Трон императора Мазин Александр

– Бос – мастер! – сказал Хар-Руд, когда длиннорукий гладиатор отошел.– Сам Фаргал не сделал бы лучше! Учись у него, парень!

– А ты,– спросил Кэр.– Ты – сумел бы?

– Я? Пять лет назад я был сильнее Боса. Но и тогда подобное было мне не по зубам. Запомни: убить всегда легче, чем оставить в живых!

Вторая пара медленно сближалась.

Оба – мощные, широкоплечие. Но Медведь – воистину великан. Огромная двойная секира в его руках казалась легкой, как тростинка. Рыжая густая борода выбивалась из-под рогатого шлема. Шершень был вооружен длинным, окованным железом, двужальным копьем. Один наконечник – прямой, широкий, второй – отходящий в сторону остро отточенный серп.

Медведь взмахнул секирой – и стальная цепь в локоть длиной, шедшая от рукояти лабриса к запястью левой руки гладиатора, загремела, как десяток кандальников.

Шершень ударил копьем. Пока – только угрожая. Медведь хакнул, выбросил секиру вперед и вдруг завертел ею над головой, заставив противника отшатнуться.

Шершень попятился, а Медведь надвинулся на него. Огромный лабрис с шумом разрезал воздух. Шершень отступил почти до самой решетки. Казалось, сейчас он упрется спиной и – конец. Но, когда осталось всего несколько шагов до края Арены, Шершень с удивительным для такой громадины проворством прыгнул вперед, пригнул голову (секира просвистела, едва не срубив маковку шлема) и ткнул острием, больше похожим на короткий меч, чем на навершие копья, прямо в грудь противника.

Возможности уклониться или отбить удар лабрисом у Медведя не было. Потому он попросту вмазал по навершию копья огромным кулачищем в железной рукавице. Удар был так силен, что отклонил оружие в сторону, и оно, пропоров нагрудник, лишь слегка задело левый бок гладиатора.

Шершень метнулся в сторону, уходя от летящего топора. Теперь они поменялись местами, и у Шершеня снова появилась возможность отступать через всю Арену. Он сделал вид, что собирается следовать прежней тактике, но, когда Медведь, рыча, надвинулся, Шершень бросил копье вперед, попытавшись при обратном его движении подрезать Медведю жилы на ногах серповидным лезвием. Не вышло.

Кэр жадно следил за поединком. И вдруг поймал себя на мысли, что заранее знает, кто победит в этой схватке.

Шершень воткнул копье длинным острием в песок, перепрыгнул через древко и обратным, окованным бронзой концом оружия парировал руку Медведя, сжимавшую секиру. Тот потерял равновесие, отшатнулся назад, попытался цепью поймать копье. Шершень упал на колено, выдернул наконечник из песка, крутнул копье над головой. И серповидный наконечник воткнулся в ногу Медведя.

Шершень рванул копье на себя. Но его противник, выпустив повисшую на цепи секиру, успел схватить древко копья и выдернуть наконечник из раны раньше, чем лезвие разорвало мышцу.

Шершень, даже не пытаясь вырвать свое оружие из руки Медведя, отпустил копье, откатился в сторону и…

Двойная секира, к длине рукояти которой прибавилась длина цепи, взвилась в воздух и догнала его.

Изогнутое лезвие разрубило наплечник и на глубину локтя погрузилось в человеческое тело. Добивать Шершня не было нужды.

Медведь, не обращая никакого внимания на вопли зрителей, повернулся и, зажав ладонью рану на бедре, похромал в сторону ворот.

– А я-то надеялся, Медведь возглавит нашу партию! – разочарованно проговорил Стикс, гладиатор из западных карнитов.

Помощник Управителя посмотрел на Кэра.

– Иди-ка поищи Боса! – велел он.– Пусть сам подберет старшего для партии Зеленых!

Юноша рассчитывал посмотреть третью схватку, но спорить с Хар-Рудом не стоило.

Разочарованный, он отправился в помещение для раненых. Кэр рассчитывал найти Боса рядом с Кушога.

Но Боса там не было. Маленький лекарь накладывал повязку на раненую ногу Медведя. Бедро гладиатора было толще, чем туловище лекаря.

– Бос? – спросил юноша.

– Поищи у клеток! – пробасил Медведь.– Я видел, он отправился туда!

И верно, самериец нашел его там, в полном одиночестве, если не считать десятка хищных зверей в клетках. Гладиатор развлекался метанием ножа в деревянную стенку клетки с грязным рассерженным львом.

Каждый раз, когда нож звонко ударял в дощатую перегородку, хищник злобно рычал. И норовил ухватить Боса лапой, когда тот извлекал из дерева нож.

Гладиатор рычал в ответ. Очень похоже.

Кэр обратил внимание на то, что все отметины, оставленные ножом, можно накрыть ладонью.

– Хар-Руд просил тебя подобрать старшего для партии Зеленых! – сказал юноша.

– Что? – удивился гладиатор.– Неужели Медведь не завалил Шершеня?

– Он его убил,– сказал Кэр.– Но сам ранен.

– Сильно? – Тяжелый клинок звонко ударил в сухое дерево.– Сильно ранен?

– Шершень проткнул ему бедро. И что-то с левым боком! Можешь спросить у лекаря.

– Ушел сам? – Бос выдернул нож, ловко увернувшись от широкой лапы с выпущенными когтями.

– Сам!

– Тогда будет драться! – уверенно заявил эгерини.

«Бум!» – нож глубоко вошел в доску.

– Готов спорить на шесть монет!

Кэр пожал плечами:

– У меня нет денег!

– Могу занять!

– Не надо!

Бос выдернул нож, сунул его в чехол, похлопал юношу по плечу:

– Ладно! Пойдем взглянем, как Гаргалон метелит Крючника…

Они поспели к самому окончанию схватки.

Победил, вопреки прогнозу, Крючник. Гаргалона с разрубленной грудью унесли с Арены. Рабы быстро засыпали кровь свежим песком.

Появился, прихрамывая, Медведь.

Хар-Руд с сомнением посмотрел на него.

– Даже и не думай! – предостерег гладиатор.

Бос подмигнул Кэру.

– А твоя нога? – спросил помощник Управителя.

– Пустое! На ладонь вошло, не более! Что ж мне теперь, и вина не пить?

– Твое дело,– уступил Хар-Руд.– Иди. Одевайся.

По традиции первыми на Арену выходили Черные. Их вел Бос, сменивший один из мечей на окованный медью треугольный щит. За Босом, парами, сокты – Вепрь и Устул, широкие, низкорослые, вооруженные кривыми мечами. Потом – Ордаш, Селезень, черный как ночь Мортяк с железной булавой, Вышка – с топором на цепи, вроде того, каким сражался Медведь, только полегче. Жеребец, прозванный так за гриву черных волос и крупные выступающие зубы, замыкал группу.

Зеленые вышли минуту спустя. Появление Медведя толпа приветствовала одобрительными свистками. Мало кто ожидал еще раз увидеть его на Арене в эти Игры. Ставки на Зеленых тут же подпрыгнули. Медведь сменил секиру на копье, называемое карнитским: тяжелое, с таким длинным и широким наконечником, что сгодилось бы и для клинка меча. Стальной шлем с орлиными крыльями и личиной, имитирующей морду медведя, закрывал голову и короткую толстую шею.

По традиции Зеленых считали «карнами», вооружали копьями и длинными щитами, какие до сих пор использовала имперская пехота, называвшаяся, кстати, Черной. На самом же деле гладиаторы, и Зеленые, и Черные, уже без малого пять веков были выходцами из самых разных народов и племен. Только оружие и оставалось неизменным.

Грохнул барабан. Оба отряда построились друг против друга. Новый сигнал – и бойцы схватились. Зеленым дольше удавалось сохранять строй, и поначалу перевес был на их стороне: четверо Черных получили легкие ранения, а Селезень был насквозь продырявлен копьем Бортника. Впрочем, Бос тут же сравнял счет: Бортник рухнул с разрубленным шлемом, едва успев высвободить оружие. И Бос, и Медведь пока старались держаться позади, прикрывая того из бойцов, кому в данный момент грозила наибольшая опасность. Босу такая пассивность давалась легче, чем Медведю. Потому, когда строй Зеленых наконец распался, могучий гладиатор рванулся вперед и врубился в самую гущу противника. Своим тяжеленным копьем он орудовал с потрясающей легкостью, используя его не только для колющих, но и для рубящих ударов – как секиру.

За какие-нибудь пять минут он ухитрился вывести из строя троих Черных: Вепря, упавшего с раздробленным коленом, Жеребца, оглушенного ударом древка, и Ордаша: сбив с ног, Медведь прижал к его горлу острие копья и вынудил сдаться.

Из Зеленых же один Бурелом, получив раны в обе руки, вышел из боя.

Медведь, Волк, Морской, Крокодил, Бандаш и Хиу-Хи оказались вшестером против Устула, Вышки и Боса. Правда, к ним присоединился и Жеребец, успевший оправиться после удара Медведя.

Медведь теснил Вышку, Устул схватился с Волком, а Морской, Крокодил и Бандаш взяли в оборот Боса. Но тот не зря считался лучшим из Потерявших Жизнь. Вихрем он метался по Арене, ускользая от ударов копий. И трем его противникам никак не удавалось окружить длиннорукого мечника. Будь у них сети вместо щитов, Босу пришлось бы тяжелей. Но копье и щит, чьи преимущества несомненны, когда воины стоят плечом к плечу, не слишком удобны, если приходится гоняться за подвижным противником. Да еще то и дело натыкаясь на собственных товарищей. И боевой пыл Зеленых, подогреваемый численным преимуществом, поугас.

Бос именно этого и добивался. Выждав, когда спадет азарт, он абсолютно точно угадал момент и перешел в атаку.

Прыжок – и он очутился между Маской и Бандашом. Край его щита ударил в подбородок Маски, а Бандаш упал, обливаясь кровью: перехватив рукоять меча, обратным движением Бос перерезал ему глотку.

Крокодил храбро бросился вперед, но противник, присев, обрубил наконечник его копья. И коснулся лезвием незащищенного горла. Гладиатор, в двух шагах от которого лежал Бандаш, чья глотка была перерезана до позвоночника, поспешно уронил щит. Сдаюсь!

Бос бросил взгляд на Жеребца: Хиу-Хи нападал, но Черный оборонялся вполне успешно. И Вышка держался неплохо. Медведь был сильнее, но рана на ноге начала сказываться (даже нечеловеческая выносливость Медведя имела границы), и Черному удавалось уклоняться от сокрушительных ударов и даже изрядно помять доспехи противника.

В этот момент Устул, улучив момент, проткнул плечо Волка и тут же обрушил свой кривой меч на голову раненого. Шлем Волка развалился пополам, и клинок Устула раскроил Зеленому череп.

Устул, почти такой же выносливый, как предводитель Зеленых, не стал переводить дух. Он быстро огляделся и решил что делать. Крадучись, подобрался сзади к Медведю, полностью занятому Вышкой, и, присев, быстрым взмахом меча подсек Медведю ноги.

Удар был подлый, но не запрещенный правилами.

Фактически последний удар в этой схватке. Медведь рухнул на песок, а Хиу-Хи, оставшись в одиночестве, тут же бросил щит.

Черные победили.

Пока Бос, Устул, Вышка и Жеребец принимали почести, раненых и убитых унесли с Арены. Раненых тотчас передали в руки трем лучшим лекарям Великондара. Жизнь гладиатора, хотя и называлась потерянной, ценилась высоко: далеко не каждого можно научить мастерству Арены. А попробуй кто из Императоров запретить Игры! И дня ему не усидеть после этого на Кедровом Троне.

Четверо победителей вразброд двинулись к выходу.

Мимо Кэра.

Юноша, с восторгом следивший за схваткой, больше всего восхищался Медведем. Именно Медведь проявил настоящее мужество. Сын вождя справедливо считал: не будь великан ранен, итог схватки мог быть иным. Удар же Устула, искалечивший гладиатора, юноша счел не достойным воина. А когда сын вождя клана Мечей полагает что-то недостойным, он не станет это скрывать. Он не оскорбился, когда кулак Устула швырнул его наземь,– то было честно. Но действовать сзади в схватке, где существуют правила? Нет!

Кэр еще слишком мало прожил на Гладиаторском Дворе и вообще в Великондаре, чтобы научиться держать язык за зубами.

Он решительно преградил дорогу Устулу.

– Ты не воин! Ты – гиена! – процедил он.

Сокт, вполне довольный собой, был погружен в собственные мысли и даже не расслышал сказанного.

– В чем дело, паренек? – снисходительно бросил он, замедлив шаг.

– Гиена,– медленно, сквозь зубы выговорил Кэр,– нападает сзади! Потому что боится клыков!

Сокт понял не сразу, что имеется в виду. Хотя намек был прозрачен, как фетское стекло. А когда понял, глаза его налились кровью. Сокт сжал кулаки… но, в отличие от юноши, всегда помнил, где и когда можно сводить счеты.

«Много чести для сопляка,– подумал он,– если я, Устул, победитель , расквашу ему физиономию».

И сокт разжал кулаки. Сегодня он – первый. Удар, который Устул полагал доблестным, решил исход схватки!

– Ты, щенок! – рявкнул он.– Заткни пасть и прочь с моей дороги!

Оттолкнув Кэра, он зашагал дальше.

– Вернись, трусливый ублюдок!

Слова сами вырвались из горла юноши. Он буквально трясся от ненависти.

Устул стремительно повернулся:

– Что?! Ублюдок?!

И ринулся на Кэра.

Ордаш, в этот момент оказавшийся рядом, хотел встать между ними, но не успел. Зато Кэр успел выдернуть из ножен Ордаша меч. Так быстро, что гладиатор не успел помешать.

– Ты, должно быть, глух! – выкрикнул он, держа меч в локте от отшатнувшегося сокта.– Трусливый ублюдок! Вот что я сказал!

– Эй, эй! Полегче! – воскликнул Ордаш, отступая на шаг.

Ему показалось, парень сошел с ума.

Устул отпрыгнул назад и выхватил меч.

– Вот сейчас ты сдохнешь! – пообещал он, осклабившись.

– Стоять!!!

Кэр даже не подозревал, что у человека может быть голос такой силы. От рева Хар-Руда у него заложило уши. Он даже присел от неожиданности. Весь гнев вылетел из него в один миг. Такое же ощущение было и у сокта.

– Псы! – Помощник Управителя свирепо оглядел одного и второго.– Потерявший Жизнь убивает только на Арене! Только на Арене, вы, сучья дрисня!

– Он,– пробормотал Устул.– Ему на Арену… Ученик…

– Да? – с холодной яростью спросил Хар-Руд.

Потом, обернувшись к Кэру, выхватил у него меч и швырнул Ордашу:

– Держи, дурак! А ты,– он холодно оглядел Кэра,– получишь свою возможность! Через два дня! Послезавтра! Я объявляю вас третьей парой!

– Ха! – Устул свирепо осклабился.– Ты сдохнешь, сопляк! Как я тебе обещал. Поживи. Два дня.

И зашагал прочь.

– Ну? – буркнул помощник Управителя.– Ты доволен?

– Да,– совершенно спокойно ответил юноша.– Да, наставник. Через два дня я его убью!

Кэр и на миг не усомнился, что сделает это. Второй раз в жизни он держал в руке боевой меч. В первый – когда убил стражника. Сын вождя попросту не понял, что произошло, не прочувствовал. Зато, изготовясь к схватке с Устулом, он исполнился холодной уверенности. Ничего подобного юноша не испытывал, ни охотясь с рогатиной в горах Самери, ни тренируясь с деревянным мечом. Стальной клинок был предназначен для убийства. Брать жизнь – за жизнь своего хозяина. И хотя там, в Самери, Кэр так и не получил собственного меча, всё, чему учили сына вождя, было подготовкой к этому мигу, мигу, когда воину Кэру вручат смертоносный тотем клана.