Мадикен (сборник) Линдгрен Астрид
Во вторник вечером Мадикен молится Богу, чтобы он помог ей в этом горе. Она молится шепотом под одеялом, чтобы Лисабет не услыхала:
— Добренький Боженька, помоги мне! Мне так хочется на экскурсию. Сделай так, чтобы дядя Берглунд позвонил маме и сказал, что я уже выздоровела. Я правда уже здорова. Только надо поскорее, а то мы не успеем приготовиться, а мне надо взять в дорогу бутерброды и шоколад, и Альва еще должна погладить мою матроску. Так что ты уж скажи дяде Берглунду, чтобы он скорее звонил. Пожалуйста, милый Боженька! А то мне так хочется на экскурсию! Аминь.
Окончив молитву, Мадикен напряженно ждет, чтобы зазвонил телефон. Но звонка нет и нет. Только Лисабет без конца канючит из соседней кроватки:
— Расскажи про привидения, про убийц и про войну!
Но Мадикен не до рассказов. Она еще долго прислушивается к телефону.
Так и не дождавшись звонка и всплакнув, она наконец засыпает…
В среду Мадикен просыпается спозаранку. За окном солнце, синее небо. Такой прекрасный день для всех счастливчиков, у кого нет сотрясения мозга! Мадикен сразу посмотрела на часы. Скоро восемь. А в восемь часов отправляется поезд. Все ее одноклассники, наверное, уже в сборе и ждут на перроне. В своем воображении Мадикен видит, как они хохочут, тараторят, живо влезают в купе и, сгрудившись у окна, выглядывают наружу. Как им весело ждать, когда поезд запыхтит и тронется в путь!
Мадикен не отрывает тоскливого взгляда от часов с кукушкой, которые висят напротив ее изголовья. Часы тикают, и минутная стрелка все ближе придвигается к восьми. Вот выскакивает кукушка и принимается куковать. Откуковав без всякого смущения восемь раз, она прячется в домик. А Мадикен разражается слезами, потому что поезд уехал, а она, несчастная, должна лежать в кровати, и никогда, никогда у нее не будет ничего хорошего!
Рядом просыпается в своей кроватке Лисабет. У нее прекрасное настроение. Лисабет не понимает, какой сегодня печальный день, она даже принимается распевать:
А Б В Г
- Снег был на дворе,
- Кошка по снегу прошла,
- То, мой друг, любовь была.
Она пропела песенку в точности, как ее научила Мадикен. Но Мадикен ни с того ни с сего как зашипит:
— Цыц, несмышленыш! Цыц, тебе говорю!
— Вон оно что! Знакомая песенка. Как видно, к нам опять пожаловал Себастьян Нигге, — говорит Лисабет, чувствуя себя Линус Идой.
Но тут отворяется дверь и входит мама с подносом. На подносе стоят две большие голубые кружки, кувшинчик с шоколадом и блюдо с горячими вафлями.
Лисабет смотрит на это круглыми глазами.
— У меня сегодня рождение? — спрашивает она.
— Нет, — отвечает мама. — Чтобы доставить себе удовольствие, не обязательно ждать дня рождения. Поднимайся, Мадикен, и садись! Вот тебе шоколад и вафли.
Мадикен медленно выползает из-под одеяла. Глаза у нее заплаканные. Мама целует ее в щечку и подает вафли с шоколадом. Не говори ни слова, Мадикен принимается за еду. Она молча уплетает вафельные сердечки одно за другим. Ресницы у нее еще мокрые от слез, и день сегодня, как известно, печальный, но вафли с шоколадом — это, как-никак, хорошо.
— Вкусно, — говорит Мадикен. — Как будто обычный день рождения.
— Конечно, — говорит мама. — Мне тоже так кажется.
Мама опять уходит.
Лисабет быстро расправилась с завтраком. Начисто облизав пальцы, перепачканные в сахаре и сливках, она вылезает из кроватки. Пора одеваться.
Едва Лисабет закончила одевание, как снизу послышался звонок, кто-то пришел.
— Это почтальон, — говорит Лисабет. — Хочешь, я пойду вниз и узнаю, не принес ли он что-нибудь для нас?
Правда, для Лисабет и Мадикен очень редко бывает почта, однако они на всякий случай каждое утро заглядывают в почтовый ящик. Но сейчас Мадикен только пожимает плечами. Сегодня печальный день, с какой стати для них сегодня будет почта?
Но Лисабет уже побежала вниз. Оставшись одна, Мадикен может всласть предаваться мыслям об экскурсии. Она глядит на часы… Поезд уже приехал на место. Сейчас ребята, наверно, идут по дороге и поют, все ее товарищи… Она так ясно видит, как они бодро шагают парами. Скоро они придут на гору и будут есть бутерброды, а она лежит в постели и никогда не увидит ничего хорошего!
И тут к ней влетает запыхавшаяся Лисабет.
— С ума сойти, Мадикен! — кричит она. — Для тебя есть три открытки и посылка!
— Да что ты? — восклицает Мадикен и, сразу оживившись, подскакивает на постели.
А надобно вам сказать, что Мадикен и Лисабет собирают открытки. У каждой набралось уже почти по целому альбому. На день рождения или именины, бывает, получаешь замечательные открытки. Иногда с цветочками, иногда с котятами или щенками, а иногда с нарядными бородатыми дяденьками в обнимку с дамами в прекрасных платьях. Открытки бывают глянцевые, эти — самые лучшие. А сейчас Мадикен получила сразу три глянцевые открытки, хотя у нее сегодня не день рождения и не именины, а всего лишь было сотрясение мозга.
Мадикен даже вся раскраснелась при виде открыток. Ах, до чего же они красивые! На первой нарисован белый голубок с алой розочкой в клюве, на другой прекрасный ангел летит по темно-синему небу среди золотых звездочек, а на третьей мальчик в бархатном костюмчике держит в руках большущий букет желтых роз.
При виде такого богатства Мадикен даже вздыхает от избытка счастья, и к горлу у нее подкатывает комок — такая это неземная красота!
— Ты посмотри, от кого открытки! — напоминает Лисабет.
Мадикен поспешно переворачивает открытки другой стороной.
«От хорошего друга», — написано на всех трех печатными буквами.
— И кто бы это только мог быть? — говорит Мадикен.
Обычно открытки бывают от бабушки, от кузин, а тут — от какого-то друга. Очень странно и непривычно получить открытку неведомо от кого.
— Может быть, это Аббе? — подсказывает Лисабет.
— И сразу три открытки? Он же не сумасшедший! — говорит Мадикен.
Она так обрадовалась открыткам, что совсем забыла про посылку. Но сейчас она вспомнила и торопливо начинает ее потрошить.
Внутри оказывается картонка, а в ней много-много шелковистой розовой бумаги. Мадикен и Лисабет обмениваются взглядами, обе дрожат от нетерпения. Под этой шелковой бумагой может оказаться все, что угодно. Какое это восхитительное чувство, когда ты не знаешь, что спрятано внутри! Мадикен наклоняет лицо и нюхает:
— Как ты думаешь, что это такое?
Лисабет тоже нюхает:
— Не знаю.
— Посмотреть, что ли?
— Каттегоритчески!
Зашуршала бумага под нетерпеливыми руками Мадикен. Лисабет смотрит, затаив дыхание.
Сверху лежит письмо. На конверте написано: «Мадикен от бабушки». Но бабушка прислала еще что-то, кроме письма. Ой, и правда! Там лежит маленький-маленький пупсик и маленькая-маленькая ванночка, чтобы купать пупсика, и маленькая-маленькая бутылочка с соской, чтобы его поить, и маленькое-маленькое мыльце, чтобы его мыть. А еще там лежит мешочек с бусинками, которые надо самим нанизать на нитку, и будет ожерелье, и две маленькие зеленые коробочки с хорошенькими картинками на крышках, а внутри каждой — розовая свинка из марципана и перстенек.
Лисабет таращит глаза на богатства, которые получила Мадикен, и лицо у нее делается все более задумчивым. Наконец она обиженно говорит:
— Я тоже хочу сотрясение мозга!
Тогда Мадикен берет в каждую руку по коробочке.
— Которую ты выбираешь? — спрашивает она. — Тебе колечко с красным камешком или с голубым?
— С зелененьким, — говорит Лисабет.
— Вот дурочка! — говорит Мадикен. — Зелененького нету.
— Тогда я хочу голубенький, — решает Лисабет. — Ой, какая же ты добренькая, Мадикен!
Мадикен и сама считает, что она очень добрая, и ей от этого приятно. И еще ей приятно, что обида прошла и что она отвязалась от мыслей об экскурсии.
— На горе, может быть, очень здорово, — говорит Мадикен. — Но думаю, что с крыши сарая вид был наверняка еще лучше.
— Каттегоритчески! — говорит Лисабет. — Оттуда же видно кузню Нильссонов.
Мадикен и Лисабет надели перстенечки и любуются, растопырив пальцы. Им кажется, что они сейчас настоящие взрослые дамы.
— Мой камушек алый, словно капелька крови, — говорит Мадикен. — А твой, Лисабет?
— Мой камушек голубенький, словно небо, — говорит Лисабет. И в общем она права.
Девочки надолго занялись своими колечками. Они их сравнивали, положив рядом руки, и рассуждали, которое из них красивее.
Оказывается, Мадикен больше любит красные камешки, потому что они алые как кровь, а Лисабет больше любит голубые, потому что они голубенькие.
— Ой, я же еще не прочитала бабушкино письмо! — спохватывается вдруг Мадикен и разрывает конверт.
Бабушка написала письмо печатными буквами, потому что Мадикен еще не умеет читать по-письменному. Лисабет удивляется, как это Мадикен, посмотрев на крошечные закорючки, узнаёт, о чем написала бабушка.
— Неужели ты правда уже умеешь? — спрашивает она.
Конечно, Мадикен умеет. Разобрав по складам, что написано, она поняла все, что ей хотела сказать бабушка. Бабушка хочет, чтобы она отдала одну коробочку Лисабет, а бусинки из мешочка поделила поровну на двоих.
— Видишь, какая я добрая! — говорит Мадикен. — Я отдала тебе коробочку раньше, чем прочитала письмо.
— Ты добрая, Мадикен, — говорит Лисабет и тянет к себе мешочек. — Давай сюда мои бусы, я сделаю себе ожерелье!
Но Мадикен хватает мешочек и вырывает у нее из рук.
— А ну, отдай! — говорит она. — Вот когда у меня будет время, тогда я поделю. А пока подожди.
— У тебя сейчас есть время, — говорит Лисабет.
— Представь себе — нет! — отвечает Мадикен.
Она берет со столика стакан и наливает себе воды из графина. Потом медленно, маленькими глоточками выпивает его до дна. Потом берет розовую бумагу и начинает разглаживать ее. Затем она сгибает каждый листочек в несколько раз и складывает аккуратной стопочкой — сразу видно, что она занята делом, ей некогда пересчитывать бусины. Тем временем она про себя размышляет. Вообще-то мешочек с бусами — пустяк по сравнению с нарядной коробочкой, думает Мадикен. Но почему-то ей легче было расстаться с коробочкой, чем поделиться бусами. В душе Мадикен чувствует, что ей хочется оставить себе весь мешочек. Но она знает, что, если не дать сестренке бус, та пойдет к маме и наябедничает, и уж тогда, хочешь не хочешь, придется делиться.
Мадикен очень обстоятельно и аккуратно укладывает бумагу в картонку и наконец со вздохом говорит:
— Ну вот, теперь у меня есть время.
Она высыпает бусы на поднос и делит их поровну на две кучки. Осталась одна лишняя желтая бусина, самая большая, и Мадикен отдает ее Лисабет.
— На, это тебе! — говорит она.
Потому что жадность нападает на Мадикен не чаще двух раз в день, да и то ненадолго.
Потом Мадикен и Лисабет нижут бусы и в ожерельях становятся такими нарядными, что дальше некуда. Потом они играют с пупсиком, купают его в ванночке, моют душистым мыльцем, а после купания укладывают спать в ящичек из-под сигар и дают ему попить из соски.
— Надо же! — говорит Мадикен. — Такой печальный день, а на самом деле оказался очень приятный.
Лисабет с ней соглашается:
— Даже очень приятный печальный день.
Но под конец Лисабет устала, и ей захотелось на улицу.
— Мне надо погулять с Сассо, — говорит она — и шмыг за дверь.
Играть одной неинтересно, Мадикен стало скучно, и она не знает, чем бы ей заняться.
Но тут как раз пришел с работы папа, чтобы позавтракать. На минутку он заглядывает в детскую.
— Как идут дела? — спрашивает папа.
— Шик-блеск! — отвечает Мадикен. — Только мне скучно.
— Ну так почитай газету, — говорит папа и достает ее из кармана. — А вот тебе в придачу альбом для рисования. Нарисуй мне что-нибудь хорошее, а я посмотрю, когда вернусь к обеду.
Мадикен умеет уже читать так быстро, что даже учительница удивляется. И когда папа ушел, она послушно развернула газету, но мало что в ней поняла. Больше всего там написано о войне, потом есть еще объявления о продаже быков и свиней, о том, что кто-то умер, о помолвках и о превосходных пальто и платьях для дам. Там есть еще много чего другого, но, кажется, это все очень скучные вещи. Мадикен с недоумением вчитывается в заголовки. В одном месте большими буквами написано: «Из минувших времен». Мадикен раньше не встречала этого слова и не знала, что такое «минувшие» времена, но быстро догадалась. Оказывается, там написано, как жили люди до нас. Как им, бедняжкам, скучно жилось! Мадикен вздыхает и откладывает газету в сторону. Как странно, папа сам такой шутник, а делает такую скучную газету! Он ведь редактор. Значит, это он решает, что надо напечатать. Отчего же он не придумает что-нибудь поинтереснее? Должно быть, это трудно — писать газету… А что, если попробовать, как это на самом деле? — думает Мадикен. И вот она решает сделать свою газету. Конечно, она не может ее напечатать, но ведь можно написать печатными буквами, а заголовки она вырежет из папиной газеты, вот и будет все по-взаправдашнему.
Разложив на подносе альбом для рисования, карандаш, ножницы и баночку с клеем, Мадикен берется за дело. Сверху она приклеивает на чистом листе заголовок «Из минувших времен», который вырезала из папиной газеты. Теперь надо сообразить, что под ним написать. Мадикен в задумчивости грызет карандаш. Потом она пишет:
Из минувших времен
Щас я раскажу чего делали дети впрежние времина они
слушалис маму но были икапризули и непаслушные
уних были каменые тапоры но скора они научилис стрелять изружья
Больше Мадикен не хочется писать про минувшие времена. Она берет ножницы и вырезает из папиной газеты новый заголовок: «С места военных действий». Наклеив его на новый лист, она опять задумывается и опять грызет карандаш. Подумав немного, она выводит:
С места военных действий
На войне страшно салдаты сидят вакопах и мерзнут. Но
один салдат спрыгнул с зонтеком и незаболел сытрисением
мозга. Он выпрыгнул из аэраплана.
На этом Мадикен кончает писать про войну. Теперь надо поискать, что еще подскажет ей папина газета. Объявления… Объявления тоже, наверно, нужны, чтобы газета была как настоящая.
Она вырезает заголовок «Смерти» и наклеивает его на чистый лист. И опять она в раздумье грызет карандаш. На этот раз долго размышлять не пришлось. Радостно кивнув, Мадикен начинает писать.
Написав объявление, Мадикен рисует вокруг черную рамку. И тут она чувствует, что больше ей уже не хочется делать газету, а лучше она порисует. Мадикен делает рисунок для папы. На рисунке изображено, как Мадикен летит с крыши сарая. Рисунок получился очень хороший. Папа его увидел, когда пришел обедать. Папе тоже понравился рисунок. Мадикен в купальном халате сидит за столом вместе со всеми. Ездить на экскурсии ей, может быть, еще и нельзя, но уж есть пюре и яблочный крем, конечно, можно.
А потом наступил вечер, Мадикен и Лисабет лежат в своих кроватках и собираются спать. Но сперва в детскую приходят мама и папа посидеть с девочками на сон грядущий. Мама рассказывает им о приключениях принца Хатта в подземном королевстве, а папа показывает на стене забавные тени. Керосиновая лампа освещает детскую слабым светом, но папа снял абажур, свет сделался ярче, и тени получились замечательные. Они шевелятся на стене, иногда там появляется козлик с рожками, иногда танцующая девочка, а иногда просто шевелятся папины руки, и все.
Как это здорово, когда папа и мама приходят в детскую вместе! Мадикен хотела бы, чтобы они сидели долго-долго. Но вот мама говорит:
— Ну все! Пора наконец спать.
И ведь надо же! Лисабет уже спит. А Мадикен в этот вечер еще долго не засыпает. Она опять думает об экскурсии. Экскурсия, конечно, давно уже кончилась, но все-таки! Послезавтра Мадикен пойдет в школу, она хорошо знает, о чем там будут разговоры. Все-все дети только и будут говорить, как там было здорово, как восхитительно, все — кроме Мадикен! Ах, ну почему так вышло, что ей не разрешили поехать!
А на небе сегодня такие большущие звезды! Сквозь щели в жалюзи видно сразу много звезд. Они почти такие же красивые, как на открытке с ангелом. Мадикен принимается считать звезды, но у нее плохо получается. Она считала-считала и захотела спать.
Весь дом уже спит, спит Юнибаккен на берегу реки, среди белых берез. В доме темно, только мама еще не спит. Скоро и она уснет, но сперва заглянет в детскую, чтобы подоткнуть одеяльца у своих дочек.
Вот мамин зеленый ночничок осветил кроватку Лисабет. Лисабет, как всегда, спит на животе. Видна только полоска загорелой шейки и густая копна золотистых кудрей. Когда мама склоняется над ней, она бормочет сквозь сон:
— Ты с ума сошла, Мадикен!
От младшей дочки мама переходит к большенькой. А большенькая, когда спит, кажется совсем еще маленькой, и на бледном личике резко чернеют густые ресницы. На полу возле кроватки валяется какой-то листок. Мама поднимает его и, поднеся к ночнику, читает:
- С радостью извещаем
- скончался
- наш пративный гаткий
- Себастьян Нигге
- Похорон небудет
В пятницу утром Мадикен отправляется в школу. Она уныло плетется, еле волоча ноги. Не хочет Мадикен приходить в школу и слушать разговоры об экскурсии.
Через двадцать минут она возвращается и вихрем врывается в калитку. Галопом — нет! как на крыльях — она влетает в кухню, до полусмерти перепугав маму, которая, конечно же, должна была подумать, что случилось что-то ужасное. Как же Мадикен могла вернуться, когда идут уроки, да еще в таком ошалелом виде?
— Мама, — выпаливает Мадикен, еле переводя дух, — у нас будет экскурсия… сегодня… прямо сейчас… в среду ничего не было… Учительница оступилась на лестнице… Ой, как я рада!.. У нее было сотрясение мозга… налейте мне шоколаду в термос… А где моя матроска?.. Скорее, мама, скорей!
В это время, как всегда по пятницам, приходит Линус Ида, чтобы сделать большую уборку, и у калитки сталкивается с Мадикен. Мадикен выбегает в матросском платьице и матросской шапочке. Как она сияет и как весело подскакивает у нее на спине рюкзачок, потому что на радостях она бежит вприпрыжку!
— Я еду на экскурсию! — говорит Мадикен. — Я так счастлива!
— Вон оно что! — говорит Линус Ида. — А кто это у нас недавно ревел в постели и собирался умирать? Сегодня-то вроде бы на другой лад поешь?
— Ха-ха! — отвечает Мадикен. — Это Себастьян Нигге собрался умирать. Он и помер. Вон, даже в газете написано.
— В какой же это газете? — спрашивает Линус Ида.
— Ха-ха! — смеется Мадикен. — Не скажу!
С этими словами она убегает на экскурсию. Она поедет на поезде и будет сидеть на горе и есть бутерброды. Удивительно ли, что она так и лучится радостью!
ЛИСАБЕТ ЗАПИХИВАЕТ СЕБЕ В НОС ГОРОШИНУ
Вот и осень настала, и в Юнибаккене по четвергам едят гороховый суп. Но не подумайте, что Лисабет каждый четверг запихивает себе в нос горошину, это случилось только один раз. Лисабет вообще мастерица засовывать разные вещи куда не надо. Ключ от комнаты прислуги она однажды засунула в почтовый ящик, мамино колечко бросила в свинью-копилку, папины велосипедные защипки сумела-таки затолкать в пустую бутылку… Все это она проделывает не назло, а просто чтобы посмотреть, получится или нет. Приятно ведь, когда удается просунуть вещь туда, куда она, казалось бы, ни за что не пролезет. А тут глядь, на полу горошина! Лисабет ее сразу хвать и мигом запихала себе в нос. Ей просто интересно было узнать, залезет ли горошина. Залезла! Да еще как глубоко!
Тогда Лисабет захотела вынуть горошину обратно. Она уже убедилась, что горошина вошла. А горошина-то и не поддается! Застряла и никаких! Лисабет уж ковыряла-ковыряла — не вылезает горошина. Тогда Лисабет побежала за помощью к Мадикен. Мадикен тоже поковыряла. Нет, не получается, горошина не желает вылезать.
— Может быть, она уже пустила корешки, — рассуждает Мадикен. — Вот увидишь, скоро у тебя из ноздрей прорастут гороховые цветы… Хорошо бы, если бы вырос душистый горошек.
Этого Лисабет уже не стерпела и заревела в голос. Душистый горошек ей очень нравится, но пускай он себе растет в саду на клумбе, а не так, чтобы у нее из носа! С оглушительным ревом она бежит к маме.
— Мама, у меня в носу застряла горошина, вынь ее обратно! Не хочу в носу горошину!
— Ой! — говорит мама. — Ой-ой-ой!
У мамы сегодня опять разболелась голова, мама хочет спокойно полежать и подремать, а не вытаскивать у Лисабет из носу горошину.
— Не хочу горошину! — кричит Лисабет. — Выньте горошину!
Мама берет шпильку и пробует достать горошину. Поковыряла, поковыряла — нет, ничего не получается. Горошина застряла и не выходит.
— Мадикен, — говорит мама, — придется тебе отвести Лисабет к дяде Берглунду. Наверно, он сумеет вынуть у нее горошину.
— Правда, сумеет? — спрашивает Лисабет.
— Конечно, — говорит мама и снова ложится в постель. Уж очень у нее болит голова.
— Давай, Мадикен, пошли скорее! — говорит Лисабет.
Она ведь не знает, сколько времени нужно горошине, чтобы прорасти. Вдруг она возьмет и прорастет по дороге — вот будет ужас! Лисабет боится, что люди будут над ней смеяться.
Мадикен ее утешает: если, мол, и вырастет из носу душистый горошек, то в этом нет ничего страшного.
— Ты можешь оторвать ростки, никто ничего и не увидит. А ты их воткнешь себе в петличку, — говорит Мадикен.
Ну, Лисабет вообще-то не из тех, кто долго ломает голову над разными пустяками вроде какой-то горошины. Скоро она уже будет у доктора — с горошиной, можно сказать, покончено. А вот самостоятельный поход в город с Мадикен не каждый день случается!
— Вот здорово-то будет! — говорит Лисабет. — Пошли, Мадикен!
Дядя Берглунд живет далеко. Он живет возле большой площади в самом центре города, а усадьба Юнибаккен находится на окраине.
Мадикен ведет младшую сестренку за руку. Мама порадовалась бы, если бы видела, что они идут так, как полагается.
— Мало ли какая еще глупость взбредет тебе в голову, — говорит Мадикен и чувствует себя при этом взрослой и рассудительной. Она как-то совсем забыла, кому изо всей семьи чаще всего взбредают на ум разные глупости. Однако же поход в город — это и впрямь так здорово, что Мадикен не пристает к Лисабет с дальнейшими нравоучениями.
Вся улица засыпана опавшими листьями. Когда подденешь ногой, они так славно шуршат! И Мадикен с Лисабет старательно загребают ногами, расшвыривая кучи листвы. От усердия они размахивают руками, щеки у обеих разрумянились. Воздух прохладен и свеж, а цветы в садах завяли и побурели. Лисабет может не беспокоиться… по всему видно, что лето отцвело и душистый горошек не покажется.
— А не проведать ли нам Линус Иду? — говорит Мадикен. — Мы ведь долго не задержимся, а только заглянем на минуточку.
— Мы не задержимся, а только заглянем, — говорит Лисабет.
У Линус Иды они давно не бывали в гостях, а горошина пускай себе подождет, ничего с ней не сделается.
И Мадикен, и Лисабет очень любят Линус Иду, а уж о ее домике и говорить нечего! Домик Линус Иды — самый маленький во всем городе. Потолок в нем такой низкий, что Линус Ида только-только не достает до него головой. В доме одна маленькая-маленькая комнатка и маленькая-премаленькая кухонька. Зато какая же там красота! На окошках у Линус Иды стоят цветы, а над кроватью висят две чудесные, ужасно страшные картины. Еще там есть открытый очаг, и она всегда печет в нем яблоки для Мадикен и Лисабет. Поэтому глупо было бы пройти мимо и не заглянуть к ней по пути.
Только собрались Мадикен и Лисабет постучать в дверь, как заметили на ней записку. Мадикен прочитала: «Скоро вернусь». Значит, Линус Ида куда-то ушла. По счастью, девочкам спешить особенно некуда, можно и подождать. Тем более что дверь не заперта на замок, а только притворена.
В домике Линус Иды все так замечательно, что просто чудо! Девочки греются у горящего очага и разглядывают страшные картинки над кроватью Линус Иды. На одной нарисовано извержение вулкана. Мадикен и Лисабет содрогаются от ужаса, глядя, как разбегаются на картинке бедные людишки, спасаясь от огня. Хорошо все-таки, что в Швеции горы не извергаются! Вторая картинка тоже очень страшная. На ней много-много мужчин, которые тонут в реке. Видно, как им всем страшно и как они хотят выбраться на берег. Река так бурно разлилась, хотя она вытекает из опрокинутой бутылки, которая валяется на земле. «Неужели и ты хочешь захлебнуться в водке?» — написано под картинкой. Мадикен и Лисабет содрогаются. Нет, они уж как-нибудь поостерегутся, чтобы не угодить в эту реку!
— В жизни не видала лучше картины! — говорит Мадикен.
— Каттегоритчески! — говорит Лисабет.
Затем они глядят на фотографии Эстер и Рут. Это дочери Линус Иды. Фотографии присланы из Америки. Рут и Эстер живут там. Обе они — настоящие дамы в красивых цветастых платьях, и волосы у них уложены в прическу, похожую на птичье гнездо. Их фотографии стоят у Линус Иды на комоде, а сами они живут в Чикаго и никогда уже не вернутся домой.
Напротив комода висит гитара Линус Иды. Мадикен осторожно дергает струну, и раздается восхитительный звук. О, Мадикен, кажется, отдала бы все на свете за то, чтобы научиться играть на гитаре, как Линус Ида!
А Лисабет музыкой не интересуется. Она подходит к окну и смотрит во двор, нет ли там чего-нибудь занимательного. Нет, ничего не видно, одни только бочки с мусором, да маленькая лужайка, да посередине большое дерево, а вокруг лужайки стоят домишки, очень похожие на домик Линус Иды. Все это совершенно неинтересно. А вот что интересно, так это рыжая девочка, которая сидит на крыльце одного из домиков. Это, должно быть, Маттис, о которой Лисабет наслышалась от Линус Иды, и вот с ней-то она не прочь потолковать.
— Я скоро вернусь, — говорит Лисабет.
Но Мадикен уже сняла со стены гитару и принялась играть, так что она ничего вокруг не видит и не слышит. Она трогает струну и долго слушает, как замирает звук. Она вслушивается в себя — каждый звук отзывается у нее внутри, и ей делается хорошо и радостно.
А Лисабет уже выскочила во двор. Вон и Маттис сидит у себя на крыльце. У нее в руках ножик, и она обстругивает какую-то палочку, делая вид, будто не замечает, что тут появилась Лисабет. Лисабет медленно приближается и останавливается на почтительном расстоянии, как того требуют правила приличного поведения. Лисабет стоит и выжидает. Наконец Маттис подняла голову.
— Соплячка! — говорит она отрывисто и решительно и опять принимается строгать палочку.
Лисабет обиделась. Если хорошо разобраться, кто тут соплячка и кому надо утереть нос, то уж скорее это относится к Маттис.
— От соплячки слышу! — говорит Лисабет и тут же пугается своих слов. Маттис не старше Лисабет, но вид у нее очень решительный и грозный.
— А вот как пырну сейчас ножом! Ты этого захотела? — спрашивает Маттис.
Лисабет молчит и не отвечает. Она пятится назад и, отступив на несколько шагов, высовывает язык. Маттис тоже высовывает язык, затем говорит:
— А у меня есть два кролика, а у тебя-то и нету! Накась, выкуси!
Такого выражения Лисабет еще никогда не слышала, но догадывается — раз Маттис ей так говорит, то это, наверное, что-то обидное. За Лисабет дело не стало. Подхватить хорошее новое словечко она — всегда пожалуйста!
— А у меня есть кошка Гося, а у тебя-то и нету! Накась, выкуси! — говорит Лисабет.
— Ха-ха! Удивила! Уж кошек тут полным-полно, прямо спасу нет! — говорит Маттис. — Мне кошки и даром не надо, хоть ты меня озолоти.
Наступает молчание. Лисабет и Маттис уставились друг на друга, кто кого переглядит. Первая заговаривает Маттис:
— А мне вырезали аппендицит, у меня на животе здоровенный рубец, а у тебя-то и нету. Что? Выкусила?
Теперь черед Лисабет. Она быстро думает. Неужели ей нечем похвастать перед девчонкой, у которой есть рубец на животе? Ну конечно же, есть чем!
— A у меня горошина в носу! Выкусила? А у тебя-то и нету!
Но Маттис отвечает ей с издевательским смехом:
— Подумаешь, горошина! У меня их столько, что можно полный нос набить! Тоже мне, удивила!
Лисабет так смущена, что в ответ только и может пробормотать:
— А вот если у меня вырастет душистый горошек…
Но этого бормотания почти не слышно — ведь если ей самой не нужен душистый горошек, чем же тут особенно хвастать?
В это время сидящая на крыльце Маттис утирает нос рукавом. И тут Лисабет сразу сообразила.
— Знаешь что, — говорит она, — не можешь ты набить нос горохом, у тебя нос и так соплями набит. Эх ты, соплячка!
Тогда Маттис окончательно свирепеет.
— Вот я тебе сейчас покажу соплячку! — кричит она и кидается на Лисабет.
Лисабет машет руками и обороняется как умеет. Но Маттис очень сильная. Она орудует кулаками, как заправский боксер, колотит свою противницу и припирает ее к стенке. Тогда Лисабет вопит что есть мочи:
— Мадикен! Мадикен!
С какой стати Лисабет даст себя поколотить, когда у нее есть старшая сестра! С Мадикен не пропадешь, она умеет драться, будь здоров!
Когда Мадикен разозлится — а разозлить ее нетрудно, — тогда она себя не помнит и сама не знает, что делает. Она так налетит, что только держись! Уж мама ей говорила-говорила, и все не впрок. «Нехорошо, когда девочка дерется», — говорит мама. Но Мадикен все время забывает мамины наставления и вспоминает только потом, когда уже поздно. Чаще всего Мадикен позже раскаивается и говорит себе, что никогда больше не будет драться. Но она ни за что не потерпит, чтобы кто-то нападал на ее младшую сестренку. Мадикен стремглав вылетает из двери, как оса из своего гнезда. Не успела Маттис и глазом моргнуть, как получила такого тумака, что сразу шлепнулась на землю.
— Ну что? Выкусила? — спрашивает Лисабет.
Ишь обрадовались! У Маттис небось тоже есть старшая сестра.
И сразу, откуда ни возьмись, из ближайшего дома, точно оса из гнезда, вылетает — кто бы вы думали? — Мия, девочка, которая учится в одном классе с Мадикен и у которой в голове много вошек.
Маттис ревет благим матом и показывает пальцем на Мадикен:
— Вон она меня сейчас так треснула, что я даже свалилась!
— Ты же сама первая полезла, чумичка эдакая! — встревает Лисабет с объяснениями, но ее никто не слушает.
Мадикен и Мия уже схватились врукопашную. Мия — маленькая, жилистая и вредная, как заноза; она щиплется, царапается и норовит вцепиться в волосы. Не то что Мадикен — та дерется, как мальчишка, честно и по-борцовски, к тому же она сильная. Вскоре Мия оказывается на лопатках и даже не может царапаться, потому что Мадикен сидит на ней верхом и крепко держит за руки.
— Будешь просить пощады? — спрашивает она.
В ответ от Мии слышится такое, что просто ужас:
— У тебя ни за что, чертова кукла!
Мадикен и Лисабет в страхе вытаращились на Мию. Можно сказать «соплячка», можно — «чумичка», но чертыхаться никак нельзя, кто чертыхается, попадет в ад, говорит Линус Ида.
Бедная Мия! От жалости Мадикен отпустила руки своей противницы. Нельзя же драться с человеком, который попадет в ад. Но Мия сразу вскочила и — бац — Мадикен прямо в нос. Удар не так и силен, но его оказалось достаточно — у Мадикен пошла из носу кровь. С Мадикен это часто случается, и Лисабет обыкновенно даже не обращает внимания. Но сейчас она при виде крови, капающей из носа Мадикен, поднимает такой крик, точно ее режут.
— Мадикен умерла! — вопит Лисабет. — Мадикен умерла!
Но тут вовремя подоспел ангел-спаситель — прибежала Линус Ида.
Читать бесплатно другие книги:
