Бес меченый Гривина Вера
Савва покраснел.
– Прости, Провушка.
– Не вини себя, – добродушно усмехнулся Пров. – Ну, погулял ты малость, хлебнул лишку – с кем не бывает? Добро, что сумел дорогу на постоялый двор найти.
– Я один пришел?
– Один! Ночью услыхал я шум во дворе и выглянул в окно, а у ворот ты ногами вавилоны пишешь. Мы с Некрасом выскочили да вместе довели тебя до постели, раздели, уложили, – он ухмыльнулся. – С тебя что-то свалилось да за сундук упало – камень, судя по грохоту. Видать, ты его за пазуху сунул, чтобы собак пугать.
– Я что-нибудь говорил?
– Мычал токмо.
– Ладно, ступай.
Хозяин выше, а, немного погодя, в горенку вплыла его жена. В двух своих коротких руках она ловко несла кувшин, жбан и два блюда: одно с бараниной в огуречном рассоле, другое с квашеной капустой и солеными огурцами. Поставив все на стол, Аграфена поклонилась постояльцу.
– Кушай, Саввушка, – сказала она и выкатилась за дверь.
Едва Савва поднялся с постели, под ним завертелся пол, и чтобы добраться до стола, юноше пришлось опуститься на четвереньки. Вскарабкавшись на лавку, он выпил пива, закусил бараниной и огурчиком, запил квасом. Ему сразу заметно полегчало: стены перестали качаться, пол и потолок остановились. Как только в глазах Саввы рассеялся туман, в его голову явилась мысль:
«А где Полкановы деньги? Вдруг их Пров взял, а меня обманул?»
Но мешочек лежал себе за сундуком. Савва облегченно вздохнул и задумался над тем, что же делать с неожиданно свалившимся на него подарком. Лучше всего было – оставить деньги себе, – а потом…
«Что потом? – зашептал у юноши в ушах чей-то голос очень похожий на голос Полкана. – Отец заберет у тебя серебро и накупит еще товаров. Ну, а коли ты спрячешь деньги от своего батюшки, то долго не сможешь ими воспользоваться. У Фомы крепкое здравие, и неведомо, кто кого переживет. Ну, положим, дождешься ты отцовой смерти. Тогда зачем тебе будет надобно сие серебро, коли все семейное состояние станет твоим? А надобно ли тебе оно? Желаешь ли ты стать таким же купцом, как твой родитель? Не желаешь, Саввушка, а придется. Так не лучше ли нынче положиться на случай и промотать ради удовольствия дар приятеля».
– А грех, – спросил себя Савва вслух.
Голос Полкана засмеялся:
«Ты никак, брат Савва, всю жизнь решил прожить безгрешным? Оглядись вокруг себя! Каждый человек хоть раз в жизни да оступается. Чем ты лучше прочих? И велик ли грех – соблазниться чужой женой, когда она сама рада прыгнуть в твою постель? Коли виновна баба, с нее и спрос. Не теряй времени даром, Савва! Ведь по осени тебя женят, а ты даже имени своей суженой не знаешь, не видал ее и не увидишь до самой свадьбы. Для твоего отца самое главное – доброе приданое, прочее же не имеет значения. Может, тебе спать с женой будет противно! Так познай нынче любовь, пущай запретную, зато сладкую».
Больше Савва не стал раздумывать, а умылся, оделся и направился к Бажену. Старик встретил гостя испуганным криком:
– Уж не обокрали ли мою лавку?
– Нет, – успокоил Бажена Савва.
– Али иная беда случилась?
Юноша вынул мешочек и высыпал на стол деньги.
– Вот прими от меня дар.
При виде серебра Бажен едва не лишился сознания.
– Сынок разлюбезный! – завопил он. – Зря ты ушел от нас! Прости дурака старого и ворочайся обратно! Я же стану тебя любить сторицей от прежнего.
От радости старик готов был целовать гостю ноги. Юноше стало противно, и он, кивнув, вышел в сени, где столкнулся с Феклой. Осмелевший Савва дотронулся по-хозяйски до ее груди.
– Что ты! – испуганно воскликнула жена Бажена. – Что ты! Муж увидит!
– Твой муж жену на серебро променял, – усмехнулся юноша. – Теперь ты моя.
– Твоя? – переспросила Фекла, не веря своему счастью.
Савва кивнул.
– Я нынче днем к вам ворочаюсь, а ночью жду тебя в своей опочивальне.
Просиявшая Фекла порывисто обняла юношу.
«Вот бесстыжая, не может до ночи подождать», – смущенно подумал он.
– Довольно, Фекла! У нас еще ночь впереди.
Выбравшись из женских объятий, Савва поспешил покинуть дом Бажена. По дороге к постоялому двору он завернул на торжище, где увидел, что в лавке царит порядок и налаженное дело обходится пока без хозяина. Молодой купец отдал кое-какие повеления слугам, а затем направился на конную площадку, рассчитывая найти там своего приятеля. Однако Полкана среди торговцев лошадьми не оказалось.
– Уехал Полкан, – сообщили Савве. – Обещался воротиться опосля Николы весеннего.
«А мне вчера он даже словом не обмолвился о своем отъезде. Тоже мне друг!» – обиделся Савва, не беря во внимание, что длившееся всего один вечер знакомство рано называть дружбой.
Вскоре обида на Полкана забылась, уступив место мечтам о предстоящих утехах с чужой женой. Сгорающий от нетерпения юноша бросился почти бегом на постоялый двор, чтобы забрать оттуда свои вещи.
– Я ворочаюсь к Бажену, – выпалил запыхавшийся юноша Прову.
Тот не удивился и так же, как в прошлый раз, не обиделся.
– В добрый час, – пожелал Пров с улыбкой.
У Бажена вернувшегося постояльца приняли с особым почетом. Такого изобилия Савва ни разу не видел в этом доме: на столе были блюда с пышными пирогами и рыбой, миска с жирными щами, жбан с медовухой.
– Откушай, откушай, гостюшка, – приговаривал хозяин. – Да выпей ты хоть немножко!
Юноша ел, но от медовухи воздерживался, боясь охмелеть. Он откровенно наблюдал за суетящейся вокруг стола хозяйкой и заметил, что щеки у нее румянее, чем обычно, а руки слегка дрожат.
Насытившись, Савва поднялся в свою горенку, где разделся и лег. На его беду давал о себе знать сытный ужин, от которого клонило в сон.
«Не хватало, чтобы я уснул. То-то осрамлюсь! Придет баба, а полюбовник бревном лежит. Поторопилась бы Фекла».
Наконец скрипнула дверь, и женщина с распущенными волосами медленно приблизилась к замершему юноше. Когда она села на постель, Савву с головы до ног прошибло потом.
– Вот и я, любый мой! – шептала Фекла. – Бери меня всю! Терзай! Не жалей!
Задыхаясь, Савва бросился в пучину неведомой ему прежде плотской страсти, а Фекла помогала, как умела, неопытному любовнику. Они наслаждались друг другом до тех пор, пока у юноши не иссякли силы. Он был в полном восторге от испытанных впервые ощущений.
Обняв в последний раз любовника, Фекла собралась уходить.
– Ты, поди, мужа сонным зельем опоила, чтобы он крепко спал? – спросил Савва.
Она хихикнула:
– В прошлый раз опоила, а нынче в том нужды не было. Старый хрыч и впрямь променял жену на серебро – он велел мне лечь в светелке: дескать, я тревожу его хворые кости.
– Не очень-то Бажен тебя любит.
Фекла вновь засмеялась:
– Мужу моему давно любить нечем. Он по ночам о меня греется, словно я печка бездушная.
Откровения любовницы не очень понравились Савве.
«Значит, баба так оголодала без ласки, что готова на любые штаны кинуться», – разочарованно подумал он и спросил:
– А ты прежде изменяла Бажену?
– С кем изменять-то? – усмехнулась Фекла. – Не с Косоротом же?
– Будто бы больше не с кем было?
Фекла поняла, что сболтнула лишнее, и поспешила оправдаться:
– Я токмо нынче на грех решилась из-за любви к тебе.
Савва ей не поверил.
– Ладно, ступай. Утро уже, – буркнул он.
Глава 5
Побег на волю
Минула первая седмица по Пасхе, пролетела Фомина седмица, прошла седмица жен Мироносиц, закончилась седмица о расслаблении, началась седмица о Самарянине, а Савва все никак не мог уехать из Орла-городка. Днями он сидел в лавке, вечерами заглядывал в питейный двор, по ночам предавался утехам с чужой женой. Проданы были почти все товары, и половина денег от их продажи осела в мошне Бажена. Глядя на своего молодого господина, слуги тоже пьянствовали и развратничали, притом, не имея собственных денег, воровали хозяйское добро.
В угаре любовной страсти Савва не вспоминал о родителях, пока не получил вдруг от матери письмо. Узнав каким-то образом о моральном падении своего детища, Матрена стыдила сына за блуд с чужой женой и слезно умоляла его вернуться немедля под родительский кров. Как только Савва прочел это послание, он ощутил даже не страх, а настоящую панику. Казалось бы, чего ему бояться? Ну, положим, скоро из Персии вернется Фома, который, конечно, разгневается на сына. Но не убьет же отец свое единственное чадо! Тем ни менее, думая о предстоящей встрече с родителями, Савва готов был утопиться в Каме.
Он оставил товар на слуг и бросился к конной площадке в надежде найти там Полкана.
«Вчера был Никола весенний, и дай Бог, чтобы Полкан уже воротился. Окромя него, мне никто не поможет», – в отчаянье твердил про себя Савва.
К своей великой радости он увидел на конной площадке Полкана. Приятель Саввы почти не изменился, разве что немного загорел да и одет был щеголеватее, чем месяц тому назад. Юноша даже на несколько мгновений забыл о своих невзгодах, залюбовавшись нарядом Полкана.
«Такую же, как на его кафтане, материю мой батюшка в запрошлый раз привез казанскому воеводе из Персии. Она же огромных денег стоит! А сапоги-то сапоги каковы! Я такой обувки ни у кого не видал!»
Вокруг Полкана стояли люди, возбужденно толковавшие:
– Ну, удивил, так удивил!
– У него всегда были кони на славу, но нынче!..
– Видать, Полкан привез их аж из самой Персии, – заметил стоящий рядом с Саввой лохматый мужик.
Ему возразил сгорбленный старик:
– Нельзя за четыре седмицы добраться до Персии и назад воротиться.
– С Полкана станется, – заворчал с явной завистью лохматый. – Не зря люди бают, что Полкан с бесом, прости Господи, знается. Нечистый за един миг перенесет за много верст и людей, и коней.
– А еще болтают, что Полкан и есть сам бес, – тихо сказал старик. – У него и метка имеется чертова.
Еще недавно Савву привели бы в ужас эти слова, но сейчас его заботило другое:
«Сумеет ли Полкан мне помочь али нет?»
– Здравствуй Саввушка! – воскликнул Полкан. – Я с зари тебя дожидаюсь!
Савва бросился его обнимать. Затем они направились с торга.
– Каковы твои дела? – спросил Полкан.
Савва почему-то не решился сразу заговорить о том, что его больше всего волновало.
– Дела идут совсем не худо. Почитай весь товар продан, и прибыль получилась большая. Правда, Никиты Строганова в Орле не было – ну и Бог с ним. Без него хватало денежного народа.
– Никита Строганов нынче в Кунгуре, – сообщил Полкан, – а оттоль отправится в Соль-Камскую.
– А ты почем знаешь?
– Он мне сказал.
Услышав о том, что с Полканом знаются гордые Строгановы, Савва еще больше зауважал приятеля.
– Я слыхал, будто Строгановых даже воеводы почитают, – заметил юноша.
– И самые знатные бояре ими не гнушаются, – подтвердил Полкан. – В Москве двор Строгановых стоит на Покровке, рядом с дворами князей Волконских и Сицких.
Беседуя, они миновали окраину города и вступили в лес.
– А хороши же были у меня нынче кони! – похвастался Полкан. – Жаль, что ты не видал красавцев: их мигом у меня купили.
– В другой раз погляжу на твоих коней, – равнодушно проговорил Савва.
– Другого раза, брат Савва, не будет. С конной торговлей я покончил.
– Покончил? – удивился юноша. – И что теперь станешь делать?
– Там видно будет.
– Надобно ли тебе бросать конную торговлю, коли твои кони самые лучшие? Где токмо ты таких берешь?
Полкан усмехнулся:
– Удачливому человеку, Саввушка, удача сама в руки плывет.
– Легко тебе все дается, – позавидовал Савва. – Ты, поди, слово заветное знаешь?
– Знаю, – не стал отпираться Полкан.
Савва подпрыгнул от возбуждения.
– Скажи мне, Полкан, слово заветное! Взамен бери, что пожелаешь!
– Что с тебя взять-то? Ты своего ничего не имеешь, а добро отца твоего почитай все ушло на оплату ласк Баженовой сучки.
– Все-то ты уже знаешь, – удивился Савва.
Приятель окинул его насмешливым взглядом.
– Для того, чтобы догадаться о твоих делах вовсе не надобно иметь семь пядей во лбу. Еще я знаю, что полюбовница твоя уже успела тебе смертельно надоесть, и ты жалеешь о деньгах на нее потраченных.
Полкан словно в воду глядел. Всего за четыре седмицы Савва успел пресытиться Феклой и стал поглядывать на других женщин – в основном на молодых вдов. Заметив это, жена Бажена пообещала любовнику лишить себя жизни, в случае его измены, и юноша, боясь скандала, не порывал связи с опостылевшей ему бабенкой.
– Мне серебра твоего жаль, – честно признался Савва.
Полкан пожал плечами.
– А мне не жаль.
Между тем они все дальше углублялись в лес.
– Куда мы идем? – спросил Савва.
– Ко мне в гости, – пояснил Полкан.
– Ты же говорил, что не имеешь своего двора.
– Избу свою я имею, но от людей ее скрываю, дабы не разорили.
Юноша был польщен доверием друга.
А лесные заросли становились все гуще, и Савва порядком оцарапался о ветки, но это было бы еще терпимо: гораздо больше его донимала нещадно кусавшая мошкара. Расчесывая себе лицо, Савва с удивлением отметил, что Полкан даже не отмахивается от жужжащих тварей.
– Почто тебя мошка не кусает? – спросил юноша.
– У меня от мошки средство имеется: дойдем до места я тебе его дам. Ну, вот уже и дошли.
Савва растерянно воззрился на крохотную избушку посреди леса.
– Добро пожаловать в мои хоромы, – пригласил Полкан.
Переступив порог избушки, Савва разочарованно подумал:
«Ну, и хоромы!»
В полумраке с трудом можно было разглядеть убогую обстановку: грубо сколоченный стол, такую же лавку и закопченную печь. На столе валялись бумажные свитки, стояли большие и маленькие сосуды. В углу Савва заметил похожее на блюдо зеркало.
Юноша ощутил пробежавший по телу холодок.
«Уж не колдун ли Полкан?» – подумал он и перекрестился на красный угол.
Однако святого образа в углу не оказалось, отчего тревога Саввы усилилась.
– Зачем тебе, Полкан, сия писанина? – спросил он, указывая на свитки.
– Глуп ты, Саввушка, – ответил Полкан. – В сей писанине великая мудрость заключена.
– Да, ну? – не поверил Савва.
Его отец презирал чересчур грамотных людей, называя их «пустозвонами», а мудрым считал лишь того, кто имел много денег и добра.
Полкан тем временем достал из печки горшочек, заполненный густым варевом.
– Намажься, иначе опухнешь от укусов мошки.
Савва принялся старательно мазать лицо. А Полкан снял шапку, наклонился и начал что-то собирать с пола. Из окна на его голову упал луч солнца, осветив светлое, будто выгоревшее пятно среди темных волос.
«Чертова метка! – ужаснулся Савва. – Значит, не зря о ней ходит молва!»
Полкан выпрямился и, поймав испуганный взгляд юноши, усмехнулся:
– Ты, брат Савва, понапрасну пужаешься. Волос мой посветлел опосля того, как я попал отроком в грозу, и меня опалило огнем небесным. Так что метка сия вовсе не бесовская, а, напротив, Божья.
– Чудно, что токмо клок волос у тебя посветлел – промолвил дрожащим голосом Савва.
Полкан кивнул.
– Да, токмо клок. Так и живу уже почитай два десятка лет пегим.
Он достал из-за печки еще один горшочек.
– А сие снадобье защищает от укусов мошки. Намажься им, и пойдем собирать хворост.
– Зачем?
– Поутру я покидаю свое жилище навсегда. Сожгу его.
– А мне ты не говорил, что уезжаешь, – обиделся Савва.
– Вот и сказал.
– Куда ты собрался?
– В сторону Москвы.
Савва мгновенно забыл обо всех своих связанных с Полканом страхах и воскликнул с жаром:
– Возьми меня с собой!
– Ворочайся-ка ты, Саввушка, под родительское крыло, – посоветовал Полкан.
– Как я могу воротиться? Отец нипочем не простит мне потраченных денег.
– Ну, прибьет тебя Фома, но не до смерти же. Ты как-никак его единственный сын и наследник.
Савва вздохнул:
– Худой из меня наследник купеческого дела. По совести молвить, ненавижу я торговлю.
– Притерпишься.
– Не желаю я терпеть! – вскричал Савва. – Хочу стать, как ты, вольной птицей!
Полкан хмыкнул:
– Пожелал петух стать орлом. Думаешь тебе легко будет бродить по белу свету опосля житья при родителях? Придется терпеть лишения, защищаться от зверья и лихих людей.
– Пущай будут любые невзгоды, лишь бы мне утечь от отца подальше!
– Ладно – согласился Полкан. – Одному в пути скучно, а вдвоем веселее. Ты с оружием умеешь обращаться?
– Умею! Отец выучил. С торговыми людьми всякое может случиться.
– Оставайся ночевать здесь, а на заре в путь.
Савва виновато развел руками.
– Денег я мало взял с собой – токмо нынешнею выручку.
– Обойдемся. У нас покуда довольно денег. Коли еще надобно будет, достанем.
До вечера друзья собирали хворост и обкладывали сухими ветками избушку.
– Теперь вспыхнет свечкой, – удовлетворенно сказал Полкан, когда солнце закатилось за деревья.
Среди густого леса сразу наступила темнота и потянуло сыростью.
– Пошли в избу, – позвал Полкан.
Он первым переступил порог и зажег свечу.
«Отец мой жалеет денег на свечи и Бажен тоже», – машинально отметил про себя Савва.
Полкан сбросил со стола свитки и сосуды, поставил кувшин и две чарки, достал откуда-то кусок вяленого мяса и краюху хлеба.
– Подкрепись, Саввушка, да ложись почивать, – сказал он, наливая вина себе и другу.
Савва ощутил сильный голод.
«А ведь я с утра даже крошки не проглотил. Не до того мне было».
Опустошив чарку, он принялся жадно есть. Полкан тоже выпил вина, но от куска мяса отщипнул совсем немного.
Насытившись, Савва спросил:
– Куда мне лечь?
Полкан указал на лавку.
– Не взыщи, но иного ложа у меня нет.
– А сам ты, где ляжешь?
– Не твоя забота. Я хозяин и себе найду место, но прежде схожу кое-куда.
– Куда ты собрался на ночь глядя?
– За конями. Не пешком же нам брести. Чай, мы не калики перехожие13.
После пережитых волнений Савва чувствовал себя очень уставшим. Он блаженно растянулся на лавке и сразу же провалился в глубокий сон.
Разбудил его голос друга:
– Саввушка! Подымайся!
Разодрав с великим трудом веки, Савва увидел возле стола Полкана. На полу лежали два туго набитых мешка.
– Поторопись! – велел старший товарищ младшему.
Савва подскочил с лавки, плеснул себе в лицо воды из ушата, оделся и собрался покинуть избу.
– Поешь перед дорогой, – предложил Полкан, указывая на остатки вчерашней трапезы.
Спешно жуя мясо, Савва окинул взором свое недолгое пристанище и обратил внимание, что свитки валяются по-прежнему на полу.
– Что же ты «мудрость» с собой не берешь? – насмешливо спросил юноша.
Полкан постучал по своей голове.
Читать бесплатно другие книги:
