяными катышками, кофта, из-под нее выглядывала короткая юбка в складку, ноги обуты в галоши, которые были почему-то облеплены соломой, будто бабка только что вышла из коровника, а не из соседней квартиры. (Хотя кто ее знает, вдруг у нее на балконе живет корова? Но Ирка с тетей Ядей мычания по крайней мере не слышали.)
— Яздуша, здеся шо-то такоя странноя деется, — удивленно сказала бабка и потрясла перед собой шваброй. — Вам хто-то калитку шваброю подпер снаружи. И хто ж тока додумався до такой жа пакости? Узнава бы — уси руки отбива бы.
— Теть Шур, одну минуту, — колдунья приставила палец к губам. — Я сейчас по телефону договорю…
Вовремя сообразив, что на том конце провода она ждет не кого иного, а бабку Шуру, тетя Ядя положила трубку.
— А ище тама лежить газный баввон, — продолжила изумляться бабка, — от нёво трубка отходить и идёть… идёть… куда жа она идёть? — Бабка Шура проследила за направлением трубки и, увидев, что она продета в просверленную внизу «калитки» дырочку, в очередной раз изумилась: — Идёть она у вашу ж хату! Ой! Так мы уси подзорваться можем!
Тетя Ядя пулей вылетела из квартиры, окинула взглядом лежащий на полу большой красный «газный баввон», закрутила кран, и трубка шипеть перестала.
— Ну и вонища ж у вас, тры дня проветривать у помещеньи надо, — поморщилась бабка. — И хто ж это тока додумався до такой шутки? Узнава бы — уси руки отбива бы. Шо самоя интересноя, я почти жа знаю.
Все удивленно уставились на бабку.
— Да-да, я почти жа знаю, — повторила она, с удовлетворением купаясь в лучах всеобщего внимания. — Сижу я себи такая севоднячко у хате, серьял гляжу, голову репяховым масвом натираю, шоб волосы ни лизли клоками, и слышу, шо на лесьнешной площадке хто-то шо-то сверлить. Я была важным делом занята, а то бы, есессна, у «глазок»-то глянула бы, хто там копаиться. Видать, это дырку вам у двери сверлили. Но шо самоя интересноя, я усе-таки жа наполовину узнала, хто дырищу-то делал. Это я тока сейчас поняла, када дыру увидела.
— Хто это?! — в один голос выкрикнули все присутствующие.
Бабка выдержала эффектную паузу и только после этого проговорила:
— А баба какая-то. Волосы черные, собранные на затывке у хвост, худющая страшно, як после концлагеря, плоская какая-то, лица я не видела, но видела эту чертовщину.
— Какую чертовщину?
— Ну, на плечах. Мохнатая такая, пушистая, красивая-я-я-я, собака…
«Это Дрыгоножкина с моей мохнаткой», — как-то обреченно сделала вывод Люська.
— А у руках она несла дрель, — закончила описание бабка Шурка. — Это было за несколько минут до того, как вы дома собралися со школы и с работы. Вот знаете шо? Я бы на вашем месте сообщива бы куда надо.
— А куда надо? — отозвалась Люська, во все глаза разглядывая и во все уши слушая бабку — такой странной внешности она не видела никогда. Мало того, что она была необычна снаружи, так еще и разговаривала на непонятно каком языке, к тому же то выговаривая, то не выговаривая букву «л».
Бабка посмотрела на нее как на дурочку и тоном, каким обычно объясняют недоразвитому правила пользования ложкой, сказала:
— У милицию! У милицию! Кстати, Яздюша, ты видева нашово новово участковово? Какой парень, ах! Размер ноги — во! Плечи — во! Глаза — во! Брови — во! Рот — во! Зубы — як те брильянты. Всем хорош. Красавец! Я бы на твоем месте обратива бы на нёво унимание.
— Теть Шур, я вообще-то замужем, — заметила тетя Ядя.
Бабка махнула на нее рукой, дескать, я лучше знаю:
— Ой, а то я не вижу, што ты усе одна да одна. Игорек-то твой усе на рыбавках да на рыбавках пропадаить.
— У папы бизнес. — Ирка угрожающе скрестила руки на груди.
Бабка скорчила непередаваемо скептическую физиономию и махнула рукой и на Ирку:
— Уж знаю я такой бизнысь, уж не первый год на свити бивом живу. Мать твоя усе одна да одна, а он тама…
— Что — «он тама»? — подбоченилась Ирка. Ей не нравилось, что жизнь ее семьи становилась предметом обсуждения соседей.
— На пруду он тама, — произнесла бабка и многозначительно расширила глаза.
Все переглянулись.
Заметив непонимание на лицах окружающих, бабка разжевала свою мысль:
— Кто у пруду живеть, а?
— Рыбы, лягушки, раки, — принялась перечислять Ирка.
Бабка постучала себя по голове костяшками пальцев:
— Гвупая ты еще девка, гвупая. Не рыбы тама, а русавки. Русавки. А русавки — это красивые бабы. Понятно? Ладно, Ядюша, я позже приду, а то мочи уж нет — моча совсем не держится где надо, зараза такая. А вы подумайте над моими свовами. Шура плохово не посоветуить.
С этим напутствием она довольно-таки резво перепрыгнула через «газный баввон» и шмыгнула в свою квартиру. Но через секунду выскочила и взяла швабру, которой была подперта дверь тети Яди.
— А швабру я себи возьму. Больно хороша.
Бабка Шурка наконец скрылась в своем жилище с нежданным-негаданным приобретением, то есть шваброй.
— А я еще с работы когда вернулась, смотрю, баллон газовый в углу стоит, — вспомнила тетя Ядя. — Значения как-то ему не придала, думаю, может, новые соседи купили или работы какие-то проводятся, мало ли… А когда мы все собрались, эта черная женщина вернулась и сделала свое страшное дело — положила баллон на пол, трубку продела в дырку в двери, дверь шваброй подперла и убежала. А она, однако, с умом — следы за собой замела. В смысле, опилки после дрели подмела.
— Я, наверно, пойду домой, — сказала Люська.
— Куда ты? — возмутились все. — Ты же только пришла!
— Ну не только, а два часа назад… Что-то у меня настроение пропало.
— Люська, я тебя не узнаю! — хором воскликнули девчонки и рассмеялись.
— Подумаешь, кто-то нам в квартиру напустил газу, хотел нас отравить, — пожала плечами Ирка. — Разве повод расстраиваться?
— Не повод, конечно, но мне надо о многом подумать. А вы окна закройте. Холодно уже.
Люська начала обуваться.
— Ну, раз так… — озадаченно и несколько разочарованно протянули девчонки.
Тетя Ядя подмигнула Люське, мол, мы с тобой еще поговорим.
Пожелав всем приятного вечера, Люська перепрыгнула через газовый баллон, как и бабка Шурка три минуты назад, и умчалась домой.
Но до дома не домчалась, потому что произошло одно очень важное событие. Какое именно? Ни за что не догадаетесь и ни за что не поверите. Я бы тоже ни за что не догадался и ни за что не поверил, если бы во время нашей недавней встречи Люська не поклялась мне, что именно так, как я расскажу ниже, все и случилось. Я еще сказал Люське: «Но разве люди поверят, что все так закончилось?», на что она ответила: «Пиши так, или я сейчас выключу твой диктофон и выкину его в окно. Поверь, управдомша найдет ему достойное применение. Понимаешь, — продолжала она, наливая мне тридцатую чашку чая за вечер, когда я пришел к ней за рассказом, — произошедшая со мной история настолько странна, что было бы странно, если бы она закончилась как-то по-другому». Немного поразмыслив, я понял, что Люська права, и поэтому дал ей слово не переиначивать события.
Начало сморкаться. Ой, то есть смеркаться. Выбежав из дома тети Яди, Люська помчалась к остановке, но до нее не дошла. Почему? Да потому что путь ей преградила… мадам Джулия собственной персоной. Она выскочила из-за толстого тополя и во всей красе предстала перед Люськой.
— Вы!! — заорала Люська, не веря своим глазам. — В моей мохнатке! Ах! Ну, я сейчас вам все патлы повыдираю!
Девчонка не знала, с чего начать: то ли с прореживания черных волос Дрыгоножкиной, то ли с прореживания зубов, то ли с чего-то другого.
— Остынь, милочка, — невозмутимо сказала мадам Джулия. Затем порылась в сумочке, достала из нее пачку сигарет и зажигалку. — Будешь?
— Нет, я не курю, — ответила удивленная Люська, от шока забыв, что курит и очень этим гордится. — И вам не советую, это вредно. Риск заболеть раком легких у курильщиков в двадцать раз больше, чем у некурящих.
— Мертвому организму уже ничего не вредно, — легкомысленно отмахнулась мадам Джулия. — Может, присядем? — И она указала на уютную лавочку, стоящую в тени кустов.
— А когда я буду вам патлы выдирать? — спросила Люська. — Может, сначала патлы, а потом присядем?
Мадам Джулия закурила, как-то оценивающевзглянула на Люську и склонилась к ней.
— На, — сказала она, — выдирай, так тебе будет удобнее.
Люська растерялась.
«Так совсем неинтересно. Я хотела устроить драку… А тут… без боя сдается».
— Ладно, обойдемся без прореживания, — смилостивилась Люська, и в этот момент на нее нахлынуло: — Я знаю, кто вы! Вы Юлька Дрыгоножкина! Я все про вас знаю! Все! Но скажите, чего вы ко мне привязались? Чего вам от меня надо? Честно — вы меня уже достали! Вы как-то странно себя ведете! В вас нет ничего святого!
— И хорошо, — вставила мадам Дрыгоножкина.
— Нет святого в вас ничего! Вы залезли в мою квартиру и стырили мои мохнатки! А до этого сняли с меня драгоценности и обчистили мое портмоне! Что вам от меня надо? Что? Чего вы именно ко мне пристали?! Заколебали уже, блин! Свалились на мою голову! У меня и без вас проблем хватает, а тут еще вы из могилы выползли и сразу ко мне! Господи, ну что у меня за планида такая позорная?
После этой пламенной речи Люська почувствовала жуткое опустошение и желание, чтобы все поскорее закончилось. Ей надоели вечные мысли о какой-то мадам Джулии (она уже становилась родной), о каком-то эфирном теле, о котором раньше и слыхом не слыхивала, надоели венки, гроб-песочница, все ей страшно надоело! Ей хотелось одного — поскорее со всем разобраться и устроить наконец личную жизнь.
Внимательно выслушав Люську, мадам Джулия снова полезла в сумочку, вытащила из нее непонятный железный жетон и протянула его девчонке:
— Возьми это. Приедешь на железнодорожный вокзал, найдешь камеру хранения, дашь этот жетон мужику в синей форме, и он тебе все твои вещи отдаст.
Люська взяла жетон, но лицо ее было очень уж недоверчивым.
— Я бы и сама все вернула часа через три, но не успею.
— А куда вы спешите? На курорт, небось, едете?
— Ага, на курорт, — усмехнулась Дрыгоножкина и, словно оправдываясь, затараторила: — Я же правда великая. Я прекрасно знаю, о чем вы только что с Ядей разговаривали — мысленно переносилась к вам и подслушивала. Знаю, что вы все знаете. Да, это я стырила твое эфирное тело, оно тоже в камере хранения лежит. Я его засунула в чайный пакетик. Тебе надо только заварить чай, выпить его — и все! Эфирное тело снова в тебя вселится, я его ради прикола конфисковала. А мне… Мне уже пора в могилу. Свой долг я забрала, так что в деньгах, которые я оставила на вокзале, ты небольшой суммы недосчитаешься.
Внезапно Люська почувствовала к мадам Джулии сострадание и жалость. Ей захотелось обнять ее и сказать, что все будет хорошо. Эта худая черная женщина выглядела настолько несчастной, убитой (ну, вы поняли), что хотелось рыдать в голос.
— Давайте и правда присядем, — расчувствовавшись, сказала Люська. — В ногах, как моя бабушка говорит, правды нет.
Дрыгоножкина (в фамилии которой отчасти не было правды) с Люськой и устроились на скамейке, выкрашенной зеленой краской. Здесь же стояла пепельница — консервная банка и пустая бутылка из-под пива.
— Мадам Джулия… — начала девчонка, но ведьма ее перебила:
— Котенок, можешь называть меня тетей Джулей.
Люська осознала, что если сейчас же не обнимет мадам Джулию, то будет очень об этом жалеть. И она поинтересовалась:
— Тетя Джуля, можно вас обнять?
— Лучше не надо, — выпустив изо рта густую струю дыма, сказала мадам Джулия, — тебе это не понравится.
Ну и кто бы после этого согласился и не обнял бы ведьму? Люська, к примеру, обняла. И тут же отпрянула:
— Ой! Вы такая холодная!
— Ну да, я же мертвая. Так что ты хотела спросить?
— ЧТО ЭТО ЗА ДОЛГ?! — взревела Люська. Мадам Джулия аж подпрыгнула от неожиданности.
— Тьфу на тебя! Чего так орать?
— Так что это за долг? — уже тише повторила девчонка, рассматривая мохнатку на собеседнице. — Что я вам должна? За какие провинности вы достаете меня два дня?!
— А, ты об этом… Да, я воскресла именно затем, чтобы забрать у тебя долг.
— Что за долг? Что? Быстро говорите, или я вас сейчас убью во второй раз! Я тоже ношу с собой мухобойку!
— Успокойся, котенок. Дело не в тебе, а в твоей маме.
— А что моя мама? — оторопела Люська.
— Меня соединяет долг с ней, а не с тобой.
— Так что вы тогда ко мне прицепились? От меня-то что хотите? — Люська решительно ничего не понимала.
Тетя Джуля затушила бычок в консервной банке, закурила новую сигарету и заявила:
— Я, конечно, великая, но не настолько, чтобы лететь в космос за тремя копейками!!
Люська как-то даже обмякла от сплошного непонимания.
— Какие еще три копейки? Вы о чем? Что за бред?
— Сама ты бред, котенок. Ты что, Ядю невнимательно слушала? Она же, сама того не зная, обмолвилась о долге, ради которого я восстала из мертвых. Твоя мама должна мне три копейки за булочку.
Люська только хотела спросить, о какой еще, на фиг, булочке идет речь, но вдруг в голове вспыхнул отрывок сегодняшней беседы с тетей Ядей.
«Мы с Каринкой по пути в школу остановились у лотерейного киоска и все деньги просадили, что нам в школу предки дали. Не выиграли ничего. Потом в школу пошли. После третьего урока есть страшно захотелось, мы пошли в столовую и вспомнили, что денег-то нет. А в очередь уже встали. Смотрим, а перед нами Дрыгоножкина стоит. Ну, мы у нее по три копейки на булочки попросили. Слово „возьмите“ было единственным, что мы слышали от нее…»
— Подождите… — медленно сказала Люська. — Вы хотите сказать, что воскресли для того, чтобы забрать у моей мамы три копейки, которые дали ей на булочку, когда учились в школе?!
— Да.
— Вот так прикол… Гы… Мама что, не отдала вам три копейки?
— Не отдала. Забыла. Поэтому я взяла их с тебя. В космос же не полечу к Карине, правильно?
— Правильно… — согласилась Люська, все еще не веря, что эти двухдневные события происходили из-за трех копеек.
— Я взяла их из твоих денег. Не забудь, они в камере хранения.
— Да уж не забуду, — кивнула Люська, и из нее снова поперло: — А страшное проклятие? А венец безбрачия? Вы меня обманули? Объясните!
— Обманула, — улыбнулась мадам Джулия.
— Зачем?!
— Просто поприкалываться захотелось, — пожала плечами Дрыгоножкина-Шутикова. — И передачу по телику тоже ради прикола заказала. Боа твои сперла, порчу по почте послала, венки с гробом — это все тоже чисто прикол. И газом вас всех отравить я тоже ради смеха хотела. Это так смешно, правда?
— Обхохочешься, — произнесла Люська, чувствуя себя словно облитой грязью. Вся симпатия к убитой навозной мухе у нее куда-то улетучилась.
«Гроб, венки, порча, украденные мохнатки — это приколы? — возмущалась про себя девчонка. — Да она меня чуть с ума не свела!»
— И в своего давнего врага я беса тоже для смеха вселила… Вот так вот. Скоро наступит час, когда я должна буду вернуться в могилу, — печально сказала мадам Джулия.
«Я бы предложила проводить ее до кладбища, если бы она не была такой прибабахнутой, — подумала Люська. — То газом всех травит, то тело эфирное ворует, то порчу наводит, то котенком называет. Одно слово — старая дура!»
— Искренне вам сочувствую, — солгала Люська.
— Да не ври, — спокойно сказала мадам Джулия. — Ты что, забыла, что я великая? Я же мысли умею читать. Ты только что подумала, что я старая дура.
Люська покраснела: «Вот наглая, в чужие мысли лезет! Да это же… это же как если кому-то дать поносить свои трусы».
— Ну ты и сравнила! — изумилась мадам Джулия. — Но я не обижаюсь. «Старая дура» гораздо обиднее. Вот доживешь до моего возраста и посмотришь, будешь ли себя старой считать.
— Знаете что?! — праведно возмутилась Люська. — Валите-ка вы из моих мыслей! Это нечестно! И вообще мы все выяснили — вы сейчас отправитесь в могилу и оставите меня в покое, а я поеду на вокзал за своими вещами. До свидания!
— Подожди уходить! — заволновалась ведьма. — Ты меня извини за все. Я знаю, что не очень красиво с тобой поступила, но пойми — быть мертвой так скучно. Там, на кладбище, ни с кем и не поговорить толком. А за эти два дня я так навеселилась — до конца света впечатлений.
— Ладно, проехали, я рада, что смогла вас развеселить, — подобрела Люська. — А зачем вам в могилу?
— Это такое правило. Забрал долг — возвращайся в могилу не позже чем в полночь следующего дня. А то рассыпешься в прах прямо там, где находишься. Что-то типа условия для Золушки.
Люська представила, что, если досидеть на лавке до полуночи, мадам Джулия рассыпется в прах. Ее передернуло.
— Если я рассыплюсь здесь в прах, ты возьми вот эту консервную банку, вытряхни из нее бычки, собери в нее мой прах и отнеси на мою могилу.
— Ну уж нет! — отказалась Люська.
— Не переживай, я пошутила. Сейчас я возьму такси и поеду на кладбище, чтобы успеть на могилу и не рассыпаться по дороге, — поделилась своими ближайшими планами ведьма.
— Желаю вам удачи…
— Спасибо.
«Ну вот и все, — подумала Люська. — Кажется, мои приключения закончились. Поеду-ка я на вокзал. Не терпится забрать свои вещи».
Читать бесплатно другие книги:
