Притяжение света Беляев Антон

– Лика, подожди – окликнул он девушку хрипловатым голосом. Русая челка опускалась на глаза и он откидывал ее назад, резко мотнув головой. Под облегающей водолазкой виднелись бугры неплохо накачанных мышц, но мужественности в нем не было ни на грамм. Скорее смазливость и осознание вымышленного превосходства над прыщавыми и худыми сверстниками.

Девушка повернулась. Парень подошел уже нарочито спокойным шагом, облизнул губы и, глядя прищуренными глазами сверху вниз на Анжелику, развязным тоном произнес:

– Помнишь, о чем мы договорились, Лика?

– Я все помню, звони….

Видно было, что девушка не особо хорошо относится к оппоненту, но, все-таки она изобразила подобие улыбки и слегка кивнула ему, поворачиваясь к двери. Парень окинул Николая оценивающим взглядом и, не обнаружив в нём соперника, с неприятной ухмылкой двинулся обратно.

Они вышли на улицу. Девушка была явно раздражена, весь ее вид говорил о том, что встреча с однокурсником положительных эмоций не добавила.

– Что-то не так? – Николай удивился её реакции, хотя и ему самому парень совершенно не понравился. Но это ему, девчонки от таких пижонов пищат…

– Нет, просто надоел он мне. Говорит что нравлюсь, а сам на всех подряд бросается, – в ее голосе слышалось отвращение, – Чтоб отстал, дала номер телефона, обещал вечером позвонить. О чем с ним говорить? – видимо этот вопрос озадачил Анжелику, она замолчала, задумавшись.

– Так не бери трубку. Позвонит пару раз, да успокоится.

– А вдруг другой кто? Откуда я знаю, во сколько он решит меня осчастливить?

Логично. Николай не подумал об этом, предлагая свой вариант решения проблемы.

– Ладно, придумаю что-нибудь, – вздохнула девушка, видимо в голову ничего не приходило. Она подняла глаза к солнцу и зажмурилась. – Как хорошо сегодня, наконец-то весна пришла.

Погода действительно не располагала к мрачным думам и Николай обратил внимание, что лицо Анжелики заметно посветлело – она отвлеклась от мыслей о предстоящем звонке. Солнце слепило, после помещения приходилось щуриться, глядя под ноги. Теми же дворами, какими ранее он шел в институт, они двинулись в сторону редакции. Мужчина чуть впереди, перепрыгивая через ручейки и появившиеся лужи, девушка за ним – след в след, старательно попадая на отпечатки его ботинок. Получалось не очень хорошо, и пару раз, поскользнувшись, она уже испробовала все прелести талого снега – видно было, что сапоги промокли насквозь. Преодолев коварные тропинки и выйдя на вполне приличную дорогу, расчищенную с утра дворниками, мужчина обернулся. Анжелика все еще смешно прыгала через лужи, высоко поднимая ноги и неловко взмахивая руками. В ее движениях трудно было усмотреть присущую женщинам грациозность, плавность движений. Девушка скорей походила на маленького аистёнка, вышагивающего по болоту вслед за длинноногими родителями. «Совсем ребенок», – улыбнулся Николай. Анжелика, подняв голову, заметила его улыбку и выскочив на дорогу, сходу спросила:

– Смешно прыгаю?

– Есть немного. Но ничего, до лета еще далеко, натренируешься.

– Да уж, придется. Промокла насквозь… – девочка с грустной улыбкой посмотрела на сапожки, блестевшие от влаги.

– Пошли быстрее, еще заболеешь. Возьмем ключи и вызовем такси – хватит тебе гулять сегодня.

В интонации Николая сквозила твердость и в то же время забота. Девушка прочувствовала это, и улыбка стала несколько виноватой…

Через пять минут они забрали ключи – Анжелика осталась на улице, а Николай под укоризненные взгляды Ираиды Павловны зашел в редакцию газеты и вызвал такси. Старенькая четверка с угрюмым молчаливым водителем – пенсионером довезла их до дома довольно быстро, что было удивительно – весенние дороги оставляли желать лучшего.

Перед домом девушка достала кошелек, но, наткнувшись на сердитый взгляд Николая, тут же спрятала его обратно в карман, не желая испытывать судьбу. Они вошли в подъезд – в тишине промокшие насквозь сапоги Анжелики смешно чавкали, – и вызвали лифт.

– Не боишься со мной ехать? – поинтересовался мужчина.

– А чего бояться, мы же соседи – Анжелика не поняла подоплеку вопроса, и интерпретировала его по-своему. Николаю, услышавшему такой ответ, стало неудобно. Он почувствовал, как неудержимо краснеет от стыда. Слава Богу, в подъезде стоял полумрак, и после яркого солнца глаза еще не привыкли к тусклому свету лампочки. Надо было срочно выпутываться из щекотливой ситуации.

– Да я имел в виду, что застрять можем. Не боишься снова в лифте просидеть?

Теперь настала очередь девушки краснеть. Анжелика потупила взгляд и румянец начал заливать бледное лицо. Она резко отвернулась, но ничего не ответила. Молча благополучно поднялись на свой этаж, и, уже подходя к своим дверям, Анжелика вдруг обернулась.

– Ой, я Вам даже спасибо не сказала за ключи. Извините… спасибо большое, – она на секунду запнулась и тихо произнесла, – Николай.

Видно было, что ей неловко обращаться к нему без отчества. Мужчина улыбнулся.

– Да не за что, смотри не заболей.

Он зашел в квартиру и услышал, как хлопнула дверь Анжелики. Не раздеваясь, прошел на кухню. Сев за стол, закурил. Не хотелось ни делать что-нибудь, ни идти куда-то. За окном светило яркое солнце, в открытую форточку врывались звуки проезжающих машин и громкие голоса гуляющих в садике детей.

Николай чувствовал умиротворение. На душе было тепло и спокойно, ленивые мысли не тревожили и вообще не заостряли внимание на чём-либо. Любые вопросы казались несущественными. Он откинулся спиной к стенке и прикрыл глаза. Не хотелось перебивать иллюзорное ощущение легкости, которая обволакивала тело, проникала во все клеточки и несла с собой ту невыносимо приятную слабость, которую испытывает уставший человек, растянувшись наконец-то на кровати и отрешившись от всего происходящего вокруг.

Дотлевшая до фильтра сигарета больно обожгла пальцы и приятные ощущения мигом испарились. Коля бросил окурок в пепельницу и встал. Надо готовить что-то на ужин, а запасы продуктов – насколько он помнил – были исчерпаны. Открыв холодильник, грустно улыбнулся – добрую половину запасов составляли открытые и благополучно забытые ополовиненные консервы, остальное место принадлежало фруктам, купленным Ириной в тщетной надежде пополнить его организм витаминами. Все эти яблоки, апельсины, бананы и многое другое, отлежав в холодильнике положенные сроки, перемещались в мусорное ведро, чтоб освободить место для новой партии. И как бы Николай ни просил Ирину больше не пополнять запасы, та все равно упорно тащила набитые до верху сумки.

Довольно быстро обернувшись с покупками, благо магазин располагался во дворе и очередей в это время не было – большая часть жителей близлежащих домов находились на работе – Николай за пару часов справился с приготовлением обеда, которого, судя по объему, хватит дня на три. Готовить ему нравилось, да только вечная лень не позволяла заниматься этим ежедневно, так что меню изменялось пару раз в неделю и особым разнообразием не отличалось. Существенные перемены привносила в это дело Ирина, но тоже довольно редко, так как Николаю было стыдно перед подругой, и он любыми способами старался выманить ее из кухни.

Плотно пообедав, мужчина добрался до дивана и погрузился в дебри купленного неделю назад очередного творения звезды детективного жанра. Книжка читалась легко, абсолютно не напрягая. Хотя Николай в первый же вечер, дойдя лишь до пятой главы, мог предсказать развитие событий и имя преступника, заканчивать на этом чтение не хотел – интересно было, совпадет ли его сюжет с фантазией автора, но заглядывать в конец книги он считал все же нечестным. Пока что все вполне соответствовало догадкам, и мужчина был удовлетворен собственной проницательностью. Прочитав пару страниц, почувствовал, как веки наливаются тяжестью. Строки начали плыть перед глазами и, в конце-концов, сон одержал победу над преступностью.

Звонок в дверь резко вернул в действительность, Николай даже не понял сразу – приснилось ему это, или нет, – но настойчивая трель вновь разорвала тишину квартиры. На ходу протирая заспанные глаза, он рванулся в прихожую. Едва открыв дверь и увидев Анжелику, понял – произошло что-то из ряда вон выходящее: мокрая футболка, капли воды, стекающие по рукам и лицу, выражающему крайнюю растерянность и даже панику:

– Помогите, пожалуйста, у меня кран прорвало, топит…!

Анжелика показывала рукой на свою квартиру, откуда через открытую дверь доносилось журчание водопада. Николай в одних носках пролетел через площадку и сразу оказался в луже ледяной воды. Дверь в ванную была открыта нараспашку, из проёма во все стороны разлетались брызги. Ноги промокли насквозь, когда он с трудом добрался до крана и сориентировался, что же произошло. Кран-букса холодной воды была выкручена наполовину, струи веером рассыпались по всей ванной. Мужчина быстро перебежал в туалет и завернул краны на трубах, фонтан начал иссякать, и вот уже последняя тоненькая струйка с журчанием разбилась об эмаль ванны. Анжелика с ведром и тряпкой проворно убирала крупную лужу, но воды было столько, что изменений не наблюдалось. Николай, хлюпая по холодной жидкости закоченевшими ногами, прошел обратно в ванную. Схватив какую-то футболку, стал помогать девушке. От холода заболели ступни; брюки и рубашка, попавшие под веер брызг, омерзительно липли к телу.

Через какое-то время лужа на полу пошла на убыль. Анжелика, подтерев в прихожей остатки наводнения, помогала ему, и мужчина наконец-то смог передохнуть и оглядеться. В ванной творился самый настоящий кошмар. По стенам спускались блестящие дорожки влаги, все, что ниже уровня плеча, было залито. По всей видимости, девушка пыталась сначала справиться своими силами, но, не одолев разбушевавшуюся стихию, побежала за помощью. Он посмотрел на себя в висевшее на стене зеркало. Отражение вызвало печальную улыбку – взлохмаченные мокрые волосы, румянец от напряженной работы, прилипшие к телу рубашка и брюки. Да уж…

Загремело ведро о ванную, и Николай обернулся. Соседка закончила уборку и, устало обтерев лоб рукой, с неописуемой тоской обозревала последствия аварии. Затянутые в хвост волосы выбились из-под резинки, челка сосульками спадала на раскрасневшееся, блестящее от пота и воды, лицо. Анжелика тяжело дышала, промокшая насквозь белая футболка, облегающая вздымающуюся девичью грудь, скорей подчеркивала, нежели скрывала два небольших аккуратных полушария. Спортивные брюки плотно обхватили стройные ноги и чуть выдающиеся бедра девушки. Николай невольно загляделся – соседка пока не замечала его взгляда, продолжая оценивать результаты бедствия. А мужчина вдруг поймал себя на зазорной мысли, что довольно откровенно любуется девушкой. Он на мгновение смутился, но в этот момент их взгляды в зеркале встретились. Заметив смущение, девушка не сразу поняла его истинную причину, но через секунду тихо произнесла: – Ой… – и, пунцовая, выскочила из ванной. Николаю ничего не оставалось, как уйти домой, осторожно прикрыв за собой входную дверь.

Дома, переодеваясь в сухую одежду, он ругал себя последними словами, но неловкость, которую испытал, встретившись с Анжеликой взглядом, не отступала. Пройдя на кухню, откинулся на стул и нервно закурил.

«Стыдно-то как…. Уставился на девочку, кобель, как подросток какой-то. Она же мне чуть – ли не в дочки годиться, а я…» Перед глазами вновь появилась взволновавшая его картинка. Николай, как ни противно было признаваться самому себе, вновь почувствовал приятное томление. Что греха таить, девушки в мокрой одежде всегда выглядят безумно эротично, и, Анжелика, несмотря на возраст, была не исключением. Скорее наоборот. Ее еще полностью не сформировавшаяся фигурка радовала взгляд своей чистотой и свежестью. Это не было силиконовое тело какой-нибудь фотомодели, воспевающее пороки, и, близкое к животному инстинкту желание обладать им; наоборот, пока не совсем складное, но притягивающее своей целомудренностью и совершенной естественностью – пусть не совсем развитых, но оттого более взывающих к нежности – форм, тело девушки.

Николай встряхнул головой, стараясь отогнать назойливо лезущие в голову постыдные мысли, и решительно поднялся. Он прошелся взад-вперед по кухне, закурил еще одну сигарету…. Взгляд упал на мойку, и он тут же вспомнил о первоначальной причине внутренних терзаний.

«Девчонке воду-то отключил, надо помочь. С нашими сантехниками можно месяц без воды просидеть».

Найдя в кладовке нужные инструменты и захватив – на всякий случай – набор резиновых прокладок для кранов, мужчина, переборов смущение, вновь отправился к соседке. Анжелика открыла почти сразу, даже не спросив, кто пришёл. Она тоже успела за это время переодеться и привела в порядок прическу, лишь румянец на щеках напоминал о прошедшей катастрофе. Спортивный костюм чуть большего, чем следует, размера, скрывал разволновавшие Николая девичьи прелести и он даже вздохнул с облегчением.

– Ты почему даже не спрашиваешь, кто пришел? – спросил с нарочитой строгостью, желая исправить неловкую ситуацию и загладить собственный конфуз.

– Да я знала, что Вы придете. Не знаю почему, просто чувствовала, – девочка неловко улыбнулась и пошире раскрыла дверь, тем самым предлагая войти.

– Посмотрю, может чего получиться, не сидеть же теперь тебе воды.

– Спасибо.

– Да пока не за что. Вот если получиться, тогда и скажешь свое «спасибо».

Он прошел в ванную. Анжелика уже навела порядок, везде было сухо и уже ничего не напоминало о произошедшей катастрофе. Лишь в тазике на дне ванной лежали замоченные вещи. Коля выкрутил кран, заменил прокладку и ввернул на место отремонтированную деталь. Анжелика всё это время стояла в дверях позади него, и, склонив голову набок, молча наблюдала за происходящим.

– Запомнила?

– Нет… Что Вы…. Вроде все просто, но все равно сама так не смогу. Я в технике совершенно не разбираюсь.

«Ну, если водопроводный кран считать техникой, то уж действительно не сможет», – Николай с трудом подавил улыбку.

– Анжелика, ты видела в туалете кран, который я завернул?

– Да. Открыть его?

Николай кивнул и девушка скрылась за дверью. Он повернул вентиль, послышалось набирающее силу журчание, и в раковину ударила тяжёлая струя воды.

– Ну, вот и все, – он завернул кран обратно и собрал инструменты, – пользуйся на здоровье. Если что, зови, чем могу – помогу.

– Спасибо Вам, огромное. Вы извините, что я так вот… к Вам… Просто испугалась, что делать, не знаю… – пролепетала Анжелика, опустив глаза. Она явно не находила слов и мужчина пресек нескладные попытки объяснений.

– Ничего страшного. Если вдруг что – заходи, не стесняйся, я вечером всегда дома.

Он подошел к дверям и уже хотел выходить, когда сзади раздалось неуверенное:

– Давайте я Вас хоть чаем угощу….

Он обернулся. В глазах девочки читалась просьба:

– Как-то некрасиво, Вы мне помогли, а я…. Давайте. Я сейчас быстренько подогрею.

Николай на мгновение задумался. Дома ничего важного не было – лишь диван, да книжка под негромкое урчание телевизора. Ирина целый день не звонила, видимо, обиделась на его вчерашнюю вспыльчивость, или же просто ждала, что он сам свяжется с ней. А сам он пару раз созревал до разговора, но все откладывал на потом. Прищурившись, Николай посмотрел на девочку.

«Все время одна…. Наверное, скучно. Интересно, у нее еще родственники здесь есть?» Анжелика замерла в ожидании ответа, и мужчина, улыбнувшись, решительно произнес:

– Ну, давай – угощай, – он сложил инструменты на невысокую тумбу рядом с дверью.

Лицо соседки мгновенно озарилось улыбкой.

– Проходите на кухню. Сейчас я, быстро, – сразу засуетилась девушка, – чайник уже закипает, а я пока бутерброды сделаю.

– Не надо ничего, – ему не хотелось «объедать» живущую одну девушку, – я пообедал не так давно, так что вполне сыт. Ты себе сделай, если хочешь, а я просто чайку попью.

Они прошли на кухню. Анжелика, указав гостю на стул, достала посуду. Накрыв на стол, села напротив, аккуратно разливая по кружкам чай. Коля редко его пил, предпочитая кофе в любое время суток, но порой можно сделать исключение. Тем более что кофе, в общем-то, никто и не предлагал. Положив сахар и медленно размешивая его ложечкой, Николай осмотрелся. Кухня была такая же, как у него, только в идеальном порядке. Всё находилось на своих местах, ничего лишнего. Дома Николай, особенно если занимался приготовлением пищи, оставлял после себя такой хаос, словно на кухне побывала толпа народа, причем каждый занимался чем-то своим. Не то чтоб он не любил порядок, просто не понимал – зачем постоянно убирать тот же сахар со стола, если он все равно через какое-то время понадобится. А каждый раз лезть в шкафчик….

На довольно высоком холодильнике разместился небольшой цветной телевизор, рядом, на разделочном столе, микроволновая печь и электрочайник. Аккурат над ними, на резной деревянной этажерке уютно соседствовали кофеварка и компактный кухонный комбайн. Сплошная техника…. Он вновь усмехнулся, вспомнив слова Анжелики.

Девочка проследила за его взглядом.

– Я почти ничем не пользуюсь, все время в своей комнате. Мне там уютней – телевизор, музыка, да и … привычней, – она передернула плечами не найдя слов для объяснений и опустила глаза. Николай понял, что пыталась сказать соседка. Ей привычней и удобней скрываться в своем маленьком «мирке», оставаясь наедине с собой, чем ходить по опустевшей квартире и постоянно чувствовать потерю. Довольно часто люди, резко и неожиданно оставаясь в одиночестве – а тем более в вынужденном одиночестве – не могут принять данное обстоятельство. Они постоянно пытаются найти хоть какие-то следы присутствия близкого человека; ждут, что вот сейчас он выйдет, как обычно, из комнаты; ловят еле слышные шорохи в тишине, или же, наоборот, ходят по комнатам в тщетной надежде встретить, услышать, ощутить необходимое присутствие. Осознание потери приходит со временем, но, даже дойдя до этого, многие продолжают подсознательно ожидать какого-то чуда.

У Николая был знакомый, который вследствие тяжелой болезни потерял любимую женщину. Больше года он каждый вечер стелил постель, а сам спал на диване, в другой комнате. Лишь для того, чтобы утром зайти и проверить – не смята ли простыня? Постоянное ощущение полусна – полуреальности, когда фантазии начали смешиваться с явью, и стало непонятно, где начинается одно, и заканчивается другое, привели его в психоневрологический диспансер. После трех месяцев лечения, друг – по совету врачей – сменил квартиру, и все встало на свои места. Во всяком случае, внешне он ничем не выказывал свое прошлое отторжение очевидного.

– Вы почему не пьете? Если горячий, я могу разбавить. Хотите? – вырвала его из мыслей девушка.

– Нет, все в порядке. Уютно у тебя, хорошо, – у Николая вновь появилось желание сказать Анжелике что-нибудь ободряющее, но как назло на ум ничего не приходило.

В глазах собеседницы появилась грусть, она отвела взгляд к окну и тихо произнесла:

– Раньше, еще лучше было…. Год назад у меня родители погибли, на машине разбились, – голос задрожал и Николай испугался, что девушка заплачет, но Анжелика справилась с подступившими слезами и повернулась к нему.

– Вы не знали?

«Сказать или нет про бабу Машу?» – Николай не ведал, как поступить и решил прибегнуть к компромиссу.

– Да, слышал вроде, не помню. Извини….

Ему совершенно не хотелось врать девочке, тем более на эту, близкую и невероятно тяжёлую для неё тему. Анжелика смотрела на Николая, но в то же время как будто сквозь него, погрузившись в тяжелые воспоминания. Ее лицо вдруг осунулось, губы поджались, и всем своим видом девочка выказывала скорбь и смирение. Николаю не доводилось раньше встречать юных женщин с такой нелегкой судьбой. Мучительно подыскивая слова, он все смотрел на грустный образ соседки и в глубине души чувствовал, что слова сейчас совершенно ни к чему – девочка не нуждается ни в соболезнованиях, ни в поддержке, ни в сочувствии. Она ушла в свой прошлый мир – к родителям, к семейному уюту и покою. Любое слово, произнесённое сейчас, разрушит эту иллюзию и реакция может быть совершенно неожиданной – от горьких слез до вспышки гнева, злости на посмевшего вторгнуться в ее воспоминания человека.

Неожиданно она вздрогнула, и, прикрыв веки, мелко помотала головой, стряхивая с себя оцепенение. Затем подняла глаза на Николая.

– Извините, пожалуйста. Все не могу поверить… – она попыталась улыбнуться, но лишь уголки губ дрогнули, улыбка получилась вымученной. Даже такие привлекательные ямочки на щеках в этот раз проступили достаточно уныло.

– Ничего страшного. Прости, что невольно заставил тебя вспомнить, – Николай чувствовал что говорит, в общем-то, чушь, но в голову как нарочно больше ничего не приходило. Девочка потянулась за чайником и долила себе кипятка.

– Вам добавить? – спросила, не глядя на мужчину.

Николай допил свой чай и повторять особого желания не было, но уходить в такой момент и оставлять Анжелику наедине с тяжкими воспоминаниями он считал не самым лучшим выходом.

– Добавь, пожалуйста. Еще кружечку и пойду, надо бы делами заниматься, – произнес сходу. Делать было абсолютно нечего, идти домой не хотелось. Он испытывал разливающуюся в душе невесть откуда взявшуюся нежность к этой девочке-женщине с грустными глазами. Он хотел просто обнять ее, гладить по голове и говорить что-нибудь хорошее, доброе, чтобы она забыла о своем горе, забыла об одиночестве и окружающей пустоте. Чтоб почувствовала его внимание, самое что ни на есть искреннее.

Наверное, что-то промелькнуло в его глазах и Анжелика, наливающая в это время чай, ощутила это что-то. В любом случае в ее взгляде отразились непритворные благодарность и облегчение, и Николаю стало вдруг безумно хорошо на душе. Он угадал ее желание хоть немного отдалить постоянно преследующее одиночество…. И готов был выпить чайник воды, лишь бы поддержать девушку хоть какое-то время.

– А Вы кем работаете, Николай? – нарушила соседка затянувшееся молчание.

– Я творческий человек, пишу заметки про вашего мальчика – фразой из известного мультфильма объяснился мужчина. Встретив недоумение во взгляде девушки, торопливо добавил: – Криминальную хронику веду в нашей газете.

– Так Вы журналист?! Интересно, наверное, – в голосе послышалось ребяческое восхищение. Многие знакомые Николая считали его чуть ли не представителем богемы, но мало кто реально осознавал суть выполняемой работы. Не верилось, что вести криминальную колонку довольно скучное занятие, но Николай и не настаивал на своем мнении. Пусть думают, что хотят. Не хотелось разочаровывать друзей, а особенно знакомых девушек, буквально млеющих от общения с «творческой личностью».

– Честно говоря, ничего особенного. Работа, как работа, – он знал, что Анжелика так же не поверит ему, и сразу же убедился в этом. Девушка с сомнением покачала головой и лукаво улыбнулась, мол «меня не проведешь». Симпатичные ямочки заняли привычное место на щеках.

– Нет, правда. Это кажется очень интересным, а на самом деле все просто. Целую неделю просматриваешь милицейские сводки, ищешь что-нибудь из ряда вон выходящее и к пятнице подбиваешь самое значительное в одну колонку. Не очень приятно каждый день начинать с того, что узнаешь: где что обворовали, кого избили, какую машину угнали. Но кто-то ведь должен этим заниматься. Порой зацикливаешься так, что кажется, словно вокруг больше ничего не происходит – сплошные кражи, разбои, драки и тому подобное. Приходишь домой, включаешь телевизор, а там все то же самое, только в других масштабах. Надоедает, но куда денешься… – в его голосе прозвучала какая-то обречённость.

Он заметил, что девушка увлеклась его монологом. Глаза засветились интересом, она на время забыла о своих переживаниях и просто внимательно слушала. Радуясь произошедшей перемене, Николай продолжил:

– Я раньше спортом занимался – плаванием, в футбол играл. Порой хочется бросить весь этот криминал к черту, да писать о спорте. Согласись, что лучше рассказывать о новых победах и рекордах, чем о чьих-то проблемах и несчастьях.

Он запнулся, испугавшись, что вновь невольно напомнил девушке о постигших её горестях, но Анжелика лишь кивнула, выражая свое согласие и с абсолютно детской непосредственностью поинтересовалась:

– Так почему не пишете про спорт?

– У каждого своя колонка. Когда я пришел устраиваться на работу, свободной была лишь эта вакансия. Думал, не получиться, но ничего, втянулся.

Соседка о чем-то задумалась. Николай притих в ожидании ответного рассказа и не обманулся.

– А я в магазине работаю, по вечерам. Неделя через неделю. Хотела в садик сначала устроиться, но там график неудобный, учебе мешало. А здесь знакомый папы взял к себе.

– И чем торгуешь?

– Продукты. Тоже сначала не в своей тарелке себя чувствовала, но так же, как и Вы, втянулась, – Анжелика улыбнулась сходству, – Зарплата небольшая, но хоть что-то, на жизнь хватает.

Грусть снова на долю секунды омрачила ее личико.

– А что за магазин?

– «Звездочка». Рядом здесь, на крылечке, – уточнила она, заметив недоумённый взгляд мужчины.

Николай знал это место, но заходил туда редко. «Звездочка» работала круглосуточно и вечером в магазин шли в основном местные алкоголики, так как в продаже всегда имелась относительно дешевая водка неизвестного розлива.

Анжелика перевела взгляд на окно и замолчала. Николай посмотрел на часы – девятый час – пора бы и честь знать.

– Ну, спасибо, хозяюшка, за чай – он поднялся и прошел в прихожую, Анжелика следом, – пора домой. Время уже позднее, у тебя своих дел, наверное, навалом, одной стирки на полночи.

– Да что Вы, там совсем немного. Я уже и забыла о ней, если честно.

Мужчина взял с тумбочки инструмент, и, открыв дверь, обернулся:

– Не забудь, если что – зови, – он улыбнулся и вышел.

– Спасибо Вам за все – донесся вслед тихий голос и дверь, скрипнув, закрылась.

Николай вернулся в пустую, вдруг показавшуюся ему неуютной, квартиру, и, пройдя на кухню, достал сигарету. Щелчок зажигалки прозвучал слишком громко в окружившей тишине. Клубы дыма медленно поднимались к потолку, он смотрел на сизый туман и мысленно растворялся в нем, окружал себя зыбкой пеленой, желая оградиться от внешнего мира, забыться, оторвавшись от реальности. Он почувствовал невыносимое, почти физически давящее одиночество. Перед глазами пронеслись картинки его жизни, и не за что было зацепиться. Родители уже давно живут в другом городе, своей, приближающейся к закату, неторопливой жизнью. Друзья – если можно назвать так школьных и институтских товарищей, тоже не баловали его вниманием, да и, признаться, он сам не особо стремился к этому. Он задумался об Ирине. Их отношения зарождались довольно обыденно – встретились два одиночества, появилась симпатия – как к человеку, так и к родственной душе – переросшая со временем в нечто большее. Да, ему было хорошо с ней во всем, начиная от разговоров и заканчивая постелью, они понимали друг друга с полуслова, угадывали желания, мысли, поведение, но была ли это любовь «до гроба»? Да и что такое вообще любовь?

Если б кто-нибудь задал этот вопрос Николаю, он вряд ли нашел бы какое-то разумное объяснение этому чувству, а скорей даже совокупности чувств. За свою жизнь ему не раз доводилось идти на поводу у страсти, даже влюбляться, но в определенный момент что-то перегорало внутри. Он чувствовал, что исчерпал себя, что ему уже не интересны эти отношения, вроде все еще волнительные, но уже в наименьшей степени, лишенные первоначальной искры. Первое время Николай пытался притворяться, лгать другим и даже самому себе, твердить о высоких чувствах и внушать себе же что чувства эти действительно есть, что это не иллюзия, не фикция, а та самая долгожданная любовь – умеренное, спокойное, очень приятное ощущение духовной близости с женщиной. Где-то в глубине души он осознавал, что все, что с ним происходит – не более чем смирение, уход от надоевшего одиночества и опостылевшей до чертиков серости будней, нестерпимое желание иметь полноценную семью, возвращаться в милую обитель, где тебя кто-то ждет, где чувствуешь себя нужным, любимым, желанным. Ведь так приятно приходить с работы домой, где тебя встречают с радостью. Затем, переодевшись и поглощая восхитительный, приготовленный женскими руками ужин, рассказывать о прошедшем дне, слушать в ответ совсем не интересные, но абсолютно не напрягающие новости о выросших ценах в магазине, о новой прическе подруги, и чересчур откровенном платье какой-то Маши; после, приняв теплый, расслабляющий душ и смыв с себя накопившееся за день напряжение, лечь в свежезастеленную, приятно пахнущую чистотой постель и обнять податливое, отзывчивое тело лежащей рядом женщины; неспешно гладить нежную, бархатистую кожу, чувствовать привораживающий запах женщины, ласкать ее, проникая руками и губами в самые потаенные места и слышать негромкие, пока еще сдерживаемые стоны; чувствовать ее напряжение и дикое, все нарастающее желание близости, и, овладев ею, довести до крика, до исступления, до невнятного шепота и вонзившихся в спину ногтей, до мелких судорог, сотрясающих вдруг обмякшие разом мышцы; а затем, лежа рядом и гладя влажные от пота грудь, живот, бедра любимой, смотреть на ее утомленное, но блаженное лицо, чувствуя себя на седьмом небе от счастья и распирающей гордости за доставленное удовольствие. И напрочь забыть о невыносимом одиночестве.

С Ириной же они пока довольствовались тем, что есть – частые, но недолгие встречи, выходы вместе по магазинам, и, изредка, в кинотеатр, на какую-нибудь премьеру, никаких планов на будущее и обязательные ночевки девушки дома. За все то время, сколько они вместе – почти два года минуло – Ирина ни разу не осталась на ночь у Николая, объясняя это нежеланием оставлять дома стареньких родителей.

«Понимаешь, Коленька, они ведь волноваться будет, а в их возрасте это совершенно ни к чему. Да я и сама переживать стану». Пару раз, услышав подобные объяснения, Николай решил, что настаивать бессмысленно и перестал затрагивать эту тему.

Даже сейчас, думая об Ирине, мужчина поймал себя на мысли, что не может представить девушку в роли жены и хозяйки. Трудно было понять, что именно не устраивает. Возможно, дело совсем не в женщине, а в той ответственности, которую приобретает человек, связывая свою жизнь с кем-то другим. Он знал немало примеров из жизни друзей и знакомых, которые сходились, а порой даже узаконивали свои отношения, на какое-то – обычно недолгое – время, поддавшись либо страсти, либо воспылав необыкновенно сильными чувствами к объекту своих воздыханий. И, вдруг, осознавали, что семейная жизнь вовсе не то, что период ухаживаний, что вся лирика постепенно исчезает, съедаемая рутинными, будничными отношениями.

Закурив новую сигарету, Коля прошелся по кухне и встал у окна. На улице смеркалось, и казавшийся утром сказкой пейзаж навеял теперь лишь уныние. Он отвернулся и оглядел привычный беспорядок на столе, в мойке, за стеклами висящих на стене шкафчиков. Попытался вообразить Ирину в домашнем халате и тапочках, наводящую уборку и одновременно готовящую ужин. Фантазия вызвала невольную улыбку, он с трудом представлял женщину в цветастом ситцевом халатике, без косметики, с всклокоченными волосами и тряпкой в одной руке и поварешкой в другой. Себя, сидящего с газетой, в майке и стареньком трико, слушающего ворчание супруги о маленькой зарплате и бешеных расходах, кивающего в ответ в попытке поддержать бессмысленный, продолжающийся изо дня в день разговор. «Жуть какая, неужели все этим кончится когда-нибудь?». Коля даже помотал головой, отгоняя безрадостное видение. Вроде получилось, мысли перешли к работе, к неоконченной статье и желание побыстрей покончить с нудной обязанностью заставило потушить сигарету и пойти в комнату, где были разложены нужные материалы. Просидев пару часов и чувствуя смертельную усталость, Николай перебрался под одеяло.

На следующее утро, едва зайдя в редакцию, Николай был тут же вызван Ираидой Павловной.

– Коленька, мальчик мой, как ты себя чувствуешь? – в интонации редакторши проскользнуло нечто, заставившее мужчину насторожиться. И не зря.

– Сегодня в области, в краеведческом музее, открывается новая выставка. Ты же по родному городу материалы для книги готовишь, вот я и решила тебе командировку сделать. Посмотришь, подыщешь что-нибудь новенькое. Согласен, хороший мой?

– Конечно, с удовольствием, Ираида Павловна, – он действительно обрадовался неожиданному предложению – давно хотелось сменить хоть на какое-то время обстановку и грех было не воспользоваться случаем. – Когда уезжать, на сколько?

– На недельку, до воскресенья. Поезд через два часа, успеешь собраться?

– Да. А как же моя колонка? – запоздало удивился Николай, но редакторша нетерпеливо махнула пухлой ручкой.

– Не волнуйся, сама все сделаю. Иди в бухгалтерию, и, удачи тебе, Коленька. Приедешь-расскажешь, но если что, сразу звони.

Забежав в бухгалтерию, где без проволочек (спасибо начальнице) получил командировочные, Николай выскочил на улицу и на ходу набрал номер Ирины.

– Привет, Коленька. Я уж думала, ты меня совсем забыл.

– Ирочка, извини, пожалуйста. Слушай, меня в командировку отправляют, в центр, – объявил он без предварительной подготовки. – Звоню попрощаться. Но ненадолго, в воскресенье уже буду дома.

– Так ты когда уезжаешь? – взволновалась девушка. – Давай я отпрошусь, помогу тебе собраться. Я сейчас….

– Не надо, – едва успел остановить подругу Николай. – У меня через час поезд. Как устроюсь – перезвоню.

– Ну, хорошо, Коля. Только обязательно, я буду ждать, – в голосе девушки явно прозвучала грусть.

– Обещаю, Иришка. Целую тебя.

– И я тебя, – услышал он в ответ и отключил трубку.

Спустя некоторое время Николай уже трясся в плацкартном вагоне под мерный стук колес. До центра было часа три езды, он откинулся к стенке, и, прикрыв глаза, задремал.

Командировка пролетела довольно быстро, наступило воскресенье, и Николай вернулся. Нельзя сказать, что он привез много нового из поездки, но, в целом, получил немало удовольствия. Ежедневно они созванивались с Ириной, и в какой-то момент он почувствовал, что скучает по девушке. Данное обстоятельство явилось для него довольно неожиданным открытием. Прошлым летом, находясь в лагере с интернатом, мужчина не испытывал подобных ощущений. Договорились, что он известит о своем приезде заранее, но в последний момент, прямо перед отправлением поезда, Николай передумал. Не хотелось тревожить девушку: поезд прибывал в 11 вечера, полчаса добираться с вокзала. «Лучше в понедельник отпрошусь с работы пораньше, да отзвонюсь». Три часа в дороге пролетели незаметно и вскоре за окнами выстелился перрон родного вокзала.

Выходя из вагона, заметил подходящий к остановке автобус, и, радуясь везению, через двадцать минут сошел на своей остановке. До дома рукой подать, но внезапно подобравшееся чувство голода заставило повернуть к магазину.

Поднимаясь на крыльцо, Николай посмотрел на застекленную дверь и какое-то смутное воспоминание всплыло в сознании.

«Звездочка…?»

Он чувствовал что-то, связанное с этим магазином, но никак не мог понять что именно, откуда ему знакомо это название? Толкнув дверь, первое, что увидел – двух небритых мужиков, смотревших на него просительно-жалобно. Они источали такой многодневный, устоявшийся аромат перегара, что Николай невольно поморщился, и, брезгливо обойдя алкоголиков, подошел к прилавку.

Девушка-продавец сидела на стульчике в углу, и читала, склонившись над книгой. Николай окинул взглядом витрины и, решив взять что-нибудь попроще, подошел к кассе. Продавец всё так же совершенно не обращала на него внимания.

– Девушка, можно вас потревожить? – как он ни старался, в голосе прозвучало явное раздражение.

От неожиданности девушка дернулась, книга скользнула на пол. Она вскочила и испуганно посмотрела на нарушителя покоя.

– Анжелика? Здравствуй, соседка, – Николай первым справился с замешательством.

«Вот откуда знакомо название». – Извини, что напугал тебя. Так получилось… – стал оправдываться мужчина и с удовлетворением отметил, что испуг на лице Анжелики, сменяется улыбкой – она тоже узнала его.

– Здравствуйте, – девушка подошла к прилавку. – Простите, зачиталась – извинилась она в свою очередь, и потупила взгляд. Коля улыбнулся.

– У тебя клиенты в магазине, – он кивком указал на небритых мужиков, тупо смотревших на них, – а ты даже не видишь.

Анжелика брезгливо посмотрела на пьяниц.

– Тоже мне, клиенты…. Каждый день как на работу приходят. Стоят, деньги клянчат, а выгонять без толку – через пять минут снова здесь. Скунсы… – припечатала она напоследок и тут же крикнула в сторону выхода:

– Идите отсюда, что непонятно? Или милицию вызвать? – в голосе послышалась твердость, которая никак не вязалась с хрупким образом девочки.

Алкоголики одновременно вздохнули и ретировались, тихонько прикрыв входную дверь.

– Все равно через пару минут вернутся, вот увидите, – Анжелика улыбалась, строгость с лица пропала, как только закрылась дверь. Она посмотрела на часы – В принципе мне уже все равно, через пять минут меняюсь.

В это время из подсобки выплыла грузная тетка, и, окинув осоловевшим взглядом помещение магазина, громким басом объявила:

– Анжелика, иди переодевайся. Я обслужу человека. Что хотели? – в ее голосе послышалось безразличие и в то же время грубоватые нотки. Видимо, вся жизнь в торговле, работа наложила определенный отпечаток на характер женщины.

– Сосисок полкило. Молочных. Да вермишели пачку.

Пока он говорил, Анжелика скользнула в подсобку. Тетка пошла к холодильнику, и, довольно быстро справившись со связкой сосисок, протянула:

– Пятьдесят три семьдесят, – она уставилась на Николая, – еще что-нибудь?

– Нет, спасибо, – Николай протянул сотенную купюру, сгреб сдачу и закинул продукты в сумку. В это время вновь появилась, уже переодевшись, Анжелика. Махнув рукой сменщице, она вопросительно посмотрела на мужчину:

– Вы домой идете?

– Да, конечно, пойдем, – поворачиваясь, Николай успел заметить пытливый взгляд женщины из-за прилавка.

Вышли на улицу. Рядом с крыльцом, ежась на прохладном ветру, стояла все та же парочка, и, едва они отошли от магазина, алкаши чуть ли не бегом бросились к спасительным дверям.

Николай неспешно брел к дому рядом с девушкой, но ни он сам, ни Анжелика не нарушали затянувшегося молчания. Мужчина искоса наблюдал за спутницей, девочка шла, задумавшись о чем-то, и смотрела под ноги, легонько пиная затвердевшие на холодном ветру комки талого снега. Трудно было угадать ее настроение – на лице ничего не отображалось, никаких эмоций, маска отчуждения надёжно скрыла ранее приветливые черты – и Николай решил прервать затянувшуюся паузу:

– О чем задумалась, Лика? Ничего, что я тебя так называю, кстати?

– Меня все так зовут. Называйте, конечно, – она запнулась и, подбирая слова, медленно произнесла, – О чём? О жизни, о справедливости, о непонятных мне вещах….

Она вновь затихла. Николай терпеливо ждал, не стремясь нарушить вынужденное молчание.

– Я думаю о Боге. Почему так получается, что хорошие люди уходят, а какие-то алкаши живут, как ни в чем не бывало? Если Бог действительно есть, то почему он забирает хороших людей? В чём они виноваты?

Голос дрогнул, и Анжелика тут же замолчала, лишь напряжённо вздохнула. Николай растерялся. Он ожидал чего угодно, но не подобных размышлений.

– Трудно сказать, – начал он, справившись с оторопью, – Скорей всего, это что-то типа закона равновесия. Понимаешь, если останутся лишь хорошие, достойные люди, все сольется в единую массу. Все познается в сравнении, и, не будь таких вот алкоголиков, кто-нибудь другой, менее предосудительный, перешел бы в стан плохих. Просто каждый несет свой крест, занимая отведенное ему место в жизни.

– Вы верите в Бога? – Анжелика посмотрела с любопытством и даже остановилась в ожидании ответа. Николай тоже встал:

– Я верю, что Бог у каждого в душе, у каждого свой. Но все же порой, кажется, что есть что-то единое. У любого из нас в жизни происходят иногда такие вещи, которые не поддаются объяснению, такое ощущение, словно, что-то руководит тобой, либо подталкивая в определенную сторону, либо, наоборот, останавливая в какой-то момент. У меня тоже бывали такие ситуации, которые я не могу ни объяснить, ни понять сам. Вначале пытался найти какие-то ответы, подвести подобные ситуации под какое-нибудь логическое объяснение, но вскоре бросил свои попытки…. Знаешь, я чувствую, что верю, но даже сам не могу понять во что именно….

Анжелика согласно кивнула, и застыла в ожидании продолжения. Она молча смотрела ему в глаза, и словно ждала каких-то пояснений, чего-нибудь, что успокоило бы ее, принесло, пусть не большое, но такое нужное умиротворение. Николай отвел взгляд, и, путаясь, тихо произнес:

– Твои родители … я уверен, они тоже хорошие люди… Судьба не всегда права бывает, – он не нашел больше слов, и посмотрел на девушку. Ее глаза наполнились влагой, губы вздрогнули, и Коля понял, что она сейчас заплачет. Повинуясь внезапному порыву, он, сделав шаг к Анжелике, обнял ее и прижал к себе. Девочка не испугалась, не отдернулась, а наоборот, уткнулась лицом ему в плечо и задрожала. Коля почувствовал неведомый доселе прилив всепоглощающей нежности. Именно нежности, а не подобающего случаю сострадания. В этот момент ему хотелось оградить Анжелику от окружающего мира с его проблемами, с его неожиданными – и от того более тяжелыми – утратами, разочарованиями, с его болью от этих разочарований. Он понимал, что это нереально, но пусть хоть в эту минуту девочка почувствует, что она не одна, что не все так плохо и что есть люди, желающие действительно помочь, поддержать, утешить.

Николай гладил девушку по голове, Анжелика, успокаиваясь, тихонько всхлипывала, но не отодвигалась. Мужчина ловил любопытные взгляды редких прохожих и, вдруг осмыслил пикантность ситуации. Он положил руки на плечи Анжелики и тихонько отодвинул ее от себя. Девочка молча, склонив голову, повернулась и пошла к дому. Уже возле крыльца она резко остановилась и, подняв покрасневшие от слез глаза, негромко сказала:

– Простите, пожалуйста. Не сдержалась, устала, наверное. Очень часто думаю о несправедливости, а зачем…? Все равно уж ничего не изменишь.

В голосе слышалась безмерная усталость. Николай понимал ее. Он подумал о том, как бы сам жил в такой ситуации, потеряв в восемнадцать лет самое дорогое, что есть на свете – семью. Скорей всего ушел бы в себя, замкнулся, отрекаясь от реальности, от мира, который так несправедлив, может, возненавидел бы эту жизнь, свою судьбу, все и всех на белом свете. Трудно сказать…

– Ничего, Лика, я тебя понимаю. – Он не находил слов, испытывал неловкость за тот порыв нежности. Вроде бы ничего страшного, но сама ситуация…

Малознакомые мужчина и девочка, вроде ничего общего и вдруг такое доверие, такая душевная близость, даже интимность. В глубине души было очень приятно, но в то же время он пытался найти оправдание и себе, и Анжелике. Зачем, сам не понимал. Скорей всего, чтоб заглушить терзающее душу смущение, из-за которого не мог даже посмотреть на соседку. Да она и сама, похоже, чувствовала нечто подобное, потому как смотрела под ноги и молчала.

Домой не хотелось. На улице было тепло, ветер успокоился и с этой стороны дома не тревожил вовсе. В воздухе чувствовалась весна, но в данный момент никто из них не обращал на это внимания. Скорей даже общее возрождение природы противоречило настроению двух людей, стоявших друг напротив друга в ночном полумраке, при тусклом свете фонарей.

– Тебе, наверное, завтра рано вставать, не выспишься, – нарушил молчание Николай. Его раздражало взаимное ощущение неловкости и затянувшаяся пауза, но бесился он скорей из-за себя, из-за своей беспомощности, из-за отсутствия необходимых слов.

– Высплюсь, мне завтра ко второй паре.

– А вечером снова на работу?

– Нет, моя неделя закончилась, теперь отдыхаю. _ Она немного помолчала, словно решаясь сказать еще что-то и, с просьбой в голосе, произнесла: – Может, прогуляемся немного?

Видимо удивление слишком явственно отразилось на лице Николая, потому как девушка тут же принялась оправдываться за столь неожиданное предложение.

– Извините, Вы, наверное, домой спешите, Вас там ждут…. Не обращайте внимания, я не подумав, так… – запутавшись еще больше, она вновь замолчала и опять опустила взгляд под ноги.

Николай улыбнулся.

– Пойдем, пройдемся. Никто меня не ждет, да и домой не очень хочется. Вон как хорошо на улице.

Он поправил висевшую на плече сумку и, взяв девушку под локоть, пошел вдоль дома. Краем глаза заметил, что Анжелика улыбнулась – возвращаться в пустую квартиру ей не хотелось. Да, в принципе, и сам он чувствовал то же самое.

– А почему Вы один живете? – с детской непосредственностью спросила девушка.

– Родители в другой город переехали, а семьей еще не обзавелся.

– А та девушка… ну, когда в лифте застряли…? – подразумевая Ирину, Анжелика не знала, как сформулировать вопрос.

– Она дома, у родителей – Николай удивился ее любопытству, но не стал обращать внимание на некорректность вопросов.

– А Вы знаете, я часто вспоминала вас последнее время, не знаю почему – Анжелика говорила абсолютно спокойно, не обращая внимания на то, что сама резко перевела тему. Мужчине даже показалось, что ей все равно, о чем разговаривать, только бы не молчать.

Скорей всего она просто старательно избегала собственных гнетущих мыслей и, в данный момент, Николай стал определенной отдушиной. Он не противился этому, наоборот – оказанное доверие приятным осадком легло на душу.

– У Вас глаза добрые, Вы ведь добрый человек! – девушка устремила взор на него, ожидая подтверждения. Николай улыбнулся:

– Ну, не знаю, для кого как. Но, честно говорю, не злой.

– Я это сразу поняла, не знаю почему, – девушка повторялась, но не обращала на это внимание. – И когда в лифте сидели, и когда кран чинили, и потом, когда мы чай пили.

Николай не понимал, что он сделал особенного, в чем так выразилась доброта, но у каждого свои суждения и, что говорить, ему было приятно мнение девочки. Многие говорили мужчине то же самое, но те слова не были настолько открыты, не западали так глубоко в душу и не ласкали слух.

– Хотите, я Вам тайну открою? – лукавый взгляд зелёных глаз невольно заставил мужчину остановиться. Анжелика потянула его за руку, вынуждая продолжить неторопливое движение. – Помните, Вы спросили у меня как дела? Ну, в тот день, когда мы в лифте застряли…?

Николай напряжённо кивнул. Вполне возможно, что и спросил, не обратив на это особого внимания.

– Так вот…. Я давно с Вами познакомиться хотела. Не могу объяснить почему, просто – хотела и всё. Может чувствовала, что Вы мне потом поможете…. Не знаю…, – непосредственность девушки была выше всяких похвал. – И когда представляла себе возможную ситуацию нашего знакомства, то всегда всё начиналось именно с этого вопроса. Почему так?

Николай пожал плечами. Что тут можно ответить? Пожалуй, абсолютно ничего. Многие люди при встрече задают подобный вопрос, причём абсолютно не факт, что их на самом деле интересуют дела собеседника. Одно из тех проявлений нарочитой вежливости, на которое малосодержательный ответ «нормально» является абсолютно исчерпывающим. Вот и сейчас, не найдя что сказать, Николай решил перевести тему.

– Лика, а у тебя есть кто-нибудь из родственников? – спросив, он тут же обругал себя последними словами за своё любопытство, но девочка совершенно спокойно ответила: