Заказ Семенова Мария

Владимир Наумович даже обиделся:

– Что творится? Работаем!

Если бы не железная хватка директора Ковалёва, не его изворотливость и находчивость, – давно бы уже стоять Сайскому ипподрому закрытым. А он жил, и вроде даже неплохо, несмотря на тяжёлые времена. Дорожка, во всяком случае, была одна из лучших в России. Однако достижения собеседника Цыбулю в данный момент волновали меньше всего:

– Я вижу, как вы работаете, мать вашу!.. Где мой Заказ?

– Какой заказ?.. А-а, Заказ… дербист ваш…

В трубке опять повисла пауза. Цыбулино сердце буквально выскакивало из груди: «Ну скажи мне, скажи, что он в деннике у себя сено жуёт…»

Ковалёв не сказал.

– Лошадьми у меня производственный отдел занимается, – услышал Василий Никифорович. – Ещё мне не хватало каждому коню хвост крутить, уж ты извини. Давай-ка лучше я тебе утречком, как на службу приду…

– Хорош ты хозяин, если лошадь из-под боку свели, а ты ушами прохлопал! – рявкнул в трубку Цыбуля. – Ты проверь, жена-то рядом? Может, тоже украли, пока ты без задних ног дрыхнешь?

Владимир Наумович невольно посмотрел на постель. Жены рядом не было. Ах ты, чёрт старый!.. Ещё как услышал в трубке – «Цыбуля», – решил: что бы там ни случилось, он сдержится. Не взорвётся. Да куда!.. Зацепил-таки ядовитый Дед за живое. Где эту дуру-жену черти…

Прислушался.

В гостиной тихо бормотал телевизор. «Успокойся, Рикардо… Исабель беременна наверняка от тебя…»

Владимир Наумович про себя сосчитал до пяти и почти спокойно произнёс в трубку:

– Ты можешь наконец объяснить, что произошло? А то кудахчешь тут, как…

– Не кудахтал бы, если бы сам понимал, что к чему, – повторил Цыбуля устало. – Пока известно одно – два дня назад с твоего ипподрома какой-то сукин кот увёз моего коня. Якобы по моему распоряжению. А куда – до сих пор никто не…

– Погоди. – Сайский директор приподнялся на локте, плотнее устраивая трубку около уха. – Точно, было что-то такое… В производственном ещё удивлялись: конь после скачки толком высохнуть не успел, а ты уже за ним коневоз… Чего, мол, ждать от Цыбули, как есть аферист, загодя представителя снарядил: выиграет Заказ – забрать; проиграет – пускай в Мухосранске нашем живёт, кому такое дерьмо нужно…

Колкость была налицо, но Василий Никифорович пропустил её мимо ушей:

– Не посылал никого я, Владимир! Не посылал… Украли коня. Понимаешь? Пойми же ты наконец, о чём толкую! Украли его!.. А коню этому цены нет…

И такое горе прозвучало в голосе Деда Цыбули, что вот тут до директора ипподрома всё дошло сразу и полностью. Он сел на кровати, провёл пятернёй по немедленно взмокшей седоватой шевелюре и заговорил в трубку совсем другим голосом – спокойно, по-деловому:

– Ты, Василь, вот что, ты погоди бушевать. Сейчас всё выясним про твоего… Ты дома будешь? Жди у телефона. Я тут производственный отдел на ноги подниму. Машину за тренером твоим Петром Ивановичем снарядим… Разберёмся, что как, и тебе перезвоним из конторы. Лады? Ну, будь. До связи…

Через полчаса на ипподроме в окошке директорского кабинета загорелся свет. Несколько раз подъезжала и отъезжала машина: поднятый по тревоге шофёр привёз тренера, доставил бухгалтеров, собрал по всему Сайску сотрудников производственного отдела. Началось форменное дознание – по всей строгости, даже со стенограммой. Вытащили все документы: телеграмму за подписью «В. Н. Цыбуля», доверенность со слегка размазанным названием предприятия на печати, но зато с реально читающимся словом «СВОБОДА»…

…И без большого труда выяснилась картина обычного российского пофигизма. Доверенность была отпечатана на компьютере. Все подписи – сугубо неразборчивые. Акт передачи лошади не составлялся, ведь уезжала она вроде бы в родное хозяйство из отделения, этому же хозяйству принадлежавшего. Когда в бухгалтерии выписывали накладную, то воспользовались паспортными данными, указанными в доверенности, а «живьём» паспорт якобы Цыбулиного представителя никто, как выяснилось, в руках не держал. Оно и понятно – все знали Деда Цыбулю, и связываться с ним ради перепроверки желания ни у кого не возникло. По принципу «не буди лихо, пока оно тихо»…

Вот и вышло – хотели, как лучше, а получилось… даже хуже, чем всегда. Существенно хуже…

Через час в домашнем кабинете Василия Никифоровича раздался телефонный звонок. Терпеливо ждавший Цыбуля снял трубку и услышал голос Петра Ивановича. Видно, остальные разговаривать с Дедом откровенно боялись:

– Доброй ночи, Василий Никифорыч…

Какая она была, к чертям, добрая, эта ночь!

– Здорово, Петро. Скажешь-то что?..

– А что тут сказать… Провели нас, как телят мокроносых. Крепко задумано… Просто и безотказно… А время как выбрано – Дерби, главный праздник сезона! Кто тебе тут бумажки будет смотреть!.. Тут до бумажек никому дела… Глянули – печатка стоит, и ладно… Мысли-то в такой день у людей не о том…

Лампочка на столбе за окном мигнула – и перестала гореть.

– А на каком коневозе его увезли? – Цыбуле всерьёз перестало хватать воздуху, но он всё же спросил: – Номер запомнили?

Тренер невесело хмыкнул:

– Да самое забавное, что на ипподромовском. Саня, водитель, вот он тут сидит… Подошёл, говорит, к нему лоб…

Это тот, как я понимаю, что у меня потом коня забирал… И предложил подхалтурить – за стольник коня до товарной станции довезти. Всей езды двадцать минут, а стольники на дороге не валяются… Коня я сам загрузил… В контору позвонил предварительно… – Пётр Иванович осёкся, поняв, что невольно начал себя выгораживать, и продолжал: – Саня коня до станции довёз и перед воротами выгрузил. Парень ему стольник в лапу и быстренько Заказа в ворота – вагон, мол, уже под погрузкой стоит. Саня ему ещё помочь предложил… А тот – не надо, там есть кому… Вот и всё, Василий Никифорович… Весь сказ… Парень с Заказом на станцию, а коневоз развернулся и обратно поехал… Куда тот вагон – в товарной конторе справки только завтра с утра навести можно… Сейчас, ночью, больше пока ничего…. Василий Никифорович, что делать-то будем? Пропадёт ведь Заказ…

– А что ты предлагаешь, Петро?

– По мне, в милицию заявлять надо. На них одна надежда. И чем быстрее, тем лучше.

Как рассматриваются дела в милиции, Дед Цыбуля знал прекрасно. Сегодня дежурный примет заявление. Дней через пять какой-нибудь опер вызовет Петра Ивановича на собеседование. Ещё дня через три-четыре заедет на ипподром, переговорит кое с кем… а потом с чувством сделанного дела засунет папочку в сейф. Срок расследования – два месяца. Как говорил Ходжа Насреддин, за это время либо ишак, либо эмир, либо…

– Ладно, поглядим, – ответил он вслух. – Утречком позвони, тогда и решим, а пока документы, что вы там просмотрели, мне все немедленно факсом… Да… Такого коня прошляпили, дармоеды… Знал бы ты, Петро, какая у него кровь. Золотая она…

– Да знаю я, Василий Никифорович. Дошёл, что ты Секре…

– Ни хрена ты не дошёл. Дошёл бы, в деннике бы у него с ружьём ночевал. Ладно, Петро, что нам с тобой теперь… Матюгами делу не поможешь… Тут думать надо. Бывай… – Василий Никифорович положил трубку и снова уставился в темноту за окном. Лампочка на телеграфном столбе вспыхивала и неуверенно мерцала. Наверное, барахлил контакт. Вот и всё, Василий Никифорович… Весь сказ…

Чай на столе так нетронутым и остыл.

С левой стороны вспыхнула огнистой лентой река, и многострадальная прокурорская «Волга», ехавшая теперь очень медленно и осторожно, покатилась между притопленными водой рисовыми чеками. Казалось, упругие молодые побеги росли прямо из слепящего предзакатного золота. Поверхность воды не тревожило даже подобие ветерка, и висевшая над чеками вселенская созерцательная тишина некоторым образом воспринималась даже сквозь рокот мотора и шум воздуха, обтекавшего автомобиль. Впечатление было прямо противоположным тому, которое оставил пронёсшийся через поле табун, но порождало такое же ощущение совершенства.

Заместитель краевого прокурора прозаично подумал, сколько во всё это было вложено труда и, естественно, денег… Ничего себе проверяемый!..

Наконец впереди показались кроны могучих деревьев, а за ними и крыши домов.

– Подъезжаем, Андрей Николаевич… Куда сначала? К конторе?

Ларионов посмотрел на часы:

– Да нет… к дому, наверное. Адрес знаешь?

– А как же. Бывали… – И водитель мечтательно добавил: – Рыбалка у них тут…

«Волга» остановилась возле среднего по размерам и внешне довольно скромного дома.

– Это тут, что ли, директор живёт? – искренне удивился Андрей Николаевич. Для человека, который из Англии не вылезает, хоромы выглядели не очень.

– Ну… Может, за полтора года и переехал, – засомневался водитель.

Но тут из калитки, улыбаясь приезжим, словно старым добрым знакомым, вышла солидных лет женщина:

– Здравствуйте, гости дорогие. Небось устали с дороги? Вы в дом проходите. Сейчас молочка, а захотите, пивка холодного, кофейку…

– Нам бы Василия Никифоровича, – несколько смущённо отозвался Андрей Николаевич. Привычная психологическая схема прокурорской проверки дала трещину ещё по дороге, а теперь окончательно распадалась.

– О, так его часов до девяти-десяти не будет. Раньше и не ждем.

– А где он может быть?.. В конторе?

– А мы сейчас узнаем. Пошли в дом, по рации вызовем. – И женщина радушно распахнула калитку. – А вы, родимые, сами откуда будете, как Василю-то сказать?

– Из прокуратуры края. Простите, а как вас по имени-отчеству?..

Лицо хозяйки моментально стало серьёзным. Оно и понятно: уж верно, начальник с портфелем из краевой прокуратуры сюда не молочка попить завернул.

– С рождения Марьяной Валерьевной кличут… Да проходите же, проходите… Сейчас Василия Никифоровича вытребуем…

С рацией она управлялась по-свойски. Щёлкнула тумблерами, поднесла к губам микрофон и отчётливо, точно диктор на железнодорожной станции, произнесла:

– Внимание, внимание! Первый, первый, отзовись! – и тут же нетерпеливо, очень по-женски добавила: – Василь, ты меня слышишь?

В ответ рация засипела, пару раз хрюкнула, потрещала для порядка электрическими разрядами – и наконец отозвалась низким, немного глуховатым мужским голосом:

– Чего тебе, Марьяна Валерьевна?

– Василь, ты где?

– Да вот, с тренотделений еду… – В динамике, помимо голоса говорящего, был хорошо слышен характерный звук мотора.

– Василь, давай срочно домой.

«Срочно» прозвучало приказом.

– Что случилось-то? – поинтересовался Цыбуля.

– Гости приехали, – твёрдо произнесла Марьяна Валерьевна, сделав ударение на слове «гости».

– Понял. Сейчас буду… Всё, конец связи. – И рация замолчала.

Хозяйка повернулась к мужчинам и несколько напряжённо засуетилась:

– Чего ж вы стоите-то? Присаживайтесь…

– Не наследим? Чисто у вас в доме, – кашлянул водитель. Марьяна Валерьевна годилась ему в бабушки. – Мы, может, разуемся…

– Да вы что, – отмахнулась женщина. – На дворе сухо. А грязь, она на то и грязь, чтобы её подметали. Проходите, присаживайтесь… – И спохватилась: – Может, перекусить с дороги?..

Она явно нервничала. Андрей Николаевич не успел ответить, а Марьяна Валерьевна уже застелила стол свежей скатертью и загремела тарелками.

Вскоре рядом с прокурорской «Волгой» остановилась запылённая белая «Нива». Хлопнула калитка, скрипнули доски крылечка… Дверь отворилась, и в комнату вошёл среднего роста коренастый мужчина лет пятидесяти пяти.

Закрыв за собой дверь, он снял с головы простенькую соломенную шляпу, взъерошил короткий седой ёжик и, спохватившись, вытер ладонь, а вслед и тыльную сторону руки о полосатую рубашку с короткими рукавами.

– Ух, жарко… – Он безошибочно угадал в Андрее Николаевиче главного и протянул ему руку – корявую, чёрную от загара, с толстыми крепкими пальцами: – Цыбуля… А с кем, пардон, честь имею?

– Ларионов Андрей Николаевич. Заместитель прокурора края.

– Вы к столу, к столу присаживайтесь, – подала голос Марьяна Валерьевна.

Василий Никифорович грозно посмотрел на супругу, но на столе уже дымилась кастрюля с борщом, и он лишь коротко повернулся к гостям:

– Прошу.

– Василий Никифорович, нам бы поговорить. – Зампрокурора чувствовал, что инициатива окончательно уплывает уз рук.

– Вот как раз и поговорим, – кивнул Цыбуля. – А то мы, мужики, на голодный желудок злые. Присаживайтесь, в ногах правды нет. И борщ стынет…

Водитель скромно отступил было в уголок, к дивану, но Марьяна Валерьевна подхватила парня под локоть и усадила против начальника:

– Путь неблизкий, проголодался поди…

И начала разливать горячий борщ по тарелкам.

– Может, сто грамм? – Хозяйка покосилась на мужа.

– Марьяна! Люди по делу приехали. – Василий Никифорович сосредоточенно размешивал ложкой сметану. Потянулся за куском хлеба и как бы между делом поинтересовался: – А к нам, собственно, по какому вопросу?

– Сигнальчик один на вас поступил, Василий Никифорович. С проверкой я…

Сергей остановившимся взглядом смотрел в экран телевизора. Там кипели заграничные криминальные страсти, такие уютные и плюшевые по сравнению с тем, что происходило в реальности. Киношные проблемы решались с трогательной простотой: появлялся благородный индеец, он же полисмен Нико, и кредитной карточкой перерезал глотки сразу целой пачке русских мафиози. Р-раз! – и всей банде Шопена. «Сюда бы его. Десяточек Нико – и о завтрашнем дне можно не беспокоиться. Ну там, не десяточек, хоть одного, самого завалященького… Ой, блин…»

Мысли неслись кувырком, ни во что конкретное не оформляясь. Жизнь полосатая, даже с людьми всякое происходит, а с лошадьми и подавно… Однако спроси Сергея ещё вчера, что может с Кузькой случиться самого скверного, он пожал бы плечами: заболел, захромал… попал в аварию, наконец… Но чтобы украли?!. Это ему точно в голову не пришло бы…

«О Господи, заболел, захромал… Типун на язык…» – Серёжа трижды стукнул по деревянному подлокотнику дивана. Нико вконец опротивел ему, жокей схватил дистанционник и переключил телевизор на другую программу. Там показывали благородного цыгана Будулая.

«Стоп! Цыгане… – Сергея словно током ударило. – Не дай Бог цыгане Кузьку свели… Это кранты… уже точно никогда не найти… Тем более целых двое суток прошло…»

Версия о цыганах казалась вполне правдоподобной. Он был наслышан о случаях цыганского конокрадства; что далеко ходить – даже с их Пятигорского ипподрома два цыганёнка попытались однажды украсть кобылу. Они, правда, орудовали дедовским способом и с коневозом не заморачивались, и, может, поэтому их сразу поймали. А если бы не поймали…

Ходили слухи, что украденных цыганами лошадей иной раз совершенно случайно обнаруживали дня через три чуть не за тысячу километров, причём сотни две-три из них лошадь уж точно проходила сама, своим ходом. Ей бы после такой гонки дух испустить, а она, глядишь, жива и здорова… Знают цыгане лошадей так, что никаким спецам не приснится…

Серёжа представил себе Кузю запряжённым в огромную цыганскую телегу, и ему стало холодно. Такого коня – преемника великого Секретариата – в телегу… и по раскисшей дороге… Жуть!!!

Мурашки побежали у него по спине. Какие там голливудские ужасы!.. Вот усатый черноголовый цыган подходит к Заказу, вот он пытается нацепить на гордую шею дербиста тяжёлый грубый хомут. Послушный, ласковый Кузя хомута ни разу близко не видел, он не понимает, зачем нужна эта незнакомая и страшная вещь, он шарахается, не даётся, и тогда рассвирепевший цыган…

Серёжа вскочил и заметался по комнате.

Дождь, слякоть… Ноги уставшего коня застревают в непролазной грязи. Разъезжаются аккуратные маленькие копыта, привыкшие выстукивать по ипподромной дорожке победную дробь… Из последних сил он пытается выдернуть телегу, застрявшую в глинистой колее. Натруженные плечи сбиты до крови… Кузя падает на колени, и безжалостный кнут обрушивается на его спину… Пытаясь освободиться, конь вздымается на дыбы… Но нет!.. От цыган так просто не отделаешься. Не родилась ещё та лошадь, которую они не сумели бы укротить…

Самого безнадёжного предполагать не хотелось. Но тогда кто?.. И кто может помочь?..

В милицию обратиться? Улита едет… К бандитам местным?.. Те бы хоть быстренько выяснили, кто украл, – местные, заезжие какие или всё-таки цыгане. В Пятигорске Сергей знавал кое-кого из братвы. Но в Сайске… И потом, если цыгане, от бандитов всяко толку не много. С цыганами они связываться не будут – себе дороже. Тронь одного, весь народ тут же поднимется. То-то даже полные отморозки цыган десятой улицей объезжают…

Что делать?..

Экранные похождения Будулая прервались рекламой средства для укладки волос. Пышнокудрая девка гарцевала на гнедом жеребце, чья масть до того идеально гармонировала с её волосами, что оставалось только гадать – кого к кому подбирали. Сергей с внезапным ужасом глянул на телевизор, словно не понимая, откуда и зачем тот здесь появился, и побежал на кухню к Анне.

– Серый, салат из огурчиков с помидорчиками, как? – Аня хлопотала над ужином и пребывала в самом радужном настроении. Она ещё понятия не имела о несчастье, случившемся далеко-далеко.

– Можно, я у тебя сигаретку?.. – Сергей потянулся к пачке «Салема».

– Ты же не куришь, – удивилась Аня и пристально посмотрела на парня.

– Закуришь тут, когда полковое знамя… – Сергей передёрнул плечами, словно прохваченный внезапным ознобом. – Слушай, мне, наверное, срочно назад в Сайск придётся рвануть… Беда у нас там… Коня с отделения украли. Кузю… Заказа. Вот этого самого. – И он ткнул сигаретой туда, где на краешке стола лежали две фотографии, так нежданно подаренные ему сегодня шведом по фамилии Ульрикссон. – Ты уж прости, что у нас с тобой… вот так всё накрылось…

Он глубоко затянулся и, захлебнувшись с непривычки ментоловым дымом, согнулся в отчаянном кашле. Аня похлопала его по спине, потом растерянно опустилась на краешек кухонной табуретки и… тоже молча потянулась к откупоренной пачке. «Вот, значит, и всё… А как же я?.. А… соревнования?..» Вслух она ничего не сказала. Сама точно так же сорвалась бы посреди «медового месяца» в Пятигорске, если бы из Питера, из её конюшенки, прозвучал тревожный звонок…

Серёжа вытер слёзы, выступившие на глазах, попытался ещё раз сделать затяжку, снова закашлялся и решительно отправил недокуренную сигарету в пепельницу:

– Ань, давай съездим в аэропорт?.. Прямо сейчас, а?.. Посмотрим хоть, что там ближайшее в нашу сторону… Ростов, Краснодар, Волгоград… Может, повезёт, билетик куплю…

Понимать следовало так: случись рейс этой же ночью, он улетит не задумываясь. И это называется – есть справедливость на свете?.. Как долго они не были вместе… Всего одна вчерашняя ночь… Столько планов, так хорошо вроде всё складывалось… И на тебе – снова разлука…

Сергей ждал ответа, и ответ мог быть только один, но выговорить: «Ладно, поехали» – не поворачивался язык. Анна расстроенно взяла со стола фотографии и вновь принялась их разглядывать.

И вот тут её осенило.

– Ты говоришь… похож на Заказа? Тот шведский конь?.. – Логика была ни при чём, Ане просто до смерти не хотелось расставаться с Сергеем, и она сама сперва не очень поверила в то, что говорит. – Слушай, а вдруг это он самый и есть? Ваш Заказ? Чем чёрт не шутит?..

– Да ну тебя, – раздражённо отмахнулся Сергей. – Детский сад!.. Чтобы швед краденого коня так запросто на вашу «Европу»?.. Там же на каждую голову документов целая тонна! Заявку на участие за месяц готовят!.. Ветпаспорт с цветной фотографией! Тоже, майор Пронин… Сказанула… Так едем мы? Или я такси поймаю пойду?..

– Ты не кипятись, а лучше послушай. – Анна разожгла новую сигарету. Она представляла себе конный бизнес лучше Сергея, и невероятная догадка начинала казаться не такой уж и фантастичной. По крайней мере, стоящей хотя бы проверки. – Мы с тобой в стране чудес живём, дорогой. Вот смотри. Конь, сам говоришь, уникальный. Думаешь, такие в Швеции не нужны? Ещё как нужны. Знаешь, как за хорошими лошадьми и «финики» и прочие иностранцы охотятся?.. Я-то с ними потёрлась….

Сергей нехотя кивнул. Аня каждый год отправляла по пять-шесть партий в Прибалтику, Германию и Финляндию и, уж верно, знала, о чём говорила. А девушка продолжала:

– Датчанину, помню, здесь в Питере тракена одного показали, так он аж кипятком писал. Десять тонн баксов с ходу вывалил только за родословную и экстерьер! А за десять штук у нас в России не то что коня украдут – человека запросто грохнут. Лишь бы заказчик нашёлся… – Сергей молчал, но в его глазах мелькнул огонек сомнения, и Аня воодушевилась: – Хорош, в общем, ты будешь, если улетишь в Сайск… и будешь там бегать по ипподрому, как курица с отрезанной головой, а в это время Заказа твоего спокойненько в Швецию… Убедись хоть для начала, что это не он!

– Да нет, ерунда, – снова отмахнулся Сергей. – Не может быть. Мы же видели, его сам швед и привёз…

– А что конь без попоны и без ногавок был, тоже тебе ерунда? Разве так приличные люди коней своих на соревнования возят? Да притом на серьёзные расстояния… Помнишь, как у них кобыла была упакована? А этот? Можно подумать, в чём был, в том в коневоз к ним и попал. Да ещё и хворый какой-то!

– Ну вот, хворый. Заказ-то как раз здоров был. Здоровее некуда! А этот, кто его знает, может, у него просто по жизни характер такой. Нордический… Среди чистокровных тоже пофигисты бывают, да холериков в конкур не берут, сама знаешь. И попона с ногавками не доказательство. Не всякая лошадь надеть даст…

– Это пофигист-то?

– Или он в «упаковке» дорогу только хуже переносит!..

Анна молчала.

Немного подумав, он продолжал:

– Ну… Всё равно нереально. Один шанс из не знаю скольки… И как, интересно, ты проверять собираешься? Кто нас к коню пустит? Я в денник, а ты от омоновцев отбиваться?..

– А это уже не твоя проблема. Сейчас что-нибудь придумаем… – Аня скрылась в комнате, и оттуда вскоре послышалось негромкое треньканье телефонного диска. Сергей снова взял в руки «Салем»… Самым здравым зерном в Аниных рассуждениях ему показалась фраза насчёт курицы с отрезанной головой. В самом деле, ну вот будет он носиться по Сайску, не в силах предпринять ничего действительно дельного… и, пожалуй, мучиться мыслью, что в Питере не присмотрелся попристальнее к коню, в самом деле похожему – подозрительно похожему – на Заказа… Сергей только-только начал разминать пальцами вытащенную из пачки сигарету, когда Аня вихрем ворвалась обратно на кухню:

– Ну, Серый, нам везёт. Давай живенько собирайся! У них там в десять пересменок. Администраторы и ветврачи в ночь заступают. Все – наши, питерские, и одна врачиха – моя подружка Люба. Как раз успела застать… Может, удастся!.. Так что давай-ка, полевым галопом марш!.. Хочешь, чтобы на пересменок человек опоздал?..

При этом она металась по кухне, добывая со шкафа корзину и пересыпая в неё почти половину абрикосов и груш, привезённых Сергеем.

– Галоп!.. Галоп!.. – хлопая крыльями, уже в спину ребятам проорал откуда-то со шкафа неугомонный Кошмар…

Люба поджидала их на перекрёстке у светофора.

– Анька, что хоть стряслось? Ты мне по телефону как из пулемёта, я нич-чегошеньки не поняла, только в ухе до сих пор звенит… – Тоненькая бледная девушка юркнула на заднее сиденье автомобиля, и «Тойота» вновь помчалась вперёд. Благо на вечерних улицах стало поменьше и других машин, и гаишников.

– Любаша, – сказала Аня, – это Сергей. У которого конь пропал.

Сергей обернулся, собираясь сказать: «Очень приятно». Анина подруга невероятно кокетливо поправляла пышно взбитые волосы:

– Любаша. Любо-о-овь…

В другое время Серёжа бы с удовольствием включился в игру и, наверное, от души подразнил довольно-таки ревнивую Аню… Но сейчас он не мог думать ни о чём, кроме гибнущего, может быть, Заказа, и кокетство девушки неприятно резануло его. Он сухо поздоровался и снова стал смотреть на дорогу.

– Любка, я серьёзно. У нас беда случилась. – Аня всё отлично рассмотрела в зеркале заднего вида. – У Сергея с ипподрома украли коня. В Сайске, представляешь? И вдруг этот конь сегодня здесь появляется. У нас на «Подкове». У шведов в команде…

Сергей отметил, что своё смутное (и, честно, до сих пор казавшееся ему бредовым) предположение Анна преподносила как факт. Она утверждала – чтобы не вызвать дополнительных вопросов и, самое главное, возражений.

Подвижное лицо Любаши так и вытянулось от удивления.

– Во дела-а-а, – протянула она. – А вы, пардон, ребята, уверены?..

– Ещё бы! – отчеканила Аня. И после короткой паузы неожиданно добавила уже совсем с другой интонацией: – Любка, если бы мы на все сто, мы бы не к тебе, а сразу в милицию побежали. Выручай… Серёге только в денник к этому коню, а там он с одного взгляда поймёт…

– Ну вы, блин, даёте!.. – вырвалось у Любаши народное выражение. – А я потом доказывай, что не верблюд?..

Анина просьба в самом деле граничила с криминалом. По крайней мере, с точки зрения негласного кодекса конников, объявлявшего посещение чужой лошади в деннике почти уголовным преступлением. Не секрет – бывали случаи, что прямо накануне соревнований коней травили, портили им сухожилия, впрыскивали разную гадость…

– Любаша, я сам жокей, понимаю… – Сергей вновь повернулся к девушке, и она увидела у него на лице искреннее страдание. – Но и вы тоже поймите… Дело-то в чём… У этого коня кровь… Таких генов в России больше ни у кого… Его за границу – это покруче, чем когда немцы «Янтарную комнату» стырили…

Люба долго молчала, потом предложила:

– Давай, может, на «ты»?.. А насчёт того, чтобы официальным путём, вы случайно не думали?..

– Ага, – хмыкнула Аня. – Ящик надо меньше смотреть. Сергей невольно вспомнил непобедимого Нико. Вот кто на раз-два отволок бы шведа в участок. В наручниках. Или ещё круче: «Лицом к стене! Руки на затылок! Ноги на ширину плеч…» Или вовсе по-нашенски – в морду хресь!.. Но за пределами «ящика» тот же швед любому Нико рученьки-ноженьки пообрывает…

– Ну ты сама посуди, – продолжала Аня. – Он гражданин Швеции. По бумагам конь – его собственность. Факт преступления ещё доказать надо. И даже если докажем, коню мигом… несчастный случай устроят. И его не вернёшь, и швед сухим из воды… Вот мы и решили… Глубокую разведку провести…

– Люба, давай рискнем. Помоги… – без особой надежды подал голос Серёжа.

– Ой, ребята. И что я на метро не поехала?.. Это ж скандал может выйти. Международный. И я с работы, как пробка из…

– Так давай высажу! – Анна затормозила до того резко, что с заднего сиденья чуть не обрушилась заботливо упакованная корзина. «Тойота» вильнула по проезжей части и остановилась у тротуара. Вблизи действительно виднелась станция метро.

Некоторое время Любаша сидела молча, не торопясь, впрочем, вылезать из машины. Потом обидчиво проговорила:

– Ты за своим языком лучше последи, а то знаю я тебя, мигом всем выболтаешь! Чтобы мне никому там ни слова! Понятно?..

«Тойота» взвизгнула покрышками и опять сорвалась с места…

Конюшня уже спала. При подъезде ко Дворцу спорта девчонки нацепили карточки «Оргкомитет» и «Ветслужба» (Аню снабдила запасливая Любаша). Сергей полез было в карман за своим виповским пропуском…

– Ты что!.. Светиться!.. – схватила его за руку Аня. – Ничего себе, «важный персон» по ночам на конюшню таскается!.. Мы вот что… Ты машину водить не разучился ещё?

– Ну… нет вроде…

– Тогда будешь у нас сегодня шофёром. Ты наш знакомый и подвёз нас с Любашей на службу. Понял?

Они поменялись местами. Сергей не впервые управлялся с «Тойотой» и «выслал» её с места так, что Аня даже забеспокоилась:

– Тише ты, сумасшедший! Вещь японская, нежная, цены немалой. Не оторви старушке колёсики…

Вскоре Сергей свернул к «Юбилейному» и лихо затормозил перед шлагбаумом, которого не было в их с Аней первый приезд. И вот тут, надо сказать, у него ёкнуло сердце: у въезда сидело на раскладных стульчиках несколько человек – охрана и дежурный администратор. Этот последний был долговязый и чем-то смахивал на давешнего оргкомитетчика: что, если узнает?.. Собственно, ничего страшного не должно было произойти, ибо замыслы замыслами, но ни к каким противоправным деяниям они приступить ещё не успели. Жокей, однако, успел ощутить себя в центре полномасштабного международного скандала, накарканного Любашей… К его немалому облегчению, сходство оказалось мимолётным. Администратор поднялся на ноги, присматриваясь к сидящим в «Тойоте», – и, естественно, оказался Аниным-Любашиным добрым знакомым.

– А-а, – улыбнулся он, – вторая смена приехала?.. Давайте-давайте, ждём… Кто ещё с вами дежурит?

Люба ответила, и парень пошел поднимать шлагбаум.

– А за рулём кто? – вдруг подал голос омоновец. Он не первый час парился в тяжёлом бронежилете и был сосредоточен и хмур.

Сергею опять показалось, что его криминальные намерения были написаны у него на лбу большими красными буквами, но Аня очень естественно отмахнулась:

– Да так, знакомый один выручить взялся. Я ведь тут у вас, как всегда, заболтаюсь, того гляди на метро не попаду…

Стража законности такой ответ вроде бы удовлетворил, и девушка чувствительно пнула Серёжу коленом – проезжай, мол, пока пропускают!.. Машина юркнула под шлагбаум.

– Что мосты разводятся, помните? – напутствовал Аню дежурный. Потом закрыл шлагбаум и, вернувшись в общество неразговорчивого омоновца, блаженно потянулся: – Ну вот, собираются… Значит, и меня скоро подменят…

Охранник его радости не разделил. Молча закурил и выпустил мощную струю дыма, казавшуюся оранжевой в свете уличных фонарей. Ему-то предстояло здесь припухать всю ночь до утра…

Веткабинет был оборудован со всем шиком, какого можно добиться при вечном российском обыкновении хвататься за обустройство в самый последний момент. Вроде бы евроремонт, вроде бы кожаный диванчик и кресла при нём, офисный стол «под чёрное дерево», современный кнопочный телефон… Всё весьма неплохое, но доставленное и распиханное по углам в такой явной спешке, что «европейский» веткабинет в результате сильно проигрывал уютным обжитым «ветеринаркам» давно работающих конюшен. Очень уж чувствовалось, что предназначен он не для жизни, не для постоянного пользования – так, ночь переночевать…

– Всем привет! – бодро произнесла Любаша. – Заждались?

Две девушки, сидевшие на диване, – ветврачи предыдущей смены – оторвались от телевизора, где с кнутом в руках довершал наведение справедливости благородный цыган Будулай.

– Ой, Любаха? Ты, стало быть, сегодня дежуришь? А с кем?

– С Маринкой. Примчится небось, как всегда, в последний момент… Я вот далеко живу, так я всегда вовремя. Да ещё Анечка, спасибо ей, подвезла…

– Анька, ты, что ли? Приве-е-ет!..

Собравшиеся в кабинете хорошо знали друг друга, лишь Сергей был здесь чужаком. Жизнь выдавала пенки: всего несколько часов назад в этом же спортивном дворце сходная ситуация не доставила ему удовольствия: «позабыт-позаброшен, никто меня не любит»… И, поди ж ты, суток не прошло, а глубокое инкогнито стало весьма даже желательно, и он тихо присутствовал на пороге, не претендуя на Анино общество и не привлекая внимания. Но бутерброду положено падать маслом вниз – девицы дружно уставились на него и потребовали объяснений.

– Это кто? – бесцеремонно разглядывая парня, спросила та, что казалась постарше.

– А, привёз тут меня один, – как бы между делом бросила Анна. – Серёжей зовут. Ну, так как у вас тут? Порядок в танковых войсках?

И Сергей перевёл дух, видя, как улетучивается возникший было интерес к его скромной персоне: подумаешь, очередной ухажёр. Мало ли их за Анькой Смолиной вьётся…

– Пока работка не бей лежачего, – отозвалась девица помладше. И захлопотала: – Чайку, кофейку? Смотрите, как о нас беспокоятся…

На маленьком столике стоял автоматический чайник «Сименс», рядом красовалась большая банка кофе «Голд-Нескафе» и чай «Липтон» в пакетиках. Европа, блин!.. Любаша приподняла белоснежную салфетку, покрывавшую обширное блюдо. Там были разложены сэндвичи, поштучно упакованные в прозрачную плёнку, – с ветчиной, сыром и зеленью. Только сунуть в здесь же стоящую микроволновку, и…

– «Пепси», «Фанта» и минералка в холодильнике, – собирая сумочки, предупредили девицы.

– А пицца где? С анчоусами и грибами?.. Безобразие!.. – расхохоталась Любаша. – Да чтобы я ещё сюда хоть ногой!.. Невозможно работать!..

– Давай я с тобой останусь вместо Марины, – предложила Аня. – Я всем этим гамбургерам применение быстро найду…

Люба живо повернулась к ней и раскинула руки, шутливым движением загораживая накрытый стол от подруги. Девчонки прыснули со смеху, а Сергей вдруг подумал, что каждая из них наверняка провела не одну бессонную ночь, спасая лошадиные жизни. Принимая трудные роды, зашивая поранившихся, выхаживая больных… Да ещё чаще всего в темноте, сырости и тесноте. Конюшни-то у нас порою такие, что конюхи уходят спать в денники к лошадям, поскольку с ними просто теплей. А то водопровод (не говоря уж о канализации) запросто может оказаться в планах на следующее тысячелетие, и воду для лошадей возят за километр. На саночках. В двадцатилитровых бидонах…

То есть возмутившее Любу отсутствие пиццы было, без сомнения, самым худшим несчастьем, которое с российским лошадиным доктором может произойти.

– Ну ладно, «ближе к телу», – стала наконец серьёзной Любаша. – Что у нас в наличии?

В наличии обнаружилось почти пятьдесят лошадей. Списки по командам, план конюшни с кличками, где кто стоит. Журнал приёма и передачи дежурств. И фирменная папочка с единственным разграфленным листом во весь разворот – суточный лист ветеринарного состояния больных лошадей и лечебных назначений. Этот лист был почти чистым.

– Всего две… И то ничего страшного.

– Ну и слава Аллаху, – кивнула Любаша. – А что всё-таки?

– Первая из ЦСКА, засеклась при разгрузке. – «Незначительная рваная рана внутренней стороны венчика правой передней конечности», – гласила врачебная запись. – Ну, у них свой ветврач, сразу всё обработал…

– А ещё кто?

– Второй – жеребец Сирокко из шведской команды.

Сергей мгновенно насторожился. Как ни мало он верил в Анино бредовое предположение, мысль напрашивалась сама собой: «Неспроста!..»

– Диагноз: транспортная колика, – продолжала старшая смены. – Осмотрен, перистальтика в норме. В графе «Распоряжения владельца» – пометка: «В ветеринарной помощи не нуждается, ветеринарное вмешательство только по разрешению владельца». «Показания» – дополнительный контроль, осмотр каждые два часа. Бокс тридцать два…

В этот момент дверь распахнулась, и в комнату влетела высокая полная девушка.

– Фу, я не опоздала? Всем пламенный… Кого лечим? Скальпель, зажим, спирт… огурчик…

Она с ходу рухнула на диван, словно не рядом жила, а бегом бежала через весь город. Вытянула ноги и принялась быстро-быстро обмахиваться ладошкой. Сергей не сразу сообразил, что это и была та самая Марина, вместо которой Аня предлагала подежурить у блюда с казёнными бутербродами.

– Девчонки, короче, мы в журнале всё написали… – Час был поздний, и отдежурившим хотелось поскорее добраться домой. – Вы там потом распишитесь. А мы сейчас лошадей по пути вместе глянем – и на хаус!