Загробные миры Вестерфельд Скотт
Внутри царила темень – только поблескивали начищенные туфли, а еще пластик щеток для одежды отражал свет из окон спальни.
В детстве я всегда боялась шкафов, но теперь увидела привлекательность укромного, уютного местечка, которое можно объявить своим убежищем.
Я встала на колени и постаралась не повышать голос:
– Не бойся. Это я, Лиззи.
Тишина.
– Я поговорила с тем мужчиной, он не страшный. Агент из ФБР, точнее, спецагент. Он здесь, чтобы убедиться в нашей безопасности.
Опять нет ответа.
– Ладно, – прошептала я. – Минди, мне ясно, почему ты испугалась. Мама рассказала, что с тобой случилось.
Я расслышала, как тихо втянули воздух, и спустя мгновение прозвучал ее голос.
– Я говорила тебе, что она меня помнит.
– Она помнит все, как будто тебя похитили вчера.
– Она до сих огорчена?
– Конечно, – произнесла я и сделала паузу, но Минди молчала, поэтому я добавила: – Это не твоя вина, Минди.
– Ага. Виноват тот нехороший дядька. Он все испортил. Мама и папа, мои друзья, я – мы так переживали, – она вздохнула, – одного Макса это не коснулось, потому что его уже усыпили. У него был собачий рак.
– Как грустно. – Я сглотнула. – Зато убийца никогда не причинит тебе вреда, верно?
– Ну, не знаю, – проворчала Минди и начала проявляться из теней.
Она проскользнула сквозь висящие платья, которые даже не всколыхнулись.
– Хочешь пойти и понаблюдать, как мы готовим пасту? – спросила я.
Она посмотрела на меня блестящими от слез глазами.
– Ты уверена? Я не собираюсь тебя беспокоить.
– Все будет отлично. Просто помни, мы не можем говорить друг с другом.
– Я тихонько, – пообещала Минди и протянула мне руку.
Я взяла ее ладошку в свою, не думая, и ощутила холод и слабое покалывание. Я быстро догадалась, что она делает.
– Сейчас я не могу, Минди, – твердо произнесла я. – Мама ждет.
– Мы на секундочку! – взмолилась она, и я опять почувствовала металлический привкус на языке. Пол спальни накренился и ушел у меня из-под ног. Льющийся в окна спальни свет стал резким и неприятным.
– Пожалуйста! – настаивала Минди.
Я кивнула, крепче сжала руку Минди, и мир живых тут же поблек.
– Спасибо, – пискнула Минди и заключила меня в объятия. Она казалась совсем маленькой и дрожала, как кроха, которая только что выбралась из плавательного бассейна. Я стояла на коленях, а ее голова покоилась на моем плече.
– Все хорошо, Минди, – ласково прошептала я, и она прильнула ко мне. – Злодей теперь не в силах тебе навредить.
Она отстранилась, так и не убрав руки из моих ладоней, и пытливо посмотрела на меня.
– Но что произойдет, когда он умрет, Лиззи?
– Когда он умрет… – эхом повторила я.
– Тогда он тоже станет призраком. И, возможно, он меня еще не забыл. Что, если он сумеет меня найти даже в шкафу?
Я покачала головой. Сердце грохотало, и поскольку ко мне больше не прижималась Минди, мир вновь начал меняться.
– Я не позволю ему прикоснуться к тебе, – заявила я, наблюдая, как комната перестает быть серой.
– Обещаешь?
– Обещаю.
Она улыбнулась, а из ее глаза выкатилась слезинка. Я еще не совсем ушла с обратной стороны и смогла на секунду ощутить ее влажность на кончиках своих пальцев.
Я смахнула слезинку Минди, а потом мы опять оказались в разных мирах.
Глава 13
– А какие там удивительные окна! – восторгалась Дарси. – Можно увидеть крыши Китайского квартала. Супер!
– Заманчивое местечко для проживания, – подытожила тетя Лалана.
– Не могу дождаться переезда. – Впившись в гамбургер, Дарси почувствовала, как вниз по левому запястью побежала предательская струйка мясного сока. Она сделала заказ не подумав. – Ты не возражаешь, что я ем говядину, правда?
Тетя Лалана рассмеялась.
– Дарси, я присутствовала на том обеде, где ты объявила, что становишься мясоедкой. Тебе сколько было, тринадцать?
– Точно, но мне все еще неловко. Особенно с тех пор, как я собралась попросить тебя об одном одолжении.
Они сидели в кафе в Вест-Виллидж, неподалеку от квартиры Лаланы, такой же маленькой, аккуратной и элегантной, как и ее хозяйка. Тетя Лалана, как и всегда, продумала свой наряд, надев синюю рубашку с воротником и ярко-желтый пиджак. Свой образ она дополнила длинными сережками тех же ярких цветов.
– Я беспокоюсь не о твоей диете, Дарси, а о плате за квартиру, – произнесла Лалана, взглянув на договор об аренде, который лежал между нами на столе. Вызывающая сумма красовалась на первой странице. – А это не дороговато?
– Я хотела бы потратить меньше, но там – идеальное для писателя место.
– Понятно. Хорошие флюиды для сочинительства. Еще бы!
– Моя подруга-писательница Имоджен была вместе со мной и поддержала мое решение. – Дарси представила, как Ниша закатывает глаза и придумывает новые правила насчет запрета слов «моя подруга-писательница». – Квартира просто идеальна для работы, и она себя окупит.
– Думаю, те издатели дают тебе слишком много денег. Без обид, Дарси, но временами мне в это не совсем верится.
– Мне тоже, – пожала плечами Дарси. – Мой агент считает, что все дело в первой главе: покупатели, которые отовариваются в крупных сетях, читают только первую главу, на большее им не хватает времени. А если у книги убийственное начало и потрясающая обложка, все экземпляры романа разлетятся, как горячие пирожки.
Лалана, похоже, сомневалась.
– Но разве люди, которые ее купили, не прочитают другие главы?! Неужели и остальное не должно быть хорошим?
У Дарси замутило в желудке. Такое происходило каждый раз при мысли, что какой-нибудь незнакомец (или тысячи незнакомцев) прочтут ее роман.
Однако она выдавила улыбку.
– Думаешь, моя книга – отстой?
Лалана прищурилась.
– Как я могу судить? Ты отказываешься нам ее показать.
Дарси не ответила. Из всех членов семьи только Ниша удостоилась разрешения прочитать книгу, но Дарси заставила ее поклясться хранить тайну.
В конце концов, Анника Патель никогда не рассказывала дочерям об убитой подруге детства. Поэтому Дарси утаила от матери, что все же разузнала о той давней страшной истории. Она просто выплеснула мучившие ее вопросы в своем первом романе.
Но ей было не по себе из-за того, что она позаимствовала трагедию маминого детства для сюжета.
– Вы сможете прочитать мою книгу, как только ее официально опубликуют, – насупилась она. – Я хочу, чтобы вы, ребята, увидели в ней настоящий роман, а не банальную выдумку, которую я настрочила!
– Мне не терпится ее почитать, Дарси, и я уверена, ты еще много напишешь. – Взгляд Лаланы опять упал на договор. – Но ведь твой аванс тоже имеет значение, верно?
– Сейчас важна не экономия денег. Главное – редактура и продолжение моего романа.
Наконец Лалана со смехом сдалась.
– Ты совсем как твоя мать, никаких полумер, такая уверенная в себе.
Дарси не знала, был ли это комплимент или нет. Независимая, гламурная сестра Анники жила в Нью-Йорке, работала в сфере моды и меняла красавцев бойфрендов, а сейчас она по-дружески болтала с Дарси, сидя с племянницей за одним столом.
Дарси и Ниша считали тетю Лалану более целеустремленной, чем их мать. Она всегда делала что пожелает.
Поэтому она казалась безупречным кандидатом для просьбы об услуге.
– Я кое с чем определилась, – сказала Дарси. – Творчество, Нью-Йорк и эта квартира.
– Знаю, но на уверенности можно и поскользнуться. Ты клянешься, что у меня не возникнет неприятностей, если я вместе с тобой подпишусь на этом договоре?
– Конечно нет. «Парадокс» со дня на день должен перечислить мне сто штук. Просто компания, управляющая зданием, не верит, что какой-то семнадцатилетней девчонке столько платят.
Тетя усмехнулась.
– Вы только ее послушайте: «сто штук», будто передо мной какая-то гангстерша.
– Извини, именно так всегда говорит Ниша.
– Я беспокоюсь не из-за денег, Дарси. Я спрашивала, не возникнет ли у меня неприятностей с твоими родителями? Почему бы им не подписать бумаги вместе с тобой?
– Нет времени на то, чтобы доставить им договор. Вчера квартиру хотели посмотреть другие люди. – Дарси сделала еще один укус, который приглушил следующие слова. – Ну да, они могут шарахнуться от цены. Немножко.
– Более чем немножко, – Лалана ловко насадила нут на вилку, – и раз уж я поручитель, Анника обвинит меня, если ты заморишь себя голодом до смерти.
– Ниша говорит, что у меня достаточно денег.
– Правда? – выгнула бровь тетя. Когда доходило до применения математики на практике, слово Ниши стоило золота, даже их отец-инженер поручал ей проверять семейную налоговую отчетность.
– Бюджет говорит, что после арендной платы мне останется по семнадцать долларов в день. – Дарси опустила глаза на гамбургер, который с чаевыми обойдется ей, по меньшей мере, в столько же. – Значит, я стану есть меньше мяса. Это же хорошо, не правда ли?
Лалана покачала головой.
– Чтобы готовить, нужна не только еда, Дарси. У тебя есть тарелки, кастрюли и сковородки?
– Ээ…
– Или что-нибудь для уборки дома? Швабра? Метла? Резиновые перчатки?
Дарси рассмеялась от мысли, что наденет резиновые перчатки. Но у нее и впрямь не было ничего такого: ни чистящей губки, ни сковородки.
– А как насчет стульев? Стола, на котором ты будешь писать? Ручек и бумаги?
– Ниша оставила в моем бюджете место на обустройство, например: мебель и… швабры, – вяло произнесла она.
Кстати, швабра казалась наименее интересной покупкой. Дарси всегда тратила деньги только на то, чего действительно хотела: одежду, еду, музыкальные диски, пиво и книги. Лишь недавно она поняла, как много у людей скучнейшего имущества: штор, мусорных корзин, моющих средств, шнуров-удлинителей, электрических ламп, наволочек. Когда она вернулась, чтобы забрать договор и оглядеться в последний раз, в квартире 4Е не было ничего, кроме клочьев пыли и старого телефонного провода, торчащего из стены.
Жилье выглядело пустым, но готовым наполниться историями.
– Мне нужен стол, а еще стул и ноутбук, – сказала она.
– И кухонная утварь. Ты любишь покушать.
Дарси не спорила. Они с Лаланой провели утро в Маленькой Италии,[42] где на полках магазинов поблескивали сверкающие приспособления для кухни – машины для изготовления домашней пасты, кофеварки и ножи для пиццы, – которые сами казались почти съедобными. В одном из магазинов круги сыра громоздились штабелем от пола до потолка, каждый был размером с автомобильную покрышку. Нижние сыры блестели сильнее, и, опустившись на колени ради их изучения, Дарси обнаружила, что на них, выжимая маслянистый налет, давит объединенный вес остальных кругов.
В помещении был дивный аромат, в воздухе витал соблазнительный запах сыра.
Однако каждый круг стоил пятьсот долларов. Или, как теперь приходилось думать Дарси, месячное содержание.
– Каждому приходится учиться жить по средствам, – спорила сама с собой Лалана. – Кроме того, сейчас у тебя есть время до отъезда в колледж.
Дарси кивнула в знак согласия, но, должно быть, выражение лица ее выдало.
Лалана прищурилась.
– Ты ведь собираешься учиться после написания второй книги, верно?
– Да, – пробормотала Дарси. Если бы тут присутствовали ее родители, секундная заминка была бы губительной. – Но до этого больше года. Все зависит от того, как будет продвигаться моя карьера.
Голос слегка запнулся на слове «карьера», которое почудилось ей глупым, как будто она опять превратилась в ребенка, переодевающегося в материнское платье. Ради встречи с тетей Лаланой Дарси облачилась в черный шелковый топ и джинсы, вытертые на коленях.
– Ладно, – вздохнула Лалана. – Полагаю, что мой родственный долг велит мне подписать бумаги. Не хотелось бы, чтобы ты жила в другой квартире.
– Спасибо! – воскликнула Дарси и нахмурилась. – Подожди… а почему?
Лалана извлекла из сумочки крошечную серебряную ручку.
– Оплачивая такую высокую аренду, ты не сможешь навсегда остаться в городе.
– О! – И правда, каждый потраченный Дарси доллар приближал день ее отъезда из Нью-Йорка. Однако, желай она лишь писать как можно дольше, то осталась бы дома или жила где угодно, например, в спичечном коробке.
Ее цель заключалась в том, чтобы стать писательницей, и для ее осуществления квартира 4Е была просто жизненно необходима Дарси, как и сам Нью-Йорк.
Тетя Лалана занесла ручку над бумагой.
– Но если я подписываю документы, тебе, Дарси, стоит дать мне два обещания.
– Что угодно!
– Не позволяй городу себя отвлекать, заверши свою работу.
– Само собой, тетя Лалана!
– И не держи от меня секретов, даже если о чем-то умалчиваешь родителям. Мне нужно, чтобы меня держали в курсе проблем!
– По рукам, – пообещала Дарси как раз в тот момент, когда тетя Лалана выводила на документе размашистую, витиеватую роспись.
– Готово, – ручка стукнулась о поверхность стола, и Лалана подняла стакан охлажденного чая с молоком и специями. – Поздравляю. У тебя есть собственное жилье в Нью-Йорке. И это моя вина.
Дарси просияла, хотя пол кафе головокружительно накренился. Квартира 4Е стала реальностью.
Теперь все будет как надо.
– Итак, мы заключили сделку, – продолжила Лалана. – Каков твой первый секрет от родителей? Ты чрезмерно увлеклась мальчиками?
– Ничего подобного! Я целиком сосредоточена на книге, – рассмеялась Дарси. – Но, в общем, одна тайна есть… но тебе ни в коем случае нельзя звонить моим родителям и делиться с ними тем, что я тебе скажу.
Лалана молча ждала.
– Я проморгала крайний срок подачи заявления об отсрочке в Оберлине. Он был первого июня.
– Дарси, ты шутишь?
– Я поняла не сразу, информацию оказалось ужасно трудно найти на их сайте, – Дарси не добавила, что заглянула туда только на прошлой неделе, когда было уже поздно. – Ерунда! На следующий год я опять подам документы.
– Это не ерунда.
Дарси всплеснула руками.
– Я могу использовать те же баллы Академического оценочного теста[43] и сварганить новое эссе о написании романов в Нью-Йорке. Неужели ты думаешь, что меня не захотят принять в Оберлин?
Тетя Лалана искоса взглянула на Дарси и уставилась в окно.
– Любой колледж с радостью заполучит юное дарование, но родителей больше нет рядом, чтобы водить тебя за ручку. Тебе не хватает ответственности.
– Точно, – Дарси в знак согласия подняла собственный стакан. – Спасибо, что мне доверяешь. Обещаю не делать таких ошибок.
– Уверена, ты нас еще удивишь, – произнесла Лалана и улыбнулась.
Они чокнулись, и Дарси задумалась, что именно имела в виду тетя.
Глава 14
– В глухих местах проще увидеть призрачные здания, – заявила Минди. – А еще ночью.
– Из-за темноты?
– Нет. Потому что рядом не так много живности.
Я сжалась, пытаясь сохранить тепло.
– Вот как нас называют! Ведь это звучит как домашняя живность.
– У тебя есть идея получше? – спросила Минди.
– Как насчет людей?
– Призраки тоже люди.
– Ясно, – сказала я. – Но для мертвых есть нормальное слово – «призраки». Живые люди – просто люди.
– Ты ведешь себя как расистка.
– Прости меня за то, что я пока не умерла.
Я не впервые шутила подобным образом, но в ответ получала лишь невразумительное бурчание. Из-за угла показался бегун, направляющийся к нам навстречу, и мы замолчали. Минди знала, что я не люблю, когда мы разговариваем в присутствии «живых людей».
Слегка кивнув мне, бегун пропыхтел мимо. Было за полночь, и мы с Минди ушли по меньшей мере за милю от дома. Раньше я сохраняла спокойствие при виде незнакомцев, но теперь моя жизнь полностью переменилась, и я слегка напряглась.
Если быть честной, меня бросило в дрожь. Я мысленно посмотрела на себя со стороны: вся в черном, с капюшоном на голове, руки глубоко в карманах… Ничего себе зрелище! Я покосилась на Минди и решила ее кое о чем спросить. Наступила, наверное, самая холодная ночь за всю зиму, и когда я обращалась к своей невидимой подружке, изо рта вырывался пар.
– Что здесь находилось, когда это заброшенное место… было живым?
– Школа. Ее снесли сразу после нашего переезда сюда. Сейчас тут куча сломанных грузовиков и ржавых школьных автобусов, вроде той коробки в шкафу у Анны, куда она кидает хлам и забывает о нем, – Минди замерла, – но, должно быть, школу помнит много живности.
Она уставилась на высокую ограду, которая тянулась вдоль противоположной стороны улицы. Ее мелкая сетка отражала уличный свет, на металл опирался самодельный дощатый забор. Поверху спиралью вились поблескивающие колючки.
– Видишь? – спросила Минди.
– Что? Колючую проволоку, через которую надо перелезать?
– Нет, далеко за ней!
Я прищурилась, вглядываясь в темень, но различила лишь проржавевшие желтые крыши школьных автобусов.
– Извини…
– Здесь, – произнесла Минди и взяла меня за руку, по коже тотчас забегали мурашки смерти. За прошедшую неделю я привыкла к переходам в другой мир, порой справлялась с ними без прикосновения Минди, но всегда вздрагивала от отвращения, будто вот-вот нырну в холодную воду. Что-то внутри меня не хотело попадать в загробный мир. Мое тело уже знало запах смерти, но требовалось отточить умение пользоваться новыми способностями, а значит, перебороть свой страх.
Я решила не звать Ямараджу. Не стоит быть навязчивой девчонкой-неумехой, которой нужно показывать все ходы и выходы. Я хотела доказать, что он не должен за меня бояться: я уже освоилась в его реальности, хотя пока и не понимаю, как себя назвать. «Проводник душ» мне не нравилось, термин «психопомп» напоминал психопата, «жнец» казался чересчур высокопарным и мрачным. Я находилась в поисках чего-нибудь получше и в конце концов подумала, что правильное слово найдется само.
Лунный свет затрепетал, в воздухе появился отчетливый привкус металла, а небо над головами сменило цвет с бархатно-черного на уныло-серый с вкраплениями алых звезд. Ладонь Минди в моей руке обрела плотность.
– Теперь видно?
Я, еще не отдышавшись, кивнула. За оградой темнела крыша, покрытая керамической черепицей. Здание сильно уступало в размерах моей школе, которая находилась на милю ближе к дому. Линия крыши кое-где была резкой и отчетливой, но остальные участки побледнели до полупрозрачности, будто с них стерлась старая краска.
Здание-призрак.
Однажды Минди объяснила, что привидения бывают у множества сущностей, не только у людей. Животные, машины, необъятные леса, ныне залитые асфальтом, или даже такие безделицы, как запахи хорошей стряпни – все оставляет после себя следы. Мир населен прошлым.
– Все, – сказала я и начала переходить улицу. По мере приближения ограда становилась совершенно прозрачной. Вскоре от нее осталось лишь слабое подобие. Я шагнула к мелкой проволочной сетке и протянула руку… пальцы скользнули сквозь нее и мягко протаранили ствол дерева.
– Мило, – произнесла я.
Впервые, по крайней мере, с тех пор, как Ямараджа провел меня через металлические ворота в аэропорту, я воспользовалась обратной стороной, чтобы пройти сквозь нечто плотное. Минди обогнала меня; похоже, преград для нее не существовало. Она быстро пересекла школьный двор, не встретив никакого сопротивления со стороны школьных автобусов и грузовиков, которые почти соприкасались друг с другом.
Когда я последовала за ней, ограда меня дернула, вцепившись мне в одежду, как колючий кустарник. Но я упрямо шла вперед: спустя миг школьный двор стал отчетливее, а автобусы и грузовики поблекли.
Это было как путешествие в прошлое. Автостоянка оказалась крошечной – вероятно, тогда дети не ездили в школу на машинах: вместо белых линий парковки были просто знаки, нарисованные от руки на местах для учителей. Призрачная спортивная площадка с трехметровой конструкцией для лазания выглядела опасной, а потрескавшийся асфальт внушал тревогу. Минди забралась наверх, зацепилась коленями за самую высокую перекладину и так и повисла – вверх тормашками и лицом ко мне.
Само здание с черепичной крышей, оштукатуренными стенами и широким крыльцом скорее напоминало особняк, чем школу. Правда, окна выглядели неправильно. Они были пустыми прямоугольниками, черными провалами, в которых не отражается свет уличных фонарей. Я спросила:
– А призраки здесь есть?
Минди замотала головой, и две косички взметнулись в разные стороны.
– Возможно!
– Разве в призрачных зданиях не живут привидения?
– Не глупи, – отрезала Минди и потянулась, чтобы схватиться за перекладину. Потом она перестала цепляться коленями, качнулась и спрыгнула, приземлившись на ноги. – Призраки живут в нормальных местах.
– Вроде маминого шкафа?
– Шкафы славные, – какое-то время Минди молча взирала на школу, – но многие призрачные здания не такие. Я в них не вхожу.
– Тебе вовсе не обязательно меня сопровождать. – Я глубоко вдохнула, ощутив в воздухе привкус ржавчины. Здание странно замерцало, и я ощутила озноб, но решила не сдаваться. Мне же требовалось выяснить, как на обратной стороне все устроено!
– Ладно тебе, – сказала Минди, взяв меня за руку и потащив за собой. – Когда ты рядом, мне не страшно. Только не оставляй меня здесь.
– Конечно.
По мере приближения мерцание школы исчезло. Я шагнула на парадное крыльцо и опустилась на колени, чтобы приложить ладонь к бледному бетону. От него тянуло холодом, совсем как от камня в прохладную ночь.
– Прямо как настоящий, – удивилась я.
Минди замерла, не отваживаясь продолжить путь без меня.
– Значит, его все помнят. Думаю, в этом месте случилось что-то плохое.
– Или, наоборот, может, школу все любили, – тихо возразила я, встала и взобралась по лестнице. – Ого. Как же я поднимаюсь? В смысле, ведь этих ступенек нет. Я что, левитирую?
– Ступеньки есть, – ответила Минди. – Но живность не видит обратную сторону, ну, разве что только помпы, вроде тебя.
Я насупилась.
– Меня бесит почти каждое слово твоего ответа.
– А ты бесишь своими вопросами!
Я прикусила язык. Хоть Минди и была странноватой, мы с ней постепенно сближались. Она помогала мне узнать о загробном мире, чтобы я не была такой беспомощной при следующей встрече с Ямараджей.
Впрочем, о нем Минди еще не знала. Не стоило ее отпугивать.
– Прости, – вновь извинилась я. – Нервишки расшалились. Никогда раньше не была в призрачном здании.
– Но ты – помп! И тебя должны бояться призраки.
Я улыбнулась и распрямила спину в попытке выглядеть как профи.
Парадные двери школы были открыты, будто приглашая нас внутрь. Внутри тянулись темные коридоры с рядами личных шкафчиков по бокам, а нарисованный от руки знак указывал, где находится учительская. Я не заметила ни плакатов на стенах, ни валяющихся бумажек на полу. Даже пылинки не мельтешили в воздухе. Неужели преходящие подробности износились от времени? Однако на границе восприятия неумолчно гомонили детские голоса.
– Ты слышишь? – прошептала я.
Минди, закрывая глаза, кивнула.
– Они не от призраков. Во всяком случае, не от людских.
– От каких же?
– От этого места.
Я покосилась на нее, внезапно усомнившись, насколько правильно использовать в данном контексте слово «призраки».