Жаклин Врана Лерой Тодд
Лесное кладбище Жаклин навещала часто. Его заснеженные просторы, пышные кроны вяза, как в саванне, цепь свечек в знак памяти об усопших. Машину она оставила у входа, в конце липовой аллеи, а путь продолжила по сугробам пешком. Долгие пешие прогулки, особенно на подъеме по лестнице, обычно ее утомляли, но не в этом случае. На последней ступени ее ожидали Уве с Локом.
– Опросила старуху? – бросил мужчина, разворачиваясь к тропе.
– Да, ничего особенного. А это кому? – заметила букет в его руке Жаклин.
– Отто. Подумал, что ты, как всегда, забудешь, а ему внимание приятно.
– Вот кто меняет ему цветы, когда забываю я, – догадалась девушка.
Уве был одним из лучших друзей Нильса и по совместительству его коллегой и младшим помощником. Он был свидетелем убийства мужчины и понимал, каким ударом обернется эта потеря для девочки, поэтому опеку о ней после его смерти принял на себя.
– Всегда найдется тот, кто принесет цветы ему на могилу, – опустила голову она.
– Хорошему человеку не жалко всех полей мира, – согласился Уве.
Лок появился в отделе только пару лет назад, когда оканчивал институт на первой стажировке, поэтому о ком идет речь, понимал смутно.
– Мы уже опросили рабочих, – вступил в разговор он, чувствуя неловкость. – Наш подозреваемый покоится по левую сторону от часовни. В нескольких метрах и около пятнадцати по глубине в лес.
– То есть почти километр от этого места, – заключил Уве.
Этот километр троица посвятила тишине и созерцанию. В конце тропы их поджидал пожилой служитель кладбища. Он показал остаток пути, отвечая на вопросы касаемо личности погребенного.
– У вас великолепная память, – восхитился Уве. – Помнить каждого – большой подвиг.
– Не так уж часто к нам заселяются, – рассмеялся старик. – Но этого действительно легко забыть. Его никто не навещает. Пришлось поменять цветы самому. Кажется, у него совсем нет родственников. Печально не быть знаменитостью. Он не Грета Гарбо, которую навещают толпами. Знаете, молодой человек… – обратился к Жаклин служащий. – Может, это прозвучит странно и даже абсурдно, однако вы на нее очень похожи. Было в ней что-то мальчишеское. Или даже мужественное.
– Или во мне что-то женское, – заметила она, чем ввела мужчину в краску. – Грета…
– Актриса, – ответил на ее вопросительный взгляд Уве.
– Хорошо, – кивнула она, когда рабочий остановился у могилы со знакомым всем именем. – А теперь раскопайте.
– Что? – опешил старик. – Но это запрещено?
– Это запрещено? – перевела вопрос помощникам она.
– Это запрещено, – подтвердили те, поджав губы. – Без разрешения, да.
– Вы мешаете следствию, – настояла Жаклин. – А это будет рассматриваться как сокрытие улик и соучастие в преступлении.
– Но беспокоить усопшего – кощунственно! – взмолился рабочий.
– Этот человек, возможно, и не усопший вовсе. Вероятно, три дня назад совершил зверское убийство. Так вы отказываетесь с нами сотрудничать? Будете беречь мертвых или спасать живых?
Она развернулась, и старший следователь подыграл ее трюку, тогда как Лок уловки не понял и остался у плиты, растерянный и лишенный дара речи.
– Ладно, постойте, – остановил их старик. – Сейчас позову могильщиков. И через двадцать минут…
– Приятно иметь с вами дело, – резко развернулась и пожала ему руку Жаклин. – А мы пока проведаем нашего старого знакомого.
Следователь направилась к своему покойному родственнику. Уве поспешил следом и вложил букет белоснежных лилий ей в руку.
– Это не мое, – попыталась вернуть букет она, но мужчина покачал головой. – Это нечестно.
– Он хотел бы, чтобы ты их положила.
– И желательно купила.
Лок остался наблюдать за рабочими. Посещать того, кого он не знал, казалось ему неловким.
Земля у плиты Нильса была усеяна цветами.
– Не мы одни его навещаем, – умиротворенно заметила девушка.
– Здравствуй, Отто.
Жаклин обернулась, втянув шею от удивления. Остальные двадцать минут они провели в тишине, погруженные в думы и общение со старым знакомым. Их размышления прервал крик Лока.
Первым отреагировал Уве. Жаклин задержалась еще на пару минут, чтобы коснуться плиты друга. В присутствии постороннего ее это смущало. Она потерла покалывающий нос и заложила руки в карманы.
К ее приходу гроб уже вынули на поверхность. Еще новый, но из очевидно дешевого материала. Неаккуратно сложенные доски раскрошились, ржавые гвозди вылетали от малейшего нажатия. Рабочие отступили, предоставляя дальнейшие действия следователям.
Жаклин приблизилась к ящику и постучала по заиндевевшему дубу. Раздался отзвук пустой скорлупы от грецкого ореха. Она приложилась к нему ухом и задержала дыхание, будто рассчитывала услышать биение сердца. Затем решительно выпрямилась и дернула за одну из досок. Любопытные рабочие, успевшие приблизиться вплотную, дрогнули от неожиданности. Уве предложил помощь, но девушка раздраженно отмахнулась и помогла себе ногой. Мощная подошва сапог прорывалась и застревала между досками. Один из рабочих этой сцены не выдержал и предпочел наблюдать с безопасного расстояния. Наконец нога ее полностью провалилась, и ручка изнутри щелкнула. Она освободила ногу и пригнулась, убирая непослушные волосы за уши. Рабочие замерли, Уве подошел ближе и вынул пистолет на всякий случай.
Жаклин дернула крышку, и содержимое открылось окружающим во всем своем отвратительном великолепии. Восприимчивому Локу снова сделалось нехорошо, Уве опустил оружие, закрыв глаза, Жаклин потерла переносицу и тихо чертыхнулась. Гробница не пустовала. Хозяин ее, уже порядком разложившийся, мирно спал. Одежда сильно истлела и потрепалась, кожа проваливалась между костями в черепе.
– Его осматривали? – спросила Жаклин, перебирая пальцами рабочую форму механика.
– Нам это неизвестно, – ответил старик. – Кажется, его похоронили в том, что на нем было в последний момент.
Девушка запустила руку в карман оранжевой куртки, потускневшей от холода и грязи. Что-то зашуршало между ее пальцами. Она бросила гневный взгляд на рабочих и скорбный – на своих коллег.
– Мы здесь ни при чем, – оправдывались первые, в то время как она вынимала поблекший снимок паспортного образца.
– Кто бы сомневался. Это какая-то игра обиженного ребенка. Кажется, у нас это называется испорченным телефоном. Или переводом стрелок, – она подняла фотографию над головой и продемонстрировала Уве обратную сторону со словами «Он меня убил».
Глава 3
Свет единственной лампы падал в центр стеклянного столика. Жаклин склонилась над фотографиями. На одной из них – Михаэль, на второй – светловолосый юноша с водянистыми глазами. Остальные выжидали вердикта экспертизы. Уве разделывал кровяную колбасу, Лок украшал искусственную елку на подоконнике. Виктор барабанил пальцами, раздражая окружающих обыкновенной нервозностью от переизбытка или недостатка кофеина. Он уже и сам не мог определить, чего не хватает его организму, поэтому злился вместе с остальными.
Наконец, в кабинете показалась энергичная Соня с документами в руках.
– Совпадение почерка чуть меньше, чем в прошлый раз, – сообщила она, прежде чем кто-то заглянет в бумаги.
– Но ведь мы не можем утверждать наверняка, – переворачивала страницы Жаклин. – Почерк – не отпечатки пальцев.
– В том-то и проблема, – вздохнула женщина. – Мы сняли отпечатки с ламп, которыми была убита женщина. Они принадлежат Михаэлю.
– То есть дело можно закрыть? – обрадовался Лок. – Все сходится.
– Нет, не можем, – стукнул кулаком Виктор. – И не будем.
– Согласна, – кивнула Жаклин, постукивая по фотографии с незнакомцем. – Мы не знаем, кто этот мальчик. Ведь не знаем? – уточнила у Сони она.
Она развела руками, набирая телефон отдела.
– Можешь спросить сама, – передала ей трубку женщина.
– Да? – спросила у гудков Жаклин и повторила, когда раздался голос.
– Слушаю, – отозвался Снуре Ламан, молодой человек из поискового отдела.
Со своей работой он справлялся с переменным успехом, и девушку это нередко злило. Он единственный, кто мог производить в ней желчь тоннами.
– Я тоже слушаю, – бросила она. – Мы оба умеем слушать. Вот так совпадение.
Уве зажал губы, чтобы не рассмеяться вслух.
– Га?.. Жаклин? – исправился он. – Мы еще не успели ничего разведать.
– Меня должно это удивить?
– Мы… Что? Мы думаем, что узнать об этом юноше ничего не удастся.
– Уверены?
– Абсолютно. Мы все проверили. Нигде и ничего о нем нет. Никаких данных. Он будто призрак.
– Так ищите внимательнее.
– Мы уже все проверили.
– Значит, не все, – спокойно заключила она.
– Нет, все, и досконально, – он поднял голос так, что слышали все в кабинете. – Постарайтесь получить новые данные.
– Хорошо, – потерла переносицу она. – Вот тебе новое задание.
– Да, – заинтересовался Снуре. – Записываю.
Уве и Лок пригнулись, чтобы подслушать разговор, и застыли в ожидании.
– Записывай, ничего не упусти.
– Хорошо, – деловито сказал он. – Диктуй.
– У тебя на столе ксерокопия фотографии, которую мы нашли в последний раз, верно?
– Так.
– Блондин, светлые волосы…
– Верно, – соглашался мужчина. – И что мне с ней делать?
– Узнать, кто он такой, – спокойно объяснила она в десятый раз и положила трубку.
Уве выдавил воздух из легких и громко рассмеялся.
– Это было жестоко, – качала головой Соня.
– Разве? – возмутился Лок. – Ничего не жестоко! Я давно хотел это сделать.
– И я, – согласился Уве.
– Ведь все так очевидно, – задумчиво сказала Жаклин, и общее веселье оборвалось. – Разве нет?
– Что очевидно? – выглянула через ее плечо Соня.
– Вглядитесь в его глаза.
Уве взял фотографию и выставил перед носом.
– Слишком блестящие. И настолько светлые, что сливаются с белком. Я понял, о чем ты.
– А нам не объясните? – запротестовал аспирант.
– Он незрячий, – догадалась Соня.
Жаклин перевернула снимок и рассмотрела почерк.
– Это должно сузить список, – потянулась к телефону Соня. – Давайте сообщим об этом…
– Нет, – задержала ее руку девушка. – Пускай сами думают.
– В любом случае за дополнительной информацией ты обратишься к Тоби, – кивнул Уве.
– Может, они просто адекватные люди, которым не нравится работать в праздники? – возмутился аспирант. – Может, здесь только вы мазохисты?
– А может, кто-то говорит слишком много и не по делу? – отозвался Уве.
– Кому действительно надо отдохнуть, так это Жаклин, – мягко улыбнулась Соня.
– Я отдыхала в прошлом месяце. Вы же читали мою статью в журнале.
– Ты не отдыхала, – облизал пальцы Уве, – а была на задании.
– Отпечатки на фотографиях есть? – сменила тему она.
– На фотографии с первого места преступления обнаружены отпечатки, кого бы вы думали…
– Михаэля, – раскинул руками Лок. – В чем дело? Почему нельзя объявить убийцей его?
– Успокойся, – бросил Уве, сворачивая грязные салфетки. – Если никаких улик в течение суток не всплывет, так и поступим. Но не думаю, что это принесет облегчение всем нам. Особенно Жаклин, – бросил ухмылку на ее стеклянные глаза он. – Да, Жаклин?
– Михаэль убил женщину и получил по заслугам, – пояснил Лок. – Иногда жизнь бывает справедливой.
– Жизнь никогда не бывает справедливой, – обернулась на вид за окном Жаклин и постучала рукой по столу. – Вот что мы сделаем.
– Идем спать? – жалобно предложил Лок.
– Не дождешься, – усмехнулся Уве, вытирая руки влажным полотенцем.
– Пусть сравнят почерки еще раз.
– Но ведь… – начала Соня.
– Почерки этих двух фотографий. Нам надо знать, принадлежат ли они одной руке. И продолжайте поиск отпечатков с последнего снимка.
– Они должны принадлежать убийце Михаэля? – спрыгнул с подоконника Лок. – Но ведь Михаэль сам убийца. Зачем восстанавливать честь убийцы?
– Потому что будет третий, – откинулась на спинку стула Жаклин. – А теперь расходимся.
Лок хлопнул в ладоши, Виктор схватил куртку и выбежал из отдела первым. Соня спустилась в кабинет экспертизы с новым поручением. Уве собрал пакеты с мусором, а Жаклин выключила яркие лампы над столом и бросила последний взгляд на панораму из офиса.
– Подбросишь меня? – спросил он, нажимая кнопку лифта. – Я и до кладбища на метро добирался.
Жаклин резко кивнула и направилась к машине, подготавливая ключи.
– Мы живем в немного разных частях, но Швеция тесная, – забрался на соседнее кресло он и хлопнул дверью. – К тому же я знаю, в какой восторг тебя приводят ночные улицы. А сама помочь ты никогда не предложишь.
– Ты угадал, – поправила стекло Жаклин. – Тем более мне ведь надо тебя как-то отблагодарить.
– За что? – нахмурился Уве.
– За цветы, – ответила она. – Только остановим у первого заведения. Я всех распустила только для того, чтобы выпить кофе.
– Охотно не против.
Первое кафе показалось уже через несколько минут. Жаклин припарковалась на свое усмотрение, не обращая внимания на сигналы выезжающих с поворота машин.
– У тебя, насколько я знаю, права есть, – усомнился Уве, открывая перед ней дверь в кафе.
– Есть, – кратко ответила она, рассматривая меню над потолком. – Американо и… американо.
– Два американо? – переспросила официантка.
– Нет, американо и капучино, – исправилась Жаклин и выложила кредитку. – Почему ты решил, будто у меня нет прав?
– Ну, ты неправильно паркуешься и забываешь блокировать двери.
– Я не заблокировала двери? – обернулась Жаклин.
– Да, я пытался тебе сказать, но ты так спешила…
Жаклин пожала плечами, подняла поднос и направилась к угловому столику.
– Все равно не моя.
– Но ты несешь за нее ответственность, – кинул ей вслед Уве, но не удостоился даже взгляда. – Кофе и блинчик с мясом и вишневым соусом.
– Ты ведь уже ел, – недоумевала Жаклин, когда он поставил поднос рядом.
– Это запрещает мне поесть еще раз? Если уж мы оказались в таком месте. Или раз ты питаешься одним только кофе, это обязывает всех остальных следовать твоему полезному рациону?
– Да, у меня полезный рацион, – не поняла сарказма девушка.
– Нет, Жаклин, то, как ты ешь, вовсе не полезно. И говорю я тебе это, потому что желаю только добра. Ведь ты мне небезразлична.
– Почему это? – подняла бровь она. – Ты же мне безразличен.
– Спасибо за правду. И все же ты годишься мне в дочери, а старший всегда берет на себя ответственность за младшего. Дети не привыкли заботиться о ком-то, а в тебе еще не сформирован родитель.
– Вот как? – удивленно спросила она. – Значит, я не должна испытывать вину за то, что не могу ответить тебе взаимностью?
– Может, и должна, не знаю, – раздраженно махнул мужчина. – Я сам неважный родитель и давно перестал понимать свою дочь. Она, к слову, почти твоя ровесница.
– То, что мы с ней ровесники, еще не делает нас похожими.
– Почему-то мне кажется, из тебя выйдет неплохой родитель. Ты не совершишь моих ошибок.
– Я вообще не собираюсь быть родителем, – поежилась она. – Я смотрела, как это происходит, и мне это показалось противоестественным.
– Я тоже видел, как рожает моя жена, и, поверь мне, это самая в природе натуральная вещь. В отличие от этого скверного мяса и джема. Раз уж мы заговорили о семье… Как поживает сестра?
– Из последнего разговора с ней я вынесла, что весьма скверно. Все беды с этой особой происходят из-за того, что она невыносимая потаскуха.
– Сказал бы, что о родных сестрах так не отзываются, но знаю, что лгать ты не умеешь, и приму за чистую монету.
– Она спала с одним парнем на протяжении полугода и подумала, что это даст ей право считать его своим.
– А я-то думал, ты самая знатная феминистка в стране.
Уве рассмеялся с набитым ртом, вдохнул брусничный соус и резко закашлялся. Жаклин спокойно наблюдала за этими муками, игнорируя его жесты.
– Спасибо, – выдавил он, когда кашель отступил.
– Не за что, – пожала плечами она. – А за что?
– Когда человек кашляет, следует постучать ему по спине, иначе ненароком задохнется, – доходчиво пояснил мужчина.
– Даже если человек взрослый и понимает, что с набитым ртом не разговаривают и уж тем более не смеются? Закончил? – следила за его движениями челюстью она.
– Необязательно вскакивать, как только закончишь с трапезой.
– Ты собираешься есть еще? – поморщилась Жаклин.
– Нет, что ты! Я не такое чудовище, как ты думаешь.
– Я не думаю, что ты чудовище, но у тебя чудовищный желудок, – добавила она, немного помолчав. – Почему ты назвал меня феминисткой?
– Ну не знаю, – наклонил голову в бок он.
– Ты доел? – поднялась Жаклин. – Кажется, они закрываются. Это кафе не круглосуточное.
– Да, – вздохнул и направился за ней в машину Уве. – Прости, что залез не туда, – сжал губы он. – И прости, что поднял голос. Это непозволительно и непрофессионально.
– Да, я не твой допрашиваемый. Криком бы ты из меня ничего не выбил.
– Так я из тебя действительно сделаю феминистку, – рассмеялся он. – Просто все в отделе… Понимаешь, в коллективе закрытых не любят.
– И что же, если я просто работаю на работе, значит, можно пускать обо мне сплетни?
– К сожалению, в большинстве кругов это именно так и происходит, – с горечью признал он. – Если не обсуждаешь вместе с остальными – обсуждают тебя.
– И что же, меня обсуждают? – сглотнула она. – А ты обсуждаешь вместе с ними? Как меня называют за спиной?
– В нашем кругу тебя никто так не называет, поверь.
– Но как называют не в нашем кругу? – потребовала ответа Жаклин.
– Тебя это не обрадует. Гансом.
– И что это значит?
– Я не большой специалист в медицине и литературе.
Она кивнула, прислушиваясь к звону брелока и шума двигателя.
– Понимаешь, – продолжил он, – мне трудно тебя защищать, когда я сам ничего не знаю. Вот уже пятнадцать лет я объясняю коллегам, что никакая ты не сбежавшая из другой страны преступница, не наркоманка и не лесбиянка. Фантазия у людей безгранична. Скоро они тебя и вампиром сделают. Я не перестану тебя защищать, но для этого нужно хотя бы чувствовать уверенность в том, за что заступаешься.
Жаклин не отвлекалась от дороги.
– Высадить у дома? – бросила она.
– Да, у дома, – огорченно ответил Уве.
– До завтра, – кивнула она, не оборачиваясь, и остановила машину на площадке рядом с его подъездом.
– Жаклин, я всегда буду на твоей стороне. Понимаю, что новым Отто мне для тебя не стать. И все же не думай, что ты одна.
Он покинул машину, и девушка тут же тронулась. Она не стала ждать, пока он поднимется на свой этаж, как любила это делать. Не стала смотреть на окно их кухни. На то, как радуется его приходу жена, ставит на стол свежеприготовленный чай с имбирным печеньем. А дочь наблюдает за ней с высоты в коротком халате, забросив на подоконник ноги в шерстяных гетрах.
Жаклин выехала на главную улицу, свернула в сторону площади Сельгенс Тор и бросила машину вне зоны стоянки. Прошла вдоль горящих витрин магазинчиков, рассматривая причудливые игрушки, елочные шары с миниатюрными копиями популярных зданий внутри, плетеных зверей. Один из них ей приглянулся особенно. Это был олень из веток вроде тех, что стояли в центре площади.
– Его можно подключить, и тогда он будет светиться, – пришел на помощь продавец. – Показать?
Жаклин вспомнила о кошмарах, которые преследовали ее всю ночь, и поставила игрушку на прежнее место.
– А есть что-нибудь не электрическое? – отмахнулась от уродливых кадров она. – Что не сгорит.
– Обычные олени, – кивнул на более дешевый товар мужчина. – Из обычных веток. Тоже горят, но только если очень постараться.
Она подняла одну из фигурок с повязанным на шее миниатюрным шарфиком.
– Беру этого, – вынула кредитку она.
Продавец не выдержал и указал на ее пальто.
– Не хотите ответить на телефон?
Из-за общего шума и навязчивой фоновой музыки своей тихой монофонии она не услышала. Привыкший к подобной какофонии продавец посторонний звук уловил несколько минут назад. Она не успела ответить и проверила входящий номер. Такого в ее электронной записной книжке не было. Спустя секунду с этого же номера, прежде чем она успела бросить обратный звонок, пришло сообщение с коротким текстом: «Имя слепого Николас Эшби. Садовод».
Садоводом себя называл Тоби. Его информации Жаклин верила без проверок. Мальчик еще ни разу ее не подводил. Перезванивать ему она не стала. Вместо этого набрала номер Сони Иккерман, которая, как она подозревала, до сих пор находилась в участке вместе с экспертами.
– Николас Эшби, – бросила в трубку она, забирая карту у продавца.
– Имя слепого?
– Да, Николас Эшби, – повторила по слогам она, возвращаясь к машине быстрым шагом. – Пустите фотографии в ленту новостей. Нужно объявить его в срочный розыск.
– Он убийца Михаэля?
– Еще хуже. Он следующая жертва. Моя машина…
– Жаклин? Я тебя…
– Где моя машина?
Соня почти не различала ее голоса сквозь поток постороннего шума. Жаклин медленно отдаляла трубку, наблюдая за тем, как ее автомобиль погружают на эвакуатор. Она бросилась за ним, обогнала и преградила дорогу буксировщику. Водитель приоткрыл дверь, чтобы крикнуть что-то неприличное.
– Жаклин Врана, – выставила свидетельство она. – Полиция Швеции.
– Ничего не знаю, у меня приказ, – хлопнул дверью он и объехал девушку до того неаккуратно, что ей пришлось отскочить к бордюру и упасть в снег.
Впадать в панику было не в ее правилах. Провожая взглядом капот своего автомобиля, она вынула мобильный и набрала номер того, кто всплыл в ее памяти первым.
– Да? – сонно ответил Уве. – Что-то случилось?
Читать бесплатно другие книги:
