Влюбленный Призрак Помпеев Солер Светлана

Обитатели Дома Фавна

Весь следующий выходной день Селия провела, читая купленный путеводитель по Южной Италии, в поисках полезной информации. Она любила планировать свои путешествия заранее, узнавая все в мелких деталях, выбирая экскурсионные маршруты на каждый день, выискивая местные ресторанчики и кафе, где можно было бы вкусно и недорого перекусить, и находя сувенирные лавки, где продавали бы предметы исключительно местного производства.

Селия услышала скрип паркетного пола. Кошка, завершив дневную сиесту под теплым одеялом, пришла навестить хозяйку. Крадущейся походкой она прошла вглубь комнаты, мяукнула, затем запрыгнула на стол, понюхала компьютер и, осторожно опустив сначала одну лапку, потом другую, улеглась на коленях девушки, предварительно поерзав.

Да, очевидно, что Селия страдала «туристической булимией»: ее врожденное любопытство и приобретенная любознательность не имели границ, она хотела объять необъятное и мечтала вместить сорок восемь часов в одни сутки! Неутомимая туристка могла бродить по улицам незнакомых городов с раннего утра до позднего вечера, не ощущая ни холода, ни жажды, а тем более голода.

«Как можно расточать бесценное время на протирание штанов, ожидание медлительных официантов и пережевывание пищи в ресторанах?! – возмущалась она. – Это я могу делать и дома!»

Если Селии не хватало той или иной информации, она черпала ее из Интернета: часы открытия музеев, ремонтные работы тех или иных достопримечательностей, расписание транспорта; она даже бродила по виртуальным улицам с помощью специальной программы, чтобы как можно меньше теряться в незнакомых местах, растрачивая бесценное время впустую.

«В какую гениальную эпоху мы живем, – рассуждала Селия. – Каждый имеет доступ к невероятным вещам! Мы можем съездить туда и обратно в другой город и даже в другую страну за один день с помощью сверхскоростных поездов и самолетов, взглянуть на Землю с высоты птичьего полета, поговорить и даже увидеть человека, который находится на противоположном конце света, путешествовать, не покидая своего удобного кресла и попивая кофе! Для полного счастья не хватает только машины времени!» – заключила неисправимая мечтательница со вздохом сожаления.

Пробираясь сквозь электронные дебри компьютера, Селия наткнулась на сайт Археологического общества, посвященного древнему городу Помпеи, на котором, о, чудо, оказалось возможным осмотреть с помощью установленных камер видеонаблюдения некоторые виллы и храмы древних помпейцев. Когда усердная исследовательница уже собиралась закончить свой познавательный тур в «будущее-прошлое», она открыла последнюю электронную страничку с достопримечательностью «Дом Фавна».

Этот большой и, по всей вероятности, великолепный дом Помпеев сохранил свой монументальный вход, порог которого украшала мозаика с приветствием входящему «HAVE». Внутри дома располагался просторный тосканский атрий18 с имплювием19, в середине которого на своем изящном пьедестале танцевал забавный Фавн. Селия восхитилась изумительной красотой этой греческой статуэтки: насмешливая рожица Фавна, его мускулистый животик, шаловливый маленький хвостик и упругая попка показались ей привычно-знакомыми.

«Наверное, я видела эту статуэтку в каком-нибудь музее или фильме», – нашла оправдание Селия.

Она порылась в своих электронных фотографиях и быстро нашла то, что искала. Во время визита Греческой виллы Керилос на Лазурном берегу ее внимание привлекла эта грациозная скульптурная фигурка, и ведь не напрасно: из множества великолепных старинных предметов, которыми изобиловала вилла, девушка сфотографировала именно этого Фавна.

«Еще одно выдающееся изобретение века – цифровой фотоаппарат, – рассуждала она. – Своей памяти, увы, не всегда на всё хватает. То ли наш мозг невместительный, то ли мы стираем ненужную устаревшую информацию, чтобы освободить место для новой. Скорее всего, мы складываем ее в самый дальний угол, а потом не можем найти. И тут на помощь приходит волшебная технология!» – Селия потянулась, потерла глаза и решила завершить свои плодотворные поиски на этой жизнерадостной ноте.

Выключив свет, девушка выглянула в окно. Туман, как сладкая вата, окутывал высокие стройные каштаны, которые тянули свои длинные корявые лапы к мутной луне, а вдалеке загадочно мигал шаловливый огонек, то пропадая в темноте, то снова появляясь и маня, словно несбыточная мечта. Селия любила иногда побыть в тишине, наслаждаясь причудливыми картинами за окном и не думая ни о чем. Что-то в этом было умиротворяющее, но одновременно романтическое и волшебное.

«После такого чудесного дня мне обязательно приснятся великолепные сны!» – подумала Селия, томно прикрывая глаза.

Древнеримская вилла.

Целия сидела на мраморной скамье в тени пушистого цветущего олеандра. Она держала в руках восковую табличку и что-то усердно царапала на ней стилем20, время от времени останавливаясь и задумываясь. Рядом лежала лира. Она взглянула на табличку:

Помпеи – райский сад, курортный городок,

Прохладой дышат скверы и каждый уголок,

Сады благоухают цветеньем нежных роз,

А мысли улетают в страну волшебных грез…

Она что, поэтесса?

И где она находится?

Целия посмотрела по сторонам. Небольшой перистиль21 окружен ионическими колоннами, обвитыми плющом. Красочные фрески на стенах. Кругом ухоженные клумбы с пахучими растениями, тимьяном, самшитом, розмарином, лавром, которые высажены геометрически правильными узорами. Слышно журчание воды, которая, вырываясь из круглой купели на изящной ножке, рассыпается в алмазных брызгах, образуя радугу, чтобы затем спокойно перелиться через край купели в миниатюрный прямоугольный водоем в центре перистиля…

В нем, она помнит, раньше плавали блестящие рыбки. Но ее проказник-кот, улучив прекрасный момент под покровом ночи, выловил и беспощадно сожрал всех этих бедных пресноводных животных. Наутро обнаружили только их головы и хвосты, разбросанные по саду. Какой был скандал! Мать Целии, узнав про этот несчастный инцидент, хотела утопить бедолагу-кота своими руками в этом же фонтане!

– А с виду такой милый и безобидный, – Целия с нежностью посмотрела на спящего питомца, свернувшегося в клубочек в своей любимой корзинке. – Какой же ты у меня красавец!

Пятнистый кот, услышав голос хозяйки и словно поняв, что говорят про него, томно разомкнул свои выразительные зеленые глаза и утвердительно мяукнул.

– И все-таки в этом саду немного не хватает цветов. В том дальнем углу прекрасно смотрелись бы пышные кусты Пестумских роз. Хоть они и зацветают рано, но зато цветут два раза в год. Или нет, лучше посадить вдоль дорожки Киренские розы, которые источали бы нежно-сладкий аромат свежим утром и прохладным вечером. А то этот дом насквозь пропитан запахом вина…

Целия встала со скамьи и обошла перистиль; Ее восхищенный взгляд привлекла экседра22, на полу которой была выложена великолепная мозаика, запечатлевшая знаменитую битву Александра Македонского с персидским царем Дарием. Взмыленные лошади, воины, всадники, резкое, напряженное лицо Александра Великого и безнадежное отчаяние в глазах Дария, пыль и жар сражения были изображены с невероятным и пугающим реализмом! На длинном порожке перед мозаикой битвы Александра красовалась еще одна мозаика с фигурами обитателей Нила, гиппопотамом, крокодилом, змеей, утками и ибисами.

В соседнем салоне, открытом на второй перистиль, можно было заметить мозаику со львом. Добродушное выражение мордочки льва, его огромные наивные глаза заставили Целию улыбнуться.

На противоположной стороне перистиля девушка заглянула в одну из комнат.

– Стол, окруженный ложами… Это, должно быть, триклиний23.

Любознайка перелезла через низкую стенку, служившую подоконником, присела, затем прилегла на одно из лож, покрытое пурпурным шелковым покрывалом, проверяя его комфорт и удобство.

– До сих пор не могу понять, как люди могут есть лежа. Это же неудобно!

Поднявшись, она непроизвольно отпрыгнула, издав возглас удивления, так как заметила под ногами еще одну мозаику: пухлый крылатый мальчик Бахус24 торжественно восседал на весьма странном существе, похожем на льва с окрасом тигра.

– Не дом, а музей какой-то! Куда ни ступишь, куда ни посмотришь – повсюду шедевры! – восторженно шептала Целия. – Интересно, а куда выходит эта комната?

Осторожно приоткрыв дверь и убедившись в том, что ее никто не видит, Целия, крадучись, вошла в просторный тосканский атрий. Она и представить себе не могла всю грандиозность и одновременно благородную простоту этого помещения, поразившего ее строгой утонченностью архитектурных форм: стены покрыты блестящей штукатуркой и разрисованы квадратными узорами, имитирующими мраморные плиты зеленых, желтых и синих цветов, высокий потолок с комплювием25, а в середине двора – знакомый бассейн с выложенной по дну розово-голубой плиткой и танцующим задорным Фавном.

Целия уже собиралась покинуть это место, когда ее внимание привлекла одна из комнат, в глубине которой за полуоткрытой дверью скрывалась кокетливая мозаика, изображающая любовное свидание обнаженного сатира и нимфы. Неожиданно для себя девушка ощутила горячий прилив, и сердце ее учащенно забилось. Как же она истомилась в ожидании того единственного, того самого нежного, самого сильного, желанного и дорогого. Бросив еще один алчный взгляд на греховную мозаику, Целия поспешила вернуться в малый перистиль.

Мечтательница вновь устроилась на своем излюбленном месте, взяла в руки восковую табличку и стерла с нее уже написанное четверостишье. Ее обуревали запретные желания, терзали жгучие эмоции, невысказанные слова и фразы вихрем кружились в ее голове, разрастаясь в ураган, пытаясь вырваться наружу, и, под влиянием мимолетного порыва, ее пальцы, нажимая на стиль, выводили все новые и новые строки:

Хочу любви, хочу порока,

Безумных ласк на склоне дня,

Чтоб с головою погрузиться

В пучину страсти и огня!

Хочу горячих губ мужчины,

Голодной плоти, жадных рук,

Чтоб никогда не разомкнулся

Услады столь желанный круг!

Хочу грозы, пожара, шторма,

Хочу провала в бездну чувств;

Забыв о долге и отвергнув разум,

Отдаться целиком разгулу буйств!

Хочу принадлежать любимому мужчине

На царском ложе ли, в высокой ли траве,

В цветах пахучих, в водах океана,

Иль на горячем золотом песке!

Пусть тщетны все мои желанья,

Напрасны стоны тела и души.

Могу я согрешить хотя бы в мыслях,

Найти усладу в безобидной лжи?!

Вздохнув, Целия перечитала только что рожденные стихи и испугалась, слишком они показались ей откровенными.

«Бумага не краснеет26, но все-таки будет лучше, если мою писанину никто не найдет. Надо бы переписать стихи на фанниеву бумагу27 и хорошо спрятать. А то скандал с нравоучением матери мне обеспечен! А может быть и хуже: если их обнаружит и без спроса перепишет кто-нибудь другой, с репутацией добропорядочной девушки из хорошей семьи можно будет попрощаться», – сетовала Целия.

«А с другой стороны, почему я не имею права писать такие стихи? Ведь они рождаются под влиянием чувств, порывов, вдохновения, как их можно подавить и зачем их необходимо стесняться? Что это за странная логика: вот эти чувства я испытывать не буду, так как они постыдны, неприемлемы и вызывают осуждение в обществе, а вот эти чувства – пожалуйста, испытывай, сколько душе угодно. Ведь это же абсурд!» – взбунтовалась будущая поэтесса.

«Как можно указывать вдохновению?! И почему кропать стишки – прерогатива мужчин? Может быть, чувства женщин сильнее и утонченнее? Эх, могла бы я познакомиться с поэтами, войти в их литературный кружок, почитать мои произведения, которые, возможно, понравились бы. Их стали бы переписывать, читать на торжествах и встречах, сначала в Помпеях, потом в самом Риме!» – прищурив глаза, грезила Целия.

«Вот некоторым везет! Взять, к примеру, хотя бы эту поэтессу Сульпицию28. Вся ее поэзия пропитана такой чувственной эротикой, а должна была бы она писать о розах, птичках и жучках. Я уже не говорю о великой и неподражаемой Сапфо29, хотя она жила в другую эпоху и в другом обществе!»

Философские думы и мечты Целии были прерваны резким женским криком, а затем послышалось недовольное ворчание. В перистиль быстрым, нервным шагом вошла красивая женщина, одетая по-домашнему с элегантной непринужденностью.

– У нас опять завелись крысы! Мы зачем кота купили? Чтоб он тут на солнце валялся, пузо отращивал, да деликатесных рыбок из фонтана жрал?! А ну, кыш отсюда, лентяй! – матрона30 стукнула ногой по корзинке.

Кот, прижав уши, в страхе выслушал гневную тираду, выпрыгнул из корзины и молниеносно кинулся в одну из комнат в надежде найти безопасное убежище, которым обычно служила низкая кровать из цитрусового дерева, накрытая одеялом из кротовых шкурок.

– А ты что тут делаешь? Опять бренчишь и восковые блокноты мараешь?! Выучила на свою голову! Думала дать девочке образование, чтобы она не была дурочкой, соображала, что к чему, смогла блеснуть в обществе, когда мама попросит, поддержать разговор образованных людей. А в результате что получилось? Смотри, заумных в наше время никто не любит. Ты хоть о будущем своем задумываешься? Девице уже скоро восемнадцать, а она все еще не замужем, почти старая дева! То тот ей, видишь ли, не нравится, то этот не подходит, то он слишком старый, то слишком глупый, а то у него зубы кривые. Меня в тринадцать лет замуж выдали, и я особо в зубы мужу не смотрела. Так принято, такое у нас общество. Зато я прекрасно теперь живу, ни от кого не завишу, делаю, что хочу. У меня трое чудесных детей, свое дело, все меня ценят и уважают.

Саллюстия Фауста родилась в семье богатого вольноотпущенника, удачно вышла замуж за аристократа и уже успела овдоветь пять лет назад. Женщиной она была деятельной, активной, к тому же с детства наблюдала за торговлей отца, который пробудил в ней некую коммерческую жилку. Поэтому ей не пришлось долго скучать после кончины мужа, скорее, наоборот, она почувствовала себя более свободной и раскрепощенной, а также решила приумножить свое состояние и приобрести некоторую власть.

Волевая женщина отделила часть своего обширного имения, изменила его планировку, сделав магазины для торговли вином, выходящие на улицу. Засадила свои земли за пределами Помпеев виноградниками, чтобы больше не зависеть целиком и полностью от греческих поставщиков, и, пренебрегая несовместимостью в римском обществе таких понятий как «женщина» и «вино», стала производить дорогой нектар для богатой клиентуры.

Добропорядочная дама была генератором новых и оригинальных идей и страсть как обожала руководить, раздавая направо и налево ценные указания, утоляя жажду власти на свой манер. Но на самом деле, ее огромным хозяйством управлял опытный вольноотпущенник, который пользовался гораздо большей благосклонностью матроны, чем это допускали моральные устои. По правде говоря, их отношения далеко выходили за пределы сотрудничества…

– Или ты желаешь стать пошлой актриской? Да они же все проститутки! Ты что, хочешь закончить свою жизнь в Лупанарии31? – продолжала отчитывать родительница свою нерадивую дочь. – Как ты не поймешь, что надо выйти замуж хотя бы один раз, и, еще лучше, за богатого мужчину определенного возраста, который уже нагулялся и не будет бегать за актрисами и обрюхачивать рабынь!

Целия слушала это словесное излияние, опустив голову. Всё внутри у нее бурлило и кипело от подобного вульгарного и неприкрашенного изложения правды жизни. Ее творческая душа всеми фибрами выступала против этой приземленной и чуждой возвышенных духовных стремлений концепции, но, к сожалению, молодая девушка осознавала, что мать была права.

– Лучше бы прясть тренировалась, уже забыла, наверное, как это делается! – не унималась возбужденная своими речами почтенная женщина. – Или матери помогла бы! А то я тут из кожи вон лезу, чтобы организовать торжество в честь твоего Дня рождения и пригласить завидных женихов города. Если и там тебе никто не приглянется, то я уж не знаю, что делать. У меня из рук всё валится, дел невпроворот!

– Хорошо, мамочка, – начала успокаивать маму Целия, замечая, что та накручивает себя все больше и больше и что молчание дочери выводит ее из себя. – Давай я напишу текст приглашений, Хлоя перепишет и размножит, а тебе останется только их подписать. – Целия обняла и поцеловала матушку.

Саллюстия растроганно посмотрела на дочь и смягчилась.

– Ты все-таки любишь мамочку? – чуть не плача произнесла матрона. – А то я начала задумываться, зачем нужны дети? Ты их растишь, лелеешь, заботишься о них, ночами не спишь, отрываешь от себя самое лучшее, а они вот так к тебе относятся! – напрашивалась на слова утешения и любви сильная женщина.

– Ну что ты, мамочка, конечно, я тебя люблю! – с нежностью ответила Целия.

Тут девушка услышала пение птиц, доносившееся издалека, которое становилось все громче и отчетливее. Всё поплыло перед глазами, заволокло туманом, образы начали медленно удаляться и растворяться в воздухе…

…Неугомонный будильник мобильного телефона, издающий звуки утреннего леса, продолжал назойливо звенеть, пока Селия не выключила его.

«Так это был сон, – в полудреме подумала она, потянувшись и зевнув. – Но какой же он был реалистичный! Мне кажется, я до сих пор ощущаю запах ароматических трав, а перед глазами стоит древнеримский сад, окруженный колоннами, за которыми прячутся разноцветные фрески.

Хотя довольно странным было то, что в какой-то момент я, казалось, осознала, что сплю. И мне стало подвластно делать во сне то, чего хотелось. Например, если следовать логике, я была дочерью владелицы дома, а значит, знала виллу как свои пять пальцев. Но несмотря на это, я бродила по дому, как по музею, любопытно заглядывала во все комнаты и делала для себя всё новые и неожиданные открытия…

Может, и вправду, во время сна наша душа улетает в какое-то другое временное измерение, в параллельный мир иллюзий и химер, где мы способны совершать все то, что невозможно повторить в реальной жизни?

Тогда это – опасная вещь, ведь сон станет интересней жизни. И можно в конце концов запутаться, перестать отличать сон от реальности и просто сойти с ума!

А с другой стороны, открывается столько невероятных возможностей… Вспомнить бы те стихи, которые я писала во сне…»

– О-ля-ля, – внезапно прервала излишне тщательный самоанализ Селия, сдвинув брови и встряхнув головой. – Ты слишком много думаешь! Как бы мозги не расплавились! И потом блондинкам это воспрещается. В следующий раз, если опять увидишь во сне эту древнеримскую поэтессу, попроси-ка тебе еще пару-тройку стихотворений набросать. Глядишь, на несколько томиков хватит! – съехидничала она, оборвав разговор с самой собой и резко поднявшись с кровати.

Помпейские аристократки

Рабочая неделя, казалось, никогда не закончится.

Селии хотелось парить в заоблачных далях, и в своей голове она беспрестанно снимала кино о предстоящем путешествии. Но вместо этого будничные заботы досадно прерывали ее вдохновенный полет и тяжелым грузом тянули вниз, на землю.

Всю субботу молодая особа провела в приятных хлопотах, собираясь в столь долгожданную поездку.

Утром она отнесла кошку в ветеринарную клинику. Именно этот ветеринар 13 лет назад, видя страдания и слезы Селии, когда усыпили ее старенького котика после длительной болезни, сжалился и подарил ей маленького сиамского котенка. С тех пор и по этой причине доктор всегда соглашался приютить ее любимую питомицу в своей клинике в отсутствие хозяйки.

Придя домой, девушка искупалась, погладила выстиранные вещи и начала собирать чемодан. Она всегда тщательно готовилась к путешествиям, будто к новой жизни. Но как же она не любила собирать чемодан! В открытом виде и на видном месте этот предмет оставался пустым до позднего вечера. Селии все казалось, что еще остается бездна времени, что она еще всё успеет, и внезапно осознавала, что уже поздний вечер и пора готовиться ко сну. Как же это было хлопотно перекладывать вещи с их привычных мест, складывать в невместительный чемодан таким образом, чтобы ничего не помялось, брать все необходимое и одновременно только действительно нужное, не забывая оставить место для обязательных сувениров.

– Чемодан готов, документы и деньги в сумочке. Теперь спать! – со вздохом облегчения подвела итог Селия. Поставив будильник на три часа утра, она забралась под пуховое одеяло.

Целия встает с ложа в комнате, расписанной фресками. Ее упругое молодое тело горит и благоухает ароматными маслами. Только что рабыня сделала ей великолепный массаж. Надев тунику, Целия садится в плетеное кресло напротив туалетного столика, на котором находятся две резные шкатулки с разноцветными стеклянными флаконами разной формы, пузатенькими, с длинными и короткими горлышками, похожие на миниатюрные амфоры, заполненные кремами, мазями, духами и другими женскими хитростями.

– Нет, ни белил, ни румян не надо. У меня и так хороший цвет лица благодаря твоим маскам из луковиц нарцисса. Только подведи глаза и выдели губы, – объясняет она рабыне.

Посмотрев на себя в маленькое бронзовое зеркальце, девушка осталась довольна макияжем.

Теперь другая рабыня бережно расчесывает гребнем из слоновой кости роскошные длинные волосы аристократки, завивает их нагретыми в жаровне с горящими углями щипцами и укладывает непослушные пряди в модную прическу.

«Что же мне сегодня надеть? – пронеслось у Целии в голове. – У меня прекрасное настроение и я полна радужных надежд».

– Принеси-ка мне что-нибудь нежно-зеленого цвета, – снова обратилась она к рабыне, засунув в рот освежающую ароматическую пастилку.

– Не хватает еще изумрудных сережек, и я готова! – Целии так понравилось свое отражение в зеркале, что она даже похвалила искусных невольниц за их мастерство.

Она сегодня так прихорошилась, потому что договорилась встретиться с задушевной подружкой Эмилией Паулиной – погулять по центральным улицам Помпеев, пробежаться по модным магазинчикам, может, встретить знакомых, предпочтительно мужского пола – словом, spectatum veniunt, veniunt spectentur ut ipsae32. И, конечно же, посекретничать после этого в городском саду.

Эмилия приехала в портшезе, но потом, отправив его обратно домой, подружки пошли гулять пешком, взяв с собой одну из рабынь для соблюдения этикета. Благо до центра рукой подать.

– С этими портшезами мы совсем разучились пешком ходить, только сидим, да едим, – поучительно заметила Целия. – Так и растолстеть недолго.

– Да ладно тебе, пышные бедра всегда в моде.

– И все же негоже полнеть не в меру. Худеть гораздо сложнее.

– Это, наверное, пытка?! Я слишком люблю поесть! А как ты худеешь?

– По диете Корнелия Цельса33. Он рассказывает, какие продукты питательные, какие хорошо усваиваются или очищают желудок, а какие нельзя сочетать. И лучше не есть перед сном.

Шумные улицы изобиловали разными магазинами, лавками и мастерскими; тут были и продавец цветов, и торговец жемчугом, зеркальных дел мастер, кондитер, продавец тканей, дамский сапожник, горшечник, книготорговец, парфюмер… И каждый старался выставить столики с товаром под портиком своего магазина, тем самым ограничивая пешеходную территорию и создавая толкотню.

Побродив по торговым рядам, отведав сдобных булочек и орешков, девушки остановились поглазеть на ловких жонглеров.

Вдруг Эмилия дернула подругу за паллу34.

– Смотри, кто стоит справа от нас, – возбужденно пролепетала она. – Только осторожно, сразу не оборачивайся. Давай, я подвинусь вот сюда, а ты сделаешь вид, будто со мной разговариваешь, и глянешь на него украдкой, – начала свою конспирацию заговорщица.

– Ты меня прямо заинтриговала! – волнение подруги передалось и Целии. Она украдкой бросила любопытный взгляд на высокого молодого мужчину крепкого телосложения. – А кто это?

– Ты что его не узнала?! – негодующе спросила Эмилия, бросив на нее испепеляющий взгляд и широко открыв глаза. – Это же Леандр, знаменитый гладиатор! От него все женщины Помпеев без ума! – восторженно объявила поклонница.

– Да откуда же мне знать? Я не люблю все эти дикие зрелища. Как подумаю обо всей этой кровавой резне, меня аж передергивает! – отпарировала Целия.

– Ух, какой красавчик! – не обращая внимания на слова Целии, продолжала щебетать подруга. – Правда, поговаривают, что он предпочитает богатых, независимых женщин. Но я думаю, что все это сплетни завистников! Мне кажется, я могу растаять только от одного его взгляда, – не унималась девушка. – Ах, он на нас смотрит!

– Тише, Эмилия, веди себя прилично! – приструнила Целия воздыхательницу, но сама невольно оглянулась на объект женских грез.

Гладиатор качнул головой в знак приветствия и обворожительно улыбнулся. Целия смущенно улыбнулась в ответ и быстро отвернулась, чтобы никто не заметил, как она покраснела. Ее сердце бешено заколотилось в груди.

– Должна признать, что этот Леандр действительно очень интересный мужчина, – отметила она, успокоившись. – Но, к сожалению, он всего лишь гладиатор и, скорее всего, раб. У подобных отношений нет будущего, – прибавила Целия поучительным тоном.

– О нет, он не раб! Он родился свободным. Я, правда, не знаю всех подробностей его прошлой жизни, но, само собой разумеется, что он стал гладиатором не от хорошей жизни. Я слышала, он хочет завершить карьеру, а значит, у него достаточно средств, чтобы начать новую жизнь без арены. К тому же, догадываюсь, богатые матроны дарили ему не только внимание и ласки, – трещала болтушка, выкладывая все дошедшие до ее слуха пересуды и домыслы.

– А ты за него замуж собралась что ли? – иронично бросила Целия.

– Вот какая ты негативная! Уж и помечтать нельзя! – недовольно фыркнула подруга в ответ. – Замуж, не замуж, а в постели он, наверняка, хорош!

– Хочется верить. Да только он все силы растрачивает на тренировки и сражения, – возразила Целия с долей скептицизма, нарочито раздражая подругу.

– Пощупать бы его мускулы… Какой он сильный! – Эмилия была неисправима, розовый туман густой поволокой залег в ее глазах.

Целии и самой было непонятно, зачем ей понадобилось изображать эту напускную серьезность. Она бы и сама была непрочь много чего у обсуждаемого субъекта пощупать.

Леандр не был смазливым красавцем, но обладал достаточно привлекательной наружностью. Неудивительно, что его выразительные карие глаза, слегка подернутые грустью, прямой нос, густые черные волосы, загорелая от постоянных тренировок на солнце кожа, закаленное физическими упражнениями тело неизбежно привлекали взгляды противоположного пола. Но истинная красота этого мужчины крылась в чем-то глубинном и необъяснимом, в какой-то внутренней силе, уверенности и теплоте. Его близость вызывала чувство удовлетворенности и спокойствия, мир приобретал облик мирной гавани, защищенной от бушующих волн и холодных ветров.

В этот момент около гладиатора остановился паланкин, богато украшенный резными скульптурами, разноцветными росписями и гирляндами. Мужчина обернулся на чей-то оклик и подошел к паланкину. Из-за занавесок появилась женская рука, увешанная золотыми браслетами и унизанная перстнями с драгоценными каменьями.

– А ты говоришь, что он ни на что не способен. Вон как к нему женщины липнут. Неспроста! – оценила ситуацию Эмилия.

«Разве его интересуют робкие молодые девушки? Он скорее развращен и избалован этими зрелыми любовницами и их подарками», – подумала Целия, почувствовав укол беспричинной ревности, а вслух добавила: – Пойдем-ка лучше в парк. Я тебе прочитаю мое недавнее сочинение, если тебе это, конечно, интересно.

– Очень интересно! Я тоже тебе кое-что покажу. Я недавно такой нескромный манускрипт раскопала, – заговорщически прикрыв рот рукой, прошептала Эмилия на ухо подруге.

Каким же прелестным оказался этот тихий парк, утопающий в зелени гранатовых деревьев, в белых гроздях дурманящей бузины, пышных копнах резных акантов и ароматного шиповника, на ярких соцветиях которого порхали и жужжали неутомимые пчелы и мохнатые шмели, слышалось пение неугомонных птиц… Оно становилось всё громче и назойливее…

…Внезапно раздался резкий прерывистый звук. Сон мгновенно улетучился.

Накануне Селия завела два будильника, чтобы наверняка не проспать важную поездку.

Девушка резко встала с кровати, думая только о предстоящих делах и планах. После кратких, почти армейских сборов, Селия, стоя на пороге, окинула взглядом свое жилище и, удостоверившись в своей полной готовности, закрыла за собой входную дверь, дважды повернув ключ в замке. Затем она спустилась с тяжелым чемоданом с пятого этажа, запихнула его в свою маленькую машинку, предусмотрительно оставив место для чемодана Полины, и поехала в аэропорт по темным пустынным улицам, по пути заехав за своей сонной подругой.

Аэропорт Сент-Экзюпери находился всего лишь в часе езды от Лиона, но каждый раз автомобилистов поджидали многочисленные препятствия и сюрпризы. Очевидно, путешествие надо было заслужить, пройдя несколько уровней и ловушек, подобно виртуальной игре, чтобы оказаться в финале.

Началось с того, что единственный туннель, ведущий на скоростную автостраду, был закрыт, и пришлось искать выезд на нее окольными путями, колеся по извилистым улочкам маленьких близлежащих городков с нервирующе долгими красными светофорами, бетонными ротондами и искусственными возвышениями для принудительного снижения скорости движения, вдоль полей и лугов без пасущихся коров (даже они еще спали), то и дело притормаживая или уступая дорогу, руководствуясь инстинктом и огромным желанием попасть в пункт назначения, почти вслепую угадывая дорогу.

Даже с выездом на автостраду перипетии не закончились. Из-за затянувшихся ремонтных работ, нужно было бесконечно разгадывать ребусы дорожных знаков, указывающих в прямо противоположные стороны и ведущих в одно и то же направление, следовать исправленной в двадцатый раз дорожной разметке, которую каждый толковал по-своему, боясь не пропустить неуказанный, но жизненно важный выход.

Но как же сбитый с толку этими запутанными лабиринтами и уже потерявший всякую надежду путник вновь радовался жизни, увидев вдалеке долгожданный облик железобетонной взлетающей птицы вокзала35!

Можно было представить, как две подруги запрыгали и завизжали от счастья, заметив аэропорт, затерявшийся среди полей.

Оставив машину на стоянке, девушки доехали до второго терминала на специальном бесплатном автобусе. Несмотря на раннее утро, здание аэропорта было заполнено снующими людьми с чемоданами разных цветов и размеров; одни терпеливо стояли в очереди, лениво хлопая сонными глазами, другие нервно рылись в своих многочисленных сумках, третьи отчитывали своих плачущих детей, елозивших по полу, четвертые спокойно попивали кофе, пятые, развалившись в креслах, смотрели на экране рекламные ролики авиакомпаний, шестые коротали оставшееся до вылета время, листая прессу в журнальном киоске.

– Ты заметила, как разросся наш аэропорт за эти годы? Раньше, помню, он был таким миниатюрным, провинциальным, и народу утром вообще не наблюдалось, как будто только мне одной вечно надо было лететь куда-то, – заметила Селия. – А сейчас всего шесть утра, а какая уже толпа собралась.

– Люди, видимо, пристрастились к путешествиям.

– И сколько открылось новых магазинчиков, кафе, скучать до вылета точно не придется. Да и лучше не ждать последнего момента, а то вдруг на выход долго идти, если что-то опять изменилось и сделали новую пристройку. Каждый раз, когда я приезжаю в этот аэропорт, что-то обязательно меняется, появляется что-то новое, – не переставала удивляться Селия.

– Неудивительно, зная, сколько нам стоит местная парковка, – с ухмылкой ответила Полина на столь восторженные отзывы.

Перед вылетом подруги проделали ритуал, знакомый каждому уважающему себя путешественнику: сдали свои чемоданы, пробежались по сувенирным магазинчикам, благополучно преодолели таможенный контроль с его арочным металлодетектором, который неизбежно звенел, когда через него проходила Селия, непременно попробовали новые духи в парфюмерном отделе и прошли в зал ожидания. Там их ждал неприятный сюрприз: их вылет задерживался ровно на час.

– Что бы это значило? – скептическим тоном заворчала Полина. – Как бы не забастовка! Я на днях видела по телевизору…

– Прикуси язык! – оборвала ее Селия. – это – серьезная авиакомпания, у них не бывает забастовок. Первый раз вижу, чтобы ее вылет задерживали. Просто самолет еще, наверное, не готов. Или какой-нибудь другой рейс задержали, и всё расписание пришлось перепланировать. Главное, чтобы мы улетели. У нас пересадка во Франкфурте, и все равно ждать следующего самолета в Неаполь три часа, – успокаивала Селия скорее себя, чем подругу.

Через час пассажиры поднялись на борт маленького самолета, летящего во Франкфурт, расселись по своим местам и облегченно вздохнули.

Селия заняла место у окна, так как Полина очень боялась взлета, и один тот факт, что она ненароком может бросить взгляд в бездну, приводил ее в ужас. Как только мнительная подруга почувствовала движение набирающего скорость самолета, она начала нервно листать первый попавшийся под руку журнал. От первой же воздушной ямки паникерша спешно отбросила журнал и схватила руку Селии, продолжая судорожно сжимать ее при каждой небольшой встряске, вздрагивая и охая.

Когда самолет набрал необходимую высоту, Полина, подкрепившись незатейливым сэндвичем и запив его красным вином, расслабилась и задремала.

Селия же завороженно смотрела в иллюминатор, восхищаясь красотой Земли. Перед ее взором неспешно проплывали мозаичные узоры сочных полей, покрытых ползущими тенями ватных облаков, змеиные изгибы мутных рек, окаймленных кружевами густо-зеленых лесов, переплетались и запутывались узкие лабиринты серых дорог, пастельно-оранжевые лучи утреннего солнца отражались в зеркальных окнах домов, мерцая и переливаясь, словно подмигивая пролетающим мимо птицам.

Ее спокойное созерцание прервал настойчивый шепот пассажиров, который, волной передаваясь по рядам, перерос в недовольный ропот.

– Что это они все так взбудоражились? – разволновалась Полина. – Я по-немецки не понимаю, но мне со всех сторон слышится слово «Штутгарт».

– Мне тоже. Может, у кого-то пересадка в Штутгарте? – озадаченно предположила Селия.

– Мы вообще-то во Франкфурт летим.

– Подожди, не будем волноваться заранее, нам обязательно объявят, если что-то не так.

По рядам медленно продвигались стюардессы, останавливаясь около каждого ряда и что-то вежливо объясняя пассажирам, после чего последние сдвигали брови и корчили недовольные гримасы.

Наконец к девушкам подошла одна из бортпроводниц.

– К сожалению, наше воздушное судно не может приземлиться во Франкфурте из-за погодных условий. Там сильный туман, – с натяжной улыбкой сообщила она. – Поэтому мы вынуждены совершить посадку в Штутгарте. В данный момент мы ждем дальнейших указаний и не можем сказать, полетит ли самолет дальше. Но причин для беспокойства нет. В любом случае вами займутся наши сотрудники и помогут перебронировать билеты на другой рейс. Не забудьте забрать свой багаж. Всего доброго!

– Когда мы вылетали, тумана не было. А тут он странным образом появился. Так неожиданно, – продекламировала Полина голосом, полным сарказма. – Я уверена, что никакой это не туман, а самая настоящая забастовка! По телевизору всю неделю о забастовках говорили.

– Да, действительно странно. Значит, следующий рейс мы точно пропустим. Хорошо, что еще только утро, и у нас весь день впереди. Хотя так жалко терять целый день!

Посадка прошла благополучно.

Выйдя из самолета и забрав свои чемоданы в багажном отделении, подруги отправились искать кассу авиакомпании.

– В Штутгарте никогда не бывает пересадок, надеюсь, отсюда что-то летает! – продолжала ворчать Полина, останавливаясь, однако, около каждой витрины магазина. – Ой, смотри какой интересный магнитик!

– Полин, нам некогда! – раздраженно прикрикнула Селия, волоча чемодан. – Надо торопиться, весь наш самолет ринулся в кассу, и, если мы будем валандаться, все билеты разберут! Как ты этого не понимаешь?!

Тем временем в кассу выстроилась огромная шумная очередь, и девушки оказались почти последними. Взглядом, полным зависти и грусти, они сверлили каждого человека, приближающегося к заветному окошку и уменьшающему их шансы получить счастливый билетик.

Подойдя наконец к кассе и оттолкнув наглого молодого человека, решившего пролезть без очереди, Селия протянула билеты представительнице авиакомпании. Застыв в напряженном ожидании, путешественницы наблюдали за малейшим движением лица девушки-регистратора, пока та, уткнувшись в монитор компьютера, искала бронь.

– Я могу предложить Вам добраться до Франкфурта-на-Майне на поезде, – осторожно предложила сотрудница.

– Нет, это нам не подходит. По-немецки мы не разговариваем, страны не знаем, каким образом мы доедем до вокзала и найдем нужный нам поезд? Поищите, пожалуйста, еще, – попросила Полина.

Девушка-регистратор опять нырнула в электронные дебри.

– Тогда я нашла вот какой вариант: из Штутгарта Вы летите в Мюнхен, из Мюнхена в Турин, а затем из Турина – в Неаполь. Вы прибываете в конечный пункт назначения в двадцать часов по местному времени.

– Ну что ж, давайте. Другого выбора у нас нет, – грустным тоном смирения ответила Селия, вздохнув и посмотрев на часы, стрелки которых показывали девять утра.

Этот не самый приятный, но самый долгий день прошел по наспех написанному сценарию с многочисленными дублями и быстрой сменой монотонных декораций: беготня по коридорам, лестницам, эскалаторам аэропортов с мелькающими вывесками «Добро пожаловать!» и авторскими скульптурами, очереди на таможне, раздевание и одевание на контроле безопасности, вперемежку с утомляющим ожиданием в скучных залах, напряженными взлетами и долгожданными посадками, и снова магазинами с бесчисленными бутылками алкоголя, флаконами духов, кремами, помадами, коробками шоколада, рекламными плакатами с улыбающимися кинозвездами…

После изнурительного и голодного дня, проведенного в залах ожидания и самолетах, путешественницы прибыли в аэропорт Каподикино36. Затем доехали на автобусе до центра Неаполя. Выйдя на Муниципальной площади, они остановились в нерешительности.

Уже стемнело. Нещадно лил проливной дождь. К тому же город, казалось, погряз в строительных работах новых станций метрополитена, был перекопан вдоль и поперек и трансформирован до неузнаваемости. В такую погоду не представлялось возможным потрошить чемодан в поисках глубоко спрятанного зонтика на грязном, узком тротуаре, огороженном ремонтными заборами, на котором суетились, толкая друг друга, мокрые пешеходы. Селия достала заранее распечатанную карту, на которую с шумом падали тяжелые капли, покрутила ее во все стороны.

– Ни черта не разберешь в таком бардаке, – пробормотала она, смотря то на карту, то на улицы. – Везде сплошные ограждения, заборы, даже перспективы не видно. И, как назло, еще и дождь!

– Сегодня явно не наш день, – подтвердила Полина.

– Думаю, сначала нам надо пойти направо по этому бульвару, вернее, по тому, что от него осталось. А потом где-то свернуть налево и вверх. Позже определимся, – пряча карту в рюкзак, скомандовала Селия.

Надвинув капюшоны до самых глаз, девушки двинулись в путь, смачно гремя чемоданами по мостовой. Они блуждали минут двадцать, теряясь, возвращаясь, топчась на одном месте, сопровождаемые непрерывным и раздражающим рокотом городского транспорта, рассекающего лужи. В какой-то момент им пришлось подняться вверх по улице с серыми угрюмыми зданиями, расписанными разноцветными граффити и заклеенными ободранными афишами. Чем ближе француженки подходили к Старому городу, тем уже и безлюдней становились улицы. Внезапно открылась боковая дверь, и кто-то бесцеремонно выплеснул на тротуар ведро грязной воды, едва не замочив сапожки измученных дорогой туристок. От неожиданности они остановились как вкопанные.

– Ничего себе сюрприз! – ошеломленно проронила Селия. – Хорошо, что не с балкона и не на голову!

– Что-то как-то недружелюбно нас Неаполь встречает.

– Зато с претензией на оригинальность. «Добро пожаловать» – это уже избито. А здесь сразу, хоп, помои на ботинки и тебе уже бояться нечего. Круто!

– Если посмотреть с другой стороны, то ведро-то ведь было полным.

– А это имеет какое-то значение?

– Конечно! Ты что, не знаешь? Существует такая примета: если кто-то идет тебе навстречу с полным ведром, то это к удаче. А если с пустым – то к неприятностям.