Скалолазка Синицын Олег

Видя это, охранник навел на меня пистолет. При любых других раскладах я бы осталась с ним, но, когда на тебя смотрит огромный вороненый ствол, все мысли о том, как хорошо умереть храбро и мужественно, испаряются куда-то. И я понеслась к домам.

Люди в оранжевом микроавтобусе заметили меня. Оглянувшись, я увидела в открытом боковом окне микроавтобуса дикую усатую физиономию. Мелькнул ствол автомата. В этот момент распластавшийся возле изрешеченного «мерседеса» охранник открыл огонь. Не по мне, конечно. Меня он только запугивал.

Выстрелы вспороли лобовое стекло микроавтобуса. Автомобиль вздрогнул, его повело вбок. Засвистели покрышки, машина опрокинулась. Раздался удар. Оранжевый перевозчик пролетел по асфальту еще метров десять. Чем закончилась авария, я не успела рассмотреть, потому что налетела на мусорный бак и от сильного удара упала спиной на тротуар. На меня посыпались огрызки яблок, смятые бумажные стаканчики и окурки.

Нужно быстрее подниматься. Сейчас головорезы Бейкера очухаются, выберутся из микроавтобуса и бросятся в погоню. Смертельно раненный охранник Камаля для них не препятствие.

Попыталась вскочить, но не получилось. Ноги запутались в длинном подоле. Я подобрала из урны осколок стекла, вонзила его в материю немного выше коленей.

Сзади раздалась длинная очередь. Охранник мертв.

Просунув пальцы в образовавшееся отверстие, я оторвала подол по окружности. Получилась свободная юбка, длиной чуть выше коленей. Нижний край ее, правда, не очень ровный, но мне не на подиум идти. Главное, теперь я могу быстро передвигаться.

Выпутав ноги из пелен, я побежала в проезд между домами.

– Стой! – закричали сзади. Кричали по-русски. Но с диким акцентом.

– Стой! Стрилат буду!

Что стоять, что бежать – все равно будут стрелять! А угол дома близко.

За спиной загрохотало. Одна пуля просвистела под левой рукой и выбила кусок бетона из стены здания.

Еще пара шагов… Ну все! Временно в безопасности.

На мгновение остановилась, чтобы прийти в себя. Позвоночник словно покрылся ледяной коркой. Не каждый день тебе стреляют в спину. Ощущение круче, чем на отвесной скале.

Кажется, отпустило.

Оторвавшись от стены, бросилась петлять между домами. Надеялась, что пока турки-головорезы добегут до моей стоянки, я уже скроюсь за следующим углом. Главное сейчас – оторваться от преследования хотя бы на пару минут.

Однако скрыться за следующим углом не удалось. Оттуда вылетел оранжевый джип. Заметив меня, водитель ударил по тормозам, машина встала как вкопанная. Я тоже остановилась.

Куда бежать? Оба пути отрезаны.

Бросила быстрый взгляд на многоэтажку. Уходящая ввысь стена здания ощетинилась лесом открытых балконов. И мне ничего не оставалось, кроме как…

Возле дома стоял припаркованный грузовичок с крытым фургоном. Я взбежала по капоту на крышу кабины, а затем и фургона. До балкона на втором этаже – полтора метра. Сущий пустяк!

Прыжок.

И вот я уже повисла, держась за стальные прутья ограждения. Нельзя терять времени. Я подтянулась и по кованым решеткам, тянущимся до самой крыши, стала взбираться вверх.

Обитатели комнат глазели на меня из окон, не решаясь выйти на балконы. Еще бы! Только что внизу гремела такая пальба! Мне безразличны обитатели дома – туристы или местные жители. Возможно, кто-то узнал террористку, фотография которой напечатана во всех газетах, и радостно сообщал об этом родственникам и соседям.

Больше меня волнуют те, кто внизу. Заполняют переулок, пряча под одеждой оружие.

– Эй, Скальолазка! – раздалось снизу. – А ну сльезай!

Как же! Нашли дуру! Я уже добралась до шестого этажа. Быстро получается. Это вам не скала. По балконам лазать – сплошное удовольствие. Где нужно – ступенечка, где требуется – зацеп для пальцев.

– Сльезай, Скальолазка! То хуже будет!

Носком ноги я толкнула горшок с маргаритками, покоившийся на перилах балкона седьмого этажа. Горшок полетел словно бомба, прямо в гущу мордоворотов, столпившихся внизу.

Вот вам мой ответ!

Горшок грохнулся, расколовшись о тротуар. Черная земля из него полетела в головорезов. Только после этого они опомнились и стали стрелять по мне. Опоздали, голубчики, я почти у цели.

На крыше здания обнаружила несколько длинных рядов из шезлонгов. Кто-то, видимо, ленится ходить на пляж. Ладно, пусть себе люди отдыхают.

Посреди крыши возвышалась бетонная будка с дверью. Лестница вниз!

Я побежала к двери, но споткнулась и упала прямо в шезлонг. Хорошо, он не развалился, а так бы нос расквасила.

Дверь оказалась не заперта. Я выскочила на крохотную площадку и только собралась броситься вниз по лестнице, как услышала нарастающий топот тяжелых ботинок и отрывистую турецкую ругань. Захлопнула дверь и подперла ручку одним из шезлонгов. Назад пути нет.

Вернулась к краю крыши. Двое громил карабкались по балконам, в точности повторяя мой путь. Чтоб вы свалились!

Дверь вздрогнула под мощным ударом изнутри. Петли едва не выскочили из косяка. Было бы неплохо, если бы бандиты переломали об эту дверь свои руки. Но надеяться на такой вариант не приходится.

Куда же скрыться?

Я подбежала к другому краю крыши и глянула вниз. До земли та же вереница балконов, можно спуститься здесь…

Выстрел заставил отдернуть голову. Да, тут меня ждут. Начну спускаться – подстрелят как перепелку.

С крыши дома уходил пучок проводов. Быть может, спуститься по ним?

Последовал еще один удар в дверь за моей спиной. Я боязливо оглянулась.

Нет, она пока на месте. Держит.

Провода тянулись к столбу, торчащему на другой стороне улицы. Перебраться по ним? Вот беда, я почти ничего не знаю об электричестве. Кроме того, что нельзя пальцы в розетку совать, конечно. Да и как я переберусь? Был бы у меня блок-ролик – другое дело, а так… Признаться, я страшно боюсь электричества. Пусть провода и в изоляции, но все равно боюсь.

Оставалась еще крыша соседнего дома.

Я поглядела туда. Вариант из всех самый поганый. Хотя бы уже потому, что расстояние между домами на глаз не менее пяти метров.

Однажды мне пришлось перепрыгивать пропасть без страховки. Дело было на Кавказе. Спуск размыло дождем, он крошился и рушился от легкого прикосновения. Соседний склон на вид казался крепче. Так вот, там между скалами было три метра. Без разбега. Я перепрыгнула, но страху натерпелась. С тех пор старалась избегать положений, когда ни одна часть моего тела не касается скалы.

Я встала на край.

Здесь пять метров. С разбегом. Соседняя крыша черепичная, а стена под ней – кирпичная, глухая. С черепицей дело плохо – по ней как заскользишь, словно по ледяной горке… И уцепиться не за что.

Позади раздался еще один удар. Дверное полотно жалобно хрустнуло. Следующего удара дверь не выдержит.

Пора решаться.

Я отошла подальше. Не попаду на край черепичной крыши – пиши пропало! Кирпичи в стене уложены плотно, ни одной щелочки строители не оставили.

– Эх! – произнесла я дрогнувшим голосом и побежала.

Вот край крыши в трех шагах…

В одном… Толчок!

Взмыла в воздух.

А ведь людям внизу прекрасно видно, что у меня под юбкой!… Господи, и о чем я думаю в такой ответственный момент!

… Попала на край. Ступни соскользнули с черепицы, и ноги провалились вниз.

Я повисла на руках. Ерунда! Выкарабкаться из такого положения – пара пустяков. Главное, я оказалась на соседнем здании. Теперь попробуйте, достаньте меня!

Закинула ногу на край и перевалила корпус через черепичный лоток – водосток, наверное. Знала бы, на каком здании оказалась, не радовалась бы преждевременно.

Мой восторг мгновенно улетучился, когда я взглянула на крышу. Покатую черепичную плоскость усеивали трещины, в некоторых местах зияли черные провалы. «Батюшки-светы, аварийный дом». С соседнего дома этого не было видно.

Попробовала шагнуть. Черепица угрожающе хрустнула под деревенской туфлей. Я остановилась, а потаенное шевеление, вызванное моим движением, продолжалось, раскатываясь по крыше…

И куда я по такой поверхности попаду?

За спиной послышался удар. Дверь бетонной будки наконец с хрустом и треском вылетела из проема. На простор вывалилась моя дружная погоня.

– Если хочешь сохранить жизнь, нужно рисковать, Аленушка! – сказала я, подбадривая себя.

Сделала шаг. Целый черепичный пролет между двух стропил провалился в темные комнаты. Раздался грохот.

– Мама, – произнесла я.

Головорезы с соседней крыши что-то орали тем, кто находился внизу. Наверное, меня потеряли. Вы никогда не пробовали кричать с высоты девятого этажа? Забавное занятие. Внизу половины слов не слышно. Ладно, когда мама высовывается из окна и зовет свое чадо к ужину. А тут толпа пустоголовых мужиков, заглушая друг друга, орет что-то и пытается понять ответные крики.

Я быстро двинулась по краю. Здесь стена, черепица держалась крепко, хотя и крошилась под каблуками.

Вот угораздило меня!

Нужно пересечь крышу. Какой толк от того, что я плетусь по периметру? Скоро попаду в поле зрения тех, кто внизу. Они долго раздумывать не станут – сразу начнут стрелять.

Тем временем меня заметили на соседней крыше. Один – самый сообразительный – бросился обратно на лестницу. Второй… Таких идиотов я еще не видела. В каком дурдоме Бейкер их только набрал?

Он разбежался, собираясь повторить мой прыжок. Я отвернулась. Не выношу самоубийств. Сразу видно, что разбег мал, а его коренастая неуклюжая фигура не предназначена для полетов.

Я ошиблась. Но ненамного. До карниза он долетел. Пальцы вцепились в черепицу, тело шмякнулось о кирпичную стену. Надеюсь, физиономия тоже крепко приложилась… Говорю это не со зла, а из особого гуманизма к данной породе мужиков.

Черепица раскрошилась под его пальцами. Я даже заткнула уши, чтобы не слышать страшного «чвваккк!» об асфальт. Потом, правда, кинув взгляд вниз, обнаружила, что чудаку повезло, и он свалился на тент продуктовой палатки, сорвав его и рассыпав по тротуару целый ящик персиков.

Еще один головорез, оставшийся на соседнем здании, выстрелил в меня. То, что не решалась сделать сама, заставил сделать он.

Я быстро легла на крышу и осторожно поползла. Теперь ему не попасть. Но…

Древняя черепица хрустела. Колени и локти то и дело продавливали ее. Провал, устроенный мною, остался чуть выше. Если рухнет участок крыши, по которому я сейчас ползу, падение будет жестким, а еще получу по моей лингвистической головушке целую груду из падающей черепицы.

Где-то впереди послышался топот. Я подняла голову и обнаружила на другом краю аварийной крыши улыбающуюся харю. Какой-то головорез, самый проворный, решил, что перехитрил меня. Ну-ну, давай! Иди ко мне, милый!

Он сделал шаг… и его фигура исчезла, словно по волшебству. Через мгновение до меня донесся жуткий вопль и грохот черепицы.

– Кто следующий? – осведомилась я.

Шутки шутками, но как бы самой не загреметь подобным образом. Я продолжала ползти, внушая себе, что я пушинка… я мотылек… я ничего не вешу…

Так, где я нахожусь?

Привстала, чтобы оглядеться. Тут же надо мной засвистели пули. Тот черт на соседней крыше не дает поднять голову!

А ведь начинаю привыкать к выстрелам и свистящим пулям. Как бы совсем не потерять осторожность…

За этими мыслями даже не заметила, как меня накрыла длинная тень. Я обернулась и обнаружила, что со стороны фасада на крыше появился бородатый Рахим в своей кожаной куртке.

Как ему удалось взобраться? Да еще с фасада!

– Не двигайся! – воскликнул он на английском.

Его английский не подарок, но понять можно. Помню, как он разговаривал с Бейкером в лагере, стоя над моими сумками.

– Не нужно! Не стреляйте! – закричала я.

– Я тебя живьем зажарю! – прорычал он. Не сомневаюсь, что так и сделает. – Будешь знать, как бегать от нас!

От кого – «от них»? Покойный Камаль, мир праху этого доброго старика, что-то упоминал о мощной Организации, в которой состоит Бейкер. Рахим тоже в ней? Что еще за организация? В какой газете опубликована ее политическая программа?

Озвучить свои вопросы я не решилась.

– Что же мне остается делать, когда вы все время пытаетесь меня подстрелить?

– Не болтай… – Рахим сошел на карниз, и я поняла, как он оказался на крыше. За его спиной вверх вздымалась стрела строительного крана.

Напрасно я называла их тупоголовыми.

– Где предмет, который находился в тайнике?

Этот негодяй застрелил Камаля. Попробую заговорить ему зубы.

– Значит, вы все же забрались на скалу?

– Ты очень непослушная. Женщина не должна быть такой… Я спрашиваю, где предмет? – Он навел на меня пистолет. Я сжалась, ожидая выстрела. К свистящим пулям я привыкла, но привыкнуть к пистолету, смотрящему тебе в лицо, по-моему, невозможно.

– Вот! Вот он! – Спешно сняла с шеи цепочку с перстнем.

Рахим быстро осмотрел предмет, раскачивающийся на цепочке в моей руке.

– Бросай! – приказал он.

Бросила. А что еще оставалось делать?

Перстень покатился вниз по крыше, но застрял где-то недалеко от ног Рахима. Я не хотела, чтобы так произошло. Просто так получилось.

Рахим посмотрел на перстень, а потом прицелился в меня.

– Ты не женщина, – сказал он. – Ты – Сатана в женском обличий. Сатана должен быть уничтожен. Аллах акбар!

И надавил на курок.

Во мне так все и оборвалось. За короткое мгновение перед глазами пронеслась моя недолгая и небогатая на события жизнь.

Прощайте, бабушка с дедушкой! Надеюсь, вы никогда не узнаете, в какую историю меня затянуло.

Прощай, Леха Овчинников! Надеюсь, ты сладко спишь сейчас в московской постели.

Прощайте…

Пистолет издал глухой щелчок.

Вот так! Стоило прощаться с белым светом, когда у Рахима и пистолет не заряжен? Он же выпустил все пули в перестрелке с охранником Камаля!

Вот тебе наука, Рахим! Нельзя стрелять в беззащитных женщин!

Я развернулась и, оттолкнувшись, покатилась по скату крыши, сопровождаемая треском черепицы. Вот он, перстень! На расстоянии вытянутой руки.

Рахим понял, что я собираюсь забрать артефакт, отбросил бесполезный пистолет и прыгнул вперед. Если бы он находился на этой крыше столько же времени, сколько торчу на ней я, то поостерегся бы изображать из себя обезьяну…

Черепица, естественно, провалилась под турком. Он все же успел вскинуть руки и зацепиться за крышу.

Его пальцы соскальзывали с ребер черепичной кладки, глаза безумно бегали. Наконец бешеный взгляд упал на перстень, который застрял в трещинке в нескольких сантиметрах от его рук.

Со страшным усилием Рахим оторвал пальцы от черепицы и схватил перстень. В следующий миг помощник Бейкера полетел вниз, унося найденный мною артефакт. Раздался странный чмокающий удар, и крик Рахима превратился в жалобный бессильный стон.

От дыры, в которую провалился бандит, в разные стороны побежали черные, глубокие трещины. Я замерла, боясь шевельнуться. Одна из трещин остановилась в десяти сантиметрах от меня. И только я чуть двинула рукой, она мгновенно перечеркнула крышу до гребня. Черепица обрушилась вместе со мной, но, в отличие от нее, я еще и орала во всю мощь своих голосовых связок.