Смерть внезапна и страшна Перри Энн
– Но сперва я должен попрощаться с вашей сестрой, – проговорил детектив.
Марианна сделала шаг в его сторону:
– Кстати, о Джулии, мистер Монк…
– Да?
– Пожалуйста, простите ее за то, что она… быть может, излишне опекает меня. – Девушка снова улыбнулась. – Дело в том, что наша мать умерла через несколько дней после того, как я родилась. Джулии тогда исполнилось одиннадцать. – Она качнула головой. – Сестра могла бы возненавидеть меня, ведь мое рождение стало причиной маминой смерти. Но вместо этого она заботилась обо мне с того самого дня. Нежная, терпеливая, она всегда была рядом, когда я была маленькой, а потом играла со мной, когда я подросла. Она научила меня многим вещам и разделяла все мои переживания. Вряд ли кто-нибудь мог лучше относиться к своей сестре, чем Джулия ко мне. – Она глядела на Уильяма с предельной искренностью, словно желая, чтобы он понял и поверил ей. – Иногда мне кажется, что ее чувства, проявленные ко мне, предназначались ребенку, которого у нее никогда не было. – В голосе Марианны послышались виноватые нотки. – Остается лишь надеяться, что я не была чересчур докучливой и не слишком огорчала ее.
– Вы уже вполне способны позаботиться о себе сами, – ответил сыщик рассудительно. – Ваша сестра не обязана это делать, если, конечно, она сама этого не хочет.
– Наверно, вы правы, – согласилась девушка, глядя на него с прежней откровенностью. Легкий ветерок тронул муслин ее блузки. – Однако я никогда не смогу отплатить Джулии как подобает за все, что она сделала для меня. Вы должны понимать это, мистер Монк, и не осуждать ее.
– Я ее не осуждаю, мисс Гиллеспи, – солгал детектив, зная за собой такой грех по отношению к людям. Однако в данном случае он действительно не видел ничего плохого в заботе Джулии Пенроуз о своей сестре, и это делало его слова более правдивыми.
Когда они подошли к дому, у боковой двери их встретил мужчина, на вид уже разменявший четвертый десяток. Это был худощавый, среднего роста и ничем особо не примечательный человек, разве что имеющий несколько ранимое лицо, скрывающее вспыльчивый характер и огромную мнительность. Марианна от неожиданности придвинулась ближе к Монку, задев юбками его лодыжки.
– Добрый день, Одли, – проговорила она чуть глуховатым голосом. – Ты сегодня так рано… Все в порядке?
Хозяин дома бросил взгляд на сыщика, прежде чем ответить:
– Все как обычно, спасибо. Кого я имею честь видеть?
– Это мистер Монк, – непринужденно пояснила Марианна. – Он друг нашего кузена Альберта, что живет в Галифаксе… Ты знаешь его.
– Добрый вечер, сэр. – В сдержанном приветствии Пенроуза не слышалось особой радости. – Как там поживает Альберт?
– Когда я последний раз видел его, он находился в превосходном расположении духа, – ответил Уильям без промедления. – Но это было довольно давно. А сейчас я просто проходил мимо и позволил себе зайти, поскольку он так хорошо отзывался о вас.
– Вне сомнения, моя жена предложила вам чай? Я видел в гостиной накрытый стол.
– Да, спасибо. – Детектив принял предложение, иначе ему пришлось бы подыскивать причину своего поспешного ухода, а полчаса, проведенные в обществе этих людей, позволят ему лучше понять их семью и взаимоотношения между ними.
Однако когда через сорок пять минут сыщик покидал этот дом, ни его первое впечатление, ни дурные предчувствия так и не изменились.
– Так что вас тревожит? – спросила Калландра Дэвьет за ужином в своей прохладной зеленой столовой. Откинувшись в кресле, она с любопытством глядела на Монка.
Эту женщину средних лет даже самый непривередливый мужчина не смог бы назвать красавицей. Лицо ее было скорее характерным: нос чуть длиннее, чем нужно, волосы свидетельствуют о неспособности горничной даже расчесать их, не то чтобы уложить в модную прическу. Но большие чистые глаза говорили об удивительном интеллекте этой женщины. Фасон темно-зеленого платья определить было невозможно, словно неловкий портной пытался осовременить его и произвел смешение стилей.
Уильям испытывал к ней неподдельную привязанность. Калландра была скромна, отважна, пытлива и в высшей степени рассудительна. К тому же ей никогда не отказывало чувство юмора. Она была наделена всеми качествами, которыми, по его мнению, должен обладать настоящий друг, а кроме того, у нее хватило благородства, чтобы поддерживать его в качестве делового партнера в те времена, когда дел было немного, или же они были слишком мелкими, чтобы обеспечить ему нужный доход. В свою очередь леди Дэвьет хотела знать все, что детектив мог рассказать ей о каждом своем новом клиенте. Именно этим Монк и занимался сейчас за великолепным ужином – холодным угрем с пикулями и свежими летними овощами. Калландра также сообщила ему, что позже подадут сливовый пирог и сыр.
– Дело абсолютно неразрешимое, – ответил гость на ее вопрос. – За исключением утверждения самой Марианны, ничто не доказывает, что это случилось на самом деле. А уж тем более нельзя утверждать, что все произошло так, как она рассказывает.
– Вы не верите ей? – с любопытством спросила миссис Дэвьет.
Сыщик задумался, не зная, как ответить. Занявшись угрем, хозяйка дома не стала торопить его.
– Кое-что из ее слов похоже на правду, – проговорил он наконец. – Но я не сомневаюсь, что она умалчивает о чем-то важном.
– Что она не противилась насилию? – Калландра прямо поглядела ему в глаза.
– Нет, не то.
– Что же тогда?
– Не знаю.
– А что они намереваются делать, если вы обнаружите виновного? – спросила леди Дэвьет, приподняв бровь. – И потом, кто все-таки это мог быть? Трудно представить, чтобы кто-то стал перелезать через стену сада, рассчитывая застать в летнем домике девушку, изнасиловать ее, не привлекая внимания садовника или слуг, а потом вернуться обратно и без следа исчезнуть.
– Вы доводите все до абсурда, – сухо ответил Монк, кладя себе на тарелку новый кусок угря – действительно великолепного.
– Абсурдна сама жизнь, и притом довольно часто. – Калландра передала ему соус. – Но данный случай абсолютно невероятен. Или вы не согласны со мной?
– Да, это так. – Уильям зачерпнул ложкой соус. – В первую очередь, я сомневаюсь в том, что этот человек был совершенно ей незнаком. Вот если она знала его, если он пришел из дома, заранее убедившись, что поблизости никого нет, тогда она, конечно, не испугалась бы и все сразу стало бы выглядеть гораздо более реально.
– Но меня больше интересует, – задумчиво продолжала его собеседница, – как они намереваются поступить, когда вы назовете имя преступника. Если его вообще можно найти.
Этот вопрос волновал и детектива тоже.
– Возможно, они решили мстить сами, – негромко сказала леди Калландра. – Нет, Уильям, вы должны хорошо подумать, что говорить им…
– Конечно.
– И вам следует быть абсолютно уверенным в своей правоте.
Монк вздохнул. Буквально с каждой минутой дело принимало все более сложный и неприятный оборот.
– А какое впечатление произвели на вас сестра и зять пострадавшей? – настаивала хозяйка.
– Они очень тепло к ней относятся. Не думаю, что с их стороны ее ожидает что-то плохое, даже если, на их взгляд, в саду она сопротивлялась не так упорно, как могла бы.
Калландра ничего не ответила. Тем временем подали сливовый торт. Он оказался таким вкусным, что несколько минут собеседники ели молча. Наконец миссис Дэвьет положила ложку.
– А вы виделись с Эстер? – спросила она.
– Да.
Дама улыбнулась каким-то своим мыслям. Монк вдруг почувствовал себя непривычно глупо и продолжил с раздражением:
– Мы виделись довольно давно. В последний раз мы расстались без особого тепла. Другой такой своенравной и несносной женщины я не встречал. К тому же она настолько самонадеянна, что не желает никого слушать. И при этом еще вполне довольна собой, что делает ее общество вовсе невыносимым.
– А что вас не устраивает? – осведомилась Калландра невинным тоном.
– Да кому же это понравится! – взорвался ее подопечный.
– Значит, вы считаете убежденность в собственном мнении плохим качеством?
– Да, – отозвался Уильям, отодвигая тарелку. – Подобные черты в женщине раздражают, делают невозможным разумный и открытый разговор с ней. И потом, кто из мужчин станет заводить умные разговоры с женщиной ее возраста?
– Особенно когда ее взгляды ошибочны, – усмехнулась одними глазами миссис Дэвьет.
– Именно, – заключил ее гость, вполне понимая намек.
– Видите ли, примерно три недели назад то же самое Эстер говорила о вас в этой же самой комнате. Она ухаживает за сломавшей ногу пожилой леди, но сейчас та женщина почти поправилась, и у Эстер, кажется, еще нет новой работы.
– Ей следовало бы научиться держать язык за зубами и тем сделать свое общество более приемлемым… Вспомнить о скромности, наконец, – проговорил Монк.
– Без сомнения, вы правы, – согласилась Калландра. – И, учитывая вашу природную склонность к подобным качествам, вы можете помочь ей превосходным советом.
Сыщик пристально поглядел на нее, но она, сохраняя на лице невозмутимое выражение, продолжила:
– Умный разговор с откровенным человеком всегда доставляет удовольствие, разве не так?
– Не надо передергивать мои слова, – процедил Уильям сквозь зубы.
– Ни в коем случае. – Собеседница глядела на него с открытой симпатией и интересом. – Или вы хотите сказать, что всякий раз, когда у Эстер появляется особое мнение, от которого она не хочет отказываться, оно бывает неподобающим и ограниченным и невероятно вас раздражает, поскольку ваше собственное мнение по этому поводу, как всегда, верно и справедливо? Возможно, я неточно формулирую, но, кажется, вы имеете в виду именно это.
– Значит, вы считаете, что я не прав? – наклонился над столом Монк.
– Иногда случается. Но я не осмелюсь утверждать этого… Не угодно ли еще сливок к пирогу? Кстати, об Оливере Рэтбоуне вы тоже ничего не слышали?
Детектив налил себе сливок.
– Десять дней назад я получил от него небольшое дело.
Рэтбоун был весьма преуспевающим барристером[1]. После несчастного случая Монк обычно сотрудничал с ним. Глубоко восхищаясь его профессиональными способностями, он находил самого юриста сразу и привлекательным, и нудным. Уильяму нравилось в нем сочетание обходительности и самоуверенности. У них вообще было много общего, но столько же и различий.
– На мой взгляд, он пребывает в великолепном расположении духа, – добавил сыщик, встретив взгляд Калландры с натянутой улыбкой. – Ну, а как ваши дела? Мы еще не говорили о них. Все время находились какие-то другие темы…
Женщина опустила глаза к тарелке, а потом снова посмотрела на гостя:
– У меня все очень хорошо, спасибо. Или я плохо выгляжу?
– Ну что вы – просто великолепно! – ответил Монк без тени притворства, хотя на самом деле впервые обратил на это внимание. – У вас появился новый интерес в жизни?
– Как проницательно с вашей стороны.
– Я все же детектив…
Несмотря ни на что, их объединяла честная и равная дружба, понимание, не нуждающиеся в словах.
– Так что же случилось? – негромко спросил Уильям.
– Меня приняли в попечительский совет Королевского свободного госпиталя.
– Я восхищен. – Монк знал, что покойный муж Калландры был армейским хирургом и его положение позволило ей приобрести необходимый опыт, дополнявший природные способности и наклонности. Детектив был искренне рад за нее. – И как давно?
– Всего месяц назад, но я уже успела принести пользу. – Теперь лицо леди Дэвьет выдавало ее волнение, и глаза у нее заблестели. – Нужно так много сделать! Я слышала о новых методах мисс Найтингейл[2]. Свежий воздух и чистота творят чудеса, но нам потребуется время, даже если работать достаточно усердно. – Калландра постукивала указательным пальцем по скатерти, не замечая того. – Кроме прогрессивных врачей, существует и множество коновалов. А вся разница в том, пользуется ли врач обезболивающим! Вы просто не представляете, насколько изменилась ситуация за последние десять-двенадцать лет. – Отодвинув сахарницу в сторону, она внимательно поглядела на Монка. – Анестезия может лишить человека ощущения боли. – Палец ее вновь забарабанил по скатерти. – А это значит, что теперь можно делать любые операции. Если боли не будет, больного незачем связывать, и при этом можно не торопиться проделать все за пару минут. Время больше не подгоняет врача! Можно делать что угодно – не забывая об осторожности, конечно. Я никогда не рассчитывала увидеть такое… Это просто чудо!
Женщина немного помолчала, а затем лицо ее помрачнело.
– Увы, вся беда в том, что в результате заражений мы все равно теряем половину пациентов. У нас еще есть с чем бороться. – Миссис Дэвьет наклонилась вперед. – Но я не сомневаюсь в дальнейшей перспективе. В нашем госпитале есть блестящие и увлеченные врачи. Я чувствую, что и сама могу кое-что сделать… – Она расслабилась и улыбнулась. – Доедайте торт и берите новый кусок.
Монк рассмеялся, радуясь энтузиазму Калландры. В конечном счете ее ждет неудача, но все же дорога любая попытка.
– Спасибо, – проговорил он.
Глава 2
На следующий день, около десяти часов утра, Уильям снова отправился в четырнадцатый дом по Гастингс-стрит. Джулия, открывшая ему дверь, выглядела несколько озабоченной.
– Доброе утро, мистер Монк.
Она шагнула в сторону, пропуская его вперед. Сегодня на ней было безвкусное сине-зеленое платье с высоким воротником и минимальной отделкой, которое тем не менее очень шло ей.
– Вы будете осторожны, не так ли? – тревожно спросила хозяйка дома. – Я не представляю, что можно выяснить, не называя людям причину своего интереса. Будет ужасно, если они узнают истину или даже просто заподозрят ее! – Она бросила на сыщика быстрый взгляд и покраснела. – Даже Одли… Вчера он интересовался, зачем вы заходили. Мой муж, как выяснилось, не питает теплых чувств к кузену Альберту и как-то не предполагал, что я ему симпатизирую. Впрочем, он прав: я тоже не слишком его люблю, просто мне было проще всего сослаться в качестве предлога именно на Альберта.
– Вам незачем волноваться, миссис Пенроуз, – сказал Монк очень серьезно. – Я буду держаться весьма осмотрительно.
– Но как вам это удастся? – настаивала женщина, не скрывая волнения. – Чем вы объясните свои расспросы? Слуги ведь сплетничают между собой, вы же понимаете? – Она покачала головой. – Даже лучшие из них. Что подумают соседи? Какие причины могут заставить респектабельную личность обратиться к услугам частного детектива?
– Итак, вы решили прекратить расследование, мэм? – спросил детектив совершенно спокойно. Мотивы подобного решения были очевидны, тем более что он до сих пор не понимал, как Джулия собирается распорядиться той информацией, которую он сумеет ей предоставить, раз о передаче дела в суд речи не идет.
– Нет! – резко бросила миссис Пенроуз сквозь зубы. – Я настаиваю на нем. Хочу лишь убедиться, что у вас все продумано, поскольку опрометчивость может нанести еще больший урон моим интересам.
– Я намеревался сказать соседям, что вашему саду причинен легкий ущерб, – доложил Уильям. – Потоптаны растения, разбиты парники – если они у вас есть. И я хочу узнать – вдруг их садовники или слуги видели каких-нибудь мальчишек, которые могли перелезть через стену и причинить неприятности. Подобное объяснение едва ли может послужить причиной скандала или навести соседей на ненужные размышления.
На лице Джулии промелькнуло изумление, сменившееся облегчением.
– Это прекрасная идея, – обрадовалась она. – Я бы никогда не придумала ничего подобного! Так просто и все объясняет… Благодарю вас, мистер Монк, вы меня успокоили!
Сыщик невольно улыбнулся:
– Рад, что вы довольны мной. Но с вашим садовником придется труднее.
– Почему же?
– Потому что он прекрасно знает, что никто не ломал ваши парники, – ответил Уильям. – С ним я бы предпочел поговорить о чем-нибудь другом… Остается надеяться, что слуги не станут всей улицей сопоставлять содержание моих разговоров.
– О? – Его собеседница чуть усмехнулась, словно подобная мысль даже развлекла ее. – Вы хотите повидать Родуэлла сегодня? Он сейчас на заднем дворике.
– Да, благодарю вас. Это как раз кстати.
Без дальнейших слов Джулия вывела гостя через боковую дверь в сад и указала на садовника, который на коленях пропалывал бордюр.
– Доброе утро, Родуэлл, – вежливо поздоровался Монк, останавливаясь возле него.
– Доброе утро, сэр, – отозвался тот, не поднимая глаз.
– Миссис Пенроуз разрешила мне спросить вас о поломках в саду. А кроме того, я хочу выяснить: быть может, вы видели здесь незнакомца?
– О? – Родуэлл сел на корточки и с любопытством поглядел на детектива. – О каких поломках, сэр?
– Парников, растений… чего угодно.
Садовник прикусил губу.
– Нет, скажу прямо, ничего непривычного я не видел. Вообще такими делами занимаются мальчишки, – буркнул он. – Может, мяч бросили или там палку… Может, они здесь когда и нашалили, но никакого хулиганства я не видел.
– Вы правы, – согласился Монк, кивая. – Здесь, мне кажется, можно не беспокоиться о том, что какой-то незнакомец болтается неподалеку, замышляя какое-нибудь безобразие, пусть даже и небольшое.
– Миссис Пенроуз мне ничего об этом не говорила. – Теперь Родуэлл глядел на Уильяма с сомнением.
– Конечно же. – Сыщик покачал головой. – В вашем саду все в порядке, как я и думал.
– Да, в полном порядке… Разве что несколько цветков надломлено у западной стены. Но это могло случиться от чего угодно!
– Итак, вы уверены, что за последние две недели никого не видели в окрестностях вашего сада?
– Никого, – подтвердил садовник. – Но если бы и увидел, то сразу выгнал бы проходимца. Мы здесь не церемонимся с незваными гостями… чтобы ничего не поломали в саду, как вы только что сказали.
– Ну что ж, благодарю вас, Родуэлл.
– Рад был помочь, сэр. – С этими словами мужчина поправил кепку и продолжил прополку.
После разговора с ним Монк отправился в дом № 16, объяснил цель своего прихода и спросил, нельзя ли поговорить с хозяйкой. Встретившая его служанка возвратилась через несколько минут и проводила его в небольшой, но весьма уютный рабочий кабинет. За бюро розового дерева сидела пожилая леди с многочисленными нитками жемчуга на шее, спускавшимися на грудь. Подняв глаза, она внимательно оглядела гостя, и выражение любопытства на ее лице сменилось неподдельным интересом. На вид ей было не меньше девяноста лет.
– Вот что, – проговорила старая дама с явным удовольствием, – человек с вашей внешностью едва ли станет интересоваться разбитыми стеклами в саду. – Она снова оглядела сыщика снизу вверх, от начищенных до блеска сапог и безупречных складок на брюках до элегантного пиджака и, задержав взгляд на его твердом лице с проницательными глазами и сардоническим ртом, заметила: – Сомневаюсь, что вы сможете отличить лопату от мотыги, даже когда споткнетесь о них. Вы явно не руками зарабатываете себе на пропитание.
Монку сразу сделалось любопытно. На дружелюбном старческом лице сквозь сеть морщин проглядывали юмор и лукавство, а в словах этой женщины не слышалось осуждения. Несоответствие явно развлекало ее.
– По-моему, вам следует объяснить, чем вы тут заняты. – Хозяйка отвернулась от бюро; посетитель явно интересовал пожилую леди куда больше, чем письма, которые она писала.
Детектив улыбнулся:
– Да, вы правы, мэм. Меня не слишком заботит стекло: его легко можно вставить. Но миссис Пенроуз волнует появившийся здесь незнакомец. Мисс Гиллеспи, ее сестра, часто проводит время в летнем домике и не хочет, чтобы за ней следили, когда она того не знает. Быть может, ее опасения и излишни, но тем не менее…
– Подглядывать! Какая безвкусица! – воскликнула его собеседница, мгновенно определив, в чем дело. – Да, мне понятны причины, которые ею движут. Миссис Пенроуз – женщина решительная, но слишком деликатная. Белокожие молодые особы всегда таковы… И это причиняет им всем неприятности.
Монк был озадачен подобным обобщением.
– Неужели прямо-таки всем? – усомнился он.
– У нее нет детей, – проговорила пожилая леди, чуть наклонив голову. – Вы должны понимать это, молодой человек.
– Да-да, конечно. Но я не связывал это с состоянием ее здоровья.
– Дорогой мой, надо же знать подобные вещи. – Старая женщина укоризненно качнула головой. – Конечно, причина в ее здоровье! Она замужем уже восемь или девять лет. Что еще остается думать? Бедный мистер Пенроуз старается сохранить видимость, но тем не менее чувствует то же самое… Еще один крест для бедняжки. Как тяжело жить, когда нет здоровья. – Она чуть вздохнула и, прищурившись, внимательно поглядела на него. – Конечно, внешне это незаметно. Скажу вам так: я не видела здесь никаких слоняющихся бездельников, хотя и не очень хорошо различаю то, что творится за окном. Зрение мое ухудшается. А на что еще можно рассчитывать в моем возрасте? Впрочем, вам в сорок пять – вам ведь примерно столько? – этого не понять.
Уильям скупо кивнул, однако от комментариев воздержался. Он предпочитал думать, что выглядит моложе своих лет, но сейчас ему было не до тщеславия. Перед этой леди оно становилось неуместным.
– Поэтому лучше переговорите с моими слугами, – продолжила она. – Пожалуй, вам стоит расспросить садовника и судомойку, если ее отпустит кухарка. Вы, наверное, решили, что у меня здесь целая свита, правда? Так что приступайте. И скажите мне, если обнаружите что-нибудь интересное. Здесь так мало развлечений!
Детектив улыбнулся:
– Выходит, спокойная жизнь не для вас?
Хозяйка вздохнула.
– Я не привыкла к подобной тишине. Никто больше не приносит мне сплетен. Может быть, их здесь и вовсе нет. – Глаза ее расширились. – Мы теперь стали такими респектабельными… Это все королева. Когда я была ребенком, мы жили иначе. – Она грустно качнула головой. – Ну, конечно, тогда у нас был король. Изумительные были дни! Я прекрасно помню, когда пришли известия о Трафальгаре. Это была самая великая морская битва в Европе. Вы помните? – Она посмотрела на Монка, желая убедиться, что он понимает ее. – Тогда Англия отразила притязания французского императора, но после сражения наш флот вошел в гавань под траурными флагами и в полном безмолвии – потому что погиб Нельсон. – Пожилая дама задумчиво смотрела куда-то мимо собеседника. – Мой отец тогда вошел в комнату: когда мы увидели его лицо, у нас сразу исчезли улыбки. «Что случилось? – немедленно спросила мать. – Мы разбиты?!» По лицу отца текли слезы. Я ни разу в жизни не видела, чтобы он плакал.
На морщинистом лице старушки вспыхнули отголоски прежней невинности и давних тревог. Она продолжала рассказывать:
– «Нельсон погиб», – очень серьезным голосом сказал папа. «Значит, мы проиграли войну? – спросила моя мать. – Скоро ли нас оккупирует Наполеон?» «Нет, – ответил отец. – Мы победили. Французский флот потоплен. Никто не высадится на берегах Англии».
Она умолкла и поглядела на Монка, желая убедиться, что тот в состоянии оценить значение событий, происходивших на ее глазах. Встретив его взгляд, дама поняла, что он разделяет ее чувства.
– А перед Ватерлоо я танцевала всю ночь, – с энтузиазмом продолжила его собеседница, и Уильяму представились те краски, музыка и порхающие юбки, которые помнила эта женщина. – Я была тогда с мужем в Брюсселе. Моим партнером был сам Железный Герцог[3]. – Тут веселье исчезло с ее лица. – А на следующий день состоялась битва. – Голос ее сделался глухим, и она несколько раз моргнула. – Всю ночь поступали новости и сообщения о погибших. Война заканчивалась, император потерпел полное поражение. Европа не знала более великой победы, но, боже мой, сколько же молодых людей погибло! По-моему, тогда в каждой семье были погибшие. Или изувеченные, потерявшие возможность вести человеческий образ жизни.
Монк понимал ее, поскольку сам стал свидетелем кровопролитной Крымской войны, события пусть не столь масштабного, но принесшего не меньше горя семьям погибших. В известном смысле эта война была даже хуже, поскольку не имела разумных причин: Англии ничто не угрожало, как во времена Наполеона.
Заметив волнение и гнев на его лице, пожилая леди еще больше воодушевилась.
– Конечно, я знала и лорда Байрона, – продолжила она. – Какой это был человек! Настоящий поэт и красавец! – Она усмехнулась. – Романтичный и роковой! Какие тогда были пламенные идеалы, как мужчины стремились следовать им!.. А кто у нас есть сегодня? Теннисон![4]
Издав театральный вздох, старая хозяйка одарила детектива ласковой улыбкой:
– Итак, вы хотите расспросить садовника о вашем незнакомце? Ну что ж идите, благословляю вас!
Уильям с удовольствием остался бы еще и послушал ее воспоминания, но забывать об обязанностях было нельзя.
Он поднялся на ноги:
– Благодарю вас, сударыня. Я ухожу, лишь повинуясь приличию. Если бы не оно, я не стал бы так торопиться.
– Ха! Великолепно сказано, молодой человек. – Пожилая леди кивнула. – Судя по вашему виду, вам не пристало заниматься подобными пустяками, но это ваше дело. Желаю удачи.
Коротко поклонившись, Монк оставил ее. Ни садовник, ни судомойка не смогли сообщить ему ничего полезного. Они не видели никаких незнакомцев, а в сад к ним можно было попасть, лишь преодолев стену. Цветочные клумбы в нем тоже оказались нетронутыми. Нескромный негодяй – если он на самом деле существовал – должен был прийти другим путем.
Ничем не помогли сыщику и в доме номер двенадцать. У двери его встретил суетливый пожилой джентльмен в золоченых очках и с изрядно поредевшими сединами. По его словам, он не видел в округе никаких незнакомцев и вполне доверял соседям. В саду у него все было цело. Проявляя явные признаки замкнутости, старик извинился, сожалея, что не может ничем помочь, объявил, что занят, и любезно попросил Монка покинуть его дом.
Обитатели дома, чей сад примыкал к дому шестнадцать с противоположной стороны, оказались более общительными. Детектив насчитал среди них по крайней мере семерых детей, трое из которых были мальчишками, и поэтому, не касаясь темы разбитых стекол, стал расспрашивать про негодяя, любящего подглядывать за дамами.
– Ну, что вы, дорогой мой, – нахмурилась хозяйка этого дома, миссис Хилтон. – Какая дурацкая шутка! Вам, мужчинам, просто нечего делать… нет никакого сомнения. А каждый должен заниматься своим делом. – Поправив растрепавшийся локон, она разгладила юбки. – Работа любого удержит от безобразий. Мисс Гиллеспи, так вы сказали? Какой позор! Такая достойная, такая милая юная леди… И ее сестра тоже. Это очень дружная семья, на них всегда приятно посмотреть. – Она подозвала Монка к окну, откуда детектив мог видеть ее сад вплоть до стены Пенроузов, но так и не дала ему возможности вставить ни слова. – Мистер Пенроуз тоже очень приличный человек, я в этом не сомневаюсь.
– А у вас есть садовник, миссис Хилтон? – перебил ее наконец сыщик.
– Садовник? – Женщина явно была удивлена. – Нет, дорогой мой. Увы, наш сад заброшен и предоставлен самому себе, разве что муж иногда подстрижет траву. – Она радостно улыбнулась. – Дети, сами понимаете. Сперва я испугалась, подумав, что кто-нибудь из них разбил мячом окно… Знаете, я испытала настоящее облегчение.
– А этот негодяй не пугает вас, сударыня?
– Ах, нет, дорогой мой, нет, – глянув на него, хозяйка прищурилась. – Едва ли он на самом деле существует. Мисс Гиллеспи еще очень юна, а молодые девушки склонны к разнообразным фантазиям и столь нервны… – Миссис Хилтон вновь разгладила юбку и расправила каждую складку на ней. – Так всегда бывает, когда сидишь дома и надеешься, что вот-вот придет молодой человек и заинтересуется тобой. – Она глубоко вздохнула. – Конечно, она очень хорошенькая при всем своем милом достоинстве, но материально полностью зависит от зятя. Насколько я понимаю, о приданом и речи не может быть. На вашем месте я бы не беспокоилась, мистер Монк. Скорее всего, ей померещилось… Бродячая кошка в кустах или еще что-нибудь…
– Понимаю, – задумчиво проговорил Уильям, размышляя на сей раз не о заблудшем животном и не о возможной склонности Марианны к излишним фантазиям, а о собственной финансовой несостоятельности. – Безусловно, вы правы, – добавил он торопливо. – Благодарю вас, миссис Хилтон. Скорее всего, я воспользуюсь вашим советом и прекращу расспросы. Желаю вам доброго дня, сударыня.
Перекусив в небольшой таверне на Юстон-роуд, он отправился побродить по улицам и глубоко задумался, опустив руки в карманы. Чем больше детектив размышлял над этим делом, тем меньше оно ему нравилось. Он и прежде сомневался в том, что кто-то мог перелезть через стену в саду, но теперь совершенно исключал подобный вариант. Мужчина, напавший на Марианну, пришел через ее собственный дом, а значит, его знали либо сама жертва, либо ее сестра, либо – почти наверняка – они обе.
Но если сестры не собирались возбуждать дело, зачем они обратились к нему? Зачем им понадобились услуги детектива?
Ответ был для него очевиден: Джулия не сразу узнала о случившемся, и Марианне пришлось объяснить причины синяков на руках. Наверное, и одежда ее была порвана… испачкана травой или даже кровью. По вполне понятным причинам она не хотела рассказывать об этом миссис Пенроуз. Быть может, сначала Марианна даже поощряла этого человека, но потом испугалась, а когда все закончилось, со стыдом объявила, что это был незнакомец. С точки зрения морали, допустим, был лишь этот вариант. Никто бы не поверил, что она способна добровольно отдаться незнакомцу, тем более смириться с его приставаниями.
После трех сыщик вернулся на Гастингс-стрит и вновь попросил принять его. Джулию он обнаружил в гостиной – вместе с сестрой и супругом, который вновь рано явился домой.
– Мистер Монк? – спросил он, не скрывая удивления. – Вот уж не думал, что кузен Альберт отзывается о нас столь хорошо!
– Одли! – Джулия вскочила на ноги, и щеки ее порозовели. – Пожалуйста, входите, мистер Монк. Муж мой, конечно, рад вам. – Глаза ее беспокойно ощупывали лицо детектива, при этом она старалась не смотреть на Марианну. – Пока еще рано для чая, но мы можем предложить вам холодный лимонад. Сегодня очень жарко…
– Благодарю вас. – Уильям согласился не потому, что ему хотелось пить: он хотел понаблюдать за семьей более внимательно, в особенности за обеими женщинами. Насколько глубоким было доверие между ними… насколько могла заблуждаться Джулия? Подозревала ли она свою сестру в неразумии и опрометчивости? Или же затеяла расследование только затем, чтобы защитить Марианну от упреков Одли, если тот сочтет ее отнюдь не невинной жертвой?
– Весьма любезно с вашей стороны, – добавил сыщик, опускаясь в кресло, которое ему предложили.
Позвонив в колокольчик, хозяйка послала служанку за напитком.
Монк полагал, что ради Джулии ему следует придумать какой-нибудь предлог или невинную ложь, объясняющую его повторный визит. Можно было сослаться на то, что забыл в ее доме какую-то вещь, но подобная уловка была бы слишком очевидной. Одли немедленно заподозрил бы его во лжи, как сделал бы и сам детектив, окажись он на месте хозяина. Быть может, сослаться на какое-нибудь поручение? А не сумеет ли Джулия самостоятельно выйти из положения?
Миссис Пенроуз опередила его.
– Увы, я еще не приготовила ее, – проговорила она, глядя гостю в глаза.
– Что ты не приготовила? – нахмурился глава семьи.
Она обернулась к нему с невинной улыбкой:
– Мистер Монк обещал мне отвезти небольшую посылку Альберту, но я не сумела собрать ее так быстро.
– Что же ты ему посылаешь? – недовольно спросил Одли. – Вот уж не думал, что он тебе приятен! Прежде этого не было заметно.
– Ты прав, – согласилась Джулия, стараясь держаться непринужденно, но Уильям заметил, как она стиснула кулаки. – Просто нам следует поддерживать взаимоотношения, в конце концов, мы родня. – Она заставила себя улыбнуться. – Я подумала, что неплохо для начала отправить ему небольшой подарок. К тому же у него хранятся кое-какие семейные документы, которые я не хотела бы потерять из виду.
– Но ты не упоминала об этом прежде, – возразил ее муж. – Что еще за документы?
– Оставшиеся от дедушки и бабушки, – торопливо и резко вмешалась Марианна. – Они у нас общие, но поскольку он старше, то сохранил о них более живую память. Мне бы хотелось узнать о них больше. В конце концов, я не знала даже своей матери. Джулия считает, что кузен Альберт может помочь нам в этом.
Мистер Пенроуз набрал в грудь воздуха, явно намереваясь продолжить спор, но затем передумал. Невзирая на полную материальную зависимость от него, Марианна держалась непринужденно и ничуть не опасалась зятя. А может, она просто была очень предана Джулии и прежде всего стремилась помочь сестре, а потом уже, во вторую очередь, думала о собственных неприятностях.
– Очень благородно с вашей стороны, – не обращая внимания на жену, кивнул Монку Одли. – Значит, вы тоже из Галифакса?
– Нет, из Нортумберленда, – ответил детектив. – Но я буду проезжать мимо, возвращаясь на север. – Он все глубже и глубже утопал во лжи. Придется ему потом отправить посылку Джулии по почте. Остается надеяться, что кузен Альберт действительно предоставит сестрам необходимую информацию. Впрочем, если он не сделает этого, они смогут сослаться на его забывчивость.
– В самом деле. – Пенроуз явно потерял интерес к разговору, и от скучной беседы их избавило появление служанки, объявившей о приходе миссис Хилтон.
Гостья вошла, полная любопытства и возбуждения. Мужчины поднялись, чтобы поприветствовать ее, но не успели даже открыть рот – она немедленно разразилась целым потоком слов, поворачиваясь поочередно ко всем присутствующим:
– О, мистер Монк! Я так рада, что вы еще не оставили нас! Моя дорогая миссис Пенроуз, как приятно вас видеть! Мисс Гиллеспи, мне так жаль, что вы перенесли такой испуг, но я не сомневаюсь, что виной всему просто бродячая кошка или что-нибудь в этом роде. Мистер Пенроуз! Как вы поживаете?
– В добром здравии, благодарю вас, миссис Хилтон, – прохладно отвечал Одли, поворачиваясь к своей свояченице. – Что еще за испуг? Я ничего не слышал об этом. – Он побледнел, и на щеках у него выступили два ярких пятна, а руки, опущенные вдоль тела, напряглись так, что даже костяшки его пальцев побелели.
– Ах, дорогой мой! – торопливо сказала гостья. – Наверное, мне не следовало напоминать об этом! Мне так жаль. Терпеть не могу бестактных людей – и вот сама провинилась!
– Что еще за испуг? – громким голосом настаивал хозяин дома. – Джулия!
– О… – Его жена явно потерялась и не смела даже взглянуть на Монка, чтобы Одли не догадался о том, что она во всем доверилась ему… если только мистер Пенроуз уже не понял этого.
– Мисс Гиллеспи заметила в саду нечто непонятное, – торопливо вставил Уильям. – Она побоялась, что туда мог забраться какой-нибудь бродяга, решивший подглядывать за ней. Но я нисколько не сомневаюсь: миссис Хилтон права, и это была всего лишь обычная кошка. Конечно, мисс Гиллеспи испугалась, но я не сомневаюсь, что ей ничего не грозило.
– Да. – Марианна с трудом глотнула. – Вы правы. Боюсь, это было глупо с моей стороны. Я… я поступила необдуманно.
– Бесспорно, если ты послала мистера Монка разыскивать этого бродягу, – испытующим тоном согласился бурно дышавший Пенроуз. – Следовало сперва сказать мне об этом! Незачем было беспокоить гостя.
– Мисс Гиллеспи ни о чем меня не просила, – вступился детектив за девушку. – Мы с нею вместе были в саду. И она, вполне естественно, попросила меня проверить, кто там был на самом деле.
Одли молчал, стараясь сохранить достоинство.
– Я побоялась, что один из моих детей забросил к вам мяч и полез за ним, – извиняющимся тоном сказала миссис Хилтон, обводя всех взглядом; любопытство и интерес к происходящей драме оживили ее лицо. – Конечно, это весьма неловко с нашей стороны, однако с детьми всякое случается. Вот когда у вас будут свои дети, узнаете…
Побелев, хозяин дома сверкнул глазами, взгляд его стал жестоким; однако смотрел он не на миссис Хилтон и не на Джулию, а на деревья за окном. Щеки миссис Пенроуз побагровели. Она тоже молчала.
Заговорила Марианна, и голос ее дрожал от боли и негодования:
– Возможно, вы правы, миссис Хилтон, но не все хотят жить одинаковым образом. Некоторые выбирают другую судьбу. И я полагала, что вы обладаете достаточной чувствительностью, чтобы понять это…
Гостья осознала, что допустила грубейшую оплошность, и глубоко покраснела, однако, судя по смятению на ее лице, она все-таки не поняла, что именно натворила.
– Да, – торопливо согласилась многодетная мать. – Д-да, понимаю… Естественно. Не сомневаюсь, что вы поступили правильно, мистер Монк. – Я… просто хотела пожелать всем… доброго дня. – И, повернувшись, она в полной растерянности отступила.
Сыщик увидел более чем достаточно, и все подтверждало его подозрения. Оставалось только переговорить с Марианной с глазу на глаз, но он не мог этого сделать в присутствии Одли. Придется заглянуть завтра утром, когда женщины почти наверняка останутся одни.
– Ну что ж, и я не хочу вам мешать, – громко проговорил он, глядя сперва на Джулию, а потом на ее мужа. – Если вы не возражаете, сударыня, я зайду к вам еще раз в самом близком будущем, чтобы взять подарок для мистера Финнистера?
– О, спасибо. – Миссис Пенроуз торопливо согласилась, и на лице ее отразилось облегчение. – Это будет очень любезно с вашей стороны.
Одли молчал, и, отделавшись еще буквально несколькими словами, Монк извинился и поспешно оставил дом, чтобы оказаться на жарком тротуаре Гастингс-стрит, среди шума и грохота проезжающих повозок. Он был погружен в тревожные раздумья.
На следующее утро Уильям стоял в летнем домике возле Марианны. В дюжине ярдов в высокой сирени пели птицы, слабый ветерок гнал по траве несколько опавших листьев. У Родуэлла был выходной.
– Похоже, я уже сделал все, что мог, – начал Монк.
– Увы, я не имею права обвинять вас в том, что вы не смогли ничего выяснить, – отвечала девушка с легкой улыбкой. Она прислонилась к окну: бледный, расшитый веточками муслин ее платья облачком окружал ее. При всей своей молодости она казалась на удивление менее ранимой, чем Джулия, хотя детектив и ощущал в ней явную тревогу.
Читать бесплатно другие книги:
