Последний поход «Новика» Шестёра Юрий

– И держи язык за зубами, Федор! По твоим плутовским глазам вижу нетерпение поделиться со своими дружками сногсшибательной новостью о том, что командир с их превосходительством балуются мадерой.

– Могли бы об этом и не предупреждать, ваше высокоблагородие! – обиделся тот.

– Ты что это себе позволяешь?! – вскипел командир, и вестовой вытянулся в струнку. – Захотелось снова драить палубу шваброй?! Могу устроить! – а затем, видя побледневшее лицо матроса, сменил гнев на милость: – И запомни, Федор, что на обиженных воду возят!

– Есть запомнить, ваше высокоблагородие! – с облегчением ответил тот, почувствовав, что гроза миновала.

– А теперь – ступай!

– Есть! – ответил вестовой и, четко повернувшись через левое плечо, вышел из каюты.

Адмирал молча, но с интересом наблюдавший за этой сценой, усмехнулся:

– Метод кнута и пряника в действии, Андрей Петрович?

– Как учили, Карл Петрович! Школа Морского корпуса! – в тон тому ответил командир, разливая вино по бокалам.

Адмирал поднял бокал:

– Еще раз огромное спасибо вам, Андрей Петрович, за то, что сняли с моей души груз, давивший меня в течение этих долгих месяцев, показавшихся вечностью!

– За успешное снятие «Богатыря» с рифов, Карл Петрович! – с подъемом произнес Андрей Петрович, только теперь окончательно убедившийся в том, какие душевные переживания испытал адмирал.

И они, стоя, по обычаю флотских офицеров, осушили бокалы до дна.

«Богатырь» стоял в доке, и рабочие «Дальзавода», как муравьи, копошились в его чреве. По расчетам корабельных инженеров, для ввода его в строй требовалось не менее трех-четырех месяцев.

– Многовато! – сокрушенно вздохнул контр-адмирал Иессен.

– Отчего же, Карл Петрович? Ведь почти столько же, да еще с гаком, он простоял на камнях у мыса Брюса, – недоуменно пожал плечами Андрей Петрович.

Адмирал подозрительно глянул на него: уж не подшучивает ли? Но встретив спокойный взгляд командира, успокоился.

– Командующий флотом передал, чтобы вы подготовили представления на отличившихся при снятии «Богатыря» с рифов.

– Будет исполнено! – отчеканил командир крейсера, держа руки по швам.

Вице-адмирал Скрыдлов внимательно просмотрел представления, переданные ему командиром крейсера «Богатырь», а затем, как бы изучающе, посмотрел и на него:

– У меня к вам есть несколько вопросов, требующих пояснений.

– Слушаю вас, ваше превосходительство!

– Вы считаете, как следует из документа, представленного вами, что старший офицер капитан 2-го ранга Белобородов достоин награждения орденом Владимира четвертой степени. Это ваше личное мнение, – подчеркнул он, – или, так сказать, дань необходимости?

– Старший офицер капитан 2-го ранга Белобородов исключительно добросовестный исполнитель, внесший большой личный вклад на всех этапах проведения работ по снятию крейсера с рифов. Это мое личное мнение.

Командующий задумался.

– Почему же тогда окончилась неудачей июньская попытка снятия крейсера с камней?

– Я, ваше превосходительство, дал характеристику капитану 2-го ранга Белобородову как старшему офицеру, а не как исполняющему обязанности командира крейсера.

– Логично. Тем не менее я все-таки хотел бы услышать ответ на свой вопрос.

«От командующего общими словами не отделаешься!» – уважительно подумал Андрей Петрович.

– Старший офицер Белобородов проявляет свои лучшие качества организатора при энергичном командире.

– Вы имеете в виду себя?

– В том числе, ваше превосходительство. – Адмирал улыбнулся про себя: «Такому палец в рот не клади – знает себе цену!» – При необходимости же принятия самостоятельных решений он, как мне представляется, испытывает чувство неуверенности в себе. В этом, по-моему, и кроется причина июньской неудачи.

– Пожалуй, я соглашусь с вами, – задумчиво произнес командующий. – Меня же, кстати, порадовало то, что вы не забыли отметить и горного инженера.

– Горный инженер Грызлов – ключевая фигура в успехе всей операции, – пояснил командир.

– Но, как мне докладывал Карл Петрович, идея подрыва верхушек скал, проникших в подводные пробоины, принадлежит именно вам? – испытующе посмотрел на него адмирал.

– Любая идея должна быть подкреплена расчетами, ваше превосходительство. – Тот утвердительно кивнул головой. – Однако у меня нет достаточных знаний как для расчета величины зарядов, так и по бурению для них скважин. В то время как для горного инженера это обыденная, можно даже сказать, каждодневная работа.

– А решение о перемещении боезапаса из носового порохового погреба тоже принадлежит ему?

– Не совсем так, ваше превосходительство. Проведенные горным инженером расчеты показали, что непосредственной опасности детонации боезапаса вроде бы и нет. Однако я, руководствуясь принципом: «Береженого и Бог бережет», принял решение о перемещении боезапаса на безопасное от места подрыва зарядов расстояние. Кроме того, тем самым я преследовал цель еще более облегчить носовую часть корабля и нагрузить корму. И это, надо отметить, оправдало себя, так как выступы скал, проникших в корпус крейсера, после этого уменьшились по высоте почти на полметра.

Командующий удовлетворенно расправил бороду.

– Еще одно замечание, – он поискал нужное место в тексте. – Вы представляете трюмного механика прапорщика Игнатьева к награждению орденом Станислава третьей степени. Я же, с вашего разрешения, припишу «с бантом и мечами».

Андрей Петрович вопросительно посмотрел на него – в соответствии со статусом этого ордена бант с мечами полагался лишь за боевые заслуги.

– Я рассматриваю снятие «Богатыря» с рифов как выполнение боевой задачи, – пояснил командующий.

– Нет вопросов, ваше превосходительство!

– У меня тоже, – заключил командующий, откладывая в сторону представления командира крейсера.

Андрей Петрович облегченно вздохнул.

– Однако, – адмирал взял еще один документ, лежавший на его столе, – контр-адмирал Иессен представил мне свое представление, касающееся уже лично вас. – Андрей Петрович напрягся. – Надеюсь, вас интересует его содержание?

– В некоторой степени, ваше превосходительство! – сдержанно ответил тот, хотя его сердце учащенно забилось.

– Выдержки вам, однако, не занимать! – улыбнулся командующий. – И все же я доставлю себе удовольствие ознакомить вас с этим документом. Вы представляетесь к производству вас в чин капитана 1-го ранга и к награждению орденом Владимира четвертой степени.

– Служу Отечеству! – взволнованно произнес Андрей Петрович, встав и приняв положение «смирно».

– Служите так, как служили и до сих пор! Однако я данной мне властью вношу в этот документ изменение.

Командующий взял ручку и зачеркнул в представлении Иессена «четвертой», надписав сверху «третьей».

– В соответствии с этим изменением вы будете представлены к награждению орденом Владимира не четвертой, а третьей степени. Теперь будете красоваться с крестом на шее!

– Благодарю вас, ваше превосходительство!

– Это я должен благодарить вас за то, что вернули в состав флота не миноносец или канонерскую лодку, а крейсер первого ранга! Кстати, по телеграфу на мое имя уже получены поздравления по этому поводу от государя императора и главнокомандующего.

Душа Андрея Петровича пела от радости и гордости за себя – он выполнил то, что было на него возложено! Это ли не счастье?!

Степан заскочил в командирскую каюту:

– Я на секунду, Андрюша. Хотел только выяснить у тебя, если это, конечно, не секрет, по какому это поводу старший офицер объявил о сборе офицеров в кают-компании в двенадцать ноль-ноль да к тому же еще и в парадной форме?

– Это называется использованием родственных связей для получения агентурных сведений, – улыбнулся тот.

– Называй, как хочешь, Андрюша! Но только не томи…

– По поводу награждения офицеров, отличившихся при снятии крейсера «Богатырь» с каменных рифов.

– Вот здорово! – как в былые, еще детские годы, воскликнул Степан. – Лично меня это, конечно, не касается, а вот за тебя, Андрюша, я с превеликим удовольствием осушу бокал шампанского!

– Откуда же у вас такая уверенность, господин лейтенант?

Тот задорно посмотрел на брата:

– В соответствии с Морским уставом, господин капитан 2-го ранга, за все, что происходит с кораблем, личную ответственность несет его командир.

– Быть и тебе, Степа, командиром корабля!

– Дай Бог сбыться твоему пророчеству, Андрюша!

– Сбудется, Степа, обязательно сбудется, поверь мне. Только всему свое время.

Тот радостно заулыбался:

– А мне это как-то и не к спеху, Андрюша.

В кают-компании к назначенному старшим офицером времени собрались офицеры. Эполеты на плечах, морские сабли с позолоченными эфесами у пояса… Всеобщее возбуждение… Негромкие, вполголоса разговоры…

Дверь распахнулась, и в нее вошел контр-адмирал Иессен в сопровождении командиров «Богатыря», «России» и «Громобоя».

– Господа офицеры! – подал команду старший офицер.

Все встали и приняли положение «смирно».

Адмирал подошел к торцу стола:

– Господа офицеры!

И те, придерживая сабли, сели на свои места.

Флаг-офицер подал адмиралу папку в кожаном переплете с двуглавым орлом золотого теснения – гербом Российской империи. Адмирал открыл ее:

– Объявляю высочайший рескрипт!

Все тут же встали.

– За успешное снятие с каменных рифов крейсера первого ранга «Богатырь» командир крейсера капитан 2-го ранга Чуркин производится в чин капитана 1-го ранга!

– Служу Отечеству! – отчеканил Андрей Петрович.

Офицеры крейсера многозначительно и радостно переглянулись.

– Капитана 1-го ранга Чуркина, – продолжил читать адмирал, – наградить орденом Святого Равноапостольного Князя Владимира третьей степени!

– Служу Отечеству! – снова произнес командир и, сделав пару шагов, подошел к адмиралу.

Тот открыл коробочку, поданную флаг-офицером, вынул из нее золотой крест, покрытый с обеих сторон красной эмалью с черными эмалевыми и золотыми каймами по краям, прикрепленный к черной с широкой красной полосой посередине орденской ленте и осторожно надел его на шею командира «Богатыря».

Сделав шаг назад, окинул того оценивающим взглядом:

– Вот теперь другое дело! Сразу виден боевой офицер!

– Ура, ура, ура! – коротко воскликнули офицеры, с любовью и уважением глядя на своего командира, а офицеры, стоявшие рядом со Степаном, украдкой пожимали ему руку.

Андрей Петрович, несколько смущенный проявлением столь бурного и доброжелательного отношения к нему подчиненных, отошел к командирам крейсеров, которые уважительно пожали ему руку. Уж они-то, как никто другой, знали цену этому отношению.

Тем временем адмирал продолжил:

– Старшего офицера капитана 2-го ранга Белобородова наградить орденом Святого Равноапостольного Князя Владимира четвертой степени с бантом!

Тот от неожиданности растерянно посмотрел на командира, который успокоительно кивнул ему головой: мол, все правильно.

– Служу Отечеству! – дрогнувшим голосом, что не укрылось от присутствующих, произнес со своего места старший офицер и подошел к адмиралу, который прикрепил к его груди с левой стороны такой же, как и у командира, крест, но несколько меньший по размерам, с бантом из орденской красно-черной ленты.

Адмирал продолжил оглашение рескрипта, а флаг-офицер подавал ему коробочки с орденами для вручения их награжденным офицерам.

Когда же адмирал произнес:

– Трюмного механика прапорщика Игнатьева наградить орденом Святого Станислава третьей степени с бантом и мечами!

– Служу Отечеству! – радостно воскликнул тот, и тут же устремился к адмиралу со своего места в самом конце стола, занимаемого в соответствии со своей должностью и чином, но зацепился саблей за ножку стула и чуть было при этом не потерял равновесие.

«Паша чуть не потерял голову от счастья…» – зашептались, улыбаясь, между собой механики.

Адмирал вручил ему коробочку с орденом.

– Служу Отечеству! – еще раз взволнованно произнес прапорщик, вызвав улыбки у присутствующих, и хотел вернуться на свое место, однако адмирал задержал его и продолжил оглашение рескрипта:

– В связи с награждением орденом и в соответствии с Уложением о прохождении воинской службы офицерами Российской империи произвести прапорщика Игнатьева в чин подпоручика!

– Служу Отечеству! – автоматически произнес новоиспеченный подпоручик, еще до конца не осмысливший произошедшего изменения в его служебном положении.

И только когда адмирал, улыбнувшись лишь уголками губ, приказал:

– Займите свое место, господин подпоручик! – тот наконец-то осознал реальность случившегося.

А когда он встал на свое место и рядом стоявший механик шепотом сказал ему: «С вас, Павел Спиридонович, двойной взнос в общий котел!» – все уже окончательно встало на свои места.

Адмирал закрыл папку:

– Прошу садиться, господа офицеры!

И когда все, придерживая сабли, уселись по своим местам, командир обратился к старшему офицеру:

– Прошу вас, Владимир Иванович, распорядиться насчет шампанского!

Когда вестовые кают-компании расторопно расставили на столе бокалы с шампанским, вазы с фруктами и конфетницы с шоколадом, адмирал встал. Встали и офицеры.

– По сложившейся традиции положено было бы в бокал уважаемого Андрея Петровича опустить звездочки, соответствующие его очередному воинскому чину. Но вот незадача – капитану 1-го ранга по чину звездочки не положены.

– Я, Карл Петрович, чрезвычайно расстроен этим обстоятельством! – притворно вздохнул тот.

Все дружно рассмеялись.

– А вот как быть с новоиспеченным подпоручиком?

Игнатьев растерянно посмотрел на адмирала, затем на командира. В кают-компании повисла пауза, которую нарушил старший инженер-механик:

– Есть выход, ваше превосходительство! Разрешите?

– Добро, господин штабс-капитан! Действуйте! – заинтересованно разрешил адмирал.

Тот достал перочинный нож, раскрыл его и, подойдя к трюмному механику, у которого на эполетах было по одной-единственной звездочке, сковырнул их и опустил в бокал подпоручика.

– Браво, господин штабс-капитан! – воскликнул адмирал, и все одобрительно заулыбались.

– А подпоручик пусть пока походит капитаном – я не буду на это в обиде! Тем более что его эполеты стали вроде бы и капитанскими, но, заметьте, господа, без бахромы штаб-офицера, – улыбнулся и старший инженер-механик, а Игнатьев даже порозовел от его шутки.

– Спасибо, Иван Иванович! Выручили! – и командир, повернувшись к адмиралу, пояснил: – Механикам зачастую приходится решать и не такие задачи при поломках машин и механизмов. Да к тому же в условиях ведения боя с неприятелем, в чем я лично убедился как на миноносце «Бесстрашный», так и на крейсере «Новик».

Механики благодарно посмотрели на своего командира. Не часто им приходилось слышать столь лестные слова, а тут еще в присутствии самого адмирала.

– Вы правы, Андрей Петрович. Корабль без хода – это уже вовсе не корабль… Достаточно вспомнить хотя бы печальную участь «Рюрика», оставшегося без хода во время боя в Корейском проливе с крейсерской эскадрой Камимуры, – и адмирал тяжко вздохнул.

Затем взял в руку бокал. То же сделали и все присутствующие.

– За офицеров крейсера «Богатырь», принимавших участие в великом деле – снятии его с каменных рифов и возвращении в боевой состав флота!

– Могу ли я, Андрей Петрович, пригласить господ командиров в вашу каюту? – спросил адмирал и, заметив оттенок недоумения в их глазах, пояснил: – Я хотел бы ознакомить вас, господа, с одной из родовых традиций командира «Богатыря».

– Вы заинтриговали нас, Карл Петрович! – сдержанно заметил командир «России», явно ревнуя к тому вниманию, которое их начальник уделяет командиру «Богатыря».

Это не ускользнуло от внимания адмирала.

– Мы же с вами, господа, в гостях у Андрея Петровича, командира крейсера, офицеры которого отмечены самим государем императором!

– Прошу вас, господа, проследовать в мои апартаменты!

Когда все уселись в кресла в командирской каюте, которые расторопный Федор дополнительно принес из адмиральской каюты, Андрей Петрович достал из тумбочки две бутылки мадеры и поставил их на стол.

– Вот это и есть одна из традиций рода Шуваловых – угощать гостей исключительно мадерой, – пояснил он.

– Шувалов, Шувалов… Это, случайно, не представитель вашего рода, автор приключенческого романа в двух частях, которым мы зачитывались еще в Морском корпусе? – заинтересованно спросил командир «Громобоя», а командир «России» поддержал его кивком головы.

– Один из них, господа, – с гордостью за предка подтвердил тот. – Андрей Петрович Шувалов, мореплаватель и ученый, – мой прадед.

– Вы можете гордиться своим предком, Андрей Петрович, тем более вашим полным тезкой! Однако фамилии Шувалова и Чуркина как-то не совсем сочетаются… – заметил командир «Громобоя».

– Все очень просто, Лев Алексеевич. У моего прадеда из наследников была только дочь. Она вышла замуж за Чуркина, а он скоропостижного скончался в Бухаре от желтой лихорадки, будучи там помощником русского посланника. Поэтому с трехлетнего возраста ее сына, то есть моего отца, воспитывал его дед, Андрей Петрович Шувалов. Потому-то мы и относимся к роду Шуваловых, – пояснил он командиру «Громобоя».

– У вас прекрасная родословная, Андрей Петрович. А главный герой этого романа, поручик, если мне не изменяет память, действительно любил, если так можно выразиться, «баловаться» с Фаддеем Фаддеевичем Беллинсгаузеном[101] именно мадерой.

– Должен уточнить, Лев Алексеевич, – заметил тот. – Главный герой романа, то есть мой прадед, действительно был поручиком, но гвардии.

– Прошу прощения, Андрей Петрович, но это действительно существенное упущение с моей стороны! – приложил тот руку к сердцу.

– Ну что же, господа, мы уже благополучно выяснили все аспекты традиции рода Шуваловых, и не пришло ли время приступить к исполнению этой самой традиции? – подвел итог адмирал.

– Вы, Карл Петрович, как всегда, не упускаете из вида содержательную нить любого события! – признательно произнес хозяин каюты и, вызвав вестового, приказал накрыть стол на четверых.

Когда это было исполнено, вестовой вопросительно посмотрел на Андрея Петровича.

– Все правильно, Федор, принеси фрукты из буфета кают-компании.

И тот метнулся выполнять приказание.

– Вы, Андрей Петрович, как вижу, уже научили своего вестового разговаривать с вами взглядами? – добродушно усмехнулся адмирал.

– Ничего удивительного в этом, Карл Петрович, нет. Ведь именно в вашем присутствии он получил от меня нагоняй как раз за эти самые фрукты. А дважды наступать на одни и те же грабли свойственно только идиотам, к коим мой вестовой ни в коем случае не имеет какого-либо отношения.

– Исчерпывающий ответ для бестолкового адмирала! – от души рассмеялся тот.

Заулыбались и командиры – только умный человек может позволить себе подшучивать над собой, да еще в присутствии своих подчиненных.

– Вообще-то я должен от всей души поздравить вас, Андрей Петрович, с еще одним моим немаловажным наблюдением!

– Это вы о чем, Карл Петрович? – озадаченно спросил тот, прикидывая на всякий случай в уме возможные варианты.

– С тем, что за столь короткий срок вас успели по-настоящему полюбить офицеры крейсера. Я имею в виду не уважение к командиру в соответствии с его служебным положением, а именно любовь. Ведь их взгляды, обращенные на вас во время процедуры вашего награждения, не могут обмануть. Ни в коем случае! – подчеркнул он. – Ведь это – главный индикатор отношения подчиненных к своему командиру.

– Наверное, это произошло потому, что я был назначен командиром в самый переломный момент – быть «Богатырю» боевым крейсером или нет, – смущенно ответил Андрей Петрович, хотя душа его пела от столь высокой оценки опытного адмирала.

– Это произошло потому, – не принял адмирал его ответа, – что их командиром был назначен инициативный и думающий офицер и, смею предположить, справедливый. Я, может быть, несколько кощунствую, но именно вследствие печальной гибели «Новика» этот офицер оказался во Владивостоке. И в нужный момент. Ведь инженеры-механики чуть было не прослезились, когда вы, Андрей Петрович, совершенно справедливо отметили значение их труда в жизни боевого корабля. А это, поверьте мне, дорогого стоит, господа командиры. Да вы это и сами знаете не хуже меня, – усмехнулся он.

Затем широко улыбнулся:

– Мы, господа, сидим рядом с офицером, произведенным высочайшим рескриптом в чин капитана 1-го ранга, а я что-то не наблюдаю соответствия этого с внешним видом мундира уважаемого Андрея Петровича.

Командиры понимающе заулыбались.

– Кстати, я располагаю сведениями, что вы заранее знали о моем представлении вас к этому высокому воинскому чину. Так в чем же тогда дело, Андрей Петрович?!

– Дело в том, что я моряк, Карл Петрович…

– А посему боялись сглазить столь знаменательное событие в вашей служебной карьере, – закончил за него адмирал.

Командиры с улыбками понимающе закивали головами.

Адмирал вынул из внутреннего кармана мундира погоны с двумя «просветами», но без звездочек на них.

– Предполагая именно такой ход рассуждений уважаемого Андрея Петровича, я, разумеется, не стал приобретать эполеты, но на погоны капитана 1-го ранга все-таки разорился, – и, улыбаясь, протянул их командиру «Богатыря».

– Благодарю за заботу, Карл Петрович!

– Не стоит благодарности, Андрей Петрович! Свой высокий воинский чин вы честно заслужили своими делами. Но, кроме того, мы располагаем бесценным опытом вашего старшего инженера-механика, – смиренно произнес адмирал и, подойдя к нему, сковырнул десертным ножом по три звездочки с каждой его эполеты. – Ну, чем не капитан первого ранга?!

Командиры крейсеров дружно зааплодировали.

Андрей Петрович открыл бутылку и разлил мадеру по бокалам. А тут подоспел и вестовой с двумя вазами, наполненными фруктами.

– Да этих фруктов, Федор, хватит, как минимум, на ящик мадеры! – озадаченно заметил командир.

– Так приказали их высокоблагородие господин старший офицер, – ответил тот.

– Узнаю Владимира Ивановича! – подтвердил командир и протянул вестовому погоны: – Смени их на моем повседневном мундире!

Тот взял погоны, быстро зыркнул на эполеты своего господина, а затем и на орденский крест на его шее, и его лицо просияло:

– Поздравляю вас, ваше высокоблагородие, с чином капитана 1-го ранга и орденом Владимира!

– Спасибо, Федор. Ступай!

– Я мигом, ваше высокоблагородие! – с сияющим лицом выскочил он из каюты.

– Ну вот, Андрей Петрович и вестового успел влюбить в себя! – притворно воскликнул адмирал и, встав, поднял бокал: – За великое дело, которое вы сотворили с вашими офицерами и всей командой!

Все, стоя, осушили бокалы.

На «Богатыре» пробили склянки – крейсер жив, крейсер будет жить несмотря ни на что!