Разделенный Мир Малинин Евгений
Маша повернулась к Жану:
– Как лагерь?…
– Все готово, Ваша колдовская сила, только шатер еще не прибыл…
Услышав такое обращение, толпа зевак начала быстро рассеиваться. И в то же время, словно в ответ на слова Жана из ворот города вырвались два всадника и, не обращая внимания на рискующих попасть под копыта пешеходов, наметом погнали через мост к лагерю. Через пару минут они были рядом с развевающимся знаменем баронессы, а еще через несколько минут рядом с кострищем поднялся шелковый шатер изумительного оранжевого цвета. Гвардейцы быстро застелили внутренность шатра привезенными из города коврами, и Мария вошла в свое новое жилище.
А через полчаса, вынырнув из начавшей сгущаться вечерней темноты, в лагерь герцога ворвалась кавалькада из восьми всадников. Во главе ее скакал высокий, худой до костлявости мужчина, с головы до пят затянутый в доспехи из черной кожи со стальным набором. Кавалькада галопом промчалась по лагерю и, не снижая скорости, влетела на территорию вновь появившейся баронессы. И тут всадники неожиданно уперлись в граненые острия опущенных копий. Перед ними железной стеной стояли гвардейцы баронессы и, как ни странно, не собирались разбегаться перед грозной фигурой страшного «великого» барона.
Кавалькада резко затормозила.
– Смотрите-ка, сколько смертников объявилось, – прохрипел глухим голосом предводитель. – Мы как, сразу их порубим или помучим кого-нибудь? – Его сопровождение сдержанно засмеялось. Но стоявшая перед ним стальная шеренга ответила гробовым молчанием.
Неожиданно оранжевая пола шатра откинулась в сторону, и в образовавшемся проеме появилась высокая девичья фигура.
– Лейтенант, – раздался мелодичный девичий голос, – кто там мне мешает?
– Не беспокойтесь, Ваша колдовская сила, это какие-то пьяные морды базланят. Мы их самостоятельно успокоим.
– Это кто собирается успокоить барона Кости да Кости? – проскрипел глухой, лишенный выражения голос.
– А, так это явился тот самый барон, который присвоил себе звание «великий». – И Машенька шагнула из шатра наружу. – И как же он выглядит?
– Полюбуйся, девка, на отпрыска баронского рода… Перед смертью. – Барон пытался придать своему голосу презрительный оттенок.
– Значит, вот эта черная скелетина, этот деревенский хам и есть пресловутый «великий» барон, – произнесла Машенька, бесстрашно выходя из-за шеренги своих гвардейцев.
Один из сопровождавших барона всадников рывком послал свою лошадь вперед, вознося над девичьей фигуркой тяжелый широкий клинок. Но за спинами гвардейцев баронессы звонко щелкнула тетива арбалета, и короткий черный болт вошел точно в переносицу нападавшего, опрокинув его уже мертвое тело на круп лошади. Испуганный непонятным поведением всадника конь шарахнулся в сторону, смяв строй баронского сопровождения.
– Да он к тому же и бесчестен!… – как ни в чем не бывало констатировала Мария. – Это ж надо, натравить вооруженного верзилу на безоружную девушку… Сам-то в стороне отсиживается…
– А ты собираешься вызвать меня на поединок? – в ярости от сыплющихся на него насмешек проскрипел барон.
– Этот скелет умеет махать мечом?… – В голосе Машеньки звучало насмешливое изумление. – Или он орудует крестьянской косой?…
– Я смотрю, ты не хочешь говорить по существу… Ты выйдешь на поединок или нет?…
– Условия? – коротко бросила Маша.
– Бой до смерти и рабство для людей проигравшего. – Скрипучий голос барона задрожал от радостного предвкушения мести.
– Бой до смерти или позора и переподчинение дружины проигравшего. – Маша была холодна и точна.
– Отлично, – согласился Кости да Кости.
– Оружие? – бросила Маша очередной вопрос.
– По выбору, с возможностью замены в ходе поединка.
– «Великий» барон страхуется, – усмехнулась Машенька и презрительно отрезала: – Согласна! Конные или пешие?
– Когда начнем? – поинтересовался в свою очередь барон.
– Да вот сейчас и начнем… Так конные или пешие?
– Тогда пешие, для лошадей сейчас темно и тесно…
– Огня! – крикнула Машенька и широким шагом направилась в свой шатер. Через несколько минут она появилась уже в доспехах, с мечом и кинжалом в руках.
Барон медленно сполз с седла, и тут же стало ясно, что он уступает Маше в росте, а столь высоким казался исключительно из-за своей необычной худобы. К месту схватки начали стягиваться вооруженные люди со всего лагеря. Весть о необычном поединке распространилась мгновенно, и многие бежали бегом, надеясь занять удобные места. Гвардейцы баронессы запалили десятка два факелов, и утоптанная площадка у ее шатра ярко осветилась. Противники встали друг против друга. Оба держали в руках мечи и кинжалы, при этом кинжал барона был коротким и широким, а кинжал Маши длинным и узким, с трехгранным лезвием.
Они начали сходиться, и когда между ними осталось метра два, Кости да Кости резко рванулся вперед, одновременно нанося круговой удар сверху. Маша легко ушла, под замахнувшуюся руку барона и с разворота въехала ему закованным в стальную перчатку кулаком в ухо. Голова барона мотнулась в сторону, но вооруженная кинжалом рука, словно действуя вполне самостоятельно, ткнула коротким клинком снизу вверх, в живот девушки.
Толпа, окружившая дерущихся, ахнула, но тонкое девичье тело повернулось, словно в танце, и зловещий клинок лишь скользнул по кольчуге. Противники отскочили друг от друга, поменявшись местами. И тут же начали снова сходиться.
Снова барон, не доходя до Машеньки, метнулся вперед и опять попытался достать ее круговым ударом из-за головы. Но на этот раз девчонка бросила навстречу его мечу свой узкий клинок. И на глазах изумленной толпы широкий меч, наткнувшись на недрогнувшую серебристую сталь, лопнул с похожим на хрип барона звуком. Кости да Кости отскочил назад и с изумлением уставился на зажатый в кулаке обломок. А Маша, по-кошачьи метнувшись в его сторону, приставила к его горлу кинжал и спросила:
– Сдаешься или хочешь оружие поменять?
– Я тебя убью!… – проскрипел барон, и в его руке появилась двухлезвийная секира, выхваченная им прямо из воздуха. Маша краем глаза отметила, кто метнул барону секиру.
– Теперь все! – раздалось огорченно из толпы. – Теперь девчонке конец…
Но Машенька уже стояла на другом конце площадки, метрах в пяти от барона. Тот ощерился и, вращая сверкающей секирой над головой, двинулся к девушке. По толпе прошел вздох. Когда до противницы оставалось полтора шага, полукруглое лезвие со свистом пошло вниз, точно в оголовье островерхого шлема. Толпа сдавленно охнула.
Но тонкая фигурка исполнила еще одно замысловатое па своего чудного танца, и тяжелое лезвие просвистело мимо цели, потянув барона за собой. Кости да Кости поневоле сделал неуклюжий шаг вперед, и в тот же момент прекрасная девичья нога, обтянутая узкими, похожими на лосины, брюками взметнулась вверх и впечатала кованый каблук надетого на нее сапога в баронский подбородок.
Этот удар потряс барона, он выронил свою грозную секиру, и она, беспомощно звякнув о невидимый камень, покорно легла в грязь. Кости да Кости зашатался, а сверкающий узкий клинок описал в воздухе мгновенную замысловатую петлю и легко коснулся опояски черного баронского доспеха. Раздался странный скрежет, и на глазах у изумленной толпы ярко-белым пятном сверкнули голые баронские ягодицы.
Руки барона метнулись за свалившимися штанами, но стальные перчатки помешали ему ухватить перерубленный пояс, и барон повалился рядом со своей секирой, выставив на всеобщее обозрение свою тощую голую задницу.
Маша опустила длинный клинок и задыхающимся голосом проговорила:
– Продолжения, кажется, не требуется?
Из темноты окружающего вечера в освещенный круг выдвинулась первая конная фигура. Всадник молча сполз с коня, опустив голову подошел к Маше и, встав перед ней на одно колено, положил к ее ногам свой меч. Он стоял на одном колене, пока Маша его внимательно разглядывала. Наконец она не оборачиваясь произнесла:
– Лейтенант, примите в подчинение баронских людей и… – Она чуть покачнулась. – И постарайтесь, чтобы меня больше не беспокоили!
Затем она развернулась и ушла в свой шатер.
Утром она, как всегда, проснулась рано. Оранжевый шелк палатки окрашивал серый рассвет в удивительно теплый тон. Она умылась и привела себя в порядок, не выходя из своего жилища, накинула кольчугу и опоясалась боевым поясом. А когда, откинув полу палатки в сторону, она шагнула на глинистую землю лагеря, то в изумлении застыла на месте. Вокруг ее шатра с геометрической точностью были поставлены десять больших, плотно укрытых ветвями и травой шалашей. В центре, на старом кострище пылал огонь, над которым на специальной подставке был установлен огромный котел. Между шалашами и костром были врыты в землю длинный дощатый стол и две длинные скамейки. В котле булькала, поспевая, каша, а возле, с большой разливальной ложкой в руке, топтался незнакомый мужик, одетый в широкие штаны и некое подобие довольно неряшливого пончо.
Не успела она окинуть взглядом эту неожиданную картину, как к ней подскочил Сяма и звонко доложил:
– Ваша колдовская сила, лагерь полностью оборудован, люди Кости да Кости приняты и устроены, завтрак, – он бросил быстрый взгляд на мужичка с ложкой, – завтрак через двадцать минут!
Машенька довольно ухмыльнулась.
– Я буду завтракать вместе со всеми. Сейчас ко мне ты, лейтенант, Жан Пожир и оба капрала.
Она повернулась и скрылась в шатре. Через пару минут в шатер шагнули Сяма и Жан. За ними неуклюже топтались Стоп и Ржавый Гвоздь.
– Проходите, проходите, присаживайтесь, – пригласила их Машенька, указывая на низенькие походные стульчики.
Сяма и Жан быстро прошли вперед и осторожно опустились на предложенные места, а оба капрала, потоптавшись и оглядев хлипкую мебель, уселись прямо на ковер.
– Лейтенант, сколько народу прибавилось?
– Двадцать три человека, – ответил вместо лейтенанта Жан и протянул уже готовый список. В него были занесены все сорок человек, оказавшихся в гвардии Марии. «Эдак месяца через полтора у меня в гвардии окажется половина армии герцога», – подумала Маша. Она внимательно просмотрела удивительные имена и фамилии, а скорее клички, значившиеся в перечне. Все они были разбиты на два отделения под руководством все тех же Стопа и Ржавого Гвоздя.
– Прекрасно, – одобрила Машенька работу Жана и, свернув список, бросила его на убранную постель. – Значит, так! После завтрака я с Пожиром и еще двумя людьми поеду к Эго Шарцу. Нам предстоят большие расходы… Жан, необходимо подобрать оружие для новых людей… ну, в стиле, что ли, того, что у нас на вооружении.
Жан понятливо кивнул.
– Пока меня не будет, вы трое проверьте, на что годятся новички. Может быть, имеет смысл организовать группу лучников?… – задумчиво прикинула она.
– Да, луки у них имеются, – подтвердил Сяма.
– Вот и посмотрите, как они ими владеют. Лучшую пятерку отбери, я сама потом еще раз посмотрю… Теперь вы… – Машенька повернулась к своим капралам. – Проследите, чтобы наши люди не задирали новеньких. Позор их командира никак к ним самим не относится. Нужно, чтобы они постепенно привыкали к нашим порядкам. Ну вроде все!… Пошли завтракать…
Они вышли из шатра как раз в тот момент, когда гвардейцы рассаживались за столом. И сразу стало ясно, насколько небеспочвенны опасения госпожи баронессы. Ее старая гвардия уселась на одной скамейке, а напротив, плечом к плечу, разместились новички. Их было больше, и скамейки им явно не хватало. Конопатый парень в продранной рубахе и с мечом в руках – пояса у него не было, пытался потеснить своих товарищей и хоть как-то уместиться на краешке скамьи. На противоположной скамейке места было вдоволь, но он безнадежно жался к своим.
– Эй ты, конопатый, – Маша говорила нарочито грубо, – ну-ка сядь на другую скамью.
Сидевший с краю Огонек быстро подвинулся, освобождая парню место. Тот неуверенно посмотрел на своих товарищей, а потом, понурив голову, перешел к другому краю стола и осторожно опустился на самый край скамьи.
– Еще четверо, – кивнула Маша примостившимся с краю. – Вы, вы, я вам говорю! Марш на другую скамью!
Четверо солдат, к которым она обратилась, заметно дрогнули и подняли на нее умоляющие лица. На них буквально была написана мольба не отрывать их от старых товарищей. Но Маша только сурово свела брови. Этого было достаточно, чтобы ребята разом вскочили, едва не опрокинув скамейку, и торопливо перебрались на другую сторону стола. Оставшиеся тут же раздвинулись и вздохнули свободнее.
– Вот так-то лучше! – удовлетворенно махнула рукой Ее колдовская милость. – А то обляпали бы друг друга кашей, покупай вам потом новую одежку. И запомните, все вы теперь в одном отряде. Вы товарищи. Завтра вы, возможно, встанете плечом к плечу с общим врагом. Вы что же, и на поле боя будете шарахаться друг от друга? Быстрее знакомьтесь, и пусть новенькие знают – никто вас обижать или унижать не собирается. Здесь воинская часть, и я никакой дедовщины не потерплю!
И Маша уселась на табурет во главе стола весьма довольная собой и тут же поймала улыбку Орта, стоявшего возле котла со стопкой мисок в руках.
«Интересно, что это его так развеселило?» – подумала она, но долго размышлять ей не дали. Через несколько секунд по-прежнему улыбающийся Орт бухнул перед ней миску, полную каши, и положил рядом толстый кусок темного хлеба, накрытый сверху не менее толстым куском копченого мяса.
– Ты что это такой улыбчивый? – не удержалась Маша от едкого вопроса.
– Рад тебя видеть в хорошем настроении, Ваша колдовская сила! – выпалил Орт и оскалился еще больше. Маша чуть не прыснула, но все-таки смогла удержать свой вид серьезного командира.
Атмосфера за столом, вначале бывшая достаточно напряженной, стала постепенно смягчаться. То ли речь командира подействовала, то ли вполне добродушные физиономии ее ветеранов, но только новички расслабились, а покончив кашей и приступив к молоку с ватрушками, они уже начали перебрасываться с сидящими на противоположной скамье короткими, прощупывающими репликами.
Сразу после завтрака к Маше подошел Пожир, ведя собой невысокого, плутоватого на вид мужичка достаточно преклонного возраста.
– Ваша колдовская сила, это вот Сила Губ. Говорит, что в отряде барона занимался хозяйством…
Маша внимательно оглядела мужика. Темная, с сильной проседью копна волос, гладко выбритые щеки и подбородок, аккуратная, добротная одежда, франтоватый пояс с висящим на нем коротким мечом выгодно отличали Силу от остальных, довольно расхристанных баронских ребят. А вот небольшие серые глаза, пристально, и в то же время неуловимо изучающие нового командира, были полны затаенной хитринки.
– Давно служишь у барона? – строго спросила Маша.
– Дак почитай года два с лишним, – неторопливо, раздумчиво ответил Сила.
– И все это время хозяйством заведовал?
– Нет. На хозяйство меня барон поставил после того, как прежнего своего… повесил…
– Вот как? И с тех пор…
– И с тех пор я хозяйствовал…
– Угу, – Маша помолчала и задала новый вопрос: – И что ж это твои подопечные такие ободранные?
Сила, ничуть не смутившись, спокойно ответил:
– Во-первых, много ли на три гульда в год сделать можно? Во-вторых, о вещах-то тоже заботиться нужно. А наши головорезики стирать да чистить даже на себя считают зазорным, вот и ходят, как побродяжки. Как кому с бароном выезжать, так они по всем барахлишко собирали. Хорошо, что барон больше пяти человек с собой никогда не брал. До вчерашнего вечера, – глуховато добавил он.
Машенька задумчиво поскребла щеку. Затем она повернулась к Жану.
– Сила поедет с нами. Возьми еще кого-нибудь.
– Орта?… – уже на ходу поинтересовался Жан.
– Хорошо, – согласилась Маша. Пять минут спустя четверо всадников уже скакали по правлению к городу. У ворот их задержала герцогская стража, утверждая, что должен проехать личный гонец герцога. И действительно, скоро под башней проскакал на белой лошади гонец, опоясанный алой лентой.
Маша со своими спутниками наконец въехала в столицу. Здесь можно было ехать только шагом. И без того узенькие городские улочки были запружены народом. Причем народом ярко, празднично одетым, весьма оживленным, даже веселым. И гулял народ не по одному и не парами, а компаниями. Впрочем, пары тоже попадались и вели себя весьма раскованно. Было ясно, что в городе царит порядок и законность, и мирных граждан никто не обижает.
Ее колдовская сила несколько минут изучала столь неожиданную обстановку, сложившуюся в почти «прифронтовом» городе, а потом обернулась к Силе:
– Ты знаешь магазин или лавку Эго Шарца?… Такого…
– Маленького шустреца, – закончил Сила фразу командира. – Конечно, знаю.
– Показывай дорогу.
Сила тут же свернул на боковую улочку, и вся компания оказалась на совершенно пустой улице.
– Интересно… – удивленно протянула Машенька. – У вас что, народные гулянья только на центральной улице? Или народ боится темных закоулков?…
Сила хитро улыбнулся.
– Просто народ выполняет волю герцога. Он же указ опубликовал, а в указе указано, что граждане его столицы должны быть довольными, радостными и красивыми, обязательно гулять и веселиться на улицах города. С восхода и до заката солнца.
– Так что ж они не гуляют и не веселятся на этой улице?…
– А это не улица, это переулок. Так что по закону здесь гулять и веселиться не обязательно…
– Вот как!… – Машенька скорчила удивленную физиономию. – Герцог такой строгий законник?
– Да. Он сказал, что его государство будет оставаться… как это?… – Сила пощелкал пальцами, вспоминая термин. – Правовым! Вот!…
Тут даже Машенька выпучила глаза и затрясла головой.
– А вот и магазин почтенного Эго, – сообщил между тем Сила, снова сворачивая на запруженную народом улицу.
Ее колдовская сила привела свою физиономию в соответствие с указом герцога и оглядела огромную, шикарную витрину. Магазин, судя по этой витрине, торговал… женским бельем.
«Так вот откуда у Эго такие глубокие знания кружев, бантиков и рюшечек», – мелькнуло в головке Маши.
– Только не пойму, хозяйка, зачем ты нас с собой прихватила, направляясь в этот магазин? – ехидно полюбопытствовал баронский хозяйственник.
– Сейчас посмотрим… – пробормотала Машенька и соскочила с лошади, ее спутники также оставили седла. Орт принял поводья лошадей, а Жан и Сила двинулись за Машей, толкнувшей дверь магазина.
В довольно большом торговом зале народу было немного. Машенька широким шагом прошла к прилавку и спросила у миловидной продавщицы:
– Где я могу видеть хозяина?
– Какого хозяина? – испуганно переспросила девушка.
– Хозяин этого заведения – Эго Шарц? Или я ошибаюсь? – Маша начала раздражаться.
– Да… – еще больше перепугалась продавщица. – Только я не знаю, где он!…
– Моя прекрасная госпожа! – раздался знакомый вопль из-за плотной шторы, отгораживающей торговый зал от внутренних помещений здания. Штора откинулась, и из-за нее выскочил Эго Шарц.
Карлик сиял, как новый пятиалтынный, и в прямом, и в переносном смыслах. Его ярко-желтый камзол с изумрудно-зелеными разрезными рукавами, светло-сиреневая рубашка, короткие оранжевые штаны и синие чулки шуршали натуральным шелком и светились новизной. На ногах красовались пушистые домашние тапочки с совершенно умопомрачительными помпонами. Он напоминал огромную плюшевую ходячую, прыгающую и говорящую игрушку.
– Как я рад, как я счастлив, что ты меня так быстро разыскала. Такая радость!
– А я, дорогой Эго, признаться, разочарована. Что я увидела! Вы мне толковали, что торгуете ору…
– Т-с-с-с!!! – Карлик присел, оглянулся перепуганно и торопливо поманил своих гостей за штору. Маша пожала плечами и двинулась за карликом в глубь прохладного полутемного коридора. Жан и Сила шагнули за ней.
Эго провел их в большую, но тесно заставленную разнокалиберной мебелью комнату, рассадил по креслицам вокруг низенького столика и, заговорщицки шепнув: – Я сейчас, – исчез за расписанной, как молдавские ворота, дверью. Маша принялась осматривать логово местного Черномора, но он сам появился всего через пару минут в сопровождении огромного бородатого лакея, который тащил здоровенный поднос.
– Моя прекрасная госпожа, я хочу угостить тебя редкостным напитком. Ахат, накрывай! – повернулся он к слуге.
Здоровяк, оставив свой поднос на пристенной тумбочке, быстро разложил на столике небольшие салфетки, сплетенные из соломки. Затем в середину стола он выставил огромную вазу с солидной горкой разнообразных фруктов, затем кувшинчик со сливками, а рядом с ним – небольшую вазочку с маленькими кусочками колотого сахара и серебряными щипчиками. На салфетки перед гостями легли малюсенькие чашечки из тончайшего фарфора, а рядом с каждой из чашек крошечные ложечка, двузубая вилочка, ножичек и похожая на штопор проволочка. И наконец, на стол был водружен… большой кофейник. Собственно, то, что это кофейник, Маша догадалась по тонкому, густому аромату, струившемуся из-под крышки этого пузатого сосуда.
– Это – кава! – торжественно сообщил карлик. «Господи! – подумала Машенька. – Похоже, где-то недалеко имеется переход на Украину!»
Эго между тем на правах гостеприимного хозяина схватил кофейник и разлил густую пахучую жидкость в чашечки своих гостей. Маша, большая любительница кофе, тут же бросила в свою чашку пару кусочков сахара, долила толику сливок, помешала все это крошечной ложечкой и с наслаждением прихлебнула из чашки. Малыш-хозяин, с уважительным удивлением понаблюдав за действиями баронессы, поинтересовался:
– Моя прекрасная госпожа знакома с этим напитком? Хм… А у нас в столице это такая редкость! Я, признаться, надеялся тебя удивить столь удивительным лакомством…
В этот момент оба спутника Ее колдовской силы, повторив действия своего командира, приникли к своим чашкам. И тут же у обоих перекосило физиономии. Сила, перетерпев, проглотил все-таки свой глоток, а вот Жан выплюнул все в чашку и тут же прогремел:
– Ты что ж это, паразит, отравить нас хочешь?…
Но, видимо, на своей территории Эго не боялся здоровенного Жана. Он, нахмурившись, сурово взглянул в его перекошенное лицо и с достоинством ответил:
– Конечно, изысканный вкус кавы может понять и оценить только изысканный человек, а ты, уважаемый кас… пер… штанус, к таковым не относишься…
Жан начал медленно подниматься из своего кресла, но его остановил Сила. Он громким шепотом переспросил, дергая Жана за полу рубахи:
– Как этот недомерок тебя назвал?…
Карлик тут же завизжал на Силу:
– От переростка слышу!…
Начинавшуюся ссору мгновенно погасил спокойный голос Машеньки.
– Господа, успокойтесь. Жан, сядь! Сила, перестань оскорблять хозяина!… А вы, Эго, сами сказали, что кава даже в столице большая редкость. Кроме того, к ее вкусу надо привыкнуть. Прикажите лучше подать вина для моих людей, оно им привычнее.
Карлик стрельнул в сторону Машенькиного сопровождения злым глазом и пробурчал:
– Они перепьются…
Жан в ответ скрипнул зубами, а Сила улыбнулся уголками губ.
И все-таки, уважая просьбу дамы, Эго повернулся к своему слуге и приказал:
– Графин вина полегче и кубки для господ… – Затем, повернувшись к Маше, он продолжил совершенно другим тоном.
– Моя прекрасная госпожа, так это правда, что вы вчера ночью в куски изрубили беднягу Кости да Кости, а всех его людей заковали в кандалы и отправили в Байенские каменоломни?
– Кто тебе рассказал эту чушь? – удивилась Машенька. – Мы действительно немного размялись с бароном – он почему-то считал занятый мной участок лагеря своим, но никакого смертоубийства не было… Тем более я никого не заковывала и не отсылала в эти… как ты их назвал… каменоломни.
– Хм… – недоверчиво фыркнул карлик. – Ну, может быть, меня ввели в заблуждение…
– Лучше скажи, что это ты так вскинулся, когда я припомнила про твою торговлю оружием? – попробовала Машенька перевести разговор на другую тему. И тут же заметила, как плотоядно улыбнулся Сила. А карлик при этих ее слова снова вжал голову в плечи и воровато оглянулся вокруг. Потом укоризненно посмотрел на Машу и попросил:
– Моя прекрасная госпожа, не надо об этом!… Ну что, у нас других тем для беседы нет?
– Ваша колдовская сила, – неожиданно открыл рот Сила, – я думаю, что смогу удовлетворить твое любопытство. – Он лукаво поглядел на Шарца. – Дело в том, что в нашем герцогстве торговля оружием – это монополия герцога. А в условиях подготовки к большой войне эта монополия весьма строго соблюдается… Если наш хозяин смог организовать продажу и главное – покупку оружия, он большой… ловкач!
Маша разочарованно посмотрела на смущенного карлика.
– Так, значит, ты не сможешь мне помочь?
– Моя прекрасная госпожа, я весь к твоим услугам!… А мои услуги могут быть велики и разнообразны!…
– Но, видишь ли, Эго, мне необходимо оружие. У меня неожиданно резко увеличилось количество людей. Кроме того, мы, если мне не изменяет память, договорились о поставке для моей гвардии простой солдатской одежды. А у тебя на витрине сплошное дамское дезабилье…
Карлик испуганно приподнялся и заорал притулившемуся у стены слуге:
– Ну-ка быстро беги, посмотри, кто там в витрину забрался! Моя прекрасная госпожа, извини… Чуть недоглядишь и в витрину обязательно кто-нибудь заберется. Но вот этот дебил… зелье… Этот первый раз. Щас мы его изловим…
– Слушай, Эго, ты что, издеваешься? – Маша была совершенно ошарашена.
– Как можно, баронесса! – Карлик даже вскочил с креслица. – Ты сама сказала, что у меня в витрине какой-то де… зе… бе… ле. Его же надо убрать, он же там что угодно сделать может!…
– Я сказала, что твой магазин, судя по витрине, специализируется на дамском белье! И кроме этого самого белья в витрине ничего нет! – Машенька перешла на крик.
– То есть – никого?! – уточнил карлик.
– Ты правильно понял! – подтвердила Маша и, чтобы успокоиться, одним глотком допила свой кофе.
– Моя прекрасная госпожа, ты меня просто поражаешь богатством своего языка! Я просто теряюсь… Я просто не улавливаю нить твоих рассуждений… Я просто не способен…
И тут Сила захохотал. Он смеялся легко и заразительно, но в ответ ему улыбнулся только Жан. Маша не понимала, что здесь смешного, а Эго понимал, что смеются над ним. Он встал, набычился и прошипел:
– Над чем изволите смеяться?!
Сила вытер подступившие слезы и добродушно пробормотал.
– Ответь ты просто – можешь поставить сорок… – он бросил вопросительный взгляд на Машу, и та утвердительно ему кивнула, – да, сорок комплектов мужской одежды или ты только женскими нижними штанишками торгуешь?
Потом он повернулся к Маше и тихо добавил:
– А оружие мы в другом месте возьмем. И недорого.
– Позвольте, милейший, – возмутился карлик. – Это почему же в другом? Я вполне могу удовлетворить все потребности моего дорогого друга!
– А тогда чего ты мнешься и виляешь! – неожиданно грубо заорал на него Сила. – Цену себе набиваешь!
Эго Шарц растерянно опустился в свое кресло и судорожно вздохнул.
– Не надо пугаться, – пожалела его Машенька. – У нас действительно маловато времени, так что давай по делу.
Карлик мгновенно подобрался, в его глазах зажегся хищный огонек предпринимателя.
– Значит, так! Брюки, рубашка, накидка, сапоги. Брюки и накидка из «акульей кожи», рубашка шерстяная, сапоги высокие, как мы договаривались, со шпорами. Цена… Ну скажем, полтора гульда комплект…
– Гульд! – отрубил Сила.
– Прекрасная госпожа! – тут же взвился карлик. – Этот твой новый… э-э-э… сотрудник! Он что, хочет меня по миру пустить? Ты знаешь, почем сейчас идет «акулья кожа»? Ты знаешь сколько стоит отлить бронзовые шпоры? Ты знаешь…
– Я знаю, сколько стоит солдатская одежда!… – ответил Сила.
– Ну, госпожа, если один из твоих помощников не понимает в коммерции, то другой просто коммерческий бандит!
– Ты принимаешь цену, названную Силой? – не ввязываясь в спор, спросила Маша. – Или мы пошли?
– Ладно, договорились, пусть будет гульд, – согласился Эго, но его глазки довольно поблескивали. Видимо, поэтому Сила сам поставил точку в этой части разговора.
– Госпожа, позволь мне лично проверять качество поставляемого товара. И расчет после приемки…
Карлик с видом оскорбленной невинности покачал головой, но промолчал.
– Теперь об оружии, – напомнила Маша.
– Госпожа, я знаю состав комплектов, закупленных тобой у Крома. Я поставлю еще столько таких же комплектов, сколько ты скажешь… По два с четвертью гульда…
Маша задумчиво поскребла щеку. Сила молчал, не зная о каком комплекте идет разговор. Жан тоже молчал, наценка, назначенная коммерсантом, казалась ему невысокой.
– Хорошо! – согласилась наконец Мария. – Когда можно будет получить оружие?
– Я все обделаю денька за три, – не раздумывая ответил карлик.
– Значит, через три дня мы к тебе наведаемся, – подвела черту Маша и поднялась из кресла. – Спасибо за кофе… и за вино. – И все уставились на кувшин с вином, незаметно появившийся на столе. Настолько незаметно, что на него никто не обратил внимания. И тут Жан спокойно приподнял кувшин и налил до краев два высоких стакана. Они с Силой подняли стаканы и, переглянувшись, вытянули их одним духом.
– Я же говорил – они перепьются, – огорченно пробормотал карлик, а мужики вытерли губы рукавами, шумно втянули воздух, не менее шумно выдохнули, и Сила припечатал:
– Кислятина!…
Маша фыркнула, и, не дав Эго возмутиться, вся троица направилась к выходу.
Когда они появились на улице, Орт быстро подвел коней, и через минуту они уже двигались по пустому переулку к воротам города. А еще через четверть часа все четверо были в лагере.
Еще только подъезжая к своей ставке, Маша увидела возле шатра привязанную к коновязи белоснежную лошадь и сразу сообразила, кто ее ожидает. И действительно, когда она соскочила на землю, перед ней вырос Сяма и быстро зашептал:
– Через пятнадцать минут после вашего отъезда прискакал личный гонец герцога. У него сообщение для тебя госпожа, и он ожидает в шатре.
– Ты чем-нибудь угостил гостя? – тихо спросила Маша.
– Вино и фрукты, – так же тихо доложил Сяма.
– Хорошо!… – бросила Маша и, откинув полу шатра, вошла внутрь.
На маленьком походном стульчике рядом с таким же маленьким столиком, на котором стоял поднос с кувшином вина и тарелкой фруктов, сидел молодой человек в простом камзоле, единственным украшением которого была яркая алая лента, повязанная через плечо. Парень, похоже, о чем-то мечтал, бросая в рот маленькие ягоды, напоминающие виноград, и сплевывая косточки прямо на ковер. Он не слышал, как вошла Маша, и поэтому, когда она заговорила, вздрогнул и вскочил на ноги.
– В ставке герцога ты тоже плюешь на ковры? – жестко поинтересовалась Машенька. Она на дух не переносила нерях и грязнуль.
Парень густо покраснел, но, стараясь соответствовать своему званию, не стал оправдываться, а сразу перешел к сути своего поручения.
– Мой господин, великий герцог Вудлок, приглашает баронессу Д'Арк к себе на вечерний прием. Прием начнется через час после заката солнца. Одежда по выбору приглашенного. Оружие не брать, – четко проговорил он, опустив глаза и соорудив каменную физиономию.
– Передай великому герцогу мою благодарность за столь лестное приглашение. Я, к сожалению, не знаю порядков и обычаев при дворе герцога. Может быть, ты несколько просветишь меня на этот счет?
– Что тебя интересует? – Гонец оставался холоден.
– Ну, например, можно ли чавкать за столом, вытирать жирные руки о скатерть, сморкаться на пол и блевать по углам?…
Гонец снова покраснел и неожиданно сбивчиво произнес:
– Я прошу прощения у госпожи баронессы за свое поведение в ее шатре…