Свободный охотник Степанычев Виктор
– Ты шутишь? – догадался я. – Смешно.
Разумеется, это не было смешно, ведь он опять не шутил. Просто молодой человек не любил цифры восемь и девять, что ж тут поделаешь. Терпеть их не мог, брезгливо отбрасывал в сторону. Иначе говоря, он сообщил мне свой возраст, пользуясь не десятичной системой счисления, как все нормальные люди, а восьмеричной. В восьмеричной системе отсутствуют «восемь» и «девять», то есть за семеркой действительно следует десятка. Почему в таком случае система называется «восьмеричной»? Потому что он нуля до семи – ровно восемь цифр. За десятью следует одиннадцать, двенадцать, и далее – до семнадцати, после чего сразу идет двадцать (а не восемнадцать и девятнадцать, как мы привыкли). Таким образом, парень и насчитал себе двадцать лет, хотя, если бы пользовался привычным способом счета, получил бы только шестнадцать. К тому же, он сказал «почти двадцать», а значит, на самом деле ему исполнилось всего лишь пятнадцать лет. Причем, не более месяца-двух назад, поскольку он родился в августе (я спросил об этом чуть позже),
С тем же успехом, к примеру, какая-нибудь хитрющая девчонка, желающая набавить себе авторитета, могла бы сообщить своим подружкам, что ей уже пятнадцать, «забыв» прибавить, что это восьмеричное число. Пятнадцать в восьмеричном коде – тринадцать в десятичном. А двадцать равняется шестнадцати – все это проще, чем штепсель в розетку всунуть. Так что пареньку не удалось меня запутать. Зря, что ли, я столько лет в институтах сох от безделья? Я только с виду работяга, виртуоз отвертки и электродрели.
– Десять – не цифра, а число. Это так же верно, как и то, что оно следует за цифрой семь, – поддразнил я юного шутника.
Он не обиделся. Скорее обрадовался – тому, как быстро и легко я «просек фишку». «Фишка» на языке законодателей безвкусицы означает, в частности, благородный бзик. Его благородным бзиком и была восьмеричная система счисления. Выяснилось, что он считает в ней так же свободно, как мы считаем в десятичной. Складывает, вычитает, умножает – и все в уме! Выяснилось, что он специально тренировался, зубрил таблицу умножения, решал примеры, короче, перестраивал свой мозг. Зачем? За что он так возненавидел восьмерку (а может, девятку?), если остановился в своем арифметическом развитии на цифре семь?
– Предположим, есть такая страна, – фантазировал он, – где люди сначала пользовались десятичной системой счисления, но постепенно поняли, как это неудобно, и заменили ее восьмеричной…
– С чего вдруг? – возражал я. – У них у всех что, тоже по четыре пальца на руках?
– Не обязательно. С развитием информационных технологий дискретный способ мышления неизбежно вытеснит аналоговый, вот увидите.
– Не увижу, – смеялся я. – Поверь мне, малыш…
Нет, не был он «малышом». Информационные технологии занимали его всерьез, и потому увлечение восьмеричной системой счисления вовсе не являлось блажью. Он видел широкую дорогу, ведущую в Будущее, он шел по этой дороге. Вычислительная техника и в самом деле «мыслит» дискретно, то есть в двоичном коде – нулями и единицами. Двоичный код переводится в восьмеричный без дополнительных вычислений, легко и естественно, как дыхание. Это удобно, это просто удобно – прав был парень. Или не все так просто?
А с вычислительной техникой он познакомился, просиживая часами на маминой работе. Сначала познакомился, потом пристрастился. Душой и телом проникся пресловутыми «информационными технологиями»… Что же за мама у него была такая, неосторожная?
Итак, парень фантазировал:
– …Вот и получается, что «восьмерка» – это древнее слово, давно потерявшее первоначальный смысл. Угадайте, почему оно до сих пор используется? Не заменитель же это «десятки»? А потому, что в стране, где восьмеричная система вытеснила десятичную, оно должно означать что-то очень важное для всех. Правильно? Чего вы смеетесь-то?
– Ты рассуждаешь, как будто мы и живем в этой стране, – сказал я ему.
– Не живем, так будем жить, – пообещал он. – Куда денемся?
– Тебе бы писателем быть, – сказал тогда я. – Фантастом.
До сих пор не знаю, поддержать я его думал или обидеть…
Никогда ему не быть писателем! Не приспособлен он для дел, требующих от умного человека постоянно подстраиваться под всех остальных. Фантазируй, не фантазируй, но кто тебя сможет понять, если даже нумерацию глав ты захочешь давать в восьмеричной системе счисления? Ведь за главой под номером 7 в его ненаписанном романе, конечно же, последовала бы глава 10 – и никакая иная…
CONTINUE
10.
…Вопросы сушат рты, впрыскивают в сердца яд, мечутся под нависающим куполом, сплетаясь в один змеиный клубок.
– Как же они смогли сопротивляться?
– Кто?
– Они, из гипархата Узора. Успели даже смерть-волну раскрутить… Ужас. По-моему, это невозможно, я же сама в учебной комнате слышала, еще когда маленькая была, что аннигиляционные генераторы работают слишком медленно…
– Да, Хозяюшка, да. Скорость позитронной эмиссии составляет не более двух условных сфер за тысячную. А Первая Атака, оказывается, длилась всего ноль-семьсот тире ноль-восемьсот. Ты молодец, хорошо учишься. Я тоже не понимаю, как инженеры из гипархата Узора успели накопить аннигиляционную волну, достаточную для таких взрывов.
– Вдруг изобрели что-нибудь?
– В Галактике две сотни Единиц ничего не изобретали, с самого распада Управления. Скорее всего, гипархат Узора начал подготовку к отражению атаки заранее. Судя по рисунку боя, их гвардия была приведена в состояние боевой готовности. Наверное, разведка сработала четко, засекла передвижение странных армий на дальних подступах.
– Наверное.
– В общем – хватит. С Первой Атакой закончили, не могу больше. Шла бы ты, помощи от тебя все равно никакой.
– Ну подожди, ну почему! Не выключай свет…
Одинокий воин по прежнему хмур, скучен и спокоен. Рядом с ним лежит девочка – она еще не научилась сохранять спокойствие всегда и всюду. Она вскакивает и снова ложится, пробираемая то ли лихорадкой, то ли жгучими вопросами.
– Ладно, давай поговорим, – он неожиданно привстает. – Есть еще кое-какая неясность, малышка. Осталась от нашего с тобой предыдущего разговора, не дает мне расслабиться. Помнишь, я тогда сказал, что ты мне наврала и что-то скрываешь?
– Ничего страшного, ты же извинился.
– Я извинился? Не пожалеть бы об этом. Почему твоя мать после бегства из воюющего гипархата Пустоты не отправилась сразу же сюда, в родовой санаторий?
– Не знаю…
– Может, боялась, что звероиды вытащат секретную Нить маршрута и найдут вас?
– Может. Честное слово, она ничего такого не говорила.
– Но много позже она все-таки спрятала здесь свою дочь, не побоялась.
– Ну, пристал! А ты сам-то, сам до сих пор не рассказал, как на самом деле сюда попал!
– Я рассказал.
– Да уж, помню. «Брел, брел, и случайно забрел». Наоборот, это ты врешь и что-то скрываешь.
– Хозяйке базы нужны рекомендательные записи? Понимаю, иначе гостя выгонят вон.
Нет, вовсе не спокоен одинокий воин. Он разочарован, едва ли не в отчаянии. Он ведь надеялся – на удачу, на опыт, на помощь своей подруги.
– Да! Я здесь хозяйка! – гневно взвивается она. – И нечего хихикать!
– Мы вспоминаем о твоей матери, не отвлекайся. Чтобы объяснить ее нелогичное поведение, приходится предположить, что эта база вовсе не принадлежала твоему отцу, как ты меня уверяешь. Вероятно, жена гипа боялась совсем другого – что укромное местечко занято настоящим хозяином, и решилась воспользоваться им лишь от безвыходности, желая любым способом спасти дочь. Я прав или нет?
Под куполом – молчание. Очевидно, жгучие вопросы внезапно кончились. Девочка стоит, опустив голову, и сосредоточенно разглядывает свои руки – будто вытек воздух, который только что распирал ее щеки и грудь.
– В чем дело? – обрывает паузу Свободный Охотник. – Ты слушала меня или нет?
– Я… – вымучивает дочь гипа.
– Что?
– Я думаю, мама любила его, но он погиб, и ей было тяжело… из-за памяти о нем…
– Ты думаешь, она не прилетала сюда из-за воспоминаний о своем муже? – глухо уточняет Свободный Охотник. Голос его на мгновение слабеет. – О своем муже и твоем отце? – голос его ломает странная тоска.
Девочка неудержимо краснеет.
– Нет, с моим отцом у нее… как бы выразиться… ну, ничего хорошего у них не было, потому что она никогда не говорила о нем хорошо. И плохо тоже не говорила, и вообще, редко о нем вспоминала. У мамы был друг, о котором отец не знал, а тут в санатории они встречались. Понял? Еще до меня. До войны.
Уже совершенно пунцовая.
– Откуда тебе это известно?
– Она личные записи с собой носила, никому не показывала, а я однажды подсмотрела, когда маленькая была. Только потом сообразила, что к чему. Я даже видела лицо этого человека. Его убили. Мама иногда плакала, из-за него плакала…
– Значит, владелец санатория был другом твоей матери? – Свободный Охотник, оказывается, уже не хмурится и не скучает, вовсе нет, он берет Хозяюшку в руки, весело притягивает ее к себе. – Ну, наконец хоть в чем-то ясность настала!
– Я не знаю, кто из них был владельцем. Может быть все-таки моя мама купила эту базу? Когда-нибудь очень давно…
Он близко-близко: целует ее в лоб, смотрит ей в глаза.
– Ты чего? – теряется она. – Ты не сердишься? Не сердись, просто язык у меня не поворачивался признаться. Кстати, вдруг этот санаторий родовой, но старого маминого рода?
– Мозги у меня прочистились, – невпопад сообщает он. – Умница моя, вот что ты сделала… Не бойся, твоих прав собственности на «Черную дыру» никто не посмеет оспаривать. Хозяйка здесь ты, была и будешь, что бы ни случилось.
– Нет, я дура. Взяла, и все разболтала. Ведь мама любила этого человека, понимаешь! Любила!
– А я тебя.
Улыбаясь во весь рот, он отпускает девочку и переворачивается на живот, с наслаждением погрузив лицо в плотную дурманящую тьму.
– Что ты сказал? – шепчет она, невольно подавшись к нему.
Однако удерживает себя.
Она медленно приподымается, вдруг перестав чувствовать свое тело. Встает на колени. Поворачивается, ползет к выходу, веря и не веря услышанному, изо всех сил надеясь, что ее остановят и вернут. «А я тебя, а я тебя…» Он, наверное, пошутил?
– Я обещал сделать принцессу взрослой, – бормочет Свободный Охотник, словно разговаривая сам с собой, – и я сделаю, пусть принцесса чуть-чуть потерпит.
Голос его слабеет с каждым звуком. Похоже, он уже спит…
11.
…сначала просыпается сигнализация – это срабатывают датчики, предусмотрительно расставленные во всех ближайших Узлах. Затем лопаются ловушки – это перестают существовать, так и не успев сбросить оболочек, первые капсулы, которые пытались вырваться через Вход в трехмерное пространство. Однако за первыми следуют вторые. Волна за волной, стая за стаей. Армада боевых капсул возникает в пространстве, всего в полтысячной полета от дремлющего санатория.
Свободный Охотник отдыхает, ведь и герои Космоса не умеют сражаться вечно. Разумеется, он просыпается вместе с сигнализацией, автоматически глотает стимулятор, чтобы проснулись также руки, ноги, чувства, он бежит к ангарам, но время, увы, потеряно. «Как твари обнаружили Вход? – заторможено думает он, пока стимулятор не начинает действовать. – Без маяка, без карты…»
«Только бы успеть, – резко меняет он направление мыслей, когда спасительные ручейки энергии наполняют позвоночник. – Похоже, твари воспользовались основным Входом, значит, другой не занят…»
Хозяюшка вбегает в ангары сразу за ним и что-то кричит. Он не слышит, он надевает маску, замкнув все управляющие связи на себя, он в спешке запускает предполетную подготовку, понимая, что не успевает. Разве трудно было подготовить оба «Универсала» прежде, чем лечь отдыхать? Разве не разумнее было спать по кораблям – после всего, что произошло?.. В голове его жар, во рту горечь, в голосе ярость. Отдаваемые команды вырываются из-под маски, мечутся меж упругих стен. Понимание мертвой хваткой давит грудь – нет, не успеть.
И он не успевает. Впервые.
Стаи гостей правильными кольцами охватывают объем, мерцающими слоями окружают висящий во мраке пластиковый кристаллик, опасливо держась вне зоны прямого удара, не зная, сколь беззащитна их жертва. Бежать поздно. Не прорваться…
Свободный Охотник устало наваливается на мембрану шлюза и приподымает маску:
– Что ты кричишь?
– Там Всеобщая работает! – бессмысленно машет рукой дочь гипа.
– Дать Всеобщую.
Включается декодер:
«Не сопротивляться, отдать Неуловимого, иначе объект будет атакован. Не сопротивляться, отдать Неуловимого…»
Сообщение циклится, повторяясь раз за разом.
– Откуда они знают, что я здесь? – тоскливо шепчет Свободный Охотник. – Что же делать?
Что делать?
Гибнет, не успев повзрослеть, кровью вскормленная мечта, рушатся кубики недостроенного мира. Юноша сползает вдоль стены, трогая затылком пористую поверхность, опускается на корточки. Сейчас закончится красиво сделанная жизнь… Галактика сжимается до размеров кулака, которым он бьет в борт бесполезного «Универсала». Что же делать?
Впрочем, решение уже принято.
Хозяюшка в отчаянии смотрит на него, и тогда он встает. Он решительно разблокирует Всеобщую, восстановив никогда прежде не использовавшийся режим передачи:
– «Черная дыра» вас слышит, твари. Говорит тот, кого вы называете Неуловимым. Кому я понадобился?
Мгновенно возникает ответная картинка: вылизанный до блеска зверь, вяло жующий лист табака.
– Я не разбираюсь в ваших стрижках, – продолжает Свободный Охотник. – Ты стаевый?
«Я надстаевый, – отщелкивает декодер. – Шестой из династии Бархатных».
Лист вываливается из раскрывшейся пасти зверя.
– Мое почтение, Бархатный. На этой базе только двое, убедись сам, – в пространство уходит матрица изображений, снятых со всех помещений станции. – Других защитников, как видишь, нет, везде пусто. Я тебе уже представился. А рядом со мной ребенок, девочка, которая приходится мне… ну, скажем…
«Понимаю (собеседник лениво ворочает багровым языком), мы тоже размножаемся путем деления и слияния, то есть половым.»
– Удобно иметь дело с понятливым собеседником. Теперь смотри внимательно, а лучше подключи к разговору инженеров… – Далее следует мгновение технической паузы, после чего новая капля информации срывается с замершего тела санатория. – Я послал тебе просканированный срез базы, чтобы у вас у всех не возникло сомнений. Объект готов к самоуничтожению, автоматика сработает на начало вашей атаки. Пусть твои инженеры обратят внимание на параметры аннигиляционной волны, накопленной генераторами. Я запасливый. Просчитайте сами, что останется в случае взрыва от первых слоев ваших капсул. Кстати, ты лично достаточно удален от меня?
Господин надстаевый вдруг поднимается с подстилки и, прогнувшись, коротко потягивается. Усы его топорщатся.
«Мы не боимся, – переводит декодер. – Когда-нибудь Желтый Глаз возьмет нас всех. Ты или сдашься, или сгоришь вместе со своей норой, враг наш».
Свободный Охотник кладет руку Хозяюшке на плечо.
– Вслед за тобой и мы можем солгать, что нам не страшно умереть, но не унизимся до этого. Два человека за двести тварей – достойный итог боя, поэтому мы честно сделаем то, что нужно сделать. Хотя, возможен и другой итог. Ваш враг Неуловимый согласен сдаться добровольно, если вы отпустите корабль с ребенком.
«Это твое условие сдачи?»
– Когда девочка свяжется со мной из какого-либо незанятого вами Фрагмента, я мирно отдамся в ваши… хм… лапки. Мне почему-то кажется, что Неуловимый в качестве пленника устроит вас больше, чем в качестве героя, чья гибель будет всегда вдохновлять людей на подвиги. Иначе ты не тратил бы время на беседу со мной, а просто отдал бы приказ атаковать. Правильно?
«Мы проанализируем твое условие. Жди решение».
Декодер замолкает. Зато кричит, срывая голос, дочь гипа:
– Нет!!!
– Они будут докладывать на самый верх, – спокойно объясняет Свободный Охотник. – И одновременно попытаются укрепить ловушку, чтобы мое условие необязательно было выполнять, так что у нас есть время. Правда, надстаевый – крупная величина. Крупнее только вождь Гладкий, который стрижется наголо.
Она даже подпрыгивает от возмущения.
– Я тебя не брошу! Никуда я не полечу, понял?!
Кричит одинокому воину в самое лицо, в страшное неподвижное лицо.
– Но времени очень мало, – отодвигается тот. – Поговорим позже, нас ждет срочная работа.
– Какая-такая работа! – Она явно не в себе.
– Во-первых, нужно проверить «Универсалы» – и твой, и мой. Кому-то из нас подсунули кодированный маяк.
Девочка вдруг успокаивается и замолкает.
Свободный Охотник вызывает щуп и формулирует задачу поиска. Наблюдая за выверенными движениями гигантских щупалец, опутавших оба корабля, он объясняет:
– Видишь ли, Хозяюшка, уж я-то знаю, что обычными способами найти «Черную дыру» невозможно. Абсолютно. Что остается врагу? Воспользоваться штуковиной, непрерывно посылающей в Метро сигнал по закрытому каналу. А вне Метро эта же штуковина продолжает внедряться в системы галактической связи, ориентируясь на Вход, через который попала в пространство. Что-то вроде маленькой Всеобщей, очень просто. Звероиды не случайно избрали наш с тобой основной Вход, и из Тоннеля они выбрались только потому, что получили возможность вписаться в траекторию «на маяк». На подлый, кодированный маяк. Правда, твой «Универсал» автоматически проверяет сам себя, когда ты запускаешь маршрут домой. Не знала? Но ты привела бы за собой людей, а не тварей…
– А какая работа будет «во-вторых»? – прерывает его дочь гипа.
Однако объяснения уже закончены. Потому что готов результат проверки: корабль Хозяюшки, как и ожидалось, безупречно чист, зато в «Универсале-Плюс» обнаруживается нечто неожиданное. Впрочем, отнюдь не скрытая от контроля крохотная заноза. Предательской штуковиной, излучавшей кодированный зов, оказывается робот-истребитель – весь целиком.
И все становится ясно. Ведь этот робот-истребитель, спящий в брюхе корабля, был спущен пару сотых назад на биокристаллических червей, чтобы освободить полусожранную планету, и где как не там, в загаженных лабиринтах, мог он подцепить споры инфо-грибка. Лишь на миг окунулся в неприметную разреженную взвесь – и готово. Штатная очистка аппарата при возвращении на корабль неспособна что-либо исправить – структура корпуса необратимо изменилась, системный паразит уже пророс в тело робота. Инфо-споры, очевидно, были искусственного происхождения, вполне возможно, специально выведенные для этого случая. Иначе их шумообразующая активность не лежала бы в узенькой полоске чьего-то личного канала связи. Иначе излучение не модулировалось бы так хитро, что лишь стационарный щуп смог его ухватить.
И, что очевидно вдвойне, отчаянная мольба о помощи была банальной ловушкой, заготовленной для благородных идиотов. Биокристаллические червяки были подсажены на мертвую планету вовсе не бластомерами или фермерами. «Неуловимый, хоть Ты услышь и отзовись, если Ты существуешь…» Фу, как стыдно! Неуловимый доблестно попался. Блистая юной удалью, виртуозно управляясь со смертоносным аппаратом, пьянея от ненависти ко всей галактической пакости вместе взятой, герой Космоса не заметил, что сам стал мишенью. Сразу после бессмысленной победы и начались странности: якобы случайные встречи со звероидами – со звеньями, отрядами, стаями. Нападение на свалке, разгром сферобара… Вот все и сложилось, вот и настала ясность. О, Космос, как стыдно…
– Будешь уходить на своем корабле, – решает Свободный Охотник. – Подстрахуемся.
– Я без тебя не полечу, – звонко напоминает девочка.
– Полетишь, – улыбается он. – Нужно вытащить отсюда Полную Карту. К сожалению, выбора нет. Спасаюсь или я, или Полная Карта, вот такая нелепая ситуация. Ценности несопоставимые, малышка.
– Полная Карта? – ее голос, внезапно сорвавшись, превращается в шепот.
– Конечно. А ты думала, как мне удается отыскивать, например, технические Входы? Они же никогда не указывались в Нитях маршрутов и редко когда указывались в местных картах. Зато в Полной Карте отмечены все до единого. Удобно, правда?
– Я не понимаю… – растерянно говорит она. – Ты надо мной смеешься?
На мгновение его охватывает гордость – только на мгновение.
– Бортовая система моего «Универсала-Плюс» и есть Полная Карта. Точнее, комплект малоформатных архивированных версий по каждому из Фрагментов, самого последнего поколения. А сам я – вместо службы Узора. Это, наверное, смешно, смешнее и не придумать… Хозяюшка, маленькая моя, у нас совершенно нет времени спорить, и выхода другого нет, поверь мне. Ты спрашивала, какая еще работа не выполнена? Вот, смотри: я заменяю бортовую систему твоего корабля. Полностью перекачиваю тебе систему своего «Универсала», а у себя, наоборот, собираюсь сжечь, убить все самое ценное. Ты обязана спастись вместе с кораблем. Теперь поняла?
Спрятавшись под боевой маской, чтобы никто не видел его глаз, герой дает команду.
Каналы распахнуты, процесс необратим. В ангарах – маленькая информационная буря.
– И еще, принцесса моя, не удивляйся, но я делаю тебя богатой. В моем корабле остались финансовые запасы, я ведь скромно жил, бережливо…
Проходит новая команда. Цезиевые кассы обоих «Универсалов» отзываются, одна – щедро сбрасываясь до нуля, другая – впитывая высвобождаемые средства. Стрекочут таблицы, показывая переданную сумму, невообразимо большую сумму.
– Как же так? – девочка словно оглушена, словно бы не слышит.
– Ничего страшного, – продолжает говорить герой, исполнив все задуманное. – Неуловимым станешь ты. Теперь ты одна владеешь Полной Картой, ты одна сможешь ориентироваться в Метро, как и положено легендарному Мастеру Узлов. Извини, Хозяюшка, не имел я права откровенничать с тобой раньше. Извини меня, если сможешь. Настало время правды, и я надеюсь, что ты успела повзрослеть…
Включается Всеобщая – иглой в мозг, – требует канал. Канал предоставлен. Пронзившая пространство морда, уцепившись за ретранслятор, врывается в ангар – красиво, крупно, красочно. В поросшей шерстью пасти ворочается шершавый язык, заставляя подключиться и декодер.
«Пусть самка уходит. Нам нужен ты, наш враг. Я тебе не верю. Связь с кораблем, который отойдет от базы, и связь с базой, где останешься ты, должна быть полностью открыта, чтобы я видел вас обоих. Вот код моего канала. Система самоуничтожения должна быть отключена немедленно, а схема замкнута на мой канал. Когда самка уйдет, ты сдашься. Конец.»
– Договорились, – выталкивает из груди Свободный Охотник. – Дай нам время попрощаться.
«Я тебя понимаю, – жмурится надстаевый из династии Бархатных. – Я тоже прощаюсь со своими самками, когда они покидают мою нору».
Всеобщая тактично исчезает. Пустота, до краев наполнившая ангар, впитывает жалкие звуки всхлипываний. Дочь гипа плачет.
– Ну-ну-ну, – говорит ей Свободный Охотник, словно вату пробивая голосом. – Спокойнее, пока все правильно.
– Я спокойна, – тоскливо отвечает она. – Что мне надо делать?
– Я верю звероидам еще меньше, чем они мне. Во-первых, они испугаются, что когда ты будешь в безопасности, я не сдержу слово и все-таки зажгу небольшую Сверхновую. Во-вторых, они наверняка не справятся с искушением получить дополнительное средство воздействия на меня, взяв в плен нас обоих. Наконец, они видели, что ты Истинная. Иллюзии нам ни к чему – твари попытаются захватить твой «Универсал». Но не сразу, а когда ты отдалишься на достаточное расстояние, чтобы я не имел возможности, взорвав все вокруг, отнять тебя у них. Очевидно, это произойдет в районе того Входа, через который враги вышли из Тоннеля, того же, которым мы с тобой всегда пользуемся. В любом случае, сквозь первые слои капсул тебя пропустят. Поэтому действуем так… – Свободный Охотник проецирует информационную подкладку на купол ангара. – Смотри, между первым и вторым слоями окружения есть другой Вход, гораздо ближе. А Тоннель вроде отростка, этакого аппендикса, выводит к одному из курьерских Прямых. Вход – на самом конце «аппендикса». Хорошо видишь? Потайной ход, враги о нем не знают. Ныряешь, доходишь до Прямого Тоннеля, по Прямому – до первого же Кольцевого, через межфрагментарный Узел, и в Узле связываешься со мной. Поняла?
Дочь гипа кивает, позволяя слезам беспрепятственно падать на жаростойкое покрытие пола.
– Теперь запоминай, что дальше. Добираешься до гипа Связи и соглашаешься дружить с тем из сыновей, кого он тебе рекомендовал.
Она поднимает голову и встречается с его взглядом. Она надеется, что это шутка. Однако это не шутка. И тогда она сходит с ума:
– Дурак, дурак, дурак!
– Прошу тебя, – говорит Свободный Охотник и отворачивается.
– За что ты меня так? – беснуется она. – Я тебе совсем не нужна?
– Да как же ты не понимаешь…
– Это ты, ты ничего не понимаешь! Может, мне сразу сказать им свое истинное имя, каждому сыночку по очереди?
– Прекрати! – он хватает ее за плечи и яростно встряхивает. – Не нравится дворец гипа Связи, найди себе другой. Без сильного покровителя ты пропадешь, а вместе с тобой погибнет все, ради чего я жил. Выброси глупости из головы!
Она прерывисто всхлипывает, но уже не плачет. Дочь гипа все поняла, поэтому молчит. Упрямо сомкнутые губы ясно показывают, что поступит девочка все равно по-своему.
Свободный Охотник нетерпеливо смотрит на таймер, отнимающий у него микро-Единицу за микро-Единицей.
– Запомни главное, малышка. Про Полную Карту никому не слова. В случае ареста ты обязана взорвать корабль – с собой или без себя, как уж получится. Тебе выпало продолжить дело Неуловимого, так что не опозорь славное имя.
– Имя… Я так и не узнала твоего имени, красавчик, – мертво улыбается Хозяюшка.
– Ох, как мне надоели твои глупости! – кричит он. – Мы с тобой на войне!
– Не волнуйся, я в порядке. Говори.
– Ближайшая цель: собрать всех гипов на совещание и решить вопрос с объединенными вооруженными силами. Возможно, удастся сдвинуть с точки процесс восстановления Управления. Перед лицом неотвратимой катастрофы толпа надменных самодержцев должна быть сговорчивее. Для этого я и требовал от гипов коды закрытых личных каналов, а технически организовать совещание, как я надеялся, помог бы гип Связи. Кроме того, не доделано самое важное. Где родина врага, куда наносить ответный удар? Я не успел выяснить. Пока ясно, что в Октаэдрах, охваченных Сорок Седьмым гипархатом Пустоты, расположен чисто военный штаб, не больше. Впрочем, в любом случае начинать нужно с него.
– А что будет с тобой?
– Со мной все просто, – хладнокровно говорит юноша. – Я стану идиотом.
Девочка оживает. В наполненных влагой глазах отражается неистовая надежда.
– Как это?
– Я не трус, – с неожиданно прорвавшимся отчаянием объясняет он. – Но ведь глупо погибать, если есть хоть какой-то шанс… Хорошенько запомни название: «Формат счастья». С индексом «сто». Это условное обозначение одной из секретных спектро-программ, изменяющих сознание человека. Их используют дедушки Клонов, штампуя себе рабов. Ты свяжешься со мной из Кольцевого Тоннеля, и я сразу уколюсь модулятором. Пусть врагам достанется безвредный дурачок, который ничего не помнит, только жрет и радуется жизни. Смешно, правда? Обратная операция возможна, если известны параметры частотных уколов, так что вернуть идиоту разум у врагов не получится. Таких программ – тысячи. Ты одна будешь знать обозначение средства – моего средства. Все данные найдешь в бортовой системе своего «Универсала»…
Девочка жадно впитывает ответ. А потом спрашивает:
– Где тебя искать?
– Полезай в корабль, – герой отворачивается. – Надевай боевую маску. Работай, не теряй времени.
– Формат счастья, – откликается она. – С индексом «сто», я хорошо запомнила.
Дочь гипа уходит – на негнущихся ногах, – чтобы бесследно исчезнуть в бронированном чреве. На борту ее корабля загорается перламутровый знак «Минус».
– Доброй тебе охоты, Хозяюшка! – Запоздалый крик натыкается на сгустившуюся пленку шлюза.
Герой покидает территорию ангаров. Он открывает связь полностью, в строгом соответствии с условиями врага, он наблюдает, готовый ко всему, как «Универсал-Минус» отделяется от пластиковой стены. «Универсал-Плюс» остается – опустошенный, жалкий. Полная Карта обрела новый дом. Душа оставила легендарный корабль, думает герой, вот все и кончилось. Как странно…
PAUSE
Кто я такой? Всего лишь электрик при районном Отделе народного образования – простой, как инфузория-туфелька. Бегаю туда-сюда. Висят на мне гири в виде всех местных школ, да еще по договорам обслуживаю несколько объектов – поликлинику, например, и даже отделение милиции. Старательно кормлю семью. Нужный я человек, и на том исчерпывается моя ценность. Чем я заинтересовал этого вундеркинда? Рассказами, как чиню розетки, проверяю разводку проводов и меняю лампочки в женских раздевалках?
Да, раньше я мог бы кем-то там стать. По молодости мне об этом часто говорили – незаурядный, мол, человек. И сейчас иногда говорят, когда хлопнем стаканчик-другой. Имею высшее образование, после окончания института работал в Научно-исследовательском Вычислительном Центре, что на 14-й Линии Васильевского острова (теперь это учреждение называется Институтом Информатики), одновременно был в заочной аспирантуре и готовился защищать диссертацию. Но… Именно – «НО»! Работал, готовился, был. Все – в далеком коммунистическом прошлом. Выгнали меня за то, что подрабатывал на стороне. Ладно бы по специальности халтурил (и тихо, ни с кем не ссорясь), так ведь я в свободное время спиливал верхушки деревьев на кладбище, за сумасшедшие деньги, конечно. Встал я поперек дороги другому кладбищенскому «спильщику», и неподкупная милиция тут же донесла на меня руководству Вычислительного Центра. Взяло руководство и выгнало незаурядного человека, который мог бы кем-то там стать. Время было такое, никуда не денешься. Оторвали от меня «Имитационную модель рыбной части сообщества озера Байкал», которая разрабатывалась в рамках темы «Космический мониторинг сложных экосистем». И осталась от меня только частица «бы». Впрочем, благосостояние моей семьи при этом не только не пострадало, а в точности наоборот – спасибо тому маразматическому времени, которое было…
Парень неожиданно бурно отреагировал на упомянутый мной Институт Информатики. Словно только и ждал, когда же наконец я проговорюсь.
– Значит, раньше вы были ученым? – спросил восторженно. Даже приостановился и посмотрел на меня. Так посмотрел, что мне стыдно стало, ведь я не тот, не тот герой, который ему вдруг привиделся!
Оказывается, мама все-таки делилась с ним воспоминаниями об истинном отце. Урывками, обмолвками. Не стала стандартно врать про погибшего летчика или моряка, и с другой стороны, не представила этого человека, как иногда бывает, подонком, пьяницей и ничтожеством. Она успокоила сына: мол, твой папаша жив, это обыкновенный научный сотрудник, который целиком ушел в решение задач науки и производства. Ушел и не вернулся. А пацан уже сам домыслил-размечтался, что отец его – большой ученый, которому просто жалко было тратить время на семью и детей. Такой мотив, как ни странно, казался мальчику вполне убедительным. Или нет в этом ничего странного?
– А что, вдруг ты и вправду потомок великого человека? – необдуманно и жестоко съязвил я.
Он, к счастью, не обиделся.
– Я бастард, – сообщил парень не без гордости. – Был и буду. Дело-то не в этом, так что вы зря.
Ого, какие слова мы освоили, подумал я, обуздав свое желание немедленно ответить. Человек начитался интересных книжек про рыцарей, где внебрачные дети обязательно оказываются королевской крови и после многочисленных подвигов взбираются на трон, – что ж тут смешного? Однако же – «бастард»… Вот ведь придумают, фантазеры сопливые! Безотцовщина проклятая…
– Просто я хочу знать, чей я, – завершил он мысль.
– В каком смысле?
– У меня есть истинная фамилия. Я ее не знаю. Надоело быть системнорожденным.
– Кем-кем?
– Рожденным в системе.
– Теперь понимаю.
– А вы были какой ученый?..
Ничего-то я не понимал. Странности кружили над нашими головами, мешали беседе. Трудно разговаривать с человеком, у которого умер кто-то из близких, однако у меня не было таких трудностей. Собеседник вел себя так, будто ему наплевать, что вчера он потерял и мать, и новорожденную сестру. Или так, будто забыл об этом. А может, самым странным было как раз мое поведение? Мне бы отложить свои дела, взять его за руку и отвести домой, к родственникам, но вместо этого я почему-то тащил парня с собой в школу. Дикость? Чудовищное бездушие? Я полагаю, нет. Наше обоюдное помешательство имело другое название – запрограммированность.
– Я был не ученым, а инженером, – ответил я, испытывая нелепое чувство, будто оправдываюсь. – Если точнее, я занимал инженерскую должность.
– Ну, это даже интереснее, – солидно покивал он.
Вероятно, мальчик все еще на что-то надеялся. Оттого и шел со мной, оттого и смотрел на меня так – большими серьезными глазами.
– Ты считаешь, что инженер звучит более гордо, чем научный сотрудник? Правильно считаешь. Вот к примеру, существуют главные инженеры проекта, «гипами» называются, если станешь им – каждый день сможешь об научных сотрудников ноги вытирать.
– Я знаю, кто такие гипы, они космосом занимаются.
– Ага, – засмеялся я, – именно космосом, чем же еще. С космической зарплатой. Не тычь в мои раны, малыш. Когда-то давно я видел секретную платежную ведомость, из которой следовало, что с гипов каждый месяц удерживают партийных взносов больше, чем мой должностной оклад.
– Гип – это главный инженер программы, – поправил он меня. – Программы, а не проекта…
Школа, где училась моя дочь, располагалась недалеко – десять минут ходьбы. Мы пришли, и наша беседа прервалась. Работа мне предстояла обычная: сделать свет в мужском туалете. Мальчишки вечно лампу дневного света портили, чтобы по вечерам, когда музыкальные и спортивные секции, можно было вставать ногами на унитаз, подтягиваться по трубе и заглядывать в щель между потолком и перегородкой. По ту сторону перегородки был, разумеется, женский туалет. Если света нет – тебя не видно, а ты видишь все. Короче, какие-то гаденыши догадались стартер из лампы выдергивать, поэтому не реже одного раза в неделю мне приходилось эту детальку возвращать на место.
Первое из дел отняло ровно минуту, но было и второе. Пожарный требовал, чтобы в коридоре возле компьютерного класса я сделал скрытую проводку, как полагается. Чем я и занимался последние два дня – выдалбливал канал в шве кирпичной кладки, куда должны лечь провода. Долбить стену, конечно, не входило в мои обязанности, ведь я электрик, а не штукатур, и в другой школе я бы плюнул на них всех, которые требуют от людей бесплатного трудового энтузиазма, но здесь училась моя дочь. Будет исполнено, пообещал я завхозу. Единственное условие – пусть потом заштукатуривает кто-нибудь другой. Рабочий по зданию, говорю, уже опух от безделья, вложите в его руку шпатель вместо стакана…
Я привел своего юного спутника в компьютерный класс и предложил:
– Садись, играй. Хочешь?
Работал кружок по основам информатики. Если можно так выразиться. Старшеклассники группировались по двое-трое вокруг ярких экранов и вели с процессором фирмы «Диджитал» всевозможные смертельные схватки, а преподавательница отсутствовала – за порядком следил ее брат-студент.
– Мне нельзя, – ответил мальчик.
Читать бесплатно другие книги:
