Злаки Зодиака, или Ижица-файлы Чубаха Игорь

— Синьор позволит?

— Бонджорно. Мы знакомы?

— Заочно. Ваша фирма помогает городу восстановить метрополитен. А я работаю в Комитете по экологии. Вот моя визитка…

Вертухай у самой двери камеры вдруг диким голосом заорал, будто потерял табельное оружие:

— В подземных «Крестах» все спокойно!

— Силен, чудило, — сгреб чужие зубы-шашки и свою, запертую в сортир, с несерьезной бумажной доски Властелин Колец, профукав пять партий подряд. Запустил не менее волосатую, чем обширные пальцы ног, руку в карман стандартной робы[52] и достал зажигалку «Зиппо», — Держи, выиграл.

— Мы же играли не на интерес, — испуганно отодвинулся Максим. Его не столько удивило подношение, сколько то, что на этот раз Финита не ринулся к смутному лику на иконе, устанавливать его нимбом вверх, а ведь вертухайский голос родился чересчур рядом…

— Мы играли, ты выиграл. Держи, Игорек, не люблю оставаться в должниках у тех, кто близок к смерти, — главарь потянулся, хрустя всеми до последней косточками, и нежданно проявил живой интерес к результатам татуировального процесса. — Ну, как у вас там?

— Пять минут, как готов, — отвечал, кажется, Майданный. При этом не очень-то Максиму было ясно, кто готов — татуируемый Бэтман? Или тип, над спиной которого упражнялись в бэтманизме мастера? И, если «готов» тип, то в каком смысле готов? Слишком многоплановый термин…

— Тогда пора, — решительно сполз со шконки главарь-карлик и, не обуваясь, зашлепал ступнями по бетону.

Прочие обитатели поднялись с корточек, счастливо затрясли затекшими ногами. Властелин Колец подчапал к двери и брезгливо коснулся пищераздатчика мизинцем. И дверь послушно отворилась — запоры оказались загодя отжаты, и все такое. Щедро поименованные сидельцы цепочкой двинули за дверь, лишь пациент с растатуированной спиной так и остался валяться без движения.

— Эй, Режим, чего морфеишься? — Прикрикнул центровой недоросток на все еще растерянно вертящего в руках «Зиппо» Храпунова, — Шевели нетопырками!

Вышедший последним МакМак помешкал, якобы сомневаясь, не притворить ли за собой дверь, на самом деле давал глазам освоиться — тюремный коридор заливал, будто холодец вываренный протеин, призрачный свет. Маячивший у двери истый тюремщик, как Максим присмотрелся, не пребывал в гипнотическом трансе, здесь использовалось какое-то другое селенитное колдовство, на время — будем надеяться, превращавшее мученика в механического истукана, только и способного, что через равные промежутки времени орать: «В подземных „Крестах“ все спокойно!».

Максим поймал косой взгляд недоросли, и решил за самое разумное считать наваждение еще одной проверкой, и всласть таращиться вокруг ошалевшим бараном. Дескать, любой первоходка понятия не имеет, какие порядки царят по ночам в казематах ИСАЯ, а подсаженный оперотделом идол тут же поморщится типа «сплошные штампы» и выдаст себя по маковку.

Только никакое это — с вертухаем — было не наваждение, все происходило наяву.

Разрезая тусклый свет черными мишенями, группа путешествовала коридором в сторону, противоположную выходу. Невнятные тени царапали ломанными щупальцами кирпичную кладку. Пресекающие днем любое несанкционированное движение паутиновые пологи отсутствовали напрочь. Сидельцы топали в следующем порядке — первым карл, за ним Максим, по бокам Финита и Майданный, остальные сзади нестройной гурьбой, сутулясь, сплевывая сквозь зубы по сторонам и засунув руки в карманы роб. И семафорами им были только редкие выкрики из сгущавшегося спереди и сзади сумрака:

— В подземных «Крестах» все спокойно!

— В подземных «Крестах» все спокойно!

— В подземных «Крестах» все спокойно!

Нет, зря Максим принял это за проверку, его спутники, кроме, понятно, карлика, тоже чувствовали себя далеко не в своей тарелке. Финита и Майданный жались к середине пути и без умысла часто чиркали Храпунова локтями. А те опричники, что мерили путь шагами сзади, то и дело наступали на пятки, боясь отстать.

— Скучно каноним, — заворчал, не оглядываясь Властелин Колец, — Финита, грянь песню!

И не посмевший ослушаться Иван жалобно затянул в темпе походного марша:

— Елы-палы. Я в гробу пряники забыл, — зашептал кто-то из задних. — Мне маманя пряников медовых в передачку тиснула.[53]

— Не боись. Никто не сожрет, — ответили столь же глухим шепотом.

— А что я ставить на кон буду? Мизинцы?

— Поставишь грамм двести крови, не убудет.

Шепот пресек следующий вертухайский вопль:

— В подземных «Крестах» все спокойно!

А безголосый Иван дребезжал дальше:

— Это песня о том, — начал вполоборота объяснять карла Максиму, но заткнулся на полуслове, потому что они уже пришли.

Никаких сомнений, этот зал служил тюремной библиотекой. Только кто-то большой силы и не ленивый пораздвигал многоэтажные стеллажи, освободив в центре просторную площадку. И компания, в которой сюда прибыл Максим, оказалась здесь в столь поздний час не единственной.

— …Я знала, вы — романтик. Вас манит поиск затонувших сокровищ.

— Когда говорят: «Три миллиона евро ДЛЯ НАЧАЛА», трудно отказать прекрасной незнакомке.

— Всего три миллиона долларов. Я вам позвоню, — на этом звук из половинки синьорского черепа иссяк. Половинка прекратила мелко вибрировать и стала похожа на втянувшую лапки, прикидывающуюся дохлой насильно перевернутую черепаху.

Успевший прежде прокрутить эту запись с десяток раз вампир скучал, но из почтения к начальству старался делать это не слишком выпукло. Гребаха на портрете поскреб бороду и угрюмо вздохнул:

— Начальница ИСАЯ не обнаружит пропажу макаронника? Он ведь у нее под мощным колпаком…

— Сейчас в кровати гостиницы «Астория» дрыхнет дрыхнет одноразовый голем-дублер, у нас там древние дружественные контакты. — Пожал плечами Дэмиен, зная, что настоящий разговор с шефом только начинается.

— Ладно. Теперь докладывай соображения.

По физиономии Гребахи пытаться что-либо прочитать, например, доволен или не доволен он услышанным, было самое безнадежное дело.

— Как и предсказывал аналитический отдел, — бодренько затараторил футбольный фанат, — Матиевна заглотила крючок и увлеклась нашим метрополитеновским големом настолько, что вступила в контакт с Богдухановым кандидатом на пост губернатора и недвусмысленно предложила альянс. Последнее подтверждается донесением нашего информатора по кличке Беовульф. У кандидата Владимира Костромина она потребовала содействия в проекте, которым по нашей легенде интересуется синьор. Возросшая активность начальницы ИСАЯ в охоте на русалок подтверждается донесением агента по кличке Дольник. Уже на данном этапе начальница ИСАЯ скомпрометировала себя по следующим пунктам. Эй — не распознала сущность голема, что свидетельствует о профнепригодности. Би — полезла в политику, что сотрудникам ИСАЯ на любых должностях категорически запрещено. При этом, пусть и по неведению, но вступила в косвенное сотрудничество с записными врагами ИСАЯ. Си — стала использовать служебное положение в личных корыстных целях. При донесении этих фактов до ее непосредственного начальства вероятность исключения дамы из рядов ИСАЯ по оценке нашего аналитического отдела равняется двадцати семи процентам. При попытке вербовки начальницы ИСАЯ путем ознакомления ее с компроматом вероятность согласия равняется девятнадцати процентам, опять же по прогнозу нашего аналитического отдела, страдающего излишней осторожностью. Я бы дал двадцать пять.

— Ты плохо слышать стал? — заворчал Чучин. — Я тебе не хвастаться, а докладывать соображения приказал.

Кроволюбивый фанат не смутился:

— Прогноз развития ситуации следующий. Матиевна будет продолжать отлов русалок и брачные танцы вокруг синьора — сто процентов. Богдуханов кандидат в ближайший день повысит рейтинг настолько, что превратится в реального претендента на губернаторское кресло. Это не обрадует более серьезных игроков, и они примут контрмеры. Их реакция заставит Богдухана делать телодвижения, в которых он слаб — воевать с криминалом и ныне рулящей, не желающей отступать властью. Данные действия отвлекут внимание общественности и сил правопорядка, включая ИСАЯ, на девяносто восемь процентов. И провести нам операцию «Балтийская катаракта» никто не успеет помешать.

— Добро. Отправляй бойцов захватить танкер. Пора. И, кстати, как себя ведет Богдухан?

— С потерей бунтарем Злаков мы ожидали большей активности, но этого не произошло. Очевидно, он надеется взять власть в городе и без них, что косвенно подтверждается донесением нашего агента по кличке Колумбиец. Возможно, в последний момент Богдухан сам попробует завербовать Матиевну. Вероятность успеха по обоим пунктам не превышает пятнадцати процентов.

— Я спросил не то, на что он рассчитывает, а как себя ведет.

— Изображает всяческую вассальную лояльность к вам. До сих пор при подчиненных продолжает муссировать версию, будто после успеха на выборах положит город к вашим стопам.

— Я никогда не считал его дураком, — вздохнуло изображение на портрете. — А что с его подметным письмом?

— Как и предполагал Богдухан, Матиевна письму подчинилась без экспертизы. Он поставил на женскую логику, дескать, женщина легко верит всему, что ей на руку, и выиграл, хотя вероятность успеха у наших аналитиков вызывала веские сомнения.

— Его письмо продублировало выполнение той же задачи, что и появление нашего голема-итальянца на горизонте Матиевны. Бессмысленная трата сил, — презрительно фыркнул Гребаха.

— Позвольте вам возразить, шеф, не только. Его фальшивка, возможно, самый лучший ход. Ведь задача была не столько ввести Матиевну в заблуждение, сколько внести в ИСАЯ разлад, чтоб понизить боеспособность угодников. И сейчас мы на шахматной доске имеем деморализованных русалочьими сафари угодников и выделившуюся в самостоятельную фигуру боевую единицу по имени Максим Максимович Храпунов.

— Тот самый?

— Тот самый, из бывших. И с этой боевой самостоятельной единицей все больше приходится считаться.

— Где он сейчас?

— По донесению агента Нарцисс Храпунов, изменив лицо, проник в подземные «Кресты». В ближайшие два-три часа встретится с Богдуханом.

— Наш прогноз?

— Богдухан его завербует с вероятностью девяносто два процента.

— Перспективный прогноз?

— Как только перевербованный Храпунов выбьется в ферзи, Богдухан предпримет попытку поставить нам мат с жертвой ферзя. Это его единственный реальный шанс победить.

Гребаха посопел секунд двадцать и принял решение:

— Мне кажется, фигура Храпунов на доске — лишняя. Я не боюсь, но предпочитаю проявить осторожность. Эту фигуру следует уже сейчас убрать с доски, не стесняясь разлегендировать кого-нибудь из наших инкубов.

— Бу сделано, — коротко кивнул фанат-вампир, надеясь, что на сегодня распоряжений больше не снизойдет.

— Я тобой доволен, и отныне не сержусь, что ты увел Злаки у Богдухана преждевременно… Ладно, прибери здесь, — неопределенно взмахнул дланью Гребаха Чучин.

Штурмбан осторожно взял отсеченную половинку, приложил на место и принялся аккуратно пальцами замазывать шов, будто работал с глиной. Болтающийся на перевязи меч путался в ногах. Итальянец зашевелился, будто ему щекотно. А изображение на портрете застыло, словно вода в луже при скоропостижно ударившем морозе. Нет, и борода, и брови, и прочие черты шефа остались, но как бы лишились одухотворенности.

Зато ожил портрет в другом месте. Может, в соседнем зале «Старшей Эдды», может, где-нибудь на неизвестной даже штурмбан-вампиру явочной квартире, например, в далеком Сиднее. И не важно, написан этот портрет темперой или маслом, акварелью или тушью, решен в реалистической манере или в подражание Пикассо, любителю двухмерности Гребахе такие мелочи пофиг.

Молочно-фиолетовый свет неоновых ламп не позволял Максиму понять, кто тут, из порядка пятидесяти полуночников, человек, а кто — тварь в человеческом обличье. Скорее всего, фифти-фифти тех и этих. Зрители липли спинами к раздвинутым книжным стеллажам и поощряли каждое удачное телодвижение поединщиков азартным воем.

Команда из камеры Храпунова рассосалась по общей массе зевак вокруг импровизированного ринга, Максим нашел себе место у шкафа с подборкой на тему «Как стать миллионером», но, ясен пень, глянуть на многообещающие корешки книг времени у него не было. Перед Максимычем маячил Финита, как оказалось, болельщик очень нервный, он то приседал, то заламывал руки, то дергал затылком, и Максимычу приходилось дублировать эти бестолковые движения, чтобы оставаться в курсе поединка.

Окруженные плотной толпой зевак, на площадке сошлись нордический крепыш и весьма симпатичная девица в обтяжном трико: на стройной фигуре два прелестных бугра под гландами, шикарная попа перевернутым сердечком-треугольником, маленькая голова дорогой статуэтки и длинная шея — умопомрачительное сочетание. А еще радующими взор бонусами большущие лучезарные глаза под ресницами-опахалами, маленький аккуратный рот, прямой породисто тонкий нос и короткая стрижка: каре, волосы нежно-мягкие, как мех горностая. Крепыш в зашмоняных трениках с пузырями на коленках по экстерьеру красавице крепко проигрывал.

Минуту назад, выйдя в центр ринга, Властелин Колец представил противников. Тевтонца нарек господином Отс, ранг — коронарный вампир, промышляющий вне клана. Девушку — ведьмой ритуалов домашнего очага, приписанной к клану Альбедиля. И теперь бойцы, бдительно читая малейшую дрожь мышц напротив и вытворяя конечностями отвлекающие пассы, медленно сходились. И по достойной уважения звериной пластике движений обоих сторон угадывалось, что бой продлится очень не долго, нечего тут рассусоливать.

Финита переступил с ноги на ногу, толпа зрителей взревела, из-за впередистоящего болвана Максим прощелкал миг, когда один из бойцов решился на атаку. Максим начал вкушать зрелище с того момента, когда между устремившимися друг другу навстречу ураганами оставалось не больше метра дистанции. В какой-то момент гибкий, словно круто сваренный из каучука, ариец разметал русую челку и оскалился, демонстрируя два глобальных ударных клыка. А девушка вдруг крутнулась на пятке юлой и распалась на трех кошек.

Нет, Максиму не привиделось, красавица обернулась не одной кошкой, а тремя: сиамской, ангорской и сибирской, и все зверюги раза в два крупнее обычных смертных котяр. Ангорская и сибирская кошки, рассыпая желтые зарницы из глаз, взмыли в синусоидных прыжках, первая оседлала темя вампира, нацелившись выцарапать тому глаза цвета воды в Рейне, вторая состыковалась с атлетическим торсом на уровне сердца и под патологоанатомическим кайфом принялась когтями рвать грудную клетку. Третья же кошка, беззвучно скользнула за спину нелюдя, ей выпала самая интересная задача. Пользуясь отсутствием внимания со стороны врага, запрыгнуть на плечо и, оказавшись рядом с яремной веной, не промешкать.

Но судьба распорядилась иначе. Вампир надыбал силы превозмочь боль, простер руки и изловил сибирскую и ангорскую потрошительниц за шкирки. Кошки успели хорошо поработать, из ран тевтонца не хлестала кровь, но от этого они выглядели еще отвратительней: распаханная когтями и кое-где трепыхающаяся отслоившимися обоями кожа, выворачивающееся наружу мясо и все такое. Однако, этого оказалось мало, чтобы сломить кровососу волю к победе.

Свирепо расхохотавшись, он шарахнул выворачивающихся из захвата, трепыхающихся ершами на леске пленниц голова об голову. И янтарные сполохи в глазах кошек потухли, словно получили команду «Дробь». Обе прекратили рыпаться и повисли в руках крепыша сдувшимися удавленниками.

Теперь вампир, не выпуская мертвые тушки, будто хвастающийся пред соседями добычей первобытный охотник, пристально смотрел на третью кошку, сиамскую, а та прижималась к полу, словно готовясь к прыжку. И пока тевтонец скалил клыки в победной ухмылке, кошке показалось перспективным сменить тактику.

Она вдруг шмыгнула в лес ног зрителей в сторону Максима Максимыча. Ужаленно подпрыгнувший на месте Финита чуть не заехал Храпунову в переносицу затылком, но каким-то чудом Максим не потерял последнюю живую кошку из вида. Та, наверное, присмотрела загодя, шерстяным клубком подкатилась, уворачиваясь от непредсказуемо меняющих позиции ног, к низко пристроенной настенной розетке и хлестнула хвостом.

С третьего удара кошке удалось высечь из розетки искру короткого замыкания, искра упала на шерсть, и голубое пламя побежало от хвоста к голове. Понятно, без колдовства здесь не обошлось, и Максим разгадал замысел ведьмы: потеряв две трети сущности она уже была обречена, а значит, единственное, чем еще могла достать соперника, это утащить его в небытие вместе с собой альпинистской спаркой. Коронарные вампиры, как известно, легко воспламенимы.

Объятая пламенем и дымом, будто подбитый мессершмидт, сиамская кошка помчалась сквозь рогатки чужих ног обратно. Даря ожоги, и осыпаемая проклятиями она снова оказалась на площадке. Не тормозя, зверюга взяла курс на все еще довольно скалящегося арийца с расчетом прыгнуть ему на грудь, приникнуть к груди и заразить пожаром.

Но только лапы зверя оторвались от холодного бетона, нордический злодей, где стоял, вопреки всем инстинктам самосохранения, рухнул на спину. И огненная комета прошелестела, источая смрад паленой шерсти, в добром метре над ним — промашка вышла. Живой костер шлепнулся к ногам стоявшего на той стороне кольца зрителей Майданного. А на вторую попытку сил у ведьмы уже не нашлось.

Костер из кошачьих плоти, костей и шерсти еще немного подрыгался на краю арены и стал не живым. И только тогда поднявшийся с пола вампир брезгливо отшвырнул две кошачьи тушки и триумфиально заключил руки над головой в замок. Дескать, все видели, как я эту егозу хичкокнул?!

— Победил господин Отс! — Вышел в круг, влажно шлепая босыми ступнями, Властелин Колец. — За победу он получает право самолично выбрать любой из кланов для последующего обитания.

Тем временем снятым со стены огнетушителем Аристарх Чекан обшикал чадящий костерок и отфутболил чадящие угли подальше за стеллажи.

— На площадку вызываются следующие участники чемпионата подземных «Крестов» по боям без правил! — Возвысил голос низкорослый Властелин Колец и, надо признать, глотка у него оказалась луженой. — Клан Мынтерпаз представляет господин Бергсон Хамитов, по сущности василиск, только не камнетворящий, а плюмбумтворный, с тремя дозволенными взглядозалповыми попытками! Его противник пока не причислен ни к какому клану, черный колдун по сущности, а имя ему — Гоша Режим!!! Поприветствуем наших героев!

Толпа счастливо зарычала, и только когда Иван Финита повернулся к Храпунову и начал что-то лопотать, стараясь перекричать ломающиеся об низкий потолок коллективные децибелы, Максим сообразил, что ведь Гоша Режим — то самое имя, которое недавно ему всучил карл. И стало понятно Максимычу, что имел ввиду босяк недорослик, когда сопровождал вручение зажигалки намеками на близкую смерть. Наверное, зря отставной игумен погнушался одеть очки, ну, поишачил бы на Богдухана, зато целее бы был.

А толпа гудела, толпа жаждала продолжения банкета и булькала азартом. Толпа бурлила, и если бы Максим сам не двинулся к центру круга, его погнали бы пинками.

Максим Максимыч Храпунов вышел на оперативный простор, подволакивая ноги, плечи понуро опущены, руки безвольными плетьми вдоль ребер. Его назначенный враг выглядел лучше на тысячу евро. Непонятно как, находящемуся под арестом василиску удалось сохранить в чистоте не только темно-синий однобортный костюм на три пуговицы (даже стрелки на брюках не смялись), но и ворот белой рубашки, окольцованный клетчатым галстуком. Впрочем, Максим отметил, что костюмчик не из первого кутюрного дома, да и рисунок галстука отставал на пару модных сезонов. С учетом результатов остальных наблюдений напрашивался вывод, что василиск куковал в подземных «Крестах» не первый год. И, крест на пузе, да хоть на солнечном сплетении, регулярно выходил на кой[54] и покидал его здоровым и невредимым, сиречь, победителем. Какие еще аргументы требуются МакМаку, дабы увериться, что его положение крайне не завидно?

Вообще же во внешности члена клана Мынтерпаз не проглядывало ничего инфернального, обычный клерк из соседнего офиса. Тем не менее, толпа за спиной Максима, там, куда предположительно василиск начнет метать боевые взгляды, истончилась, превратилась в отдельно мнущихся тугодумов… Да и те, наконец, сообразили, что благоразумней поискать другое место. И вот в тылу у Макса остались только безвинные книжные полки.

Карлик не дал Максиму Максимовичу Храпунову всласть натешиться грустными думами, заставил поединщиков пожать друг другу руки, отпрыгнул вбок, будто с горячей сковороды и зычно аукнул:

— Бой!

Максим замельтешил, выписывая по импровизированному рингу восьмерки, перед каждым рывком не зная, куда тело повернет в следующий раз. Первый залп василиска накрыл стеллаж с книжными корешками на тему «Как стать миллионером». Полка под тяжестью превратившихся в металл томов не выдержала, хрустнула, и свежие свинцовые паралелепипеды смачно грохнулись на бетон, безжалостно оставляя щербины.

Отлученный игумен кое-что имел про запас, например, мог извлечь приныканный исаявский амулет и зарядить ворогу в кадык метким сюрикеновым броском, но тогда бы на Макса ринулись все присутствующие и порвали бы изобличенного идола на лапшу. Еще МакМак мог подшустрить и на книжных полках отыскать обложку, где в названии употреблялись бы слова «Зеркало», «Алмаз», «Брилльянт» или что другое, подразумевающее сильный отражательный коэффициент, и попытаться подставить обложку под залп, дабы зеркальным эффектом поразило самого бы василиска. Но не такой дурак василиск, чтобы позволять противнику в пылу сражения заниматься самообразованием. Максим сделал кувырок вперед в надежде подкатиться к противнику вплотную и заехать в пузо обеими ногами. Но в последний момент инстинкт не дал Максимычу завершить кульбит, и качнул назад. И второй смертельный взгляд аккуратиста василиска шандарахнул по пустоте у себя под носом.

А Храпунов переориентировался на гимнастическое колесо, и подкатился к недругу со стороны левого виска. Василиску бы упасть на спину, как прежде исхитрился вампир, и пальнуть взором из такого положения, чтоб на линии огня пребывали только непосредственная цель и архитектурные подробности подземной тюрьмы. Но, видимо, слишком опасался член клана Мынтерпаз за костюмчик и пальнул с положения «стоя».

Во-первых, он истратил последний заряд, а Максим остался жив, уже удача. Во-вторых, свинцовотворный луч только чиркнул по пуговице рукава, сразу конкретно потяжелевшей, и нашел себе другую жертву.

— Брэк!!! — завопили хором зрители, и Финита пуще всех.

Максим Максимыч не долго удивлялся, почему в общем хоре не слышно голоса босого карла. Тот равнодушно стоял себе там, куда угодил последний смертельный взгляд-заряд. На свинцовой физиономии Властелина Колец навечно застыло безмерное удивление, да в помутневших до металлической непрозрачности гляделках исчезло перевернутое вверх тормашками отражение мира.

— А хобит-то тю-тю! — в грянувшей тишине констатировал Финита. И тут же стал командовать.

И, странное дело, ему охотно подчинялись.

— Майданный, Чекан, Ботов, унесите металлолом, переплавьте и отлейте сувениров! — кивнул нечаянно вознесенный на следующую карьерную ступень Иван в сторону отслужившего свое низкорослого патриарха. — Василий, Андрон, Кеша, сопроводите господина Бергсона в его камеру. Масштабы его кары вне нашей компетенции. Пусть его накажут те, кто на это имеет право.

— В подземных «Крестах» все спокойно! — донесся в разоренную тюремную библиотеку далекий крик из хитросплетения коридоров.

— Левый угол защищает обладатель права выбирать клан для прописки, демиорг ведьмы в честном поединке господин Отс, ранг — коронарный вампир! — распинался перед толпой зрителей Иван Финита. — В правом углу ждет, не дождется схватки также заслуживший награду собственноручно выбирать клан и подтвердивший статус черного колдуна Гоша Режим. Победитель первого боя по дисквалификации противника! — Манерой конферанса Иван неумышленно подражал выбывшему карлику и был настолько счастлив от нового статуса, что категорически забыл давешние контры с Максимычем.

Только Максимычу от смягчившегося мировоззрения Финиты было ни холодно, ни жарко. Холодно и жарко МакМаку было от предстоящего поединка. Из витающего по библиотечному залу гомона следовало, что среднестатистическая ставка местного тотализатора за Макса — один к пятнадцати, да и то желающих рискнуть заначенными рублями, рукодельными амулетами, порциями крови или прочей принимающейся здесь к обмену валютой находилось не густо. Да и нордический злодей абсолютно не сомневался в собственном превосходстве и даже ленился развлекать зрителей похвальбой на тему, как он сейчас распотрошит безродного чародея. Впечатляющие раны на теле кровососа успели затянуться, оставив по обнаженному торсу ацтековские узоры, заношенные треники продолжали бесстыдно пузыриться на коленках, ниспадая штрипками на дешевые кеды.

— Сходитесь, объявляю поединок без передышек до последней крови, — дал отмашку Финита. — Приз, право высказать потаенное желание у портрета Гребахи Чучину! И да поможет счастливцу тьма! — По неопытности Ванька забыл потребовать, чтобы поединщики отметились рукопожатием, да и сами они не шибко этого жаждали.

Ост не проявил нетерпения и не стал форсировать события. Будто напротив пустое место, тевтонец посылал толпе воздушные поцелуи. Этот старый трюк неизменно действовал на начинающих бойцов. От такого равнодушия новички теряют самообладание, собственные страхи и презрение публики размывают остатки надежд не хуже, чем стиральный порошок «Тайд» жирные пятна на скатерти. Но на МакМака дешевые штучки-дрючки не действовали, самообладания у него не оставалось с первого поединка, и терять было нечего.

— Смотрим, болеем, делаем ставки, — приосанившийся Иван гоголем расхаживал по периферии свободной от зевак площадки. — Что мы можем себе сказать про потенциал Гоши? Ничего не можем сказать, темная лошадка для нас Гоша. Но я знаю, что среди вас, зрители мои, есть большие любители ставить на темную лошадку!

И вот, наконец, Ост снисходительно подарил публике три пританцовывающих шажка вперед. Ухмылка сияла на его зубастой, словно расческа, харе, а когда господин Ост скалился, то лыбилась каждая его черточка, даже уголки глаз, даже зрачки. Публика неистовствовала, приветствуя героя и заведомого победителя, его имя благоговейно повторялось во всех углах, и скандированию мешали лишь оглушительные аплодисменты.

— А что мы думаем про господина Отса!? — драл глотку, пытаясь переорать всех и вся, комментатор Финита. — Мы прекрасно шарим, что наш дружище Отс своего не упустит. Кто сомневается, что Отс победит? Покажите мне такого?

— У тебя в волосах запекшаяся кровь! — с пробуждающимся интересом ариец окинул взором экстерьер МакМака, высмотрел корку кетчупа, и его стоматологически идеальные клыки плотоядно заголились. Типа, раскатал губу.

И тогда зал погрузился в кромешную тишину: Ост лихим прыжком списал три четверти дистанции, отделявшей его от противника, и намерение слопать колдуна-самоучку без гарнира недвусмысленно проступило на вампирской личине. Но ведь нельзя забывать про публику, она должна получить удовольствие, и отложив коронный удар штыковыми клыками на сладкое, ариец заработал кулаками, будто вертолет лопастями.

Иван Финита, чтоб подробней разглядеть тенденции, даже на цыпочки становился:

— Удар! Еще удар!!! — комментировал Финита. — Ух, какие удары умеет держать наш славный черный колдун! А, может, он заговоренный? Тогда еще не поздно поднять ставки с «один к пятнадцати», до «один к десяти»!

Коридоры родили далекий надрывный до желчи выкрик:

— В подземных «Крестах» все спокойно!

На Храпунова обрушился не два, не десяток, но вихрь ударов, сокрушительный, как тайфун. Максимыч исчез, он оказался погребен под лавиной мельтешащих пузырьками в нарзане кулачных поздравлений, наносимых со всех углов и позиций. Но, странное дело, Максимыч не был ни смят, ни отброшен, ни сломан, ни повержен, ни похерен.

А затем случилось нечто поразительное. Буран комбинированных ударов вдруг стих. Гоша Режим один стоял в лучах зрительского внимания. Господин Ост, грозный Ост, разительный Ост барахтался осанкой на бетонном полу, не пугаясь простудить почки! Он не пошатнулся, не опустился на пол медленно и плавно, а плюхнулся разом, будто выскользнувшая из потной ладони спортсмена-силовика гиря чугунного литья. А у носков туфлей Храпунова лунным камнем отражал скудное свечение казематных ламп выбитый хуком с лева клык. Даже на этой потере не углядывалось ни росинки крови, настолько вампир был голоден.

— Что я вижу?! — Залихватски куражился Ваня-златоуст. — Оказывается, наш несгибаемый, наш неувядающий, наш беззаветный гражданин Отс может оказаться в нокауте? Не верю! Он, наверняка, заключил ставку на время, и теперь дает черному Гоше фору! — Иван, как заправский рафферти, мурыжил паузу, заполняя словесной трухой. Его интерес заключался не в том, кто кого сотрет в пеммиак, а в обольстительности зрелища. Запомнит эгрегор подземных «Крестов» славные игрища, запомнит и того, кто обслуживал сие диво. И впредь никто не покусится на право Ивана служить распорядителем на будущих Играх Доброй Неволи. Поэтому не жабился тамада смертельной свадьбы на балагурство, пусть Ост успеет оклематься, пусть бой продлиться дольше запоя финского туриста.

А Максимыч был не против. Антракт, он для всех антракт, далеко не безоглядно прошла для Храпунова кулачная осада, повыветрила вьюгой силушку молодецкую. Чтоб тебя, античесночное отродье, в коммунальный склеп подселили.

Никто по-боксерски не считал на пальцах секунды до десяти, но если бы считали, хватило бы одной руки, нордический инфернал включил релаксацию… Ловким прыжком из положения «лежа» вампир вернул вертикальность и далее повел себя не по-вампирски — стал в с безмерным удивлением узнанную Храпуновым позу «Парад ногтей». То есть, выставил некий шкодный предмет перед собой на расстояние вытянутой руки. Максим недоуменно узнал свою пуговицу, подвергшуюся зрительной атаке василиска и из пластмассовой обернувшуюся свинцовой. Очевидно, кто-то из подручных вампирских щипачей подсуетился в давке и срезал штучку с рукава Максимыча.

К оракулу не суйся, велась грязная игра, губы кровососа шевелились, беззвучно шепелявя опиумное заклятие, превращающее пуговицу в страшный экзорц, и взывать к нордической совести было бы нелепо. Оставалось вспомнить, чему учили. Для правильного исполнения защитного блока «Тюлень, уворачивающийся от метеорита» надо правой ногой чуть выступить вперед. Далее следует вытянуть вперед от груди обе нетопырки, держа ладони лодочкой. На счет «три» вытянутые ладони как бы принимают груз вражеского заклятия. И на счет «четыре» на вытянутых ладонях ментальный груз горизонтально земле переносится за спину. Одновременно правая нога возвращается в исходную позицию.

Максимыч добросовестно отплясал ритуал в темпе твиста, и свинцовая пуговица в руке арийца обернулась сухой пылью. Ост расстроился по минимуму, не так, так эдак он сделает этого жалкого колдунишку. Ост еще верил в себя, аки Бил Гейтс перед продвижением на рынок «Виндоус-2000».

— Вэл-вэл-вэл, наши герои поскребли по арсеналам и схлестнулись герметически. — Иван суетился вокруг бойцов, словно дворняга, которой к хвосту привязали консервную банку. — Но разве господин Отс не слышал, что Гоша силен в черной магии? Мог бы зря и не пытаться. А для вас, уважаемые друзья, кто стоит за чужими спинами, поясню. Сейчас мы были свидетелями неудачной попытки применить прием…

Нет, еще крайне рано было списывать арийца в астральный утиль. Отринув хитрости и роняя слюнявую пену, однозубая торпеда сожгла предохранители и поперла на рожон, и даже балабольный Иван заткнулся.

На это МакМак грохнулся на колени, не щадя коленных чашечек. Ударом головы в брюхо погасил инерцию вампирского рывка, а заодно и подхватил оброненный клык. Дальше — дело техники. Вернувшись на пятки, Храпунов слипся с ворогом в тесном клинче, будто два репья, отвлек обманными пируэтами захватов и дюжинным тычком сложенной в «тигриную лапу» ладони втемяшил подобранный клык его хозяину в точку на лбу, где индусы любят рисовать родинки.

О, как заголосила и зарыдала лишившаяся любимца толпа! А неудачник полежал на холодном бетоне с прокомпостированным лбом, да и обратился в белый порошок вроде того, который террористы в почтовых конвертах рассылали по Америке.

— Что я вижу! — гундел Иван. — Чистая победа! Финита ля комедия!..

Кричащие дурным голосом: «В подземных „Крестах“ все спокойно!» вертухаи все чаще срывались на хрип, с утра будут жаловаться на саднящее горло и грешить на сырость и сигареты с селитрой. Увы, утро неотвратимо близилось. Огненная колесница Ра… Воспрянет перстами пурпурными Эос… Впитает соки загнанного оленя Небесный Мухомор… Третьи петухи склюют зерно рассыпанных ночной хозяйкой звезд… И все такое.

— Мне не положено лицезреть Самого, я два боя без правил подряд не выиграл, — устало вздохнул Иван Финита и без умышленной грубости подтолкнул Максимыча за дверь.

Оказалось — камера, как камера, или по местной фене, «гроб», как «гроб». Ну, смиримся, размером вдвое меньше, чем та, в которой удосужился пошевелить шашки Храпунов. Почище, побогаче. Телевизор в красном углу вместо лунного логотипа, никаких перевернутых икон, зато есть до смешного допотопное радио, и даже обои имеются — стены оклеены алфавитами окулистов, где вверху аршинные буквы, ниже — поскромнее, а в самом низу такие микроскопические фитюлечки, что без очков не разберешься. И всего один квартирант.

Измочаленные мышцы Храпунова взывали к нирванности, но соблазн расслабиться следовало послать в баню.

— Салям алейкум, — весело ощерился МакМак.

— Здравствуйте, товарищ отстраненный от должности игумен, — был вежливый, с затаенной иронией ответ. — Как здоровьице? — У престарелого узника одиночной камеры оказалось энергичное, оригинальное лицо, тонкий нос и какие-то особенные, странной формы ноздри. Надменный высокий лоб и скудные волосы, в то же время густыми клоками росшие около висков; очень густые, почти сходившиеся на лбу брови. Рот, насколько Храпунов сподобился разглядеть под тяжелыми усами, был вельми как решительный. Но сильней всего поражала необыкновенная бледность лица. В общем, полное совпадение с составленным по ориентировкам словесным портретом.

— Я, себе понимаю, имею честь общаться лично с господином Богдуханом? — колеблясь, нагло ли плюхнуться на одинокий табурет, или стойко остаться в дверях, продемонстрировал ответную осведомленность игумен. Амулет так и просился наружу, подзуживал выхватить его, медного, и по хулигански исписать злодея заточенной кромкой, чтоб у того язык развязался настежь.

Но прекрасно ведал Максимыч, что расклад не в его пользу, и придется вести беседу по чужим правилам. Как жаль, что ушлый мусульманский понтифик сходу раскусил маскарад… А здраво прикинуть — и не было у Максимыча иных козырей, кроме лицедейского грима, и весь этот костюмированный вояж в подземелья родился от безысходности, от слепой надежды, что на месте подвернется гениальная идея, как скрутить Богдухана, чтоб стал покорен и пошел на добровольное сотрудничество со следствием.

— Кумекаешь ты правильно, да не все знаешь, — безбоязненно зевнул главный очковтиратель, и так это вельможно-вяло потряс кистью, приглашая исаявского гостя найти опору для задницы. Типа, не привык ни на кого пялиться снизу вверх, а самому покидать уютно продавленную панцирную сетку кровати влом. — Угощать тебя нечем, — намекнул интриган на инцидент со свиным фаршем, — так что перейдем сразу к делу.

До сих пор Максиму удавалось заметить только тыльную сторону его рук — когда узник держал их на коленях. При здешнем скупом свете они производили впечатление белых и тонких. Но, увидев их вблизи, ладонями кверху, Максимыч усек, что нетопырки грубы, мясисты, с короткими толстыми пальцами. Особенно странно было то, что в центре ладоней кустились газончики рыжих волос.

— Я знаю достаточно, — повысил голос Максим Максимыч. — Ты подмял одного из кандидатов в губернаторы, и решил подсыпать приворотное зелье в водопровод, чтобы твой слуга полюбился народу. Раз, два, и Петербург у тебя в кармане. — Максимыч устыдился проскользнувшего в возгласе пафоса. Ведь он лишь сыскарь и ничего более. Его кредо — «Злодей должен сидеть на колу», а о высоких империях пусть у больших начальников головы лысеют.

— Тебе только кажется, что ты знаешь достаточно. Я не собирался спаивать через водопровод горожан настоем Злаков. — Богдухан тащился от беседы, будто оперный ценитель от особо убойного «Ля». Подзаскучавший посреди собеседников с низким интеллектом Богдухан был на своей территории и выжимал из этого преимущества удовольствия размером с кедры. — Для одного дня ударной работы водопровода хватило бы пятьсот кило Злаков Зодиака, но водопровод из-за непоседливых чеченских террористов под надежным колпаком. — Богдухан речетативил, будто ожидал, что вот-вот ему заткнут рот. Что значит роскошь общения. — Все хитрее, на приворотных Злаках предполагалось настоять бензин и поставить этот бензин на автозаправки. И пусть обыватель дышит выхлопными газами, результат тот же. Он влюбленно проголосует за кандидата, который круче прочих именно в этот день не поскупится на самую дурную рекламу.

Максим готов был дать голову на отсечение, что Финита за ним притворил дверь камеры. Но тогда как так получилось, что из-за спины Храпунова безупречно бесшумно, и не гоня воздушную волну, припорхал и взгромоздился на Богдуханово плечо реальный дебелый ворон? И откуда он взялся в катакомбах, как просочился с воли? Источающая мерзкий запашок тлена птичка, обращая на МакМака ноль внимания, отщелкала клювом на ухо Богдухану морзянку. Максим неуверенно оглянулся, нет, дверь закрыта, правда, не на засов.

— Я знаю достаточно, чтобы выдвинуть тебе обвинение по статье «Ижица», пункт «Буки»! — коль Макс ворону до фени, отставной игумен решил тоже наплевать на чудо в перьях. — Только одного ты не учел, гражданин Богдухан, твой хозяин — Гребаха Чучин — не сходит с ума от радости, когда его вассалы замахиваются на такой жирный кусок пирога.

— Твоя правда, только и это не вся правда, — благодарно почесал птахе грудку ногтем обитатель камеры. — Где сейчас Злаки, знаешь? А знаешь, что Гребаха отнял Злаки и увез в неизвестном направлении. И я только что узнал, куда. И знаешь, кто поможет мне вернуть Злаки?

— Я знаю, что ты подделал почерк патриарха и подбросил фальшивку Матюгаевне, чтоб ИСАЯ не помешало твоим замыслам. Согласен, ИСАЯ оказалось вне игры. Но надеяться, что ИСАЯ…

— Кто говорил про ИСАЯ? — ядовито захихикал старикан. — Вернуть три тонны приворотного зелья поможешь мне ТЫ. Чего вскочил? Неужели ты еще не просчитал, что сейчас ситуация развивается не по моему плану, а по плану Гребахи.

Устыдившийся секундного порыва, Максим Максимыч вернулся на табурет. Ну, разве что, использовал момент, чтобы лишний раз оглянуться, не подкрадывается ли кто сзади. А Богдухан бубнил с велеречивостью столетнего затворника.

— Оказывается, с самого начала мой босс тайно контролировал каждый мой шаг, дал мне купить Злаки, угрохав не слабую сумму в денежном эквиваленте. Позволил раскачать кандидата в губернаторы и в последний момент раз… и увел Злаки. А почему? Объяснение может быть лишь одно. Потому, что мою операцию он использовал, как прикрытие своей операции. Только если моя операция в меру опасна для смертных: подумаешь, шкодливого кандидата в губернаторское кресло усажу. Бакенбарды ставлю, он из рвущихся на пост не самый худший. То злокозненность планов Чучина непостижима. Смешно, но, оказывается, Злаки Зодиака сейчас там, куда и я планировал их запузырить: на железнодорожной станции Кириши стоит состав из цистерн бензина, настаивающегося на Злаках. Тебе хочется знать, почему Гребаха спрятал Злаки именно там? Ну, во-первых, что я бы их там искал в последнюю очередь, это птичке моей спасибо, что прочесала область без исключений. — Богдухан поймал разгуливающего по стене таракана и премировал ворона насекомым. — Но есть и второй вопрос — зачем Гребахе Чучину именно настоявшийся на приворотном зелье бензин. Ты хочешь знать ответ? А я не хочу. Потому что мне страшно. Ты отнимешь у Гребахи Злаки и вернешь мне потому, что я для вас — гораздо меньшее зло!

Выговорившись, старичок сгорбатил спину, будто сурово устал. Максиму не требовалось длинная дистанция времени, дабы прокачать версию на достоверность. Что ж, очень похоже на истину в последней инстанции, именно так большие боссы и квитаются с взбрыкнувшими марионетками. И на следующий вопрос — согласится ли отправиться сейчас Максим доставать из огня каштаны для Богдухана, ответ будет сугубо положительный. Поскольку, достав каштан, не обязательно его возвращать тому, кто достать попросил.

— И как ты себе представляешь мой выход на волю?

— Что может быть проще? — устало хмыкнул старик, дернул у ворона из хвоста перо, и пока птица возмущенно хлопала крыльями, наказывая бледные старческие щеки пощечинами, воткнул перо в стену меж камней. — Здесь кругом много воды, подземные озера. То да се. Опять же русло Невы в двух шагах.

Последние фразы не долго оставались загадочными для Храпунова. По перу из стены побежала мутная капля, за ней следующая… Вот упругий фонтанчик вытолкнул перо, вот из размываемой стены вывернуло первый кирпич, а вода уже хлестала с брансбойтным энтузиазмом.

— Отправляйся отнимать Злаки, мой дорогой союзник, — в полуобороте напутствовал МакМака шлепающий по лужам на выход мусульманин. — Но не мечтай, когда завладеешь Злаками, увести их налево. Посмотри на свое запястье, откуда пропала пуговица. Это твоя очень не везучая рука. Видишь царапину? А боли не чувствуешь? И наверняка знаешь, что слюна вампиров обладает анастезирующими свойствами. Закрой рот, открытым ртом делу не поможешь. Поздно рот раскрывать от удивления, ты заражен вампиризмом, и у тебя есть только сутки, чтобы вылечиться. Иначе к завтрашнему вечеру будешь клыками клацать, как пишущая машинка. И вылечить тебя можем либо я, либо Гребаха. Но я — гораздо меньшее зло. Салам алейкум!

Ижица-файл 9

Операция, а точнее степень боевой готовности личного состава ИСАЯ «Бдение» предполагала присутствие всех на рабочих местах до тех пор, пока «Бдение» не отменят.

Перов прибыл в райотдел раньше всех, и потом был вынужден сквозь зубы отвечать каждой по очереди опаздывающей сестре, что сам не осведомлен, почему такие строгости. Так и не добившись внятного ответа, сестры стали перетряхивать содержимое своих тревожных чемоданчиков.[55] Больше всего времени у боевых подруг заняло разглядывание смены одежды из чемоданчика Ларисы.

Счастливый, что его оставили в покое, Перов попробовал испытать конфискованный фотообъектив, позволяющего снимать изображение с сетчатки глаз. Как он ни возился, хитрая техника отказывалась подчиниться. «Это иллюзия, — меланхолично подумал Эдик, — Большая иллюзия, будто что-то там в глазу можно сфотографировать. И такая же иллюзия, будто Лариса согласится пойти со мной в ресторан».

И тут ожившее лицо Циолковского грозно рявкнуло со штатного портрета:

— Боевая тревога, всему личному составу прибыть к головному офису! Из личных вещей разрешается взять оружие и амулеты! Мобильные переговоры запрещены!

Тревожные чемоданчики остались распахнуты. Во главе троицы девиц Перов покинул помещение. В угольном мраке коридора кто-то чужой поймал Алину со спины и зажал рот, что не пикнуть. Прежде чем успеть испугаться она узнала запах одеколона. И перестала вырываться.

Когда грохот подошв коллег сошел на нет, напавший убрал ладонь со рта Алины.

— Эй, гражданин, что вы себе позволяете? — игриво прошептала сестра.

— Помнится, — обольстительно мурлыкнул Валера, — мы собирались поиграть не в кровати?

На слух Алина определила, что он толчком ноги открыл родную дверь, хотя прекрасно помнила, как та захлопнулась с противным лязгом.

— Валер, у меня серьезная тревога. Мы все обязаны прибыть к головному офису! — боролись в сестре страсть и совесть.

Не включая свет и не слушая, Валера под ручку провел Алину в центр кабинета.

— Во что будем играть сегодня? — спросил он голосом, перед которым невозможно устоять.

— Играем в посетительницу ресторана, — перестала Алина отпираться, — кавалер которой сбежал, и ей нечем заплатить кроме своего тела?

— Никогда не завидовал халдеям.

— Играем в чапаевских Петьку и Анку? Только что кончился бой, — Алина в темноте нашла пуговицу Валериной рубашки, расстегнула, и отправила туда левую ласковую руку. — Цепи капелевцев расстреляны. Вокруг ноябрьская степь и звезды, и ветер крадет последнее тепло. Единственное теплое место — у пулемета, его ствол горяч, вода под кожухом вскипела. Мы жмемся к этому теплу на неудобной тачанке… — Алина попыталась, не вынимая руку, лечь спиной на неудобную тачанку, и на пол ухнул фотоаппарат.

— Что это было?

— Наверное, какая-то фиговина от пулемета отвалилась, — равнодушно пожала плечами Алина.

— Скошенные цепи белогвардейцев вокруг мне нравятся. Эрос и Танатос идут рядом. Но для истинной романтики не хватает реального звездного неба.

— Тогда следующие правила игры. Студентка сдает зачет по сопромату молодому профессору. И материал, то есть профессор, очень долго сопротивляется.

— У меня лучше идея. Мы будем играть в маньяка в зале игровых автоматов. Я только что продул все деньги. У меня остался последний жетон. И мне померещилось, что если я принесу ритуальную жертву, то сорву «Джек Пот».

— Я — продавщица жетонов, — подхватила Алина и села на стол, слабо различимая в темноте. — Сижу в кабинке за бронированным стеклом. Охранник выскочил на пятнадцать минут за сигаретами. Кстати, Валер, у тебя не будет сигареты? Что-то сразу курить захотелось.

— Но ведь все сигареты кончились и у тебя, и у охранника, — Валера мимоходом погладил Алине колено. — Поэтому он и побежал в ближайший ночной магазин. Кстати, когда он вернется?

— Когда он убегает «на пятнадцать минут», то возвращается не раньше, чем через час.

— Успеем, но я тебя должен выманить из-за бронированного стекла. Итак: девушка, у вас автомат «Морской бой» отрубился. Мигнул и погас, слопав мой жетон.

— Не может быть. Его сегодня проверял механик.

— Нет, он точно сломался. Перед этим, я когда кидал жетон, он без игры в корыто выплюнул три.

— По правилам нашего заведения я не должна выходить к клиентам. Я так защищена, что комар не укусит.

— Ладно, мне лень придумывать, как тебя выцарапать оттуда. Играем, будто ты уже вышла.

— Лады. Надеюсь, уважаемый клиент, вы учтете, что я ради вас пошла на нарушение правил заведения…

— Я все врал, техника работает идеально, а на самом деле я хотел вас изнасиловать!

— Так сразу?

— Охранник скоро вернется!

— Тогда насилуйте быстрее.

— Нет, ты должна отвечать иначе. Соврать что-нибудь. Типа уже нажала тревожную кнопку, и сейчас примчится наряд вневедомственной охраны.

— Увы, мой дорогой маньяк, стыдно признаться, но хозяин зала игровых автоматов такой жлоб, что не установил тревожную кнопку.

— И ты совершенно беззащитна?

— Увы.

— И я могу изнасиловать тебя на бильярдном столе? Типа у вас кроме игровых автоматов в зале есть бильярдный столик. Аренда — сто двадцать рублей в час.

— Я бы на это только визжала, как голодный грудной ребенок. Но никак не смогла бы воспротивиться.

— Напомню, я — маньяк, но не сексуальный. Мне не интересно изнасилование. Я хочу принести ритуальную жертву. — Валера на ощупь нашел на столе линейку, и она, осветившись неоновым мерцанием, вдруг превратилась в доподлинный нож.

Мерцание все испортило, кроме прочего оказалась освещена и Валерина рожа. И лучше бы Алина этого не видела.

Игра оказалась настолько достоверной, что доверчиво развалившаяся Алина нашла ресурсы сползти со стола и раньше Валеры оказаться у выхода из кабинета.

— Знаешь, я ведь должна по тревоге быть со своими. Меня накажут. — Чутьем на уровне коленок она поняла, что ее жалобно ломающийся голосок Валеру не пробил.

Он шел на нее, занеся светящийся, как в «Звездных войнах» клинок.

— За что?

— Чтобы комариную тревогу по Храпунову не подняла!

И тогда Алина ломанула по коридору с прытью лани, и только звериный инстинкт выживания ей подсказывал, как не расшибить во мраке лоб.

* * *

Утверждение, что Богдухан обеспечил МакМаку легкую дорогу наверх, звучало бы издевательством. Подземелье затоплялось с бешенной скоростью. Мозг игумена Храпунова отключился, доверившись инстинкту выживания, и фиксировал отдельные жуткие сцены.

…Каменный тупик, вода поднимается и поднимается, и рядом с головой барахтающегося Макса плавает всякий мусор, среди которого кожаная потертая кобура, и тут вода закоротила проводку накопителя призраков… Штыком прокалывающее легкие удушье, и безмерное сожаление, что еще не окончательно превратился в вампира, которому утопнуть не грозит, залег бы камбалой на дно и выжидал. Библиотечные книжки плотами, и на телефонном справочнике за девяносто восьмой год мокрая мышь… Утопший Финита, подплывающий бревном под локти и мешающий свернуть решетку, которая преграждает… Заплыв по бесконечному полузатопленному коридору, будто лотосами, запятнанному покачивающимися на волне секретными бумагами…

Адекватное восприятие действительности вернулось к Храпунову в кабинете, где до сих пор невинно дрых мордахой в стол успокоенный лимонадом забвения салага. Здесь вода доходила пока только до колен. Максимыч отхлестал юнца по щекам и плюнул на это безнадежное дело — желторотый боец не удосуживался очнуться…

…Мокрый по уши Максимыч держал салагу под грудки перед собой и, пряча за затылком юноши лицо, по новому оглядывал помещение бара «Приют инока», превращенного ИСАЯ в фильтрационный пост. Следовало признать, к новой функции территория оказалась гораздо лучше приспособлена, чем к прежней. За барной стойкой теперь вместо бармена на высоком табурете восседала сама Матюгаевна. По случаю тревоги командирша ИСАЯ дополнила деловой костюм оранжевой строительной каской. Во избежание происков со стороны спасшихся от потопа арестантов Дина Матиевна заговорила бусы, и они, обратившись в похожие на апельсины шаровые молнии, кружили вокруг чела начальницы по орбите, готовые испепелить любого, кто дерзнет нарушить дистанцию.

Страницы: «« « ... 56789101112 » »»