Загадка Эндхауза Кристи Агата

Глава 19

Пуаро ставит пьесу

Прелюбопытная компания собралась этим вечером в Эндхаузе. Днем я почти не видел Пуаро. Обедал он где-то в городе, а мне оставил записку с просьбой к девяти часам быть в Эндхаузе. Вечерний костюм, добавлял он, не обязателен.

Все это было похоже на довольно нелепый сон.

Как только я пришел, меня ввели в столовую, и, оглядевшись, я сообразил, что здесь находятся все лица, включенные Пуаро в его список, начиная от А и кончая И. Отсутствовал лишь К, по той основательной причине, что, подобно миссис Гаррис[10], такого человека «отродясь-то не бывало».

Здесь была даже миссис Крофт, полулежавшая в каком-то подобии инвалидного кресла. Она улыбнулась мне и кивнула.

– Не ожидали, а? – спросила она весело. – Прямо скажу вам, для меня это большая перемена. Пожалуй, я начну теперь кое-куда выбираться помаленьку. Это все мсье Пуаро придумал. Садитесь тут, капитан Гастингс. Не по душе мне почему-то это дело, да вот мистер Вайз очень уж настаивал.

– Мистер Вайз? – спросил я с некоторым удивлением.

Чарлз Вайз стоял возле камина. Пуаро что-то негромко и серьезно говорил ему.

Я обвел взглядом комнату. Да, здесь собрались все. Впустив меня в дом (я опоздал на минуту или на две), Эллен заняла свое место на стуле возле двери. На другом стуле, напряженно выпрямившись и тяжело сопя, сидел ее супруг. Их сын Альфред крутился около родителей.

Остальные расположились вокруг стола. Фредерика в черном платье, рядом с ней Лазарус, а по другую сторону стола Джордж Челленджер и Крофт. Я сел в сторонке, около миссис Крофт. Но вот, в последний раз кивнув собеседнику, Чарлз Вайз занял место во главе стола, а Пуаро скромно уселся около Лазаруса.

По-видимому, режиссер, как величал себя Пуаро, не собирался играть видную роль в своем спектакле. Вести его предстояло Чарлзу Вайзу, и я с любопытством спрашивал себя, какие же сюрпризы заготовил ему Пуаро.

Молодой адвокат откашлялся и встал. На вид он был такой же, как всегда, бесстрастный, чопорный и сухой.

– Наша сегодняшняя встреча, – заговорил он, – происходит в нарушение всех правил. Однако нас вынуждают к тому особые обстоятельства, при которых произошла смерть моей кузины мисс Бакли. Конечно, будет сделано вскрытие, ибо не приходится сомневаться, что она была отравлена ядом, который ей подсунули. Но это дело полиции, и я не вижу необходимости касаться этих вопросов. Не сомневаюсь, что и полиция предпочтет, чтобы я их не касался.

В обычных случаях волю усопшего объявляют после похорон, однако, идя навстречу настойчивому пожеланию мсье Пуаро, я собираюсь прочесть завещание мисс Бакли до этой печальной церемонии. Точнее, я собираюсь огласить его здесь и сейчас. Вот почему вы все приглашены сюда. Как я только что говорил, обстоятельства чрезвычайны и оправдывают отклонение от прецедента.

Само завещание попало ко мне в руки несколько необычным образом. Хотя оно датировано февралем этого года, я получил его по почте только сегодня утром. Однако оно, бесспорно, написано рукой моей кузины. В этом у меня нет никаких сомнений. И, невзирая на то, что документ составлен не по форме, он должным образом засвидетельствован.

Вайз помолчал и снова откашлялся.

Все не сводили глаз с его лица.

Из длинного конверта он вытащил исписанный листок бумаги. Мы увидели, что это обыкновенный почтовый бланк Эндхауза.

– Завещание не велико, – сообщил Вайз.

И после приличествующей случаю паузы начал читать:

– «Завещание и последняя воля Магдалы Бакли. Настоящим велю оплатить все расходы, связанные с моими похоронами и погребением. Кузена моего Чарлза Вайза назначаю своим душеприказчиком. Все, чем я владею в день смерти, завещаю Мильдред Крофт в знак благодарности за те ничем неоценимые услуги, которые она оказала моему отцу, Филиппу Бакли.

Подписано: Магдала Бакли.

Свидетели: Эллен Уильсон, Уильям Уильсон».

Я был ошеломлен. Наверное, точно так же были поражены все остальные. Лишь миссис Крофт спокойно и задумчиво кивала головой.

– Все так и есть, – сказала она тихо. – Правда, мне не хотелось особенно болтать… Филипп Бакли жил в Австралии, и если б не я… ну, да ладно, не стоит об этом. Тайна пусть тайной и остается. Хотя она знала – я имею в виду Ник. Наверное, отец ей рассказал. Мы приехали сюда, чтобы взглянуть на это место. Мне всегда было интересно, что же это за Эндхауз, про который нам столько рассказывал Филипп Бакли. И вдруг оказывается, ей, голубушке, про все известно, и она просто не знает, как нас отблагодарить. Сначала она хотела, чтобы мы поселились вместе с ней в доме. Право! Только мы не согласились. Тогда она настояла на том, чтоб мы жили в этом флигеле, но, между прочим, никакой платы с нас не брала, ни пенни. Мы, правда, делали вид, что платим ей, чтоб люди не болтали, да только она все нам возвращала. А теперь еще это! Нет уж, пусть мне не говорят, что нет на свете благодарности! Вот доказательство.

Все были так потрясены, что не могли сказать ни слова. Пуаро взглянул на Вайза:

– Вы слышали что-нибудь об этом?

Вайз покачал головой:

– Я знал, что Филипп Бакли жил в Австралии. Но я никогда не слышал, чтобы он был замешан в какую-нибудь нехорошую историю.

Он вопросительно посмотрел на миссис Крофт.

Та отрицательно покачала головой.

– Нет, вы не вытянете из меня ни слова. Я раньше ничего не говорила и впредь буду молчать. Эта тайна со мной и умрет.

Вайз промолчал. Он лишь постукивал тихонько карандашом по столу.

– Я полагаю, мистер Вайз, – заговорил Пуаро, слегка наклоняясь в его сторону, – что как ближайший родственник вы могли бы оспаривать это завещание. Насколько мне известно, на карту поставлено колоссальное состояние, а когда завещание писалось, его еще и в помине не было.

Вайз холодно посмотрел на него:

– Завещание абсолютно законно. Я и не подумаю оспаривать завещание моей кузины.

– Вы честный малый, – одобрительно сказала миссис Крофт. – Я позабочусь, чтобы вы не пострадали.

Чарлза передернуло от ее щедрого, но несколько бестактного посула.

– Ну, мать, – заговорил мистер Крофт, и, несмотря на все старание скрыть радость, в голосе его прозвучали ликующие нотки. – Вот сюрприз так уж сюрприз! А мне Ник ничего не говорила.

– Славная девочка, – прошептала миссис Крофт, прикладывая к глазам носовой платок. – Как бы мне хотелось, чтобы она могла видеть нас сейчас. Кто знает, может быть, она и видит.

– Возможно, – согласился Пуаро.

И вдруг его осенило.

– Идея! – Он окинул взглядом комнату. – Мы как раз очень удобно расположились вокруг стола. Давайте проведем спиритический сеанс.

– Сеанс? – переспросила миссис Крофт. – Но, право… – Она была несколько шокирована.

– Да, да, это будет необыкновенно интересно. Ведь Гастингс превосходный медиум. («К чему это он еще меня припутал?» – подумал я.) Нам представляется редкая возможность получить послание из иного мира! Я чувствую, что обстоятельства благоприятны. Вы тоже чувствуете это, Гастингс?

– Да, – отозвался я, решительно вступая в игру.

– Прекрасно, я так и знал. Ну, быстро, свет.

Он проворно вскочил и погасил лампы. Это было так неожиданно, что если бы кто-нибудь и захотел протестовать, то просто не успел бы. К тому же никто из присутствующих, по-моему, еще не оправился от изумления, вызванного завещанием.

В комнате было не совсем темно. Вечер был теплым, окна оставили открытыми, шторы не задернули. И в комнату просачивался слабый свет. Через минуту или две я начал различать смутные очертания мебели. Я не имел ни малейшего понятия, что мне полагается делать, и от души клял Пуаро за то, что он вовремя не дал мне инструкций.

На всякий случай я закрыл глаза и шумно задышал.

Вскоре Пуаро встал и на цыпочках приблизился к моему стулу. Вернувшись на место, он прошептал:

– О да, он уже в трансе. Скоро начнется.

Когда сидишь в темноте да еще ждешь чего-то, тебя невольно охватывает невыносимое предчувствие беды. У меня, конечно, просто разыгрались нервы, как, впрочем, и у всех остальных. Но я-то хоть догадывался о том, что должно произойти, мне заранее было известно самое главное, о чем другие и не подозревали.

И все же у меня екнуло сердце, когда я увидел, что дверь в гостиную начала тихо отворяться. Она открывалась совершенно бесшумно, ее, как видно, смазали, и это производило жуткое впечатление. Вот она медленно распахнулась, прошла минута, другая. Нам показалось, что в открытую дверь ворвался порыв холодного ветра. Наверно, это был просто сквозняк или потянуло ветерком из распахнутых окон, но мы ощутили тот леденящий холод, о котором обязательно упоминается во всех рассказах о привидениях.

И вдруг все мы увидели призрак. В дверях белела смутная неясная фигура. Ник Бакли!..

Она двинулась к нам так медленно и бесшумно, словно легко плыла по воздуху, и от этого в самом деле казалась потусторонним существом.

Тут я понял, какой большой актрисы лишился мир. Когда-то ей хотелось поставить в Эндхаузе спектакль и сыграть в нем главную роль. Сейчас она играла эту роль, и я видел, что она упивается ею. Она играла вдохновенно.

Ник подплывала к нам все ближе, и вдруг тишина разорвалась.

Из инвалидного кресла подле меня раздался сдавленный крик. Мистер Крофт издал какой-то звук, напоминавший бульканье. Челленджер испуганно выругался. Вайз, как мне показалось, отодвинулся на своем стуле, а Лазарус, напротив, подался вперед. И лишь Фредерика была безмолвна и неподвижна.

И вдруг нас полоснул пронзительный вопль. Это кричала вскочившая со стула Эллен.

– Это она! Это она к нам воротилась. Она идет! Убитые, они всегда приходят. Это она! Это она!

Щелкнул выключатель, зажегся свет.

Пуаро смотрел на нас, улыбаясь, как цирковой артист после удачно исполненного номера. А посредине комнаты стояла Ник, закутанная в белое покрывало.

Первой пришла в себя Фредерика. Она нерешительно протянула руку и дотронулась до подруги.

– Ник, ты… живая!

Она сказала это чуть ли не шепотом.

Ник засмеялась и шагнула вперед.

– О да, – ответила она. – Вполне живая. Я очень благодарна вам за то, что вы сделали для моего отца, миссис Крофт. Только боюсь, что вы пока не сможете воспользоваться преимуществами этого завещания.

– О господи, – шептала миссис Крофт, корчась в своем инвалидном кресле. – Господи! Забери меня отсюда, Берт. Увези меня. Я просто пошутила, дорогая… я пошутила, вот и все. Честное слово.

– Странные шутки, – сказала Ник.

Дверь снова отворилась, и кто-то вошел так тихо, что я даже не услышал его шагов. К моему удивлению, это оказался Джепп. Он мельком кивнул Пуаро, словно отвечая на какой-то вопрос, потом вдруг просиял и шагнул к инвалидному креслу.

– Хелло-ло-ло! – воскликнул он. – Кого я вижу! Старая знакомая! Милли Мертон собственной персоной. И снова за свое, моя дорогуша?

Не обращая внимания на протестующие вопли миссис Крофт, он повернулся к нам и начал объяснять:

– По части подлогов она не знает себе равных, Милли Мертон. Мы слышали, что, когда они смывались в последний раз, их машина попала в аварию. И что же? Милли снова за свое. Спину сломала, а все не оставляет своих фокусов. Артистка, настоящая артистка.

– Так это завещание поддельное? – воскликнул изумленный Вайз.

– А как по-вашему? – презрительно сказала Ник. – Неужели вы думаете, что я написала такое дурацкое завещание? Вам я оставила Эндхауз, Чарлз, остальное Фредерике.

При этих словах она перекрестилась, шагнула к подруге, и тут… Да, как раз в это мгновение все и произошло. Над подоконником полыхнул огонь, просвистела пуля, затем послышался еще один выстрел, раздался стон, и за окном что-то упало. В следующую секунду мы увидели, что Фредерика стоит посреди комнаты, а по ее руке стекает тоненькая струйка крови.

Глава 20

К

Все это произошло так внезапно, что в первую минуту ни один из нас не мог сообразить, что случилось. Потом Пуаро яростно вскрикнул и бросился к дверям. За ним устремился Челленджер. Вскоре они вернулись, неся на руках безжизненное тело какого-то мужчины. Когда его осторожно опустили в большое кожаное кресло и я увидел его лицо, я невольно вскрикнул:

– Лицо… лицо в окне!

Это был тот самый человек, который накануне вечером заглядывал к нам в комнату. Я сразу узнал его. И понял, что Пуаро был прав, когда назвал преувеличением мои слова о якобы «нечеловеческом» лице.

И все же было в нем нечто такое, что подтверждало мое впечатление. Это было лицо конченого человека, человека, отвергнувшего все человеческое.

Бледное, безвольное, порочное, оно казалось застывшей маской, давно лишенной одухотворенности живого лица. По его щеке ползла струйка крови. Фредерика медленно направилась к креслу.

– Вы ранены, мадам? – спросил Пуаро, становясь между ней и незнакомцем.

Она покачала головой:

– Пустяки, плечо поцарапано.

Мягко отстранив Пуаро, она наклонилась над креслом.

Незнакомец открыл глаза и встретился с ее взглядом.

– Ну, в этот раз я, кажется, добрался до тебя, – глухо и злобно прохрипел он. И вдруг заговорил жалобно, словно ребенок: – Ах, Фредди, я ведь не хотел. Я не хотел. Ты всегда со мной по-хорошему…

– Не надо, будет…

Она опустилась на колени.

– Я не хотел…

Он уронил голову и не договорил.

Фредерика взглянула на Пуаро.

– Да, мадам, он мертв, – мягко проговорил мой друг.

Тогда она медленно встала и, продолжая глядеть на умершего, с состраданием коснулась рукой его лба. Потом вздохнула и повернулась к нам.

– Это был мой муж, – сказала она тихо.

– К, – прошептал я.

Пуаро услышал мой шепот и кивнул.

– Да, я все время чувствовал, что здесь есть К, – заметил он вполголоса. – Вы помните, я с самого начала говорил.

– Это был мой муж, – повторила Фредерика.

В ее голосе звучала смертельная усталость. Она опустилась в кресло, которое принес ей Лазарус.

– Теперь, пожалуй, я могу все рассказать, – проговорила она. – Это был… совершенно опустившийся человек. Наркоман. Он и меня приучил к наркотикам. С того самого дня, как я ушла от него, я что есть сил стараюсь вытравить из себя это. И кажется… теперь почти излечилась. Но это было трудно. Нечеловечески трудно. Вы и представить не можете как! А он не оставлял меня в покое. Откуда-то появлялся, требовал денег, грозил. Он как бы шантажировал меня. Если я не давала денег, он говорил, что застрелится. Он вечно угрожал мне этим. А потом начал грозить, что убьет меня. Он был способен на что угодно. Невменяемый… безумный…

Мне кажется, что это он застрелил Мегги Бакли, – продолжала Фредерика. – Он, конечно, не собирался ее убивать. Наверное, он принял ее за меня. Мне, очевидно, не следовало молчать. Но ведь, в конце концов, все это были лишь догадки. И потом эти странные случаи с Ник… я решила, что, пожалуй, ошиблась. Мало ли кто мог оказаться виновником. Но вот однажды на столе у мсье Пуаро я вдруг увидела обрывок бумаги, исписанный рукой моего мужа. Это был кусочек письма, которое я недавно получила. Тогда я поняла, что мсье Пуаро напал на след. С этого дня мне оставалось только ждать.

Но я до сих пор не понимаю, что получилось с конфетами. Ему незачем было покушаться на Ник. Да я и не пойму, как бы ему это удалось. Тут какая-то загадка.

Она закрыла лицо руками, потом уронила их и с трогательной простотой добавила:

– Вот и все.

Глава 21

На сцене Л

К ней быстрыми шагами подошел Лазарус.

– Милая… Милая моя… – пробормотал он.

Пуаро отступил к буфету, налил в стакан вина и подал Фредерике. Она выпила и, улыбаясь, вернула ему стакан.

– Теперь все в порядке, – сказала она. – Так что же… что же мы станем делать?

Она посмотрела на Джеппа, однако инспектор лишь покачал головой:

– Я в отпуске, миссис Райс. Оказываю услугу старому приятелю, и только. А этим делом ведает местная полиция.

Она взглянула на Пуаро:

– А местной полицией ведает мсье Пуаро?

– О! Помилуйте, мадам! Я только скромный консультант.

– Мсье Пуаро, – сказала Ник, – нельзя ли просто замять это дело?

– Вы этого хотите, мадемуазель?

– Да, хочу. Если на то пошло, эта история касается главным образом меня. А на меня теперь уже не будет покушений.

– Вы правы. На вас больше не будет покушений.

– Вы думаете о Мегги? Но, мсье Пуаро, ее ведь не вернуть. А если вы предадите все это огласке, то лишь заставите безмерно страдать Фредерику, а она этого не заслужила.

– Вы говорите, она этого не заслужила?

– Ох, ну конечно! Я же вам с самого начала говорила, что ее муж мерзавец. Сегодня вы убедились, каков он. Но он ведь умер. Так и кончим на этом. Пусть полицейские ищут убийцу Мегги. Они его не найдут, и дело с концом.

– Итак, замять эту историю. Я верно понял вас, мадемуазель?

– О да, пожалуйста! Ну согласитесь, пожалуйста, ради бога, согласитесь, милый мсье Пуаро.

Пуаро медленно обвел нас глазами.

– Ну, что вы все скажете?

– Согласен, – сказал я твердо, встретив его взгляд.

– Я тоже, – проговорил Лазарус.

– Лучше и не придумаешь, – одобрил Челленджер.

– Забудем все, что здесь сегодня было. – Это весьма решительное заявление исходило от Крофта.

– Еще бы! Вам только этого и надо, – с усмешкой заметил Джепп.

– Не гневайтесь на меня, милочка, – процедила Мильдред, обращаясь к Ник.

Та бросила на нее презрительный взгляд.

– Эллен?

– Мы с Уильямом словечка никому не скажем, сэр. Лишнее болтать – только делу вредить.

– А вы, мсье Вайз?

– Такую историю замять невозможно, – сказал Чарлз Вайз. – Все эти факты следует сообщить в надлежащую инстанцию.

– Чарлз! – выкрикнула Ник.

– Мне очень жаль, дорогая. Но я смотрю на это дело с точки зрения закона.

Пуаро вдруг рассмеялся:

– Итак, семеро против одного. Наш славный Джепп соблюдает нейтралитет.

– Я в отпуске, – заявил Джепп с ухмылкой. – Я не в счет.

– Семеро против одного. Один только мсье Вайз становится… на сторону закона и порядка! А знаете, мсье Вайз, вы человек с характером!

Вайз пожал плечами:

– Ситуация предельно ясная. Это единственный путь.

– О да, вы честный человек. Итак, я примыкаю к меньшинству. Я тоже за правду.

– Мсье Пуаро! – воскликнула Ник.

– Мадемуазель, вы сами втянули меня в это дело. Я занимаюсь им по вашему желанию. Теперь уже вы не заставите меня молчать.

Он угрожающе поднял указательный палец – хорошо знакомый мне жест.

– Садитесь все, я расскажу вам правду.

Повинуясь его властному тону, мы молча сели, выжидательно взирая на него.

– Слушайте! Вот у меня здесь список – список лиц, как-либо связанных с преступлением. Я обозначил их буквами – последняя буква К. Эта буква символизировала некое неизвестное нам лицо. К – это незнакомец, причастный к преступлению через одного из известных нам лиц. До нынешнего вечера я не знал, кто такой К, но был уверен, что он существует. События этого вечера доказали мою правоту.

Однако вчера я вдруг понял, что допустил серьезную ошибку. Я сделал одно упущение. И я добавил новую букву к списку. Букву Л.

– Еще один неизвестный? – не без иронии спросил Вайз.

– Не совсем так. Буквой К я обозначил неизвестную нам особу. Если бы появился еще один незнакомец, он просто стал бы вторым К. Иное дело Л. Л – это человек, который с самого начала должен был попасть в мой список, но не попал туда по недосмотру.

Он наклонился к Фредерике:

– Вы можете не беспокоиться, мадам. Ваш муж не повинен в преступлении. Мадемуазель Мегги была убита Л.

Пуаро кивнул Джеппу. Тот выступил вперед и заговорил таким тоном, каким, наверно, некогда давал показания в суде:

– Действуя согласно полученной информации, я в начале вечера занял указанный мне пост, для чего тайно проник в дом при содействии мсье Пуаро. Я спрятался за портьерой в гостиной. Когда все собрались в этой комнате, в гостиную вошла некая молодая дама и включила свет. Она направилась к камину и открыла маленькую нишу, находившуюся за панельной обшивкой, которая, как выяснилось, приводилась в движение посредством пружины. Из этой ниши она извлекла револьвер и, держа его в руке, вышла из комнаты. Я последовал за ней и, слегка приоткрыв дверь, наблюдал за ее дальнейшими действиями. В прихожей находились пальто и накидки, оставленные только что пришедшими гостями. Молодая дама тщательно вытерла револьвер платком и опустила его в карман серой накидки, являющейся собственностью миссис Райс…

– Ложь! Все до последнего слова ложь.

Это кричала Ник.

Пуаро указал на нее рукой.

– Вот! – сказал он. – Вот кто был Л! Это мадемуазель Ник застрелила свою кузину Мегги Бакли.

– Вы что, с ума сошли? – крикнула Ник. – Зачем мне было убивать Мегги?

– Чтобы унаследовать деньги, оставленные ей Майклом Сетоном! Ее тоже звали Магдала Бакли, и с ней-то он и был помолвлен, а не с вами.