Разведывательно-диверсионная группа. «Мулла» и «Бай» Негривода Андрей
12 октября 1981 года Алишеру Шпекбаеву, уже к тому времени сержанту, вручили его самую первую награду — медаль «За Отвагу»…
Часть вторая
«Пожарная» рота
ТРЕТИЙ ТОСТ
Кто побывал в Афганистане,
Тот честен, прям и прост.
Без лишних слов он, молча, встанет,
Когда предложат третий тост.
Мы знаем всё, за что мы выпьем.
Мы помним всех, кого уж нет —
Тех, кто безвременно погибли,
Оставив в жизни скромный след.
Они ушли без громкой славы —
Такой уж, видно, их удел.
После себя другим оставить
Не каждый что-нибудь успел.
Они своё недолюбили,
Не спели песню до конца.
Детей своих не поженили…
По ним у нас болят сердца.
Мы пьем за честно долг отдавших.
От них до нас проложен мост.
Мы пьем за то, чтоб как, за павших,
За нас не пили «Третий тост»!
Ноябрь 1981 г. Афганистан. Кабул
«…Здравствуй, брат!..»
…Они встретились вновь только через год с лишним, в самом конце ноября… В Кабуле…
…23 ноября, ближе к вечеру, на кабульском аэродроме приземлился «транспортник» «Ан-12», прилетевший сюда из Чирчика… Из зияющей дыры открывшейся рампы, словно это была рваная рана от разрыва какого-нибудь «Стингера», в самой заднице самолёта, на бетон аэродрома под командой какого-то ухаря-прапорщика спустилось около двух десятков юных мальчишек в новенькой форме… На аэродроме, как всегда, стоял гул, на который они, ещё к нему не привыкшие, озирались и втягивали головы в воротники бушлатов… Было уже довольно холодно. В конце ноября в этих местах уже частенько выпадает снег, но в этом году снега пока не было. Зато был мелкий, как пыль, холодный дождь. Да даже и не дождь, как таковой, а противная мерзкая морось, висевшая сизой пеленой над Кабулом…
И уже через час, когда новое «пополнение» прибыло в казарму, они встретились… Алишер и Абдулло, два названых брата, Бай и Мулла…
…Вместе с «пионерами» в виде пополнения прибыл и прапорщик Авдеев. Теперь он на ближайшие два года, если повезет, конечно, должен был стать «старшиной роты», сменив на этой должности уезжавшего в Союз «старого старшину».
…Этот «старый старшина»…
Он пользовался непререкаемым авторитетом не только в этой роте спецназа, но и во всём кабульском гарнизоне, а воинских частей здесь было ого-го сколько! Его так все и называли Старик. Даже полковники и кое-кто из генералов штаба 40-й армии… Просто Старик… Его уважали и прислушивались к его мнению. И всегда замолкали, чтобы услышать то, что скажет этот прапорщик своим тихим, хриплым, прокуренным «Беломором» и напрочь посаженным медицинским спиртом голосом…
Суровое, словно вытесанное из тёмно-бордового куска базальта, лицо с таким глубоким афганским горным загаром, что даже смуглые таджики по сравнению с ним казались белыми поганками. Это лицо… Сплошь в сеточке белых паутинок — морщины и складки на этом лице не загорали, оставаясь белыми… Он так сильно напоминал известного и популярного в те годы, да и до сегодняшнего дня, киноактёра Николая Олялина, что его иногда даже спрашивали, а не брат ли он ему… На что Старик только загадочно улыбался… Высокий, сухой, жилистый, выносливый, с крепкими, сильными, умелыми руками… С двумя орденами «Красной Звезды»!.. И абсолютно седой!!! То есть, просто белый, как лунь!!! Старик!..
Каково же было у Бая в своё время даже не просто удивление, а настоящий шок, когда он узнал случайно, что Старику, старшему прапорщику… Олялину!!! Да-да!!! Именно! Просто он был однофамильцем актёра, да ещё и похож, как брат-близнец!.. Что ему всего-то двадцать пять лет от роду!.. ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ!..
В точно такой же ступор, как и Алишер, впадали многие, даже полковники! Когда после фразы: «Да-а… Что там говорить! Разве это офицеры? Молодёжь, сопляки тридцатилетние! Вот помнишь, Старик, в наше время, году так, в 51-52-м, перед самой смертью Сталина. Вот тогда были офицеры! Сплошь фронтовики! Я тогда только-только думал, куда идти учиться! Посмотрел на них и решил в Военное училище! Вот где орлы были! Помнишь?», и Старик с едва заметной улыбкой отвечал: «Не помню, товарищ полковник. Не могу! Я в 55-м только родился… Мне всего-то „четвертной“ отвесило…»…
Точно на том же ошибся-обжёгся, да и впал в ступор и новый ротный старшина Авдеев, когда, познакомившись, сказал с задором:
— Ну что, товарищ старший прапорщик! — Они крепко пожали друг другу руки. — Отбываете домой?!! Да оно и пора, наверное! Пенсия без вас скучает! Небось давно уже пора сына в армию отправлять или дочку замуж? Или внуки уже наметились? Жена-то заскучала без мужа, наверное? Так, нет? Какие планы на «гражданке»?
Старик только ухмыльнулся как-то неопределённо… Он-то уже давно привык к своему лицу…
— На «гражданке», говоришь… Так не собираюсь я из армии уходить… А планы?.. Ну… Наверное, жениться мне уже пора… Вот и попробую… В первый раз…
— Как это? — Авдеев опешил. — В первый?!. А сколько ж вам лет?!!
— А тебе?
— Двадцать шесть!
— И семья есть?
— Конечно! И сынишка подрастает — три года ему всего, а уже мужик…
— Вот и мне того же хочется… А лет… Так я тебя на год младше…
Авдеев тогда пытался переварить услышанное минут тридцать… Он всё ходил и ходил за Стариком, принимая ротное «хозяйство», а сам был так далеко отсюда в своих мыслях, что, наверное, даже и не в нашей галактике…[11]
…В общем, с грехом пополам, Авдеев всё же пришёл в себя, примерно через час, и стал потихоньку выполнять свои обязанности «старшины роты»…
Старик построил роту, тех немногих, которые сегодня были не в «поисках», и представил нового «старшину» личному составу:
— Так, разведчики… Хочу вам сообщить одно прискорбнейшее известие…
— К нам опять едет «ревизор» из Москвы с проверкой и опять будет использовать роту в виде подопытных кроликов для удовлетворения своего генеральского дебилизма… — раздался голос из строя.
— То, что ты читал классиков, ефрейтор Сабуров — это радует… Но ты, следопыт, сегодня ошибся… Известие прискорбное скорее для меня, чем для вас… — проговорил Старик. — Я уезжаю в Союз… Надеюсь, что не надолго… Представляю вам нового «старшину» роты, прапорщика Авдеева.
Видимо, для бойцов роты было бы лучше побыть всё-таки генеральскими «подопытными кроликами», но чтобы во главе роты остался Старик. Таких кислых лиц да ещё в таком количестве, словно все дружно, всей ротой, ели на обед одни лимоны, доводилось видеть довольно редко…
— Ничего, разведка!.. Нос не опускать! Вы же спецназ, мать вашу!.. А я скоро вернусь! Съезжу на Родину, в море искупаюсь, если оно ещё не остыло в конце ноября, женюсь!.. И вернусь!.. Вы же меня знаете! Старик слов на ветер не бросает!.. — Он обернулся к Авдееву. — Ну, что… Командуй теперь ты, «старшина»…
— Р-равня-аясь! Смир-рно-о! — Это был обычный воинский ритуал. — Здравствуйте, товарищи солдаты!
— Зра-жла-тащ-прапорщик! — рявкнул на одном дыхании стой.
— Вольно!..
А ещё через минуту новый старшина предъявил роте новое пополнение, которое сам и привёз из Чирчика:
— Это, товарищи разведчики, ваши новые боевые товарищи! Очень надеюсь, что они сумеют быстро влиться в коллектив, и за них не придётся краснеть!.. Да и за вас тоже, товарищи «старослужащие»! — Он внимательным, строгим взглядом окинул ухмыляющиеся лица. — Не мне вам рассказывать, что служите вы в элитной части…
— Это уж точно! Не тебе, «кусок»… Это Старик мог…
И только сейчас Авдеев понял, что «салабоны» здесь не только эти мальчишки, которых полгода гоняли в «учебке», а и он сам!.. И авторитет в этой роте количеством звёзд на погонах не заработаешь — здесь его зарабатывали делами…
— Отставить! — сказал Авдеев тогда, но без злобы и не грозно. — Я всё понимаю, бойцы… И при всём строе сейчас даю слово, что сделаю всё, для того чтобы соответствовать своему предшественнику, Старику. И не уроню честь нашего подразделения…
Он посмотрел на Олялина, заметил его одобрительный взгляд и, немного приободрившись, продолжил:
— Я не первый день в армии… И до учебного полка я четыре года отслужил в Псковской дивизии ВДВ… «Старшиной» разведроты… Последний год — командиром разведвзвода… И я никогда не отсиживался в каптёрке!.. В общем… Я для вас пока человек новый, но надеюсь, что в очень скором времени вы поймёте, что я не тыловой прапорщик…
По лицам разведчиков было видно, что эти слова, сказанные от души, от самого сердца, нашли свое достойное место в головах этих парней, которые чуть ли не каждый день ходили со смертью в обнимку… Это были правильные слова, настоящего разведчика… И они проняли эти зачерствевшие сердца…
— А теперь… Теперь я всё же хочу вернуться к тому, с чего начал… — Авдеев понял, что теперь его будут слушать. — Вот эти пацаны, которых я привёз на замену «дембелям», они и в самом деле ещё мало что знают и умеют… Их, конечно же, целых полгода пытались хоть чему-то научить… И кое-чему всё-таки научили, но!.. Они на самом деле пока просто обыкновенное «пушечное мясо»… И, скажу я вам, «граждане старослужащие», многоопытные, многознающие и умеющие, их жизни или смерти теперь будут на вашей совести!..
Авдеев заметил боковым зрением какое-то движение и обернулся к Старику. А тот, одним только взглядом, дал понять Авдееву, чтобы тот посмотрел за его спину… Старик стоял лицом к строю, сложив руки за спиной, и… «Новый старшина» увидел… Два сжатых кулака и два выпяченных больших пальца! Два «Больших»!!! Такой оценки у Старика удостаивались очень немногие офицеры…
Авдей…
Да, в очень скором времени это стало его рабочим позывным, позывным «старшины» «Пожарной» роты — Авдей…
Авдей понял, что ему дали «добро», и вывалил на головы разведчиков всё то, что хотел сказать:
— …И я очень хочу… Не требую и даже не прошу, мужики!.. А просто хочу… Чтобы вы не вздумали вдруг заняться общевойсковой хернёй по отношению к этим «салабонам», типа «принеси, подай, почухай, иди на фуй, не мешай», а сделали бы из них настоящих разведчиков воинской части специального назначения!.. Я сам, в своё время, довольно жёстко съел все прелести «дедовщины», а потому вот уже шесть лет «на корню» пресекаю всю эту несусветную дурь!.. И не сомневайтесь — буду делать это и дальше!.. Только мне очень этого не хотелось бы… — Авдеев замолчал на несколько секунд. — Просто… Вы выжили здесь, в этой мясорубке! Так помогите, научите, как выжить тем, кто её ещё не знает! Это моя личная просьба!.. Вопросы есть?
— Так точно, есть, товарищ прапорщик! — раздался голос из строя.
— Слушаю?!!
— Сержант Шпекбаев! — представился смуглый таджичонок. — Разрешите поздороваться с братом!
— Выйти из строя, сержант… — проговорил Авдей как-то устало, видимо, тот его монолог отобрал много душевных сил.
Два чётких шага и…
— Ну, здравствуй, Алишер…
— Здравия желаю, товарищ прапорщик!
— Как служится на новом месте, чемпион?
— Нормально…
— Вижу, что нормально! — Авдеев протянул свою ладонь и пожал руку Алишера. — Всего за полгода ты уже и сержант, и даже медаль «За Отвагу» заработал! Молодец, Бай! Хотя, если честно, по поводу тебя в полку никто и не сомневался… Что ж… Поздравляю! Хотя я скорее всего уже давно опоздал со своими поздравлениями…
— Лучше поздно, чем никогда, — улыбнулся Алишер.
— Так, говоришь, хочешь с братом поздороваться?
— Так точно!
Авдеев обернулся и посмотрел на строй «новобранцев»:
— Знаю-знаю… Мулла за эти полгода всем уши прожужжал!.. Его вообще-то должны были в полку оставить, но он даже самого комполка убедил, что должен ехать в этой команде!.. А ведь инструктор на весь полк, на всю «учебку» был!.. Да какой инструктор! У него все учились, даже полковник!..
Это замечание заинтересовало Старика:
— Подожди… Какой инструктор? Инструктор чего?
— «По выживанию в пустыне и горах», Старик! Мулла у нас змеелов! То, что он там рассказывал, даже наши штатные инструктора-прапорщики в тетрадки записывали — знаний набирались!.. Да ещё и философ ко всему!..
— Даже так?!. Ну и где он?
— Младший сержант Эргашалиев!
— Я!
— Выйти из строя!
— Есть!
Мулла сделал два чётких шага и остановился перед Авдеевым.
— Ну что, Абдулло… Поздоровайся с братом! Вы же, как я понимаю, уже год не виделись…
— Так точно, год…
Мулла повернулся к Баю, и они замерли, встретившись глазами:
— Здравствуй, Шпек…
— Здравствуй, Эргаш! Здравствуй, брат!
Они действительно были братьями, потому что… Всегда такие сдержанные, сейчас они отпустили свои чувства и бросились обнимать друг друга, тискать в своих объятиях и только приговаривали вполголоса:
— Алишер! Брат! Как мы давно не виделись!
— Абдулло, дорогой! Я скучал по тебе! Но теперь мы будем рядом!
— Это хорошо, брат!
— Как семья? Как дядя Нияз? Как дедушка Саттар?
— Всё хорошо, Алишер! А дедушка Саттар болел немного… Теперь уже всё в порядке…
Они совершенно не стеснялись своей радости от встречи и не скрывали своих чувств, а весь строй разведчиков по-доброму им завидовал и радовался за них. Лица уже не были такими кислыми, как раньше — теперь все улыбались!..
…А через несколько часов, уже после отбоя, Алишер привёл своего брата в канцелярию роты, в которой в это время находились трое — капитан Латыпов, старший лейтенант Сомин и прапорщик Авдеев…
— Разрешите войти?
— Входи, Бай, входи! — ответил ротный и увидел за его спиной Абдулло. — Вижу, что хочешь меня попросить о чём-то, сержант?
— Так точно, товарищ капитан… За брата просить хочу!
— Слушаю тебя?
— Пусть его в группу Сома возьмут! — Бай никогда не любил ходить вокруг да около и плести словами красивые восточные кружева, как это делал Мулла, а всегда «брал быка за рога». — Он нам очень пригодится!
Капитан только ухмыльнулся и посмотрел на Сомина:
— А ты что скажешь, старлей?
— Ну, вообще-то, у меня Сабуров и Мамедалиев уже никак не могли пополнения дождаться — конец ноября, а они, «дембеля», всё ещё здесь сидят… — проговорил задумчиво Сом. — Но… Мне учить «молодых» некогда, сам знаешь, Раф, не сегодня, так завтра в очередной «поиск» пойдём…
— Абдулло не подведёт, товарищ старший лейтенант! — с горячностью заговорил Бай. — Мне веришь? Помнишь, когда я в свой первый «поиск» пошёл, полгода назад? Он такой же, как я! Клянусь Аллахом, он не подведёт!
Капитан едва заметно улыбнулся и спросил у Авдеева:
— Ну, а ты что думаешь, «старшина»? Ты с ним полгода в «учебке» служил…
И ответ прапорщика последовал незамедлительно:
— Алишер прав — Мулла не подведёт!.. И вообще!.. Такой следопыт!.. Мне иногда кажется, что он видит даже следы сороконожек на Луне!..
— Ясно… Ну а ты-то сам, младший сержант? Сам-то что думаешь? — Латыпов в упор посмотрел на Муллу. — Сумеешь соответствовать? Сержант Сабуров был лучшим следопытом роты…
— На всё воля Аллаха! Следопыт всегда идёт направляемый его рукой! Мы лишь песчинки в его глазу!.. — ответил Мулла, ничуть не меняя своих привычек.
Латыпов и Сомин недоумённо переглянулись и посмотрели на улыбающегося Авдеева:
— И что это значит?
— Вот поэтому он и Мулла!.. Вы ещё привыкнете…
— Так что это значит, младший сержант? — капитан спросил уже у Абдулло. — Ты следопыт?
Теперь Абдулло посмотрел с недоумением только на Бая, и взгляд его говорил буквально: «Я же всё объяснил! Разве не понятно?» А Алишер в ответ только мотнул головой, как старый конь.
— Я из рода потомственных змееловов… — проговорил Мулла, обращаясь к командиру роты. — Первую гюрзу поймал в четырнадцать лет… И всегда находил следы, хвала Аллаху, и в степи, и в горах… И я всё время хотел служить вместе с братом!
— Ага!.. Ну, вот теперь всё понятно!..
— Я его беру! — проговорил старлей, который всё это время молча наблюдал за Муллой. — И кажется мне, что совсем не буду об этом жалеть…
— Правильно, Сом! — воскликнул обрадовавшийся Бай. — Правильно сделал! Никогда не пожалеешь! Таких следопытов, как Абдулло, по всему Пянджу не найдёшь!..
— Добро! На том и решим! — подвёл итог Латыпов. — А теперь, Бай, иди, готовь своего брата… Завтра ваша группа уходит в «поиск»…
25 января 1982 г. Афганистан. «Баграмская зелёнка»
День рождения разведчика…
…Два месяца службы уже в составе разведгруппы у Муллы пролетели как один день… В расположении роты они задерживались всего-то на 2–3 дня, а потом опять уходили в дальние разведпоиски, на неделю, на 10 дней, как получалось…
Сом по достоинству оценил познания и умения Абдулло уже в первом же выходе, когда тот нашёл какие-то следы и вывел группу прямо на засаду «духов»… С тылу, откуда разведчиков вовсе не ждали…
Моджахеды готовились разгромить и разграбить очередную колонну и никак не ожидали, что с их родных гор прямо им на головы упадёт разведгруппа, которую поддерживало звено штурмовых вертолётов «Ми-24»!.. «Крокодилы» распетрушили засаду в пух и прах, а разведчики дружным огнём добили убегавших…
Тогда Латыпов объявил Абдулло перед строем первую благодарность…
…Они всё чаще и чаще вылетали на «вертушках» на патрулирование, досматривали караваны, не зная заранее, везут ли в своих тюках афганцы обычный ширпотреб на базары или наркотики и оружие для моджахедов…
Новый, 1982 год они встретили в горах, но праздник этот для бойцов роты значил мало — 80 процентов из них были мусульмане из Среднеазиатских республик, а у мусульман, как известно, есть свой праздник — Курам Байрам…
Именно в этот период отдельную роту специального назначения капитана Латыпова и стали называть в кабульском гарнизоне «Пожарной Ротой», а её бойцов «пожарниками»… Почему? Да потому, что это было самое мобильное подразделение! Если что-то случалось в округе — засада на дороге, нападение на заставу, да мало ли что, то самыми первыми на помощь приходили именно спецназовцы Латыпова! Как настоящие пожарники, они первыми прилетали на «пожар» и тушили его всеми имеющимися средствами…
Вот именно так, кто-то и когда-то в штабе Армии и привёл аналогию-сравнение, а оно возьми да и прилипни к роте!.. Так и пошло по кабульскому гарнизону — «пожарники» из «Пожарной роты». А к январю это новое название роты уже знали и в Чарикаре, и в Джелалабаде, и в Газни, и даже в далёком Лашкаргахе — спецназовцы трудились на своих «выходах» по всему Афгану…
…25 января, 5.00 АМ…
… — С днём рождения, брат! Живи долго, Абдулло!..
Это было первое, что услышал Мулла, даже не успев толком проснуться.
— Спасибо, Алишер! И тебе долгих лет!..
Да, сегодня Мулле исполнилось 19 лет, и бойцы группы Сома во главе с командиром ещё за несколько дней до этого дня готовились отметить это событие. Так было принято — десять дней рождений в году не так уж и много, а каждому было приятно! В столовой с разрешения командира роты готовили небольшой армейский пирог со сгущёнкой, а вечером, после отбоя, с разрешения «старшины», даже по 50 граммов «шила» выпивали, по традиции… Так должно было быть и в этот раз…
…Только никто не знал, что свой первый в армии день рождения Мулле придётся отметить совершенно иначе…
Не успел он поблагодарить Алишера за поздравление, как в расположение вошёл прапорщик Авдеев и рявкнул во весь голос:
— Рота подъём! Тревога! Выходи строиться! — До официального подъёма по распорядку оставался ещё целый час…
Забухали об пол голые пятки бойцов, спрыгивающих со второго яруса коек, задвигались, заскрипели, зашумели табуретки и… Уже через тридцать секунд две боевые группы в полном составе, одетые, подтянутые и готовые воевать, выстроились на «взлётной полосе»[12] казармы — это вам не общевойсковики, у которых «подъём-отбой» за 45 секунд, «пока горит спичка» — спецназ, есть спецназ!..
— Приготовиться к боевому выходу! — проговорил «старшина». — Получить оружие и боеприпасы!..
— Что-то серьёзное… — проговорил один из разведчиков группы Сома. — Если и наш старлей здесь, и ротный…
— Всё скажут… — ответил в полголоса Бай. — Подожди…
Сомин подошёл к своим разведчикам и без обиняков сказал:
— Так, мужики… Получаем оружие, боеприпасы — двойной боекомплект… Бай! Организуй получение сухого пайка…
— На сколько дней, товарищ старший лейтенант?
— Десять дней, сержант!..
После того как ушёл на «дембель» киргиз сержант Сабуров, штатным следопытом группы стал Мулла, но у Сабурова была ещё одна должность — заместитель командира группы… Так вот новым «замком» у Сомина стал штатный снайпер группы, сержант Шпекбаев, наш Бай…
И было ещё одно «нововведение» в группе Сома. Осенью группа «потеряла» двух «дембелей», уехавших в Союз, но тут же и пополнила до «комплекта» свой штат — Мулла, ну это понятно, а вот пулемётчиком в неё вошёл прапорщик Авдеев, наотрез отказавшись быть только «старшиной роты» и заниматься, как он сам выразился, «всяким барахлом в каптёрке, как крыса в амбаре»… Так и пошло… Авдей оказался смелым мужиком и виртуозным пулемётчиком, и уже был представлен к медали «За Отвагу» — слово, данное перед строем разведчиков два месяца назад, он держал, как знамя…
… — Что случилось, Сом? — спросил, озабоченный таким поворотом событий, Алишер…
…Нет, это не было никаким панибратством или попустительством со стороны офицера — так всегда было принято в разведке…
…В казарме, в быту, в среде разведчиков, ещё как-то поддерживались описанные Воинским уставом взаимоотношения между командирами и подчинёнными, да и то… А вот в боевой обстановке — дело совершенно иное!.. В разведгруппе, где всего-то 10 человек, в тылу противника, в «свободном поиске», каждый разведчик имеет «право голоса», то есть высказать своё мнение о сложившейся ситуации, а умный командир всегда его учтёт при принятии окончательного решения!.. Да и в бою, если уж такое случалось, «рабочий позывной» всегда был намного эффективнее! Просто возьмите в руку секундомер и замерьте, сколько секунд уйдёт на то, чтобы произнести: «Товарищ старший лейтенант, нужен огонь на левый фланг!»… Сколько? Три-четыре секунды?!! А если сказать: «Сом! Огонь влево!», тогда сколько? Секунда? Вот именно!!! Эти 2–3 лишние секунды в бою могут решить очень многое! Для всех и для каждого в отдельности! Реактивная граната, выпущенная из «РПГ-7» со 100 метров, летит до цели полторы секунды!..
…«Рабочий позывной» должен быть звучным и коротким, как выстрел! На один, максимум на два слога — сказал, как выстрелил! Чтобы не терять драгоценные, бесценные секунды, или даже мгновения, на бестолковую трепотню, которая просто «вяжет язык»!.. И это важно! Это даже важнее того, кто ты вообще есть такой! Эти мгновения, порой, решают всё!..
- Не думай о секундах свысока!
- Наступит час, и сам поймёшь, наверное…
- Свистят они, как пули у виска,
- Мгновения, мгновения, мгновения…
…Да! Всё так! Секунды, мгновения… Когда жизни висят на волоске…
И если разведчик ходит в свои «свободные полёты» постоянно, то он настолько привыкает к своему второму имени, что иногда даже перестаёт реагировать на то имя, которое ему дали при рождении!.. Смешно, наверное… Да нет! Просто это жизнь… Это то, что происходит с человеком, который «женился» на войне…
И мы потом переносим эти привычки в мирную жизнь, потому что уже не можем без «рабочего позывного», потому что это уже в подкорке мозга!.. И называем своих жён Кися, Солнце, Рыбка… И мы их любим, потому и называем их так ласково, как нам кажется, а не Кобра, Слон, Сало, как это было принято в армейской среде… А они, наши любимые женщины, всё равно на нас обижаются: «Я тебе не Кися! У меня есть имя! Я уже начинаю забывать, как меня зовут!»… Они просто не понимают того, что мы и хотели бы их называть по имени, но… Это «вяжет язык» и выдаёт имя твоего командира, а это просто опасно! В первую очередь для него самого… Так уж сложилась наша судьба, судьба разведчиков-диверсантов… Мы всегда бережём жизнь своего командира! И мы переносим нашу «систему безопасности» в семейный быт, а потом нас называют солдафонами и с нами разводятся, думая, что мы грубые и неотёсаные мужланы… Не понимая того, что эти «мужланы», схоронив на своём веку на войне не одного близкого человека, очень ценят чужую жизнь!.. Но и берегут её по-своему… Так, как учили беречь чужие жизни на войне… Порой за счёт своей…
… — Большая операция начинается, Бай… — ответил старлей, не пытаясь «партизанить». — Будет «зачистка» всей Чарикарской долины… Баграмский аэродром постоянно обстреливают из миномётов и реактивных снарядов, огромное количество нападений на наши сторожевые заставы и посты, постоянные засады на трассах, на наши колонны… Много людей гибнет, Алишер… В общем, будем чистить долину от «духов» — достали!..
— Ясно… А наша задача?
— Во всей операции будет задействовано огромное количество войск, Алишер. Долину в треугольнике «Чарикар — Махмудраки — Джабаль-ус-Сарадж» сначала оцепят по кругу, а потом это кольцо начнут сжимать, приближаясь к Баграму… Это огромная территория, Бай, почти 400 квадратных километров «зелёнки»!.. Есть сведения, что на этой территории сосредоточено около четырёх с половиной тысяч «духов»!..
— Это же почти дивизия! — воскликнул обескураженный Бай.
— Поэтому наших войск будет задействовано вдвое больше! Что-то около 20 батальонов!.. Есть здесь отдельные «товарищи»… Тут и моджахеды Ахмад-Шах Масуда разгулялись, и Саида Ого — это из самых крупных! Но есть ещё и «махновцы», которые вообще сами за себя… В общем, чистить надо эту долину… А наша задача… Наша задача, Бай, нашей группы — полные разведданные по треугольнику «кишлак Хасанхейль — кишлак Калайи-Йозбаши — высота 1611». Именно из этого района и идёт обстрел аэродрома в Баграме…
— «Баграмская зелёнка»?
— Именно так, Алишер!.. Поэтому готовь пацанов соответственно!..
Больше ничего говорить Алишеру было не нужно, потому что, проведя на этой войне уже без малого почти год, он теперь точно знал, куда они отправляются в этот раз…
…«Баграмская зелёнка»…
Это стало просто именем нарицательным!..
Здесь и гор-то особенных нет, так, холмы… Хотя вся эта местность и находится примерно на 1000 метров над «уровнем». Это довольно густонаселённая равнина, особенно ближе к кабульской трассе, где кишлаки встречаются примерно каждые 2–3 километра. Здесь довольно плодородная почва, а потому и огромное количество садов, полей и виноградников… Одно из самых благодатных мест во всём Афгане! Если бы не война!.. Отлавливать в этой «зелёнке» моджахедов было истинным наказанием для любого подразделения! Кроме того, что здесь было огромное количество всяческих зарослей, здесь ещё были и кяризы, целая огромнейшая разветвлённая сеть-лабиринт подземных ходов… А вот с этими крысиными норами бороться было почти невозможно… Ну или очень сложно и опасно!..
…Кяриз…
С древнеперсидского, буквально — подземный оросительный канал. Подземное сооружение для сбора грунтовых вод и вывода их на поверхность. Распространено в горных и предгорных районах Средней Азии и Закавказья. Воду из кяризов используют для водоснабжения и орошения. Кяриз состоит из одной или нескольких водосборных галерей высотой в метр-полтора, и шириной в пятьдесят-шестьдесят сантиметров, с укрепленными стенками, проложенных в водоносном пласте.
…Кому и когда пришла в голову мысль доставить подземным путем подпочвенную воду предгорий в города и аулы, неизвестно, но было это, скорее всего, много веков назад. Подумали, поломали головы и… Доставили. Построили подземный водовод. Имя мастера, правда, неизвестно, но древние летописцы утверждают, что одни из первых кяризов были сооружены именно здесь, в Афганистане.
Рассказывают, что Чингисхан как-то долго осаждал какой-то средневековый город-крепость в Средней Азии… Завоеватель недоумевал: лазутчики доносили, что в городе нет источника питьевой воды, а жители между тем держались стойко и сдаваться не собирались. Оказалось, что они использовали воду скрытой под землей древней ирригационной системы. Нашелся предатель, который открыл Чингисхану тайну кяризов, и он приказал их разрушить…
Что же представляет собой кяриз?..
Это вырытые глубоко под землей трех-четырехкилометровые тоннели, по которым самотеком бежит вода. Скапливаясь в породах предгорий, вода сама не в состоянии просочиться через глинистую почву более низменных участков. И мастера-кяризники ей помогают, точно определяя место закладки и направление водоводов. Прокладывая тоннели, мастера через определенные промежутки выводят наверх колодцы-диканы… Говорят, что поля хлопчатника и виноградники, орошенные из подземных водоводов — самые урожайные, а зеленый чай, заваренный на кяризной воде — самый вкусный…
Кяризники следят за действием подземных водоводов и восстанавливают разрушенные линии. Работа эта требует выносливости, недюжинной силы и сноровки… Его обычно начинали строить с низины, где наружу пробивались тонюсенькие ручейки подземных вод… А принцип самый простой! Просто начинали копать тоннель в водоносном пласте скальной породы… Вверх в горы… А кишлаки строились после кяризов и над ними, а не наоборот… Дошёл тоннель до какого-то удобного места для жилья — вот тебе и кишлак! А кяриз пошёл дальше! В диаметре он может быть иногда даже около метра, устраиваются даже подземные «водохранилища», эдакие подземные камеры-озёра, и длиться такие кяризы могут на многие и многие километры!.. Их роют десятилетиями, а пользуются потом веками! Там и стенки и потолок укрепляют основательно, из толстых поленьев… В общем, что говорить?! Труд на это положен, мама не горюй!!!
Эти кяризы доставляли огромное количество не просто хлопот — сказать так, это не сказать ничего!..
Проводит «зачистку», скажем, какая-нибудь рота, прошли через кишлак, постреляли или нет — это не важно — важно то, что вроде бы уже вот и всё, согнали «бородатых» с их мест и погнали подальше отсюда, куда-нибудь в горы, а они… Они, падлюки, берут и возникают у роты за спиной, и расстреливают «шурави»! И опять исчезают, как тот пресловутый «Летучий Голландец»!.. По этим подземным галереям-тоннелям «духи», которые их прекрасно знали, могли безболезненно передвигаться в любом направлении и возникать совершенно в любом месте, как призраки!.. Выскочили из-под земли, нагадили, как сумели, да и опять нырнули в свои норы!.. И длиться это могло просто до бесконечности — всю систему, как Чингисхан, не сломаешь — пупец развяжется — да и не хотели русские «шурави» уподобляться средневековым варварам! Политика, мать её!..
В «Баграмской зелёнке» и под этим Джабаль-«Усераджем» все виноградники на этих кяризах стоят! Ирригационная система, чтоб она провалилась вся сразу!.. Скольких пацанов в этой «зелёнке» потеряли из-за них, из-за этих тоннелей-кяризов…
…Что такое кяриз, ни Баю, ни Мулле объяснять не требовалось — в их родном кишлаке они тоже были. И ещё они помнили, как один из уважаимейших дехкан кишлака, почти такой же уважаемый, как и дедушка Саттар, старый мастер-кяризник, вечно исчезал под землёй, а появлялся обратно на поверхности в таких непредсказуемых местах, что детишки считали, что он просто волшебник!.. Но лезть в кяризы никто, даже из глупого детского любопытства, не решался — страшно было! И ни у кого из взрослых жителей кишлака никогда даже не возникало мысли предупреждать детей, чтобы они не лазали в кяризы — этого просто не требовалось! Даже самые смелые и отчаянные мальчишки знали, что там живёт сам шайтан!..
…Алишер, а особенно Абдулло, следопыт группы, точно понимали, на какое сложное и опасное задание выходит сегодня группа…
— Хороший подарок на день рождения преподнёс мне Аллах… — только и сказал Мулла.
Они ещё были в расположении роты, собранные и готовые к вылету, а он уже в своих мыслях был там в «Баграмской зелёнке», пытаясь придумать, как ему в этот раз искать следы.
«…Сом сказал, что в этой долине собралось около 4500 моджахедов… Удивительно, что не больше! — думал он, напрягая извилины и тогда, когда они уже летели на вертолёте в этот „треугольник смерти“: „Баграмскую зелёнку“ называли ещё и так. — В этих подземных галереях можно хоть две дивизии спрятать — вся долина на кяризах стоит! На земле, на снегу, на камнях я след найду! А вот как его искать там? Аллах не дал мне способность видеть сквозь землю!.. Думай, Абдулло, думай! Вспоминай, что рассказывал, что говорил дедушка Саттар, что говорил о кяризах мастер Дурды!.. Думай, Мулла! Сейчас только на тебя вся надежда!..»
Он смотрел на припорошенные снегом виноградники и сады, на дувалы кишлаков, проплывавшие под брюхом «Ми-8», а у самого уже просто кипели мозги от напряжения:
«…Должен же быть хоть какой-нибудь выход! Выход обязательно должен быть!.. Стоп!!!»
Мысль вспышкой молнии сверкнула в его голове! Да такой отчётливой, что Абдулло даже физически стало больно… Он вскочил с места так резко, словно в его таджикскую задницу вогнали шило по самую рукоятку, и уставился на старлея Сомина…
— Что, Мулла?
Сом прекрасно понимал, какие мысли тревожили сейчас голову его следопыта, а потому и приказал Баю оградить своего брата от забот получения оружия, боеприпасов и тому подобной воинской требухи — следопыту, надежде всей группы, нужно было в самые кратчайшие сроки придумать что-то такое, чего до него ещё не делали никогда. Ему нужно было думать, а не отвлекаться на «мелочи», которые за него мог сделать любой боец группы… Сегодня даже его оружие и РД за него отнесли в «вертушку» — никто не решался нарушить «ерундой» мысли Муллы…
— Выходы!
Сомин видел, что Абдулло до чего-то всё же додумался, но пока ещё не понимал:
Читать бесплатно другие книги:
