Проблемы женской груди: диагностика, лечение, профилактика Данилова Наталья

Есть такой общий термин – мастопатия. Он объединяет целый ряд заболеваний молочных желез, которые проявляются появлением в их тканях доброкачественных новообразований. Мастопатией может называться многое – инфекционные воспаления, нарушения гормонального фона, врожденные патологии, последствия перенесенных операций. Потому перед этим словом в листке с диагнозом непременно будет стоять другое слово – уточнение, о какой именно мастопатии идет речь.

Неофициальным аналогом данного термина выступает название «мастит». В принципе, мастит – это тоже патология молочных желез. Только это термин ветеринарный, обозначающий инфекционные воспаления вымени у животных – коров, коз, лошадей и пр. Даже если у женщины наблюдается такое же инфекционное воспаление, называть его уместнее все-таки мастопатией… Самыми распространенными вариантами мастопатии являются гормональная и инфекционная.

Причины инфекционной мастопатии

В подавляющем большинстве случаев инфекция настигает кормящих матерей – как правило, через трещины в соске или если у младенца имеются зубки, которые он использует по прямому назначению – для укуса. Иногда дети рождаются с зубами, иногда – мамам просто требуется некоторое время, чтобы совсем отучить растущего ребенка от груди. И пока это произойдет, новое «украшение» детского ротика заметно усложняет ей жизнь… Что до трещин, то они образуются просто из-за постоянного механического воздействия на ткани соска и груди – при лактации это неизбежно.

Значительно реже инфекция может проникнуть в ткани груди через механические травмы ее покровов – царапины, расчесы (особенно под грудью), раздражения, повреждения, возникающие из-за плохого ухода и гигиены. Еще реже она проникает в ткани молочных желез с кровотоком, через некоторое время после заражения других тканей. В последнем случае инфекция является вторичной. Обычно таким путем распространяются бактериальные инфекции – они лучше остальных приспособлены к выживанию в, так сказать, кишащем лейкоцитами кровотоке. Из числа вторичных инфекций молочных желез наиболее распространен туберкулез (палочка Коха), сифилис (бледная трепонема). А первичные поражения чаще всего «осуществляют» стафилококки, стрептококки и запущенная грибковая инфекция (обычно – распространившаяся по восходящей с кожи стоп).

Основная проблема инфекций тканей груди в том, что жир, составляющий их основу, служит прекрасной средой для питания и размножения большинства возбудителей. Ткани молочных желез в общем не обладают так называемой иммунной привилегией – свободой от деятельности таких телец иммунитета, как лейкоциты или лимфоциты. Однако возможности борьбы иммунитета с проникшим в них возбудителем заметно ограничены. Во-первых, тем, что полноценность кровоснабжения касается только молочных железок – в жировых тканях оно выстроено несколько хуже. Во-вторых, по целому ряду причин этот и так не безупречный кровоток может быть нарушен – формой груди, формой белья, патологическими явлениями в тканях или даже костях шейно-грудного пояса. В-третьих, как мы и сказали только что, работу иммунных телец здесь осложняет неравенство изначальных позиций. Ведь жировые ткани для бактерий – среда идеальная, а для иммунных телец – относительно трудно доступная.

Симптомы инфекционной мастопатии

Они во многом схожи с любым другим воспалением. Особенно в острой стадии, поскольку воспаление, сразу перешедшее в хроническую форму (бывает при ослабленном иммунитете), можно и вовсе не заметить. Поскольку инфекционная мастопатия крайне редко затрагивает обе железы, признаки всегда начинаются лишь в одной из них. Изредка возможно последующее распространение процесса и на вторую железу – особенно когда мы или ребенок несколько раз коснемся здоровой груди сразу после контакта с больной…

Первая, самая острая из всех стадия инфекции называется серозной. Прежде всего, молочная железа в этом периоде набухает и становится болезненной. Поскольку речь идет лишь об одной из грудей, мы должны понимать, что при любом сходстве с ПМС налицо совсем другой процесс, не связанный с приближением критических дней. К тому же это набухание при хорошем иммунном отклике выражено сильнее – вплоть до покраснения и натяжения кожи. А также повышения ее температуры, появления характерного для сепсиса лоснящегося блеска.

Разумеется, температура тканей железы может и повыситься, но повышение температуры всего тела наверняка будет более выраженным. Как и при любой инфекции, нас будет лихорадить по утрам. А вечером будет наблюдаться усиление жара, повышенная потливость, ломота в суставах, припухание ближайших к очагу лимфатических узлов. В случае с молочными железами речь идет о подмышечных лимфоузлах. Из соска обычно наблюдаются выделения – умеренные, пока не гнойные, полупрозрачные. Впрочем, это зависит от типа инфекции – их вполне может и не быть. Безусловно, грудь болит постоянно, боли носят ноюще-стреляющий характер. Причем ноющая боль заметно усиливается при надавливании на железу, а стреляющая – при движении грудных мышц и предплечья с этой стороны.

Вторая стадия заболевания называется острой инфильтративной. Термин сложный и непонятный, но на самом деле он означает, что следом за воспалением в тканях груди начинает скапливаться его прямое следствие – инфильтрат. Речь идет о химическом предшественнике гноя – лимфе, в которой полно погибших из-за инфекции клеток. Конечно, образование инфильтрата неизбежно сопровождается усилением воспаления. Ведь в нем продолжают размножаться бактерии, зачастую – уже совсем другие, присоединившиеся к начальным. Хотя иногда случается, что на этом этапе общие симптомы недомогания начинают спадать, обычно этого не происходит. То есть температура, ломота во всем теле и пр. сохраняются и усиливаются.

Но при любом сценарии мы обязательно обнаружим еще большее увеличение задетой железы в объеме, обострение всех прежних признаков в этой области, появление в ее тканях крупной, мягкой на ощупь опухоли. А вот что произойдет дальше, зависит от очень большого числа факторов, и ни один из них напрямую груди не касается. Третьей стадией патологии может стать как ее переход в хроническую инфильтративную форму, которая наверняка закончится флегмоной, так и абсцесс молочной железы.

Если у нас ослаблен иммунитет, мы проходим терапию антибиотиками по другому поводу, постоянно принимаем противовоспалительные любого рода (от аспирина до отвара чистотела или черемухи), нам угрожает первый сценарий – хронический инфильтративный.

При нем после нескольких дней явного острого процесса стремительно наступает «затишье». То есть с появлением пока плохо оформленного гнойника (опухоль, о которой мы сказали выше) симптомы за пределами тканей железы начинают спадать. Почти нормализуется температура, уменьшаются лимфатические узлы в подмышках, исчезают «прострелы» при отведении руки за спину. Постепенно может уменьшиться даже отек груди. Правда, опухоль в ней останется, и со временем именно из этого гнойника сформируется флегмона – капсула из соединительной ткани, выросшая, чтобы окончательно блокировать его. Флегмона не болит, но ощущается как гораздо более плотное, чем вначале, четче оформленное новообразование значительно меньшего размера.

Если наша иммунная защита всегда отличалась нормой реакции и инфекция не подвергается косвенному подавлению принимаемыми препаратами, у нас, вероятнее всего, будет абсцесс. То есть гнойник оформится и увеличится в размерах, ткани вокруг него подвергнутся гнойному расплавлению, и мы будем вынуждены побежать к врачу по факту появления явного некротического очага прямо под кожей. Температура по всему телу при абсцессах повышена заметно, она очень высока. В области самого процесса боли наблюдаются острые, постоянные, очаг аж «горит». Жизнь с абсцессом невозможна, а заканчивается он всегда прорывом. В нашем случае, к счастью, его прорвет наружу, а не во внутренние полости, как, случается, прорывает абсцессы головного мозга, слепой кишки и пр. В любом случае, будет значительно лучше, если этот прорыв нам обеспечит скальпель хирурга – с иссечением задетых тканей, без эффекта неожиданности и с началом немедленных мер по лечению.

Лечение инфекционной мастопатии

Только и исключительно антибиотиками. Это, право, не тот случай, когда у нас велики шансы добиться успеха с противовоспалительными травами, согревающими компрессами и прочими средствами «из бабушкиной аптечки». Следует помнить, что при ряде условий мастопатия легко становится хронической. А от флегмоны так просто не избавишься, ведь сквозь ее соединительнотканную оболочку не проходят ни лекарственные препараты, ни тепло. Такое новообразование можно только вырезать – иного пути здесь нет.

У средств альтернативной медицины при лечении конкретных инфекций существует лишь один, зато серьезный недостаток. А именно, что ни одно из них не обладает свойствами сильного антибиотика – только слабого, да и то не всегда. Ведь способность останавливать воспаление и способность останавливать инфекцию – это совершенно разные вещи. А наши предки, не обладавшие научными знаниями, не могли даже приблизительно отличить одно от другого.

Им не было известно, что воспаления бывают как септическими (инфекционными), так и асептическими (начавшимися в отсутствие всякой инфекции). Им никто не мог этого сказать потому, что не существовало микроскопов, в которые можно было увидеть или не увидеть в задетых тканях посторонние тельца – бактерии или простейших. Даже мы, современные люди, научились делать микроскопы с усилением, достаточным для «разглядывания» вирусов (они мельче других возбудителей), не так уж давно – всего в середине ХХ века.

Потому наши предки пытались лечить остеохондроз, подагру и рожу одними и теми же средствами. И веками удивлялись феномену, почему эти средства всегда помогают при остеохондрозе, частично облегчают боли при подагре и бессильны против рожи.

Да, мы, в наше время, можем объяснить различие: воспаление тканей при остеохондрозе обусловлено дегенерацией хряща – прослойки между костями. Все дальнейшее провоцируется постоянным механическим трением костей друг о друга и ущемлением нервных корешков в этих костях. Участия инфекции процесс не требует – это чисто возрастное явление.

Подагра является аутоиммунным заболеванием – формой аллергии, при которой иммунитет нарушает нормальную цепочку реакций по образованию и выведению из организма мочевой кислоты. Кристаллы этого вещества скапливаются в суставных сумках, разрушая хрящи и ликвор, которыми они заполнены. Далее нарастают те же явления, что и при остеохондрозе, только в условиях постоянного присутствия и регулярного обновления основного раздражителя – мочевой кислоты. Опять-таки, инфекция здесь не участвует, но асептические воспаления частично снимаются временным усилением кровотока на участке, к которому приложено тепло. Вместе с кровью в тканях улучшается обмен веществ. А значит, на время ускоряется синтез новых белков в хрящах и рассасывание кристаллов мочевой кислоты. Отсюда и временное, частичное облегчение симптомов обеих патологий.

А вот третий вариант просто так облегчить не получится. Рожистое воспаление – это стафилококковая инфекция кожных покровов, которая стремительно распространяется по ее поверхности. И нередко затрагивает глубинные слои, внутренние органы. До начала эры антибиотиков рожа считалась смертельно опасной, поскольку половина ее случаев заканчивалась летальным исходом. Сейчас она лечится в периоде до двух недель. Но сейчас излечим и туберкулез, который ранее назывался чахоткой и являлся стопроцентно смертельным заболеванием. А разница между рожистым воспалением, туберкулезом и предыдущими случаями заключается элементарно в наличии или отсутствии возбудителя. Иными словами, вполне конкретного, видимого под микроскопом микроорганизма – отдельной, полноценной формы жизни, которая существует и размножается по заложенным в ней генетикой законам.

У этой формы жизни, как и у нас, имеются свои благоприятные и неблагоприятные условия существования, механизмы увеличения популяции. Согласимся, что человека можно убить многими, но всегда вполне определенными методами. Точно так же дела обстоят и с возбудителями. Известно, что тепло лишь ускоряет их размножение. Токсичные вообще для любых тканей вещества могут это размножение затормозить. Отсюда и легкий эффект антибиотика, имеющийся у умеренно ядовитых растений наподобие чистотела, коры дуба, сирени, черемухи. Сильный токсический эффект одинаково губителен как для возбудителя, так и для организма, в котором он размножается. Потому мы не обрабатываем раны соком аконита, белладонны, волчьей ягоды – даже в целях ее санации, когда других средств под рукой нет.

Как мы видим, натуральное не всегда лучше синтетического. Во всяком случае, когда нам нужно вещество, смертельно опасное для одной формы жизни, но почти или совершенно безопасное для нас. В природе таких не существует, поскольку природа как раз создала нас, животных, бактерий по очень похожей «колодке». И большая часть существующих в ней веществ наносит нам и им одинаковый вред. Чтобы разорвать этот замкнутый круг, и были изобретены антибиотики.

Теперь мы понимаем, что попытки самостоятельного и тем более немедикаментозного лечения инфекционной мастопатии не просто обречены на провал. Они опасны целым рядом осложнений, вплоть до летальных. Несколько неожиданно? На самом деле – нет.

Злокачественное перерождение самой флегмоны невозможно – из гнойника рак никогда не возникает. Однако в окружающих ее тканях всегда остаются очаги вялотекущего воспаления. Либо его вызывает раздражение тканями новообразования, либо в них продолжается не столь интенсивное, но размножение возбудителя. А вялотекущие, хронические воспаления обладают доказанной канцерогенностью. В частности, микровоспаления из-за оседания в тканях легких неусвояемых смол считается основным канцерогенным фактором всего курения. Еще проще: стань эти смолы такими же усвояемыми, как и никотин, или перестань они оседать, курение из опасной привычки превратилось бы в такую же стопроцентно полезную, как пробежки по утрам.

Но даже за пределами темы потенциальной малигнизации (ведь этого может и не случиться) у нас имеется еще несколько веских доводов. Молочные железы вместе с воспалением в них находятся достаточно близко к таким жизненно важным тканям, как легкие, диафрагма грудной клетки, сердечная сумка и само сердце. Мышцы, окружающие молочную железу, окружают, помимо нее, еще и две магистральные артерии, ведущие из сердца прямо в головной мозг. Мы их знаем хорошо, поскольку речь идет о сонных артериях – они как раз сходятся в ложбинке между ключицами, в начале грудной клетки, чтобы слиться и войти в сердце.

Плюс, не забудем: молочные железы теснейшим образом связаны с крупнейшими лимфатическими узлами тела – подмышечными. Отсюда и их увеличение при инфекции, и быстрое метастазирование именно в них при раке груди. Так что: выглядит ли угроза распространения инфекции на ткани сонных артерий, сердца, легких достаточно серьезной, чтобы считать ее смертельной? Или мы уверены, что проживем долгую, счастливую жизнь с таким же нарывом в перикарде (сердечной сумке)?.. Если нет, то, будем считать, мы оценили потенциал нашей проблемы достаточно близко к правде.

Нужно сказать, что на начальной стадии воспаления (пока не слишком выражен процесс образования нарыва) операции может и вовсе не быть. Нам назначат курс антибиотиков – возможно, сочетание перорального приема с некоторыми местными процедурами. Если он будет подобран правильно, инфекцию удастся купировать за считаные дни. Но для правильного выбора нам следует немного помочь врачу – сообщить ему все названия антибиотиков, которые мы принимали когда-либо ранее и которые можем вспомнить. В данном случае неважно, помним ли мы название действующего вещества или препарата в целом. Но важно то, что к этим антибиотикам у нас уже, вероятнее всего, сформирован иммунитет – а значит, он сформирован и у всех возбудителей, попавших в ткани нашего тела.

И только если мы обратились с опозданием либо врач подобрал не тот препарат, мы можем и не отделаться столь благополучно. Безусловно, лечить от инфекции молочные железы нелегко, и причину тому мы называли выше. Причина эта – жир, содержащийся в дольках. Чем его больше в железе, тем более питательную среду для размножения получит возбудитель. Так что от ошибок здесь никто не застрахован. Может случиться так, что прием антибиотиков воспаление-то локализует, но и образования нарыва избежать не удастся. В таком случае очаг придется вскрыть, дренировать, некоторое время подержать открытым, постоянно санируя полость местными растворами антибиотиков. Словом, поступить с ним как с абсцессом или флегмоной.

Переживать нам не стоит – вскрытие гнойника по глубине и травматичности вмешательства на пластическую операцию непохоже. Похоже на удаление абсцесса – особенно если вокруг него имеются некротические очаги или образовался свищ… А после иссечения гнойника ткани почти не пострадают, да и след на коже останется минимальный – если останется вообще. Так что с точки зрения последствий безоперационное устранение воспаления либо быстрое образование и иссечение очага нагноения следует считать двумя случаями из серии «легко отделались». Следующие две стадии (абсцесс и флегмона) однозначно потребуют более масштабного вмешательства и более длительной послеоперационной терапии.

Причины гормональной мастопатии

Что касается гормональной мастопатии, то она начинается и, как правило, протекает без участия инфекции. Как правило потому, что она обычно сопровождается локальным застоем или секрецией ряда жидкостей. И при выраженных застойных явлениях либо недостаточном оттоке этих жидкостей к процессу вполне может присоединиться вторичная инфекция. Тем более что выделяющиеся при мастопатии секреты хоть и не содержат возбудителей, зато раздражают ткани соска, ареолы, самой железы. А это создает прекрасные условия для вторичного инфицирования. Особенно при плохой гигиене или наличии у пациентки инфекций других наружных органов, которых случайно можно коснуться руками перед тем, как заняться гигиеной груди. Например, кожи или половой системы, волос, ногтей.

Основной ее причиной служат гормональные сбои – повышение уровня тестостерона в сочетании с постоянным дефицитом прогестерона или пролактина. Чуть реже – тестостерона. Но последнее – лишь при условии, что на повышение концентрации тестостерона организм реагирует увеличением выработки какого-то из женских гормонов.

«Виновными» в гормональной мастопатии могут оказаться не только надпочечники. Именно к надпочечникам следует обращаться с вопросом, почему «зашкаливает» тестостерон. В остальном причину следует искать прежде всего в деятельности яичников. Особенно часто высокий уровень какого-то гормона (пролактина, эстрогена) связан с кистой или злокачественной опухолью яичников. А, напротив, низкий уровень каких-то гормонов основного фона традиционно сопровождает воспалительные процессы в них.

Но, кроме того, временный гормональный сбой может быть спровоцирован абортом, ранними или искусственными родами, отказом от грудного вскармливания, острым авитаминозом, дефицитом белков в организме, гормональной терапией по другому поводу. В таких случаях он имеет тенденцию закрепляться и усугубляться с течением времени. Тревогу должны вызывать проблемы, которые проявляются уже вторую менструацию подряд. Если же фон нормализовался после сбоя в течение одного витка цикла, в дальнейшем нам ничего не угрожает. Остается лишь добавить, что гормональная мастопатия по мере прогресса может привести к появлению фиброаденомы – патологии, которую мы рассмотрим в следующей главе.

Симптомы гормональной мастопатии

Они в значительной степени схожи с инфекцией, но в то же время и отличаются от нее. Основное отличие гормональной мастопатии от инфекционной в том, что первая не проявляет никакой зависимости от цикла. Она возникает спустя часы – дни после проникновения инфекции в ткани молочной железы. А гормональная мастопатия на протяжении всего времени своего существования обостряется в период ПМС и начинает постепенно затухать с началом менструального кровотечения. В промежутке между критическими днями ее проявления могут вовсе исчезать.

В принципе, гормональная мастопатия – это те же изменения в молочных железах, которые мы наблюдаем у себя незадолго до каждой менструации, только выраженные ярче, более схожие с патологией. В норме грудь за некоторое время до начала критических дней может набухать. Иногда в ней появляется легкая болезненность – особенно при надавливании. При гормональной мастопатии она набухает и болит не слегка, а весьма ощутимо. Вплоть до проблем с ношением обычного белья и необходимости надевать в этот период белье более просторное, из другой ткани.

Кроме того, при гормональной мастопатии в груди часто возникают уплотнения – мягкие, подвижные, с нечеткими краями. При прощупывании центры основной боли ощущаются именно в них и в прилегающих к ним тканях – в этих местах они значительно сильнее, чем везде. При мастопатии такого рода из сосков выделяется когда молозиво, а когда – жидкость неясного происхождения, но без примеси гноя или крови.

В принципе, происхождение выделений при мастопатии сильно зависит от ее специфики у данной конкретной пациентки. Дело в том, что при этом заболевании изменения могут затронуть как сами альвеолы, так и соединительные ткани долек. Если гормональный сбой наиболее сильно сказался на структуре или поведении молочных железок, из груди будет выделяться скорее молозиво. Если проблема коснулась в основном соединительных тканей, то чаще всего их разрастание сдавливает кровеносные и лимфатические сосуды. Реже – молочные железки. Потому в последнем случае мы можем заметить выделение как молозива, так и лимфы, и даже смеси обеих жидкостей. Кстати, именно при изменениях соединительной ткани припухлости в молочных железах образуются чаще, обильнее. И именно этот вариант патологии чаще заканчивается образованием фиброаденомы.

Следует добавить, что гормональная мастопатия не сопровождается повышением местной или общей температуры, чередованием жара и озноба, покраснением кожи задетой груди. При ней лимфатические узлы за пределами груди не набухают – даже если нарушение тока лимфы в самой железе приводит к появлению припухлостей. И в общем «прострелов» при движении у нас тоже быть не должно. Хотя наверняка будут дискомфорт, усиление болей в самой груди при резких изменениях положения туловища. Такое наблюдается при физических нагрузках (особенно на руки, плечи, грудные мышцы), тряске, беге, прыжках. Разумеется, отсутствие признаков сепсиса действительно лишь при условии, если к процессу на очередном его витке не присоединилось заражение.

Лечение гормональной мастопатии

Ну, поскольку причины ее возникновения носят гормональный характер, лечится это заболевание тоже гормонами. Стадии лечения здесь предшествует более или менее тщательное исследование на патологии гормонального фона и отдельных эндокринных желез. Нужно сказать, такие исследования в медицинских учреждениях развитых стран всегда проводятся очень тщательно. А в странах развивающихся (к коим относится и наша) оно может быть разным. Степень глубины внимания к проблемам нашей эндокринной системы сильно зависит от уровня медицинского учреждения и оборудования, находящегося в распоряжении врача.

Как мы сказали выше, в нашем теле восемь эндокринных желез. И почти все они (исключая мужские семенники) относятся к числу внутренних органов. Это означает, что «окинуть глазком» или прощупать ни одну из них не получится. Врачу придется применить и УЗИ-аппарат, и рентген-аппарат, и томограф. Кто знает, не понадобится ли ему исследование с радиоизотопами или контрастом…

Мы должны понимать сложность задачи при поиске железы, которая работает неправильно. Когда врач просто проверит нашу кровь на концентрацию тех или иных гормонов, отклонения обязательно будут наблюдаться не по одному из них – всегда по нескольким. Но ведь уровень каждого из них, в свою очередь, мог подняться или понизиться не сам по себе, а в качестве компенсирующей меры. Допустим, ответа на рост или снижение уровня совсем другого гормона другой железы. Да, за все это отвечает гипофиз. Но он не обладает даром речи, чтобы объяснить нам, почему он принял решение стимулировать ту железу, подавить эту… А его действия в каждом конкретном случае на его состоянии не отражаются. Тем паче, если он полностью здоров и просто выполняет свою работу как умеет.

Таким образом, «неполадки» с одним гормоном далеко не обязательно указывают на проблемы с железой, которая его вырабатывает. Во всех этих закономерностях медицине разобраться очень тяжело – не проще, чем нам. И главное, каждый такой поиск исходной точки (с чего все началось) требует времени, усилий, работы специального, высокоточного оборудования, финансовых затрат со стороны клиники и пациента. Если что-то из этого прилагается в недостаточном количестве, вопрос можно решить значительно проще. В частности, методом, которым его решали из-за недостатка знаний в течение всего ХХ века.

Гормоны как часть механизма естественного регулирования тела были открыты в начале прошлого столетия. К его середине наука уже умела синтезировать и выделять некоторые из них. То есть она умела изготавливать гормональные препараты для лечения тех или иных отклонений. А вот знания о том, какие гормоны составляют пары, какие – являются антагонистами, она узнавала постепенно, уже в процессе применения препаратов с этими веществами. Потому поначалу гормональная терапия в ее «исполнении» выглядела довольно примитивно. Взаимозависимость работы отдельных эндокринных желез ею, считай, игнорировалась. А все схемы лечения строились на простейшем принципе: высокий уровень одного гормона компенсировался назначением его прямого антагониста, а низкий – назначением добавочных доз гормона, синтез которого снижен. Вот и вся терапия…

Нас могут «подлечить» так и теперь. Например, назначить при высоком эстрогене тестостерон или пролактин – и отпустить с тем домой. В принципе, симптомы мастопатии при этом утихнут и даже исчезнут – в обоих случаях, что бы нам ни назначили. Правда, едва мы прекратим прием препаратов, они вполне могут вернуться – возвращаются примерно в 70 % случаев. А тестостерон мы будем вынуждены прекратить быстро. Или страдать в течение всего курса от «усиков» на верхней губе, ускорения роста волос на груди и по всему телу, хриплого, низкого голоса и иных признаков «возмужания», которые нам, женщинам, совсем не к лицу.

Как же нам поступить? Ну, на самом деле истинная причина нашего гормонального сбоя может оказаться такой, что избавиться от нее с помощью скальпеля будет куда разумнее и эффективнее, чем с помощью таблеток. Это касается кист, доброкачественных и злокачественных новообразований. А воспаления тем более лечатся физиопроцедурами и антибиотиками – но никак не гормонами. Собственно, даже если нам придется начать гормональную терапию, все равно будет несравнимо лучше, если мы начнем ее с полным пониманием, что это лечение – именно нужное нам.

А получить эту уверенность можно лишь одним способом: получив листок, на котором будет указано точное состояние всех эндокринных желез, какие только могли принять участие в данном сбое. К каждой железе должно прилагаться описание ее состояния – описание, по которому лечащий врач сможет определить, здорова она или больна. Иными словами, перед тем как начинать какое бы то ни было лечение, нам нужно убедиться, что нас обследовали тщательно. А лечение во всех его вариантах здесь сложным не выглядит. Если речь идет о гормональных препаратах, их нужно лишь принимать по определенному графику и следить за интенсивностью проявления побочных эффектов.

Например, в случае с любыми андрогенами – не допускать аменореи и близких к ней состояний. Впрочем, сейчас такое лечение часто проводится с помощью ОК – оральных контрацептивов. Речь идет о препаратах специального назначения, с помощью которых многие женщины просто избегают нежелательной беременности. Микродозы тестостерона, в них содержащиеся, считаются безопасными для функции воспроизводства в целом. Хотя реакция на ОК у многих женщин наблюдается негативная – очень многие дамы не используют их из-за появления головных болей, повышения свертываемости крови, уменьшения менструаций и сбоев цикла. В таких случаях контрацептив рекомендуется сменить и, если подходящий так и не будет найден, вовсе отказаться от этого способа предохранения.

Потому, возможно, если мы не принимали ОК до сих пор, предохраняясь другими способами, нам будет лучше начать с них. Особенно если мы действительно не пробовали этот вариант. Если мы от него уже отказались однажды, возвращаться к нему не стоит, да и к препаратам тестостерона вообще следует отнестись с осторожностью. Нам следует обязательно предупредить врача об имеющемся у нас негативном опыте «общения» с андрогенами, ведь речь идет о безусловном поводе поискать другое решение.

Что до любых хирургических вмешательств, то это лечение от нас, естественно, зависит мало. Все, что можем сделать мы, это как можно точнее следовать предписаниям врача и отвечать на его вопросы по тому или иному поводу. Успех лечения здесь зависит от правильной диагностики, подготовки к операции, навыков хирурга и качества послеоперационного восстановления. Словом, от чего угодно, кроме нашего желания и воли.

Это несколько иной вид мастопатии, который в 99 случаях из 100 вызывается гормональным дисбалансом в организме. Фиброаденома – это единичная или множественная доброкачественная опухоль в тканях молочной железы. В возрасте до 35 лет ее/их появление обусловлено слишком высоким уровнем эстрогена, а после этого периода – аномальным повышением уровня пролактина.

Сама по себе постепенная замена основного фона пролактином вместо эстрогена нормальна. В том смысле, что с возрастом пропорция этих гормонов меняется у всех женщин – данный процесс входит в общую схему возрастных изменений. Напомним, эстроген отвечает за норму созревания, опущения в матку и периода успешной жизнедеятельности яйцеклетки в ней. А пролактин – скорее за ее отмирание и выведение. Если происходит оплодотворение яйцеклетки, пролактин обеспечивает норму родов (вместе с окситоцином), а после – всю лактацию.

Таким образом, эстроген регулирует больше деятельность яичников, а пролактин, так сказать, отвечает за окончание каждого эпизода этой деятельности. Отсюда и возрастное распределение их ролей: постепенное увеличение концентрации пролактина сопровождается уменьшением концентрации эстрогена. Этот процесс плавно снижает детородную способность женщины, подготавливая ее организм к климаксу.

Фиброаденома чаще всего встречается в подростковом возрасте и юношестве. Словом, в течение всего времени, когда молочные железы растут, формируются, изменяются – пока не приобретут свой окончательный вид. Зрелый возраст здесь находится в куда меньшей группе риска. Такая особенность объясняется тем, что в период созревания вероятные аномалии гормонального уровня накладываются на не менее вероятные аномалии роста, заложенные в самих тканях желез – не в гормонах.

Симптомы фиброаденомы

Как мы только что и сказали, фиброаденома может иметь разную структуру. В одном случае у нас будет прощупываться (это можно сделать даже самостоятельно) хорошо локализованная опухоль с четкими краями, в определенном месте железы. Обычно речь идет об одной железе. Но, как мы понимаем, самый распространенный сценарий – это еще не единственный.

Существуют опухоли и другого рода – множественные, увеличивающие железу визуально и вызывающие дискомфорт, однако оставляющие явное ощущение, что мы можем нащупать не все из них. Множественная фиброаденома имеет вид нескольких более мелких, но четко локализованных опухолей, расположенных в тканях железы без видимого порядка. Поскольку гормональный фон и, следовательно, его сбои одинаково влияют на обе молочные железы, заболевание только одной из них встречается чаще всего, но не всегда.

Сама по себе фиброаденома безболезненна – она болит лишь при прощупывании груди. Однако она сдавливает окружающие ткани – альвеолы и дольки. А они нежны и чувствительны в достаточной степени, чтобы расположенная определенным образом опухоль не сочеталась с определенными моделями бюстгальтеров или одежды. Иными словами, сама по себе она не болит. Но причиняет беспокойство и дискомфорт, когда мы одеты, во время сна, во время гигиенических процедур.

Кроме того, фиброаденома может создавать в груди ряд ощущений, схожих с ПМС. Только в период, когда у нас не наблюдается сам ПМС и не приближаются критические дни. Эта опухоль является полностью гормонозависимой. Оттого в период набухания груди перед критическими днями она может увеличиваться в размерах и создавать более выраженные боли. С началом менструации все симптомы обострения спадают, но происходит это значительно медленнее, чем мы наблюдали за собой раньше. То есть молочная железа дольше сохраняет припухлость, повышенную чувствительность, болезненность при пальпации и массаже.

Лечение фиброаденомы

Так уж случилось, что на фоне постоянно растущих цифр онкологической статистики мы почти автоматически подозреваем любое уплотнение, обнаруженное где бы то ни было, в том, что это рак. Скажем прямо и честно: эти подозрения оправдываются в куда большем числе случаев, чем всем бы хотелось. Но если уж говорить о различиях между раком и другими опухолями, то у нас есть один не слишком утешительный, хотя диагностически значимый момент. Заключается он в том, что злокачественные опухоли размером больше крупной фасолины – это большая редкость. Как правило, больших размеров достигают саркомы мышц, расположенные, соответственно, именно внутри мышечных волокон.

Что касается разницы между фиброаденомой и раком груди, то прежде, чем впадать в панику, нам следует запомнить три достаточно надежных, различимых без специального оборудования признака. Итак:

1. Злокачественная опухоль груди всегда образует тяжи, хорошо различимые на поверхности железы в положении стоя. Эти тяжи направлены либо к бокам железы, либо вверх, к грудным мышцам – в зависимости от расположения опухоли. Они чем-то схожи с клешнями ракообразных: именно наблюдения за опухолями молочных желез натолкнули древнеримских врачей на мысль назвать рак раком. Так вот, фиброаденома таких клешнеобразных тяжей не имеет. И если мы не видим ничего похожего на поверхности груди, мы можем оставить свои подозрения.

2. Рак груди, подобно любому раку (в противовес саркоме), быстро образует так называемый ближний метастаз (в противовес дальним метастазам – в отдаленные органы и ткани). В случае с опухолями молочных желез ближнее метастазирование всегда осуществляется в подмышечный лимфатический узел. Иными словами, при раке молочной железы у нас в подмышечной впадине образуется явная, совершенно безболезненная, мягкая опухоль. Опухоль будет расположена со стороны той груди, в которой протекает злокачественный процесс. И возникнет она уже через несколько месяцев от начала перерождения тканей.

Таким образом, если мы нащупали шарик уплотнения в молочной железе и еще один, помягче и покрупнее, в подмышечной впадине, нам прямая дорога к онкологу. К счастью, в данном случае велика вероятность, что мы заметили опухоль рано и вся ее деятельность пока ограничилась этим ближним метастазом. Это не просто хорошая – это отличная новость! Если опухоли в подмышечной впадине нет, речь, конечно, еще не идет о гарантии, что она не появится через неделю-другую. Однако в сочетании с отсутствием прочих признаков гарантия составляет уже 70 % и более.

3. Злокачественная опухоль груди, как и фиброаденома, является гормонозависимой. Однако применительно к фиброаденоме это выражается в периодических увеличениях/уплотнениях и уменьшениях – в точном соответствии с графиком критических дней. А применительно к раку это означает, что рост опухолей половых органов, которые бесполезно или невозможно удалить, обычно удается затормозить с помощью гормональной терапии. Злокачественное новообразование в тканях груди не станет увеличиваться с «приходом» ПМС или уменьшаться после наступления менструации. А фиброаденома – станет.

Ни один из этих признаков не является стопроцентно надежным. И ни по одному из них нельзя ставить окончательный диагноз. Мы привели их лишь потому, что особенности лечения рака груди часто отвращают женщин от идеи своевременно обратиться за помощью сильнее, чем общая низкая эффективность методов современной онкологии. А между тем у фиброаденомы (приняли мы ее за рак или нет) имеется одно нехорошее свойство: изначально она доброкачественна. Тем не менее если ее не лечить, со временем она вполне может проявить признаки малигнизации и стать злокачественной. И все это – в то время, как фиброаденому удаляют крайне редко, а рак – всегда.

Таким образом, именно опухоли молочных желез часто приводят к появлению историй по-настоящему трагических. Сюжет их одинаков от случая к случаю.

Женщина обнаружила уплотнение в груди и испугалась, что у нее рак. Понимая, что поход к врачу может закончиться для нее удалением задетой молочной железы, она пришла к выводу, что предпочитает умереть красивой. Она несколько лет осматривала молочную железу каждый вечер – в расчете, что если появятся боли или другие тревожные признаки, она, возможно, и согласится лечь под нож. Словом, она оттягивала наступление «момента истины» как только могла. Когда же и впрямь на коже появились пятна и эрозии, портящие внешний вид ее груди не меньше, чем мастэктомия, она пришла-таки на прием к врачу. На тот момент у нее уже имелся очаг злокачественного некроза на поверхности железы, классическая картина обширного отдаленного метастазирования. Опухоль была признана операбельной и удалена. После операции назначена химио– и радиотерапия для подавления активности неоперабельных очагов метастазирования. Но поскольку при дальнем метастазировании прогноз по выживанию дается обычно плохой, конец истории мы рассказывать не будем. Увы, он печален. Хотя началась вся эта история с опухоли довольно безобидной, чаще всего излечимой без операции…

На самом деле, операция при фиброаденоме назначается в последнюю очередь. И очередь эта наступает после того, как ее попробуют лечить, убедятся в ее подозрительной устойчивости к терапии, проведут биопсию и установят наличие признаков малигнизации в ее тканях. Фиброаденому без вмешательства попробуют устранить средствами, безопасность которых удовлетворит даже самых «пугливых». Речь идет всего-навсего о принимаемых перорально препаратах йода и гормонов – антагонистов эстрогена, пролактина либо прогестерона.

Медикаментозная терапия будет назначена при условии отсутствия видимых аномалий в тканях желез, способных участвовать в процессе. Мы имеем в виду, что обследование на гормональный фон при фиброаденоме должно быть столь же тщательным, сколь и при мастопатии. Во-первых, потому, что фиброаденома нередко становится следующим этапом не леченной, запущенной мастопатии. Во-вторых, потому, что корень у этих патологий часто общий или похожий.

Оттого назначать какие-то меры на основании исследования только гормонального фона в крови (без изучения состояния эндокринных желез) со стороны врача недопустимо. А с нашей стороны недопустимо соглашаться на это лечение, если мы видим, что ему предшествовало неполное обследование. Ведь мы можем начать лечиться своевременно, когда никакой серьезной угрозы новообразование не представляет. Но поскольку эта терапия может оказаться неверной или неполноценной, не факт, что эта угроза не появится с течением времени, под влиянием такого неумелого лечения.

Пример неожиданностей, которые подстерегают нас при разговоре о том, какая железа в чем виновата? Охотно, ведь мы уже привели в пример одну историю о том, как фиброаденома стала раком. Итак:

Когда у нас берут анализ крови на гормональный фон, у нас изначально подразумевают высокий пролактин или эстроген. В зависимости от нашего возраста (нам меньше или больше 30 лет) врач более склонен предполагать либо одно, либо второе. Все было бы прекрасно, если бы проведенное исследование не показало вообще третий результат – низкий прогестерон. Это случай сравнительно редкий – во всяком случае, при беседе о фиброаденоме. Тем не менее врач при виде этого результата понимает: прогестерон вырабатывается яичниками – их желтым телом. То есть образованием, которое остается в месте, где вызрела и откуда опустилась в матку яйцеклетка. На основании полученных данных он делает вывод о «неполадках» со стороны яичников. Сперва он назначает нам их обследование – нет ли кисты или воспаления. Не обнаружив ни того ни другого, он прописывает андрогены, поскольку при повышении уровня тестостерона яичники наверняка начнут работать активнее. Все, на том его врачебный долг выполнен, ибо причину угнетения функций яичников установить так и не удалось. А на самом деле ему следовало направить нас к гепатологу (для исследования состояния печени) или эндокринологу – для исследования состояния вообще щитовидной железы.

Суть ошибки врача здесь в том, что патологии печени часто сопровождаются нарушением синтеза витамина К, а он напрямую участвует в синтезе биологически активного прогестерона. Говоря еще проще, могло вполне получиться так, что яичники-то у нас функционируют нормально. Просто им не из чего вырабатывать нормальный прогестерон, потому его, естественно, и нет в крови.

Точно так же на функционировании яичников заметно сказывается работа не гипофиза, а щитовидной железы и, в частности, ее основных гормонов – тироксина и трийодтиронина. Влияние тироксина в данном случае наблюдается куда более явное: именно он запускает в организме многие процессы обмена, роста, взросления в смысле именно полового созревания.

Если в уже зрелом возрасте у нас наступает патология щитовидной железы, у нас вполне способен отказать не только обмен веществ (наступить базедова болезнь) и вырасти характерный зоб. У нас наверняка понизится уровень гормонов нашего пола и начнет расти уровень гормонов противоположного. Потому-то у женщин с патологиями щитовидной железы нередко имеются усики, волосы на груди и другие признаки «возмужания». Причина проста: помощь врача с его препаратами тестостерона гипофизу, имеющемуся в организме такой пациентки, не требуется. По мере снижения функций яичников он и сам поднимет активность надпочечников, уровень тестостерона в крови. Другое дело, что без лечения щитовидной железы это – мера бесполезная…

Вот именно в случаях, когда обследование проведено тщательнейшим образом, нам наверняка назначат не гормоны, а совсем другие вещества. Если патология щитовидной железы еще не развилась до стадии зоба и налицо только хронический дефицит йода, начало курса йодсодержащих препаратов даст потрясающий результат. В частности, никак не связанная ни со щитовидкой, ни с йодом фиброаденома молочной железы исчезнет. И она не вернется, если мы начнем следить за нормой содержания йода в организме отныне и впредь. Кстати, с нею в таком случае постепенно пропадут и волосы с верхней губы, груди, ног…

Если же дело в патологии печени, то тут лечение тоже будет никак не связано с молочной железой, но оно будет сложнее. Дело в том, что к нарушению синтеза витамина К обычно приводят заболевания масштабные – наподобие гепатита или цирроза. Худший вариант – рак печени, поскольку он операбелен в исключительных случаях и не операбелен во всех остальных. Самая утешительная версия происходящего в том, что мы можем быть скрытыми носительницами гемофилии – генетического дефекта, который проявляется в том числе врожденным нарушением синтеза этого витамина в печени. Витамин К участвует еще и в синтезе свертывающих факторов крови – так называемых коагулянтов. Отсюда и склонность к кровотечениям, если он не вырабатывается и не поступает с пищей.

Женщины никогда не болеют гемофилией в явной форме – тому есть целый ряд причин, включая обязательную «страховку» от этого на уровне тех же генов. Зато они передают дефектный ген сыновьям – чаще всего сами о том не подозревая. Вот если наши проблемы с синтезом витамина К не сопровождаются дегенеративными явлениями в тканях печени (их будет видно и на УЗИ, и на томограмме), у нас как раз появился повод для подозрений на носительство…

Как мы понимаем, рожать мальчиков нам в таком случае не рекомендуется. Но за пределами данной меры предосторожности здоровая в остальном печень – это скорее хорошо, чем плохо. Решить проблему здесь, в отличие от предыдущих вариантов, будет несложно. Ведь витамин К содержится в шпинате, щавеле, печени, сельдерее и пр.

Если же у нас найдут один из вирусов гепатита, лечиться придется наверняка интерферонами – препаратами белков клеточного иммунитета. Например, «Анафероном», «Амизоном» и др. Наконец, если у нас прогрессирует цирроз, его причину придется установить и устранить, если это возможно. Если нет, то, как и в случае злокачественной опухоли, наш прогноз не слишком хорош. И фиброаденома здесь едва ли имеет шансы на малигнизацию. В том смысле, что переродиться она, вероятно, не успеет…

И разве могли мы изначально предположить, что, обратившись по поводу новообразования в груди, будем лечиться в итоге витаминами, микроэлементами, иммуностимуляторами?.. Конечно нет, ведь внешне между одним и другим нет совершенно никакой взаимосвязи! Если теперь наши страхи поутихли, прежде чем паниковать, сходим к врачу: более чем вероятно, что пока у нас вовсе и не рак. Следует помнить, что биопсию фиброаденомы назначают всегда, поскольку случаи ее перерождения и впрямь нередки. Потому сам факт назначения биопсии тоже не должен казаться нам приговором.

Если результат тревоги не вызывает, данное конкретное новообразование почти наверняка полностью исчезнет под влиянием иммунной, витаминной, гормональной терапии. Правда, фиброаденомы могут появляться вновь – часто даже в совсем других областях железы или желез. Пока они поддаются медикаментозному лечению, удалять их никто не станет – даже не предложит. А вот опухоль, которая не реагирует или постепенно перестает реагировать на медикаментозную терапию, и впрямь лучше удалить. Не обязательно, но лучше. Либо за нею нужно, что называется, присматривать – посещать онколога не реже одного раза в полгода, периодически повторять биопсию.

Что ж, раз уж мы косвенно затронули эту малоприятную тему выше, продолжим и завершим ее здесь. Рак молочных желез как вид злокачественной опухоли известен давно. Как и было сказано выше, исторически именно он дал название всем злокачественным опухолям такого рода – с любой локализацией. Включая те, что не имеют, в отличие от опухолей груди, никаких клешнеобразных тяжей.

Сейчас в науке принято разделение опухолей на рак (cancer) и саркому (sarcoma). Разница между ними заключается в том, что рак – это новообразование, растущее из клеток соединительных тканей. А саркома – из клеток мягких тканей, составляющих основную, так сказать, массу любого органа. В каждом органе тела имеются соединительные ткани, которые разделяют прослойкой дольки, оболочки и другие его части. И разумеется, мягкие, образующие само тело органа. Поэтому в любом органе тела может возникнуть и рак, и саркома.

Помимо разделения по типу переродившихся тканей, рак и саркома отличаются еще несколькими особенностями. Саркомы чаще всего имеют больший размер, чем рак. Скажем, саркома мышц нередко достигает размеров, рекордных для раковой опухоли. Рак крайне редко достигает размеров более 3 см, а диаметр саркомы свободно может составлять 5 см и более. В то же время как у рака, так и у саркомы имеются формы диффузные – мелкоклеточные и другие, не образующие четко локализованных очагов.

Как правило, саркома с точки зрения симптомов является опухолью «тихой» – значительно менее заметной, чем рак. Для нее характерно медленное увеличение и метастазирование, в то время как рак развивается быстро и даже очень быстро. Возраст большинства обнаруженных по симптомам сарком исчисляется годами. А возраст опухолей рака может составлять несколько месяцев от начала активного процесса. Кроме более агрессивного прорастания в окружающие ткани, рак отличается от саркомы и более обильным метастазированием.

Впрочем, именно большие размеры и незаметность сарком делают их иногда даже более опасными, чем рак. Ведь на стороне первого – маленький размер очага и скорость метастазирования. Зато на стороне второй – годы скрытого развития, за которые часто успевают полностью сформироваться и дочерние опухоли. Саркомы нередко обнаруживают только по симптомам, которые дает вторичный, не основной очаг. На практике это означает, что саркомы чаще находят на стадии, когда что-либо делать поздно и бесполезно. То есть когда основную опухоль не удалишь (пришлось бы вырезать слишком много тканей), а подавлять еще несколько таких же лучевой терапией смысла не имеет, поскольку совершенно очевидно, что такую популяцию не уничтожат ни яды, ни радиоактивные изотопы.

Нам следует узнать сразу, что опухоли молочных желез фактически ничем не отличаются от опухолей костей, желудка, легких и пр. Прямое тому доказательство – все они успешно метастазируют в другие органы. Метастазы по расположению относительно самой опухоли бывают ближними и дальними.

Первый – почти всегда один, и он всегда образуется в ближайшем к опухоли лимфатическом узле. Исключение составляют лишь особые виды рака – рассеянные, не имеющие четкого очага. Скажем, почти все опухоли костей и ряд мелкоклеточных сарком. А рак самой лимфатической системы приводит к образованию множественных участков перерождения по всей лимфатической системе тела.

Дальние метастазы – это вторичные опухоли, которые начинают расти в совсем других органах тела. К сожалению, сплошь жизненно важных, удаленных от груди с ее первичным очагом. Речь идет о печени, почках, мочевыделительной системе и пр. Хотя именно для рака молочной железы часть дальних метастазов может оказаться как бы ближней. Для него характерно метастазирование в позвоночник, на уровне 7-го позвонка (самый выступающий на шее, если наклонить ее вперед). Кроме того, достаточно редкие случаи рака сердечной мышцы или перикарда, легочной диафрагмы тоже могут быть связаны с опухолями молочной железы.

Нам здесь важно запомнить, что сам по себе метастаз (как ближний, так и дальний) – это ведь, по сути, несколько жизнеспособных клеток опухоли, оторвавшихся от ее тела. Затем их заносит с током крови или лимфы в ближайшую точку, в которой этот ток замедляется по каким-то причинам. В этом месте клетки оседают и начинают новое размножение.

Именно потому, что метастазирование более всего напоминает распространение вирусной инфекции, вторичные очаги всегда обнаруживаются в органах, из которых их либо вообще невозможно удалить, либо возможно в единичных случаях. Ведь как раз печень и почки становятся первыми «жертвами» опухоли оттого, что кровоток в них сильно замедлен. В данном случае из-за особой структуры сосудов, созданной для того, чтобы они могли отфильтровать кровь от определенных веществ. Например, погибших телец, как печень, или мочевины, как почки.

Но, согласимся, в этом есть и еще один очевидный момент. Ни одна клетка здоровой, неизмененной ткани тела не выживет, если ее занесет с кровотоком в ткани другого типа, верно? Из данного правила известны исключения, но они очень редки и строго ограниченны по условиям возникновения. Допустим, в легких и ряде других органов иногда могут выживать ткани селезенки.

А вот метастазам эти законы безразличны. Переродившиеся клетки одного вида легко приживаются и начинают размножение в ткани, образованной клетками совсем другими. Потому бывшие клетки опухоли груди так быстро и просто становятся клетками костного мозга, печени, диафрагмы…

И когда мы говорим, что рак легких, молочной железы, предстательной железы и любого другого органа – это одно и то же, мы выражаемся не фигурально. Мы имеем в виду сходство буквальное: то, что клетки любых злокачественных опухолей под микроскопом выглядят одинаково или без малого одинаково. Хотя вырезают их из тканей, которые на вид никак не перепутаешь.

Вот из-за этого феномена сама онкология не воспринимает слишком всерьез собственные рекомендации избегать тех или иных канцерогенных факторов. Ведь если рак везде одинаков, сложно всерьез предполагать, что один из его видов вызывается одним фактором, а другой – другим. Теории, принятые во внутренних кругах этой науки, значительно сложнее. В том числе во всем, что касается происхождения рака, где бы он ни располагался у того или иного больного.

Происхождение заболевания

В принципе, по отношению ко всем опухолям половых органов у мужчин и женщин гормональный фон до сих пор считается одним из основных факторов риска. Просто потому, что объяснить иным путем зависимость их роста от гормонов невозможно. Но в целом онкология пока не имеет четкого, научно обоснованного и доказанного фактами представления о том, что такое рак и откуда он появляется.

В окружающем мире или внутри организма человека существуют некоторые факторы, в присутствии которых злокачественные опухоли появляются чаще, чем без них. Такие факторы называются канцерогенными. В общем их список нам знаком. Это курение, ионизирующее излучение, выхлопные газы, ультрафиолетовое излучение – и т. д., и т. п. Касательно рака груди, помимо колебаний и устойчивых нарушений фона он, как считается, может быть вызван любым из факторов, входящих в общий перечень. Включая также непродолжительную лактацию, отказ от лактации, проблемы с синтезом грудного молока, эпизоды доброкачественных новообразований в прошлом, бесплодие и пр.

Ну, как видим, к этому основному списку обычно добавляется список, так сказать, побочный. Его особенность в том, что он содержит куда больше пунктов. Причем половина из них при разговоре о раке относится к факторам риска, а при разговоре о поддержании здоровья – к факторам безусловной пользы. Например, разве можно представить себе здорового человека, который вообще не принимает солнечных ванн? Или возьмем тот же канцерогенный гормональный фон: сколько бы раз он ни был канцерогенным, а без его нормы здоровья нам не видать как своих ушей…

Так что если мы раздобудем где-то полный список канцерогенных факторов и прочтем его, мы быстро убедимся, что в него входит почти все, что окружает нас сегодня. И даже часть того, что существовало всегда, не изменившись с давних пор ни в малейшей степени. И вот тогда нас посетит вполне обоснованное подозрение, что онкология составила этот список путем случайного подбора. Или при наблюдении ряда случайных совпадений, которые она по ошибке приняла за закономерность.

Скажем прямо, это подозрение не лишено оснований – явно не лишено. Но помимо теории канцерогенных факторов данная область знания выработала еще несколько версий, с чего бы вдруг перерождаться здоровым изначально клеткам. Всего к настоящему моменту таких теорий больше десятка, но несостоятельность части из них уже очевидна. Например, как в случае с теорией травм – одной из первых, кстати, с точки зрения хронологии.

Долгое время лекари всего мира не сомневались: опухоль возникает в тканях, поврежденных когда-то ударом, ожогом и пр. Сейчас уже совершенно ясно, что рак встречается и в органах, которые внешней травме подвергнуть почти невозможно. Например, в желчном пузыре, поджелудочной железе, тканях носоглотки и головного мозга. Так что сейчас данная теория требует либо расширить понятие травмы до инфекций, действия токсинов, аутоиммунных процессов и пр., либо оставить травму в числе просто канцерогенных факторов. Допустим, для разговора о саркомах мышц.

Основными версиями канцерогенеза нынче считаются иммунная и наследственная. Первая утверждает, что рак наследуется – в том смысле, что склонность клеток организма к мутации может быть заложена в определенных участках генетического кода. То есть получена ребенком от родителей. Действительно, обычно в семьях, где имелись случаи рака только по одной линии (отца или матери), эпизоды опухолей повторяются через одно поколение – в точном соответствии с законами наследования признаков. А в семьях, где опухоли встречались по обеим линиям ближайших родственников, заболеваемость раком среди детей составляет 100 % за редчайшими исключениями.

Наследственную теорию можно было бы считать доказанной, если бы не один момент: она фактически утверждает, что все опухоли программируются – закладываются в определенных участках генома. Но законы наследования как нормальных, так и мутантных признаков действуют очень четко – речь идет и впрямь о законе. Потому если бы рак только наследовался, опухоли у потомков неизбежно, обязательно возникали бы именно там, где и у родителей или бабушек/дедушек.

А между тем в реальности опухоли одной и той же локализации, одного и того же типа в пределах одной явно «канцерогенной» семьи встречаются не более чем в 30 % случаев. В остальном же они возникают, но разные. Данный факт заставляет противников этой теории едко намекать, что рак вообще довольно распространен. И что эти все зависимости могут оказаться чисто внешними. То есть, что само по себе высокое число больных раком в пределах каждой отдельной семьи может быть результатом действия не законов генетики, поскольку они тут как раз не проявлены достаточно четко. Версия противников этой теории в том, что эти наблюдения указывают лишь на общую тенденцию к учащению случаев рака по всему миру.

Вторая теория утверждает, что злокачественные клетки в целом – явление для нашего организма нормальное и вовсе не новое. Каждую минуту в нашем теле умирают и появляются миллиарды клеток. И это никак не зависит от того, чем мы сейчас занимаемся, где работаем, какие дефициты испытываем, от чего лечимся… Совершенно очевидно, что в момент зарождения сотен клеток сразу на них могут действовать факторы самые негативные и канцерогенные. Естественно, в такие минуты в нашем теле нормальные клетки появиться не могут – могут только «бракованные».

Уже известно, что в теле каждого человека с рождения имеется и действует механизм проверки тканей на дефектные клетки и их своевременного уничтожения. Этот механизм обеспечивает работа тимуса – вилочковой железы. Вилочковая железа находится за грудинной костью – на груди, между двумя рядами ребер. Она производит особые иммунные тельца, которые распространяются по телу с током не крови, а лимфы. Эти тельца называются лимфоцитами.

Лимфоциты инспектируют все клетки тела, и их анализ весьма точен. Дело в том, что у лимфоцитов имеется «право доступа» внутрь клеток – способность проникать сквозь их мембраны. Тот факт, что старые и дефектные клетки уничтожаются именно лимфоцитами, доказан со всей очевидностью. А вот то, что их количество в лимфе, правильность их работы могут влиять на рост злокачественной опухоли, доказанным считать не следует.

С одной стороны, наука давно научилась выделять из образца крови больного жизнеспособные лимфоциты, размножать их в искусственных условиях и вводить обратно, инъекционным путем. Такие процедуры часто дают потрясающий эффект – устойчивую ремиссию опухолей даже поздних стадий на срок до нескольких лет. С другой стороны, они дают эффект всегда разный – вплоть до самого незначительного. К тому же целый ряд случаев рака зафиксирован у людей с полной нормой работы иммунитета и содержания активных лимфоцитов в лимфе. Потому противники этого взгляда, указывая на такие случаи, задают резонный вопрос: а откуда появляется рак у тех, чей иммунитет здоров по результатам всех известных тестов?..

Симптомы заболевания

Да, выходит, по поводу происхождения нашей опухоли мы можем думать буквально что угодно – на наш личный вкус… Утешает одно: нам явно не следует винить в ее появлении собственные ошибки молодости – аборт, неудачную беременность, раннее начало половой жизни и пр. Но вести о симптомах рака груди тут же огорчат нас вновь: особых признаков у злокачественных опухолей груди мало, и все они довольно ненадежны. Нас могут полгода лечить от фиброаденомы, а потом мы узнаем, что у нас рак…

Злокачественное новообразование – это, в сущности, такая же ткань, как и любая другая. Просто она, в отличие от остальных тканей тела, растет постоянно и очень быстро. Ее рост не объясняется и не регулируется естественными потребностями тела – вот и вся разница. Плюс, этот рост, как и всякий другой, требует от делящихся клеток потребления ресурсов – питательных веществ. А поскольку речь идет о росте слишком уж активном, аппетит, которым страдают все злокачественные опухоли, маленьким не назовешь. Если можно так сказать, рак страдает непомерным аппетитом – своего рода булимией.

Склонность опухоли поглощать все ресурсы, необходимые для поддержания жизнедеятельности других клеток (а также вытеснять окружающие ее тело здоровые ткани), и образует весь вред, всю летальность рака как патологии. Не будь этих двух качеств, мы бы могли спокойно мириться с этими новообразованиями, как миримся иногда с похожими, но доброкачественными.

Симптомы рака полностью совпадают с симптомами постепенного отказа органа, в котором имеется первичная или вторичная опухоль. Нередко первые патологические признаки дает даже не начальная, а дочерняя опухоль – это вполне возможно, если орган с дочерней опухолью «сдаст» раньше. Но поначалу их можно принять (и их часто принимают) за любое другое заболевание, кроме рака.

Наша главная проблема здесь в том, что у молочных желез, в общем, не так много обязанностей – во всяком случае, за пределами периодов беременности и лактации. А потому и нарастающие отклонения в их работе заметить сложно – обычно они не работают, а просто имеются. Но у нас есть и преимущество: тканей в молочных железах не так уж много, и залегают они не так уж глубоко. Грудь у нас вся на виду и она хорошо доступна для прощупывания. Это означает, что вероятность обнаружить посторонние разрастания в ней все же проще, чем, скажем, в прямой кишке или печени.

Как уже было сказано, сами по себе злокачественные опухоли невелики. Нащупать их тяжело, хотя иногда возможно. Не будем полагаться на одну чувствительность пальцев и запомним некоторые особенности, характерные для рака именно груди:

1. Рак груди обычно имеет вид небольшой, но очень плотной опухоли, которая всегда намертво спаяна с кожей или окружающими тканями. То есть, если фиброаденому можно сместить пальцами под кожей, то рак часто не получается сместить ни на миллиметр даже вместе с нею.

2. Саркомы для молочных желез нехарактерны, поскольку в них мало мягких тканей – разве что сами альвеолы. Нам следует запомнить, что саркома наверняка нас не побеспокоит ни изменениями на коже, ни болями в груди. Но она непременно вызовет увеличение и уплотнение той железы, в которой появится – потому что она сама плотна и достаточно велика, чтобы разом прибавить нам один-полтора размера.

3. В отличие от фиброаденомы, в положении лежа злокачественная опухоль перестает прощупываться на том месте, где мы нашли ее в положении стоя.

4. У большинства опухолей половых органов есть свойство стимулировать выработку половых гормонов в железах, где они располагаются. Это значит, что задетая процессом грудь будет дольше и сильнее болеть перед критическими днями, сильнее увеличиваться в размере. Ее сосок может чаще нагрубать, из него возможны более частые и обильные выделения – впрочем, внешне довольно невинные, похожие на молозиво или являющиеся им.

5. Рак груди образует различимые визуально тяжи – обычно их видно только в положении стоя. Однако саркома может их не создавать – особенно если она залегает глубоко.

6. Абсолютно все злокачественные опухоли дают метастаз в ближайший лимфоузел. Просто саркома дает его значительно позже рака. Как мы и предупреждали выше, появление мягких и безболезненных припухлостей неясного происхождения под кожей, на любом участке тела является очень серьезной причиной для обращения к онкологу. Тем более, если их несколько и все сосредоточены в пределах одного участка тела. Скажем, шеи, поверхности бедра, одной половины туловища и пр. В случае с опухолями груди припухлость обычно появляется в подмышечной впадине. Но она может возникнуть и под ключицами или в другом месте неподалеку. Опухший лимфатический узел, в зависимости от его начальной величины, похож на шарик размером, который колеблется от фасолины до ореха в скорлупе.