Полезный Груз Романовский Владимир

– В каспе?

– Нет. Касп мы проходили при полном содействии Йоганнесбурга, безупречно. Погибли уже за орбитой Марса, над астероидным поясом.

– Каким образом?

– Драку устроили. Пришлось принимать меры. Чтобы остальные жили.

– Слушай, капитан, не следует считать меня последней дурой. Связь с Землей – формальность. Где-то в системе храняться инструкции для прохода через касп. Спрятаны глубоко, но у капитана и его помощника наверняка есть доступ. Скажи, где искать.

– Нет никаких инструкций.

– Есть. Не темни. Я привезу тебя на Землю живым. Честное слово.

Он усмехнулся.

– Твое честное слово – много ли оно стоит?

– Много. Я обещала Дубстеру.

– Ты сама веришь в то, что говоришь?

– У меня выбора нет. Где инструкции по каспу?

– Юридиси, – сказал капитан, допивая воду. – Сделай милость. Иди на хуй. Оставь меня в покое. Или убей меня прямо сейчас.

– Убить я тебя всегда успею.

***

Сто тысяч рассветных блесток на пологой волне. Тихий всплеск, едва заметная пена, вода откатывается и обнажает влажный песок. Воздух приятно пахнет илом. Волнорез, продолжаясь за терассой, уходит далеко в море.

Каменный пол терассы теплый, несмотря на ранний час. Позади – маленький уютный коттедж.

Юридиси проводит рукой по голове – ежик волос, только что начавшийся, меньше миллиметра, приятно покалывает ладонь. Она оглядывает себя – короткий махровый халат, нежная чистая кожа под ним. Юридиси вытятивает вперед левую ногу – безупречный педикюр. Делает глубокий вдох, потягивается – тело отзывается приятной послеоргазменной усталостью в мускулах и суставах. Это не сон. Явно не сон. Разве во сне бывают запахи? Или вот – смелая Юридиси, не боясь нарушить иллюзию, щиплет себя за бедро. Нет, она не спит.

Из коттеджа выходит голый Дубстер. Она не оборачивается. Она просто знает, что это именно он. Он обходит шезлонг и направляется к перилам терассы, не глядя на нее. Ей не нужно видеть его лицо, чтобы понять – позирует. Могучей спиной, компактными ягодицами. Мужчины все-таки невыносимо тщеславны. Он делает вид, что восхищен роскошным восходом с длинным импрессионистским мазком кучевых облаков над горизонтом. Подонок, думает она с нежностью. Сейчас он повернется, уперев одну руку в бок, и покажет ей свой все еще слегка напряженный член.

– Хочешь дыню? – спрашивает он.

– Пошел ты.

– Очень вкусные дыни. Я уже две штуки слопал. В душе соленая вода. С тем же успехом можно было бы просто окунуться.

– Иди сюда.

– Зачем?

– Иди сюда, подлец!

– Хмм. Ну, вот я, подошел. Чего тебе?

– Сядь. Нет, не так. Верхом на шезлонг. Я вот так приподниму ноги, а ты сядь верхом … Вот, правильно. А теперь я положу ступни тебе на бедра … расслабь бедра … вот. У меня красивые ступни?

– У тебя красивые ступни. Жрать хочешь?

– Не очень. Ебаться хочу.

– Это просто замечательно. Это как раз совпадает с моими желаниями. Но из деликатности я не хотел говорить тебе об этом. Я думал, женщины любят недомолвки.

– Я не люблю недомолвки. Не хватай меня за сиську. Нежнее.

– Вот так?

– Примерно. И вообще учитывай разницу габаритов. Я миниатюрная, а ты слон здоровенный. Ай. Нежнее, тебе говорят!

– Зато тебя можно ворочать туда-сюда, и это не выглядит глупо, и ты не обижаешься … Живот у тебя мягкий. С возрастом растолстеешь, наверное. Будешь жирная и сварливая. Не хлопай меня по голове, это сбивает … Я тебя сейчас подвину слегка, хорошо? Вот, правильно. Подожди, подожди … Где это мы, вот бы узнать…

– Зачем? Разве … тебе … плохо … со мной?

– Не дергайся … Мне с тобой хорошо. А то третьего дня много рассуждали про касп. Если ты обнимешь меня одной рукой за шею, тебе будет легче … сохранять равновесие. Чего ты так стонешь, это еще не … вот, теперь до упора. Нравится?

– Хвастун. Трепло.

– А ты скажи – нравится?

– Очень нравится. У тебя самый огромный член в мире, мечта всех женщин. Доволен?

– Ну, не самый…

– Но около … того. Если это действительно касп, то, наверное…

– Что?…

– Нет, не знаю. А тебе нравится?

– А как же. У тебя самая пухлая жопа в мире. И самое влажное и горячее влагалище всех времен. У тебя нежная кожа и бедра приятной формы. И большие глупые глаза.

– Руку убери.

– Зачем? Очень удобно.

– Я прекрасно знаю, что у меня нос крюком. Мо эдо не побод дахватыбать ебо б кулак … убеды дуку, дудак.

– А за ухо? Ухи у тебя тоже красивые. А ареолы вокруг сосков как блюдца.

– Об … обижусь.

– Не обидишься. Помнишь, как мы с тобой встретились тогда, в Центре Подготовки? … Ты мне хамила все время и окатывала презрением. Я сразу понял, что ты хочешь со мной ебаться.

– Какой ты … умный … и дальновидный. Рожа у тебя какая зверская.

– Зверская?

– Нет, мужественная, мужественная. Очень такая … типа … стойкая … рожа. Дай я укушу тебя за губу. … Три месяца…

– Три месяца абсолютного счастья, ты хотела скзать?

– Ты серьезно?

– А ты разве не думала так? Признайся.

– Думала. Не запрокидывай меня … Ну, зачем ты встаешь? Что за акробатика? … хочешь показать мне, какой ты удалой?…

– Нет, просто на постели тебе будет удобнее. У тебя спина нежная. А шезлонг жесткий.

– Врешь, это у тебя спина нежная, и ты хочешь лечь, и чтобы я тебя … ай … обслуживала. Осторожно, не долбани меня головой … косяк! … дверь же! … силач хуев…

– Не ворчи. И не рыпайся, уроню ведь … Осторожно. Вот, я медленно сажусь … теперь ложусь … не сжимай коленки, наоборот, расставь … Правильно. Теперь я заложу руки за голову … вот так … и буду смотреть в потолок … а ты действуй, не ленись. Но помедленнее. Помедленнее, я сказал! … Живой человек я, не конь какой-нибудь…

– Вот так?

– Да, так хорошо.

– А почему у тебя грудь не волосатая?

– Не знаю … Гены такие, наверное … А вот … про тебя я ничего не знаю. А, Ридси? … Сколько у тебя было мужчин до меня?…

– Все тебе … расскажи … Меньше, чем ты … думаешь.

– Непонятная ты, Ридси! … Судя по всему, ты не из зелайфа. Не … Э…

– Я из зелайфа..… Но … не сразу … Я … рррр … в богатой семье … рррр … родилась. Но … с детства … была оторва страшнейшая … Нил. Нил, тебе хорошо?

– Мне … хорошо. Зачем же … тебе … зелайф понадобился?…

– А мне … скучно было…. Хотелось действ … действия.

– А ты когда-нибудь … любила? … Кого-нибудь? До … меня?

– Это … Нил, это … бестактный вопрос…

– Ну, от меня ожидать … тактичности … глупо. Вот странная … складка у тебя … будто растя … растяжка. У тебя что … дети есть?…

– Есть…. Близнецы…. Только … только они не мои. То есть … мои, но их отдали … в семью … А я хотела бы … чтобы у нас с тобой был … ребенок… Странно.

– Что странно?

– Я думала, у тебя сразу хуй упадет от такого признания.

– Не останавливайся.

– А … да…

– Я бы тоже хотел … чтобы ребенок…

– Трепло … Хочешь посмотреть, как я … вот так вот … кончаю, хочешь? ….

– Хочу.

– Сейчас. Вот оно … еще немного … А у тебя есть дети?…

– Наверное. Я как-то не … Ого! … Да … Ни хуя себе … Молодец, Ридси. Ну просто Афродита, а не Ридси … Подожди, я тебя переверну…. Интересно, мы … касп … тебя на моей кастрюле нет … Это я точно помню. Тебя оставили ждать следующую … А в каспе мы вместе…

– Ай! … Дай же отдохнуть, сволочь … Ну, хорошо, только замри на пару минут … Нет, можешь навалиться хоть всем телом. Да. Сиську прищемил … Да. Ага. Меня оставили … а потом был Ганимед, а потом … да подожди же ты, полежи не двигаясь.

– Трудно.

– Потерпишь. На обратном пути … касп…

– На обратном? … Как … как же это? Я лечу туда, а ты уже … обратно?…

– Да куда же ты … замедлись! Замедлись, тебе говорят, я не успею!

– Успеешь!

– Не успею! Не успею, сволочь! Замедлись!

– Успеешь!

– Успею … успеваю…

– Сука!

– Подонок!

– Я люблю тебя!

– Я люблю тебя!

– … ххх … это моя щека.

– Небритая.

– Неправда, я брился давеча. Можно я выпростаюсь? Где-то были сигареты. Ужасно хочется курить.

– … Не знаю … Вон они, на трюмо. Помнишь, нам объясняли про касп?

– Кривой такой тип, с постной мордой? На тебя все время облизывался? Помню. Я скучал дико.

– Я тоже. Ужасно, когда кто-то пытается объяснять, а сам не понимает, и скучно ему. Скука заразительна.

– А он не понимал?

– Заметно было. И козлом от него пахло. Помню, он говорил, что касп – это временное смещение. Не пространственное, а временное. И помню – четыре уравнения писал, показывал.

– В одном из уравнений ошибка была. Я думал, что временных смещений в отрыве от пространства не бывает.

– Это смотря что брать за … дай мне тоже закурить … за точку отсчета.

– Тебе идет.

– Что именно?

– Сидишь голая по-турецки и куришь, запястье на коленке.

– Ты всем женщинам такое говоришь?

– Я вообще ничего такого женщинам не говорю. Я человек суровый, мне моя репутация дорога.

– А ты в зелайф как попал?

– Я родился в зелайфе. Отец был медвежатник…

– Профессиональный?

– Да. Мать умела разное … А отец серьезный был. Инструменты у него были любимые, он их берег, лелеял. Зарвался, заважничал. В тутумнике маялся, к нему какие-то разведчики заглянули, предложили что-то, солидные гонорары сулили. Не знаю, что из этого вышло. Мать путалась с кем попало потом. Мне было лет двенадцать, и я начал самостоятельную жизнь. В семнадцать чуть не нарвался по-крупному, но армия пришла к нам в предвариловку, поговорили со мной, взяли меня в оборот, определили в спецназ. Когда спохватились, сообразили, что я командам подчиняюсь плохо, был скандал. Выперли, но не забыли. Словечко замолвили в нужный момент, и вместо строгого режима попал Дубстер неприкаянный, несостоявшийся спецназовец, в Горную Землю.

– А потом?

– А потом от меня были рады избавиться. В Горной Земле – улицу не так перешел, тебя сразу на тот свет отправляют. Ну, я-то на тот свет отправляться не захотел, и они это очень скоро поняли. Что на тот свет меня можно отправить только в большой компании, включающей половину их паханов. Постеснялись, решили что дело того не стоит. Подвернулся набор в Пейлоуд, меня и сплавили.

– Не жалеешь? А? Нил! Не молчи.

– Знаешь, я так думаю … Вот встретились мы с тобой в Пейлоуде … Я многого тебе не сказал, вот об этом жалею. Если это действительно касп, и мы сейчас в каспе, значит, долго не продлится … а придется ли нам с тобой еще свидеться – не знаю. Надеюсь. Но не знаю. Встретил бы я тебя года четыре назад, или пять. Кто ж знает, что бы из меня вышло. Каким бы я стал. А, Ридси? Многое зависит от женщины. Я так думаю. Ну, что ты так смотришь? Ридси, не … Ну, вот. Не плачь, Ридси. Дай сюда сигарету … отдай, тебе говорят! Ну не плачь.

– Выйдем на терассу, Нил.

– Выйдем.

– Хочется спать.

– Да.

– Уснем – и все кончится, и опять…

– Да.

– Возьми меня на руки. Осторожнее! Медведь!

– Прости.

– Опять об косяк долбанул. Ну, не идиот ты?

– Идиот. Смотри, солнце высоко.

***

Кларетт замычала от злости. Пространство, подпространство, касп, говорят, говорят с умным видом! Козлы! Хонники сраные! Мать-перемать, как тошнит! В голове гудение и дребезжание! Все кругом мутно. Справа сидит дура жопастая … слева Грейви блюет … Чтоб вам всем … нет, если я выживу, то всех поубиваю … невозможно, невозможно! Все болит, саднит, и ноет! И дышать почти невозможно!

Кларетт рывком расстегнула оба ремня, вывалилась из кресла, и на четвереньках поползла к выходу из операторской. За все мои мучения! Надо взорвать кастрюлю вместе с грузом. Желательно, чтоб пострадало много людей! Чтоб они почувствовали, твари равнодушные, жующие, энергии требующие! Почувствовали, как мы здесь загибаемся.

Она добралась до душевой и стащила с себя – штаны, куртку скафандра, которую до того снять не управилась, майку, забралась в тубус, и включила воду. Когда вода поднялась до ребер, она не стала нажимать на слив, а замерла, и только дышала – короткими вдохами. И простояла в тубусе очень долгое время. В дверь грохотали, били ногами, может даже головой, но она не отзывалась. В конце концов дверь взломали – на пороге возник Грейви с ломом в руке, а позади него жопатая стерва Юридиси. Кларетт нажала слив, вышла из тубуса, зло посмотрела на них обоих, и сказала:

– Помыться не дадут.

Очень им нужно было меня спасать! Спасатели! Я теперь им что – до конца жизни обязана? Ах, какие вы добрые, сердобольные! Не допустили ухода подружки в пространство. Лицемеры. Свиньи.

Она наотмашь ударила Грейви по уху. Грейви бросил лом и двинул ей по щеке, а потом еще раз, и она дала сдачи, и Юридиси кинулась их разнимать, и получила по лбу и по затылку от Грейви, а Кларетт въехала Грейви по яйцам ногой, он заскулил, завыл, завертелся на месте, упал на бок. Юридиси схватила Кларетт за волосы, и Кларетт с удовольствием ляпнула кулаком – в глаз не попала, около, в скулу. Юридиси царапалась и пиналась, Кларетт рычала и молотила кулаками. Вскоре обе обмякли и откатились друг от друга.

***

Все-таки Грейви нашел нужные инструкции и усилил пропульки дозой груза с катализатором. После этого он допаял предохранитель и пошел его вставлять, и через полчаса восстановилась связь с Йоганесбургом, и дежурный на Земле поднял на ноги весь центр. Экипаж хвалили, экипажу льстили, экипажу обещали золотые горы. О капитане спросили один раз, и тут же забыли. Груз целый. Трюк с усилением пропулек приняли на ура, пересчитали, продиктовали инструкции, проконтролировали. По малой корректируя курс, кастрюля ровно и быстро шла к Земле, тормозясь через равные интервалы, каждые три часа. Спали теперь посменно.

Грейви махнул Юридиси рукой и вышел из операторской. Приготовленный мешок из толстого пластика ждал на второй полке в кладовой, лом лежал на полу. Грейви проследовал к каюте капитана. Сжав зубы и взяв лом в правую руку, он оттянул дверь. Капитана в каюте не было.

Грейви поспешил назад в операторскую.

– Как это – нет его? – Юридиси широко открыла глаза.

– Нет.

– Что ж он, встал и ушел? Своим ходом?

– Возможно. И теперь прячется.

– Грейви, ты шутишь.

– Если тебя это утешит – то да.

– Где Кларетт?

– Спит, наверное.

Сунулись к Кларетт. Она действительно спала. Разбудили.

– Чего, чего вы … – заворчала Кларетт.

– Когда ты видела его в последний раз?

– Не желаю его видеть, морду его хонниковую…

– Дура! Когда?

– Не помню. Ты последняя к нему ходила.

Грейви смотрел на них попеременно.

– Кто-то из вас, девочки, его убрал, – неприятным голосом сказал он. – Так?

– Что ты плетешь! – возмутилась Кларетт.

– Нет, – сказала Юридиси. – Грейви, может ты?

– Я собирался, – признался Грейви. – Но не успел. Ну и где он теперь?

– Может, прячется?

– Где? Как? И как он освободился? Чем перерезал ленты? Обо что перетер?

***

Сперва были неполадки, почему-то горел индикатор правого люка, но выключился после того, как Грейви стукнул по панели кулаком пару раз. Угол входа в атмосферу скоординировали безупречно. Перегрузки незначительные, не сравнить с каспом. И уже над Атлантикой, в одиннадцати километрах от поверхности, отлетело покрытие боковой антенны, замигал аварийный сигнал, и Грейви и Юридиси одновременно схватились за джойстики, а Кларетт сказала:

– Не так, так эдак, все равно подохнем, какая разница…

Выдвинулись и распахнулись кормовые крылья, восстанавливая баланс, выползли из щелей тормозные флапы, и кастрюля пошла на снижение. Юридиси магнифицировала цифровое изображение посадочной полосы.

– Айвенго, как слышите?

– Хорошо слышим, – сухо ответила Юридиси. – Освободите полосу до самой воды. Что там за дрянь у вас стоит, справа?

Пауза.

– Это пожарные, на всякий случай.

– Уберите их на хуй! – велела Юридиси. – Автопилот выведен из строя, мы садимся вручную!

– Держите связь.

Пауза. Пожарные вуатюры начали отъезжать от полосы.

– Айвенго, полтора градуса к порту. Расстыковка через десять секунд.

– Какая еще расстыковка? Нам ничего про расстыковку не говорили! Эй! Вы будете отвечать или нет?!

– Шесть, пять, четыре…

– Что за расстыковка?!

– Два…

– Я спрашиваю!

Кастрюлю качнуло, затем загудели турбины – автоматически, и скорость увеличилась.

– Порядок, Айвенго! Тушите скорость!

Юридиси и Грейви переглянулись.

– Что вы там колдуете, сволочи? – крикнула Юридиси. – Что это было?

– Айвенго, все в порядке! Груз отделился и переключился на автоматику.

– Груз?

Грейви замычал и завертел головой с таким видом, будто самые худшие его подозрения только что оправдались.

***

В отделенном модуле пришли в движение автономные генераторы. Загудели открывающиеся створки. Модуль разделился на четыре части, и по очереди над каждой из частей взвились три парашюта. Через некоторое время четыре огромных контейнера не очень плавно опустились в Атлантику в пяти милях от берега. Из порта к ним уже шли полным ходом буксирные катера.

Контейнеры оттянули – не в порт, а по соседству, в мини-гавань, и в короткий срок погрузили их на платформы. Массивный электровоз поволок их в объезд гор и холмов, прибыл спустя полчаса в Горную Землю, и остановился под дебаркадером Комплекса Переработки. Еще около сорока минут прошло до того, как контейнеры транспортировали к «подойнику», и еще минут десять заняло у техинспекторов закончить полуденную трапезу и развинтить задраенный люк в технадстройке первого контейнера, в коем и обнаружился все еще живой (на удивление) человек в скафандре, у которого кончался кислород в последнем баллоне. Сразу вынимать его из скафандра было нельзя, поэтому, рискуя жизнью обнаруженного, послали за новым баллоном, и на это ушло еще около часа. В сознание человек пришел только через двое суток, но еще до этого люди, обладающие высокой степенью доступа в компании Пейлоуд установили, что это капитан Доувер.

***

Люди входили и выходили, медсестры меняли капельницы, Доувер безучастно наблюдал за суетой. Щелкал переключателем, смотрел без особой охоты комедии. Сводки новостей вызывали в нем раздражение. Где-то встречались официальные лица, болтали и обменивались лицемерными улыбками, где-то вспыхивали вооруженные конфликты, какие-то полоумные альпинисты взбирались зачем-то на вершины, обсуждались бюджеты и скандалы, знаменитости изменяли друг другу, спортсмены ссорились со спонсорами. Суета.

Под вечер появился наконец господин Пицетти – в роскошном летнем костюме кремового света. Остатки кудрей он каким-то образом умудрился зализать и затянуть сзади черной лентой.

– Ждем только вас, капитан, – сказал он.

– Ридси. Изолируйте ее. Мне обещали, что я завтра встану на ноги. Я сам с ней поговорю.

– Собственно, я хотел узнать … вы понимаете меня, капитан.

– Да, координаты. Они у нее. Шифр. Она не знает, что именно там написано, но шифр помнит наизусть, может воспроизвести. Будут вам координаты, господин Пицетти. Завтра. Остальных можете отпустить, толку от них никакого.

– Может, она с ними поделилась секретом?

– Ридси? Не тот случай, господин Пицетти. Впрочем, можете их допросить с пристрастием.

Пицетти прикинул, что к чему, перебрал в памяти предысторию, и понял, что Доувер прав. На всякий случай он все-таки решил еще один раз допросить Жерве. С Кларетт он уже переговорил, и обнаружил, что дура она редкая. А с Ридси все глухо. Хорошо. Пусть капитан попробует. Есть много способов развязывания языков, но пусть капитан сперва попробует … что у него там на уме…

***

Люди военные так или иначе тщеславны и в мирное время более других озабочены своим внешним видом. Капитан Доувер обнаружил, что может сидеть и стоять, а вот ходить – не очень. Нужна была третья точка опоры. По его требованию один из сотрудников больницы обегал несколько магазинов и предоставил капитану на выбор восемь разных палок и тростей. Больше всего капитану понравилась трость со вставным кинжалом, но он решил, что это слишком вычурно и выбрал менее эффектного вида вещь, с откручивающимся набалдашником и полостью для наливания и транспортировки аварийной дозы коньяка. Сперва капитан решил, что это глупость, но, подумав, последовал привычке использовать все предметы строго по назначению. У полости имелось назначение. Он попросил коньяка, в присутствии медсестры влил четверть содержимого бутыли в трость, и завинтил крышку. Ручку и блокнот сунул в карман пиджака. Ботинки пришлось зашнуровывать медсестре – Доувер не смог ни нагнуться, ни согнуть и поставить на стул ногу.

Прибыв в Центр Подготовки, капитан холодно поздоровался с комендантом Уилсоном, расчеркнулся в ведомости, и проследовал в сопровождении двух охранников в отсек, где обычно содержались выбывшие конфликтные. В комнате Юридиси имелись привинченная к полу кровать, стол и стул (тоже привинченные), и решетка на окне. Юридиси, в льняных голубых штанах, майке, и голубой куртке, босая, сидела по-турецки на кровати. Капитан сделал знак охранникам, и они удалились, заперев дверь. Юридиси хмуро смотрела на него. Опираясь на трость, он осторожно опустился на стул.