Скалолазка Синицын Олег
– Этот текст описывает наш край. Таким его увидел персидский царь Дарий, когда пришел покорять греческие владения. Он был поражен красотой этих мест и оставил свои помыслы.
– Вы содержите музей?
– Это история нашего селения. Я собирала ее по крупицам в каменоломнях и скалах, подбирала экспонаты на свалках. Знаете, иногда люди думают, что выбрасывают рухлядь. А ведь она оказывается исключительно древней.
– Какой вы заканчивали университет?
– О нет, – скупо улыбнулась женщина. – Крестьянам это не дано.
– Значит, вы – археолог-самоучка?
– Наверное, любитель. Мне стоило огромных трудов собрать эту коллекцию. Жаль только, что туристы к нам почти не забредают… Спасибо вам за перевод.
– Я действительно лингвист.
– Я верю, – ответила женщина. – С вами случилась беда?
– Мне нужен телефон. У вас в селении найдется телефон?
– Он есть. Только не работает вот уже неделю – где-то случился обрыв. Нужно сообщить на станцию, но никто в город не ездил последние дни.
– Как все отрицательно! – сказала я и закусила ноготь. Наверное, отгрызла бы, но у меня, как у медсестры, ногти короткие. На склоне длинные ногти обломаются после первых десяти метров прохода.
– А имеется у вас какая-нибудь служба правопорядка?
– Имеется, – ответила женщина, и я облегченно вздохнула. – Хасан Айнул. Скоро будет сорок пять лет, как он наш единственный полицейский. А еще он пчеловод. Его мед самый лучший в округе.
Сорок пять лет на службе! Даже не хочу думать, каков возраст этого знатного пчеловода. Вряд ли старикан справится с бандой головорезов Бейкера.
К дому-музею примыкал сарай, в котором и жила женщина. Она обработала йодом мои пальцы и вскипятила воду для мытья. В тесной кадке с горячей водой я незаметно уснула. Проснулась оттого, что женщина трясла меня за плечо.
– На улице появились какие-то люди с оружием, – сообщила она.
Я тут же вскочила. Нельзя было задерживаться у доброй турчанки. Наступило утро, и люди Бейкера двинулись по следам моих босых ступней. Естественно, следы привели в селение. Вот дурная голова! Кто? Я, конечно.
– Я долго спала?
– Минут десять.
Чувствовалось, что недолго. Меня шатало, в ногах гирями перекатывалась усталость, голова тупая – мысли двигались с изяществом бульдозера. Чашечка крепкого кофе, может быть, привела бы меня в порядок, но нет времени на это.
Женщина сунула мне в руки темный халат с цветочками, свой платок с оливковой ветвью и простенькие туфли. Я быстро оделась, глянула на себя в зеркало. Ну, турчанка, ей-богу! Сфотографироваться бы на память, да некогда и фотоаппарата нет.
В дверь дома-музея внезапно забарабанили так, что сердце подпрыгнуло в груди. Хорошо, что мы находились в пристройке, которую не заметно с улицы. Я спешно надела на шею цепочку с тяжелым перстнем, сунула в платок кальку.
– Пойдем быстрее! – сказала женщина.
Мы незаметно покинули сарай и скрылись в зелени кустов. Краем глаза я заметила яркий оранжевый джип с открытым верхом, остановившийся посредине дороги. На его борту красовались нарисованные языки пламени. Лопоухий мерзавец сидел на месте водителя, скрывая глаза за черными круглыми очками, как у слепого.
Пригнувшись, мы побежали к деревьям на заднем дворе. За вереницей низких густых сосен, иголки которых были размером с палец, нас ожидал ишак. Привязанный к дереву, он грустно посмотрел на меня.
– Садитесь! – сказала турчанка, водружая на спину животного пару сумок, связанных за ручки. – Он знает путь. Горная тропинка ведет через перевал. За ним – дорога к городу Секе. Эти мордовороты – не местные. Им неведомы потайные тропы.
– Даже не знаю, как вас благодарить.
– Все в порядке. Переведя текст, вы очень помогли мне.
– А как же ишак?
– Когда вы слезете с него, вернется обратно. Он старенький, но очень умный.
– Спасибо вам! – Я произнесла это от всего сердца. – Спасибо огромное!
– Торопитесь!
Никогда не ездила на ишаке. Кто не знает – это такое животное, раза в два меньше кобылы. Когда сидишь на нем, ноги волочатся по земле. Мои, по крайней мере, волочились.
Скоро мы скрылись в скалах. Ишак медленно взбирался в гору по знакомой только ему тропинке, и я доверилась бессловесному животному. В Святом Писании обычно говорят – «тварь», что-то вроде «каждой твари по паре», но у меня язык не поворачивался так назвать моего проводника.
Селение сначала виднелось за валунами, а потом пропало, оставшись внизу. Некоторое время я смотрела на тропинку, голова раскачивалась из стороны в сторону. Потом вспомнила о сумках, сунула в одну из них руку и вытащила на свет холодную лепешку и пару апельсинов. Со стоном я вгрызлась в апельсин, сладкий сок брызнул в стороны.
Насытившись до приятной тяжести в животе, я некоторое время смотрела на тропу. Потом от мерного покачивания меня сморило. Сон накатился, обхватил, закружил…
Когда я очнулась, то обнаружила перед собой огромное око с серым выцветшим зрачком. Око моргнуло, и я едва не взвизгнула. Но потом обнаружила, что лежу на осле, преданно обхватив его щетинистую шею руками, словно шею любимого.
Осел не двигался. Я удивленно подняла голову.
Мы стояли на пустынной дороге, петляющей по склонам. Вдалеке виднелся город. Позади высилась гора, с которой мы, по-видимому, спустились. Тропинка закончилась, и ишак терпеливо ждал, когда я соизволю проснуться.
Я слезла с животного и с трудом разогнула поясницу. Над головой сияло жаркое солнце. Неужели полдень? Сколько же я проспала? Часа три, не меньше.
Ишак вопросительно смотрел на меня.
– Ну все, иди! – сказала я ему, махнув рукой. – До города доберусь сама.
Ишак не двигался.
– Что же ты? Давай, иди назад. Тебя хозяйка ждет.
Ишак продолжал стоять на месте, проявляя истинно ослиное упрямство и полностью игнорируя мои слова! Ах да – на нем осталась пара сумок с продуктами. Я пожала плечами и сняла их. Как только спина освободилась, ишак развернулся и, цокая копытами, направился к едва заметной тропинке, ведущей в гору.
Я усмехнулась и водрузила сумки на плечо. Тяжело, но и не такое таскала. Например, рюкзак со снаряжением, когда шла на скалу. Или те же баулы вчерашние, в которых остались все мои вещи…
Через тридцать минут я прошла мимо таблички «Секе» и вскоре оказалась в городе. В общем, не такой большой, как Измир, хотя я и Измир толком не видела. А этот – совсем маленький городишко. Дома низкие, в основном не больше двух этажей. На фоне гор возвышались острые пики минаретов, а на здании под ними пламенела реклама «Мальборо» и «Кока-колы». И что американцы делают с миром!
На улицах гомонили люди, гудели автомобили, иногда раздавался резкий рев ишаков. На меня никто не обращал внимания. Возле лавки, торгующей пряностями, я заметила полицейского. Своим огромным брюхом он едва не смахнул с прилавка чашечки с корицей. А лицо у него – ну, типичный азербайджанец! Такой же надменный и важный.
– Простите, мистер… – Я сразу заговорила на английском: – …со мной случилось несчастье. Я – гражданка России, меня ограбили.
Он повернулся ко мне недовольно, в руках дымилась чашка чая.
– Зачем по-чюжёму говоришь, раз из России? – писклявым голосом откликнулся он по-русски. – Ну, что у тебя слючилось, что?
Я смотрела на него дикими глазами. Ожидала чего угодно в этой стране, но только не полицейского, который разговаривает, словно продавец абрикосов с рынка возле моего дома в Москве.
– Ну, чего уставилась? – продолжил он, всем видом показывая, что я ему мешаю. – Из Азербайджана я. Ну что, что тебе нюжно?
– Меня зовут Алена Овчинникова. Я из лагеря археологов на побережье. Хочу сообщить, что его захватили бандиты. Мне удалось бежать, но в заложниках остались двое граждан Великобритании.
По мере того как я говорила, глаза бывшего соотечественника округлялись. Удивительно, что моя история так его поразила!
Мой собеседник вернул чай на прилавок, продолжая пожирать меня глазами.
– Не знаю, там ли еще бандиты, но лучше поспешить. – Я перевела дух. Говорила так быстро, что запыхалась. – Они у меня отобрали все деньги, документы…
Толстяк-азербайджанец (никак не поворачивается язык назвать его полицейским) неожиданно проворно схватил меня за руку.
– Что вы делаете? – удивленно воскликнула я, наблюдая, как вторая рука азербайджанца ползет к кобуре.
– Попалась! – закричал он.
– Постойте, вы меня с кем-то перепутали.
– Ничего не перепютал! – Он расстегнул кобуру и взялся за рукоять пистолета. – Чеченская террористка! Я поймал чеченскую террористку! Будет мне премия!
Ну и остолоп! И как такого взяли на службу? Я – самая что ни на есть русская в пятом или шестом колене. На чеченку ни капли не похожа… Вот остолоп!
Однако ошибка грозила обернуться неприятностями. Азербайджанец уже достал пистолет, но в ковбои, видимо, в детстве не играл. Пистолет запутался в его толстых волосатых пальцах. Хоть в этом повезло! А в остальном… Что же такое со мной происходит? Может, плюнула не туда? Черная кошка дорогу перебежала? На солнце бури, или планеты сошлись во враждебную комбинацию?..
Я не стала ждать, пока горе-полицейский разберется с пистолетом. Неизвестно, что он будет с ним делать. Этот ненормальный ведь упоминал про награду, а вдруг ее дают за мертвую голову?
Я схватила с прилавка щепоть красного перца и бросила ему в лицо. Читала, что это средство похлеще любого слезоточивого газа.
Азербайджанец пронзительно завопил и отпустил мою руку. Я бросилась наутек. Люди расступались перед растрепанной черноволосой девушкой с сумками на плече, и я неслась, чувствуя себя преступницей. Дедушка всегда говорил, что, если ты бежишь от закона, значит, совесть нечиста. Что же нечисто в моей совести?
Пришлось свернуть в переулок, потому что люди оборачивались на меня. Что, бегающих женщин не видели? Постройте легкоатлетический стадион и ходите туда почаще.
Переулок вывел на другую улицу, на которой было намного меньше людей и торговых лавок. Что же теперь делать? Бежать в полицию? Где вероятность, что там не сидят земляки этого толстяка, которые тоже примут меня за чеченскую террористку?
Рядом с магазином бакалейных товаров на стене из пористого песчаника висел листок бумаги. Еще влажный – только что наклеили.
Я взглянула на него и поняла, что полицейский вовсе не остолоп и ничуть не ошибся. Он прекрасно знал, кого собирается задержать. На листке красовалась моя фотография с паспорта, который остался в руках мистера Бейкера. Текст гласил:
«Внимание!За совершение тяжких преступлений разыскивается чеченская террористка Алена Овчинникова. Будьте внимательны, эта женщина опасна!
Если вам что-нибудь известно о ее местонахождении, обязательно сообщите в полицию или позвоните по телефону: 232-733-242».
Я читала все это, и мурашки бегали по коже. Вот теперь самое время прикрыть лицо паранджой!
Мне не выбраться из Турции. Проклятый Бейкер обложил со всех сторон. Он не позволит уйти, пока я не передам ему кальку с текстом и перстень… Да, есть над чем подумать! Что особенного в старой легенде, из-за которой Лопоухий готов затравить меня, как бешеную собаку?
В любом случае, нужно покинуть Секе. Полицейский-азербайджанец промоет глаза, допьет чай и поспешит сообщить в управление, что видел в городе опасную террористку. И мне устроят такую головную боль, что мало не покажется. Пока есть время, надо покинуть город. Только куда податься?
Раскинув мозгами, решила ехать в Измир. Город крупный, даст бог, затеряюсь там – не найдут. Из Измира можно переправиться в Стамбул, где находится российское посольство. Наши, правда, могут не разобраться. Арестуют чеченскую террористку на всякий случай, хоть и не знают такую. Но там уже будет другой разговор. Я готова отправиться в Россию хоть в клетке и в кандалах. Только бы вернуться домой!
Автовокзал нашла довольно быстро. Не знала, где добыть денег, однако немного турецких лир обнаружилось в сумке. Спасибо любительнице археологии. Никогда не забуду эту женщину.
Я купила билет и направилась к автобусу, но издалека увидела у входных дверей полицейского, который проверял лицо каждой входящей женщины.
Во мне словно все умерло. Полиция сработала оперативно. Что же делать?
Рядом под навесом стояла небольшая печь для приготовления лепешек. Я провела пальцем по вымазанному сажей ободку и жирно намазала брови. Затем разломила пополам абрикос и сунула дольки за щеки. Этого мне показалось мало, я извлекла апельсин и брызнула соком в глаза. Защипало так, что мама не горюй! Аж слезы потекли! Теперь глаза будут красные, как у рака.
Взгляд полицейского задержался на моем лице, и я едва не ударилась в панику. Благо гомон торопящихся на автобус турецких крестьян заставил его поспешить с решением. И он пропустил меня!
Окрыленная, я влетела по ступенькам в салон. Устроилась на заднем сиденье в самом углу.
Автобус набился под завязку. Люди толпились в проходе. В основном бедно одетые крестьяне с мешками и котомками. Когда автобус тронулся, где-то впереди завизжал поросенок. Веселая компания.
Город закончился быстро, и автобус стал подниматься в гору. Я некоторое время глядела в окно на склоны, поросшие хвойными деревьями, а потом достала кальку с текстом.
На отпечатке с рельефа человек с вытянутым лицом парил над толпой. Загадочный человек, надо сказать. Кроме странной головы у него были длинные руки с неправильным сгибом локтей. Художник как будто допустил небрежность. Руки людей в толпе были совершенно нормальными, а у этого… Возможно, зубило соскользнуло, или скала раскрошилась, поэтому предплечье получилось намного длиннее плеча.
Еще некоторое время смотрела на рисунок, ничего не понимая. Если художник допустил брак, то почему только в этом месте? Остальные элементы рисунка безупречны. Неужели простая случайность? Или художник хотел показать именно такую руку человека?
По негативному оттиску невозможно сделать точный вывод. Было бы неплохо вернуться на скалу и изучить рисунок с лупой… Ладно, пока обратимся непосредственно к тексту.
Автобус подпрыгнул на кочке. На мою кальку посыпались куриные яйца из чьей-то корзинки. К счастью хозяйки, и моему тоже, ни одно не разбилось. На удивление.
Женщина с извинениями собрала яйца. Я вернулась к изучению наскальной надписи.
Текст составлен на древнегреческом. Судя по шрифту, относится к периоду ранней Греции, седьмой-восьмой век до нашей эры. Гродин упоминал, что Великий Сказитель жил примерно в это время. Обычно Майкл делает предположения, основываясь на характерных особенностях предметов – горшков, настенных рисунков, оружия. Иногда, когда сомневается, заказывает радиоуглеродный анализ. А я вот по тексту определяю. Хорошо, что наши датировки совпали.
Рассветным солнцем Астелия, царственная дочь, повстречала юношу… – прилагательное не прочесть, – Эндельвар нареченного. – Следующая строка стерта, а дальше: – Полюбила его без памяти. Царь Геросузнал о тайном влечении, юношу повелел изловить и… – наверное, «казнить». Дальше стерт целый кусок. Различались лишь слова «царские воины», «Эндельвар», «заключенный». Потом: – Птицы вещие донесли до Астелии весть горькую. И воскликнула дева в отчаянии: нет мне места среди живых, а только на… – Сколот кусок. Осталось только «Асфо……га». Очевидно, подразумевались Асфодельные луга царства Аида – царства мертвых.
Затем текст пошел более-менее читаемый:
Взобралась на вершину великого храма, глазам города на обозрение. Проклятиями осыпая отца своего, кинуться вниз готовая.
Донеслись речи страдания до ушей заточенного юноши. – Значит, девушка подумала (или ей донесли), что Эндельвар казнен, а юношу лишь заточили в темницу. Теперь стал понятен смысл пропущенного куска.
Так, что же дальше?
А дальше начался миф. Кстати, знаете, что с древнегреческого «миф» переводится как «слово»? Так-то!
Вознегодовал… юноша и взлетел из темницы на крыльях любви. Промчался изумленных людей над головами, царя Героса изумленного то… тоже.
Не увидела Астелия возлюбленного, кинулась с крыши ликом светозарным…
Снова провал на несколько строк. Я прочла только «горечь» и «небесные слезы». Далее:
… в гибели дочери обвинил, отправился с войском в погоню… – Что-то «летел», а окончание: оглядки не тая. Полет прекратил свой на пике кручинистом.
Дальше царь Герос вроде как осадил гору.
Пыточной смертью решил… наказание. И замурован, и преградами хитрыми устлан. – Снова провал. – Каждый год с той поры… горестный… – Очевидно «в день горестный». —... Царь являлся к пещере, чтобы видеть мучения. Слово не ведает, кто смерть принял первым. Царь дряхлеющий или навечно Эндельвар заточенный.
Вроде все. Странно, я четко помню, что четверть текста не успела скопировать, а по смыслу легенда закончена. Что же там еще было? Ладно, чего мучиться? Не поворачивать же автобус.
Итак, о легенде. Что можно сказать? «Ромео и Джульетта» в древнегреческой интерпретации. Нужно проверить, существовал ли царь Герос, да и про Великого Сказителя стоит поискать информацию. Кстати, Гродин упоминал, что опубликовал предварительные результаты раскопок в журнале «Археологический вестник». Хорошо бы просмотреть его отчет. Нужна библиотека университета, в котором имеется исторический факультет.
Теперь вернемся к главному. Зачем этот текст понадобился американцу по фамилии Бейкер? Он не имеет ценности, кроме исторической или филологической. Обычная драма с элементами сказки. Может, Бейкер писатель и ему потребовался оригинальный сюжет, чтобы стать самым продаваемым автором мира? Так Шекспир его опередил на несколько веков.
Заложило уши, словно при подъеме или спуске самолета. Я выглянула в окно. Автобус медленно карабкался в гору, преодолевая перевал. Видимо, мы настолько высоко забрались, что разреженный воздух дает о себе знать.
Я вернулась к тексту, и взгляд остановился на картинке. Шальная мысль мелькнула в голове. А что, если…
Единственным неправдоподобным моментом в тексте является полет юноши. Все остальное могло быть реальной историей, но это… Это и есть сказка.
Эпизод занимательный. Древнегреческие тексты довольно витиеваты и глубоко образны. Не верите – почитайте Гомера. Например, если Одиссей сталкивается с чудовищем, то оно олицетворяет какой-либо человеческий порок; если рисует покорное ожидание Пенелопы, то подразумевается, что в женщине основное – верность. Значит, Пенелопа, сиди и жди, пока Одиссей развлекается за морями. Хороши рассуждения! Вот она, сущность мужиков. И сказки написали под себя. Ну да бог с ними… Если древнегреческие тексты образны, то полет юноши может означать силу чувства, волю к свободе или еще что-нибудь…
А вдруг полет был настоящим? А вдруг кольцо…
Я достала перстень и продела в него палец… Ничего не произошло. Как сидела, так и осталась на месте. Ерунда какая! Мне ли верить в реальность сказок?
Я спрятала кольцо.
Глава 4
Город Измир, и как мне там было туго
Если в автобусе я и мечтала, что добьюсь правды в Измире, то, прибыв в этот крупный портовый город, быстро поняла, что моим надеждам не суждено сбыться.
Большие часы на площади перед автовокзалом показывали четыре часа вечера. Сумки с провизией опустели где-то наполовину, осталось несколько яблок, пара пресных лепешек и пара миллионов турецких лир, что эквивалентно одному доллару. В Турции жуткая инфляция, потому что никто не платит налогов. Для здешних торговцев кассовый аппарат – этакая зарубежная диковинка.
На вокзале купила дневную газету и немецко-турецкий словарь к ней. Однако, чтобы понять содержание передовицы, словарь не требовался.
На первой полосе под заголовком, набранным аршинными буквами, помещены рядом две фотографии. Одна моя – с паспорта. На другой – лагерь Майкла Гродина рассветным утром.
Я отошла в тень уличного кафе, чтобы не разрыдаться на глазах толпы. Опустилась за столик и принялась переводить текст, хотя фотографии уже красноречиво сказали все.
«Сегодня рано утром в лагере археологов на побережье Средиземного моря неподалеку от города Кушадасы найдены тела зверски убитых граждан Великобритании. Профессор Йоркского университета Майкл Гродин и его помощник Чарльз Фарингтон проводили археологические раскопки древнегреческих захоронений. Преступление поражает своей бессмысленностью. Полиция подозревает в убийствах гражданку России Алену Овчинникову, которая уже разыскивается Интерполом за совершение террористических актов в Чеченской республике…
Вот что сообщил нам офицер Интерпола Джон Бейкер…»
Джон Бейкер? Лопоухий предводитель турецких головорезов – офицер Интерпола? Я впилась глазами в строки.
«Алена Овчинникова давно разыскивается спецслужбами России за организацию взрывов на территории Чечни, нашей службой – за подрыв американского посольства в Танзании. Совершенное преступление – еще один террористический акт. Мы надеемся задержать преступницу на территории Турции…»
Дальше следовало стандартное:
«Будьте внимательны! Всех, кто знает о местонахождении Алены Овчинниковой, просим сообщить…»
И так далее.
Минут десять я рыдала, утираясь газетой. Перед глазами стояла фотография, на которой трупы Гродина и Чарльза распластались между палаток на том самом месте, где несколько часов назад находились мои сумки, а я, прячась в темноте, пыталась вытащить из них ридикюль. За что они убили Гродина? Майкл был далек от политики и бизнеса, его интересовала только история… А Чарльз? Ему не исполнилось и тридцати…
Почему полиция не обратила внимания на множество чужих следов? Земля в лагере должна быть перепахана огромными мужскими ботинками. Только слепой не заметит, что в лагере происходило нечто.
Или местная полиция во всем потакает офицеру американского отделения Интерпола Джону Бейкеру?
Боже, как тошно!
Несмотря на обилие людей вокруг, я чувствовала себя одинокой. Мне было хуже, чем прошлой ночью.
Тогда казалось, что достаточно улизнуть от бандитов и сообщить обо всем в полицию… Что делать теперь, когда меня во всеуслышание назвали убийцей? И ничего не докажешь! Ведь я – женщина без документов, без гражданских прав… Без надежды…
Минута разговора с Москвой стоила двадцать пять центов. Я заказала две и долго думала, кому позвонить. Когда все же приняла решение, то никак не могла произнести номер оператору. Молодая миловидная девушка терпеливо смотрела на меня через окошко. Нет, я не забыла номер. Дело в другом. Я сильно сомневалась в этом человеке.
Из трубки неслись длинные гудки. Я ждала, затаив дыхание, и мне казалось, что он никогда не возьмет трубку.
– Алло? – раздалось на другом конце провода.
– Алексей, это я, Алена.
– Аллочка, это ты?
Я устало закрыла глаза. Господи, почему я вздумала звонить именно ему? Ведь у меня столько хороших знакомых!
Позвольте представить типичного Одиссея. Мой бывший муж Леха Овчинников. Уже не мальчик, а не прекращает путешествий по барам и ресторанам. Думал, что я, как Пенелопа, буду терпеливо ожидать, пока он с сиренами нагуляется…
Так мы и разошлись.
Голос Лехи, поднявшего трубку, не оставлял шансов. Тембр на тон выше, чем обычно, некоторые слова удаются с трудом. Я наблюдала его таким, когда он возвращался под утро. Леха был пьян.
– Леха, это я! Алена!
– Какая Алена? – серьезно спросил он.
– Леха, где ты нализался среди бела дня? Как тебе только не стыдно!
– Вы кто? – осторожно спросил Овчинников. Нет, ситуация становилась забавной. Я хохотнула, но это была нервная реакция.
– Я твоя бывшая жена, дубина!
– Алена, что ли?
Дошло, наконец!
– Алексей, попытайся взять себя в руки и выслушай меня. Это очень важно.
– Алена, у нашего бухгалтера был юбилей. Мы с Черегой… тьфу, Серегой немного выпили… – Очевидно, вообразил, что я его допрашиваю. Будто мы по-прежнему живем вместе. Вот идиот!
– Алексей!! – рявкнула я. Он заткнулся, но слышит ли? – Со мной случилась беда. Мне срочно необходима твоя помощь.
– Сейчас приеду! – По тону я поняла, что Леха готов бросить трубку и отправиться на мою пустую квартиру. Я прочувствовала его реакцию за полсекунды до окончания фразы:
– Нет! Не клади трубку! Слышишь?
– Да… – Голос приблизился.
– Леха, я нахожусь в Турции. У меня украли все деньги и документы. Вдобавок ко всему… – Я снизила голос до шепота. – …меня разыскивает полиция.
– Ты шутишь? – произнес мой «Одиссей».
– Не шучу! Овчинников, это все очень серьезно! Моя жизнь зависит целиком от тебя!
– Слушай, я чего-то плохо понимаю. Откуда ты звонишь?
– Леха, я пропадаю в Турции! Ты должен прилететь в Измир завтра же и привезти пять тысяч долларов! Я буду ждать тебя весь день возле башни с часами на площади Конак. Ее все знают, это символ города.
Он коротко хохотнул и спросил тихо так, вкрадчиво:
– Аленушка, милая… ты чего, сдурела?
Я обозлилась.
– Слушай, тамада на юбилеях, у меня денег ровно на звонок тебе и краюху хлеба. Как только краюха закончится, начну помирать с голода. Если я умру, виноват будешь только ты, поскольку не прилетел быстро!
– Повтори еще раз, что тебе надо? – Его речь еще невнятна, но, кажется, идет протрезвление.
– Ты должен прилететь в Турцию, в город Измир! Привези пять тысяч долларов. На площади Конак найдешь башню с часами. Там я буду ждать тебя весь завтрашний день.
– Куда?
– В Турцию! В Измир!
– А где я возьму билет на самолет?
– В авиакассе!
– И чего нужно?
– Привезти мне пять тысяч долларов!
Эти слова его окончательно взбодрили.
– Где же я столько возьму? – удивленно произнес он.
– Где хочешь… Алло! – В трубке что-то щелкнуло, а затем голос оператора произнес по-английски:
– Ваши две минуты истекли.
Я хлопнула трубку на рычаг.
Господи, ну зачем я позвонила Овчинникову! Только деньги просадила. Вот болван! Не ожидала, что он окажется пьян в пять часов вечера… Что теперь делать?
Придется ждать… Если Леха не прилетит, я погибла. Разве что освоить профессию бродяжки?
Буду скитаться, пока меня не поймают…
Люди на улицах города спешили по своим делам. Пора бы и мне чем-нибудь заняться.
– Извините, вы не могли бы помочь?
Человек, поднимающийся по ступенькам библиотеки университета Измира, обернулся. Правильно, что я выбрала его. Подтянутый, интеллигентный старичок в красной турецкой шапочке – феске.
– Вы понимаете меня? – спросила я, потому что говорила на английском. Это могло вызвать подозрения, ну а что прикажете делать? Залечь на дно и ждать завтрашнего дня, пока Леха не привезет деньги? А если не привезет?.. Нужно выкарабкиваться из этой истории.
– Может быть, вы говорите по-французски?
– Я говорю на многих языках, молодая леди, скрывающая лицо платком, – на великолепном английском ответил старик.
– Ой, простите… Вы не могли бы помочь мне?
– В чем же, интересно?
– У меня нет читательского билета, а просто так в библиотеку не пустят. Мне очень нужен «Археологический вестник» под номером четыре за нынешний год, британское издание. Вы не могли бы взять его на себя? Завтра утром я верну его вам, где бы вы ни жили, честное слово!
– Даже если я проживаю в Стамбуле?
Неудача. Как жаль, я тридцать минут выбирала человека, которому могла бы довериться.
– Простите… – Повернулась и пошла.
– Куда же вы, молодая леди! – воскликнул он. – Проблем будет гораздо меньше, когда вы научитесь отвечать так же хорошо, как знать иностранные языки и задавать вопросы. Я действительно проживаю в Стамбуле. А в Измире временно, остановился в гостинице.
Я вернулась к нему.
– Что же вы так покраснели?
– Извините, – пробормотала я.
– Вы можете подождать минут пятнадцать? Мне нужна книга Фикрета Баскайя, ну и неизвестно, сколько будут искать ваш журнал.
– Конечно! – радостно и слишком громко воскликнула я. Гуляющие по дорожкам студенты даже стали оборачиваться.
– Я дождусь вас, – заверила его более спокойно.