Последний поход «Новика» Шестёра Юрий

«Как не понять!» – чуть было не воскликнул он, и его лицо засветилось от счастья. Тем не менее он силой воли подавил, как он считал, это проявление слабости и счел нужным доложить командующему о перегреве подшипников машины на его миноносце при движении того полным ходом в течение довольно длительного времени.

– Вот пусть ваш инженер-механик и займется этим завтра же. У нас и так, к сожалению, простаивает треть миноносцев из-за неисправностей их механизмов.

«Спасибо за помощь, Андрей Петрович! Теперь у меня будет официальный повод дать соответствующее указание Матусевичу», – отметил про себя довольный адмирал.

Андрей, предвкушая встречу с Машей, совершенно неожиданно для себя спросил:

– А на сегодняшний вечер я свободен, Степан Осипович? – и осекся, сообразив, что ляпнул недопустимую чушь.

Но слово, как известно, не воробей, вылетит – не поймаешь…

Адмирал оторопело посмотрел на него, но, увидев раскаяние на лице офицера, рассмеялся:

– Вы же, Андрей Петрович, уже зрелый, как только что убеждали меня, мужчина. К тому же еще и командир корабля. Так неужели вас надо водить на свидание с девушкой за ручку?! Извольте уж сами решать свои сердечные дела, – и, чрезвычайно довольный тем, что поймал капитана 2-го ранга на такой несуразности, с удовлетворением потер руки.

Когда ялик подошел к стенке, у которой стоял «Бесстрашный», командир распорядился:

– Останься, Федорчук, в шлюпке – может быть, она мне еще понадобится.

– Есть остаться в шлюпке! – ответил матрос и зацепил опорным крюком швартовый трос[80] миноносца.

Андрей Петрович поднялся на мостик, где его уже ожидал старший офицер, томившийся от неизвестности.

– Как поездка к адмиралу? – сразу же спросил он, истомленный переживаниями за командира, стараясь тем не менее по выражению его лица найти ответ на свой вопрос.

– Все нормально, Евгений Аркадьевич! – бодро ответил тот. – По распоряжению командующего завтра у нас будет свободный день от выходов в море. Так что передайте Сергею Сергеевичу, чтобы он спокойно занялся подшипниками и прочими механизмами машины.

– Будет исполнено, Андрей Петрович! – заверил командира лейтенант и радостно улыбнулся.

– Чему радуетесь, Евгений Аркадьевич? – усмехнулся тот. – Я-то завтра сойду на берег, а вот вам придется куковать на миноносце…

– Не имеет значения, Андрей Петрович! Выходной – он и есть выходной! А я свое еще отгуляю, когда сам стану командиром корабля. Какие мои годы!

– Надежды юношей питают… Хотя вы уже далеко не юноша, Евгений Аркадьевич. Но командиром корабля будете точно. В этом я нисколько не сомневаюсь.

– Спасибо на добром слове, Андрей Петрович! – с чувством произнес лейтенант и опять радостно улыбнулся.

Тот усмехнулся:

– Мне бы ваше настроение, Евгений Аркадьевич…

– Не проблема, Андрей Петрович! Есть отличный и проверенный способ поднять его.

– Это какой же? – подозрительно спросил командир.

– Встретиться с девушкой, – невинно улыбнулся лейтенант. – Если, конечно, таковая имеется, – хитровато уточнил он.

– И откуда же это у вас, Евгений Аркадьевич, такие глубокие познания в области мужской психологии?

– Разрешите заметить, Андрей Петрович, что эта область распространяется не только на мужскую психологию, – занял «круговую оборону» лейтенант.

– Тем не менее, должен отметить, что ход ваших мыслей правильный, – согласился командир. – Тарасов, – обернулся он к вахтенному сигнальщику, – запроси у капитана «Монголии» «добро» на посещение его судна командиром «Бесстрашного»!

– Есть! – с готовностью ответил матрос, невольно, но с интересом, прислушивавшийся к разговору офицеров, и замигал фонарем Ратьера.

Через некоторое время и «Монголия» замигала на запрос «Бесстрашного».

– Получено «добро», ваше высокоблагородие! – с видимым удовольствием доложил сигнальщик.

– Ни пуха ни пера, Андрей Петрович! – напутствовал командира старший офицер.

– К черту! – суеверно ответил тот, спускаясь с мостика.

При сходе с трапа на верхнюю палубу «Монголии» его встретил дежурный офицер.

– Дежурный офицер мичман Соколов! – представился тот. – Разрешите проводить вас к капитану судна, господин капитан 2-го ранга?

– Будьте так любезны, – согласился тот.

«Совсем еще мальчик, – отметил Андрей Петрович, следуя за мичманом. – Как-то сложится его дальнейшая служба на флоте? Начинать ее со вспомогательного госпитального судна, конечно, не очень-то здорово. Но в то же время кто-то же должен служить и на нем?» – философски рассудил он, с некоторым сожалением поглядывая на юного дежурного офицера.

Капитан судна в чине лейтенанта, который явно не соответствовал его возрасту, сразу же признал в посетителе того самого капитана 2-го ранга, с которым непринужденно беседовал новый командующий на бале в здании Морского собрания.

– Капитан 2-го ранга Чуркин, командир миноносца «Бесстрашный», – представился прибывший офицер.

– Лейтенант Охотский, капитан госпитального судна «Монголия», – ответствовал хозяин каюты.

– Андрей Петрович, – еще раз представился капитан 2-го ранга, пожимая руку лейтенанту.

– Измаил Дмитриевич. Чем могу служить? – задал он дежурный вопрос и тут же непроизвольно улыбнулся, вспомнив, что во время разговора командующего с его посетителем рядом стояла сестра милосердия Сперанская с его судна, с которой Чуркин танцевал весь вечер, вызвав оживленные пересуды местных дам. К тому же он провожал ее и к катеру «Монголии». – Впрочем, можете и не отвечать, Андрей Петрович, – неожиданно улыбнулся лейтенант. – Думаю, что вас интересует сестра милосердия Сперанская, Мария Ивановна. Или я не прав?

Однако тот ничуть не смутился.

– Вы, конечно, проницательны, Измаил Дмитриевич, но я ведь тоже видел вас у катера «Монголии», когда вы столь галантно соизволили отдать мне честь как старшему по чину.

– Не столько как старшему по чину офицеру, это, как понимаете, само собой, сколько как офицеру, с которым соизволил непринужденно беседовать новый командующий. Тем не менее ничья! – констатировал капитан. – Кстати, вы играете в шахматы?

– Немного.

Тот удовлетворенно посмотрел на капитана 2-го ранга.

– При случае мы могли бы, пожалуй, и сыграть партию-другую. Как вам показалось мое предложение, Андрей Петрович?

– Сугубо положительно.

– Вот и замечательно! А то у меня на судне могут играть в шахматы лишь старший механик, тоже, кстати, мобилизованный, как и я, в военно-морской флот с началом войны, да главный врач, доктор Петров. – И вдруг оживился: – Мне, как капитану, подчиняется лишь команда судна, а весь медицинский персонал – главному врачу. А так как вас интересует, – уже по-дружески улыбнулся он, – сестра милосердия, то отлучаться с судна она может только с его разрешения. Поэтому считаю, что будет целесообразно переговорить по этому поводу именно с ним, – и вопросительно посмотрел на гостя, с которым, как понял он, уже нашел общий язык.

– Вам виднее, Измаил Дмитриевич, – благодарно посмотрел на него Андрей Петрович.

– Вот и хорошо, – удовлетворенно произнес капитан и позвонил в колокольчик.

– Пригласи, Кузьма, ко мне в каюту главного врача! – приказал он вестовому.

– Есть, ваше благородие! – ответил тот, стрельнув любопытным взглядом на незнакомого ему капитана 2-го ранга.

– Вот шельма, так и стреляет глазами по сторонам! – беззлобно заметил капитан, когда вестовой исчез за дверью каюты.

– Слуги гораздо внимательнее следят за своими господами и их окружением, чем тем кажется, – учил меня отец.

– И кто же он у вас, если не секрет? – решил, пользуясь случаем, спросить лейтенант, небезосновательно подозревая, что тот, судя по отношениям, существующим между командующим и капитаном 2-го ранга, занимает не последнее место в иерархии морского ведомства.

– Адмирал, председатель Морского технического комитета.

Капитан даже присвистнул от удивления, уважительно взглянув на Андрея Петровича. «То-то новый командующий так мило беседовал с ним! – наконец разрешил он мучившую, кстати, не только его, загадку. – У меня, стало быть, появился козырной туз в беседах с флотскими офицерами!» – с удовольствием отметил он, предвкушая возможность блеснуть перед ними своей осведомленностью.

В это время в дверь каюты негромко постучали.

– Входите, Геннадий Николаевич! – пригласил капитан и заметил, как напряглось лицо у гостя, вставшего из кресла.

Он непроизвольно сделал успокоительный жест рукой, как бы говоря: «Не беспокойтесь, все будет нормально!»

Вошедший в белом халате человек лет около пятидесяти вопросительно посмотрел на посетителя капитанской каюты через стекла пенсне, стараясь предугадать, чем могло быть вызвано неожиданное приглашение капитана судна.

– Знакомьтесь, господа! Подполковник медицины Петров, Геннадий Николаевич, главный врач лазарета госпитального судна «Монголия», – повел рукой капитан в сторону вошедшего. – Капитан 2-го ранга Чуркин, Андрей Петрович, командир миноносца «Бесстрашный», – указал он на своего посетителя.

Мужчины ответили друг другу полупоклоном, а затем, когда доктор подошел к ним, пожали друг другу руки и сели в кресла.

– Дело в том, – решил взять быка за рога капитан, – что уважаемый Андрей Петрович на бале в доме Морского собрания познакомился с сестрой милосердия Марией Ивановной Сперанской, о чем я вам говорил ранее, Геннадий Николаевич, – врач, улыбнувшись, кивнул головой в знак согласия и поправил пенсне на переносице. – А посему он намерен продолжить их знакомство.

– Тем более что вице-адмирал Макаров уже одобрил мой выбор, – решил открыть козырную карту Андрей Петрович, чтобы окончательно сразить главврача, используя авторитет командующего.

– То-то Дукельский, флаг-офицер адмирала, интересовался ее родословной, – улыбнулся доктор, уважительно посмотрев на капитана второго ранга. – Я, честно говоря, тогда заподозрил исключительно его личный интерес.

– Вы что же, Андрей Петрович, еще раз встречались с командующим?! – неподдельно изумился капитан.

– Да я ведь только что с «Петропавловска»! – И пояснил: – Макаров и мой отец – давние знакомые, и в нашей беседе, состоявшейся по его инициативе, он затронул и этот очень важный для меня вопрос. Поэтому я, вернувшись на свой миноносец, сделал запрос на разрешение посещения «Монголии» и, получив от вас, Измаил Дмитриевич, «добро», сразу же прибыл сюда на ялике.

– Так в чем же тогда дело, Андрей Петрович?

– А дело в том, Геннадий Николаевич, что Мария Ивановна, как пояснил мне Измаил Дмитриевич, не имеет права покинуть судно без вашего разрешения. Ведь так?

– Именно так.

– Поэтому я и хотел попросить у вас разрешения на ее сход с судна, когда у меня будет несколько часов свободного времени. Если, разумеется, и она будет свободна от выполнения своих служебных обязанностей.

– Ее всегда можно будет заменить кем-то. Это не такая уж проблема. А вот вас, командира миноносца, как я понимаю, заменить действительно будет некому.

– Соглашайтесь, Геннадий Николаевич, – умоляюще посмотрел на него капитан. – Тем более что Андрей Петрович – потенциальный наш партнер по игре в шахматы.

– Вот именно, что потенциальный, – уже дружелюбно рассмеялся доктор. – Но теперь, как мне представляется, у него будут игры куда интереснее… А посему принимаю решение: Марии Ивановне Сперанской разрешается в любое время дня и ночи покидать судно в сопровождении вас, Андрей Петрович.

– Ура! – воскликнул капитан, крепко пожимая руку счастливчику. – Ведь я предупреждал вас, что все устроится наилучшим образом.

– Огромное спасибо вам, Геннадий Николаевич, за столь дорогой для меня подарок! Будет возможность – отплачу тем же! – заверил главврача капитан 2-го ранга.

– Так, может быть, позвать Марию Ивановну сюда прямо сейчас? – предложил капитан, вопросительно взглянув на них.

Андрей Петрович отрицательно покачал головой:

– Не стоит, Измаил Дмитриевич! Это дело сугубо личное, деликатное. Тем более, по отношению к девушке. Поэтому будет лучше, если я подожду Марию Ивановну у трапа. А вы, Геннадий Николаевич, тем временем как-нибудь поделикатнее сообщите ей о своем мудром решении. – И извиняюще улыбнулся: – Мне ли учить вас, доктора?

Пока Андрей Петрович томился у трапа в ожидании встречи с Марией, Геннадий Николаевич один на один сказал ей о принятом им решении. Она, еще не веря своему счастью, широко открытыми голубыми глазами смотрела на него, а затем, встав на цыпочки, поцеловала его в щеку. К горлу уже немолодого мужчины подступил комок. «Много ли надо человеку для счастья? – подумал он, радуясь за девушку, и тут же улыбнулся про себя: – Всего-то-навсего встретить достойного человека. Какая, казалось бы, мелочь…»

А Мария, узнавшая от своих подруг о прибытии на судно Андрея Петровича, волновалась, ожидая окончания его разговора с капитаном. Когда ей сообщили о том, что в капитанскую каюту прошел и сам главный врач, она чуть было не лишилась чувств, а ее подруги лишь многозначительно переглядывались, втайне завидуя ей белой завистью.

Когда она увидела Андрея Петровича, стоящего у трапа, у нее чуть было не подкосились ноги от переполнявших ее чувств.

Следом за ней на верхнюю палубу судна вышли не только ее подруги, сестры милосердия, но почти все сотрудницы лазарета. Еще бы – такое событие в их женском коллективе! Ведь все прекрасно понимали, что это не просто заурядная встреча мужчины и женщины, а встреча двух людей с легко предсказуемым продолжением их отношений. Мария, стараясь прилюдно не выдать свои сокровенные чувства, подошла к Андрею, пытаясь по его взгляду понять, что творится в его душе.

Он взял ее руки в свои ладони и, нежно поцеловав их, произнес: «Ну вот, я нашел тебя, как и обещал». – «Почему же ты так долго не приходил, Андрей?!» – еле слышно, одними губами спросила она, глядя на него. Он удивился ее святой наивности:

– Война же, Маша… Я только сегодня под утро вернулся в Артур после ночного боя с японскими миноносцами.

Она с широко открытыми глазами, полными ужаса, отшатнулась от него. «Его могли убить! – как молотом застучало у нее в голове. – Какая несправедливость – встретить любимого человека и тут же потерять его!». И она возненавидела японцев.

Почувствовав, что с ней творится что-то неладное, он взял ее под руку:

– Давай, Маша, сядем в шлюпку. Время дорого!

Его слова вывели ее из шока. «Он живой! Он рядом! Он приглашает ее следовать за ним! – ликовала ее душа. – Господи, да с ним хоть на край света!».

Ей, конечно, было невдомек, что по дальневосточным меркам до края света было не более нескольких шагов…

Они медленно шли по набережной Нового города.

Когда Андрей Петрович взял Марию под руку левой рукой, она очень удивилась – ведь по общепринятым правилам хорошего тона кавалер должен был поддерживать свою даму правой. «Может быть, ему повредили правую руку во время боя с японскими миноносцами?» – с тревогой подумала она, но ничего не сказала ему, опасаясь, что он может обидеться, неправильно поняв ее. И только когда шедший им навстречу мичман, поравнявшись с ними, приложил руку к фуражке, отдавая честь штаб-офицеру[81], а Андрей Петрович ответил на его приветствие, она поняла, в чем дело. «Раз выбрала себе в кавалеры офицера – приноравливайся. Ведь не зря же говорят, что со своим уставом в чужой монастырь не ходят».

Шли молча, чувствуя друг друга. Да и о чем было говорить, когда одно лишь прикосновение было для них красноречивее всяких слов! Дойдя до конца набережной, у здания штаба Квантунской крепостной артиллерии повернули назад. Теперь в их лица стал дуть не сильный, но промозглый ветерок. Андрей Петрович заботливо приподнял воротник шубки Марии, прикрыв им ее лицо, и та с нежностью и благодарностью посмотрела на него. «Какой он заботливый!» – подумала она, и на душе стало так тепло и уютно…

– Предлагаю заскочить куда-нибудь погреться, а то можем закоченеть, – заметил он.

– А куда же, Андрей? – растерянно спросила она, оглядываясь по сторонам.

– Думаю, удобнее всего в какой-нибудь ресторан, – предложил Андрей Петрович.

Мария смутилась:

– Я никогда не была в ресторане…

– В жизни каждого человека все когда-нибудь бывает в первый раз, Машенька, – успокаивающе улыбнулся он. – Тем более что ты идешь в ресторан не одна, что неприлично для порядочной девушки, а с кавалером. Так что вперед, без страха и сомнений! Я знаю один довольно уютный ресторан, который находится недалеко отсюда. И название у него вполне подходящее – «Звездочка», – и он, сняв лайковую перчатку, дотронулся пальцем до звездочки на своем погоне. – Символично, не правда ли?

– Если бы не это символичное название, я бы ни в коем случае не пошла в ресторан, – рассмеялась Мария, – даже с тобой!

Раздевшись в гардеробе, они вошли в действительно уютный зал ресторана, и к ним сразу же направился метрдотель, наметанным взглядом оценивая финансовые возможности клиентов. И, видимо, оставшись довольным своими наблюдениями, учтиво спросил:

– Какой столик изволите занять, господин капитан 2-го ранга?

Посетителей было немного. «Война, – отметил Андрей Петрович. – Раньше, когда я приходил сюда с товарищами, народу было гораздо больше». Он выбрал столик, стоявший в углу зала, и указал на него метрдотелю. Тот еще только направился к нему, сопровождая потенциально выгодного клиента, как к столику метнулся официант, смахнув с него полотенцем воображаемые крошки.

– Согласно распоряжению нового командующего, – предупредил метрдотель, когда они сели так, чтобы им был виден весь зал, – в ресторанах сейчас из горячительных напитков подают только шампанское.

– Вот и прекрасно! – отреагировал на его предупреждение Андрей Петрович, и тот величественно отошел в томительном ожидании возможных новых клиентов.

Официант застыл в шаге от их столика с перекинутым через согнутую руку полотенцем и блокнотом и карандашом в руках, ожидая заказа.

Андрей Петрович быстро пробежал глазами меню.

– Записывайте: бутылку шампанского. Самого лучшего! – предупредил он, и официант понимающе кивнул головой, предвкушая щедрые чаевые. – Фрукты, какие есть.

– Они нынче в цене, – на всякий случай предупредил он, но, встретив недоумевающий взгляд офицера, сделал пометку в блокноте.

– Шоколад, апельсиновый сок и что-нибудь мясное на ваше усмотрение. – Официант неуверенно посмотрел на него. – Проконсультируйтесь у метрдотеля! – усмехнулся Андрей Петрович. – Все!

– Маша, тебе нравится здесь? – прервав ход ее мыслей, спросил Андрей Петрович.

– Уютно… – коротко ответила она и улыбнулась, взяв его широкую ладонь своими нежными девичьими руками.

Официант быстро накрыл на стол.

Андрей Петрович взял бутылку шампанского и привычным движением с громким выстрелом, от которого его спутница вздрогнула, откупорил ее, а затем наполнил их бокалы золотистым шипучим напитком.

Мария наклонилась к уху Андрея Петровича и тихо призналась:

– Андрей, я никогда не пила шампанского…

– Ну вот, раскрыта еще одна твоя тайна, дорогая! – улыбнулся он. – По первому разу можно лишь пригубить бокал, что и советую сделать. Тем не менее объявляю тост: за нашу встречу, Машенька! – и чокнулся с ее бокалом.

– За такой тост я готова осушить свой бокал до дна! – радостно воскликнула Мария.

Андрей Петрович усмехнулся:

– Настоятельно не рекомендую делать этого, Маша! Иначе мне придется вызвать своих матросов с миноносца, чтобы доставили тебя в шлюпку и отвезли на «Монголию». А Геннадий Николаевич, увидев тебя в таком виде, уже никогда не отпустит тебя с судна, тем более со мной.

Мария сделала глоток и поставила бокал. Андрей Петрович небольшими глотками, как было принято в среде флотских офицеров, отпил из бокала лишь его половину. «Надо быть солидарным с ней хотя бы частично», – решил он.

– Ну и как, Маша?

– Оказывается, ничего страшного, – радостно ответила она.

– Я в этом и не сомневался. Вино люди пьют для того, чтобы поднять настроение и несколько раскрепоститься.

Публика с приближением вечера заметно прибывала, и неожиданно раздались звуки фортепиано. Мария вопросительно посмотрела на Андрея Петровича.

По залу поплыли чарующие звуки танго, и несколько пар вышли на свободное место. Мария призывно-вопросительно посмотрела на Андрея.

Андрей Петрович встал, и тут же с готовностью встала и Мария. Он взял ее под руку и повел к танцующим парам.

Они снова танцевали! Но уже не так, как в Морском собрании. Ведь тогда танцевали симпатизирующие друг другу люди, а теперь – влюбленные…

Когда после окончания танца они вернулись к своему столику, Мария чувствовала себя несколько скованно, смущаясь неожиданно возникшей между ними невинной близости. Он наполнил до половины их бокалы вином и поднял свой: «За нас с тобой, Машенька!» Она подняла свой бокал и, чокнувшись с его бокалом, сделала несколько глотков. По ее телу разлилось блаженное тепло и исчезла возникшая было напряженность. «Какой же все-таки ты умница!» – подумала она и благодарно посмотрела на него.

Он встал, подошел к таперу, передал ему купюру и что-то негромко сказал. Тот понимающе кивнул головой. И когда Андрей Петрович подошел к своему столику, снова раздались звуки танго.

Время летело удивительно быстро. И взбодренные шампанским и музыкой посетители не сразу поняли, в чем дело, когда со стороны моря раздались глухие орудийные выстрелы. Смолкла музыка, и бывшие среди посетителей ресторана офицеры срочно потребовали счета у официантов.

– Уходим! – коротко сказал Марии и Андрей Петрович.

Она с тревогой посмотрела на него. Однако он успел заметить взгляд, брошенный ею на большую вазу с фруктами.

– Митрофан! – громко позвал официанта Андрей Петрович.

Тот тут же подбежал к их столику.

– Упакуй в пакет оставшиеся фрукты и перевяжи его бечевкой. А также подай счет. Быстро!

– Сей минут!

Когда фрукты были упакованы, Андрей Петрович, мельком бросив взгляд на счет, вручил купюры официанту:

– Сдачи не надо!

– Заходите еще, господин капитан 2-го ранга! – подобострастно напутствовал Митрофан, покоренный его щедростью.

– Если только живыми останемся, – с долей бравады усмехнулся тот и осекся, увидев широко открытые, наполненные ужасом глаза Марии. «Понесло дурака с шампанского!» – корил он себя.

– Да хранит вас Бог! – воскликнул Митрофан, осеняя его крестным знамением.

– Вот теперь-то со мной уж точно ничего не случится! – подвел итог Андрей Петрович, чтобы хоть как-то успокоить растревоженную Марию.

Одевшись, они поспешно вышли на улицу. Отдельные орудийные выстрелы уже слились в канонаду. За Тигровым Хвостом шарили по водной поверхности лучи прожекторов. Неизвестность угнетала. Поэтому Андрей Петрович обрадовался, когда увидел спешащего, видимо, на свой корабль лейтенанта.

– Не подскажете, в чем дело?

– Японцы атакуют брандерами, пытаясь перекрыть проход из гавани. Извините, спешу, господин капитан второго ранга!

– Успехов вам, лейтенант!

– Спасибо! – поблагодарил тот и уже почти бегом заспешил дальше.

В это время к выходу из гавани приближались ходовые огни двух кораблей.

– Миноносцы! – определил Андрей Петрович. – Давай-ка, Маша, поспешать к «Бесстрашному»!

Когда они почти подбежали к трапу миноносца, уже дымившего трубами, Андрей Петрович, не поднимаясь на него, громко крикнул:

– Боцмана ко мне!

По верхней палубе корабля пронеслась цепочка голосов матросов, находившихся на своих местах по боевому расписанию, и дублирующих приказ командира. Со стороны бака раздался топот ног бегущего человека.

– Я здесь, ваше высокоблагородие! – доложил запыхавшийся боцман, подбежав к трапу.

– Ялик на воду! Матроса Федорчука – на весла!

– Есть! – ответил боцман и поспешил выполнить приказание командира.

И вскоре заскрипели блоки шлюпбалки, спускающей ялик за борт миноносца.

Мария, подавленная всем происходящим, повернулась к Андрею Петровичу, глядя на него полными страха глазами женщины, которая вот так, в одночасье, может потерять дорого ей человека. И неожиданно для себя, приподнявшись на цыпочки, обвила его шею руками, ища своими губами его губы. Он ответил ей коротким, но страстным поцелуем, – уж кто-кто, а он-то точно знал, что сейчас за ними с огромным интересом наблюдают расчеты кормовых тридцатисемимиллиметровых орудий его миноносца.

– Возвращайся, Андрюша! Я умоляю тебя – возвращайся! – горячо шептала Мария.

– Я все понимаю, любимая! – не менее горячо и тоже шепотом отвечал он. – Но выхода в море моего миноносца может и не быть.

– Это правда?! – с надеждой спросила она, преданно заглядывая ему в глаза.

– Правда, Машенька! – не кривя душой, ответил он и осторожно снял ее руки с шеи, услышав плеск весел приближающегося к стенке ялика.

Затем передал ей в руку сверток с фруктами:

– Угостишь своих подружек, – пояснил он.

– Обязательно, Андрюша! – счастливо рассмеялась та, убежденная, что с ним ничего страшного, во всяком случае, хотя бы сегодняшней ночью, не случится.

С тех пор они, за редкими исключениями, встречались почти каждый день.

Андрей Петрович при содействии лейтенанта Дукельского, флаг-офицера адмирала Макарова, имевшего большие связи в городе и, ко всему прочему, бывшего в курсе его отношений с Марией, снял в Новом городе флигель одного из особняков, разумеется, с отдельным входом. И вопрос их уединения, о котором они застенчиво, намеками говорили во время их встречи в ресторане, был снят.

И когда Андрей Петрович однажды заикнулся о служанке для ухода за их «апартаментами», Мария возмутилась:

– А я чем не хозяйка? Кроме того, ты, Андрюша, и так несешь существенные финансовые расходы.

Он обнял ее:

– Давай сразу же договоримся раз и навсегда – все финансовые вопросы буду решать я. Ты же будешь курировать расходы, связанные с ведением нашего хозяйства, в которые я обязуюсь не вмешиваться. А при необходимости, то есть при принятии крупных финансовых решений, буду, разумеется, советоваться с тобой.

– Извини, Андрюша, что задела твою мужскую гордость. Все непременно будет так, как ты сказал.

– А ты, оказывается, разбираешься и в мужской психологии? – несколько удивленно спросил он.

– Почему бы и нет? – лукаво заметила она и пояснила: – Мой отец – профессор университета по кафедре психологии. – Андрей Петрович задумчиво покачал головой, осмысливая услышанное. – И я втайне от него, конечно, почитывала его умные книги. Только и всего. Обещаю тебе, что я буду преданной, заботливой и всегда понимающей спутницей твоей жизни. И постараюсь в будущем никогда не задевать твое мужское самолюбие.

– Запомни эти слова, дорогая! Это очень важно, во всяком случае, для меня, – рассмеялся Андрей Петрович.