Неотразимый и сексуальный Шелвис Джилл

Глава 11

Казалось, душевая кабина пуста. Сердце застряло где-то в горле. Поставив кружку на пол, Ноа рывком распахнул стеклянную дверь.

И почувствовал, что его сердце вот-вот разорвется.

Бейли сидела на полу, сжавшись в клубок, уронив голову на колени.

Да. Не иначе как его решимость держать дистанцию вылетела в окно. Он сделал так, как она хотела. Доставил ее на Мамонтову. Теперь ему следовало развернуться и вынести эту женщину отсюда или уйти самому. Но он не смог. Не смог уйти от Бейли, да и кто бы на его месте оказался решительнее? Бейли не двигалась. Вне себя от тревоги, Ноа шагнул в душевую и сел на корточки.

– Эй!

Она вздрогнула всем телом, будто подстреленная. Взглянула на него – это был усталый, затравленный взгляд. И он понял – бедняжка просто заснула, сидя на полу душевой, не в силах даже пошевелиться от усталости.

Ноа понимал ее ощущения. Даже сейчас, когда вода лупила его по спине, затекая в джинсы, он испытывал то же самое.

Вода падала и на нее. Мокрые волосы прилипли к лицу, под глазами следы растекшейся туши. Она выглядела как мокрая мышь.

Кого он пытался обмануть? Бейли выглядела сногсшибательно, шикарно. «Горячая штучка», даже страшно прикоснуться. Но он не может ее здесь бросить. Ноа встал и выключил воду.

– Идемте, принцесса, – тихо сказал он, подхватывая Бейли на руки. Неважно, как приятно его рукам прикосновение этой влажной обнаженной кожи, твердил он себе. Неважно, что голубые атласные трусики и розовый лифчик стали прозрачными. Они облегали ее тело, словно вторая кожа, и открывали взгляду куда больше, чем скрывали.

Господи, при взгляде на эту женщину он терял волю.

Ему решительно нельзя на нее смотреть. Ноа обернул Бейли полотенцем, постарался кое-как обтереть и отнес в спальню. Хотел опустить ее на пол рядом с постелью, чтобы откинуть теплое стеганое одеяло. Но Бейли крепко обнимала его за шею и не хотела отпускать, склонив голову ему на грудь. Тихий стон слетел с ее губ, и у Ноа свело низ живота.

– Отпустите меня, – сказал он. – Мне нужно разобрать постель и снять с вас мокрое белье.

Бейли ослабила хватку и соскользнула на пол. Случайно или нет, но он по-прежнему обнимал ее, склоняясь над постелью, чтобы откинуть покрывало.

Наверное, не случайно.

Бросив полотенце, она хотела забраться в постель, но он ее остановил.

– Ваше белье… – Он указал на трусики и лифчик, которые открывали взгляду все без утайки. Приподнятые вверх груди, два тугих соска. Живот быстро вздымался и опадал в такт ее взволнованному дыханию. А трусики липли к коже. Сексуальное, возбуждающее зрелище – все, до последнего дюйма.

Ноа старался не смотреть. С тем же успехом он мог бы попытаться заодно не дышать.

Или усмирить возбуждение собственной плоти, которое становилось просто неодолимым при одном взгляде на роскошную Бейли Синклер.

Как будто это было в его власти!

– Извините, – пробормотала она и завела руки за спину, чтобы расстегнуть лифчик, в то время как Ноа стоял и смотрел, всерьез опасаясь, что у него отвиснет челюсть и вывалится язык… Вот стыдоба-то будет!

«Мужчина не должен жить полгода без секса, – сказал он себе. – Не должен». Потому что сейчас облегчить его страдания мог только оргазм. Оргазм, от которого сносит крышу. Чем жарче, чем слаще – тем лучше.

Это было сумасшествие, переходящее в полное безумие. Однако после всего, что случилось сегодня – неожиданно трудный полет, проблема с шасси, наемные убийцы, изматывающая погоня, они все-таки закончили тем, что оказались обнаженными в одной постели.

Только для того, чтобы избежать переохлаждения.

Какая наглая ложь, между прочим! Ноа ненавидел лжецов, и вот сам лжет и не краснеет. Но какая, к черту, разница, если к нему льнула обольстительная Бейли Синклер, обтекая его, словно мед, – она сама была медовой сладостью.

Тем временем Бейли сражалась с застежкой лифчика, двигаясь, будто во сне. Будто бедняжке недоставало энергии шевелить пальцами. Теперь, когда ее руки были сведены за спиной, груди торчали вперед, словно щедро предлагали себя зрителю. С волос капала вода, стекая в трусики, которые абсолютно ничего не скрывали, даже того факта, что ее лоно было аккуратно подбрито, или того, что она была натуральной рыжеватой блондинкой.

О господи.

– Я не могу. – Бейли настолько устала, что слова выходили едва различимыми.

– Вот так. – Положив руки ей на плечи, Ноа развернул ее и отвел в стороны руки. Волосы упали вперед, открывая взгляду плечи и шею, а также гладкую прекрасную спину. Да еще эти чертовски сексуальные трусики, открывающие прекраснейшие в мире ягодицы…

– Ноа?

Правильно. Лифчик.

– Да, – отозвался Ноа, с трудом отрывая взгляд от ее задницы и мокрого атласа, зажатого между нежными полушариями. Голос показался слишком хриплым даже для его собственных ушей. Крючки лифчика наконец были расстегнуты. Бейли опустила голову. Кусочек материи соскользнул на пол.

Ее пальцы ухватились за полоску мокрой ткани, которая все еще оставалась на бедрах.

Ноа, кажется, перестал дышать.

Потянула вниз, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, чтобы снять трусики.

И Ноа показалось, что он умер.

Не замечая его терзаний, Бейли нагнулась, и Ноа понял, что жив – пока еще жив, потому что кровь бурлила в его жилах и в ушах громко стучало – бум, бум, бум – при виде этого склоненного обнаженного тела, полностью открытого…

– Я устала, – сообщила она и, выпрямившись, заползла на матрас. Его глаза чуть не вылезли из орбит, когда она на четвереньках быстро переместилась в середину постели. Более восхитительной и сексуальной женщины он никогда не видел.

Потом она скользнула под одеяло, отвернулась от Ноа, легла на бок на своей половине постели и больше не шевелилась.

– Ну да… Я только включу электрическое одеяло. – Так он и сделал, а потом встал перед постелью, как идиот, и с него капала вода, забрызгивая ковер. А еще он дрожал, и плоть его была тверда как камень.

На свете нет ничего, абсолютно ничего хуже, чем стоять в мокрых джинсах, распираемых изнутри.

Бейли не двигалась.

– Мне нужно снять мокрую одежду, – услышал он собственный голос.

Ей было все равно. По крайней мере, она ничего не ответила.

Ноа расстегнул джинсы и скорчил кислую гримасу, пытаясь содрать их с себя. Он уже сбросил ботинки. Но снять носки оказалось бесполезной затеей – облепившие его мокрые джинсы так стесняли движения, что он свалился на пол.

Было ужасно неприятно лежать на полу с наполовину стянутыми джинсами. Мокрые штанины прилипали к ногам.

– Я в порядке, – сказал Ноа и тяжело вздохнул.

Сказал в пустоту.

Сумев наконец освободиться от джинсов, Ноа встал. Бейли успела накрыться одеялом с головой. Он мог видеть только ее макушку – волосы все еще оставались мокрыми. Но он мог бы поклясться, что слышит, как ее зубы выбивают дробь.

Проклятие.

Значит, у него нет выбора, так? Он обязан ее согреть, иначе она умрет от переохлаждения. Это его гражданский долг. Поэтому Ноа, наскоро обтеревшись, приподнял край пухового одеяла и скользнул в постель. Да, простыни нагрелись – хвала электрическому и пуховому одеялам!

Итак, он и не догадывался, почему нарушил границу, пролегающую где-то посередине огромного ложа, и шлепнулся прямо на обнаженное и мягкое тело Бейли. Какая неожиданность – он оказался на ее половине! Да еще, к несчастью, его рука обняла ее прежде, чем он успел заметить свою оплошность, и женщина оказалась тесно прижатой к его груди и бедрам.

Очень уютно.

С ее губ слетел вздох. Но больше она не сказала ничего.

И не сделала попытки отодвинуться. Точнее, она вообще не шелохнулась.

Это показалось ему обнадеживающим знаком. Подперев голову одной рукой, второй Ноа погладил ее бок, пытаясь разглядеть то, что не было закрыто одеялом. Ее лицо.

И чуть не рассмеялся.

Она спала. Мертвым сном, на все сто процентов. Зато он был на взводе, разгорячен, как никогда в жизни.

Эта до смерти напуганная женщина даже не понимала, что Ноа лежит в одной с ней постели. Но какая ему разница. Конечно, ему было тошно и даже очень, но он не собирался об этом думать. Во сне Бейли шмыгнула носом и тихо, жалобно застонала.

– Ш-ш-ш, – прошептал он. Положив ладонь ей на живот, он начал осторожно поглаживать его – верх, вниз. – Я здесь.

Она услышала его слова сквозь сон, потому что вздохнула и, поерзав, прижалась к Ноа. Его твердый – тверже стали – ствол уткнулся как раз в гладкие обнаженные ягодицы.

Бейли по-прежнему спала.

Да, для его самолюбия это было в самый раз.

Она снова вздохнула и прильнула к нему еще теснее. Ее волосы щекотали его нос. Он не стал их убирать, напротив, зарылся лицом в спутанную массу. Потом губы Ноа коснулись ее стройной шеи.

Боже, она была такая сладкая! Сладкая и бледная от усталости. Ноа вдыхал ее аромат. Он должен дать ей выспаться. Но, не в силах противиться влечению, отвел влажные волосы с ее лица и разрешил губам проложить дорожку вниз по шее, а потом назад, к уху, вдыхая ее аромат так, словно эта женщина была его воздухом.

Ее рука сжала его руку. Легкий вздох слетел с ее губ, но она не проснулась. Ноа задумался – ну и выдалась у нее ночка! И деньки явно были не слаще, раз привели бедняжку к подобному финалу. Он ведь до сих пор не получил внятного представления, что там стряслось. В любом случае все это было слишком жестоко, и Бейли явно пришлось пройти сквозь ад. Ноа почувствовал, как его затопила волна горячего сочувствия. Он потерся щекой о ее шею.

– М-м-м, – снова протянула она, очаровательно выгибая спину, и в нем поднялось нечто иное, конкретно физического свойства. Ладонь снова принялась поглаживать ее живот – выше, еще выше, пока не очутилась прямо под грудью.

О боже, эта женщина была подобна раю. Потом – ладонь назад, все ниже, почти касаясь пальцами макушки холмика под покровом светлых волосков.

Бейли снова потерлась о него ягодицами, отчего тело Ноа чуть не скрутило судорогой.

С ее губ сорвался тихий жалобный стон, который мог бы сойти за всхлип, и его сердце не выдержало. Ноа прижался губами к ее щеке, не в силах противиться очарованию этой гладкой кожи. Ее дыхание выровнялось – просто оттого, что он ее ласкал, и это тоже было наградой за его страдания.

– Я с тобой, – прошептал он.

– Ноа, – прошептала она в ответ, не двигаясь, не открывая глаз.

– Да. Я. – Он чувствовал, как усталость давит ей на плечи, и радовался, что она лежит не шевелясь. Он снова поцеловал ее в щеку, потом в шею и застонал, когда она, сжав обеими руками его блуждающую ладонь, положила себе на грудь.

Пальцы ласкали твердые соски, губы скользили по шее к самым плечам, сдвигая одеяло, так что он мог склониться над ней и рассмотреть то, что открывалось его взгляду. И совершенно растаял при виде ее бледных грудей и своих собственных пальцев, играющих с ее возбужденными сосками. Тогда Ноа решительно сдвинул одеяло вниз, открыв роскошное тело Бейли Синклер до самой талии.

Правда просто сразила его – чем больше он видел, тем больше жаждал видеть еще и еще и тем сильнее распалялось его желание овладеть этой женщиной.

В чем тут дело?

Этого Ноа не знал, но и противиться своему желанию тоже не собирался. Он желал ее безумно, и это открытие распаляло его еще сильнее.

– Боже, как ты красива.

В ответ она нырнула назад под одеяло, и теперь Ноа мог видеть лишь облако рыжеватых волнистых прядей. Но… она не отпустила его руку. Напротив, потянула ее вниз, а он едва сдерживался, чтобы не истекать слюной, не умолять ее позволить его руке трогать ее, потому что эти соски были самыми восхитительными сосками из тех, что ему доводилось видеть в этой жизни.

Но там, куда она тянула его руку – вниз по трепещущему животу, в скользкий атлас и меж ляжек, тоже было интересно. И он растопырил пальцы, чтобы трогать везде, куда только мог дотянуться.

Она издала призывный стон, который вместил в себя его имя, отчего Ноа чуть не кончил прямо здесь и сейчас.

– Ноа, – выдохнула Бейли, выгибая спину дугой, когда его пальцы ускорили ритм. Боже, он никак не мог ею насытиться.

Все еще укутанная в пуховое одеяло с головы до пят, Бейли перевернулась на спину, предоставляя Ноа новые возможности.

Которыми он с радостью воспользовался.

Не отрывая ладони от ее лона, он нырнул с головой под одеяло и прижался губами к ее плечу. Работа его пальцев тем временем заставила женщину забиться как в лихорадке. Еще один тихий стон вырвался из ее горла. Конечно, это был призыв, если он хоть что-то понимал в женщинах. И Ноа откликнулся, впившись губами в ее сочные губы.

Застонав, она раздвинула ноги – для него, и Ноа не стал медлить, пробежавшись языком по ее нижней губе, накрывая ее ртом, лаская и посасывая ее снова и снова, скользя пальцами по упругой плоти. Внутрь.

Она выдохнула его имя, и Ноа склонился к ней, вдыхая ее аромат, наслаждаясь близостью нежного тела Бейли. Ее взволнованным дыханием, которое отдавалось в его ухе. Ощущением жадных губ, не размыкающих поцелуя, как будто он был для нее спасительной соломинкой. Или, быть может, это Бейли вдруг сделалась такой соломинкой для него, Ноа?

Ее дыхание превратилось в заклинание, где снова и снова повторялось его имя, и он усилил напор своих пальцев, заставив женщину вскрикнуть. Этот требовательный, умоляющий крик отдавался в его паху. Одеяло соскользнуло к ее плечам. Глаза Бейли были открыты – томные, затуманенные то ли сном, то ли желанием – неважно. Ноа поцеловал ее снова.

И снова.

Ее лицо алело, губы увлажнились от поцелуев, и влажной она была не только здесь. Влага сочилась из нее – от его ласк, и Ноа вдруг испытал такой прилив наслаждения, что не смог сдержать стона. И не смог остановить игру настойчивых пальцев в скользкой глубине ее плоти.

– Пожалуйста! – жалобно выкрикнула она прямо возле его губ, покачивая бедрами в такт движению его пальцев, подсказывая ему ритм, но он уже знал его. Каким-то образом Ноа уже угадал его, угадал, как заставить эту красавицу стонать от удовольствия, как превратить ее стоны в призывный крик. Он заставлял ее взлетать выше и выше, пока ее тело не напряглось, напряглось еще сильнее, а руки не схватили его руки, будто из страха, что он остановится.

Вот уж чего он не сделает. Ноа был с ней заодно, усиливая нажим и ускоряя ритм так, как она хотела. Сдернул одеяло, чтобы видеть – и зрелище едва не свело его с ума.

Ее глаза были закрыты, а рот приоткрыт – она жадно хватала воздух, груди налились тяжестью, соски встали торчком. Живот вздрагивал в такт движениям его руки, скользящим то по ее коже, то в ее глубинах. Склонившись к ней, Ноа взял губами сосок и стал сосать, не прекращая движений руки. Ее тело напряглось, как тетива лука, и взорвалось.

Он не мог отвести от нее глаз. Этот взрыв сотрясал пространство вокруг. Это было самое горячее, самое эротичное переживание в его жизни, а ведь его-то самого даже не приласкали.

Ритм ее бедер замедлился, и Бейли отпустила его руку – вероятно, реальность происходящего достигла ее рассудка. Она вскрикнула – в этом вскрике отчетливо звучало смущение. Не глядя на Ноа, повернулась на бок, спиной к нему.

Он реагировал не так быстро, как она, и не сразу отнял свою руку – сначала погладил ее по бедру, по ребрам, провел подушечками пальцев по нижнему закруглению грудей. Все было кончено. Меньше всего хотелось ему это делать – однако он укрыл Бейли одеялом, укрыл и ее, и себя. И к тому времени, как он уткнулся лицом в ее спину, она уже крепко спала, блуждая в стране снов, где, надо надеяться, не было парней с оружием. Вполне вероятно, и самому Ноа там не нашлось места.

Из-под одеяла виднелась только ее макушка, но в нем еще жило ощущение каждого дюйма ее шелковистой кожи. Его тело не осознавало, что ему не суждено получить ту же разрядку, какую получила она.

Но это ничего не значило.

Ему хотелось перевернуть ее к себе, чтобы поговорить, чтобы заставить доверить ему все свои тайны. Хотелось заставить снова испытать высшее наслаждение, много-много раз, а потом нырнуть в нее так, чтобы на свете остались лишь он и она. Она могла бы забыться в нем. Как и он в ней.

Ее дыхание замедлилось, сделалось ровнее – это был крепкий сон. «Ей необходимо поспать», – напомнил себе Ноа. Сделал глубокий вдох, затем другой, третий, вызывая в уме мрачные мысли – пусть помогут ему прогнать желание. Например, о событиях, что начались в доме на Бербанк-Хиллз и закончились тем, что Ноа очутился в этой постели.

Да, это действовало отрезвляюще. Но не вполне, потому что волосы этой женщины по-прежнему щекотали его лицо, а губы хранили на себе ее вкус. Он тонул в ее аромате, а желание клокотало в нем даже в этот момент. С тяжелым вздохом он погрузил лицо в водопад ее волос и попытался последовать за Бейли в страну снов.

Бейли не могла отдышаться. Она бежала, бежала изо всех сил, насколько позволяла эта нелепая обувка на высоком каблуке, увязая в глубоком снегу, который забивался под одежду, набивался в сапоги, засыпал лицо и волосы. Она уже замерзала. Окоченевшее тело лишилось чувствительности.

Видеть она тоже не могла. Все вокруг заволокло густым туманом. Панический страх сжал ее в своем ледяном кулаке.

– Бейли! – откуда-то из тумана звал Кенни. Он был где-то рядом.

Ему грозила опасность, ужасная опасность. Ей не удалось удержать брата на достаточном расстоянии, как можно дальше от себя, где он был бы в относительной безопасности. Самое главное – она не сумела отыскать деньги.

И теперь Кенни умрет, умрет из-за нее. И как бы быстро она ни бежала, ей не суждено было его догнать.

– Я здесь! – закричала она. – Я прямо здесь! Где ты?

– Бейли?

На этот раз его голос доносился издалека. Ее сердце подпрыгнуло, и она пустилась бежать с утроенной силой. Она должна найти брата прежде, чем его настигнут они. Она обязана.

А потом она налетела на что-то – то есть на кого-то.

Протянув руку, она принялась ощупывать Кенни, рыдая от радости. Вот только… Только этот человек был крупнее и выше, чем Кенни.

Алан.

– Но ведь ты мертв, – ошеломленно пробормотала она, вглядываясь в его черты.

Он схватил ее за руки, встряхнул, улыбнулся – и зубы вылетели из его рта. Она еще не успела сделать вдох, чтобы закричать, как кожа слезла с его лица, осыпались волосы. Перед ней стоял скелет, омерзительный, жуткий скелет, и отвратительно скалился.

– Ты будешь следующей, – сказал он зловеще.

В легких нашлось воздуха, чтобы закричать, однако вместо крика получился тихий жалобный писк – ведь Алан собирался ее убить. Осознав страшную перспективу, она начала отбиваться, пинаться, кусаться и царапаться. Тогда он разжал руки, она вывернулась и пустилась бежать изо всех сил.

Она ждала, что в любую минуту пуля, просвистев, вонзится в ее плоть, и ужас подгонял, проникая ей в самое сердце. Каждый вдох звучал мольбой о помощи, о пощаде, о том, чтобы этот кошмар прекратился…

– Бейли!

– Убирайся!

– Принцесса, это я. И я рядом.

Значит, сейчас он ее схватит. Окончательно потеряв голову и ориентацию в пространстве, она стала сопротивляться из последних сил…

– Бейли!

Голос был другой, и он пробивался сквозь ее панический страх. Но этот голос принадлежал явно не Кенни…

– Все хорошо, – сказал Ноа. – И это всего-навсего я.

Судорожно вздохнув, Бейли открыла глаза. Но это не помогло. Окружающее тонуло в угольно-черном мраке. Охваченная паническим страхом, она вскочила и врезалась лбом в подбородок Ноа. Посыпались искры, и Бейли рухнула на подушки.

– Иисусе! – Судя по голосу, ему здорово досталось.

Но, по крайней мере, он был жив. И Ноа доказал это, навалившись на нее своим большим сильным телом.

– Поговорите со мной, – приказал он.

Глава 12

Поговорить с ним… Именно этого ей делать не хотелось. Не сейчас, когда она задыхалась после кошмарного сна. Не сейчас, когда из глаз сыпались искры, потому что она здорово ударилась головой. Бейли ничего не видела перед собой на расстоянии вытянутой руки, и это тоже не утешало.

С другой стороны, она еще сохранила способность ощущать. Чувствовать, как на нее навалилось сильное тело Ноа. Бейли чувствовала, как напряжен и настойчив Ноа, слишком настойчив, чтобы это прошло незамеченным, хотя она как раз и хотела бы ничего не замечать, потому что не желала с ним говорить.

И обсуждать что бы то ни было.

Это было уже слишком. Просто невыносимо, и Бейли попыталась столкнуть Ноа с себя. Ей нужно свернуться в комочек и зализать свои раны – в уединении.

– Бейли, – прошептал он, прижимаясь к ней. – С вами все в порядке. – Его руки гладили ее тело.

Ее обнаженное тело.

О господи. Она позволила ему – и при этом воспоминании Бейли вскрикнула. Какое унижение! Впрочем, Ноа, кажется, решил, что она кричит от страха, потому что начал шептать:

– Это всего лишь сон. – Он держал ее крепко и не отпускал. – Всего лишь сон…

– Нет, не сон! – Отвратительно, что ее глаза жжет, что горло сведено судорогой так, что нельзя вздохнуть. – Здесь был Кенни, ему было больно, а потом Алан…

– Сон, – снова сказал Ноа твердо. – Клянусь вам.

– Но все случилось именно так. Алан и вправду оставил меня во всем этом дерьме, и так будет продолжаться дальше, неужели вы не понимаете? Так будет продолжаться, пока я… не найду деньги.

Бейли стиснула зубы. Неужели она не отыщет путь к спасению? Что-то же должно вытащить ее из этой кошмарной ситуации!

Ноа гладил ее волосы, и она закрыла глаза. Пусть гладит. Может быть, остаток ночи она сможет делать вид, что ничего такого не происходило. Что они с Ноа были вместе лишь потому, что хотели этого.

И что она в безопасности.

– Это будет продолжаться до тех пор, пока вы… что, Бейли?

Он не мог ее видеть, и все же она энергично замотала головой. Она не может ему сказать. Чем меньше Ноа знает, тем лучше. Ее грудь до сих пор ходила ходуном, будто она и вправду неслась через лес, как сумасшедшая, спасаясь от Алана. Все казалось таким реальным, но по правде говоря… Сейчас она лежала в постели с Ноа, прижимаясь к его большому, сильному и теплому телу. Не Алан угрожал ей, в опасности оказалось ее сердце.

Ноа отвел волосы от ее лица. Бейли по-прежнему не могла его видеть, да и зачем? Она его чувствовала. Этот мужчина держал слово, она была под его защитой. Маленькое чудо, исключительно для ее удовольствия.

Он провел носом вдоль ее щеки к уху, где его теплый выдох произвел в ней несколько иной эффект – дрожь во всем теле, что не имело ничего, совершенно ничего общего с чувством страха.

Чудо, но отнюдь не маленькое, поправила она себя, когда ощутила нечто, вжимающееся в ее бедра. Большое чудо. И большое, крепко сбитое тело, готовое сделать все, что требовалось.

В том числе то, что требовалось ей. И, против собственной воли, ее тело загорелось чувственным воспоминанием.

– Здесь вам ничто не угрожает, – сказал Ноа. В темноте его голос звучал словно ниоткуда. – Поверьте мне.

– Я верю. – Ее голос был хрипловатым. Похоже, она спала долго и крепко. Поразительно. С тех пор как умер Алан, ей не удавалось спать ни долго, ни крепко.

Его пальцы зарылись в ее волосы. Подушечки больших пальцев гладили лоб.

– Должно быть, здесь болит, – заметил он, и ей показалось, что он криво улыбнулся в темноте. – Вы здорово ударились о мой подбородок.

– Даже искры посыпались, – призналась она.

– Но вы знаете, что здесь вы и вправду в безопасности, – продолжал он, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно.

Она многое отдала бы за толику этой уверенности.

– Тем не менее мне пора уходить. Я должна…

– Сейчас только пять. Поспите еще. Потом я отвезу вас, куда захотите.

– Пять часов… утра?

– Точно.

Вскрикнув, Бейли оттолкнула его и села на постели.

– Значит, мы проспали всю ночь?

– То, что от нее осталось.

Бейли почувствовала, как подался матрас, когда он протянул куда-то руку. Потом услышала резкий щелчок, и комнату залил мягкий свет. Это стало началом нового кошмара. Спасаясь бегством во сне, она сбросила с себя одеяла. Так что сейчас ее покрывала гусиная кожа, и ничего больше.

Бейли поспешно схватила край пухового одеяла, чтобы натянуть на себя, однако Ноа оказался проворней и отодвинул одеяло подальше, разглядывая тем временем ее грудь и живот. Его зеленые глаза потемнели.