Негодяи (сборник) Флинн Гиллиан

– О чем оно? – прошептала я.

– О парне, который расследует заговор, и тут появляется не кто-нибудь, а бывшая его подруга. Последнее, что ему нужно. Он пытается остаться незамеченным…

Теперь понятно, почему он был так расстроен, увидев меня, подумала я, и почувствовала изрядное облегчение.

– Он знает, что ему надо уходить, пока она его не раскрыла, но она уже решила, что он…

– Негодяй?

– Я хотел сказать «кретин».

– Негодяй, – твердо сказала я. – Кроме того, она ему нужна, чтобы кое-что протащить мимо охраны, как Кевину Клайну во «Французском поцелуе».

– Именно, – сказал Джек. – Плюс к тому ему надо кое-что ей рассказать, так что он берет ее в сообщники, а по ходу расследования убеждает ее простить его, как Оливия де Хэвиленд простила Эррола Флинна, Джулия Робертс простила Ника Нолти, а Вупи Голдберг простила…

– Джек. Потому, что подруги негодяев всегда так поступают.

– Именно. Поэтому тебе следует…

– Тс-с, – сказала я.

– Что такое? – спросил он.

– Дальше сцена с поцелуем, – сказала я и выключила фонарик.

«Так вы больше нигде не повеселитесь!»

Moviefone.com

– Так сколько там «Смертельная ярость» идет? – спросила я изрядное время спустя. – Мне кажется, сейчас там музыка на финальную сцену тянет.

Он приподнялся на локте.

– Похоже.

И снова ткнулся носом мне в шею.

– Но разве нам не надо выйти прежде, чем он кончится?

– Ага, но ты забываешь, что это голливудский блокбастер. Помнишь, как мы смотрели переделанную «Скорость», думали, что она сейчас кончится, а она не кончилась? Или «Возвращение Государя»? Там вообще семь раз было можно подумать, что он кончается. В «Смертельной ярости» будет еще три кульминации, не меньше.

– Это хорошо, – проворковала я, утыкаясь в его плечо, но в следующее мгновение он резко сел, протянул руку к куртке, достал телефон и раскрыл его.

– Я думала, у тебя телефона нет, – сказала я, садясь.

– Такого, с которым я хотел бы попасться с фотографиями – нет, – сказал он, глядя на экран. – Планы меняются. Есть кое-что, о чем надо позаботиться.

Он начал застегивать рубашку.

– Подожди, пока снова не начнутся взрывы, проберись в коридор и жди, пока кончится «Смертельная ярость», чтобы уйти. И ничего здесь не оставляй.

Я кивнула.

– Когда выйдешь в вестибюль, иди в кафе, но не в «Полярный экспресс», закажи напиток, напиши что-нибудь подругам, а потом выжди не меньше пары минут, прежде чем попытаешься выйти. И все будет в порядке.

Он поднял меня на ноги.

– Знаешь, я не могу звонить тебе или твиты писать – это могут отслеживать, – так что, возможно, пройдет некоторое время, прежде чем я на связь выйду. Пока что я лишь получил доказательства того, что здесь заблокированный проход между кинозалами и какие-то подозрительные действия. Мне еще предстоит доказать, что фильмы не существуют, и для этого придется отправиться в Голливуд.

Он задумался.

– Мне очень не нравится, что я так с тобой расстаюсь, здесь.

– Но Питер О’Тул оставил Одри Хэпберн в шкафу, Кевин Клайн оставил Мэг Райан в Париже без паспорта, – сказала я, идя следом за ним в дальний конец прохода. – А теперь, как понимаю, я должна сказать: «О’кей. Иди». Ты поцелуешь меня на прощание, я буду стоять в дверях, как Оливия, с тоской глядя тебе вслед, а мои волосы будут развеваться на ветру, пахнущем морем?

– Точно. Если не считать того, что сейчас он пахнет прогорклым маслом от попкорна, – сказал он. – И мы не можем позволить себе оставить дверь открытой. Света слишком много будет. Но поцелуй я обеспечу, определенно.

Он сделал это.

– Видишь, – сказал он. – Тебе же нравятся негодяи.

– Мне теперь хорошие парни нравятся, – сказала я. – Как ты собираешься выбраться из «Дрома», чтобы тебя охрана не поймала?

– Я справлюсь, – сказал он. – Слушай, если у тебя будут неприятности…

– Не будет. Иди.

Он снова поцеловал меня, открыл стену и прошел через нее и тут же вернулся.

– Кстати, насчет гусей и выпускных, – сказал он. – Помнишь, в «Как украсть миллион» Питер О’Тул рассказывает Одри Хэпберн, что он не взломщик, что он на самом деле специалист по системам охраны «со специализацией по истории искусств и химии и дипломом с отличием Лондонского университета по передовой криминалистике»?

– Да, – ответила я. – Видимо, ты собираешься мне сказать, что у тебя диплом Лондонского университета с отличием?

– Нет, Йельского. По мошенничеству в сфере услуг, – сказал он и ушел.

Я принялась спешно собирать оставшийся красноречивый хлам при скудном свете экрана телефона, потом вышла в проход, беззвучно закрыла за собой дверь и пошла по коридору к следующей двери. И стала ждать, когда кончится фильм.

«Фильм, просмотр которого заставит вас ждать большего! Очевидная удача!»

Rogerebert.net

Насчет «Смертельной ярости» он был прав. Фильм шел еще минут двадцать, у меня было время проверить дверь, убедиться, что не осталось щелей, снова проверить, не осталось ли попкорна, а затем постоять, привалившись к стене и слушая симфонию ударов, взрывов и выстрелов, пока не зажгли свет. Люди начали выходить, и мне надо было смешаться с толпой так, чтобы этого не заметили.

Это оказалось проще, чем я думала. Они были так заняты, включая мобильники и жалуясь на фильм, что вообще на меня внимания не обращали.

Судя по всему, «Смертельная ярость» была ужасна настолько же, насколько можно было решить по ее озвучке, слыша ее через стену.

– Поверить не могу, какой дебильный сюжет оказался, – сказал двенадцатилетний мальчик. Его друг кивнул. – А окончание вообще отстой.

Я тоже так считаю, с легкой досадой подумала я.

Пристроившись за ними, я пошла по коридору, подслушивая их разговор, чтобы иметь возможность что-то сказать насчет фильма, если кто-то спросит.

Например, контролер, мимо которого мне еще предстояло пройти. Интересно, помнит ли он, что я шла на «Войну драконов», а не на «Смертельную ярость». Может, надо было идти к двери зала 17 и выйти с теми, кто смотрел их.

Но если уж это случилось, то мне надо пройти мимо контролера одной, так, чтобы он меня заметил. А что, если кто-то из персонала увидит, что я возвращаюсь, и решит, что я хочу бесплатно пройти на другой фильм? Лучше уж держаться в толпе.

Я остановилась у самой двери, рядом с мусорным баком, дождалась, пока мимо пойдет группа старшеклассников, и спешно бросила в бак мешок с попкорном и стакан от «Кока-колы». И пошла вплотную к ним. И очень хорошо, поскольку за дверью оказались уборщики, которые ринулись вперед с совками и мешками для мусора. Несмотря на то что они стояли у стены совершенно лениво, в ожидании, когда освободится зал, бросились они вперед уж слишком рьяно.

Я держалась вплотную к старшеклассникам, когда мы мимо них проходили, уткнувшись в телефон и делая вид, что набираю эсэмэску, как и все остальные. Притормозила вместе со школьниками, пока мы не слились с теми, кто вышел после «Пиратов Карибского моря-9», только что закончившегося.

Судя по разговорам, «Пираты» были не лучше «Смертельной ярости», и я поняла, что провела время куда приятней, чем они, хотя и кино не смотрела.

Завершение этой мысли прервала толпа людей, выскочившая из залов наверху, и я едва держалась на ногах, пока толпа несла меня мимо контролера в вестибюль, где народу было не сильно меньше. И, к счастью, там не завывали сирены и не стояло множество охранников. Видимо, Джеку удалось улизнуть.

Но на всякий случай, если он все еще где-то в «Дроме», мне надо сделать то, что он сказал, чтобы меня не заподозрили.

Это значило отойти от старшеклассников и стать в очередь, чтобы купить билет на следующий сеанс «Рождественского ограбления». Если я все-таки пытаюсь посмотреть фильм, очевидно, я не знаю, что он не существует.

Старшеклассники все не могли решить, в какой ресторан им идти.

– Пока не придумали, я пойду и куплю торт-«муравейник», – сказала я ближайшей ко мне девушке, которая даже не оторвала взгляда от экрана смартфона. А я пошла поглядеть, когда следующий сеанс. Вроде бы в 6:40.

Но нет. Сеанс был в семь тридцать, а следующий – в десять. Я целую минуту глядела на табло, не понимая, что это значит, а потом пошла искать конец очереди.

Она была раз в десять длиннее, чем тогда, когда мы только приехали, от самой «Столовой «Звезды Смерти», и едва продвигалась. Хорошо, что мне на самом деле в кино не надо. Я бы и половину очереди не прошла до последнего монорельса.

Интересно, сколько мне надо тут оставаться. Джек сказал, что на его номер лучше не звонить, но он мог бы попросить у кого-нибудь, чтобы эсэмэску мне отправить. Так что я включила телефон и начала проверять сообщения.

Ни одного от него, но четыре от Зары: «Где ты там?» И последнее. «Если ты не отвечаешь, ты наконец попала на Ржд Огр. Как оно?»

Надо ответить ей, но не сейчас, когда я в самом хвосте очереди, а потом, чтобы не было ясно, что я только что встала. Незачем ей любопытствовать, что я все это время делала. Она слишком быстро свяжет это с Джеком. Так что я выключила телефон и встала в очередь, которая периодически продвигалась вперед. Я все думала, как ответить на вопрос Зары. «Как оно?»

Круто, подумала я, вспомнив тех мальчишек, которые жаловались на «Смертельную ярость». Я провела время в кино намного лучше, чем они.

Откуда мне было знать, что мне выпадет пережить именно такое – целый день в кино? То, что я не только поучаствовала в романтическом шпионском детективе, придуманном Джеком, который знал, насколько я хотела верить, что у него были веские причины исчезнуть, не сказав ни слова, который слышал мои бесчисленные жалобы на то, как плохо ходить в кино с Зарой и Кетт, когда все кончается тем, что на фильм ты и не попадаешь?

Есть куча причин, по которым там могли сделать этот проход. Служебный проход для оператора проекторов, обязательный аварийный выход для эвакуации при пожаре, который Джек превратил в свой личный «Тоннель любви». Он мог подкупить контролера, чтобы тот сказал мне, что я не могу войти, чтобы «Рождественское ограбление» показали на табло зала 28, когда все зрители «Дороги утятам!» уже вошли внутрь. И все остальное – рвота, разлитый имбирный латтэ, Санта – могло быть совпадениями, а Джек просто выставил их, как заговор.

Не будь дурочкой, сказала я себе. Неужели ты действительно думаешь, что он так возился, чтобы только тебя в постель затащить?

Конечно же, мог. Подумай, сколько он возился, чтобы устроить ту шутку с деканом. Все это – вылитый сюжет «Как украсть миллион» или «Я люблю неприятности» со шпионами, фарсом, рассорившейся парочкой, которая поневоле оказывается в тесном помещении, с героем, который лжет героине.

Поверить в то, что это развод, было куда логичнее, чем поверить, что за этим украшенным к Рождеству «Синедромом» скрывается какой-то грандиозный голливудский заговор.

Нет никакого заговора, подумала я. Тебя просто поимели, вот и все. Снова. А «Рождественское ограбление» показывают прямо сейчас в зале 56. Или в зале 79. Или в сотом. А Джек снова планирует подшутить – соблазнить какую-нибудь доверчивую девочку. Пока я здесь, как дура, в очереди стою, пытаясь защитить его от несуществующей опасности.

Я поглядела в конец очереди, от которого меня отделяла дюжина людей. Я все еще не могла написать Заре, но теперь по совершенно иной причине – она никогда не узнает, какой идиоткой я оказалась.

Я продолжила стоять, думая о том, как просто, должно быть, оказалось Джеку подкупить кого-нибудь среди персонала, чтобы на табло показали «ВСЕ БИЛЕТЫ ПРОДАНЫ», как он тогда фермера подкупил, чтобы он ему тех гусей дал. Заплатить кому-нибудь, чтобы не дали мне пройти через вестибюль. Думая, что, увидев, что на «Рождественское ограбление» билеты проданы, надо было просто пойти на «Под несчастливой звездой».

Три новичка из Ганновера наклонились поверх барьера, чтобы поболтать с девушками, стоящими впереди меня.

– Куда идете? – спросил один из них.

– Еще не решили, – сказала одна из девушек. – Думали, может, на «Пилу-7». Или на «Под несчастливой звездой».

– Не вздумайте! – вскричали все трое. – Мы только что смотрели. Скучища страшная! – сказал второй.

«Стоит, чтобы приехать!»

Comingsoon.com

Я подождала еще десять минут, за которые продвинулась вперед на полметра, а затем позвонила Заре.

– Где ты была? – спросила она. – Я тебе все писала и писала.

– Ты писала? – переспросила я. – Я не получала. Наверное, у меня телефон не в порядке.

– Так ты сейчас где?

– А как ты думаешь? В очереди.

– В очереди? – спросила она. – В смысле, что ты так и не посмотрела «Рождественскую кражу»?

– «Ограбление», – поправила я. – Нет, еще нет. На все три дневных сеанса билеты закончились, пока я до кассы дошла, так что пытаюсь снова билет купить, на семь.

– А где ты, точнее? – спросила она.

Я ей сказала.

– Сейчас подойду, – сказала она. Я в этом усомнилась. У нее уйдет минут двадцать на то, чтобы она и Кетт отвязались от парней, а потом по дороге они наткнутся на платье Зоуи Дешанель из «Сына эльфа» или на других парней, и к тому времени, как она придет, я окажусь на том же месте, где была, когда пыталась взять билеты на 12:10.

Но она появилась почти сразу и одна.

– Ты все еще тут? – спросила она. – А где Джек?

– Понятия не имею, – ответила я. – А где Кетт?

Зара закатила глаза.

– Она написала Ною, и они ушли в клуб «Грязные танцы». Он тебе не сказал, где он все эти месяцы пропадал?

– Кто? Ной?

– Смешно. Нет. Джек.

– Нет. Наверное, в тюряге.

– Паршиво, – сказала Зара, качая головой. – Я-то надеялась, что вы помиритесь. В смысле, я знаю, что он…

Негодяй, подумала я.

– …кретин в каком-то смысле. Но такой клевый!

Так и есть, подумала я.

– И что теперь будешь делать? – спросила я, чтобы сменить тему.

– Не знаю, – со вздохом ответила она. – Паршивенько съездили. Ни с кем не познакомилась, хотя бы приличным, ничего не нашла родным на Рождество. Наверное, надо сходить в «Красотку», посмотреть, нет ли там чего на мою маму, но, может, и с тобой на «Рождественское ограбление» схожу. Когда, ты сказала, следующий сеанс?

– В семь.

Она поглядела на телефон.

– Уже 6:30, – сказала она. Посмотрела на очередь. – Ни за что не успеем.

– А потом когда сеанс? – спросила я ее, но она не успела ответить, поскольку подошла разозленная Кетт.

– Что случилось с Ноем? – спросила Зара.

– Он в пункте первой помощи, – сказала Кетт.

– Первой помощи…

– Нос разбитый. Он сказал, что хочет со мной потанцевать, но оказалось, что он решил затащить меня на конкурс в мокрых футболках, подонок, – сказала она. – А тут что происходит?

– Линдси все пытается попасть на «Рождественское ограбление», – ответила Зара.

– В смысле, ты еще не посмотрела? – спросила Кетт. – Блин, сколько же ты в очереди стояла?

– Целую вечность, – сказала Зара, глядя на телефон. – И она точно не попадет на него на семичасовой сеанс. Уже показывают, что все билеты проданы.

Она прокрутила картинку дальше.

– А следующий сеанс в десять…

Она снова прокрутила картинку на дисплее.

– И кончится он позже, чем уходит последний монорельс в Ганновер, так что и это не выйдет.

– Боже, – сказала Кетт. – Ты все это время провела, стоя в очереди на билет на фильм, который ты даже не видела. И стоило весь день на это тратить?

О да, подумала я. Поскольку вранье – враньем, но это был лучший день в кино за очень долгое время. Намного лучше, чем если бы я пошла на «Под несчастливой звездой». Или на «Смертельную ярость». Намного лучше, чем бродить тут, глядя на сапоги из «Черной вдовы» и трико из «Мой парень – псих», как Зара. Или тусоваться с уродами, как Кетт. В отличие от них, мой день прошел отлично. Было все – приключения, напряженное ожидание, романтика, взрывы, опасности, резкие разговоры и сцены с поцелуями. Идеальный субботний день в кино.

За исключением окончания.

Но, может, все еще не кончилось. В конце концов, Джек обещал, что мы посмотрим «Рождественское ограбление», когда его все-таки снимут и выложат в Сеть. Перед самым концом «Джека-Попрыгунчика» Джек оставил Вупи Голдберг ждать его в ресторане. Майкл Дуглас оставил Кэтлин Тернер одну на набережной. Хан Соло оставил принцессу Лейю на спутнике среди повстанцев. И все они потом вернулись, как и обещали.

Конечно, Джек еще сказал мне, что отучился в Йеле, что расследует внушительный, далекоидущий заговор и что притащить гусей в кабинет декана не было глупой выходкой. Но не все, что он мне говорил, было ложью. Он говорил, что любит кино, и это было правдой. Тот, кто кино не любит, не создал бы такой совершенный сюжет.

Даже если он выдумал все остальное, даже если он негодяй до последней капельки, как я опасалась, и я его больше никогда не увижу, все равно у меня сегодня был потрясающий день в кино.

– Ну? – спросила Кетт. – И что? В смысле, тебе ничего не остается делать.

– Или пойти поесть, – сказала я, выходя из очереди. – Пойдем каких-нибудь суши съедим или чего еще. До скольки «Немо» открыт?

– Сейчас погляжу, – сказала Кетт, доставая телефон. – По-моему, он открыт до… О Боже!

– Что? – спросила Зара. – Этот подонок Ной тебе какую-нибудь гадость написал, так?

– Нет, – ответила Кетт, прокручивая список контактов. – Ты не поверишь.

Она набрала номер и прижала телефон к уху.

– Привет, – сказала она. – Твою эсэмэску получила. Что случилось?.. Ты шутишь!.. О Боже!.. Ты уверен? Какой канал?

О нет, подумала я, даже если он все и выдумал, только бы Джека не арестовали. Наверное, поймали его с тонкопленочной камерой.

– О Боже, что там такое? – спросила Зара.

– Погоди, – сказала Кетт и прижала телефон к груди. – Надо было дома остаться, – сказала она нам. – Самое веселье пропустили.

Джек приехал в студгородок, чтобы оставить мне сообщение, и его арестовала полиция студгородка.

– Какое веселье? – спросила Зара. – Рассказывай.

– Марго говорит, что там куча телекамер, полицейские машины с мигалками вокруг здания администрации, а пару минут назад профессор Бейкер ей сказал, что декана арестовали.

– Декана? – переспросила я.

– За что? – спросила Зара.

– Не знаю, – ответила Кетт. С минуту набивала эсэмэски с бешеной скоростью.

– Марго говорит, что за воровство федеральных облигаций, выданных на несуществующих студентов. Похоже, это сейчас по всем каналам в новостях.

Зара принялась листать картинки на экране телефона, пытаясь найти трансляции.

– Декан говорит, что это жуткая ошибка, но, похоже, отдел ФБР по борьбе с мошенничеством уже не первый месяц его разрабатывал, и у них есть куча доказательств.

Уверена, они у них есть, подумала я, вспомнив, как Джек сказал, что ему надо срочно уходить, что что-то начинается и что гуси были очень хорошей идеей. В таком хаосе и неразберихе никто и не подумает проверить кабинет декана, не пропало ли что.

– Уже там? – сказала Кетт. Прикрыла телефон рукой. – Марго говорит, что там полно агентов ФБР, клевых парней.

– Вот оно, – сказала Зара, поворачивая телефон так, чтобы мы видели экран. На нем был двор колледжа, заполненный полицейскими и агентами ФБР, репортерами, пытающимися снимать декана, которого вели вниз по лестнице к полицейской машине. Джека там нигде не было.

– Они все еще там? – мрачно сказала Кетт. – Ой.

Она повернулась к нам.

– Она говорит, что незачем нам домой ехать. Все уже кончилось. Поверить не могу, что мы такое пропустили.

– Особенно агентов ФБР, – подколола ее Зара.

– Точно, – сказала Кетт и вздохнула. – Вместо этого меня снял подонок.

– А я так и не нашла подарка маме, – сказала Зара. Повернулась ко мне. – А ты на фильм не попала, хотя я тебе обещала, что попадешь.

– Без разницы.

– Можно пойти на 9:30, – сказала Зара. – Уйти пораньше. По крайней мере, хоть часть посмотришь.

– И пропущу конец? – спросила я, вспоминая «Роман с камнем», когда Майкл Дуглас возвращается тогда, когда Кэтлин Тернер этого уже не ждет, «Французский поцелуй», где Мэг Райан уже в самолете, «Джек-Попрыгунчик», когда он появляется буквально в последних кадрах, настолько чудесный, как она и думала.

– Нет, все в порядке, – сказала я, стараясь не улыбаться. – Посмотрю, когда его в Интернет выложат.