Загробные миры Вестерфельд Скотт
– На атолле, – улыбнулся он мне. Похоже, он радовался своей постоянной уклончивости.
Я подняла глаза на ночное небо. Ничто не предвещало рассвет, и мы не могли забраться слишком далеко от часового пояса Калифорнии. Но звезды казались чересчур яркими и крупными.
– Тихий океан?
Яма кивнул.
– Мы на краю света.
– Здесь… чудесно, – пробормотала я, хотя атолл вряд ли мог считаться тропическим раем. Не было ни пальм, ни травы, ни подымающихся за пляжем цветов – только низкорослые деревца в каменистой почве с дрожащими на ветру широкими листьями.
– К этому месту надо привыкнуть, – произнес Яма, уводя меня от воды к каменистому побережью. Повсюду виднелись стайки морских птиц, а из-под ног разбегались ящерицы длиной с палец. В течение нескольких минут мы поднимались по склону, но когда достигли вершины пологого хребта, то опять принялись спускаться вниз. Затем мы очутились на берегу моря. Сам остров напоминал расплющенный донат с ласковой лагуной посередине и бурным океаном снаружи.
На пляж с грохотом обрушивались огромные темные волны. Они могли запросто смыть весь атолл и увлечь нас за собой. Более того, место было очень пустынным.
– Ты слышишь? – спросил Яма.
Я навострила уши. Несмотря на то, что в воздухе обратной стороны звуки всегда казались глухими, этот прибой шумел громко и безудержно. Он буквально проникал в каждую клеточку моего тела. Грохот перекрывали лишь немногочисленные резкие птичьи крики.
– Ты имеешь в виду прибой?
– Нет. Слушай тишину. Отрешись от всего.
Я уставилась на Яму. Его глаза закрылись, а с лица исчезла тревожность. Потянувшись к нему, я кончиком пальца провела по его брови, и он улыбнулся, взяв мою ладонь.
– Мне мешают волны и птицы, – сказала я.
– То-то и оно, – произнес он, открыв глаза. Таким счастливым я его никогда не видела. – Лиззи, на этом острове никто никогда не умирал.
– Ого! – я оглядела каменистую землю и пустой горизонт. – Но ведь здесь никто никогда не жил, верно?
– Я бы не на это рассчитывал. Но итог тот же – абсолютная тишина.
– Подожди. Ты что, можешь слышать мертвых?
– Всегда, повсюду, но не здесь.
Мне вспомнилось видение на спортплощадке. История того места промелькнула передо мной в мгновение ока со всеми своими травмами, радостями и болью. Неужели Яма всегда видел мир таким? Мои собственные способности росли день ото дня, а он был психопомпом уже тысячи лет.
Я чувствовала рев океана. Каково было бы жить, если бы в ушах неумолчно звучали голоса мертвецов?
– Красиво, не так ли? – спросил он.
Я встала поближе и соединила наши руки, нуждаясь в его тепле. Здесь, на вершине хребта, ветер усилился. Он ерошил мои волосы и взметал песок вокруг наших ног.
Отсюда я видела красоту безлюдного острова. Для меня она заключалась не в молчании мертвых, а в том, что я находилась рядом с Ямой. Нам словно подарили планету… немного суровую, но принадлежащую нам одним.
А еще в воздухе витало нечто удивительное, трудноуловимое.
Я обхватила ладонью затылок Ямы и притянула его к себе для поцелуя, от которого лишилась дыхания и увидела цветную пульсацию в сером небе. На миг остров стал самым дивным пейзажем из всех, что мне доводилось видеть.
Перед тем, как отстраниться, Яма разок поцеловал мой шрам в форме слезинки, заставив кожу покалывать от электричества, а меня – жаждать продолжения.
– Как ты его нашел? – прошептала я, неровно дыша.
– Искал тысячу лет.
– Неужели на то, чтобы просто найти тихое место, потребовался такой долгий срок?
– Сначала я не знал, что ищу. Но мне хотелось исследовать мир, поэтому я научился путешествовать по реке во плоти, а не просто как дух. – Его голос смягчился. – Куда бы я ни шел, я повсюду натыкался на захороненные в земле истории и на голоса в камнях.
Я сжала его ладонь.
– Я их тоже услышу?
– Надеюсь, это произойдет нескоро, – ответил он, раскинув руки. – Когда тебе понадобится отдых, знай, что этот остров и твой, Лиззи.
Я пристально наблюдала за серыми волнами, которые обрушивались на берег, и молчала. Мне пока не хотелось величественного уединения, во всяком случае, без Ямы мне было тут нечего делать. Мысль, что однажды я смогу насладиться островом в одиночестве, немного пугала меня.
Сколько у меня осталось времени? Я подумала о мертвых девочках на лужайке убийцы и задумалась: вдруг я теперь связана с ними сильнее? Неужели я приобщена к самой смерти? Мне нужно сказать Яме о своем возвращении туда и о том, что я догадалась, где похоронены девочки!
Но не сейчас, когда он выглядел счастливым.
– Спасибо, что привел меня сюда. Это твое любимое место, верно?
– В некотором роде, да, – подтвердил он. – Мой город в подземном мире намного красивее, но только на острове я по-настоящему принадлежу самому себе.
– Но теперь здесь я, и твое убежище испорчено.
Яма повернулся ко мне, улыбаясь почти застенчиво.
– Мы можем разделить его друг с другом.
– Наверное, это хорошо?
– Ты не представляешь, насколько. – Он притянул меня к себе, и небо вновь подернулось радужной рябью, а мое дыхание, сбившись, прервалось.
Когда мы разомкнули губы, мне захотелось знать об острове все до мелочей.
– Как ты попал сюда впервые? На корабле?
– С помощью страниц из книги, – объяснил он и повел меня вдоль продуваемого ветром хребта. – Четыре века назад остров открыли португальские мореплаватели. Его забыли, затем опять обнаружили, а потом сюда приехали натуралисты и зарисовали увиденное.
– Значит, мы можем устанавливать связь с местами при помощи книг? – удивилась я. Но ведь я сама переместилась в старый дом мамы при помощи фотографии. Так что почему бы и нет? Внезапно жизнь психопомпа показалась мне не слишком плохой, раз в ней было можно, читая, путешествовать по свету.
– Частично, – ответил Яма. – Но мне также довелось знать побывавшего здесь натуралиста. Он сказал, что на острове растут только два вида растений. Забавно…
Я окинула взглядом открытую ветру ширь. Деревья выглядели совершенно одинаково.
– В это несложно поверить. Но ты водил дружбу с живностью… в смысле, с живым человеком? Получается, ты покидал загробный мир.
– Оно того стоило. – Он зажмурился, вдыхая соленые брызги. – Чувствуешь, какой здесь воздух?
Наконец я поняла, что не давало мне покоя.
– Тут не пахнет ржавчиной. Металлический запах, которым обычно отдает обратная сторона, исчез.
Яма открыл глаза.
– Это запах смерти и крови.
– Ясно, – по мне прокатилась дрожь, и я прижалась лицом к его груди. Яма всегда был теплым, как будто у него внутри что-то горело, но дрожь не унималась еще некоторое время. – Паршиво быть… – выдавила я и осеклась.
Мне до сих пор не нравилось слово «психопомп», но лучшего варианта я еще не придумала.
– Не всегда, – мягко возразил он, обвивая меня руками.
Я привлекла Яму к себе. Мне было нужно почувствовать твердость мышц, ощутить электрические разряды его кожи. Песок казался ненадежным, а сам атолл в бесконечном сером океане – таким хрупким.
Мой учитель по географии в десятом классе твердил, что островов не бывает, и поверхности океана касаются только горные вершины. На миг меня потрясла мысль, что под нами коралловый риф, а еще ниже – гора, которая идет вплоть до дна Тихого океана, где никогда не было света.
Миллионы тон камня и коралла просто поддерживают крошечную пустынную полоску суши, которая возвышается в нескольких метрах над водой. Я задалась вопросом, сколько раз волны накрывали атолл, сметая все на своем пути.
– Как тебе удавалось не сойти с ума, если ты постоянно слышал голоса? Ведь поиски острова были долгими.
Он заговорил тише, как будто решил открыть мне секрет:
– Искать тысячи лет стоит, если в конце находишь то, в чем ты нуждаешься.
Я сглотнула. Любой ответ казался мне нескладным, будто я печатала молотком.
– Рада за тебя.
Его руки крепче обвили меня, и рев прибоя на мгновенье затих или, возможно, переместился внутрь меня, и я вся завибрировала в унисон с этим гулким звуком.
Мы поцеловались, в губах зазвенел колокол океана, и мне потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя.
Я отстранилась и произнесла:
– Но ты не закончил историю о своем переходе в другой мир. Ты рассказывал мне о месте, где вы с Ями выросли. Она умерла молодой, потому, что ее подвел осел. Что, серьезно?
– Так мне казалось, – проговорил он и направился вместе со мной к серому каменистому гребню острова, который омывался океаном с одной стороны, а лагуной – с другой. – У брата моего отца была ферма в паре часов ходьбы от нашей деревни. Когда мы с Ями играли там с двоюродными братьями, то приводили с собой старого осла. Сестра ехала на нем, когда уставала, а еще он мог найти путь домой в темноте.
– Ослик знал дорогу, немудрено. – Я почти забыла, что в детстве Ями пользовались бронзовыми ножами, и вот, нате, ослиный GPS. А далекое прошлое было немного диковатым и опасным…
– Однажды мы слишком задержались. На горизонте собирались грозовые тучи, и дядя предложил нам заночевать у него дома, но Ями отказалась. Она заявила, что в комнатах пахнет вареным луком.
– Она не очень изменилась с тех пор?
– Верно, – отозвался Яма. – Она заупрямилась и не желала ничего слушать. Мы отправились в путь до заката, но начался дождь, и сразу же стемнело. Повсюду сверкали молнии.
Я покосилась на море, пытаясь представить, как выглядит гроза на пустынном, продуваемом ветрами острове.
– Звучит пугающе.
– Ты права. Но осел вел нас сквозь темноту. Он не жаловался.
– А потом?
– Сперва мы подумали, что он выбрал другую дорогу домой, вдоль побережья, а не через холмы, чтобы избежать молний. Старая скотина оказалась благоразумной, и мы всегда ей доверяли. Но внезапно он застыл как вкопанный. Мы слышали, как разбиваются о берег волны, а земля трескалась. Что-то хрупкое впилось мне в ногу сквозь завязки сандалий. Я нагнулся, чтобы понять, в чем дело.
Он умолк, а меня стал бить озноб.
– Землю устилали кости.
Я в изумлении уставилась на Яму.
– А кто там жил?
– В том месте не было живых существ, – признался Яма, разглядывая камни и маленькие ракушки. – Но повсюду валялись кости мертвых животных. Вспышки молний озаряли горы пожелтевших костей.
Я покачала головой. Толика моего страха в аэропорту возвращалась, запуская свои ледяные щупальца в мою плоть. Я притянула Яму к себе.
– А потом я кое-что вспомнил, – продолжал он. – Несколькими годами раньше, когда подруга нашего осла состарилась и ослабела, мой отец отвел ее на вершину высокого утеса у моря. Он брал меня с собой, чтобы я ему помог.
– Помог с чем?
Он развел руками.
– Столкнуть ее вниз.
– Ничего себе жестокость!
– Таков был обычай в нашей деревне, – сказал он. – Но мне это казалось ужасным, и в ту ночь мы с сестрой решили, что скотина задумала отомстить. Наверное, осел просто навещал место, где погребены его подруга и предки. Полагаю, там столетиями копились кости. Возможно, он выказывал уважение самой смерти, а мы проехались с ним за компанию. Однако мы впали в панику.
– А что случилось потом?
– Возле нас широкой полосой ударила молния, гром загрохотал прямо над головами, и моя сестра, закричав, свалилась со спины осла. Ее запястье пронзил обломок кости, – голос Ямы стал тише, едва перекрывая грохот прибоя. – Она истекала кровью. Я зажал ее рану, пытаясь помочь. Она пыталась не плакать, но я чувствовал, как она мучается. Когда ты сопротивляешься смерти, умирать больно.
– Бедная Ями, – посетовала я.
– Она умерла на рассвете, когда шторм угомонился. Она холодела на моих глазах, и я успел пообещать, что последую за ней и буду ее защищать. Увидев, как она покидает тело, я исполнил свой обет.
– И ты заботишься о ней.
Он кивнул.
– Да. Если я позабуду Ями, она выцветет.
Я притормозила, и мы опять поцеловались. На наших губах ощущалась соль.
– Ты хороший брат.
– Она тоже поддерживает меня.
– Вместе с твоим народом. – Наконец-то меня поразил груз всех его обязательств. Не только его сестра, а тысячи призраков зависели от воспоминаний Ямы, которые не давали им исчезнуть. – Ты о них всех заботишься.
– В меру сил. Порой я задумываюсь о том, скольких потерял. Тяжело посчитать людей, которых ты забыл.
При виде грусти на его лице мне захотелось спорить с ним.
– Но разве не бледнеет каждое воспоминание, рано или поздно?
– Точно так же все умирают, но убийства из-за этого не становятся нормой.
Я покачала головой.
– Но призраки уже мертвы. Тот старик, что последовал за мной домой, сказал, что привидения просто истории, которые сами себе рассказывают.
– Так же, как и живые.
Я уставилась на океан, размышляя, так ли это. Часть из нас создана историями, о которых мы умалчиваем. Я держу в себе происшествие в Далласе и морочу головы любимым людям враньем и полуправдами. А мама не рассказала мне о смерти Минди, хотя призрак подруги преследовал ее все эти годы.
Впрочем, может, она и рассказала, только без слов: ее страх во время путешествий в машине, потребность каждые пять минут получать от меня весточки – она рассказывала историю исчезновения Минди каждый день своей жизни.
– А как же иначе, – сказала я, – все мы созданы из историй. Но мы с тобой плоть и кровь, чего не скажешь о привидениях.
– Речь не о том, что такое призраки на самом деле, Лиззи. А о том, какими мы решим стать.
Я взглянула на него.
– О чем ты?
– Мы выбираем сами, что нам делать, уважать мертвых или их использовать, – сказал Яма, отступив на шаг, и между нами проскользнул холодный ветер. – Представь, как легко тому старику, решившему, что призраки не люди. Для тебя было бы проще думать так же. Тебе бы больше не пришлось беспокоиться ни о Минди, ни о ком-то из них.
Я потупила глаза.
– Я не такая.
– Нет. Но тут у тебя постоянно будет выбор. Ты должна решить, что призраки достойны спасения.
Я подняла глаза, бросая вызов напряженному взгляду Ямы. Тысячи людей и его собственная сестра-близнец рассчитывали на то, что он будет считать их реальными. Их нужды лежали на нем тяжелой ношей, как вина за преступление, которого он не совершал… преступление под названием «забудь и продолжай жить».
– Ясно, – прошептала я. – Призраки реальны. Поэтому я хочу помочь Минди и вернуться в тот дом.
Яма отшатнулся от меня, будто я его ударила.
– Убийца еще жив, – объяснила я. – Его жертвами стали те маленькие девочки. А деревья в его палисаднике похожи на трофеи.
– Лиззи, тебе не стоило туда возвращаться.
– Но я не могу ничего не делать! Минди безумно напугана и беспокоится, как бы он снова не пришел за ней. Она боится дольше, чем я живу.
Он кивнул в знак согласия.
– Но в ней причина того, что ты столь быстро меняешься, Лиззи.
Я уставилась на него.
– Что?
– Смерть присутствует в твоем доме с момента твоего рождения. В воспоминаниях твоей матери всегда была ее мертвая подруга. Поэтому ты никогда не сомневалась в реальности загробного мира. Вот почему ты с такой легкостью увидела призраков. Ты рождена для этого, Лиззи.
Я в ужасе попятилась.
– Ты серьезно? Значит, я проклята!
– Нет. Я лишь хочу сказать, что загробный мир для тебя как вторая кожа. Ты должна бороться с ним, а не искать в нем ориентиры. Ты должна держаться подальше от дома убийцы и тех девочек.
– Нет! Ни за что! И вообще, что за чушь! Минди не была частью моего взросления. Мама никогда не упоминала о ней.
– Ей и не требовалось. Привидение жило прямо в твоем доме, хотело подружиться с тобой, завидовало тебе, когда ты взрослела. Кроме того, у нее уже не было никакого выбора. Но тебя окружала ее история. Она впиталась в твои кости.
Я потеряла дар речи.
– Тебе не надо с ней общаться, Лиззи, – взмолился он. – Притворись, что ее не видишь.
– Яма, – ответила я, покачав головой. – Минди живет рядом с мной. Мне что, переехать?
– Хороший вариант. И как можно скорее, пока она, в основном, больше привязана к твоей матери, чем к тебе, – заявил он, скрестив руки. – Вероятно, и от меня тебе лучше держаться подальше.
– Почему?!
– Я нужен своему народу, чтобы защищать его, помнить их имена, а ты меня отвлекаешь. – Его голос прервался. – После каждого нашего прикосновения друг к другу на твоих руках все больше смерти.
Я потянулась к нему, а он отстранился.
– Нет! – в отчаянии воскликнула я. – Всего две недели назад моя жизнь была нормальной!
– Когда ты впервые нырнула в реку, я задал вопрос: куда ты хочешь отправиться? И какое место ты выбрала?
Я сглотнула.
– Старый дом мамы.
– Почему?
Отвечать не требовалось. Яма догадался. Даже в ту первую ночь я интересовалась историей Минди.
– Я хотела найти улики.
Его глаза сверкнули, в голосе с каждым словом все сильней ощущалась злость.
– Ты могла выбрать любое место на земле, но захотела взглянуть на хибару старого убийцы. А я-то думал, что, увидев тех девочек, ты и мечтать перестанешь о возвращении. Много бы людей пошло туда дважды, Лиззи?
– Я должна была. Из-за Минди.
– Конечно, потому что ее убийство засело у тебя внутри. Оно стало частью тебя еще до происшествия в Далласе.
– Ты считаешь меня ужасной, – пролепетала я.
– Нет. Я считаю тебя удивительной. Борись против загробного мира, а не гоняйся за ним. – Он раскинул руки, обводя продуваемый ветром остров. – Представь, что здесь для тебя самое безопасное место в мире. Неужели ты этого хочешь?
– Поэтому ты… – я запнулась, – ты привел меня сюда, чтобы напугать?
Он пытался что-то сказать, но получилось несвязно. Тогда он отвернулся к океану и произнес:
– Я привел тебя сюда, потому что никогда не приводил на остров никого другого. А ты – ты не такая, как все. Но у тебя есть жизнь в верхнем мире, в реальности, и тебе нельзя от нее отказываться, по крайней мере, ради уединения на том свете.
– Я ни от чего не отказываюсь.
– Тебе придется, если ты уподобишься мне. Хотя бы постарайся замедлить процесс превращения, Лиззи.
Я понурилась. Мы стояли возле узкого устья, соединяющего лагуну с бурным течением. Вода стремительно вытекала под действием приливов и отливов, а может, это происходило из-за напирающего со всех сторон океана. Благодаря устью все выглядело еще ненадежней, словно атолл мог погрузиться в пучину, проигрывая свою битву за существование.
– Пообещай, что никогда туда не вернешься, – настаивал Яма.
Я уставилась на него. В его речах не было логики. Ему полагалось драться со злодеем вместе со мной.
– Твои люди достойны защиты, а Минди нет?
– Я не пытаюсь отомстить за их смерти. Не сужу живых.
– Это не только мое субъективное мнение. Хуже обидчика Минди никого и быть не может!
Яма молчал. Его взгляд по-прежнему был устремлен вдаль, и я задалась вопросом, не думает ли он о том, что ему довелось узреть за тысячи лет. Возможно, для него убийца являлся ничтожной пылинкой.
Но не для меня. Я-то видела затаенный страх в маминых глазах, когда я каждый день выходила из дома.
– Я не собираюсь сдаваться. Я разберусь с тварью ради Минди.
Он возразил:
– Я ошибся, научив тебя сливаться с рекой. Жаль, что я проявил такой эгоизм.
В моей душе все перекрутилось от гнева, и я поняла, что сейчас скажу то, о чем очень пожалею. Однако я решила быть твердой. Я не позволю обращаться со мной как с ребенком. Ни Яма, ни кто-либо другой никогда не будет смотреть на меня свысока.
– Спасибо, Яма, что показал мне остров, но мне пора, – произнесла я ледяным тоном. – Минди пугается, когда я отсутствую слишком долго.
– Ями такое тоже не нравится. Она думает, что из-за тебя я всех позабуду.
К глазам подступали слезы. А знает ли вообще Ями, что на самом деле думает обо мне ее брат, который считает меня увечной и проклятой с момента рождения? А я-то не сомневалась, что он понимает меня лучше всех, но он почувствовал во мне только смерть.
Но когда он протянул мне руку, я ее приняла. Его теплая кожа была полна жара и мерцала.
Я притянула его к себе, положила голову ему на плечо и вдохнула. Яма не пах ни ржавчиной, ни кровью. Он был настолько живым, что это превращало все его слова в ложь.
Наверное, не каждый психопомп запятнан смертью. Может, не повезло лишь мне одной…
– Мне пора, – повторила я.
Если Яма не собирался мне помогать, я знала того, кто не откажется.
Глава 25
– Как поживает твой бюджет? – спросила тетя Лалана.
– Неплохо, – ответила Дарси. – Но если честно, ужасно.
Лалана с довольным видом откинулась в кресле.
– Подкачали швабры, которые ты накупила, верно?
Дарси закатила глаза. Она действительно приобрела дешевую швабру, и та уже через неделю сломалась. Ее замена значилась в длинном списке нужных покупок, которые Дарси не могла себе позволить.
– Я исследую город, чтобы стимулировать креативность.
– Весьма похвально, но разве «исследования» не бесплатны?
– С формальной точки зрения, да, – Дарси уставилась на тхали,[77] представляющее собой с полдюжины различных блюд в мисочках, сгрудившихся на стальном подносе. Лалана привела ее в роскошный гуджаратский ресторан. Пища была вегетарианской, изысканной и безупречной, а бесплатные добавки – бесконечными.
– Но только не тем способом, которым исследуем мы, – проговорила Дарси после паузы. – Он включает в себя кучу кулинарных изысканий.
– Полагаю, мне бы стоило проявить строгость, – улыбнулась Лалана. – Ладно, наслаждайся. Но, кстати, что это еще за «мы»?
– Мы… с Имоджен.
– Ты упоминала о ней раньше. Она подруга-писательница, верно?
Кивнув, Дарси услышала, как говорит:
– Она не просто подруга.
Тетя Лалана застыла с вилкой в руке, ожидая продолжения.
Дарси заметила, что в последнее время перестала принимать решения старым проверенным методом: сначала думать, а потом говорить. Возможно, все из-за того, что она дни и ночи проводит над книгой, которая сплошь состоит из решений – кто умрет? кто выживет? что будет дальше?.. Когда же ей приходится возвращаться к реальности, она сыта решениями по уши, и слова просто срываются с губ.
Конечно, она наобещала тете, что будет держать ее в курсе своей жизни в Нью-Йорке.