Шепчущий череп Страуд Джонатан

29

Над кладбищем Кенсал Грин светило солнце. Не было еще и шести утра, но все равно – как приятно было выйти из-под земли на свежий воздух! Блестели листья на деревьях, сверкала покрытая росой трава, порхали ранние бабочки, деловито гудели пчелы, но мне, увы, некогда было любоваться красотами природы. Мое внимание приковали к себе сновавшие по лагерю землекопов фигуры офицеров ДЕПИК. Их было около десятка. Я села на верхнюю ступеньку крыльца и стала греться на солнце.

Офицеры приехали на полицейских фургонах и сейчас использовали лагерь как временный штаб для своей операции. Возле одной из машин стоял инспектор Барнс и оживленно беседовал о чем-то с Локвудом. На усах инспектора играли солнечные зайчики. Рядом с другим фургоном группа врачей оказывала помощь Джорджу. В очереди на прием к медикам цепочкой выстроились Кэт Годвин, Бобби Вернон и Нед Шоу. Что касается Квилла Киппса, то его уже подштопали, сейчас он сидел на крыльце на несколько ступенек ниже меня и вместе со мной наблюдал за тем, как заходят в церковь офицеры. Они шли обезвреживать катакомбы и несли с собой для этого железо, серебро и всевозможные защитные контейнеры.

На площадке перед церковью несколько офицеров в белых мундирах буквально ползали по земле, собирая клочки одежды, изучая капли крови, поднимая валяющееся тут и там оружие – следы великой битвы, развернувшейся на этом месте часом или двумя ранее.

Как рассказал Локвуд (и позже об этом писали во всех газетах), сражение с головорезами Винкмана выглядело поначалу совершенно безнадежным делом. Их – бандитов – было не менее шести человек, и они пошли в атаку, и каждый из них был вооружен палкой или битой. Локвуд и трое оперативников из агентства «Фиттис» вступили в бой, борясь за свои жизни. Дубинки против рапир. Грубая сила против мастерства фехтовальщиков. Сражение развернулось на крыльце церкви, и поначалу нападавшие начали теснить защищавшихся оперативников. Но постепенно стало сказываться умение агентов владеть рапирой, и чаша весов качнулась в другую сторону. Когда на небе начала разгораться заря, бандиты были отброшены назад к лагерю, а затем агенты погнали их еще дальше, и следующие события разворачивались уже среди могильных надгробий. По словам Локвуда, он лично ранил трех бандитов. Шоу и Годвин вывели из строя еще двоих.

Шестой головорез бросил свою дубинку и с позором бежал. В конце битвы пятерых оглушенных и связанных бандитов уложили рядком возле бытовок и поставили Годвин охранять их.

Правда, оперативникам тоже пришлось заплатить за победу своей кровью. Все они были ранены. Хотя Локвуд и Годвин отделались по большому счету лишь царапинами, Нед Шоу пострадал сильнее, у него оказалась сломана рука. А Бобби Вернон так сильно получил дубинкой по голове, что не мог встать. Локвуд в одиночку затащил Бобби в одну из бытовок, затем отправил Шоу искать телефон, чтобы позвонить Барнсу, а сам поспешил в церковь, где обнаружил открытую шахту катафалка. Как я и предполагала, он не задумываясь спрыгнул вниз и побежал искать нас с Джорджем.

Найти нас ему оказалось проще, чем спрыгнуть в темную шахту. Позднее в кармане Джоплина мы нашли ключи от запертой изнутри двери, а заодно и ключи от цепей Киппса, и вышли из-под земли как белые люди, по лестнице. Затем мы медленно выбрались из церкви на крыльцо – как раз в ту минуту, когда на фургонах подкатили офицеры из ДЕПИК.

Инспектор Барнс не поленился подняться на крыльцо, чтобы встретить нас. Отмахнувшись от Локвуда и Киппса, наперебой начавших докладывать ему, он первым делом потребовал зеркало. Кажется, только оно одно его и волновало. Локвуд эффектным жестом вручил инспектору осколки черного стекла. Судя по тому, как скорбно повисли усы Барнса, его очень огорчило состояние, в котором находилось зеркало, но он тем не менее приказал врачам немедленно заняться нами, а затем принялся организовывать поисковую операцию. Ему очень хотелось узнать, что еще мог спрятать в катакомбах наш покойный тихоня Джоплин. Правда, был один артефакт, которого сыщикам из ДЕПИК не видать как своих ушей, потому что у меня за спиной висел рюкзак, а в нем лежала призрак-банка с черепом. Как ни крути, этот череп спас мне жизнь, и я не хотела отплатить ему черной неблагодарностью. Судьбу этого призрака я решу сама. Чуть позже, когда вернусь домой.

После короткого первого разговора с Барнсом Киппс, похоже, остался не при деле. Какое-то время он сидел на ступеньках церкви – запыленный, с серым лицом, совершенно не похожий на надменного щеголя, каким всегда выглядел. Или хотел казаться.

Мне стало жаль Киппса. Я негромко кашлянула и сказала:

– Хочу поблагодарить тебя. За то, что поддержал меня в трудную минуту. И за то, что пошел вслед за Джорджем. Если честно, ты удивил. После того как ты удрал тогда от крыс в доме Бикерстафа, я не думала, что ты способен на такие подвиги.

Киппс грустно хмыкнул. Я ждала, что он ответит мне в своей обычной хамоватой манере, но вместо этого он, немного помолчав, тихо сказал:

– Сейчас меня легко винить. Но ты еще просто не знаешь, каково обнаружить однажды, что данный тебе Дар начинает угасать. Ты по-прежнему ощущаешь присутствие призраков, но начинаешь видеть и слышать их все хуже и хуже. Тогда тебя охватывает ужас, паника, и ты понимаешь, что ничего уже не можешь с этим поделать. Не можешь ничего изменить, вернуть. И тогда у тебя начинают сдавать нервы.

Он махнул рукой, поднялся на ноги. К нам по блестящей под солнцем траве приближался Локвуд.

– Ну что, мы все арестованы? – спросила я его, когда он подошел ближе. У меня были основания подозревать, что Барнс сейчас ужасно зол на нас, причем не только потому, что я расколотила костяное стекло.

– Пока что нет, – усмехнулся Локвуд. – Да и с чего бы Барнсу не быть довольным? Да, мы разбили зеркало. Да, убили главного подозреваемого. Что ж, бывает. Зато мы сделали то, для чего нас нанимали, – избавили Лондон от нависшей над ним смертельной опасности. Может ли Барнс сказать, что мы не справились с заданием? Черта с два, не может. Во всяком случае, так я ему и сказал. Кроме того, он же получил зеркало? Пускай разбитое, но получил. А кроме зеркала получил еще много интересных вещиц, которые припрятал здесь Джоплин. Далее. Тех бандитов, которых мы поймали, можно заставить дать показания против Джулиуса Винкмана. Разве этого мало? Нет, я полагаю, инспектор должен быть просто на седьмом небе от счастья. Я, например, чувствую себя уже там. А ты, Квилл?

– Выходит, ты справился с заданием, – пожевал губами Киппс.

– Выходит.

– И получишь за это вознаграждение.

– Получу.

– Целиком?

– Не совсем. Конечно, основную работу сделали мы, но на заключительной стадии ваша команда нам здорово помогла, – сказал Локвуд. – Я думаю, что если мы поделим вознаграждение таким образом: семьдесят процентов нам – тридцать вам, то это будет справедливо.

Киппс ответил не сразу, сначала долго сопел, потом наконец кивнул.

– Годится.

– Отлично, – блеснул глазами Локвуд. – А теперь насчет нашего пари. Как мне помнится, мы договаривались, что проигравший опубликует в «Таймс» сообщение, в котором превознесет до небес победителя. Думаю, что поскольку мы обнаружили зеркало, мы же разоблачили Джоплина, и нас официально объявил победителями Барнс, сообщение должны опубликовать вы. Что скажешь?

Киппс прикусил губу, побегал глазами налево-направо, придумывая, чем бы ответить, затем неохотно согласился:

– Все верно.

– Отлично! – восторженно воскликнул Локвуд. – Именно это я и хотел услышать. Разумеется, я не могу заставить тебя сделать это, да, честно говоря, и не хочу после того, как вместе с твоими ребятами дрался сегодня против головорезов Винкмана. Я знаю также, что ты пытался помочь Джорджу и Люси. Я этого никогда не забуду. Так что не бери в голову, ты нам ничего не должен.

– А как же сообщение?

– Забудь о нем. Это была глупая затея.

Лицо Киппса отражало сложную гамму обуревавших его чувств. Казалось, Киппс что-то скажет наконец, но он лишь коротко кивнул и побрел к своей команде, оставляя за собой маленькие облачка могильной пыли.

– Красивый жест, – сказала я, глядя вслед Киппсу. – Я думаю, ты поступил абсолютно правильно, Локвуд, но…

– Да, я тоже не уверен, что он так уж сильно благодарен нам за это. Ну да что поделаешь. О, смотри-ка – Джордж!

Врачи обработали Джорджа на славу. Если не считать нескольких царапин и отеков под глазами, он выглядел на удивление неплохо, правда, держался необычно робко и подгребал к нам как-то неуверенно, слегка стороной. Я только сейчас подумала о том, что за все сегодняшнее бесконечное утро мы впервые остались с ним с глазу на глаз.

– Если хотите убить меня – убейте, – сказал Джордж. – Прошу лишь об одном: сделайте это быстро. Я едва держусь на ногах.

– Мы все едва держимся, – ответил Локвуд. – Так что убьем тебя как-нибудь в другой раз.

– Локвуд, Люси, простите меня, – шмыгнул носом Джордж и совсем по-детски добавил: – Я больше так не буду.

– Ладно, – ответил Локвуд, прокашлялся и тоже добавил: – Я думаю, мне тоже нужно попросить у тебя прощения.

– А вот лично я ни перед кем извиняться не намерена, – вставила я. – Во всяком случае, до того, как хорошенько высплюсь.

– Я был несправедлив к тебе, Джордж, – продолжил Локвуд. – Я недооценивал твой вклад в работу нашей команды. А эту работу ты выполнял просто блестяще. А то, что произошло сегодня… Я уверен, что ты действовал под влиянием зеркала и под нажимом призрака Бикерстафа. Ты какое-то время был не в себе, и я это хорошо понимаю.

Мы помолчали. Джордж ничего не отвечал.

– Эй, у тебя есть отличная возможность окончательно оправдаться и покончить с этим недоразумением, – удивленно сказал наконец Локвуд.

– По-моему, он заснул стоя, как лошадь, – сказала я. Веки Джорджа действительно были опущены. Я толкнула его локтем: он резко вскинул голову. – Эй, послушай, Джордж, пока не заснул окончательно, ответь мне только на один вопрос, он не дает мне покоя. Когда ты посмотрел в зеркало…

– Я знаю, о чем ты хочешь спросить, – сонным голосом ответил Джордж. – Ответ: ничего. Я ничего в нем не увидел.

– Э… но послушай, – нахмурилась я. – Ведь я сама едва не попалась. Я лишь одно мгновение видела поверхность зеркала и почувствовала почти непреодолимое желание снова и снова посмотреть в него. Я чудом сумела избавиться от этого наваждения. А ты смотрел, причем долго. Более того, даже начал перечислять Джоплину, что ты там видишь…

– Прекрасные удивительные вещи? Это был розыгрыш. Я просто сказал Джоплину то, что он мечтал услышать. Комедию перед ним ломал, – сказал Джордж и ухмыльнулся.

– Погоди, я не понимаю, – посерьезнел Локвуд. – Если ты смотрел в зеркало…

– Смотрел, смотрел, – подтвердила я. – Я своими глазами видела.

– …то почему ты выжил, тогда как Уилберфорс, и Ниддлз, и все остальные, кто смотрел в зеркало, умерли от испуга?

Вместо ответа Джордж медленно снял очки, опустил, словно собираясь протереть их, затем приложил к стеклам пальцы. Нажал, но, вместо того чтобы упереться в стекло, его пальцы прошли насквозь.

– Когда я сцепился с Джоплином в первый раз, еще в церкви, – сказал он, шевеля пальцами, – мы с ним сбили друг с друга очки. Мои ударились о камень или что там еще, и оба стекла вылетели. Вылетели и потерялись где-то на полу. Джоплин этого не заметил, а уж я сам, будьте уверены, рассказывать ему об этом не стал. Поэтому, что бы там ни показывало зеркало, меня это не волновало.

– То есть ты хочешь сказать, что ты смотрел в зеркало…

– …и ничего не видел, – кивнул Джордж, убирая пустую оправу в карман. – С такого расстояния я даже сарай не разгляжу.

30

Тайны катакомб!

Разоблачен букмекер черного рынка

Ужасы тайника сумасшедшего архивариуса!

В сегодняшнем выпуске: Э. Дж. Локвуд раскрывает все секреты

На протяжении нескольких лет лондонская «Таймс» высказывала предположения о том, что существует незаконный черный рынок торговли опасными предметами, так или иначе связанными с Проблемой. Об этом рынке ходило много слухов и разговоров, однако до настоящего времени никому не удавалось неопровержимо доказать его существование.

После вчерашней волны арестов на кладбище Кенсал Грин и в Блумсбери мы можем сообщить, что оперативниками агентства «Локвуд и Компания» разоблачена и обезврежена группа воров, орудовавшая в респектабельном районе в центре города. В эксклюзивном интервью нашей газете Энтони Локвуд, эсквайр, рассказывает о том, как его бесстрашная команда, усиленная несколькими помощниками из агентства «Фиттис», вступила в схватку с опасными преступниками и обнаружила целый склад похищенных артефактов, спрятанных в зараженных призраками катакомбах.

В сегодняшнем интервью мистер Локвуд раскрывает тайны этого выдающегося парапсихологического расследования, включая события, связанные с Крысиным призраком Хэмпстеда и Ужасом Железного гроба. Он также рассказывает о расследовании, которое привело к разоблачению и смерти мистера Альберта Джоплина, известного архивариуса, причастного, как оказалось, по меньшей мере, к одному убийству. «Он был человеком, слишком погруженным в прошлое, – говорит мистер Локвуд. – Он слишком много времени проводил, копаясь в темных уголках нашей истории. В конечном итоге эта привязанность к прошлому повредила его рассудок. В наше опасное и трудное время история мистера Джоплина должна, наверное, стать печальным уроком для каждого из нас».

Полный текст интервью мистера Локвуда читайте на стр. 4–5.

Поэтажный план Крысиного дома и фотографии: стр. 6–7.

Смогут ли кладбища когда-нибудь снова стать безопасным местом? Стр. 25.

Спустя три дня после последних событий в катакомбах церкви мы собрались на поздний завтрак в цокольном офисе на Портленд-Роу, 35. Настроение у всех было приподнятое. Мы хорошенько отоспались, мы находились в центре всеобщего внимания. Рассказы о наших приключениях если и не оттеснили на второй план репортажи о праздновании полувекового юбилея великого агентства «Фиттис», то как минимум шли наравне с ними. Наконец, полученный нами чек от ДЕПИК – подписанный, между прочим, самим инспектором Барнсом, – только что был принят банком. А еще одна радость – стоявшее за окном прекрасное летнее утро.

Локвуд сидел за своим столом и просматривал свежие газеты, рядом с его локтем стояла огромная кружка с кофе, от нее медленно поднимался ароматный пар. Локвуд выглядел спокойным, расслабленным, сидел в рубашке с расстегнутым воротничком. Его пиджак был небрежно наброшен на рыцарские латы, подаренные нам месяц назад одним из наших клиентов. В углу примостился Джордж с большим раскрытым блокнотом в черном кожаном переплете – в нем он серебряным пером начинал писать свой отчет о Пропавшем зеркале. Перед Джорджем на столе лежала большая пачка газетных вырезок и стояла банка с клеем.

– Очень много хвалебных отзывов о нас, – сказал Джордж. – Не сравнить с тем, что писали после дела об Уимблдонских Рейзах.

– Отличное интервью, Локвуд, – сказала я, откладывая в сторону «Таймс». – Хотя я не уверена, что Киппс сделал так много, чтобы называть его твоим «помощником».

– Мне тоже кажется, что это несколько чересчур, – поморщился Локвуд. – Но нельзя же было вообще не упомянуть о нем.

– Как я заметила, ты вообще не упомянул об одной вещи – о зеркале, – заметила я. – Ты говоришь о Бикерстафе, но только в связи с его призраком в железном гробу. И ни слова о костяном стекле или о том, что на самом деле замышлял Джоплин.

– За это можешь сказать спасибо Барнсу, – сказал Локвуд, кладя себе на тарелку одну из огромных шоколадных лепешек, которые напек сегодня утром Джордж. Последние три дня Джордж постоянно готовил наши любимые лакомства, словно желая таким образом еще и еще раз извиниться перед нами. По большому счету, просить прощения ему было совершенно не за что, но мы с Локвудом не спешили говорить ему об этом. Пусть повозится немного у плиты. – Барнс совершенно недвусмысленно запретил мне рассказывать о зеркале, – продолжил Локвуд. – И о том, на что оно могло быть способно, разумеется, тоже. Так что в центре внимания оказался черный рынок артефактов – Винкман и все такое прочее. Сама знаешь. А Джоплина решено было изобразить не более чем свихнувшимся чудаком. – Локвуд задумчиво пожевал лепешку и добавил: – А он, как мне кажется, именно таким и был.

– «Привязанность к прошлому повредила его рассудок», – на память процитировала я газетное интервью. – То же самое много лет назад произошло и с Бикерстафом.

– Да, такое всегда случается с людьми, которые становятся слишком любопытными. – Локвуд покосился на Джорджа, который старательно вклеивал какую-то вырезку в свой блокнот. – Разумеется, в данном случае происходило нечто совершенно необычное. Зеркало обладало способностью с невероятной силой притягивать к себе любого, кто глядел в него. То же самое умел делать призрак Бикерстафа. Слабовольные, любопытные и увлекающиеся мистикой люди, такие, каким был Джоплин, легко при этом сходили с ума.

– Но все равно остается вопрос, – сказала я, – чем на самом деле было это зеркало. Было ли оно способно делать то, о чем говорил Бикерстаф? Действительно ли оно показывало, что происходит с человеком после смерти? Было окном в мир иной?

– В том-то и загвоздка, – покачал головой Локвуд. – Не взглянув в зеркало, нельзя было ответить на этот вопрос, а взглянув в него, человек умирал. Но думаю, что, так или иначе, зеркало действительно показывало человеку другую сторону бытия.

– А я думаю, что это было окно, – вставил Джордж, отрываясь от своей работы. Царапины с его лица еще не сошли, но в глазах появился былой блеск, а на носу сидели новенькие очки. – Мне кажется, теория Бикерстафа имеет определенный смысл. Мы знаем, что призраки проникают в наш мир через слабые точки, там, где граница с потусторонним миром становится размытой. Мы называем такие точки Источниками. Если соединить вместе большое количество Источников, образуется достаточно большая брешь, сквозь которую можно увидеть иной мир. Это удивительная по красоте идея, которая… – Он резко замолчал, заметив, как внимательно смотрим на него мы с Локвудом. – Хм… Но она меня больше не интересует. Кто-нибудь хочет еще лепешку?

– Этот разговор больше не имеет смысла, – сказала я. – Зеркало разбито и стало бесполезным хламом.

– Ты уверена? – спросил Джордж, окидывая нас мрачным взглядом. – Обломки зеркала увезли в ДЕПИК. Возможно, их специалисты попытаются его склеить. Мы же не знаем, что на самом деле происходит в Скотленд-Ярде. И о том, что делается в агентстве «Фиттис» тоже. Вы видели, какие книги хранятся у них в библиотеке? Там нашлись даже «признания» Мэри Дьюлак. А сколько еще тайн может быть спрятано в том зале?

– Джордж, – многозначительно сказала я.

– Знаю, знаю. Сейчас заткнусь. Не думай, я просто так болтаю. Я прекрасно понимаю, какая опасная вещь это зеркало.

– Кстати, об опасных вещах, – сказала я. – А что мы будем делать вот с этим?

Я кивком указала на призрак-банку, она стояла на краю моего стола, прикрытая шерстяной салфеткой. Банка уже три дня стояла на этом месте. После того что случилось на кладбище Кенсал Грин, призрак упрямо отказывался появляться – ни лица, ни голоса, ни свечения плазмы, ничего. В банке был виден только привинченный к ее дну череп, смотревший на нас своими пустыми глазницами. Ни малейших следов присутствия злого духа. Правда, и мы, в свою очередь, отгородились от него, плотно закрыв клапаны крышки.

– Да, – сказал Локвуд. – Нужно решить, что нам с этим делать. Ты говоришь, Люси, он действительно помог тебе там, в катакомбах?

– Да, – ответила я, глядя на прикрывавшую банку салфетку. Она была полосатой, бело-оранжевой. Эту салфетку связала мама Джорджа и подарила ее Локвуду. По размеру она идеально подходила для призрак-банки. – Половину времени череп веселился оттого, что мы с Джорджем находились на грани смерти, – сказала я. – Но несколько раз его подсказки оказались очень полезными. Ну и в самом конце, когда меня загипнотизировало зеркало и я не могла от него оторваться, череп заговорил со мной и вывел из этого состояния. – Я нахмурилась и продолжила: – Не знаю, впрочем, именно ли этого он хотел. Может быть, он сделал это только потому, что я напугала его своими угрозами. В общем-то, мы с вами знаем, что он за штучка, этот наш череп. В Хэмпстеде он едва не погубил всех нас.

– Хорошо, так что же будем с ним делать? – спросил Локвуд.

– Это призрак Третьего типа, – сконфуженно заметил Джордж. – Я знаю, мне не следовало бы встревать, но, по-моему, наш череп представляет собой слишком большую ценность, чтобы уничтожить его.

– Пусть решает Люси, – сказал Локвуд, откидываясь на спинку стула. – Она больше всех страдает от него. Джордж прав: череп – большая ценность, и у нас имеются большие планы насчет того, как объявить о нем всему миру. С другой стороны, стоит ли ради этого идти на риск и терпеть все связанные с ним хлопоты?

Я приподняла салфетку, заглянула на секундочку в банку.

– Если честно, – сказала я, – мне меньше всего хотелось бы рассказывать кому-то, что у меня установился контакт с призраком. Вы знаете, что за этим последует? Все будет как с зеркалом Бикерстафа, только хуже. Сначала весь мир сойдет с ума, а затем меня заберут в ДЕПИК и примутся ставить бесконечные эксперименты, чтобы выкачать из черепа – через меня – как можно больше информации. Моя жизнь превратится в ад. Мне больше не будет ни минуты покоя. Так что, если вы не возражаете, давайте пока оставим это в тайне.

– Разумеется, – сказал Локвуд. – Нет проблем.

– А насчет того, чтобы уничтожить его… – продолжила я. – Я не уверена, что это нужно сделать. Там, в катакомбах, я слышала голоса привидений, заточенных внутри зеркала. Они не были злыми, только очень печальными, и все. Они не разговаривали со мной так, как это делает наш череп, но все равно общались, хотя и по-другому. Вот почему я разбила зеркало – потому, что они очень хотели этого. Короче говоря, я начинаю лучше понимать свой Дар, и, мне кажется, он у меня становится сильнее. Но совершенно очевидно, что никогда ни с каким другим призраком у меня не было такой крепкой связи, как с этим черепом. Как бы там ни было, несмотря на то что наш череп – мерзкая, коварная, лживая тварь, которой нельзя верить, я думаю, что следует оставить его здесь. Во всяком случае, на какое-то время. Может быть, в один прекрасный день он нам еще пригодится.

После того как я закончила свою небольшую речь, повисло молчание. Джордж крутил в пальцах ручку. Я бесцельно перебирала какие-то лежащие на столе бумажки. Локвуд задумчиво смотрел в окно.

– О, вот здесь фотография склада, в котором проводил свой аукцион Винкман, – нарушил молчание Джордж. – Вы не говорили мне, что там настолько высокая крыша.

– Угу, – сказала я. – Прыгать с нее было даже страшнее, чем плавать по Темзе в так называемой лодке Фло Боунс. Кстати, во сколько она сегодня придет, Локвуд?

– В шесть. Я по-прежнему считаю, что мы сильно рискуем, пригласив ее к обеду, но мы ей в самом деле очень многим обязаны. Кстати, не забыть бы сходить купить тонну лакричных конфет. Да, между прочим, я не говорил вам о том, что выяснил, каким образом выследили нас люди Винкмана? У Винкмана, оказывается, был свой информатор, работавший в ДЕПИК. Когда мы с Люси попались тогда в магазине Винкмана, Джулиус связался с ним и выяснил, кто именно из агентов привлечен к расследованию дела о краже зеркала. Так что после того цирка, который мы устроили на аукционе, он прекрасно знал, чьих это рук дело. Он послал вдогонку своих бандитов, и те шли за нами следом до самого кладбища.

– Не слишком приятно думать о том, что Винкману известны наши имена, – сказал Джордж.

– Надеюсь, в ближайшее время он будет занят другими делами и ему будет не до нас, – возразил Локвуд.

– Есть еще одна вещь, – сказала я. Мысль об этом сидела в моем подсознании не первый день, но всплыла только сейчас, когда все, в принципе, закончилось и успокоилось. – Когда мы были в библиотеке «Фиттис» и видели, как Пенелопа Фиттис разговаривает с тем мужчиной… Она что-то дала ему. В ящике. Не знаю, видели вы это или нет.

– Я точно не видел, – сказал Локвуд. – Я лежал отвернувшись.

– А я сидел, сложившись в три погибели, под столом, – поморщился Джордж. – Лучше не говорить вам, что именно я при этом видел перед собой.

– Конечно, я не знаю, что было в том ящике, – продолжила я, – но на его стенке я рассмотрела значок. Джордж, ты помнишь те очки, которые ты стащил у Фейрфакса в Кум Кэри Холл?

– Не только помню, – ответил Джордж, роясь в своем забитом всякой всячиной столе. – Вот они.

Он вытащил из стола очки – толстые, со вставленными в резиновую оправу хрустальными линзами. Мы все несколько последних месяцев изучали эти очки, но, честно говоря, так и не разобрались в них.

– Посмотри, что у тебя за свинарник в столе, – упрекнула я Джорджа. – Ты прямо как Джоплин… Ага, вот. Видишь этот значок на линзах? Точно такой же был на ящике, который передала госпожа Фиттис.

Локвуд и Джордж внимательно рассмотрели значок.

– Любопытно, – сказал Локвуд. – Я не знаю компании с таким логотипом. Может быть, это символ какого-нибудь внутреннего отдела агентства «Фиттис»? А, Джордж?

– Нет. А если да, то неофициальный. Если подумать, весь тот разговор в библиотеке кажется довольно странным. О чем, собственно говоря, беседовали госпожа Фиттис и тот тип? О какой-то группе или обществе. Я, честно говоря, толком не понял, у меня уши были заткнуты коленками.

Джордж снял свои новенькие очки, поднес их к свитеру, подумал и, не протерев, вернул на нос.

– Ладно, все в порядке, – заметила я. – Можешь протирать свои очки чем захочешь. Тебе позволяется. Ты же не совсем Джоплин, в конце концов.

– Ты совсем не Джоплин, – кивнул Локвуд, выбирая новую лепешку. – Он был замкнутым, сторонящимся людей психом, одержимым навязчивыми мыслями о том, что происходит с человеком после смерти. У него не было друзей, а у тебя… – Он протянул мне тарелку и спросил: – Лепешечку, Люси?

– Спасибо.

– Но я… – заикаясь, начал Джордж.

– А у тебя друзья есть, – улыбнулся Локвуд. – Как минимум двое. – Теперь он протянул тарелку Джорджу. – И именно поэтому я хочу кое-что сказать.

– Сейчас он отделает меня, – сказал Джордж, глядя в мою сторону. – Под орех.

– А мне кажется, он снова хочет расписать нам свое сражение с бандитами Винкмана, – возразила я. – Ту самую битву, которую мы с тобой пропустили.

– Ну да, сейчас скажет, что он в одиночку уложил четырех бугаев.

– Нет-нет, их было всего трое, хотя одного из них вполне можно считать за двоих – такой он огромный. Но я о другом. Я много раздумывал о деле, которое мы с вами только что закончили. Пока шло расследование, всем безумно хотелось раскрыть тайны зеркала. Джоплину, Киппсу, нам. Мы все были одержимы этим желанием. И Барнс тоже. Пожалуй, только Винкмана можно исключить – ему не было никакого дела до этого зеркала, он просто хотел его продать. Хотя и он понимал при этом, что зеркало – вещь таинственная, уникальная, а значит, дорогая. – Локвуд уставился на стол, словно приводя в порядок свои мысли. – Ну ладно. Короче говоря…

– С твоего позволения, – сказала я и, подмигнув Джорджу, откусила лепешку.

– …короче говоря, я пришел к выводу, что от секретов и тайн одни лишь неприятности. Хранить тайны – значит усложнять себе жизнь. Одним словом, я принял решение. Я хочу вам кое-что показать.

Я перестала жевать.

– О Боже, неужели у тебя на теле есть неприличные татуировки? – ахнул Джордж. – Не надо, не показывай, я до сих пор еще не забыл тех, что были у Карвера.

– Нет-нет, это не татуировки, – успокоил его Локвуд. Он улыбнулся, но улыбка у него получилась довольно грустной. – Если вы ничем не заняты, я покажу вам это прямо сейчас.

Он поднялся и направился к выходу. Мы с Джорджем неожиданно присмирели, притихли, тоже встали и пошли следом за Локвудом. Джордж пристально взглянул на меня. Я почувствовала, что у меня задрожали руки.

Мы покинули офис с его столами и льющимися в окна потоками солнечного света. Поднялись по железной винтовой лестнице, оставляя внизу под собой корзины с грязным бельем и веревки, на которых сушилась выстиранная одежда, вошли на кухню, где до сих пор валялись остатки вчерашнего позднего ужина и громоздились немытые тарелки. Прошли через кухню в холл с настеленным на полу новым арабским ковром. Миновали стеллажи с ритуальными масками и трещотками для изгнания злых духов, повернули к лестнице и снова начали подниматься наверх. Мимо проплыла вешалка, закрытая дверь гостиной, открытая дверь библиотеки… Мне казалось, что все это я вижу впервые, что эти самые обычные, знакомые вещи в любую секунду могут стать другими, странным образом изменить свое значение, приобрести иной смысл – и это будет зависеть от того, что нам сейчас предстоит увидеть.

Лестничная площадка с ее единственным узким окном была, как всегда, погружена в полумрак. Двери спален закрыты. Разумеется, на радиаторе батареи сохло небрежно брошенное на него банное полотенце Джорджа. Из открытого окна доносилось птичье пение, очень громкое и красивое.

Локвуд остановился возле запретной двери, сунул руки в карманы брюк.

– Пришли, – сказал он. – Я когда-то водил вас обоих на экскурсию по дому, но… она не была полной, верно? Я думаю, вам всегда было интересно, что же там, за этой дверью.

Мы уставились на закрытую запретную дверь так, словно и ее видели впервые.

– Да, конечно… – начала я, – но только если ты…

– Просто поверни ручку и войди, – кивнул Локвуд.

– А разве на этой двери нет потайного замка? – разочарованно спросил Джордж. – Я всегда думал, что здесь имеется какое-то хитроумное приспособление – толкнешь дверь, а оттуда в тебя стрела из арбалета. Или какая-нибудь гильотина – клац-клац… Нет? Это я все себе придумал?

– Боюсь, что придумал. На двери ничего нет, никаких клац-клац. Я просто всегда верил вам.

Мы продолжали смотреть на дверь.

– Да, но, Локвуд, – сказала я, – эти твои рассуждения о секретах и тайнах – на них же можно взглянуть и с другой стороны. Ну что из того, что нам с Джорджем любопытно знать, что за этой дверью? Если тебе это причинит неприятности или неудобства, то и не надо ничего показывать. Мы переживем.

Локвуд улыбнулся – лучезарно, как раньше.

– Знаешь, об этом я тоже думал и не спешил вести вас сюда, но когда череп начал нашептывать тебе кое-что об этой комнате, понял, что время пришло. Так что милости прошу.

Череп, конечно, был лжецом и болтуном, но временами говорил и правду тоже. Например, рассказал, где нам искать бумаги Бикерстафа – хотя «забыл» при этом упомянуть о поджидавшем нас рядом с ними призраке. На кладбище Кенсал Грин он помог мне найти вход в катакомбы – хотя потом с восторгом наблюдал за тем, как я едва не умерла. Проще говоря, правда, которую сообщал череп, всегда была опасной. А об этой комнате он тоже сказал мне правду.

Локвуд толкнул дверь, и мы увидели, что она изнутри густо обшита аккуратно прибитыми к дереву железными полосами. Эта железная сетка блокировала парапсихологическое излучение, которое сейчас, когда дверь была открыта, потоком хлынуло на нас изнутри.

Напротив двери было окно, задернутое плотными, не пропускающими солнечный свет шторами, отчего в комнате царил полумрак. Воздух был тяжелым, спертым, густо пропитанным запахом лаванды.

Вначале мы с Джорджем почти ничего не могли рассмотреть в полумраке, но вскоре наши глаза привыкли к темноте, и мы увидели свисающие со стен серебряные амулеты.

Затем мы присмотрелись внимательнее, и мне показалось, что пол неожиданно покачнулся у меня под ногами словно палуба. Джордж закашлялся. Я схватила его за руку.

Локвуд молча наблюдал, стоя чуть позади нас.

– Твои родители? – слабым голосом спросила я.

– Почти угадала, – ответил Энтони Локвуд. – Моя сестра.