Маска Дилетте Марко

— После того, что сегодня случилось со мной, я готов поверить чему угодно, — ответил Пол.

«А может быть, — подумал Пол, — именно это и являлось целью полтергейста. Может быть, все это для того, чтобы подготовить меня к рассказу Грейс. В самом деле, если бы меня не задержал полтергейст, я бы уехал из дому до приезда Грейс».

— Я попробую все рассказать как можно проще, — начала Грейс. — Но дело это непростое. — Она держала свою израненную левую руку в правой; кровь уже перестала течь и запеклась, образовав на ранах корку. — Это началось в Шиппенсбурге. В семействе Хейвенсвудов.

Пол мельком взглянул на нее, услышав вдруг знакомую фамилию.

Грейс смотрела вперед на мокрую от дождя дорогу, по которой они мчались.

— Мать звали Уилла Хейвенсвуд, а дочь — Лорой. Они не очень-то ладили между собой. Точнее, совсем не ладили. Виноваты в этом были обе, и причины их постоянных споров и пререканий не имеют прямого отношения к случившемуся. Важно то, что как-то раз весной 1865 года Уилла послала Лору в подвал делать генеральную уборку, хотя и прекрасно знала, что девочка до смерти боялась подвала. Это было нечто вроде наказания. Пока Лора находилась в подвале, наверху начался пожар. Лора не смогла оттуда выбраться и сгорела заживо. Умирая, она, должно быть, обвиняла свою мать в том, что та послала ее в эту могилу. Возможно, она даже считала, что пожар начался из-за нее, хотя это было и не так. Пожар начался из-за Ракели, Лориной тети. Лора могла даже подумать, что ее мать специально устроила пожар, чтобы отделаться от нее. Девочка была эмоционально неустойчивой и склонной к подобным идеям. У матери тоже было не все в порядке с психикой; она вполне могла способствовать подобным параноическим всплескам. Одним словом, Лора умерла жуткой смертью, и можно не сомневаться, что ее последней мыслью было горячее желание отомстить. Как она могла знать, что ее мать тоже погибла в этом пожаре?! «Так вот почему полиция ничего не выяснила про Хейвенсвудов, когда Кэрол наводила справки, — подумал Пол. — Чтобы что-то узнать про семейство Хейвенсвудов, нужно было возвращаться в прошлое столетие. Вероятно, в округе уже и нет сведений за это время».

Впереди из тумана показался медленно ехавший грузовик, и Пол стал его обгонять. В какое-то мгновение грязные брызги из-под колес грузовика забарабанили по боку «Понтиака», и Грейс замолчала, потому что из-за этого шума ее все равно не было бы слышно.

Когда грузовик остался позади, она продолжила:

— С 1865 года стремление отомстить не давало Лоре покоя на протяжении двух, а то и трех жизней. Это — перевоплощение. Пол. Можешь ли ты поверить? Можешь ли ты поверить, что в 1943 году Лора Хейвенсвуд была пятнадцатилетней девочкой по имени Линда Бектерман, которая в ночь накануне своего шестнадцатилетия пыталась убить свою мать, перерожденную Уиллу Хейвенсвуд? Это не выдумка. Линда Бектерман сошла с ума и пыталась зарубить свою мать, но получилось так, что они поменялись ролями и вместо матери погибла девочка. Так что Лоре не удалось отомстить. И можешь ли ты поверить в то, что Уилла вновь жива, и на сей раз это наша Кэрол? И Лора тоже жива.

— Джейн?

— Да.

Вместе Кэрол и Джейн убрались в домике за час пятнадцать минут. Кэрол с радостью отмечала, что девочка оказалась весьма трудолюбивой и получала удовольствие от тщательно выполненной, пусть даже и не очень приятной работы.

Закончив, они в качестве награды налили себе по стакану пепси и уселись в кресла напротив огромного камина.

— Еще рановато готовить ужин, — сказала Джейн. — И сыровато для прогулки. Так в какую игру вы бы хотели поиграть?

— Я с удовольствием поиграю в любую, какая тебе понравится. Посмотри все игры, которые у нас лежат в шкафу, и выбери сама. Но, мне кажется, сначала нам лучше провести лечебный сеанс.

— Мы будем продолжать даже здесь? — спросила девочка с явным беспокойством, которого раньше не наблюдалось, даже в день первого сеанса, позавчера.

— Конечно, нужно продолжать, — ответила Кэрол. — Раз мы уже начали, лучше продолжать работу, пытаясь хоть немного продвинуться дальше.

— Ну... хорошо.

— Давай-ка развернем эти стулья лицом друг к другу.

Пламя метнулось вбок, и на камине возникли пляшущие тени.

На улице дождь беспрерывно шелестел по листве и стучал по крыше, и Кэрол вдруг показалось, что он действительно больше напоминал по звуку огонь, как сказала Джейн, и они словно попали в окружение шипящего и потрескивающего пламени.

На этот раз ей понадобилось всего несколько секунд, чтобы ввести Джейн в транс. Но, как и во время первого сеанса, девочке понадобилось почти две минуты, чтобы вернуться к тому времени, где ее память оживала. Теперь длительное молчание уже не беспокоило Кэрол.

Наконец девочка заговорила голосом Лоры:

— Мама? Это ты? Это ты, мама?

— Лора?

Глаза девочки были крепко закрыты. Голос звучал тревожно, натянуто.

— Это ты? Мама, это ты? Ты?

— Расслабься, — сказала Кэрол.

Однако вместо этого девочка явно еще больше напряглась. Она несколько ссутулила плечи, сжала коленями стиснутые в кулаки руки. На лбу и в уголках рта появились напряженные морщинки. Сидя в кресле, она подалась немного вперед, в сторону Кэрол.

— Я хочу, чтобы ты ответила на несколько вопросов, — сказала Кэрол. — Но прежде ты должна успокоиться и расслабиться. Делай так, как я тебе говорю. Ты разожмешь свои кулаки. Ты...

— Нет!

Девочка резко открыла глаза. Она вскочила с кресла и, дрожа, встала перед Кэрол.

— Сядь, милая.

— Я не стану делать то, что ты мне говоришь! Мне опротивело тебе подчиняться, мне надоели твои наказания.

— Сядь, — мягко, но настойчиво велела Кэрол.

Девочка сверкнула на нее глазами.

— Ты сделала это со мной, — сказала она голосом Лоры. — Ты послала меня в это жуткое место.

Поколебавшись, Кэрол решила не останавливать ее.

— О каком месте ты говоришь?

— Сама знаешь. Ненавижу тебя.

— Где это жуткое место, о котором ты говоришь? — настойчиво спрашивала Кэрол.

— Подвал.

— А чем же он так ужасен?

Взгляд девочки был полон ненависти. Поджав губы, она зловеще оскалила зубы.

— Лора? Отвечай мне. Чем так ужасен подвал?

Девочка ударила ее по лицу.

Кэрол оцепенела от неожиданности. Удар был таким резким, сильным, неожиданным. В какое-то мгновение она даже не могла поверить, что ее ударили.

Но девочка вновь ударила ее.

И еще. Сильнее.

Кэрол схватила ее за худенькие запястья, но девочке удалось вывернуться. Она ударила Кэрол по ногам и, когда та, вскрикнув, на какое-то мгновение обмякла, попыталась схватить ее за горло. Кэрол, хоть и не без труда, удалось от нее отбиться; она попыталась встать со стула. Толкнув ее назад, Джейн бросилась на нее. Кэрол почувствовала, как девочка укусила ее за плечо, и неожиданно ее смятение переросло в страх. Стул перевернулся, и они обе, размахивая руками, скатились на пол.

Равнина, по которой они ехали, начала переходить в покатые холмы, но до гор было еще далеко.

Если за последние полчаса погода и изменилась, то только в худшую сторону. Дождь шел все сильнее; тяжелые крупные капли падали на асфальт, точно стеклянные, разлетаясь множеством брызг. Стрелка спидометра по-прежнему была на восьмидесяти.

— Перевоплощение, — задумчиво произнес Пол. — Всего несколько минут назад я говорил вам, что сегодня готов поверить чему угодно, но это — что-то непостижимое. Перевоплощение? Откуда же, черт возьми, у вас взялась вся эта теория?

Под глухой стук «дворников» по лобовому стеклу и навязчиво-заунывное жужжание шин по мокрой дороге Грейс рассказала ему о телефонных звонках Леонарда, о приходе давно умершего репортера, о пророческих снах и о ее страшной схватке с Аристофаном.

— Я — Ракель Эдамс, Пол. Та, другая, жизнь открылась мне, чтобы я смогла остановить эту смертоносную последовательность. Пожар случился не из-за Уиллы. Он случайно произошел по моей вине. Девочке незачем мстить. Все это ошибка, страшное заблуждение. Если мне удастся поговорить с Джейн, когда в ней проявится личность Лоры, я расскажу ей правду. Я знаю, что смогу убедить ее. Я смогу положить конец всему этому раз и навсегда. Ты думаешь, это бред? Маразм? Нет, кажется, нет. Я просто уверена, что нет. И я предполагаю, что и тебе в последнее время довелось стать свидетелем весьма странных событий, подтверждающих то, что я тебе рассказала.

— Здесь вы угадали, — согласился Пол.

И все же перевоплощение — возрождение в другой телесной оболочке — что-то жуткое, леденящее душу. Смерть не может продолжаться. Да, поверить в это было гораздо сложнее, чем в полтергейст.

— Вы знаете о Милисент Паркер? — спросил он ее.

— Никогда не слышала этого имени, — ответила Грейс.

Дождь пошел еще сильнее. Пол нажал кнопку, «дворники» задвигались быстрее.

— В 1905 году, — начал он, — Милли Паркер пыталась убить свою мать в канун своего шестнадцатилетия. Как и в случае с Линдой Бектерман, получилось все наоборот и кончилось тем, что мать убила Милли. Чисто из самозащиты. И вот что вам может показаться непонятным: во время гипноза Джейн говорила, что она — Лора, Милли и потом Линда Бектерман. Но для нас эти имена ничего не значили.

— И вновь в этой истории с Милисент Паркер, — сказала Грейс, — девочкина жажда отомстить так и осталась неудовлетворенной. Да. Я знала, что между жизнями Лоры и Линды должна быть еще чья-то.

— Но почему эти вещи творятся накануне дня рождения?

— Лора с большим нетерпением ждала своего дня рождения, — ответила Грейс-Ракель. — Она говорила, что это будет лучший день в ее жизни. У нее было множество разных планов — о том, как изменится ее жизнь по достижении того волшебного возраста. Я думаю, она рассчитывала, что и отношение матери к ней изменится, как только она станет взрослой. Но она умерла, не дожив до дня рождения.

— И из жизни в жизнь по мере приближения шестнадцатилетия в ее подсознании растет страх перед матерью и ненависть к ней...

Грейс кивнула.

— ...происходя из подсознания той, кем она была в 1865-м...

Минуты две они ехали молча.

Пол чувствовал, какими влажными были ладони его рук, державших руль.

Мысли кружились у него в голове, пока он пытался переварить то, что она ему рассказала, и у него вновь появилось ощущение, что он идет по канату, натянутому над глубокой темной пропастью.

Потом он сказал:

— Но Кэрол не является матерью Джейн.

— Ты кое-что забываешь, — возразила Грейс.

— Что?

— Кэрол родила внебрачного ребенка, когда была еще подростком. Я знаю, что она тебе об этом рассказывала. Так что я не выдаю ничьих секретов.

Пол всем телом ощутил дрожь. Он похолодел до мозга костей.

— О Боже... Вы хотите сказать... Джейн — та самая девочка, которую Кэрол отдала в приют?

— У меня нет доказательств, — ответила Грейс. — Но я уверена в том, что, когда полиция расширит зону поиска, когда наконец-то где-нибудь в другом штате найдутся родители девочки, мы узнаем, что ее удочерили. А ее настоящая мать — Кэрол.

Их борьба на полу возле камина, казалось, продолжалась уже целую вечность. Девочка, извиваясь, пыталась наносить удары. Кэрол, сопротивляясь, но стараясь при этом не причинять ей боли, защищалась. Когда наконец стало ясно, что Кэрол, бесспорно, сильнее и наверняка одержит верх, девочка, оттолкнув ее, поднялась на ноги и, пнув ее в бедро, выбежала из комнаты на кухню.

Кэрол была в смятении и шоке от неожиданной ярости девочки и маниакальной силы ее ударов. Лицо горело, и она чувствовала, что на нем будут синяки. Укус на плече кровоточил; спереди на ее блузке медленно расплывалось большое влажное красное пятно.

Она встала, слегка пошатываясь, и пошла вслед за девочкой.

— Милая, подожди!

Откуда-то с улицы донесся истошный крик Лоры:

— Ненави-и-и-и-жу тебя!

Кэрол добралась до кухни и прислонилась к холодильнику. Девочки не было. Задняя дверь осталась открытой.

С улицы доносился шум дождя.

Кэрол поспешила к двери и, выглянув, посмотрела на дворик, на маленький луг и на возвышавшийся за ним лес. Девочка исчезла.

— Джейн! Лора!

«Может быть, Милисент? — подумала она. — Или Линда? Как же мне ее звать?»

Пройдя по веранде, Кэрол по ступенькам спустилась вниз во дворик под холодный проливной дождь. Она взглянула направо, затем повернулась налево, не зная, где начинать искать. И вдруг появилась Джейн. Девочка вышла из пристроенного к юго-западному углу дома сарая. В руках она держала топор.

«А ее настоящая мать — Кэрол».

Сказанное Грейс многочисленным эхом раздавалось в голове Пола. На какое-то мгновение он лишился дара речи.

Ошеломленный, он смотрел вперед, не замечая дороги, и чуть было не врезался в багажник неповоротливому «Бьюику». Он нажал на тормоз. Они с Грейс дернулись вперед, проверяя надежность привязных ремней. Он сбавил скорость, пока не обрел контроль над собой.

Наконец слова выплеснулись из него нескончаемым потоком:

— Но как же, черт возьми, ребенок узнал, кто ее настоящая мать, таких сведений не дают детям ее возраста; как она добралась сюда из другого штата, где бы она ни жила; как ей удалось нас найти и устроить все, что случилось? Боже праведный, ведь она неспроста попала под машину Кэрол. Это было подстроено. Все это проклятие было подстроено!

— Я не знаю, как ей удалось разыскать Кэрол, — ответила Грейс. — Возможно, ее родители знали, кто мать ребенка, и ее имя было где-то записано на тот случай, если девочка в зрелом возрасте захочет его узнать. Возможно, и нет. Все возможно. А может быть, ее привели к Кэрол те же силы, что хотели добраться до меня через Аристофана. Этим можно было бы объяснить, почему она казалась в забытьи, выходя на дорогу прямо под колеса машин. Однако я не знаю, как это получилось на самом деле. Возможно, мы никогда и не узнаем.

— Проклятие, — сказал Пол, и голос его задрожал. — О нет... Нет, нет. Господи!

— Что такое?

— Вы же знаете, какой становится Кэрол в эти дни, — с отчаянием произнес он. — В дни, когда родился ее ребенок, ребенок, от которого она отказалась. Она становится совершенно непохожей на себя, на ту, какой она бывает во все остальные дни. Подавленная, замкнутая. Этот день всегда настолько плох, что дата запечатлелась в моей памяти.

— И в моей, — сказала Грейс.

— Это будет завтра, — продолжал он. — Если Джейн — ребенок Кэрол, то завтра ей будет шестнадцать.

— Да.

— И сегодня она попытается убить Кэрол.

Завеса темного дождя дрожала и колыхалась на ветру, как полог шатра.

Стоя на мокрой траве, Кэрол словно приросла к месту, оцепенев от страха и ледяного дождя.

В двадцати футах от нее, сжимая обеими руками топор, стояла девочка. Ее намокшие волосы свисали до плеч, одежда прилипла к телу. Она будто не ощущала ни грозы, ни холода. Ее взгляд казался безумным, словно она находилась под действием наркотиков, ее лицо было искажено ненавистью.

— Лора? — наконец произнесла Кэрол. — Послушай меня. Ты сейчас послушаешь меня. Ты бросишь топор.

— Ты мерзкая, подлая тварь, — сквозь стиснутые зубы сказала девочка.

Молния расколола небо, и непрекращающийся дождь на какое-то мгновение заблестел в стробоскопических вспышках на небосводе.

Когда стих последовавший за этим раскат грома и стал слышен ее голос, Кэрол сказала:

— Лора, я хочу, чтобы ты...

— Я ненавижу тебя! — оборвала девочка. Она сделала шаг в направлении Кэрол.

— Прекрати немедленно, — велела Кэрол, не желая отступать. — Ты успокоишься. Расслабишься. Девочка сделала еще один шаг.

— Брось топор, — настаивала Кэрол. — Послушай меня, милая. Ты послушаешь меня. Ты просто находишься в состоянии гипноза. Ты...

— Ну на этот раз я доберусь до тебя, мама. На этот раз тебе не уйти!

— Я — не твоя мать, — сказала Кэрол. — Лора, ты...

— Сейчас я снесу тебе башку, дрянь!

Голос изменился.

Голос уже был не Лорин.

Это говорила Линда Бектерман, третья личность.

— Я снесу твою глупую голову и положу ее на кухонный стол рядом с папашиной.

Вздрогнув, Кэрол вдруг вспомнила свой ночной кошмар на прошлой неделе. В каком-то месте в том жутком сне она, войдя в кухню, увидела на столе две отрубленных головы, мужскую и женскую. Но откуда Джейн было известно про тот кошмарный сон?

Наконец Кэрол сделала шаг назад, затем — еще. Несмотря на ледяной дождь, у нее вдруг выступила испарина.

— Я говорю тебе в последний раз, Линда. Ты должна положить топор и...

— Я снесу тебе голову и изрублю на тысячу мелких кусочков, — сказала девочка.

И теперь это был голос Джейн.

Этот голос не принадлежал ни одной из личностей, проявлявшихся только в трансе. Это был голос Джейн. Ей самой удалось выйти из транса. Она знала, кто она. Она знала, кто такая Кэрол. И тем не менее продолжала угрожать топором.

Кэрол бросилась к ступеням на веранду.

Девочка, побежав наперерез, отсекла ей путь к домику. Она стала стремительно, с улыбкой на лице, наступать на Кэрол.

Повернувшись, Кэрол бросилась в сторону луга.

Несмотря на яростный дождь, барабанивший по лобовому стеклу, подобно граду пуль, несмотря на висевший над дорогой грязный туман и страшно скользкий асфальт, Пол, нажимая до отказа на акселератор, вывел «Понтиак» в крайний ряд.

— Маска, — произнес он.

— Что ты хочешь сказать? — переспросила Грейс.

— Личность Джейн Доу, Линды Бектерман и Милли Паркер — каждая из них была только маской. Пусть очень натуральной и убедительной, но всего лишь маской. Под маской неизменно было одно и то же лицо, один и тот же человек — Лора.

— И мы должны раз и навсегда положить конец этому маскараду, — ответила Грейс. — Если мне удастся поговорить с ней как тете Ракель, я смогу покончить с этим сумасшествием. Я уверена в этом. Она послушает меня... Ракель. Она считала меня своим самым близким человеком. Ближе матери. Я смогу объяснить ей, что ее мать Уилла не устраивала пожара тогда, в 1865 году, и он вообще произошел не по ее вине. Она наконец поймет. Она поймет, что ее жажда мести неоправданна. И придет конец смертоносной цепочке.

— Если мы успеем, — добавил Пол.

— Да — если, — сказала Грейс.

Кэрол бежала по траве под обжигающим дождем. Она бежала вверх по склону луга с прижатыми к бокам руками, высоко поднимая ноги, задыхаясь. Каждый шаг вызывал у нее сильную, до мозга костей, дрожь.

Впереди возвышался лес, казавшийся ее единственным спасением. Там было где спрятаться в зарослях и по бесчисленным тропинкам скрыться от преследовательницы. Для нее местность все же была более-менее знакомой в отличие от девочки, оказавшейся здесь впервые.

Где-то на середине луга она рискнула оглянуться. Девочка была всего футах в пятнадцати от нее.

Молния рассекла тучи, и топор блеснул — раз, другой, — отражая холодные ослепительные вспышки.

Кэрол опять смотрела вперед, ускоряя бег в стремлении добраться до деревьев. Луг был мокрым, мягким и порой очень скользким. Она боялась упасть или подвернуть ногу, но ей удалось добраться до опушки леса, избежав этого. Она кинулась в заросли, в багровые, коричневые и черные тени, в густые кусты, и у нее появилась надежда — возможно, только крохотная, но все-таки надежда — на то, что ей удастся остаться живой.

Подавшись вперед, всматриваясь в завесу хлеставшего по дороге дождя. Пол сказал:

— Я хочу, чтобы один момент был у нас предельно ясен.

— Какой? — спросила Грейс.

— Прежде всего меня волнует Кэрол.

— Конечно.

— Если мы попадем в домик во время какой-то критической ситуации, я пойду на все, что угодно, ради защиты Кэрол.

Грейс покосилась на отделение для перчаток.

— Ты подразумеваешь... оружие?

— Да. Если я буду вынужден, если не будет другого выхода, я буду стрелять, Грейс. Я убью девочку, если у меня не будет выбора.

— Вряд ли мы окажемся там именно в критический момент, — предположила Грейс. — Либо до него еще не дойдет, либо все будет кончено к тому времени, когда мы туда доберемся.

— Я буду защищать от нее Кэрол, — с мрачной решимостью сказал Пол. — И если дойдет до худшего, я прошу вас не останавливать меня.

— Ты должен кое-что учитывать, — заметила Грейс.

— Что?

— Прежде всего то, что, если Кэрол убьет девочку, будет большая трагедия. По крайней мере, пока все именно так и было. И Милли, и Линда пытались убить своих матерей, но сами оказывались жертвами. Вдруг так произойдет и на этот раз? Что будет, если Кэрол, защищаясь, будет вынуждена убить ее? Ты же знаешь, что она так и не избавилась от чувства вины за то, что отказалась от ребенка. Вот уже шестнадцать лет это тяготит ее. А что случится, когда она узнает, что убила свою собственную дочь?

— Она этого не вынесет, — не задумываясь ответил Пол.

— Боюсь, что такое очень даже может случиться. А как отразится на ваших с Кэрол отношениях, если ты убьешь ее дочь, даже если ты этим и спасешь Кэрол жизнь?

— Это может все погубить, — сказал он.

И содрогнулся.

Некоторое время, несмотря на извилистую тропинку среди деревьев, Кэрол не могла оторваться от девочки. Она перебежала с одной тропинки на другую, пересекла маленький ручей, вернулась к началу своего пути. Она старалась приседать и нагибаться, скрываясь за кустами. Она не производила никаких звуков, которые были бы слышны сквозь шум дождя, старалась наступать на старую листву, перепрыгивать с камня на камень, с бревна на бревно, чтобы не оставлять следов на голой сырой земле. И тем не менее Джейн безошибочно и неотступно следовала за ней, словно ищейка.

Наконец у Кэрол все же появилась уверенность в том, что ей удалось оторваться от девочки. Она присела на корточки под большой сосной, прислонилась к сырой коре и глубоко, часто и порывисто дышала, ожидая, пока успокоится ее сердце.

Прошла минута. Две. Пять.

Единственным звуком был шум дождя, моросящего по листве и густым сосновым иголкам.

Она стала ощущать влажный запах лесной растительности — мха, грибов, травы, чего-то еще.

Ничто не шелохнулось.

Опасность миновала, по крайней мере на этот момент.

Но не сидеть же ей под сосной в ожидании помощи. В конце концов Джейн перестанет ее искать и будет пытаться найти дорогу к домику. Если девочка не заблудится — что может произойти скорее всего, — если она как-то доберется до домика и все еще будет пребывать в таком же психическом состоянии, она может убить первого попавшегося ей человека. Стоит ей застать врасплох Винса Джервиса, против топора ему не помогут даже его гигантский рост и здоровенные мускулы.

Кэрол поднялась и, отойдя от дерева, пошла по направлению к домику. Ключи от «Фольксвагена» были у нее в сумочке, а сумочка — в одной из спален. Ей нужно будет взять ключи, поехать в город и обратиться за помощью к шерифу.

«В чем же дело? — недоумевала она. — Девочка не должна была стать агрессивной. Не было и намека на то, что она способна на такое. Склонность к убийству просто не соответствовала ее психологическому портрету. Опасения Пола подтвердились. Но почему?»

Продвигаясь с крайней осторожностью, ожидая, что девочка может броситься на нее из-за любого дерева или куста, Кэрол через пятнадцать минут добралась до опушки леса, недалеко от того места, где она вбежала в него, преследуемая девочкой. Луг был пуст. У подножия склона под проливным дождем виднелся домик.

"Девочка потерялась, — решила Кэрол. — Как ей было не заблудиться после такой беготни и петляния по незнакомому лесу то в одну сторону, то в другую! Она сама ни за что не найдет дорогу к домику.

Людям шерифа, разумеется, все это не понравится: искать под дождем в лесу какую-то девочку в состоянии агрессивности, вооруженную топором. Да уж, вряд ли им это придется по душе".

Кэрол сбежала по лугу вниз.

Задняя дверь домика все еще была открыта, как она ее оставила.

Она вскочила внутрь и, захлопнув дверь, задвинула щеколду. Она почувствовала волну облегчения.

Пару раз нервно сглотнув, Кэрол перевела дыхание и направилась через кухню к двери, ведущей в гостиную. Она едва не перешагнула порог, когда ее неожиданно остановило жуткое ощущение того, что она не одна.

Она отпрыгнула назад лишь по воле интуиции, и в этот момент топор рассек воздух там, где она только что стояла. Если бы она не отпрянула, то оказалась бы разрубленной пополам.

Девочка вошла в кухню, угрожающе размахивая топором:

— Сука.

Кэрол попятилась к только что запертой ею самой двери. Она пыталась нащупать за спиной засов и не могла его найти.

Девочка наступала.

Поскуливая от отчаяния, Кэрол повернулась к двери и схватилась за щеколду. Она ощутила, как за ее спиной в воздух взлетел топор, и поняла, что дверь она открыть не успеет. Она шарахнулась в сторону, и топор врезался в дверь в том месте, где была бы ее голова.

Каким-то сверхчеловеческим усилием девочка выдернула топор из дерева.

Едва переводя дыхание, Кэрол бросилась в гостиную. Она пыталась найти что-нибудь, чем бы она могла защитить себя. Единственным, что ей попалось на глаза, была кочерга, висевшая возле камина. Она схватила ее.

— Я ненавижу тебя! — услышала она позади себя голос Джейн.

Кэрол резко повернулась. Девочка взмахнула топором.

Кэрол едва успела поднять кочергу, и она зазвенела о поблескивавшее, зловещее острое лезвие топора, отражая удар.

Отдача прошла по всей длине кочерги до рук Кэрол. Они онемели от удара. Она не смогла удержать этот металлический прут, и он выпал из ее дрогнувших рук.

По деревянной ручке топора вибрация не распространялась, и с прежней одержимостью Джейн крепко держала его.

Пятясь, Кэрол поднялась на широкую каминную плиту. Она почувствовала ногами жар.

Бежать ей больше было некуда.

— Вот сейчас, — произнесла Джейн. — Сейчас. Наконец-то.

Она высоко занесла топор, Кэрол вскрикнула в ожидании боли, но в это мгновение распахнулась, с грохотом ударившись о стену, входная дверь. За ней стоял Пол. И Грейс.

Девочка мельком взглянула на них, но ее внимание было сосредоточено на другом: она целилась в лицо Кэрол.

Кэрол упала на каминную плиту.

Топор ударил по каминной облицовке над ее головой; полетели искры.

Пол кинулся к девочке, но она почувствовала его приближение. Повернувшись к нему, она замахнулась на него топором.

Затем она вновь переключилась на Кэрол.

— Попалась, дрянь, — с улыбкой произнесла она. Взмах топора.