Идущие в ночь Васильев Владимир

– Не понимаю, – проскрипел корневик.

– Понима-аешь, – протянула я. – Еще как понимаешь. Вот что: либо ты сейчас ответишь на мои вопросы – причем правдиво! – либо я тебя ссажу с коня. И будешь ты отсюда до обитаемых земель добираться своим ходом, или, если захочешь, укореняться прямо здесь. Мне без разницы. Ну?

Корняга душераздирающе вздохнул. Потом еще раз вздохнул. А потом тихонько сказал:

– Отвечу…

Я усмехнулась себе под нос. Первый шаг в разговоре мы сделали в мою сторону. Пойдем дальше.

– Для начала скажи, случайно ты мне в юбенском лесу подвернулся или не случайно? Только правду!

– Не случайно, – проскрипел пенек. – Меня чародей нанял, чтобы я вас вывел на засаду.

Темное небо! Я так и подпрыгнула в седле.

– Какой чародей?!

– Не знаю, я его прежде не встречал, – с запинкой ответил Корняга. – Ну… сильный чародей. Умелый. Имя ему – Ассанг.

– Ассанг? – недоверчиво повторила я. – А ты не врешь? И не путаешь? Может, это был Аншан? Или Седракс?

Других чародеев я не знала. Хотя, чем джерх не шутит – может, это был Лю? Только зачем бы ему отправлять нас навстречу разбойникам?

– Нет, – упрямо сказал Корняга. – Ассанг.

– Ладно. – Я решила оставить пока этот вопрос, но тут меня осенило: – А как он выглядел, твой Ассанг? Старый или молодой?

– Вроде молодой, – раздумчиво проскрипел корневик. – Больше трехсот кругов ему с виду не дашь. Я вообще-то в возрасте чародеев плохо разбираюсь.

Тьма и демоны! Славно пенек меня уел. Каков вопрос – таков ответ…

Значит, в раскладке сил присутствует еще один чародей по имени Ассанг. Непонятного возраста, невыясненной внешности и с неизвестными намерениями.

– А зачем он хотел навести нас на засаду?

– Чтобы вы забрали у разбойников ножны, – сказал Корняга. – Потому что Опережающий служит лишь тому, кто взял его в бою.

Я вдруг взъярилась.

– Ах ты, мерзкая деревяшка! Ты все это знал – и молчал?! И про меч знал, и про Каменный лес?

Я завела руку за плечо, ухватила Корнягу за корешки, как шкодливого щенка, и вытащила его из-за спины.

– Не сердись, Тури, – взмолился пенек и зыркнул на меня черными бусинками глаз. – Одно я знал, про другое догадывался, а про третье мне и сейчас ничего не известно. Про меч мне Панч уже потом рассказал.

– Панч?

– Разбойничий колдун, который в Сунарре остался, – торопливо подсказал Корняга.

Я вздохнула. Значит, неведомый Ассанг хотел, чтобы у нас оказался Опережающий. Магический меч, который принимает разные облики и неизменно оказывается в руке хозяина, когда он нужен… Стоп, я-то это откуда знаю?

Да как-то сложилось само собой по мелочам. Хорингская надпись на оковке ножен, слова Рудного Стража… Разбойничий меч, который выпал из руки владельца к моим ногам во время драки в сунаррской таверне. И чьи-то мысли, вписанные между моих собственных. Чьи? Невольно подслушанные размышления Одинца? Или подсказка далекого Лю? Ох, странные вещи творятся нынче в моей голове. Все это магия, будь она неладна.

Стадо тегланов, которое темным пятнышком маячило на горизонте, тем временем оказалось прямо перед нами. Ветер, не сбавляя хода, на всем скаку врезался в него. Тегланы с возмущенным визгом бросились в разные стороны. Корневик, который все еще болтался у меня в руке, пискнул и зажмурился. Я опустила его на луку седла перед собой.

Итак, Ассанг скорее друг, чем враг. А Корняга, подлый пень, умудрился соврать мне про меч даже не один раз, а два. Или три? Ага, вот о чем я еще хотела его спросить…

– Слышь, урод! – неласково обратилась я к пеньку.

Корневик торопливо открыл глаза.

– Когда ты в лесу около озера к ножнам потянулся, тебя магической искрой шарахнуло, – продолжала я. – А, помнится мне, позавчера я тебе разрешила взять из сумки лоскут кожи, чтобы от солнца прикрыться. И Опережающий тебя не тронул. В чем же дело?

– В лесу около Слезы Великана я попытался ножны своей магией потрогать, – вздохнул пенек. – Ну и получил по корням.

Я разинула рот. Вот это да! Откровение за откровением.

– Откуда у тебя своя магия?!

– От Предтеч, – гордо скрипнул Корняга. – От тех, кто жил в мире прежде хорингов. От наших создателей.

У меня голова пошла кругом. Я даже вцепилась в повод, чтобы не сверзиться с коня.

– Кого – создателей? – слабо спросила я.

Корняга вдруг приосанился, расправил ветки и произнес нравоучительным тоном:

– Удивляюсь я тебе, госпожа Тури. Ты иногда все с полуслова понимаешь, а иногда таких простых вещей понять не можешь, какие любой человек давно бы понял. Откуда корневики произошли – знаешь?

– Ясен пень, из Первого семени, – фыркнула я. – Вы мне это сами сказали.

– А кто, по-твоему, Первое семя в землю посадил? – торжественно вопросил Корняга. – А? Вот это они самые и были, Предтечи. Которые сотворили корневиков. Теперь понятно?

Я молча пощупала голову. Голова была на месте. Может, пенек снова врет? Только уж больно складно. И на правду похоже. Потому что если прежде людей в мире были хоринги, то должен был быть кто-то и прежде хорингов…

– Какие они были? – тихо спросила я.

– А… не знаю, – запнулся Корняга. – Хоринги вообще-то должны помнить. Но они, наверное, не захотят рассказывать. Предтечи были их учителями, а потом хоринги с ними рассорились… ну, как после – люди с хорингами.

Я кивнула. Да, такая история мира похожа на правду. Почему-то история ссор и недоразумений кажется убедительней красивых сказок о том, что все всегда было хорошо.

– Наши предания, – продолжал Корняга, – говорят только, что Предтечи были большими и добрыми. А еще они умели летать. И часто брали с собой корневиков. В общем-то они и создали нас для того, чтобы мы сопровождали их в странствиях.

– Значит, ты не просто захребетник, – ехидно сказала я. – Ты – потомственный захребетник, и вся твоя раса…

И тут до меня дошло.

– То есть как – брали с собой? Вы же, корневики, с добрую корову размером! Ты-то, извини пожалуйста, среди своих ростом не вышел.

– Ну я же и говорю, Предтечи были большие, – обиженно проскрипел Корняга. Помолчал и добавил: – Очень большие.

Я потрясенно умолкла. И попыталась представить себе очень большое и доброе, наделенное магией и способностью летать существо, которое для собственного удовольствия таскает с собой здоровенный пень. Ни хрена у меня не вышло из этой попытки. А у кого бы вышло?

– Еще они были хвостатые, – задумчиво добавил Корняга, – и с во-от такой пастью.

Для вящей убедительности он как можно шире разинул дупло. Я вздохнула:

– Замолкни, а? Попробую осмыслить то, что ты уже наговорил… Хотя нет, скажи еще одну вещь! Знал ты все-таки про Каменный лес или не знал?

– Эх, госпожа Тури, – грустно сказал Корняга. – Про Каменный лес я, конечно, слыхал. Потому что это самое замечательное место в мире, средоточие магии. Только пути мне в него никогда не было. И сейчас нет. За компанию с кем-то в такое место попасть нельзя, а сам я туда добраться не могу.

– То есть почему – не можешь? – не поняла я.

– Ты меня слушала вообще? – вдруг ощетинился сучьями корневик, став похожим на рассерженного ежа. – Я же сказал – мы были созданы, чтобы сопровождать Предтеч! Сопровождать, ясно? Нет у нас своего пути в мире!

Ох, Тьма… Я виновато смолкла. Корняга сидел на луке седла, по-птичьи нахохлившись, и смотрел куда-то вбок. Через пару минут он зашевелился и поднял на меня взгляд.

– Не переживай, – деловито сказал Корняга. – Я вас не брошу. Подожду на границе Каменного леса.

– Договорились, – серьезно сказала я.

Четтан перевалил зенит и медленно двинулся по небосклону вниз, к западу. Ветер сбавил ход и теперь бежал ровной неторопливой рысью. Я осмотрелась. По правую руку от нас, на севере, мягкими волнами поднимались пологие холмы. Слева местность оставалась плоской, как стол. Справа впереди что-то блеснуло в лучах Четтана начищенной медью. Озеро?

Я тронула поводья, поворачивая коня.

Как ни странно, отдыхать мне не хотелось. Ни есть, ни пить – тоже. Но чем-то меня привлекло это озеро. Что-то было в той стороне такое, в чем я нуждалась…

– Магия, – уверенно сказал Корняга. – Чувствуешь?

Корневик снова растопырил корешки и сучья и крутился на седле из стороны в сторону – не то что-то вынюхивал, не то высматривал.

– Чувствуешь? – настойчиво повторил он.

Я вслушалась в свои ощущения.

Холмы приблизились и выглядели совершенно обычно – поросшие травой склоны, круглые сглаженные верхушки. И озеро, которое блестело меж двух холмов, тоже казалось вполне обыкновенным. Но внутреннее зрение нарисовало мне местность иначе. Я увидела небрежно прочерченные силуэты холмов, едва различимые на ровном сером фоне. А на том месте, где должно было быть озеро, струился источник жидкого огня.

Жидкое пламя было ослепительно желтым в том месте, где оно вытекало из-под земли, и постепенно бледнело, заполняя собой котлован озера.

– Опять не-вода, как в той реке? – спросила я вслух непонятно у кого. Корняга, во всяком случае, не ответил.

Ветер остановился на берегу. Я спрыгнула на землю, подошла к озеру и зачерпнула пригоршню воды. Вода оказалась прохладная, свежая, мокрая. Самая настоящая. Искупаться, что ли?

Я с сомнением покачала головой. Даже не закрывая глаз, я видела, как взвихряются на дне озера струи золотистого пламени, не смешиваясь с водой. Что это – магия? Первозданная магическая сущность в чистом виде?

Я решилась. Поднесла ладони к лицу и умылась озерной водой.

От удивительной воды по всему телу разошлась прохладная свежесть. Я почувствовала, как мои губы невольно растянулись в улыбке. Ах, как хорошо! Только бы не зачерпнуть этой животворной силы слишком много. Есть вещи, в которых лучше соблюдать меру. Как говаривал Унди Мышатник, упокой Тьма его нетрезвую душу, перец ложками не едят.

Заржал, взвиваясь на дыбы, Ветер. Истошно завопил Корняга.

Я резко обернулась.

Растопырив костлявые лапы, на нас надвигалась зловещая тень.

Когда-то это был человек, одетый в длинную, до колен, кольчужную рубашку. Теперь ржавое железо позвякивало о кости скелета. Непонятно было, почему кольчуга не рассыпалась в прах. Наверное, ее звенья скрепляла та же самая сила, которая держала вместе кости неупокоенного мертвеца.

Скелет воздел к небу лапы, в одной из которых был зажат каменный жезл, а в другой – длинный нож. Из пустого черепа послышался гулкий вой:

– Мое! Мое!

Я попятилась. Рука моя сама собой выхватила из-за пояса кинжал. Скелет проворно взмахнул ножом. Хадасская сталь моего кинжала встретилась с металлом его ножа. Раздался скрежет. Я изловчилась и пнула скелет туда, где у человека живот. Признаться, я рассчитывала, что он от удара рассыплется в прах. Но вместо этого только отшибла ногу, как будто под кольчугой пряталась стальная стена.

Мертвец взмахнул жезлом. Десятое чувство велело мне пригнуться, и вихрь желтого огня пронесся над моей головой. Т-темное небо!

Я потянулась было левой рукой за метательным ножом. Впрочем, будет ли толк от ножа?

– Он же колдун! – надсаживаясь, крикнул Корняга. – Бей его магией!

Кто, я? Магией?! Рехнулся пенек, честное слово!

Скелет наступал, тряся пустым черепом. В одном Корняга прав – если эти мертвые кости скрепляет магия, обычным оружием их не возьмешь. Я вспомнила о подарке Стража Руд. Так ведь жалко, Тьма побери, тратить такую вещь на одинокого покойника. Может, я с ним и так справлюсь?

Мертвец протяжно ухнул, и с каменного жезла снова сорвался огненный вихрь. И я не успела отпрянуть. Желтое пламя неслось мне прямо в лицо. Я невольно подняла, защищаясь, левую руку – пустой ладонью наружу.

– А-а-а! – протяжно заверещал Корняга.

Огненный вихрь ударил в мою ладонь. Я ощутила сильный толчок, как будто меня ударили по руке тяжелым предметом. Желтый вихрь дохнул жаром мне в лицо, а оставшаяся холодной ладонь отразила пламя, словно зеркальный щит. Отраженный огонь ударил в кольчугу мертвеца.

Скелет затрещал в пламени, как смолистые дрова. Он стремительно рассыпался на отдельные косточки. Ржавая кольчуга плавилась, стекая по костям грязной пузырящейся пеной. С заунывным воем сорвался с позвоночника череп и покатился в мою сторону, злобно лязгая челюстью, но через два шага рассыпался в прах.

Через несколько минут на берегу озера осталось лишь выгоревшее пятно. Я перевела дух. И с недоверчивым уважением взглянула на свою левую ладонь.

– А что я еще умею? – поинтересовалась я вслух. Опять неизвестно у кого. На этот раз корневик решил мне ответить.

– В У-Наринне выяснишь, – радостно пообещал Корняга.

– Ну, ты и добрый, – проворчала я, усаживаясь в седло.

Вскоре холмы с магическим озером остались позади. Прислушиваясь к своим ощущениям, я чувствовала, как плещется внутри меня прохладная огненная сила.

Кем, интересно знать, был этот колдун, чью неупокоенную душу я наконец-то отправила во Тьму? Стражем озера? Не похоже. Если он и был стражем, то самозванным. Наверное, когда-то он свернул к озеру, привлеченный сверканием магии, – точно так же, как это сделала я. И тоже окунул ладони в чистую воду. Прикоснулся к силе. Но… пожадничал. Взял вместе с водой магической силы больше, чем было в нем силы жизненной.

Я отбросила со лба прядь волос, одновременно отмахиваясь от лишних мыслей.

Мне некогда оглядываться на пройденный путь. Я еще не достигла цели.

Весь остаток красного дня мы продвигались на запад. Вороной жеребец шел то рысью, то шагом, то пускался в галоп. К вечеру задул сильный восточный ветер, подгоняя своего тезку. Когда огромный багровый Четтан повис над самым горизонтом, вдали замаячила темная полоса леса.

Незадолго до пересвета я остановила коня и спешилась. Раздевшись, я старательно свернула одежду и сапоги, заново упаковала походные сумы, подтянула упряжь. Завтра я этого сделать не смогу, а Одинца рядом нет – так что все нужно привести в порядок сейчас. Я взглянула на Корнягу, собираясь дать ему наставления на завтра – и промолчала. Все было понятно без слов.

Четтан уполз за край земли. Восточный ветер усилился, и я вздрогнула от холода.

На темном небе вспыхнули звезды. Ночь внимательно разглядывала меня сотнями глаз. И вдруг на мгновение звезды затмил черный силуэт. Крылатая тень пронеслась надо мной. Затем еще одна. И еще.

Высоко в ночном небе, раскинув крылья, парили демоны.

Я вдруг почувствовала их радость и нетерпение. «Завтра! – кричали мысли демонов. – Завтра! Совсем скоро!»

Завтра, когда взойдет и снова зайдет Четтан, притихший мир услышит песню демонов Ночи.

На востоке край неба осветился темно-голубым сиянием. Мое сердце дрогнуло и убыстрило ритм. Кровь рванулась по жилам с удвоенной скоростью. Тело разогревалось, оно с каждым мгновением становилось все горячее. Холодный ветер пронизывал меня насквозь. Я задрожала.

Ослепительный синий краешек Меара показался из-за горизонта. Я почувствовала, как жар превращения расплавляет мою плоть. Сердце колотилось как бешеное, но вдруг пропустило сразу несколько ударов. Оно меняло форму, из человеческого становилось карсьим.

Подавляя животный ужас, я упрямо вслушивалась в изменения, которые происходили во мне. Каждая перемена отзывалась болью – то жгучей, то тянущей, то сокрушительной, как удар секиры.

Зашевелились кости – в одних местах сжимаясь, в других растягиваясь. Мой череп заколыхался, как отражение в воде, меняя расположение выпуклостей и впадин. На краткий и страшный миг я полностью ощутила собственный скелет, а затем это ощущение сменилось другими.

Кожа стремительно покрылась шерстью. Ногти свернулись в трубочки, уплотнились, превратились в острые прочные когти. Зубы заострились. Зрение, на миг затуманившись, вернулось измененным. Обретенный звериный нюх превратил обычный ветер в сложную смесь запахов.

Превращение заняло лишь несколько мгновений – столько, сколько нужно было Меару, чтобы взрезать тьму первым синим лучом. Но за эти несколько мгновений я узнала о своем теле больше, чем за всю предыдущую жизнь, за обе ее половины – звериную и человеческую. Теперь я чувствовала каждую косточку, каждую мышцу.

По мере того как менялось тело, я отмечала изменения в мыслях. Одни мысли сместились в дальний угол сознания, стали неважными. Другие выдвинулись поближе.

Но это по-прежнему была я. Женщина-мадхет по имени Тури. Идущая в Ночь.

ГЛАВА 26

Четтан, день тринадцатый, Меар, день тринадцатый

Четкость мыслей вернулась ко мне, когда вулх спешил по следу. Бугры мышц под серой шкурой мерно вздымались и опадали. Вулх бежал, а усталости просто не существовало. Отчетливый запах указывал дорогу.

Вулх нагонял хорингов.

Я взглянул, где нахожусь, и, к моему удивлению, вулх послушно вскинул голову, оторвав нос от земли. На бегу я огляделся. Все та же унылая, усеянная валунами равнина. Только теперь я часто заранее знал, что именно кроется за очередным булыжником. Если там что-нибудь крылось. Видеть стало необязательно. Слух, и главное – запахи. Это казалось важнее, чем зрение.

Послушный моей воле, вулх остановился.

Вот так-так! Выходит, теперь я могу управлять этим телом? Ну-ка…

Шаг вперед. Поворот. Прыжок.

Тьма! Получается. Получается! Я теперь не просто пробуждаюсь в вулхе, я сам становлюсь им. Это же… Это же то, о чем я мечтал всю сознательную жизнь!

Такого оборотня, как я, изловить и убить будет очень непросто. Держитесь, Чистые братья… И на вас нашлась управа. Разумный вулх, хладнокровный и расчетливый, умеющий обойти любую ловушку и способный расставлять свои. Вооруженный памятью и знаниями человека, и в придачу – чутьем и слухом вулха. И его звериной силой.

Впервые я задумался, что в сравнении с людьми кажусь высшим существом. Неудивительно, что люди нас ненавидят и поэтому убивают. Люди всегда убивают чужаков и непохожих на себя.

Однако не стоит терять драгоценные минуты. Сколько времени прошло после пересвета?

Я задрал голову и взглянул в непривычное красноватое небо. Вообще-то небо было синим, но не таким насыщено-синим, как при Меаре. Блеклым. И, как я уже сказал, красноватым. И Четтан вовсе не напоминал клюквину, как обычно бывало на восходе.

Вулху эта картина успела за много кругов впечататься в естество, так что он даже не задумывался о подобных вещах. Моран же в мире красных дней только осваивался, поэтому ему все было безумно интересно. К примеру, чахлые кустики травы казались не темно-зелеными с серыми оттенками, а розоватыми. Но в основном все равно зелеными. Розоватый оттенок ускользал от глаза, но совсем не пропадал.

Итак, Четтан, судя по высоте, взошел часа два назад. Долго же я пребывал джерхи-где… Сверившись с непонятным человеку чувством, я убедился, что от Знака меня отделяет добрых пять миль. Вулх пошел по следу хорингов, но скорее всего не сразу. Как только Моран стал пробуждаться, наверное. А до того что делал? Кажется, сгорал от желания помочь Морану, но не понимал, что нужно делать. От Знака ушел, чтоб Тури не перехватила. И ждал. А когда Моран, я то есть, подал первый знак присутствия, скорее всего неосознанный, уловил мое страстное желание догнать хорингов и немедленно бросился по следу. Молодец, серый брат! Умница. Мысленно чешу тебя за ухом.

Четкое и явственное прикосновение руки заставило меня затормозить в четыре лапы. Рука коснулась шерсти, провела раз-другой по голове, почесала за правым ухом и исчезла.

Будь я человеком, я бы отвесил челюсть. Это что же, теперь я могу мысленно чесать себя за ухом? Сознание Морана гладит тело вулха – каково, а?

Кажется, пробудившаяся память вместе со слиянием звериной и человечьей сущности в изменчивом теле оборотня готовят мне еще немало неожиданностей. Спокойно, Моран. Все только начинается…

И я снова припустил по следу. Словами это действие не передать. Нет у людей таких слов и таких понятий, чтоб описать сотканный из сотен запахов след прошедшего хоринга. Любой след. Это абсолютно иной способ восприятия – для меня, кстати, тоже совершенно новый. Я просто предоставил частичке своей натуры заниматься тем, чем она занималась всю жизнь. Всю свою звериную половину жизни.

Большие мохнатые лапы впечатывали мозолистые подушечки в каменистую почву. Хоринги продолжали идти на запад, к горам. К У-Наринне. Прыгать в магическую пустоту, как люди-маги из свиты Седракса, они не собирались. Этому я мог только порадоваться. Я чувствовал, куда они идут, потому что их путь практически совпадал с моим, но я не мог понять, откуда они явились ко второму Знаку. След терялся в пустоте.

Почему-то это казалось мне невероятно важным – то, что путь хорингов и мой путь совпадают. Хотя бы частично, уже на подходе к У-Наринне. Не поэтому ли они за нас с Тури заступились?

Горы оставались все еще далекими, но я уже чувствовал легкий подъем. Местность повышалась. Силуэты отдельных камней-скал стали принимать все более причудливые очертания. Видимо, здесь чаще гулял ветер, чем на равнине внизу. И был сильнее. Отчего-то вдруг стало больше растительности – невысокие корявые деревца с плоскими треугольными листьями размером в ладонь попадались там и сям, а зачастую росли прямо на возвышающихся скалах, вгрызаясь узлами корней в неподатливый камень. Деревья пахли незнакомо: вулх таких еще не встречал. И Моран не встречал, хотя попутешествовал по миру немало.

Длинный розовый язык сам собой свесился набок; захотелось пить. С чутким носом вулха эта проблема решилась мгновенно. Чистый, чуть-чуть солоноватый запах привел меня к очередной скале, в трещине которой скопилась лужица желтой дождевой воды. Вода оказалась и вправду солоноватой на вкус, напитавшись из каменного ложа за дни, прошедшие с последнего дождя.

А хоринги неутомимо шагали к горам, безошибочно отыскивая путь в природном лабиринте. Они почти не задерживались; только однажды вулх набрел на место их короткого отдыха. Несколько крошек хиумы да обглоданные косточки пары куропаток – след обеда на скорую руку. Кости и крошки вулх с удовольствием слопал, вызвав негодующее карканье четверки ворон. На ворон он покосился – презрительно и в общем-то равнодушно. Вулх, не я. Мы пребывали с ним в одном теле, но это не мешало иногда совершить что-нибудь свое…

И я погнал его-себя вперед, хотя очень хотелось полежать на прогретом песке у выщербленной скалы. Но времени почти не оставалось, и следовало поторапливаться.

Так я и плелся за отрядом хорингов, то бегом, то трусцой, то шагом, отвлекшись только раз, чтоб поймать жирного кролика и сожрать его вместе с мехом. На время трапезы я, Моран, благоразумно удалился ненадолго во Тьму. На этот раз – по собственному желанию. И вернулся, когда сам того захотел. Похоже, еще день – и моя власть над телом и душой станет полной. Хотя некоторая раздвоенность еще какое-то время будет преследовать меня, это точно.

Слизывая остатки крови с морды, я согнал вулха с места и направил по следу. Вулх охотно повиновался.

Морану вкус крови не понравился. Куда приятнее пить пиво… Но бежать стало легче, с этим не поспоришь.

Когда Четтан стал клониться к горам и налился густой закатной краснотой, вулх заметил, что след стал свежее. Хоринги пошли медленнее, похоже, выбирая место для отдыха. Вряд ли они решат весь синий день просидеть на месте, но они ведь не оборотни, и им нужен хоть недолгий отдых.

Четтан спрятался за далекими пиками, и багровые сумерки наполнили долину. Причудливые скалы из белых превратились в розоватые, ветер утих, и вскоре вулх почувствовал далекую стоянку. Хоринги вели себя очень тихо, но зверь их все равно слышал. И чуял. На всякий случай я стал осторожнее, замедлился и стал потихоньку подкрадываться.

Близилась темнота, недолгое время, когда Четтан уже сядет, а Меар еще не взойдет. Время звездного неба. Жаль, мне все некогда им как следует полюбоваться. Вид темного как уголь неба в светлых точках, перечеркнутого бледной искрящейся полосой, похожей на батистовый шлейф лиспенской модницы, внушал мне невольный трепет и настраивал на торжественный лад. Почему-то хотелось стать чище и добрее под взглядом далеких звезд.

Я вдруг подумал, что звезды – это братья наших Близнецов, Четтана и Меара. А маленькими кажутся либо оттого, что слишком далеки, либо они просто меньшие братья…

М-да. Что сказал бы Унди на это? Рассмеялся бы? Или по обыкновению поскреб бы бороду, воздел палец к потолку (или к небу, в зависимости от того, где мы бы с ним находились) и выдал что-нибудь вроде: «Знает мышь, где сало зарыли!» или «Если стал плохо слышать – проверь, не лезут ли из ушей мозги». В смысле – не слишком ли я стал умен, мол, проще нужно быть. И добрее.

Тьма подкрадывалась, как карса к ягненку. Бесшумно, незаметно и неотвратимо. Я вдруг подумал, что могу снова потерять память на некоторое время, а значит, нужно переждать превращение где-нибудь недалеко от стоянки хорингов, а потом уж идти прямиком к ним.

Последние лучи Четтана проводили меня во Тьму, и перед тем как раствориться в остающемся вулхе, я вдруг сообразил, что знаю, как зовется время звездного неба, когда оба светила за горизонтом, одно – еще, второе – уже.

Это время зовется «ночь». Но убейте меня джерхи, если я понимаю, откуда мне это известно!

Уже в теле человека я встал на колени и потряс головой, пытаясь обрести ясность мыслей. Над головой мерцали звезды, холодные, как гнилушки, и такие же тусклые. Миром владела Ночь.

Прошло, кажется, совсем немного времени. Ночь стерла с неба над горами последние краски четтанского дня и обратила взор к востоку, где ей предстояло вскоре умереть от синих стрел Меара. Я тоже взглянул на восток.

– Эй, анхайр! – сказали мне спокойно и негромко. – Хватит прятаться, выходи.

Я вздрогнул. Хоринги. Вот, Тьма, я ведь совершенно безоружен и наг! Руки машинально ощупали бляшки на ошейнике и вшитую в кожу бусину, но чем это могло сейчас помочь?

– Иди, не бойся. Мы не станем причинять тебе зло – по крайней мере сразу. Ты ведь сам считаешь, что нам нужно поговорить, не так ли?

И я вышел из-за причудливо изломанной ветрами скалы. Хорингов было двое: один, похоже, совсем юный, второй явно постарше, но угадывалось это скорее по повадкам, чем по внешнему виду. Возраст хоринга вообще-то можно определить разве что по глазам… По крайней мере так говорили предания и все свитки, которые мне довелось прочесть.

Молодой хоринг держал наготове лук, и я понял, что лучше не делать резких движений. Не то стрела с белым оперением станет итогом моей бестолковой и бессмысленной жизни.

Старший хоринг внимательно взглянул на меня и потянулся к сумке, висящей на боку.

– Держи!

Он бросил мне одежду. Тонкой кожи брюки и рубашку, похожие на костюм джурайских фехтовальщиков, короткие сапожки, больше смахивающие на женские, но моего размера, и плащ. Поймав плащ, я чуть не задохнулся от удивления: это был мой любимый глухой плащ, по которому я уже успел истосковаться с тех пор, как покинул Дренгерт!

Ну, хоринги, ну дают!

Единственное, что слегка раздражало меня, – это отсутствие оружия. Гурунарских ножичков и хадасского кинжала под плащом. Но Тури они сейчас нужнее… Точнее, не сейчас. Сейчас она как раз станет карсой. Нужнее четтанским днем. Как там она, кстати? Как Ветер и Корняга? Надеюсь, с ними все в порядке.

– Пойдем. Меня зовут Роэн. Его, – хоринг указал на молодого товарища, – Халимор. Как зовут тебя, мы знаем.

Молодой хоринг коротко кивнул. В его взгляде не было ненависти, только легкое любопытство. Похоже, он действительно еще совсем юн. Даже по людским меркам.

– Как вы меня нашли? – спросил я зачем-то.

Роэн улыбнулся одними губами; глаза его остались холодны.

– Мы знали, что ты идешь за нами. Но с вулхом говорить бессмысленно. Поэтому мы дождались превращения.

– Знали? – поскучнел я. – Где я потерял осторожность? Во время охоты?

– Мы знали, что ты пойдешь за нами, еще у Знака. Во время разговора с Аншаном.

– Но откуда, Смутные дни? Я сам этого тогда еще не знал! – Я слегка повысил голос, изумляясь все сильнее.

Роэн слегка качнул головой.

– Когда живешь долго, начинаешь видеть события еще до того, как они произойдут. Не удивляйся, анхайр. Тебе этого не понять, хоть ты и проживешь дольше любого человека. Но по сравнению с нами твоя жизнь – миг. Так что прими все как есть, и пойдем к костру.

Я направился за хорингами, привычно придерживая полы плаща. Впервые я заметил, что на звездном пересве… ночью холоднее, чем любым днем. Даже синим, облачным и дождливым.

Остальные хоринги сидели вокруг костра, задумчиво глядя на пламя. Это и я любил. Есть в мире вещи, на которые можно глядеть бесконечно, сколько на свете ни живи. Например, живой огонь. Или морские волны, что одна за другой накатываются на песчаный берег.

– Здравствуй, анхайр Моран, – обратился ко мне предводитель Старших. Я узнал его. Его звали Ульфенор. Это он говорил с магом Аншаном у Знака.

– Здравствуйте, Старшие, – сказал я, стараясь вложить в приветствие все почтение, на которое был способен.

А ведь совсем недавно я и в бреду подумать не мог, что буду беседовать с хорингами вдали от Дренгерта и вообще от Юбенских земель. Да еще ночью, когда на небе вместо одного из Близнецов таинственно светят тысячи синеватых звезд, и шепчут на ухо загадки высей.

Интересно, почему среди звезд нет ни одной красной, как Четтан? Надо будет спросить у хорингов, если получится.

– Ты пришел поговорить с нами. – Ульфенор коротким плавным движением обернулся ко мне и в упор взглянул. Прямо в глаза. – Так говори.

Я задумался. Мыслей было много, но все какие-то непричесанные, неоформленные в слова. С чего начать? С того, что я слышал прошлым синим днем у Знака?

– Я вижу, ты не вполне готов к разговору, – бесстрастно сказал Ульфенор. – Мы понимаем тебя, анхайр. Садись. Такие речи не пристало стоя произносить и стоя выслушивать. Садись, выпей и говори, что думаешь. Можешь даже не слишком стараться говорить красиво – мы поймем.

Я опустился на плоский камень, нагретый Четтаном за день. Приложился к походному кубку из рога – питье хорингов было прохладным и чуть сладковатым; кажется, оно восстанавливало силы и отгоняло сон и усталость. В походе – незаменимая вещь. Вкусным я бы его не назвал – просто оно ни на что не было похоже.

– Вчера я слышал много разного, там, у Знака, – начал я осторожно. – Как я понял, мы все идем в одно и то же место.

– Ты правильно понял, анхайр. Мы идем в У-Наринну. Но не жди, что мы тебе откроем глаза на все, что уже произошло, на все, что происходит, и на все, что еще только может произойти. Этого мы не сделаем, не важно почему.

– Я догадываюсь – почему. В У-Наринне каждый должен действовать по велению сердца и разума, и лучше заранее ничего не знать. Так?

– Почти. Что касается тебя – так. Что касается остальных – отнюдь.

– Ладно. Могу я спросить, почему вы вдруг изменили отношение ко мне и… – я замялся, – моей спутнице?

– К девушке-мадхету? Но ты уже слышал – сначала мы приняли вас за посланцев Седракса. А Седракс наш враг, причем враг заклятый, с которым невозможны компромиссы и соглашения. Он рвется к власти, и мы ему мешаем. Мой народ почти исчез с лица мира – отчасти стараниями Седракса. Кстати, если Седракс победит в этот раз, та же участь ждет и вас, оборотней.

Кроме того, не забывай, что первыми на вас напали хоринги, но не мы. На вас напал Иланд, а он молод и неопытен.

Ульфенор вдруг печально вздохнул.

– Был молод и неопытен. Следовало всего лишь предупредить его о нашем пути. Тогда он, Винор и Лейси остались бы в живых. Да и Фиссен с Аэд Шанаром – тоже.

Речь шла о трех хорингах, убитых мною и Тури на перевале. И о тех, что полегли позже, когда мы сумели ускользнуть из Сунарры. Я искоса взглянул на хоринга-вожака. Похоже, он не собирался мстить мне за смерть сородичей.

– Можешь не бояться нашего гнева, анхайр. Мы понимаем, что Иланд загнал вас в тупик, и глупо с его стороны было ждать от вас покорности. Свою жизнь каждый продает подороже. Вы оказались сильнее, потому что больше похожи на людей, чем мы. Что ж, такова воля Вечности. Я преклоняюсь перед Иландом – он хотел спасти народ хорингов, но ему не повезло. В его смерти и смерти его друзей больше виноват я, не предупредивший никого из молодых магов об уходе в Путь. Я хотел сделать все сам… Быстро же пришло время первой расплаты с Вечностью!

Я вздрогнул. В словах Ульфенора сквозила странная безжалостность к себе и к миру. У людей не бывает такого отношения к событиям – бесстрастного, абсолютно непредвзятого. Хоринги же были явно способны на подобные оценки и мысли.

– К тому же Тил и Ганион отомстили вам за Иланда, Винора и Лейси. И за Фиссена с Аэд Шанаром. А значит, между нами больше нет счетов.

Я взглянул на остальных хорингов. Вроде бы я даже узнал двоих, тех, кого видел перед смертью. Они смотрели на меня совершенно спокойно, без зла, лишь с хорошо заметной грустью. Тьма! На убийцу Тури я бы не смог глядеть без ненависти, и уж точно никто не обнаружил бы у меня в глазах грусти. Наверное, это потому, что я не хоринг, а оборотень, а оборотни слишком похожи на людей.

– А Тил и Ганион тогда все еще считали нас посланцами Седракса, или уже…

– Посланцами Седракса, – отрезал Ульфенор. – Иначе вас бы не тронули.

– Понятно, – кивнул я. – Еще вопрос: вы знаете того, кто отправил нас с Тури в Каменный лес?

– Знаем. Вас отправил Ассанг. Ты скорее всего встречал его под одной из масок, и, конечно, под другим именем. Думаю, что под именем Лю-чародея.

Страницы: «« ... 2021222324252627 »»

Читать бесплатно другие книги:

«– Осторожно, двери закрываются! Следующая станция – Петроградская....
«Октябрьский день был ясен и чист насквозь. Я бродил по Михайловскому саду: сухое стынущее сияние ос...
«Его родители эмигрировали во Францию перед первой мировой войной. В сороковом году, когда немцы вош...
«Черепнин Павел Арсентьевич не был козлом отпущения – он был просто добрым. Его любили, глядя иногда...
«Всех документов у него было справка об освобождении....
«– А и глаз на их семью радовался. И вежливые-то, обходительные: криков-ссор никогда, всё ладом – пр...