Мнемозина, или Алиби троеженца Соколов Игорь
Впрочем, я их и отправляю туда, чтобы подольше их не видеть, а приедут, так может, еще чего-нибудь придумаю! Я уже хотел от них как-то отделаться, но в это мгновение в гостиную вплыла моя сонуля, моя Мнемозинка!
– Мама! Папа! Вы не должны уезжать и бросать меня одну! – неожиданно заплакала Мнемозиночка, бросаясь к ним.
Черт! Выходит, она все слышала и стояла под дверью! Боже! Мне же скоро опять надо дать ей таблетки, уже и время подходит!
– А как же я, Мнемозинка?! – я постарался изобразить на своем лице серьезную обиду, и кажется, у меня это получилось, потому что теща вдруг встала на мою защиту.
– Мужа обижать, дочка, нехорошо! – насупилась Елизавета Петровна. – И потом, через два месяца мы уже приедем!
– Не знаю, не знаю, – поморщилась Мнемозинка, – Герману я, конечно, доверяю, но мне почему-то все равно очень страшно! Вот, увидите, если уедете отсюда, то обязательно что-нибудь случится! – еще громче заплакала она.
– Эх, ты, рева-корова, – прижал ее к себе Леонид Осипович, – и охота тебе реветь?! Ну, сама подумай, что с тобой может случиться, если ты живешь с таким любящим и таким заботливым мужем?
Мнемозинка немного поприглядывалась ко мне, и вскоре заулыбалась, убаюканная речами и ласками своего отца.
– Прости меня, Герман, даже не знаю, что это на меня такое нашло! – подошла Мнемозинка, обнимая меня.
– Да уж, Герман, ты ее постарайся понять и простить, – заулыбались хором тесть с тещей.
– Ничего, голубчики, – усмехнулся я про себя, – еще одна ночка, и вы быстро смотаетесь глядеть на белый свет, а ваша дочка будет целиком в моих руках! И уж тогда я постараюсь ее осчастливить, дорогую мою! Конечно, сам я с ней этим грязным сексом заниматься не буду, зато куплю ей в подарок пластиковый фаллоимитатор с пятискоростным режимом.
Я видел такие в секс-шопах на большой массивной подставке, и действуют они от обыкновенной электросети!
А я понаблюдаю, все-таки интересно, как Мнемозинка будет заниматься сексом с машиной, и потом к машине невозможно приревновать, это все-таки не человек, а машина, несколько железок с моторчиком и пластиковым покрытием, и больше ничего!
Вот уж будет наслаждение! Мнемозинку будет трахать искусственный член, а я буду мысленно трахать Мнемозинку, и экстаз Мнемозинки, вызванный действием этой машинки, сольется с моим духовным экстазом, пусть и невидимым, но существующим во мне.
Я даже не буду давать ей таблеток, чтобы она смогла прийти в себя и с чувством ослепительного восторга и счастья получить в подарок этот искусственный член и впустить его в себя! Она будет трахаться с этой машинкой, глядя мне в глаза, и мы сольемся!
Мы сумеем понять и оценить красоту наших чувств! От одного только взгляда на искусственный член, входящий в лоно Мнемозинки, я смогу испытать то, что люди называют оргазмом, а я называю ослеплением, ибо люди слепнут от своих чувств, как от солнца!
Они прекращают видеть все, ибо чувствуют только себя, свою глубь, свою ширь, и глубь, и ширь своего партнера!
Только я сам настолько духовный человек, что мне и не нужно заниматься сексом, достаточно просто один раз взглянуть, проникнуться чувством невидимого никому погружения в женщину как в тайну через один только пылающий и стремительный взгляд, чтобы навсегда прочертить линию земного горизонта и навсегда обозначить свою жизнь достижением ее смертной цели проникновением одного существа в другое!
И пусть мой Бог потом меня казнит! И пусть люди называют пороком то, что никогда сами не осознают!
А вслед за их непониманием рождается их зависть к тому, что они не только не понимают, но и не имеют, и не могут иметь в силу своей обыденной ущербности.
Человечество как витрина в магазине уже ущербно в силу одного только обозначения цен!
А люди как вещи стремятся быстрее продаться!
Вот и Леонид Осипович с Елизаветой Петровной очень быстро улетели в Париж, а оттуда в Лондон, а дальше на теплоход и вокруг земного шара!
Они были так заворожены целью своей поездки (ну, как же, объездить весь мир), что даже смутную тревогу своей дочери и ее нежелание их отпускать, восприняли не иначе как детскую обиду и зависть (ну, как же, мы-то едем, а она-то остается, бедная!)
– Все будет прекрасно! – мурлыкала в аэропорту Елизавета Петровна, обнимая и целуя нас с Мнемозинкой.
– А может вы не поедете?! – опять заплакала Мнемозинка.
– Ну, Мнемозиночка, ну, это же глупо, – погладил ее по головке Леонид Осипович, – мы же скоро приедем!
– Да, что ты ее все успокаиваешь! – рассердилась Елизавета Петровна. – Она просто не хочет, чтобы ее родители отправлялись в кругосветное путешествие!
– Совсем не из-за этого, мама, – огорченно вздохнула Мнемозинка, – я даже не знаю, как это объяснить словами!
– Вот и не надо ничего объяснять, – уже более снисходительно улыбнулась Елизавета Петровна и потрепала Мнемозинку за щеку, – слушайся мужа и веди себя хорошо!
– Спасибо тебе, Герман, и до встречи! – обнял меня нечаянно прослезившийся Леонид Осипович.
Мы еще некоторое время стояли с Мнемозинкой в аэропорту, хотя ее родители уже улетели.
– Знаешь, Герман, я тебя боюсь, – взглянула мне в глаза Мнемозинка, – ты такой добрый, но как раз это и внушает мне страх!
Как я уже заметил, прямые взгляды нисколько не облегчают нашего понимания, особенно, если в этих взглядах прячется умственная ограниченность.
Так или иначе, а Мнемозинка была глупа и чересчур правдива, а это почему-то внушало мне некоторые опасения, например, как она отнесется к моему сюрпризу, и захочет ли заниматься сексом с этой чудодейственной машинкой, а если не захочет, то, как мне тогда жить? Не пихать же мне самому этот фаллоимитатор в ее сонное тело?!
– Просто у меня такое ощущение, будто я сплю и живу как будто во сне, – продолжала свою речь Мнемозинка, грустно заглядывая мне в глаза, – а иногда мне кажется, что в твоих глазах прячется сам Черт!
– Ах, Боже, Мнемозинка, разве можно так думать о собственном муже, – засмеялся я, обнимая ее, и даже немного побаиваясь.
– Прости, но я говорю то, что думаю, – прошептала Мнемозинка, – может, от этого я кажусь тебе глупой, но люди, которые так думают и говорят, что думают, намного чаще вспоминают свое детство!
– А зачем его вспоминать-то?! – удивился я.
– Кстати, а где твои родители?! – неожиданно встрепенулась Мнемозинка.
– Мои родители уже давно умерли, – вздохнул я.
– Ты мне это уже говорил, а я тебя спрашиваю, где они похоронены?!
– Похоронены?! – растерялся я, поймав опять ее невыносимо пытливый взгляд. – У них нет могилы!
– Как это так?! – удивилась теперь Мнемозина.
– Они упали вместе с самолетом в море!
– И что их тела так и не нашли?! – никак не отставала от меня Мнемозинка.
Черт! Так она рано или поздно докопается до истины! Ну, не говорить же ей в самом деле, что моя мамаша сошла с ума и уже который год лежит в психушке, после того как ударила сковородкой по голове моего папашу.
Папаша тоже лежит в этой же, но не как психический, так как из-за травмы, после полученной сковородкой по голове он стал круглым идиотом!
– И чем вообще они занимались?! – довольно коварно и хитро улыбнулась моя Мнемозинка.
– Ничем, кроме секса! – неожиданно для самого себя прошептал я.
– Это уже интересно, – Мнемозинка с улыбкой обхватила меня за шею, и снова запустила свой противный язык мне в ротик, и так им завращала, что меня чуть-чуть не вырвало, и вообще мне стоило огромных трудов увезти ее из аэропорта.
Она все время чего-то боялась, а мне казалось, что так на нее действует вирнол.
Одних он успокаивает, а других, наоборот, доводит до полного сумасшествия, правда, это бывает уже после сна, который он же и вызывает.
Моя мамаша, например, от этих таблеток все время бьется головой об стену, а может она, таким образом, искупает вину перед моим папашей?! И кто знает этих баб? – Они все такие безумные и такие непредсказуемые, что даже самый невинный секс с ними может обернуться самой большой бедой!
Вот почему папаша мой, вместо того, чтобы быть нормальным человеком, превратился в идиота, а виноваты опять женщины!
Не путался бы он ни с какими бабами, может быть, мамаша и не ударила его сковородкой по затылку, а так, и он стал идиотом, и у нее в голове завелась шизофрения!
Может от этого у меня и отсутствует интерес к сексу! Впрочем, созерцателем его я еще быть могу, и даже очень любопытно, как это люди сношаются!
А насчет машинки я все здорово придумал, и Мнемозинка будет довольна, и я, наконец удовлетворю свое любопытство! Любопытство из безумного верченья!
Из дневника невинного садиста Германа Сепова: Дискредитация:
Мнемозина дискредитирована сама собой…
Наверняка, ее половой орган обладает неслыханной чувствительностью.
Однажды я своими глазами видел, как она с помощью правой руки теребила его, ну, а потом запускала в него всю руку, из-за чего вдруг лишилась сознания, что лишний раз подтвердило мою мысль о пагубности всякого сексуально-тлетворного действа…
Даже всего лишь раз наблюдая за ней, я чуть было не поддался ее безумным чарам… Само же омерзительное действо чуть не вызвало во мне гнусную эякуляцию…
Слава Богу, я был одет и удален от нее на вполне безопасное расстояние, иначе бы я был попросту схвачен и проглочен ее половым органом как несчастная жертва глобальной эмансипации…
Непристойность Мнемозинки расписана на ее лице… У нее жутко похабная мимика и ужимки самой настоящей проститутки.
Она столь непристойна, что готова оголять себя где угодно, лишь бы призвать к себе любое семяизвержение… Непристойность Мнемозинки – это не только потребность в наслаждении, но и потребность тайного завладения всем моим существом…
Правда, ее желание бывает чрезмерно глупым и ненавязчивым, однако, имея глубоко сексуальные корни, ее непристойность становится опасным элементом ее животного состояния, которое можно прервать только с помощью телесного наказания…
В этом смысле, попа Мнемозинки заключает в себе и нежность, и отречение от нежности…
Таким образом, я призываю Мнемозинку быть нежной духовно, а не сексуально-непристойной, проводя ремнем по ее попе черту наших телесных отношений…
Но в последнее время я чувствую, что она готова взорваться как бомба, ее непристойность уже вырывается наружу, и у меня остается всего лишь один шанс, вызволить ее наружу с помощью механического члена-вибратора, и в какой-то степени утолить свое любопытство в плане изучения ее непристойностей…
Глава 8. Волшебная чудо-машинка
Как только я перестал давать Мнемозинке снотворное, так у нее сразу на меня стали поблескивать хищно глаза, а уж как облизывается, у меня даже мурашки по коже. Я ей говорю: «Потерпи, Мнемозинка, очень скоро ты получишь такой необычайный сюр-приз, в нем, – говорю, – будет и секс, и удовольствие и нам с тобою будет так хорошо!»
– Да, о чем ты хоть говоришь-то? – удивляется Мнемозинка, и так ошарашено на меня смотрит, прямо как кролик на удава.
– Нет, Мнемозинка, – улыбаюсь я, – ты не должна торопиться, а иначе это не будет сюрпризом!
– Да уж, перспектива замечательная штука, если ты правильно одел очки, – усмехнулась Мнемозинка, пытаясь взбудоражить меня своим прикосновением.
– Не надо, Мнемозинка, перестань, – взмолился я, пытаясь оторвать ее цепкие объятия от своего тела.
– Но ты же только что говорил о сексе и об удовольствии, или мне это только послышалось, – криво улыбнулась Мнемозинка, уже отпуская меня.
– Понимаешь, дорогая, сейчас мне пора на работу, – попытался оправдаться я.
– У тебя вечно, то работа, то усталость после работы! И потом я себя очень внимательно рассматривала, и почему-то не обнаружила никаких признаков лишения своей невинности! Может, ты мне врал, на Кипре, что занимался со мной любовью, а?!
– Ничего я не врал! – от волнения я даже немного прослезился.
– Прости меня, милый, я такая дура, – Мнемозинка так нежно прижалась ко мне, что я очень расчувствовался и сам поцеловал ее в щеку.
Это был более менее терпимый поцелуй! Самое главное, что у меня не было во рту ее противного языка, а следовательно и меньше микробов попадало в меня!
– Ах, Мнемозинка, ты такая замечательная женщина, – мечтательно вздохнул я, прыская в себе ротик противомикробным аэрозолем.
– Ты, знаешь, а мне кажется, что я еще девочка, – хитро поблескивая глазами, поглядела на меня Мнемозинка, бесстыдно щупая себя между ног.
– Ладно, мне уже пора, – я, с трудом скрывая свое отвращение, поцеловал ее в щеку, и чересчур напуганный ее бесстыдством, отправился на работу.
– Настоящего мужика везде разглядишь, даже если он голый, – сказала мне недавно Мнемозинка. Честно говоря, я был весьма обескуражен ее фразой. Мне показалось, что втайне Мнемозинка издевается надо мной, а вместе с тем, я ее всеми силами готовил к сюрпризу. Что больше всего нужно искушенной женщине?! – Член! А не все ли равно, будет ли он мой, живой или искусственный?!! В общем, я весь был в предвкушении.
Пластиковый, на массивной подставке, с дистанционным пультом управления (какая радость, если я им сам буду управлять на расстоянии) он был мною уже куплен и хранился у меня на работе в сейфе.
Несколько раз я запирался у себя в кабинете и, затаив дыхание, ставил его на стол, отходил на три-четыре шага, предварительно соединив вилку с розеткой, и со слезами радости на глазах, нажимал на красную кнопку в дистанционном управлении, и член сразу оживал, он сразу, почти как живой увеличивался в размерах, и быстро делал вращательно-поступательные движения.
С виду он очень походил на насос, вроде как бы исчезал в этой самой подставке, и снова из нее вылетал. Его сизая головка, как живая, призывно блестела, олицетворяя весь этот чудодейственный механизм как будто живой плотью. Потом я нажал на другую кнопку, и член значительно увеличил скорость вращательно-поступательных движений. Нажав на третью кнопку, я сразу потерял его из виду. Теперь я видел только какое-то мелькание в глазах.
– Вот это скорость! – восхитился я. – Разве живой человек так сможет?! Да, никакой мужик на свете! Ничто не сравниться с этим пластиковым волшебством!
Женщины мира, не стесняйтесь пользоваться искусственными членами, и не завлекайте, и не зовите мужчин, ведь они – тупоголовое отродье, ведь они – импотенты, племя карликов по сравнению с этим искусственным членом! Господь оправдает вас, ибо вы заслуживаете гораздо большего, чем просто омерзительный секс!
Однако, прежде чем дарить такое чудо Мнемозинке, я решил это чудо на ком-нибудь проверить! У меня есть очень привлекательная молоденькая секретарша – Ниночка.
Очень многие считали ее моей любовницей, впрочем, она сама не раз пыталась соблазнить меня, еще год назад, когда только пришла ко мне на работу, но я сразу дал ей понять, что между нами должны быть только чисто служебные отношения. После этого Ниночка начала страдать!
Везде, где можно, она пыталась поймать мой взгляд и сказать мне своими голубыми глазками, что она меня страшно желает! Я же в ответ показывал ей язык и смеялся! Мне доставляло огромное удовольствие мучить ее.
Так или иначе, а лучшей кандидатки для испытания искусственного члена, чем Ниночка, я бы нигде и не нашел, поэтому в среду я вызвал ее к себе в кабинет и сразу без лишних слов предложил ей прямо на моем рабочем столе приступить к испытаниям.
– Вы хотите, чтобы я на ваших глазах трахнулась с машинкой? – горько усмехнулась Ниночка, и почти сразу на ее глазах появились слезы.
Мне некогда было раздумывать, что это, слезы стыда или радости, похотливого желания или позора, и поэтому, нисколько не мешкая, я вытащил из сейфа свою чудо-машинку и водрузил ее на стол. Ниночка, все еще продолжая хлюпать носом, покорно разделась и осторожно присела на слегка сморщенного и притихшего красавца!
Я тут же соединил вилку с розеткой и, отбежав от стола на приличное расстояние, нажал красную кнопку на дистанционном управлении, и Ниночка неожиданно вскрикнула, и я, увидел, как у нее между ног капает черная кровь, прямо на подставку!
– О, Боже, этот великолепный гигант лишил тебя невинности! – вдруг осенило меня, и я с восторгом сразу же нажал на другую кнопку, значительно увеличив скорость. Теперь Ниночка извивалась всем телом, а здоровенный пластиковый гигант все глубже и глубже проникал в ее молодое наивное тело!
О, Боже, какая прелесть! Я совершенно лишился дара речи! Нажимаю от радости третью кнопку, и Ниночка вдруг вся затряслась, как будто от воздействия электрического разряда, ее глаза уже начали вылезать из орбит, когда мне пришлось вернуться назад, в прежнее положение, нажав предыдущую кнопку.
Ниночка опять превратилась в извивающуюся чудо-змею, а я, застыв от восхищения, любовался их безумной связью.
Временами мне казалось, что это сам Бог трахает Ниночку с помощью искусственного члена! Вот она уже сама отзывается на его прикосновение, и ритмическими движениями бедер ускоряет процесс любовной схватки, еще немного, и я сойду с ума!
О, Боже, а почему я сам не могу вот так же проникать в Ниночку или же в свою Мнемозинку?! О, нет, нет, секс очень страшная и омерзительная вещь!
Я буду только созерцать, уже в одном только созерцании есть все, что мне нужно. Созерцать и больше ничего!
Я отключил машинку, и Ниночка сразу же полетела с подставки и со стола вниз, но я успел ее подхватить и уложить в кресло. Она закрыла руками глаза и очень протяжно, прямо-таки страдальчески зарыдала!
Наверное, ей было стыдно, а может хорошо?! И кто этих баб разберет, они все такие опасные, такие непредсказуемые! Даже и не знаешь, чего от них ожидать!
– А можно я еще разок попробую?! – вдруг сквозь рыданья прошептала Ниночка.
– Ну, конечно, – обрадовался я, подумав, что для Мнемозинки можно купить и помощней агрегат, с еще более массивной головкой, и с большим количеством скоростей, а так получается, что и дома, и на работе я смогу насладиться деяниями искусственных гигантов!
Конечно, с одной стороны, это можно принять за супружескую измену, но с другой стороны, я ведь никоим образом не касаюсь Ниночки, а просто скурпулезно наблюдаю, как она трахается с чудодейственной машинкой!
Ведь смотрят же люди порнофильмы, и никто из-за этого на них не обижается!
Кстати, было бы совсем неплохо, все это заснять на видео, хотя разве видео может сравниться с настоящей жизнью?! Никакие плазменные экраны с кристаллами не отразят ни одного кусочка этой яркой и восхитительной яви! Этого вечного, хотя и постоянно умирающего блаженства!
Теперь осталось только обрадовать Мнемозинку и купить ей такое же шикарное чудище!
Нет, Ниночка все-таки молодец, и если раньше я еще как-то сомневался в том, что Мнемозинке понравится мой сюрприз, то теперь я просто ликовал!
Я так был полон оптимизма, что еще немного, и я весь бы разлетелся на части! Единственное, что меня смутило, так это покупка еще одного чудища для Мнемозинки.
В секс-шопе, куда я снова заехал, стоял как раз такой же агрегат с массивной головкой, о котором я мечтал. Однако, длина искусственного члена меня как-то не устраивала, все-таки для Мнемозинки, как для более опытной и искушенной женщины, я хотел подыскать член более внушительных размеров! О чем я сразу сказал продавщице, пожилой женщине в рыжем парике и с очень густым макияжем.
И как только я с ней разоткровенничался, так сразу же эта бесстыжая фурия засмеялась!
– Извините, а для кого вы покупаете эту вещь? – немного отдышавшись от смеха, спросила она.
– Для своей женщины, – с обидой сказал я, стараясь не глядеть этой твари в глаза.
– Но вы-то хоть понимаете, что более длинный член ей просто разорвет матку?! – умудрено улыбнулась она.
– Простите, я об этом как-то не подумал, – покраснел я, и, быстро сделав покупку, будто ошпаренный, выскочил из секс-шопа.
Да, для меня, как для опытного мужчины, было стыдно проявлять такое очевидное незнание секса, и пусть я даже считал его грязной и омерзительной вещью, но все же на людях-то я пытался выглядеть настоящим мужчиной или мужиком, как сказала бы моя дорогая Мнемозинка.
– Шеф, вы приобрели искусственный член?! – заржал Владик, разглядев покупку на заднем сиденье.
– И какого черта тебя интересует моральная сторона моей жизни?! – заорал я на него.
– Простите, шеф, – Владик стыдливо присмирел и как всегда, резко тронулся с места.
– Сколько раз я тебе говорил, не отпускай резко педаль сцепления! – на какое-то мгновение мне даже захотелось ударить его кулаком в челюсть, но, потом мне вдруг захотелось посмотреть, как это происходит у мужчин, ну, то есть, как они в одиночестве могут возбуждаться и заниматься онанизмом, тем более, что я об этом слышал уже не раз.
– Слушай Владик, а ты бы не мог…, – и я прошептал ему на ухо свое настойчивое желание.
– Вы не шутите, – покраснел Владик, вжимаясь головой в плечи.
– Нисколечко, – засмеялся я, – а я тебе за это денег дам!
– Меньше чем за тыщу и не просите, – еще гуще покраснел Владик.
– Ну, естественно, а что естественно, то не безобразно, – засмеялся я и тут же с радостью отсчитал ему тыщу евро. Все происходило в темном переулке, под аркой какого-то дома, куда заехал Владик, отчего мне было почти ничего не видно, и я даже на него обиделся.
Вот, ведь хитрожопый какой! Ну, да черт с ним, пусть подавится этой тыщей. Как-то незаметно, под слабо различаемое кряхтение своего водителя, я окунулся в собственные мысли. Вот сейчас я приду, поставлю коробку на стол перед Мнемозинкой, потом осторожно разверну обертку, раскрою, и она тут же умрет от счастья!
Она тут же разденется и сядет на него, а я соединю вилку с розеткой, опять отбегу и включу дистанционное управление, и увижу слезу удовлетворенной радости и желания на глазах своей благоверной жены! О, это будет сказка, чудо! Мы будем глядеть друг другу в глаза, и одновременно плакать от счастья! Плакать от наслаждения!
– Шеф, уже все, – окликнул меня Владик.
– Да уж, – вздохнул я с огорчением, жалея потраченную тыщу, – ну, что ж, тогда вези меня домой!
Я едва дождался, пока мы не приехали, и вовсе не от стыда, что мой водитель совсем недавно занимался онанизмом за деньги, а потому что думал только о том, как Мнемозинка будет заниматься сексом с чудо-машинкой.
О, Боже, как же трудно бывает совладать от нетерпения мечтой, и схватив коробку, тут же выскочил из машины, с отчаянной радостью устремляясь вперед, к намеченной цели.
Лифт, как всякая равнодушная машина постепенно наполнялся моими безумными восклицаниями: «Ах, Мнемозинка! Волшебная чудо-скотинка! Сейчас тебе будет картинка! Безумная секс-машинка!»
И вот я раскрываю дверь, на моем лице обворожительная улыбка. Мнемозинка вся уже в ожидании, она уже понимает, что в моих руках тот самый сюрприз, о котором я ей без конца говорил. Мы вбегаем вместе в гостиную.
Она вся в нетерпении, дрожит, чуть ли не плачет от вожделения, а я судорожно глотаю воздух, раскрываю перед ней коробку и отхожу в сторону, давая ей все подробнее рассмотреть.
Потом с раскрытым от удивления ртом подходит к столу, внимательно приглядывается к чудо-машинке, потом быстро хватается рукой за искусственный член с массивной головкой, и с не менее тяжелой подставкой, и вдруг поднимает его над моей головой…
– Ай, Мнемозинка! Не надо! – ору я, зажмуривая глаза, но огромная подставка вместе с искусственным членом все равно летит в мою бедную головку!
Бац! И у меня в глазах поплыли разноцветные шарики! Хи-хи! Шарики! Ха-ха! Какие смешные шарики! Просто умора!
Последняя запись из дневника невинного садиста Германа Сепова: Быстрота:
В последнее время меня все больше волнует быстрота, быстрота с которой время неумолимо движется вперед, не оставляя нам места в грядущем.
Минуты, часы, дни пробегают страшно незаметно. С тех пор, как я встретил Мнемозинку, время вообще как-будто перестало для меня существовать.
Я все время чего-то боюсь, боюсь себя, Мнемозинку, окружающих меня людей.
Может, это происходит из-за того, что я не такой как все, что я не извращенец, как большинство живущих на этой дурацкой планете, и я это очень весьма тоненько унюхал?!
– Ну, и пусть все извращенцы, а я. вот, нет, ну, и что из того?! – Каждый любит другого человечка по-своему, и чаще всего извращенно, на свой звериный лад, и если это неправдоподобно смешно или чересчур чудовищно, то это совершенно не означает, что я, как человечек, как гражданин всей нашей необыкновенной Вселенной, не имею право на существование.
Да, конечно, Мнемозинка не получает от меня того, чтобы ей хотелось, она вроде и любит меня, и хочет меня как мужчину, но не может со мной никак осуществится и мучается, а с другой стороны, она ведь может и уйти от меня, она вполне свободна! И что ее держит, неужели мои деньги?!
Нет, даже не хочу об этом думать! А может ей поможет пятискоростной искусственный член?! И почему мне так страшно его ей дарить?!
Такое чувство, что я делаю что-то не так, совсем не так!
О, Боже всемилостливый, помоги мне, направь меня на путь истинный, путь блаженный, путь спасительный!
О, эта чертова быстрота, как же у нас все быстро проходит!
Глава 9. Мнемозина глазами судмедэксперта
Возраст делает человека циником. Наверное, это связано с тем, что в твоей жизни наступает момент, когда тебе очень многое дозволено, и в силу твоего жизненного опыта, и в силу достигнутого тобой положения.
Об уме я вообще не говорю, ибо в старости мы остаемся такими же детьми, какими были несколько десятков лет назад. Однако, я, как ни странно, как будто остановился в своем развитии, может в силу своей профессии судмедэксперта, где степень тяжести определяется не только силой воздействия твердых или тупых предметов, но и характером наступивших последствий.
Да и радости, конечно, мало, когда ты чувствуешь, что тебя все время используют как инструмент, который в нужное время может извлечь ответ на самый нужный вопрос.
Приблизительно таково было мое внутреннее состояние, когда я впервые встретил Мнемозину.
Помню серый дождливый день, когда ко мне пришел следователь Карл Иванович Лурье и принес мне постановление о назначении вроде бы обыкновеннейшей экспертизы, а именно, определить, ударился ли молодой человек о дверной косяк, не прибегая ни к чьей помощи, сам, получив закрытую черепно-мозговую травму, или кто-то из его ближних постарался, используя для этого какой угодно предмет.
Самое интересное, что сам молодой человек остался жив, но спрашивать его самого об этом уже не представлялось никакой возможности, ибо, как пояснил мне Лурье, человек этот от удара сразу же сделался круглым идиотом.
Забросив документы Лурье в нижний ящик стола, я как будто совсем забыл о них, но в середине дня, когда я уже готовился уйти на обед, ко мне в кабинет неожиданно и без стука вошла красивая брюнетка с пронзительно томным взглядом и с потрясающей фигурой, одетая в легкое, плотно облегающее платье с весьма прозрачной тканью, сквозь которую легко угадывались на двух небольших полушариях темные соски.
Как оказалось, это была Мнемозина, жена того самого молодого человека по имени Герман, получившего травму головы, и ставшего вследствие травмы круглым идиотом.
По ее прекрасному взволнованному лицу было легко разглядеть мотив ее прихода.
Мне даже не требовалось осматривать рваную рану на голове, чтобы понять, что именно она, эта милая и симпатичная женщина приложила свою руку, чтобы убить мужа!
Кажется, она тоже почувствовала по моему лицу, что я все уже понял, и поэтому присев без приглашения за мой стол, и поставив на край стола большую кожаную сумку, она сразу спросила меня в лоб: «Сколько?»
– Сколько чего? – улыбнулся я, чтобы выиграть время, ибо в этот самый момент меня стала преследовать одна лихорадочная и навязчивая мысль, связанная с этой прекрасной юной женщиной.
– Сколько вам нужно денег за грамотное оформление экспертизы? – спросила она, облизывая свои пересохшие и потрескавшиеся губы розовым язычком.
– Дайте подумать, – сказал я, хотя думал совсем не о деньгах, тем более, что я бы их никогда у нее и не взял, да и на фотографиях, которые приложил к своему постановлению следователь Лурье, из самой раны этого человека явно проступали очертания какого-то массивного предмета, но уж никак не дверного косяка.
Господи! Я уже пожилой человек, уставший от своей профессии, как и от самой жизни, старый закоренелый холостяк, да к тому же с фамилией Розенталь, как олигофрен, пялюсь на эту несчастную брюнетку, уже дрожащую всем телом и вытирающую слезы белым шелковым платком.
– Мне не нужны деньги! – чуть слышно сказал я, с огромным волнением вглядываясь в ее загадочные черные глаза.
– Что же вам тогда нужно?! – всхлипнула она, пряча глаза за носовым платком.
И почему она произнесла эту фразу?
Эта проклятая фраза как приманка рыбу, сразу же оживила меня, и я опять лихорадочно пустился на поиски нужного слова, а может быть желания, которое обязательно должно быть выражено за какую-то долю секунды быстрой почти мгновенной фразой.
– Мне нужны только Вы! – выпалил я, и весь покраснел как младенец.
Ох, уж это наивное чувство стыда, чувство щемящей близости к запретному плоду!
– Вы с ума сошли! – теперь покраснела она, и уже с интересом выглядывала из-за крепости, созданной ею из сплетенных наманикюренных пальцев в золотых перстнях и белого шелкового платка.
– Нисколько, – улыбнулся я, – я даже знаю день и час, когда я стану Вашим мужем!
– Да, вы же старый! – возмутилась она, и ее красивые волшебные глаза тут же вспыхнули от гнева.
– Неважно! – вздохнул я. – Самое главное, что меня это вполне устраивает! И мне к тому же давно пора на отдых!
– Да, разве вы сможете еще быть в постели мужчиной?! – засмеялась она.
– Еще как смогу! – я вполне серьезно поглядел ей в глаза, и она перестала смеяться.
Я быстро подошел к двери и защелкнул ее на замок, и так же быстро задернул штору.
– Что, прямо здесь?! – удивилась она, не поднимаясь с кресла.
Я присел возле нее на пол, на колени, и сначала проверил ее реакцию на легкое прикосновение моих пальцев до ее обнаженного колена, иными словами, я проверил, доступен ли предмет моего вожделения предмету моего обожания!
Он был доступен, но почему-то сама девушка показалась мне недоступной.
Натянутая как струна, широко расставив свои стройные ноги, и совершенно обнажив их из-под коротенького легкого платьица, она бормотала себе под нос что-то невнятное о каких-то смертных грехах.
– Что это с вами?! – спросил я.
Услышав мой вопрос, она даже не заметила, как я сел на ковер и легко стащил с нее трусики из-под коротенького платьица…
Мой фаллос вошел в нее мгновенно и блестяще, за секунду до этого он сиял на солнце, как клинок обнаженной сабли, правда, на какую-то долю секунду встретив на своем пути незначительное препятствие, которое он тут же быстро преодолел.
От удивления она не успела даже вскрикнуть, а я от собственного удивления излил в нее все свое семя, в ее юное и сочащееся кровью от моего проникновения лоно.
– Так ты еще девочка! – от изумления прошептал я, прижавшись к ее груди и ощутив, как бешено колотится и ее, и мое сердце.
– Н-да, вот такие бывают профессора, деточка, – минутой позже говорил ей я.
Она была настолько шокирована всем происшедшим, что даже не плакала.
Впрочем, мне и самому все это было в диковинку!
Замужняя женщина, пришедшая меня подкупить, оказывается не только потенциальной убийцей своего мужа, но и еще невинной девушкой!
Как ни странно, но после нашей близости, она вдруг всего меня обняла и прижалась ко мне.
Как-будто мое проникновение в нее тут же наполнило ее любовью. Я уже давно заметил, что к первым своим мужчинам женщины очень быстро привыкают, и потом им уже нелегко с ними расстаться!
Читать бесплатно другие книги:
