Дождь Забвения Рейнольдс Аластер
Она уселась, оказавшись между мужчинами. Тунгуска был одет просто: в рубашку и брюки из белой фланели. Глубокий вырез рубашки открывал безволосую грудь. На Флойде была свежая белая сорочка, черные брюки на эластичных полосатых подтяжках. Верити вспомнила, что точно в такой же одежде Флойд покидал Париж. Наверное, облачение для него сотворил Тунгуска. Любопытно, он выудил крой и свойства тканей из какого-то позабытого уголка памяти или всего лишь следовал описаниям пассажира?
– Мы поймали отраженный сигнал от корабля Ниагары, – сообщил Тунгуска, показывая на экран.
Там золотые линии образовывали плавно меняющуюся контурную карту – наподобие схемы тоннеля на дисплее транспорта, но гораздо подробнее и сложнее. Загадочные символы в рамках мерцали по краям рисунка, соединенные тонкими линиями с узлами сетчатых контуров. Те двигались, смыкались; символы меняли очертания, оставаясь непонятными.
– Мы посылаем по тоннелю акустический сигнал, используя тот же слой с высокой скоростью звука, какой служит вам для пересылки сообщений и навигации, – пояснил Тунгуска.
– Я думала, вы найдете что-нибудь более совершенное, – прокомментировала Ожье.
– Мы пробовали разное, но акустический метод остается единственным по-настоящему надежным. Ты, наверное, уже знаешь: по тоннелю нельзя прогнать сообщение, когда там корабль. Он с высокой эффективностью отражает сигнал.
– И вы получили отраженный сигнал от Ниагары?
– Слабый, но отчетливый. С малым кораблем еще можно схитрить, замаскировать отраженную волну. Но объемистый, широкий вряд ли притворится невидимкой.
– Если уж вы получаете сигнал, можете сказать, насколько нас опережает Ниагара?
– Да. Хотя, конечно, с пространственными мерами в гиперсети не совсем четко…
– Хоть приблизительно.
– Сотни две километров. Предполагая обычную скорость движения по тоннелю, получим, что Ниагара выйдет за час до нас.
– Двести километров. Ведь совсем немного…
– Да, – согласился Тунгуска.
– А разве у вас нет чего-нибудь, чем можно выстрелить вперед? Чтобы оно нагнало противника перед его выходом из тоннеля?
– Есть. Но я хотел посоветоваться с тобой, прежде чем стрелять.
– А, черт! Если можно стрелять, так стреляйте!
– У нас есть пучковое оружие. Но оно плохо действует в гиперсети по той же причине, по какой неэффективны мощные электромагнитные импульсы, – сильное рассеяние на стенках тоннеля. Остаются лишь ракеты. У нас их шесть, с капельными двигателями.
– Так выпустите их!
– Увы, это сложнее, чем кажется. Движущиеся под тягой устройства непредсказуемо ведут себя в гиперсети. Потому мы позволяем на входе волне сжатия нести нас, а не летим, используя собственную тягу.
– Все равно попытаться стоит.
– Но тебе следует понимать риск, – проговорил Тунгуска по-прежнему спокойно, но в голосе отчетливо послышалась тревога. – Пучковое оружие позволяет нам действовать с хирургической точностью, если подойдем на дистанцию, когда рассеяние уже не помешает стрельбе. Тогда мы сможем повредить вражеский корабль настолько, что он не сумеет войти в другой портал.
– Всего лишь обездвижить? Не вижу в этом смысла, как и в допросах Ниагары, и во всем остальном, что вы, наверное, намерены сделать, попади он в ваши руки. Я хочу его уничтожить.
– Не стоит недооценивать пользы допроса, – проговорил Тунгуска с мягкостью и терпением школьного учителя. – Учтите, мы имеем дело с заговором. Если потеряем Ниагару, потеряем и возможность обнаружить его сообщников. А они способны и на вторую попытку, если провалится первая.
– Но ты только что сказал, что в гиперсети его обездвижить нельзя.
– Я не говорил про гиперсеть, – возразил Тунгуска, поднимая палец. – Если мы настигнем его в открытом космосе, между порталами, у нас будет шанс.
Ожье покачала головой:
– Слишком велик риск. Ниагара уйдет.
– Но у нас еще есть ракеты. Правда, они работают далеко не с хирургической точностью.
Она представила стаю стремительных дельфинообразных суденышек, вонзающихся в корабль Ниагары, раздирая его на части в беззвучной оргии ярчайших вспышек.
– Невелика потеря.
– Невелика? А как насчет потери собственной жизни? Думаешь, мы уцелеем? Он несет тот самый «коктейль Молотова». Там хватит антивещества, чтобы расколоть Луну. И до него всего двести километров. Это самоубийство.
Тунгуска был прав. Рано или поздно Ожье сама поняла бы это, но в стремлении поскорее покончить с Ниагарой она не задумалась как следует над последствиями.
– Даже если так, – произнесла она, цедя слова по одному, – все равно нужно стрелять.
Тунгуска посмотрел сурово, но одобряюще:
– Я так и думал, что ты решишь стрелять. Но хотел удостовериться.
– А что Флойд? – Ее голос внезапно дрогнул – она лишь сейчас полностью осознала последствия своего решения.
– Мы с Флойдом уже обсудили. И он хочет того же, что и ты.
– Это правда? – спросила она у Флойда.
– Если уж надо, – пожал он плечами.
Глядя ему в глаза, Ожье произнесла:
– Тунгуска, запускай свои ракеты. И быстрее, пока мы не передумали!
По полу пробежала легчайшая дрожь.
– Сделано, – сообщил Тунгуска. – Они стартовали и летят к цели.
Глава 37
Двести километров по сети. По космическим меркам – абсолютный пустяк. Ракеты должны были проскочить в мгновение ока. Но гиперсеть гасит всякое движение со скоростью большей, чем нормальная скорость волны сжатия. Судя по данным телеметрии, ракеты шли впереди корабля, следуя заданной траектории и режиму ускорения, характерному для их массы и тяги – как и в открытом пространстве. Поначалу от них хорошо отражался сигнал локаторов, читался акустический сигнал от соударения выхлопа со стенками. Но затем что-то случилось. Они замедлились, ускорение исчезло – словно попали в вязкую патоку. Гаснущий поток данных от ракет свидетельствовал: никаких аномалий. Но оружие так и не набрало скорости, достаточной для перехвата Ниагары.
Тунгуска смотрел на тактические дисплеи – как подозревала Ожье, работающие главным образом для удобства ее и Флойда, – с очевидным неудовольствием.
– Чего я и боялся, – вздохнул он. – Вряд ли хоть одна из них настигнет его корабль вовремя.
– А мы узнаем, если она настигнет?
– Ты в самом деле хочешь узнать?
– Да. Я хочу быть уверена, что у нас получилось, до того как…
Она умолкла. Нет нужды озвучивать очевидное.
– Боюсь, такой роскоши нам судьба не даст. Невозможно предсказать, как фронт аннигиляционного взрыва будет распространяться по тоннелю. Понятно, что очень быстро, не останется времени порадоваться успеху. Зато не придется мучиться.
Не надо было напоминать Ожье, что успех автоматически означает смертный приговор. Она попыталась забыть об этом, отодвинуть в дальний угол сознания, но мысль упорно возвращалась, назойливо толкалась в рассудке.
– А вы что-нибудь почувствуете? – спросил Флойд у Тунгуски.
– Успею испугаться. Когда фронт разрыва коснется корабля, информация от датчиков на корпусе мгновенно достигнет мозга капитана.
– Ты успеешь подумать? – спросила Ожье, беря Флойда за руку и крепко сжимая. – Успеешь найти хоть толику утешения в том, что твоя жертва оказалась не напрасной?
– Возможно, – улыбнулся Тунгуска. – Чтобы утешить себя, много времени не нужно.
– Не уверена, что я тебе позавидую, – произнесла Ожье.
– А чему тут завидовать? Я мог бы прервать связь между моими невральными машинами и корпусными датчиками, но едва ли хватит духу. – Он вдруг с тревогой посмотрел на дисплей.
– Проблемы? – спросила Ожье.
– В пределах ожидаемого, – пробормотал он. – Телеметрия всех ракет заглохла полностью.
– Им что, конец? – осведомился Флойд.
– Нет. Просто данные, которые они пытаются послать нам, не достигают адресата. И наши сигналы не проходят к ним. Думаю, ракеты переключились на автономный режим.
– Как ни крути, лучше знать, где они и чем занимаются, – проговорил Флойд.
– Это верно, – согласился Тунгуска.
Затем он положил свою ладонь поверх сцепленных рук Ожье и Флойда, и все трое умолкли, дожидаясь, когда что-нибудь произойдет – или перестанет происходить.
Но как раз тишины Ожье не хотела ничуть. Тишина оставляет пустоту в голове, и туда обязательно пролезут мысли, только и дожидающиеся, когда ты останешься наедине с ними. Ожье хотела нормального человеческого общения: разговора о пустяках, шуток, сплетен. И ненавидела мысли о сокрушительной волне испепеляющего света, возможно прямо сейчас летящей к ним быстрее, чем любой сигнал, способный предупредить о ней. Быстрее любой вести об успехе. Давно ли стартовали ракеты? Минуты назад? Или часы? Всякое чувство времени исчезло без следа. А когда Ожье попыталась заговорить, слова показались пустыми, нелепыми, неуместными. Когда жизнь вот-вот закончится в одно яростное мгновение, невозможно найти сообразные ему слова. Лучше уж молчать. В молчании есть горделивое достоинство.
Она посмотрела на мужчин и поняла, что каждый самостоятельно пришел к таким же мыслям. И, будто читая в умах друг у друга, все трое крепче взялись за руки.
Внезапно на дисплей выскочило сообщение. На мгновение в мозгу Ожье вспыхнуло: все, ракета нашла цель. А в другое мгновение родилась мысль: корабль заметил приближающуюся огненную смерть…
Но голоса в голове запоздало пояснили: нет никакой огненной смерти, происходит нечто другое.
Секунда, щелчок перевозбужденного сознания – и понимание: корабль выполняет крутой маневр уклонения. Ожье успела почувствовать, как тяжелеет тело, как опасно ее клонит в сторону, – и платье превратилось в защитный кокон, а вся обстановка рубки – в амортизирующую оболочку.
Затем был жуткий момент, когда корабельная техника пропихнула в горло Ожье дыхательный аппарат.
Она успела подумать, что не так уж неприятно, когда тебя приводят в беспомощное состояние.
Тихо отключилось сознание.
Затем в мозг просочилась информация. Машины Кассандры общались с машинами Тунгуски и с кораблем.
Оказывается, одна из выпущенных ракет нацелилась на родной корабль. Странные пространственные свойства тоннеля запутали навигационную систему оружия, а снующие во все стороны отражения посланных сигналов заглушили сигналы корабля, означающие, что перед ракетой свой, а не чужой. Уже не осталось времени нацелить пучковое оружие. Корабль изменил себя, изогнулся, пропуская ракету в самый последний момент, как опытный дуэлянт, избегающий смертельного укола. Когда та проскользнула в тоннель за кораблем, команда самодетонации, грызшая крошечный мозг оружия, сработала на полную мощность.
Взрыв исказил локальную геометрию тоннеля, во все стороны побежали волны сжатия и разрежения. Отразившись от стен, на корабль хлынул поток гамма-квантов, пронизывающих и броню стен, и мягкую плоть экипажа.
Ощущая опасность, корабль не выпустил людей из защитных амортизирующих оболочек, притом отчаянно, всеми доступными сенсорами и локаторами стараясь заглянуть вперед, ухватить хотя бы клочок информации о состоянии тоннеля. Эхо разрыва полностью ослепило акустический локатор, по крайней мере на время. Корабль переключился на вспомогательные системы, которыми никогда бы не воспользовался в обычном полете: нейтринные лазеры, широкополосные электромагнитные излучатели просигналили в яркую разверстую пасть гиперпрохода.
И обнаружили еще две ракеты, летящие навстречу, ищущие цель.
Сигналы самодетонации включились на полную мощность. Изготовившееся к стрельбе пучковое оружие поймало цели – на случай, если команды не подействуют.
На первую подействовало – она вспыхнула разрывом, чья зона поражения была искусственно уменьшена предохранителями ракеты. Но вторая приказ проигнорировала и лишь ускорилась, выходя на убийственную финальную прямую. Корабль дернулся, изогнулся, деформировался до пределов прочности. В мозгу Ожье завопили голоса, донося о необратимых повреждениях. Судно еще могло выдержать урон, но ресурс восстановления был невелик.
Пучковые пушки резко развернулись и успели поймать шальную ракету. Пораженная, она сдетонировала в двух километрах. Предохранители не сработали, и получился полномасштабный взрыв.
Корабль влетел в огненный шар и завыл, корчась в кибернетической агонии.
Затем все стихло.
А у Ожье родилось невнятное подозрение. Не успело оно оформиться в связную мысль, как Тунгуска подтвердил:
– Да, мы выпустили шесть ракет. Три вернулись, три еще в пути.
В голове молниеносно сформулировался вопрос. Интересно, это мысли ее, Ожье, или подсказывает Кассандра?
– Сколько еще близких разрывов мы сможем выдержать?
– Ни одного.
В течение следующих пяти минут вернулись две ракеты. Первая чуть ковыляла, поврежденная ударом о стену. Пушки взяли ее на прицел на пределе досягаемости, в шестидесяти километрах, и расстреляли.
Вторая поддалась команде на самоуничтожение, слабо пыхнув и причинив лишь незначительные повреждения.
– Одна еще летит, – заключил Тунгуска.
– Похоже, напрасно вы их запустили, – сухо произнесла Ожье.
– Других идей у нас не было, – флегматично ответил Тунгуска.
Через десять мучительных минут явилась шестая ракета, идущая на высокой скорости по траектории перехвата. Она и не думала подчиняться команде самоуничтожения, хотя находилась уже очень близко. Пучковые пушки располосовали ей корпус, но боеголовка не взорвалась. Ракета развернулась почти на месте и под прямым углом воткнулась в оболочку тоннеля. Хоть и полуослепшие, акустические локаторы смогли проследить, как она продирается сквозь спрессованный слой пространства-времени. В глубине его она взорвалась, и всю стену выпучило наружу.
– Номер шестой, – резюмировала Ожье. – И последний. Пронесло.
– Нет, – возразил Тунгуска. – По крайней мере, нельзя быть уверенным. Последняя… была не наша.
– Но ты же выпустил шесть?
– А вернулось пять. Последняя – подарок от Ниагары. Он дает понять, что знает: мы идем по пятам.
Ко времени выхода из портала автоматические ремонтные системы исправили худшие из полученных в тоннеле повреждений. Кое-что нельзя было починить без посторонней помощи, но такой ремонт мог подождать до возвращения в Полисы. А пока корабль был готов продолжать погоню, хотя его эффективность как боевой машины снизилась.
– Если бы знать наверняка, какой путь выбрал Ниагара, – произнес Тунгуска.
Ожье наклонилась вперед, уперев локти в мягкую столешницу. Корабль уже не держал экипаж в противоперегрузочных коконах. Людей снабдили немалым количеством УЛ, крошечных машин, проникающих во все уголки тела с задачей исправить генетические повреждения от близких ракетных разрывов.
– Я думала, ты хочешь догнать его между порталами.
– Я тоже так думал. И у нас были неплохие шансы. К сожалению, Ниагара, зная про погоню, плюнул на безопасность и решил гнать во весь опор.
– Наши собственные ракеты обошлись нам очень дорого, – заметил Флойд.
– Нет худа без добра, – сказал Тунгуска. – Ниагара мог поверить, что вернувшиеся ракеты и его подарок уничтожили нас. Кругом такая какофония – его акустические локаторы вряд ли определили, живы мы или нет.
– Могли определить. Откуда нам знать? – спросила Ожье.
– Для точных суждений у нас слишком мало данных, – сказал Тунгуска.
– Если бы узнать, в какой портал он нырнул…
Переход по гиперсети отдалил их на тысячи световых лет от Солнечной системы. И не имело значения, куда именно они попали. Впереди еще один переход. А может, и несколько. Учитывая разветвленность гиперсети, можно оказаться где угодно, даже если получится проследить путь Ниагары к АБО.
– И в случае вхождения Ниагары в портал до нашего выхода из сети все равно был шанс найти отчетливые указания на то, какой портал был использован.
– И что? – спросила Ожье, нетерпеливо постукивая ногтем по столу.
Тунгуска показал на дисплее участок пространства, прилегающий к четырем ближайшим порталам. Все они были привязаны к бесформенным каменным глыбам, обращающимся вокруг тесной бинарной системы двух тусклых звезд, где планеты еще не начали формироваться. Унылое, негостеприимное место, пронизанное потоками высокоэнергетических частиц, проглоченных и выплюнутых причудливо искаженной магнитосферой пары звезд-близнецов.
– На максимальной тяге, пренебрегая всеми правилами безопасности, он мог достигнуть портала чуть раньше нашего выхода из сети, – сказал Тунгуска. – Надо полагать, он был уверен, что крепления «коктейля Молотова» выдержат, – или решил рискнуть.
– Можно обнаружить след его выхлопа? – спросила Ожье.
– Нет. Слишком много ионизирующих частиц вокруг.
– А как насчет портала? Неужели персонал не видел, какой портал использовали?
– Персонала здесь нет, – ответил Тунгуска. – Иногда лишь заглядывают техники, проверяют оборудование. Порталы сами заботятся о себе.
– Но машины…
– Все сообщают одно и то же, – не дал ей договорить Тунгуска. – Они активированы, запрограммированы фиксировать вхождение в портал и контролировать сужение горловины после входа. Ниагара послал сигналы активации всем трем – как беглец, открывающий подряд каждую дверь в коридоре, чтобы не догадались, через какую именно он вышел.
– Надо отдать должное – умный парень, – похвалил Флойд.
Ожье закрыла лицо ладонями. Какой же все-таки Тунгуска нелепый, бестолковый неумеха! При всей своей технологии он оказался бессилен перед единственным проворным врагом. Конечно, Ожье понимала, что считать так несправедливо, но со злостью справиться не могла. От волшебника ожидаешь чуда, а не жалких отговорок!
– Это скверно. Хоть какие-нибудь намеки есть? Ведь всего один корабль. По-настоящему задействован единственный портал.
– Это последняя соломинка, за которую можно ухватиться, – ответил Тунгуска. – Один из порталов показывает сигнатуры коллапса горловины, немного отличающиеся от данных по остальным. Если бы пришлось ставить деньги, я бы поставил на этот.
– И сколько бы ты поставил? – улыбнулась Ожье.
– Лучше тебе не знать.
– Ладно. Раз это наш единственный выбор, используем его. А когда попадем внутрь, обнаружим корабль Ниагары по отраженному сигналу?
– Возможно. Но отсутствие эха еще не означает ошибочности выбора. Противник попросту может быть слишком далеко.
– И все же у нас есть что-нибудь еще?
– Ничего. Совершенно. Потому я уже взял курс на этот портал. Когда закончится ремонт двигателей, пойдем на максимальной тяге.
– Отлично! – воскликнула Ожье. – Лучше гоняться за тенью, чем сидеть сложа руки и пенять на свою беспомощность.
– К сожалению, вполне вероятно, что все наши усилия обернутся погоней за тенью. Даже если данные по порталу не случайная помеха, они на пределе различимости. Сумей Ниагара выжать из своих двигателей больше мощности и опередить нас еще на час, мы бы уже ничего не обнаружили.
– Тогда не стоит терять ни минуты.
– А вот с этим у нас большие проблемы. – Тунгуска заменил на дисплее схему четырех порталов галактической картой гиперсети и очертил небольшую область с четырьмя узлами. – Вот где мы сейчас. А вот тут, скорее всего, вынырнет Ниагара после восьмичасового перехода. – Он указал на другой участок, расположенный гораздо дальше на огромном циферблате Галактики.
– Их целый кластер, – заметила Ожье.
– Да. Шесть, считая место нашего выхода. В том районе нет АБО, а значит, Ниагара летит не туда. Он нырнет в другой портал.
– Но следы-то останутся.
– Боюсь, что нет. Слишком велика будет разбежка между его отбытием и нашим приходом. Не останется никакой измеримой разницы в параметрах порталов.
– И что?
– Если у него не случится по дороге какой-нибудь неожиданной проблемы, мы проиграем.
– Но мы не можем, не имеем права проиграть!
– А что тут поделаешь? Он знает путь к АБО, мы – нет. Только и всего.
– Да, Кассандре стоило внимательней присмотреться к тем документам, – уныло произнесла Ожье, при этом странным образом чувствуя, что упрекает саму себя за преступную халатность.
– Она делала, что могла, – возразил Тунгуска. – Копируя, лишь смутно предполагала, что груз может оказаться стратегически важным. И нам очень повезло, что Кассандра скопировала хотя бы часть информации.
– Повезло? Надо же! Пока эта информация не дала ничегошеньки.
– Если бы я мог исправить положение… Остается лишь продолжать погоню, надеясь на удачу.
– Это лучшее, что ты можешь предложить?
– Боюсь, что так.
В рубке повисла тишина. Наконец Флойд поднял руку и сказал:
– Хочу кое-что предложить, если вы не против.
Глава 38
Главный реактор еще не был готов выдать полную тягу. И пока корабль неторопливо шел к избранному порталу, Флойд повел Ожье с Тунгуской к своей каюте.
– Надеюсь, ты нам покажешь что-нибудь стоящее, – сказала Ожье. – Флойд, не надо обнадеживать попусту. Я понимаю, ты хочешь помочь, но все-таки…
Он оглянулся и спросил раздраженно:
– Что «все-таки»?
– Все-таки это уровень, требующий определенной подготовки…
– Она хочет сказать, есть вещи, о которых вы можете судить, а есть те, для которых вы недостаточно квалифицированны, – миролюбиво пояснил Тунгуска.
– Да кто же спорит?
– И я боюсь, что вопросы навигации в гиперсети не входят в круг вашей компетенции.
– Ребята, вы бы хоть выслушали меня.
– Флойд, я понимаю, ты исходишь из лучших побуждений, но нам стоило бы вернуться в рубку к тому времени, когда главный двигатель заработает в полную силу…
– Вам что, не интересно выбрать правильную дорогу, прежде чем припустить во весь опор?
Он открыл двери в огромный зал, выделенный ему под жилье, и все трое подошли к кровати и собранию антикварных вещей подле нее.
– Флойд, ну давай же!
– Ожье, ты же сама удивлялась: как они там, в пятьдесят девятом, смогли что-то понять из полученных цифр, даже ухитрились применить тот чертов детектор?
– А ты понял как? Просвети же меня.
– И меня, – добавил Тунгуска.
– Мы искали микроточку или что-то вроде того, потому что считали: там спрятаны координаты АБО, десять-двенадцать цифр.
– Ну и?.. – спросила Ожье, испытывая, вопреки скепсису, знакомое чувство: поблизости происходит что-то важное.
– Думаю, мы ошибались.
– Флойд, не тяни!
Он сел на кровать, указал гостям на пару стульев.
– Ожье, ты сама сказала: крошечную порцию данных можно спрятать где угодно: в ничтожном искажении текста, в пятнышке, в толщине линий. Чтобы найти, нужно в точности знать, где искать.
– Флойд! – произнесла она предостерегающе.
– Но тут возникает вопрос: как эту информацию нашли они? Одно дело – построить антенну, и совсем другое – интерпретировать данные. И ты сама сказала, что обработать их в моем пятьдесят девятом было бы очень непросто.
– В мире Флойда нет компьютеров, – объяснила Ожье Тунгуске. – Он отстал даже от нашего пятьдесят девятого, ведь там не было Второй мировой войны, чтобы подхлестнуть развитие вычислительной техники.
– Ясно, – проговорил Тунгуска, поглаживая подбородок. – То есть данные с гравитационной антенны вряд ли могли быть обсчитаны на Земле-Два. Даже сейчас это требует немалых вычислительных мощностей.
– Надеюсь, они доступны здесь, потому что вам придется заняться обсчетом прямо сейчас.
– Обсчетом данных? Где вы их нашли?
Флойд вытянул из стоящей возле кровати коробки пластинку. Ожье прочитала надпись на конверте: «Луис Армстронг».
– У меня сложилось впечатление, что эта музыка слегка выбила вас из колеи, – проговорил Тунгуска.
– Вы чертовски правы! И благодаря этому я нашел информацию, которая вам так нужна. – С этими словами Флойд наклонил конверт и позволил пластинке скользнуть в ладонь. – Она здесь.
– В микроточке на конверте? – спросила все еще недоумевающая Ожье.
– Нет. Все гораздо сложнее. Думаю, информация заключена в музыке. Не десять-двенадцать цифр, а данные с антенны. Верити, ты была права: в моем пятьдесят девятом невозможно обработать данные. Их и не пытались обрабатывать.
Предчувствие превратилось в уверенность, и по спине у Ожье пробежал холодок. Неужели Флойд и вправду догадался?
– И что же они сделали? – спросила она нетерпеливо.
– Переправили данные через портал. А всю сложную работу проделали по эту сторону подручные Ниагары.
– То есть что-то закодировано в музыке? – спросила Ожье.
– Кто-то наводнил Париж дешевыми пиратскими подделками. Они продаются на каждом углу вот уже который месяц. И теперь понятно, в чем дело.
– Лично я не вижу связи между обилием подделок и передачей данных.
– А я вижу. Мой старый приятель Мальо даже особо указывал на связь между делом Бланшара и своей операцией против фальшивок. Правда, в то время я и представить не мог причину этой связи.
– А теперь можешь? – спросила Ожье.
– Кюстин разговаривал с жильцом бланшаровского дома по имени Риво. Этот Риво видел болтающегося возле здания неприятного ребенка. Я захотел сам поговорить с Риво, но он исчез. Пару дней спустя Мальо сказал, что тело нашли в затопленном подвале заброшенного склада на Монруже.
– Чудесно, – буркнула Ожье.
– Дальше еще чудеснее. У месье Риво на шее были ссадины, словно детки подержали его голову под водой.
– А что за склад на Монруже?
– Тот, где Мальо обнаружил пресс, на котором печатали подделки.
– Думаешь, Риво был замешан в изготовлении пластинок?
– Может быть. Но тогда придется объяснять, почему он жил том же здании, где поселилась Сьюзен Уайт.
Читать бесплатно другие книги:
