Держи меня крепко Браун Сандра
– Во Флориде было тоже жарко, когда ты делала интервью с кубинскими беженцами. Тогда, помнится, ты не могла скрыть своего восторженного настроения. Слушай, что там у тебя происходит?
Меньше всего сейчас ей был нужен Лес со своим любопытством. У него всегда был хороший нюх на всякого рода «отклонения от нормы». Если ему нужно было что-то разузнать, его нос становился в целую милю длиной. Он бы без труда понял, что происходит с Энди, но, к счастью, ей была известна одна маленькая слабость Леса: его всегда можно было отвлечь лестью.
– Знаешь, я так скучаю по дому. Неужели ты хоть на минуту забыл, что я скучаю по тебе?
– Ага, как собака по плетке.
– Да нет же.
– Вернемся к этому позже. Я зациклился на этом странном нежелании генерала обсуждать сражения, в которых он принимал личное участие.
– Лес, прошу тебя. Это ерунда. Вероятно, он не хочет вспоминать о войне в деталях, вот и все.
– Может, его сын расскажет нам то, о чем умолчит генерал?
– Нет, – почти вскрикнула Энди.
– Ой-ой-ой! Я задел нерв? Слушай, а каков вообще из себя его сын?
– Он… ничего собой не представляет. Я хочу сказать, что он занят своим хозяйством, это деловой человек, и он не интересуется военными делами. Он мне сам это сказал.
– Но ему небезынтересна жизнь своего старика. И если старик что-то скрывает, то сын об этом знает. Нельзя ли как-нибудь разговорить его?
– Нет, Лес. Я бы не стала стараться, даже если бы точно знала, что есть какая-то тайна. Хотя убеждена, что ничего такого нет.
– Перестань, Энди, не надо прикидываться передо мной наивной простотой. Ты так же, как и я, прекрасно знаешь, что у всех есть что скрывать. Давай-ка начинай обрабатывать сына, малышка. Боже, если бы ты хоть чуть-чуть попрактиковалась на мне, я зажурчал бы, как ручеек.
– Мне нечего практиковать.
– Есть, будь я проклят, и ты это отлично знаешь. – Он дал ей время переварить эти слова, а потом продолжил: – Будь потеплее с сыночком, Энди. Ты можешь постараться ради меня? – Она ничего не ответила. – О’кей. Может быть, ты и права, что там никаких секретов, но никогда не помешает завести дружбу с новым человеком, разве нет? Скажем, ты попробуешь очаровать сына… Лайон – так, кажется, его зовут? Договорились?
– Ладно. Посмотрю, что я могу сделать. – Энди хотела просто успокоить Леса, твердо решив при этом держаться от Лайона Рэтлифа как можно дальше. – Извини, мне пора идти.
– Дорогая, ты спасла меня от жутчайшего похмелья. Не знаю, как я смогу отблагодарить тебя.
– Что-нибудь придумаешь.
– Уже. Но ты на это не западаешь. Я люблю тебя. Ты ведь знаешь это, да?
Должно быть, Лес действительно не соврал насчет похмелья.
– Да, я знаю, что ты меня любишь, Лес. И я тоже тебя люблю.
– Тогда я говорю спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
– Приятных снов.
– Тебе тоже – приятных снов.
Она повесила трубку с ощущением, что ее пропустили через мясорубку. Сначала Лайон, а теперь Лес. Но Лайон причинил ей больше боли. К Лесу Энди привыкла, привыкла к переменам в настроении, к его нытью, пошлым шуткам, которые могут вывести из себя любого.
Она вернулась в свою комнату и почти упала на кровать. Вспоминая прошедший день, Энди не могла поверить, что все это случилось на самом деле. Может быть, она действительно неправильно себя повела, буквально силой ворвавшись в чужой дом? Найди она подход к Лайону, что должен уметь настоящий профессионал, глядишь – и он стал бы относиться к ней иначе? Но нет, нет. Мнение о ней он составил задолго до ее приезда в этот город.
Было очевидно, что все дурные качества своей жены Лайон переносит на остальных женщин. Легкомысленная и себялюбивая, она оставила его, отправившись на поиски райских кущ, а он не помчался следом. Это неудивительно. Такой мужчина, как Лайон, не станет гоняться за покинувшей его женщиной. Его жена не чувствовала себя счастливой у семейного очага, поэтому теперь каждая женщина, работающая с увлечением, представляется ему такой же бессердечной и неверной, как она.
– Это вовсе не обязательно, мистер Рэтлиф, – проговорила Энди в темноту комнаты.
Иногда случается так, что жизненный выбор за человека делают другие. С детства Андреа приучали к мысли, что она станет журналисткой – это было самое заветное желание ее отца. У нее не было братьев, поэтому именно ей было суждено продолжить его дело. Она вышла замуж за Роберта, а когда умер отец, испытала чуть ли не радость от того, что отныне сможет забыть о работе и все силы и энергию отдать дому и семье.
Когда она поделилась своими планами с Робертом, он был очень удивлен:
– Не верю, что ты всерьез решила бросить работу и стать домохозяйкой. – Неподдельное изумление на его лице лучше слов говорило о том, что подобные мысли даже не приходили ему в голову.
Она вспомнила свою вымученную улыбку, когда задавала вопрос:
– Разве ты не хочешь иметь детей?
– Ну да, конечно, Энди. Только не сейчас, а когда мы будем слишком старые для того, чтобы заниматься чем-то еще. Мне нравится видеть свою жену на экране телевизора. В ресторане для нас всегда находят лучшие места, снабжают контрамарками на фильмы. В конце концов, я горжусь тем, что сплю со знаменитой Энди Мэлоун.
У Энди частенько возникало чувство, что Роберт считает ее своим трофеем, которым нужно дорожить только по ночам в спальне. И из-за этого чувства она не всегда могла ответить на его любовь. Трофей начал понемногу тускнеть. Роберт с головой окунулся в работу и почти всегда был в разъездах. Он сам придумывал темы для репортажей, когда не было заказов телестудии. А потом погиб.
Энди знала, что если бы она не сделала его жизнь несчастной, то он мог бы и не поехать в Гватемалу. Лайон был прав. Она искупала свою вину и чувствовала, что обязана работать ради Роберта и оправдать его надежды. Она не создана для того, чтобы быть женой и матерью. Она создана для карьеры. Эти три года были целиком посвящены работе. Энди почти убедила себя, что ей не нужны мужчина и его любовь, что она не испытывает в этом необходимости и может без этого прожить.
Но случилось так, что за стойкой бара Гейба Сандерса она встретилась взглядом с Лайоном Рэтлифом и поняла, что ей нужен мужчина. Своим прикосновением Лайон разбудил в ней чувства. И теперь, после его поцелуя, тело не могло забыть этого сладостного ощущения, как бы предостерегая мозг, что умрет, если не получит этого мужчину.
– Доброе утро, Энди. Надеюсь, вы хорошо спали?
– Да, – ответила она. – Благодарю вас, генерал. Я не знала, завтракаете ли вы в установленное время, разленилась и немного опоздала.
– Мне позволяют лениться каждый день, и я это ненавижу. Я предпочел бы подниматься с рассветом, как Лайон. Что вы будете есть? – спросил он, когда в дверях появилась Грейси с едой генерала.
Грейси принесла для Энди кофе, сок и кусочек пшеничного хлеба. Покачивая головой и прицокивая языком, она выражала недовольство по поводу этого слишком скромного, по ее мнению, завтрака.
– Какие у вас на сегодня планы, Энди? – спросил Майкл Рэтлиф, когда она допила кофе.
– Мне еще раз нужно просмотреть свои наброски и сформулировать вопросы. Хотя, конечно, по ходу вашего рассказа у меня появятся новые вопросы. Кстати, группа сегодня вечером вылетает в Сан-Антонио и, скорее всего, будет здесь завтра утром.
– Мне кажется, вы работаете слишком усердно. Лайон просил вас найти его, когда позавтракаете. – Глаза старика сияли. – Думаю, он хочет пригласить вас покататься.
4
– Покататься?
– Вокруг ранчо. Вы же хотели осмотреться, не так ли?
Энди не могла разочаровать генерала, который, видимо, очень гордился своим ранчо.
– Да, мне хочется осмотреть ваше ранчо, но я должна работать, а не развлекаться. К тому же не хочу отнимать у Лайона время. У него ведь есть занятия и поинтереснее, чем возиться со мной.
– Может быть, дела-то у него и есть. Только сомневаюсь, что он сочтет их более интересными, – улыбаясь, заверил ее Майкл Рэтлиф.
Энди не могла даже представить, что Лайон захочет увидеть ее еще раз, впрочем, как и она его, после того, что произошло вчера вечером.
– А вы уверены, что он просил меня разыскать его?
– Это было последнее, что он сказал перед тем, как уйти. Лайон попросил, чтобы вы подошли к гаражу. А теперь, с вашего позволения, Энди, я примусь за чтиво. Видите ли, я могу читать только по утрам, пока глаза мои не начинают сдавать окончательно. А после ленча, если хотите, мы поговорим. Да, и, пожалуйста, отдыхайте побольше. Следующие несколько дней будут очень напряженными. У меня слишком много времени на отдых, Энди, поэтому я с нетерпением жду начала нашей работы. – С этими словами он выехал из комнаты.
Энди посидела некоторое время в одиночестве, пытаясь набраться душевных и физических сил для предстоящей встречи с Лайоном. Какая одежда подойдет для такой поездки? Чтобы уберечься от насмешек с его стороны, она теперь ни за что не наденет джинсы и ботинки. Пожалуй, решила Энди, слаксы и вязаный свитер подойдут больше всего.
Пусть подождет. С этой зловредной мыслью она не спеша поднялась к себе в комнату, чтобы поправить прическу и макияж. Взяв флакончик своих любимых духов, Энди секунду-другую задумчиво держала его в руке, потом щедро полила себя из пульверизатора. Если он увидит в этом какой-то скрытый смысл, то будет не прав. Она всегда пользуется духами, даже днем.
Через стеклянную дверь она вышла во двор. Ни там, ни вокруг бассейна никого не было. Утренний воздух был свеж и прохладен. Солнце пряталось за облаками, и легкий южный ветерок шелестел листвой деревьев. Энди стояла тихо и, прислушиваясь, уловила шум реки.
– Доброе утро.
Она вздрогнула и обернулась. Красота окружающей природы так захватила ее, что она не услышала, как он подошел.
– Доброе утро.
От него исходил свежий, тонкий аромат туалетной воды.
– Готовы?
– Да.
Он повернулся к ней спиной и медленно направился к джипу. Автомобиль был без дверей и без крыши. Толстый слой пыли на сиденьях свидетельствовал о том, что джип много разъезжал по деревенскому бездорожью. Лайон сел за руль, а Энди забралась на пассажирское место. Она даже не успела еще как следует устроиться, а джип уже рванулся вперед. Да, у Лайона явно извращенные понятия о мастерстве вождения автомобиля.
– Хорошо спали?
– Да, – солгала она уже второй раз за сегодняшнее утро.
Лайон переключил скорость. Энди старалась не смотреть на его мускулистую сильную руку. Он выжимал ногами педали с такой силой, что сокращение его бедренных мышц внушало страх. Лайон вел машину, крепко вцепившись в руль. Определенно в это утро он находился в состоянии контролируемого буйства.
Энди принялась исподтишка разглядывать его лицо под полями соломенной шляпы. В уголках губ залегли суровые складки. Когда он моргал, то казалось, что это было не простое рефлекторное движение, а попытка избавиться от бешеной ярости, застилавшей глаза.
Энди отвернулась и стала изучать местность. Не навязываться же ему с разговорами, в самом деле. После вчерашнего пусть радуется, что она вообще не отказалась с ним общаться. А с другой стороны, если он так ее презирает, зачем предложил эту прогулку?
«Черт бы ее побрал!» – думал Лайон.
Если она хочет быть такой, какая есть, то почему так ведет себя? Если хочет делать мужскую работу, почему одевается, как женщина? К чему тогда носить, например, одежду, которая подчеркивает каждую линию ее груди? А штаны в обтяжку? И почему она носит на босу ногу сандалии, такие хлипкие, что удивляешься, как они держатся на ногах. Ногти на ногах покрыты лаком нежнейшего кораллового оттенка. Такой цвет можно увидеть только внутри морской раковины…
«Дьявол! – выругался он про себя. – Только послушай, что ты несешь, Рэтлиф! Морские раковины! Боже!
Итак, она красивая девчонка. И что же? Неужели вести себя по-идиотски, как сопливый юнец? Ты и раньше встречался с красотками, некоторые были даже красивее, чем эта. Но есть что-то такое в ее глазах. Необычные глаза, но… Нет, здесь дело в том, как она смотрит на тебя, когда ты с ней разговариваешь. Как будто твои слова имеют для нее жизненно важное значение. Она заинтересована. Она хочет знать. Ей небезразлично твое мнение.
Полегче, Рэтлиф. Только не купись на это. Разве не в этом заключается ее работа? Она должна уметь заставить тебя думать так. Секрет хорошего журналиста заключается в умении слушать.
О’кей, у нее красивые глаза, и она пользуется этим на полную катушку. И все же ты знаешь, что из этого сладкого ротика льются фальшивые пусть не слова, но поцелуи точно. Да что с тобой, парень? Ведь ты же уже давно не придавал значения поцелуям. Некоторые женщины готовы разыграть страсть в надежде подобраться к твоим денежкам. Большинство же поступает так, поддавшись условному рефлексу, зная, что тебе это будет приятно. Но Энди… Черт, да, Энди, а не миссис Мэлоун. Энди. Энди. Ее страсть не была фальшивой. Ей был очень нужен этот поцелуй. И не меньше, чем тебе. Она желала его.
Она умеет дать и умеет взять. Ты чувствовал, как тебя распирает желание, и был готов взорваться. Это испугало тебя, и ты поклялся, что больше не будешь иметь с ней дела. И первое, что ты сделал утром, это устроил так, чтобы остаться с ней наедине.
Дьявол! Да она отрава! Так чего же ты следишь за ней краешком глаза, а, Рэтлиф? Почему ты смотришь на ее руку всякий раз, когда она цепляется за край сиденья при каждом толчке? А может, надеешься, что если она находится в такой близости от твоего бедра, то…»
На этом Лайон резко оборвал свои мысли и нажал на тормоз. Сила инерции бросила их вперед, потом прижала к спинкам кресел.
Джип стоял на крутом склоне. Энди вышла из машины и огляделась. Вид был потрясающий, с вершины открылась вся долина. Огромный дом позади реки, спрятавшейся в рощице, казался отсюда игрушечным.
Энди ждала, что Лайон заговорит. А может, он ждет ее слов? Обернувшись, она увидела, что он внимательно смотрит на нее.
– Здесь так красиво, – застенчиво сказала она.
Он сдвинул на затылок шляпу и заглянул ей в глаза.
– Кто такой Лес?
Не столько вопрос, сколько тон, каким он был задан, лишил Энди дара речи, словно удар под дых. Жадно глотнув воздух, она сказала:
– Это мой босс.
– Как удобно.
– Что вы имеете в виду?
– То самое. Интересно, а любовными делами вы занимаетесь в конторе или ждете окончания рабочего дня? И знает ли он, что вчера вечером вы были в лесу с посторонним мужчиной, которому позволили целовать себя? Или ему все равно? А может, это как раз тот случай, когда говорят о «свободных отношениях»?
Энди почувствовала, как вспыхнули ее щеки, сначала от воспоминаний о вчерашнем вечере, потом от гнева.
– У нас чисто дружеские отношения.
– Только не надо мне лгать. «Я знаю, что ты меня любишь, и я тоже тебя люблю». Кому вы это говорили?
– Так вы подслушивали?
– Случайно слышал. Вы разговаривали по телефону отнюдь не шепотом. А я как раз поднимался к себе наверх. Конечно, я не мог не слышать.
Господи! Что же он еще слышал? Если он слышал, как она обещала Лесу поработать над сыном, чтобы раздобыть информацию… Нет, он об этом ее не спрашивал. Ему хочется знать, что у нее с Лесом. Но почему? Если бы это не было так нелепо, она подумала бы, что он ревнует. Наверное, дело тут чисто в мужской гордости. Навряд ли у него было много женщин, которые прямо из его объятий мчатся к телефону, чтобы сообщить другому, что любят его.
– Настоящий джентльмен дал бы знать о своем присутствии.
Он хрипло рассмеялся:
– Я давно перестал быть джентльменом. Итак, я жду. Расскажите-ка мне об этом Лесе.
Сейчас ей следовало бы сказать, что это не его дело, и приказать немедленно отвезти ее в дом. Почему же она не делает этого? Да потому, что по какой-то неизвестной причине ей важно, чтобы Лайон знал правду о ее отношениях с Лесом.
Энди решила не терять спокойствия и, как терпеливая мать, переждать вспышку раздражения своевольного ребенка.
– Лес Траппер – продюсер моей программы. Мы работаем вместе уже много лет. Начинали еще до моего замужества. Я сказала, что люблю его, и это действительно так. Как друга. Лес говорит каждой женщине, от вышедшей из школьного возраста и до престарелой уборщицы нашего заведения, что любит ее. Эти слова ничего не значат. Мы с Лесом никогда не были любовниками.
– Неужели ты думаешь, что я этому поверю?
Энди вспылила:
– Да мне нет никакого дела до того, поверишь ты или нет. Ты вынес мне приговор еще до того, как мы познакомились. Вам, мистер Рэтлиф, не понять, что женщина, которая не является хранительницей домашнего очага, может иметь нравственные устои.
– Ну хорошо. Скажем, у вас с Лесом ничего нет. Интересно знать, поделились ли вы с ним деликатными подробностями нашей прогулки? А может, вместе посмеялись над тем, как вам удалось пробраться в дом и всего за несколько часов приручить всех его обитателей до такой степени, что они готовы есть у вас из рук?
– Нет!
«Значит, – подумала она, – в нем действительно говорит только его растоптанная гордость. И ему наплевать, был у нас с Лесом роман или нет».
– Нет, – тихо повторила она, качая головой.
Лайон нервно покусывал губы. Он никак не мог понять, что в ней так взбесило его. Черт возьми, какая ему разница, с кем она разговаривает по телефону и что говорит? Да, только у него внутри все перевернулось, когда он услышал, что эта женщина желает другому мужчине приятных снов, а в его собственном сне, он это знал, она будет преследовать его до утра.
Выглядит она такой печальной, подавленной. Возможно, это только игра хорошей актрисы. Лайон был в смятении. Он не знал, чего ему хотелось больше: задушить или поцеловать ее. Казалось, губы Энди звали его. Они обещали сладкое забытье от всех горестей, пережитых им. Энергия, которую Энди буквально излучала, была способна возродить в нем то, что умерло много лет назад, освободить от одиночества, к которому он привык за эти годы.
Чисто физиологические потребности ему помогали утолить многие женщины, но после каждого из таких приключений он испытывал жгучий стыд и пустоту. Он мечтал о женщине, которая будет способна принять его целиком, со всеми его достоинствами и недостатками.
Он взглянул на Энди и чуть вздрогнул, увидев на ее щеке слезинку. В тот же миг Энди вскинула вверх ресницы. Нет, глаза ее сухи. Это была всего лишь капля дождя.
– Нам лучше вернуться, – грубовато сказал Лайон, – начинается дождь.
Это было мягко сказано. Не успел он завести мотор, как на них обрушился ливень. За плотной стеной дождя ничего не было видно.
– Держись, – прокричал он, и джип помчался в противоположном направлении от дома.
Лайон вел машину наугад по неровной дороге. Сильный порыв ветра сорвал с него шляпу и умчал прочь. Энди крепко вцепилась в сиденье, опасаясь за свою жизнь. Ветер рвал ее волосы, струи дождя хлестали по лицу и рукам.
Вдруг Энди показалось, что они сейчас врежутся в скалу. Только когда они приблизились, она разгадала намерение Лайона. Он переключил скорость, и машина медленно въехала в небольшую пещеру. Внутри было темно.
Лайон выключил мотор, и стало тихо. Лишь монотонный шум дождя нарушал эту обволакивающую тишину.
– С вами все в порядке? – спросил он наконец.
Энди дрожала от холода. Промокшая насквозь одежда неприятно облепила тело. К тому же ее тревожило смутное беспокойство.
– Да. – Зубы ее выбивали дрожь.
Лайон изучающе смотрел на ее бледное и напряженное лицо. Он проследил путь капли, которая, скатившись с виска, поползла по щеке. Совершенно непроизвольно он протянул руку и поймал каплю пальцем. И, словно испугавшись своего жеста, тут же отдернул руку.
Энди не шелохнулась.
Лайон отвернулся и уставился на каменную стену пещеры. Затем легонько ударил себя кулаком по колену – единственный жест, который выдал его внутреннюю муку. Из последних сил он старался сохранить самообладание, но чувствовал, что летит в пропасть…
Одним резким движением он повернулся к Энди и притянул ее к себе:
– Только, пожалуйста, не будь лгуньей. Прошу, не будь.
Его поцелуй был долгим и страстным. Здесь не было места тонкости чувств и нежности, а только всепоглощающая страсть. Волна желания подхватила их обоих и унесла в безумном потоке.
Они жадно испивали друг друга. Он дразнил ее, щекоча кончиком языка ее губы. Он впитывал их вкус. Наконец Лайон оторвался от ее рта и прижался к шее, вдыхая аромат кожи.
Он погладил ее руки.
– Тебе холодно?
– Нет, – выдохнула она. – Нет.
– Энди, тебя действительно ничего не связывает с Лесом Траппером?
– Только работа и дружба. Меня ничто ни с кем не связывает. С тех пор как погиб Роберт.
Он недоверчиво заглянул в ее золотистые глаза, словно хотел прочесть в них правду:
– Мне так хочется верить тебе.
– Верь. Это правда.
– Почему ты хочешь взять интервью у моего отца?
На лице Энди отразилось неподдельное изумление.
– Я тебе уже говорила о причинах. Может быть, ты думаешь, что я преследую какую-то скрытую цель?
– Нет. Думаю, что нет, – медленно произнес он. – За эти годы многие пытались нарушить его уединение. Но он не хотел, чтобы мир, который он создал для себя, моей матери и меня, был разрушен. Возможно, если бы он не избегал журналистов, он не стал бы объектом многочисленных домыслов. Его отшельничество продиктовано причинами исключительно личного порядка. Пока не появилась ты, он был твердо намерен унести с собой в могилу воспоминания о своей жизни, так и не удовлетворив больного любопытства американцев. С одной стороны, я рад, что он тебя не вышвырнул. – Лайон наклонился и поцеловал ее в ключицу. Неожиданно глаза его посуровели. – А с другой стороны, я боюсь за него.
Энди откинула с его лба непослушную прядь мокрых волос.
– Почему, Лайон? – Она упивалась звуком его имени и только ради того, чтобы услышать его снова, повторила вопрос: – Ты боишься за его здоровье, Лайон?
– Это и еще… Да так, ничего. Как ты красива, Энди, – прошептал он, целуя ее.
Недомолвка Лайона испугала Энди. Ее на мгновение охватила паника. Неужели снова подтвердилась сверхъестественная способность Леса чуять тайны? Неужели с отцом Лайона связано что-то такое, что он не хотел бы предавать огласке? Нет! Господи, умоляю, не дай мне обнаружить то, что нельзя предавать огласке. Конфликт между совестью и интересами дела был проклятием каждого репортера, стремившегося к объективности. Энди отогнала от себя тревожные мысли и сосредоточилась на поцелуе Лайона.
Он пощекотал языком уголок ее рта, провел им по щеке и начал играть с серьгой. Одной рукой он крепко обнимал Энди, а другой поглаживал ее шею, постепенно опускаясь вниз. Коснулся ее левой груди и замер, чувствуя, как под ладонью бьется ее сердце.
– Энди? – В вопросе просьба даровать свободу действий.
– Лайон. – Свобода дарована.
Лайон обладал талантом понимать тело женщины; Энди ощутила прикосновения его рук именно там, где они были более всего желанны.
– Когда я увидел тебя у Гейба, мне тотчас захотелось дотронуться до тебя. – Его шепот у уха сам по себе был уже лаской. – Ты была похожа на маленького ангела.
– Меня всегда смущал мой рост.
Лайон тихо рассмеялся. Его ласки стали смелее, настойчивее. Он продолжал открывать для себя ее тело.
– Напрасно. В юности я грезил о девушках именно с такой фигурой.
– Меня как раз и смущали такие мечтательные юноши вроде тебя, которые все время пялились на меня.
– Я тронут.
– Когда ты увидел меня у Гейба, каким было твое первое впечатление?
– Что у тебя красивые глаза и потрясающие…
– Кроме этого!
– О, тогда это уже второе впечатление.
– Лайон, я серьезно.
– Я тоже.
Он снова рассмеялся. Потом, действительно посерьезнев, он убрал руку с ее груди и запустил пальцы в ее волосы, все еще мокрые от дождя.
– Я подумал, что ты очень привлекательная женщина, с которой мне хотелось бы оказаться в постели.
Энди захватила такая волна эмоций, что она не сразу смогла выговорить:
– А сейчас?
– А сейчас я думаю, что ты очень привлекательная женщина, которую нужно сначала узнать получше, а потом уже думать о близости с ней. Первый импульс основывался исключительно на физическом желании, на вожделении. Что такое мое второе чувство, я пока еще не понимаю, но конечное желание то же. – Он взял ее за подбородок. Казалось, он хотел прочесть ее мысли. – Ты понимаешь, о чем я говорю?
С дрожью в голосе, чуть ли не со страхом, она проговорила:
– Кажется, да.
– Я не хочу, чтобы мы неправильно поняли друг друга, – спокойно сказал он.
«Как он может быть таким спокойным, когда я вся дрожу?»
– Я хочу заниматься с тобой любовью: неторопливо, даже лениво, или как дикарь, с неукротимой страстью.
Так откровенно дерзко не говорил с ней ни один мужчина, за исключением, может быть, Леса. Но тот просто шутил, поддразнивал ее, а Лайон был совершенно серьезен. Преодолевая смущение, она спросила:
– Что я для тебя? Очередной трофей на каминной полке? Или цель, которую требует поразить твое самолюбие? Подумай еще, Лайон. Я никогда не была и не буду легкой добычей.
– Я и не собирался устраивать состязание. И не захотел бы тебя, будь ты легкой добычей. Просто я подумал, что поступлю справедливо, если буду с тобой честен до конца.
Энди была взрослой женщиной, на ее пути встречалось немало мужчин, и все же она растерялась. Она не знала, как вести себя с Лайоном, не могла разобраться в своих чувствах к нему. А вдруг он всего лишь хочет усыпить ее бдительность, чтобы потом помешать взять интервью?
Нет, такой поцелуй не мог быть фальшивым. Но если это так, то мир потерял в лице мистера Рэтлифа-младшего великолепного актера. В таком случае лучше сразу поставить все точки над «i».
– Я буду делать свою работу, Лайон, что бы ни произошло между нами. Никто и ничто не помешает мне быть объективной. И уж, конечно, я не предполагала, что между нами могут возникнуть личные отношения.
– Я тоже не знал, что увлекусь тобой. Но отношения к этим интервью я не изменил.
– Тебе нечего опасаться с моей стороны.
– Это ты берегись, если я почувствую, что твои намерения не так чисты, как ты это представляешь.
На этой зловещей ноте он обернулся к выходу и, увидев, что ливень перешел в мелкий моросящий дождь, сказал:
– Нам лучше поторопиться домой. Отец и Грейси будут волноваться.
Когда Энди и Лайон, промокшие до нитки, вошли в кухню, генерал и Грейси не только не проявляли признаков беспокойства, но были в полном восторге и от души смеялись над Энди, которая неуклюже шлепала по полу в разъезжающихся сандалиях.
– Поскольку вы так и не объявились к ленчу, генерал перекусил прямо здесь, на кухне. – Грейси сочла нужным объяснить, почему ее хозяин оккупировал дальний угол разделочного стола.
– Очень вкусный суп, – сказал он. – Рекомендую обсохнуть и отведать его.
Молодые люди поспешили последовать его совету. Переодевшись, Энди вышла в коридор и увидела Лайона, притворявшего за собой дверь своей комнаты. Из чисто женского любопытства она не могла не узнать, что находится за этой дверью.
– Ты похожа на школьницу, – сказал он шутливо, дернув ее за мокрый хвост. – Хотя тебе идет. – Взгляд, которым он окинул Энди, был красноречивее всяких слов. – Просто чтоб ты знала – та вязаная штучка понравилась мне больше.
На этот раз Энди была в хлопчатобумажной рубашке с погончиками.
– Что еще можно ожидать от такого убежденного защитника домостроя, как ты.
– Точно подмечено. – Он обаятельно улыбнулся.
Во время обеда Лайон пребывал в хорошем настроении. Покончив с едой, он натянул плащ и нахлобучил соломенную шляпу. Точно такую же унес ветер.
– На ранчо много работы, и я не могу сидеть без дела. Увидимся за ужином, – сказал он всем, но при этом смотрел на Энди.
Подмигнув ей, он вышел во двор. Энди поспешно отвела глаза, надеясь, что генерал и Грейси ничего не заметили. Но – увы – ее надежды были напрасны.
– Я немного вздремну, Энди. Потом, если пожелаете, поговорим о работе. Я буду в вашем распоряжении до ужина.
– Спасибо, генерал.
– Прекрасный суп, Грейси, – повторил он, выезжая из кухни.
– Бедняга, он почти ничего не может есть.
Энди принялась помогать Грейси убирать со стола.
– Он очень болен? – тихо спросила она.
– Очень. Я стараюсь подготовить себя к неизбежному, но знаю, что мне будет ужасно горько, когда он покинет этот мир. Это великий человек, Энди.
– Я это поняла, как только увидела его. Вы работаете у него уже много лет?
Читать бесплатно другие книги:
