За пределом беспредела Сухов Евгений

Глава 4

ПРИНЯТОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ

– По-другому он поступить не мог. Я бы не поверил ему, если бы он сразу же согласился. Мы знаем о нем все, естественно, он хочет узнать кое-что и о нас. A потом, у него может возникнуть мысль, что это проверка со стороны ФСБ. Пусть убедится, что это не так, – Варяг помолчал, внимательно посмотрел на своего спутника и продолжил: – Ни с кого из окружения Платонова наблюдения не снимать. Возможно, выявится что-то новое.

– Мои люди не отходят от них ни на шаг, Владислав Геннадьевич, но ничего пока не выявили…

Собеседником Варяга был плотный мужчина невысокого роста с седой, коротко стриженной шевелюрой. Это был Николай Валерьянович Чижевский, в недавнем прошлом швейцар одной из самых престижных гостиниц Москвы, а еще раньше – полковник КГБ. Впервые Варяг столкнулся с ним восемь лет назад, когда в ресторане гостиницы проходили поминки по легендарному вору Медведю. Дядька внушительной наружности – с огромной лопатообразной бородой и густыми черными бровями, от которого так и веяло эпохой застоя, не подозревая, видимо, с кем имеет дело, подошел к Варягу, безошибочно угадав в нем старшего, и попросил не шуметь. Варяга позабавила неопытность великовозрастного ресторанного стража. Он сунул ему в карман ливреи десятидолларовую бумажку за бдительность и пообещал не устраивать прилюдного мордобития и даже в момент наивысшей тоски по покойному не громить дорогую мебель. Позднее Варяг с Чижевским не раз вспоминали этот забавный случай, и им обоим становилось весело.

Бывший полковник КГБ в гостиничном бизнесе преуспел. Он сумел организовать нечто вроде профсоюза швейцаров, в который никто не мог проникнуть без солидного вступительного взноса. А рваться в швейцары было отчего – в ресторанах, как правило, народ собирался солидный, при больших деньгах. Таким людям ничего не стоило бросить швейцару сотню за пришитую петельку.

Рыночную экономику Чижевский, даже несмотря на сокращение из органов, встретил восторженно, с тем же темпераментом, с каким барышни-курсистки в свое время приветствовали красный флаг. Но когда Николай Валерьянович понял, что гостиницу ему не купить, даже если он простоит в дверях тысячу лет, тогда его высказывания в пользу реформ и реформаторов стали куда менее пылкими.

Еще через год он организовал частное сыскное агентство, деятельность которого сводилась к добыванию компромата на лиц, облеченных властью. Иной раз в агентство поступали почти шпионские заказы – установить «жучки» в помещениях конкурирующей фирмы, изъять из сейфа секретные материалы… Подобные работы всегда хорошо оплачиваются, но, что было самым приятным, Чижевский понимал в них толк – он являлся настоящим профи и, вкручивая очередное подслушивающее устройство в телефонную трубку, молодел, словно вновь окунаясь в лейтенантскую юность.

Недавно Чижевскому предложили выкрасть несколько уголовных дел. На собирание этих документов ушло несколько лет кропотливой оперативной работы. Бывший полковник долго размышлял, стоит ли участвовать в чисто криминальной операции, но сумма гонорара развеяла его сомнения. Дело удалось провернуть блестяще, пропажа обнаружилась только на третьи сутки. А еще через сутки в офис к Чижевскому заявился Варяг, сообщил, что отставной полковник работал на воров в законе, и после недолгого разговора предложил продолжить сотрудничество. Чижевскому понравились умные глаза Варяга, его правильная речь и доброжелательное лицо. Это лицо, казалось, говорило: «Время такое, полковник. Вчера ты меня ловил, а сегодня я предлагаю тебе прекрасную работу. Не стоит удивляться подобным метаморфозам».

Николай Валерьянович сразу понял, что не прогадал с выбором хозяина: Варяг умел держать слово, имел массу влиятельных друзей и вообще был сильной личностью. Он никогда ничего не записывал, но, услышав что-то однажды, запоминал навсегда. В его голове хранилось огромное количество полезной информации: даты, адреса, номера телефонов, суммы сделок и многое другое. Чижевский не сомневался в том, что, распорядись судьба несколько иначе, и Варяг мог бы сделаться гордостью российской разведки…

– Я вас вот о чем хотел спросить, Владислав Геннадьевич… А что, если Платонов не объявится через три дня?

Между бровями Варяга прорезалась глубокая складка, четче обозначились скулы.

– Думаю, объявится. Он не производит впечатление глупого человека. Но на всякий случай разработай план «вброса» компромата – кому, куда и сколько. С поста его в итоге наверняка снимут, а к его преемнику мы подход найдем.

Чижевский услужливо распахнул перед Варягом тяжелую дверь. Хозяин поблагодарил его кивком и вошел в свой кабинет. Буквально на днях Варяг сделался генеральным директором концерна «Интеллект» со скромным окладом в пять тысяч долларов. У многих воров, знавших возможности смотрящего, такая непритязательность вызывала улыбку. В его распоряжении находился весь российский общак, составлявший едва ли не половину годового национального дохода страны.

В уставе концерна значилось, что «Интеллект» может заниматься продажей энергоресурсов, хотя для многих не являлось секретом, что сфера его деятельности была значительно шире: люди Варяга брали под свое покровительство банки и крупные предприятия и за это получали неплохой процент с их дохода. Одним телефонным звонком Владислав разрешал самые запутанные вопросы отношений между конфликтующими группировками, частенько выступал меценатом, а если требовалось, под небольшой процент давал деньги даже субъектам Федерации.

Уже несколько раз за последние недели Чижевский видел, как из здания гостиницы, в котором находился офис «Интеллекта», несколько парней в камуфляжной форме выносили тяжелые мешки из прочной водонепроницаемой ткани. В мешках находились деньги, чаще всего валюта. Однако даже у отпетых беспредельщиков не возникало и мысли о том, чтобы совершить налет на броневичок концерна, набитый долларами. К покушению на свою казну воровское сообщество отнеслось бы так же, как религиозные фанатики – к осквернению чудотворной иконы. Покуситься на общак означало подписать себе неотвратимый смертный приговор.

Офис Варяга располагался на шестом этаже гостиничного здания. По обе стороны коридора в двухместных номерах дежурила охрана. Еще четыре человека с рациями сидели за специальными столиками вдоль левой стены коридора. В холле первого этажа также расхаживало несколько телохранителей. Металлоискателями они проверяли одежду визитеров и только после этого отводили их к специальному лифту, в котором вместе с пассажирами разъезжали вверх-вниз двое любезных молодых людей, готовых при необходимости свернуть шею любому нежелательному гостю.

Ирония судьбы заключалась в том, что именно в этой гостинице несколько лет назад Чижевский начинал работать швейцаром и сшибал шальные пятерки у пьяных посетителей ресторана. Покидая гостиничный бизнес, Николай Валерьянович никогда не думал, что вернется сюда же в качестве начальника службы охраны знаменитого вора. По своему могуществу Чижевский приблизился к очень авторитетным законникам, точнее, находился по этому признаку в самом высшем дивизионе. Будучи в звании полковника, Чижевский о таких возможностях и не мечтал. Теперь он лично давал разрешение на встречу с Варягом, и перед отставным полковником заискивали серьезные люди, имевшие немалое влияние и огромные деньги.

Варяг уселся в кресло. На столе на самом видном месте стояла фотография его жены Светланы и сына Олежки в золоченой рамочке. Здесь Варяг обретал покой. Ему достаточно было взглянуть на их счастливые лица, чтобы вновь ощутить уверенность в своих силах.

Света изменилась. Нет, она не подурнела, но из худенькой девочки-подростка превратилась в красивую женщину, чье изображение украсило бы любой модный журнал. Не изменились только глаза – большие, чуть раскосые, с едва заметным плутоватым выражением. Прическа – длинные прямые волосы, спадающие на плечи, – стиль деловой женщины.

Сын Олег за прошедший год сильно вытянулся и стал еще больше походить на Светлану. Впрочем, Варяг не видел в этом ничего дурного. Наоборот, есть такая примета: если сын похож на мать, то ему на роду написано быть счастливым. Сам Варяг горя хлебнул предостаточно и мечтал о том, чтобы беды обошли Олега стороной. Сын напоминал ему американского подростка: кепка набок, на ногах роликовые коньки, а в глазах неистовый блеск от всевозможных желаний. Варяг с грустью отмечал, что сын разговаривал на родном языке, вставляя в него множество нелепых американизмов, а герои американских мультиков были ему ближе, чем Серый Волк и Иван Царевич. И уж конечно, ему никогда не понять отца, для которого тюрьма такой же дом, как для него детская, переполненная игрушками.

Варяг не однажды задумывался о том, что будет, когда сын вырастет. Какую стезю он пожелает избрать? Варяг всегда видел своего Олега рядом с собой, но это вовсе не значило, что сыну следовало усвоить преимущества отмычки перед обыкновенным ключом и без приглашения проникать в квартиры незнакомых граждан. Олег мог выучиться, стать адвокатом и в созданной его отцом системе занять подобающее ему место. В дальнейшем Олег Владиславович не только станет наследником отцовских капиталов, но и возглавит дело.

Но вот как быть с короной?

Титул вора в законе не передается по наследству, это не вотчинные земли и не дворянский герб. В первую очередь он – свидетельство доверия людей, которая решила наделить одного из своей среды особыми полномочиями. Это звание нужно заслужить, и оно не будет иметь силы, если его не подтвердит зона. «Пиковые воры» пошли по другому пути – они передавали воровскую корону старшим отпрыскам вместе с накопленными капиталами. Подобных действий Варяг не понимал.

Прозвеневший звонок заставил задумавшегося Варяга вздрогнуть. Он бережно поставил фотографию на стол и снял трубку.

– Вы не могли бы соединить меня с Владиславом Геннадьевичем? – услышал Варяг осторожный мужской голос.

– Я слушаю.

– Вас беспокоит Андрей Егорович Платонов.

– Вот как? Я рассчитывал, что вы позвоните только завтра.

– Почему?

– Очень уж скоропалительно вы уехали – в пять часов утра. Машина – девятая модель «Жигулей». Такая быстрая эвакуация заставила меня заподозрить, что вы будете раздумывать несколько дольше. Но все хорошо, что хорошо кончается.

– И о моем отъезде, смотрю, вы тоже знаете?

– Уважаемый Андрей Егорович, я уже говорил вам о том, что организация у нас серьезная. Я знаю не только то, во сколько и на чем вы уехали, но и где вы сейчас находитесь – на семнадцатом этаже жилого дома, в квартире с пуленепробиваемыми стеклами в окнах. Квартиру эту вы сняли для разных интимных встреч. Ваши окна выходят на пустырь… Не волнуйтесь, мне незачем устранять вас. Я уже говорил, что это не мои методы. Уничтожить вас мы и так можем. Так вот, посмотрите в окно. Видите темно-серый «БМВ»?

– Ну?

– Это одна из тех машин, что сопровождали вас до дома. Теперь она ждет вас. А еще вас ждут две вещи на выбор: либо следствие и зона, либо дальнейшая блестящая карьера.

– Понимаю… Когда мы встретимся?

– Я предлагаю – немедленно. Нам нужно обсудить целый ряд неотложных проблем.

– Я выезжаю.

Платонов задернул шторы, достал из шкафа костюм, критически посмотрел на него, повесил на место, достал другой. Надев костюм, долго подбирал галстук. Ему хотелось выглядеть перед Варягом не сломленной жертвой, а полноправным партнером. Выйдя в прихожую, он увидел на вешалке кобуру с табельным оружием и усмехнулся каким-то своим невеселым мыслям.

На выходе из подъезда его встретил крепкий парень-водитель:

– Мне уже звонили… Прошу вас в машину, Андрей Егорович.

Парень услужливо распахнул перед Платоновым заднюю дверцу, и генерал сел в машину, подумав, что начинается все не так уж плохо.

Глава 5

ВЫБОР ВСЕГДА ЕСТЬ

– Видишь высокого человека с папкой в руках? – показал Чижевский взглядом на мужчину, стоявшего у ларька.

– Так.

– Это наш клиент. Разрабатывать его и копать компромат некогда – уже послезавтра его место должен занять наш человек. Так что, к сожалению, придется мочить…

– Понял, сделаем, – ухмыльнулся собеседник Чижевского, полноватый, добродушного вида парень лет двадцати пяти.

Они сидели в вишневом «Пежо» с затемненными стеклами и наблюдали за тем, как на противоположной стороне улицы полковник Старостин с трудом наскребает мелочь на пачку сигарет. Получив свою «Яву», долговязый сутулый полковник энергично зашагал прочь от ларька, смешно выбрасывая ступни в стороны. Костюмчик на нем был дешевенький, очки с простыми стеклами, взгляд по-детски беззащитный.

– А это точно он? – усомнился собеседник Чижевского. – Варяг с нас шкуру спустит, если не того замочим.

– Не впечатляет? – с улыбкой спросил Чижевский.

– Абсолютно, – кисло отозвался полноватый.

– Я бы тоже не поверил, если бы еще раньше его не разрабатывал.

Полковник Старостин, прозванный сослуживцами Кощеем за худобу и нескладность, свою военную карьеру закончил десять лет назад, после чего серьезно занялся наукой, защитил докторскую диссертацию и в настоящее время считался одним из ведущих экспертов по авиационной технике. Его продолговатая голова, смахивавшая по форме на дыню, была набита тактико-техническими данными новейших военных летательных аппаратов. Полковник не пропускал ни одной авиационной выставки и считался чем-то вроде визитной карточки российской делегации. Он имел массу знакомств среди военных и деятелей науки всего мира. В своем ведомстве он был незаменим.

Старостин не афишировал своих особых отношений с начальником Госснабвооружения Платоновым. На людях они здоровались сухо, чисто по-деловому. Только единицы, и в их числе Варяг, знали о том, что Старостин и Платонов являлись партнерами. Всякий раз после реализации за рубежом самолетов и запчастей к ним они делили черный нал на подмосковной даче Платонова.

Долговязый человек остановился у светофора, дисциплинированно подождал, пока вспыхнет зеленый, и только после этого ступил на проезжую часть. – Пора, – произнес Чижевский. – Теперь твоя очередь.

– Понял, – отозвался его спутник, раскрыл кейс и достал оттуда австрийский пистолет «Глок-17» с уже навинченным на ствол глушителем.

Расстояние до Старостина не превышало тридцати метров – стандартная дистанция при стрельбе в тирах. Долговязый не подозревал о том, что в машине с затемненными стеклами, стоявшей в тени двух кленов, скрывается его смерть.

Дотопав до середины дороги и заметив красный свет, Старостин остановился на пешеходном островке, явно не желая по пустякам подвергать свою жизнь опасности. Полноватый спутник Чижевского опустил боковое стекло, поерзал на сиденье, выбирая позицию поудобнее, и медленно поднял руку с пистолетом, придерживая ее другой ладонью.

Глухого хлопка выстрела в уличном шуме никто не услышал, только на пешеходном островке долговязый мужчина вдруг вздрогнул, зашатался и повалился ничком на асфальт. Вокруг его головы быстро начала растекаться лужица неправдоподобно алой крови. Зажегся наконец зеленый свет, но земной путь полковника Старостина был уже окончен.

– Извините, я поеду побыстрее – шеф торопит, – повернулся к Платонову водитель, включая зажигание.

– Пожалуйста, – равнодушно ответил генерал.

Он не знал, что значило «побыстрее» в устах этого парня. Раз за разом «БМВ», не снижая скорости, избегал неминуемого столкновения в плотном потоке машин. Водитель о чем-то говорил, но Андрей Егорович не понимал смысла его слов, судорожно цепляясь пальцами за подлокотники сиденья и тяжело переводя дух, едва опасность в очередной раз проходила стороной.

Когда «БМВ» лихо влетел на автостоянку перед гостиницей и остановился, Платонов почувствовал огромное облегчение. «Живой пока», – подумал он. Шагая вслед за водителем к офису Варяга, генерал стал вновь припоминать все то, что за прошедшие сутки успел выяснить о будущем партнере. Один из самых авторитетных людей в криминальном мире и при этом широко образован, доктор наук, знает два иностранных языка. Не раз сидел в тюрьме – якобы по политическим статьям, но это, конечно, туфта – и в то жe время имеет невероятно широкий круг общения, тесно знаком с многими известными артистами, писателями, художниками, учеными, его дружбы ищут бизнесмены и генералы милиции. Ворочает огромными деньгами – вкладывает их в банки, в недвижимость, в производство, в экспортно-импортные операции, в шоу-бизнес, спонсирует партии и политические движения. Свой человек во всех политических, литературных, музыкальных тусовках. Его рабочий день расписан по минутам – таким плотным графиком могли бы похвастаться только директора крупнейших компаний. В одном из интервью Варяг заявил, что не принимает разговоров о своем якобы криминальном прошлом, – в настоящее время он предприниматель, честно платит налоги и готов общаться с прессой только как предприниматель.

О том, что Варяг совсем недавно сидел в тюрьме и совершил побег, Платонову узнать не удалось – человек, принимавший Варяга в особняке на Пречистенской набережной, держал свое слово.

Генерал прекрасно понимал, чем вызван интерес Варяга к его персоне. Все дело было в нелегальных сделках, которые Платонов проворачивал в последние годы, имея стойкие связи с заводами, создававшими неучтенные излишки продукции. Вертолеты, танки, орудия продавались в Латинскую Америку, в Африку, на Ближний Восток, а деньги от подобных сделок делились между непосредственным производителем продукции и тем лицом, которое помогло ее продать. Порой операции заключались внезапно: так, в прошлом году Платонов вывез на выставку шесть новейших танков, а домой вернулось только два. Генерал прорабатывал различные варианты объяснения такой «утряски»: пожар на складе, арест на границе, но разрешилось все предельно просто – нашелся выход на людей из окружения Президента, способных «закрыть вопрос», и этим людям была передана треть дохода от сделки. Остальное Платонов спокойно положил себе в карман. Очевидно, в какой-то момент он потерял бдительность, забыв о том, что следить за ним могут не только корыстолюбивые чинуши из ФСБ, но и ребята с золотыми фиксами и наколками на пальцах.

Водитель услужливо открыл тяжелую дверь перед Платоновым, пропустил его в кабинет и, оставшись снаружи, закрыл за ним дверь. Варяг поднялся навстречу гостю и, пожимая ему руку, серьезно произнес:

– Благодарю вас за то, что вы приняли наше предложение. Для нас большая честь сотрудничать с вами.

– Насколько я понимаю, у меня просто не было другого выбора, – со вздохом произнес Платонов.

– Выбор всегда есть, – строго возразил Варяг. – Важно просто сделать правильный выбор. Я знал, что мы с вами договоримся. Учтите, я намерен работать с вами предельно честно, и жду того же от вас. Итак, моя первая просьба: мне хотелось бы принять участие в авиационной выставке в Мексике.

Платонов отрицательно покачал головой:

– Это совершенно невозможно. Все списки уже согласованы и утверждены в аппарате администрации Президента.

– Вы меня не поняли, – добродушно сказал Варяг. – Я бы хотел присутствовать на выставке не в качестве гостя, а в качестве эксперта по летательным аппаратам.

Платонов внимательно посмотрел на Варяга и пришел к выводу, что тот говорит серьезно.

– Подобное невозможно в принципе. Система Госснабвооружения не пропустит чужака, а тем более человека с сомнительной репутацией. А потом, чтобы стать экспертом, нужно знать новейшие технологии, быть в курсе соответствующей литературы. И наконец, это место просто занято! Не могу же я отстранить человека, не дав ему никаких объяснений!

– Пункт первый: зря вы считаете меня таким уж наивным, – невозмутимо возразил Варяг. – Вопросами вооружения и, в частности, военной авиацией я интересуюсь давно. Чувствовал, знаете ли, за этим делом немалые перспективы. Читал и соответствующие журналы, в том числе и зарубежные. Глубоким знатоком я, вероятно, не стал, но и в грязь лицом в разговоре не ударю. Пункт второй – насчет консерватизма системы и моей сомнительной репутации: кадровые вопросы находятся в вашей компетенции, а если кто-то захочет покопаться в моей биографии, то милости просим. На данный момент она чиста. Да и не надо пытаться быть святее папы римского: у нас вице-премьеры совершенно откровенно берут взятки, а вы так беспокоитесь из-за репутации какого-то несчастного эксперта. Наконец, пункт третий – насчет того, что место занято: час назад назначенный на это место полковник Старостин был застрелен на улице неизвестным преступником. Почему бы место полковника не занять мне?

По спине Андрея Егоровича пробежал мороз. Платонов несколько раз судорожно открыл рот, вдохнул воздух, но слова не приходили на ум. Варяг заметил его волнение и развел руками:

– Я не хотел вас пугать. Просто до выставки осталось слишком мало времени.

Глава 6

РЕШЕНИЕ СХОДА

– Варяг, а не слишком ли часто ты стал выставляться? Мелькаешь по телику, интервью даешь… Скоро на эстраду полезешь, а мы всем сходняком в один голос твои хиты подхватим, – это сказал Барин, славившийся острым языком. – Ты позабыл наше правило – не выставляться! – выдержав паузу, продолжил он. – Если дерево торчит посреди поля, то молния в него и ударит. Какой от тебя толк, если ты мозолишь глаза всем, а значит, и ментам? Мы сильны тем, что невидимы! Нам не нужен дешевый понт!

Первый свой срок Степан Григорьев, ныне Барин, получил за карманную кражу в неполные шестнадцать лет. Повязала его семидесятилетняя старуха, которую так разъярило покушение на ее кошелек, что Степан потом полгода ощущал на горле хватку ее железных пальцев. Уже на зоне Степа получил еще шестерик за то, что в пылу ссоры пырнул одного из обидчиков заточкой. При выходе на волю он имел вполне заслуженный авторитет «правильного пацана», и потому никто не удивился, когда через два года четверо уважаемых воров рекомендовали его на звание законного. Зона, в которой он парился до звонка, тепло отозвалась о своем воспитаннике, согласилась с рекомендацией достойных людей и пожелала Степану Бога навстречу.

После коронации Степан получил новое погоняло Барин.

Недоброжелатели рассказывали, что эта кликуха прилипла к нему в последние годы отсидки. Тогда законные вывели его в положенцы, и он стал смотрящим в одном из крупнейших лагерей Сибири. Как и подобало смотрящему, Степан не только следил за тем, чтобы баланда у братвы была наваристой, но и разрешал всевозможные конфликты, причем оспаривать свои приговоры не позволял. Мужики косились на Григорьева и язвительно повторяли некрасовскую строчку: «Вот приедет барин, барин нас рассудит».

Степан был учеником легендарного вора дяди Васи и бескомпромиссно придерживался сложившихся воровских традиций. Однако это не мешало Барину дважды в год отдыхать за границей, где он вел поистине купеческий образ жизни: никогда не брал сдачу, прикуривал от стодолларовых бумажек, бил зеркала, заказывал в номер самых дорогих шлюх и всем напиткам предпочитал русскую водку.

В среде законных о Барине ходил неприятный слушок, будто он играл на поле «новых воров», которые за большие деньги покупали его голос на сходняках. Однако без доказательств с подобными обвинениями на толковище выходить было нельзя – могли оттяпать длинный язык, а то и голову.

– Пойми, Варяг, мы не делаем тебе предъяву, иначе наш разговор был бы не таким, – вступил в разговор другой вор – Паша Сибирский. – Мы просто хотим решить, как нам жить дальше. А в том, что говорит Барин, есть свой резон. Мы не кинозвезды, чтобы на нас все смотрели. Вспомни Грача – его развенчали только за то, что он пару раз засветился по ящику, и теперь в новосибирской зоне чалится обыкновенным мужиком. А ты ведешь себя так, словно для тебя не существует никаких законов. Если ты вор, так будь вором!

Паша Сибирский был родом из Братска, отсюда и его погоняло. Он занимался тем, что скупал рентабельные шахты и угольные разрезы, чтобы перевести их в собственность сходняка. Другим угольным предприятиям он обеспечивал воровскую «крышу». При его непосредственном участии создавались шахтерские профсоюзы, которые должны были держать под контролем рабочую массу и не позволять ей слишком навязчиво интересоваться тем, куда уходят деньги, выделяемые федеральным центром на поддержку угольных регионов, и почему добытый уголь проходит через руки десятка посредников. С другой стороны, карманные профсоюзы должны были стать занозой в заднице у областной администрации и у правительства.

Организованные ими забастовки позволяли выбивать из Москвы новые деньги и принимать новые законы, угодные сходняку. Следовало отдать должное Варягу – именно он понял в свое время грядущую роль профсоюзов. Паше неприятно было сознавать то, что в своих прогнозах Варяг обычно оказывался прав, обладал ясным мышлением и блестящей интуицией. Однако воровская закалка, приобретенная в «черных» зонах Воркуты и Колымы, разжигала в Паше кураж и побуждала к бунту. Поведение Варяга частенько смахивало на фраерскую рисовку, а подобные вещи не прощались даже самым именитым. Реши сходняк, что Варяг зарвался, Паша Сибирский с удовольствием лично обесчестил бы его пощечиной.

Варяг ни на кого не смотрел. За все время обсуждения он не проронил ни слова, проявляя незаурядную выдержку. Он напоминал изваяние языческого божества, возле которого искусные жрецы оттачивают свое красноречие. Однако все присутствующие смутно чувствовали, что достаточно статуе раскрыть свои каменные уста – и жрецы пристыжено умолкнут.

– А теперь выслушайте меня, люди, – не повышая голоса, произнес смотрящий. – Я понимаю вашу озабоченность, но позвольте мне действовать так, как того требует ситуация. Нам нужно было легализовать накопленные капиталы, а провести подобную акцию, не заглянув ни разу в объектив, невозможно.

Варяг сидел в удобном и в то же время изящном кресле, обтянутом кожей пепельного цвета с золотым тиснением. В таких же креслах сидели восемь его гостей. Каждый из предметов мебели, находившейся в доме, являлся штучным изделием и был выполнен в стиле Людовика XVI. Построить особняк Варяг надумал еще в зоне. Нашел людей, сумевших изготовить чертежи, сам проконтролировал результат, подобрал бригаду классных строителей и затем еженедельно получал отчеты прораба о проделанной работе. Когда до выхода Варяга на волю оставался лишь месяц, прораб сообщил, что отделка закончена и можно приступать к покупке мебели. Особняк был выстроен в викторианском стиле – любимом стиле английских богачей XIX века – и обнесен высоким гранитным забором, способным выдержать прямое попадание тяжелого снаряда. Стекла в доме были пуленепробиваемыми, крепкие металлические ворота снабжены электроприводом. Повсюду виднелись телекамеры, образовывавшие в совокупности целую систему слежения. Два оператора с ее помощью непрерывно обозревали с единого пульта все подступы к особняку. Отделка внутренних помещений была выполнена из ценнейших пород дерева – даже видавшие виды законники с почтением отметили эту роскошь. Из подвала в сторону леса был прорыт потайной ход.

– Слишком большие деньги поставлены на кон, я знаю, как их добыть, и действовать иначе не имею права, – продолжал Варяг. – Кто из законных может похвастаться тем, что проник в Госснабвооружение? Мы будем первыми, но это только начало. Через год мы подтянем наших людей на ключевые посты и возьмем в свои руки поставки оружия в страны Ближнего Востока, в Латинскую Америку, в Европу. На одних только АКМ мы увеличим общак на десятки миллионов долларов. Но впереди торговля высокотехнологичными товарами. Продажа одного новейшего танка дает прибыль в сотни тысяч долларов, а представляете, на сколько пополнится общак, если мы сумеем продать целый эшелон? Прибыль от продажи современного истребителя исчисляется миллионами долларов, а если мы продадим эскадрилью? Мы никак не вправе пройти мимо такого бизнеса. Конечно, приходится отступить от традиционного воровского ремесла, уже не нужно толкаться в метро и вытаскивать кошельки у фраеров. Работа с оружием сулит нам больше прибыли и меньше риска, чем любое другое дело, включая наркоту.

Беседа воров напоминала дискуссию дипломатов за круглым столом. Стол в комнате и вправду был нестандартный – огромный, овальной формы, он занимал едва ли не все помещение и своими размерами и качеством столярной работы мог бы украсить любой кремлевский зал для приемов. На белоснежной скатерти теснились блюда с салатами и всевозможными закусками, бутылки с дорогими напитками, однако гости мало ели и еще меньше пили. Казалось, едят и пьют они лишь для того, чтобы не обидеть хозяина.

– Вот что я хочу сказать, люди, – произнес старый вор дядя Толя, отодвигая блюдо с сациви. – Мы уже не первый раз собираемся, чтобы заклеймить Варяга, но всякий раз он доказывал нам свою правоту – сначала словами, а потом делом! Он ни разу не обманулся в своих прогнозах. Его дела приносят в общак колоссальные деньги, это нельзя не учитывать. Вот что я вам скажу, люди: Варяг выстрадал свою правоту. Верили мы ему раньше, нужно поверить и на сей раз.

Дядя Толя представлял собой классический тип законного вора. Собственного жилья он не имел, зато во всех тюрьмах Москвы был своим человеком, и начальники следственных изоляторов не стеснялись признаваться в своих дружеских отношениях с известным вором. Семьей дядя Толя не обзавелся – не по понятиям! – зато по всей России у него росло целое племя незаконнорожденных детей, и это только добавляло ему авторитета. Он не делал тайны из того, что ежемесячно рассылал по разным городам и весям страны немалые суммы на воспитание своего потомства.

– Бог тебе в помощь, Варяг, – поддержал дядю Толю вор по кличке Громовой, которая очень подходила к его вечно насупленному лицу. – Для братвы самое главное, чтобы общак не оскудевал, и если Варяг взялся за дело, то, значит, так оно и будет. Ну а мы уж со своей стороны позаботимся, чтобы братва наша грелась, как положено, и тропки на зону не заросли бурьяном.

Варяг благодарно улыбнулся. Он выиграл битву.

Глава 7

ОСОБЫЙ ОТДЕЛ

– Знаешь, что тебе за это будет? – сурово посмотрел майор на стоявшего перед ним румяного парня лет двадцати двух.

– Нет, – прозвучал напряженный голос.

– Так вот, тебе светит не менее десяти лет тюрьмы. Неплохо, а?

Краснощекий молчал, переминаясь с ноги на ногу.

– Да ты присаживайся, вот стул. В тюрьме хоть и будет время посидеть, но все же ноги беречь нужно. Рассказывай, как все получилось.

Краснощекий скромно устроился на самом краешке стула.

– Даже не знаю… Он мне похабщину сказал – дескать, ты сейчас здесь, а за забором твою кралю богатенькие чуваки потягивают… Я не хотел его убивать – просто ударил, а он захрипел, схватился за горло и повалился на пол. Я не сразу сообразил, что убил его, – только потом, когда другие ребята подошли…

– Да-а, влип ты, парень, в дерьмо по самые уши. Невеселая получается история. Всю жизнь себе обгадил одним непродуманным поступком. Ты мастер?

Краснощекий кивнул.

– Мастер… по рукопашному бою.

– Учебные классы, мой друг, это тебе не место для разборок. Здесь совсем другие отношения! Разведчик тем и отличается от простых смертных, что способен улыбаться самому заклятому врагу. Выдержка должна быть, мой друг. Это без свидетелей разведчик может вспороть врагу брюхо и выпустить кишки наружу, а в присутственном месте не должно быть ни одного враждебного действия. Ты меня понял?

– Да.

– Ни хрена ты не понял, – в сердцах махнул рукой майор. – Даже сейчас ты не о покойничке думаешь и не о предстоящем наказании, а о том, как тебя встретят на зоне. Ведь так?

Щеки парня заалели еще сильнее.

– Так.

– Может быть, и правильно делаешь, что думаешь об этом, – сказал с печалью в голосе майор. – А встретят тебя, прямо скажу, неважно. Хотя бы уже потому, что ты успел засветиться в нашей спецшколе и целый год носил милицейскую форму. Следует признать – не любят зеки нашего брата! Если ты попадешь на милицейскую зону, у тебя есть еще шанс выбраться оттуда с нетронутой задницей, а если попадешь в обыкновенную, то, поверь мне, шансов никаких! Набросят тебе на горло шнур, и будут потешаться над тобой всем бараком. Тебя как зовут?

– Николай. Николай Радченко.

– Колька, значит, – вздохнул майор. – Так вот, на зоне тебя станут называть Ольгой! А бабья доля в мужском бараке незавидная. Несмотря на твою силу, тебя заставят отдаваться за пару затяжек! Но-но, не сверли меня глазками-то, я тебе не тот бедный курсантик, я ведь тебя и пристрелить могу! – похлопал майор по кобуре, висевшей у него на поясе. – Тем более что кобура у меня не застегнута, вытащу в долю секунды и вобью в твою твердолобую башку несколько порций свинца. И, что самое интересное, мне ничего за это не будет! Ровным счетом ни-че-го. Объясню начальству, что защищался, обрисую в мрачных красках твое поведение, скажу, что ты на меня напал, а я защищался, и начальство мне с легкостью поверит. Ты для всех уже никто! Тебя уже вычеркнули из всех списков, так что поумерь свою прыть и слушай меня внимательно. Ты вообще знаешь, кто я такой?

– Наслышан. В нашей школе вы возглавляете особый отдел.

– Верно, – майор слегка улыбнулся. – Я не подчиняюсь вашему генерал-майору, у меня имеется свое серьезное начальство, но и в мои обязанности входит следить за порядком в школе. А вот ты этот порядок нарушил и тем самым доставил мне кое-какие неприятности.

Хотя секретная спецшкола МВД размещалась в современных зданиях, кабинет майора был обставлен в старорежимном духе. Одну из стен украшал огромный портрет Железного Феликса в полный рост: главный чекист страны строго взирал на вошедшего. Его глаза как будто говорили: «И для тебя, браток, у меня приготовлена премиленькая камера». Прочая обстановка была выдержана в стиле тридцатых годов. Видимо, замысел хозяина кабинета заключался в том, чтобы на посетителя повеяло леденящей жутью ежовских застенков. Сам же майор чувствовал себя в этом жутковатом антураже вполне комфортно и, вероятно, воображал себя сталинским наркомом, допрашивающим очередного «врага народа».

– Тебе не страшно? – неожиданно поинтересовался майор.

– Теперь поздно бояться, – отозвался Николай как можно бодрее.

– Это точно, поздно. Но кое в чем с твоим начальством я не согласен. Из тебя вышел бы неплохой специалист, да вот вляпался ты не вовремя. Хочешь, я тебе помогу?

В глазах у парня что-то изменилось.

– Разве это возможно?

– Не хочу сказать, что я господь Бог, но от тюрьмы тебя уберечь сумею. Конечно, ты не сможешь вернуться в школу, но тебе это будет и не нужно. Если ты примешь мое предложение, тебя ожидает совершенно другая карьера.

– Я согласен.

Майор удивленно поднял брови:

– Ты даже не хочешь спросить, чем придется заниматься? А может, я тебе прикажу организовать еще несколько жмуриков?

– Теперь мне все равно. У меня такое ощущение, что я уже прошел через самое страшное.

– Надеюсь, убивать тебе больше не придется, хотя я в дальнейшем смогу покрывать твои грехи, – конечно, в рамках разумного…

– Что я должен делать?

– Вот этот вопрос мне уже нравится. Но давай договоримся, что он будет твой первый и последний. Далее все вопросы буду задавать я.

– Согласен.

– Для начала подпиши вот эту бумагу… Не пугайся, здесь не содержится ничего страшного. – Майор вытащил из папки лист бумаги с отпечатанным на компьютере текстом. – Здесь сказано, что ты согласен работать на наши органы безопасности и поступаешь в распоряжение сверхсекретного отдела под кодовым названием «Вепрь».

Парень внимательно прочитал текст и сразу же поставил под ним размашистую подпись.