Кайтусь-чародей Корчак Януш
— Мы, как известно, познакомились в поезде. Вместе вышли. Ты живёшь у нас и можешь оставаться, сколько захочешь. Но при одном условии.
Антось печально глядит на Зосину маму и ждет.
— Анджей чистил твою одежду, и всё это выпало из кармана. Скажи, что это означает? Ты один, без пальто едешь в чужую страну, причём у тебя такая сумма, какую взрослые обычно не доверяют детям, а если сами имеют, то очень тщательно хранят. Антось, я тебя ни в чём не подозреваю, но я должна знать. И от приглашения своего не отказываюсь, но сам понимаешь…
— Я отвечу вам словами моей бабушки: я озорной, очень озорной, но честный. Мне вы сразу понравились, потому что по глазам видно: вы — хорошие люди. Поэтому я и прервал путешествие. Сегодня, прямо сейчас, а если вы позволите, то завтра, я снова отправлюсь в путь. Меня обидели несправедливо. И если бы не вы, я уехал бы с обидой на Польшу. Вы примирили меня с родиной. И за это я вам благодарен. Больше я вам ничего не могу сказать.
Молчание. К крыльцу подъехала бричка.
— Ну, хорошо. Оставайся до завтра. Но разреши мне, перед тем как ты уедешь, ещё раз спросить тебя о твоей тайне. Запомни только: ответишь ты мне или промолчишь, я буду относиться так же хорошо, как и раньше. И ещё помни: если тебе вдруг будет плохо, ты опять можешь приехать к нам. Мы небогаты, но ты всегда найдёшь здесь добрый совет и дружеское сердце.
Зося и Кайтусь сидят на лавочке. Беседуют. Зося плетёт венок и напевает.
— Добрая фея подарила мне букет вереска. А иначе откуда он взялся?
— Может, не фея, а чародей?
— Нет. Чародеи отнимают, а не дают. Они вредят людям, а феи помогают.
— А ты помогаешь людям? — спрашивает Кайтусь.
— Если могу, помогаю.
— Значит, ты — фея. А я часто проделывал злые шутки, поэтому я — чародей.
— Нет, Антось, ты не злой, но за тобой должна следить добрая фея.
— Вот и следи за мной.
— Не знаю, сумею ли я. Феи не обладают такой силой. Фея появится на миг, поможет и сразу исчезает. И появляется она только тогда, если человек несправедливо обижен или если ему грозит большая опасность. Знаешь сказку про Золушку?
— Знаю.
— А чародеи хотят уничтожить всех фей. Феям помогают гномы, но они тоже слабые… Борьба эта будет долго длиться. Но наступит день, когда взбунтуется чернокнижник и встанет во главе добрых фей. Он возьмет замок, где укрывается главный чародей, и освободит фей, заточённых в его подземельях.
— А кто главный чародей? Как он выглядит? Где его крепость?
— За семью горами, за семью реками и морями стоит мрачный замок, окружённый высокой стеной. Там в тёмном зале на золотом подносе лежит голова и отдаёт повеления; нет у этой головы ни рук, ни ног, ни сердца, ни глаз, потому что давным- давно взбунтовавшийся чародей отсёк её от туловища, но она продолжает жить.
— Откуда ты всё это знаешь?
— Кое-что мне няня рассказала, кое-что я увидела во сне, а остальное сама придумала.
— Удивительные вещи ты рассказываешь.
Да, удивительна и таинственна любая человеческая мысль. Удивителен и таинственен мир. Удивительна и таинственна жизнь: часто унылая, а иногда такая прекрасная и радостная.
Среди ночи Кайтусь открыл окно. Вылез в сад. Залаяла собака. Кайтусь приказал ей замолчать. Пошёл по саду. Остановился возле дерева. Сосредоточился, глубоко вздохнул. В голове зашумело.
«Хочу, велю, чтобы явился сундук с золотом», — дважды повторил он.
Появился знакомый сундук.
«Хочу лопату. Хочу лопату».
Ночь. Тихо. Темно.
Кайтусь копает. Земля твёрдая, тяжёлая. Болят руки. Жарко. Сбросил Кайтусь куртку. Копает, откидывает землю, меряет глубину, может, хватит. Уже даже и забыл, кто он и что делает. Знай машет лопатой лишь бы быстрей, лишь бы глубже, лишь бы больше земли выбросить из ямы наверх. Копает без отдыху.
Наконец закончил.
Кот пробежал по дорожке.
Толкнул Кайтусь тяжеленный сундук — раз, второй, третий. Дрогнул сундук, покачнулся. Ещё раз толкнул, и шлёпнулся сундук в яму.
Что-то блеснуло на земле. Поднял Кайтусь, глядит, а это те две монетки по двадцать грошей, которые он когда-то на рынке заработал и спрятал на память. Плюнул Кайтусь на них — на счастье! — бросил на крышку сундука и всё засыпал землёй.
— Пусть не будет заметно, что здесь копали. Пусть растёт трава. — предусмотрительно приказал он.
Так и стало, как было приказано.
Вернулся Кайтусь в дом. И кажется ему, что закопанный клад — это его единственный запас на те времена, когда он вернётся из путешествия. И что дом Зоси — это как бы тихая пристань, где он сможет отдохнуть после далёких и трудных дорог.
— Всё-таки уезжаешь? Не передумал?
— Не передумал.
— Что ж, уезжай и храни свою тайну. Спасибо, что не врал. Очень не люблю, когда врут и выкручиваются.
Дали Кайтусю на дорогу еды.
— Тут яйца от наших кур, творог, немножко варенья, мёд с нашей пасеки. Ну, езжайте, а то как бы не опоздать на поезд.
Зося машет вслед платочком.
— Жаль, панич, что уезжаете, — говорит Анджей. — Был бы у нашей Зоси товарищ. А то всё одна и одна. Добрая она девочка. Жалели мы, когда пани увезла её в Варшаву. Люди-то поговаривали, будто там война какая-то идёт, много народу погибло. Как бы и с нашей Зосей чего худого не случилось…
«А у нас в городе редко кто так хорошо говорит о людях», — подумалось Кайтусю.
На прощание Кайтусь дал Анджею золотую монету.
— За что? Нет, нет! Возьмите назад!
Но Кайтусь уже выскочил из брички, благо, показался поезд.
В купе теснота. Неинтересные люди говорят о неинтересных делах.
А на пятой станции Кайтусь услышал уже иностранную речь. Произнёс он пожелание, сразу оказался в другой одежде, с кожаным чемоданом и билетом первого класса. И ещё пожелал он понимать иностранные языки.
В этом самом поезде как раз возвращались из Варшавы учёные.
— Боюсь, — говорит француз, — что скверно мы поступили. Не нужно было стрелять.
— Совершенно верно, уважаемый коллега! Скверно! — соглашается с ним итальянец. — Этот Икс, как мы его назвали, сам затопил остров. Я тщательно исследовал это место. Если бы замок разрушили снаряды, то остались бы развалины.
— Может, их смыла вода?
— Нет, всё произошло как-то по-другому, — ответил итальянец и вытащил из чемодана обломок камня. — Взгляните в лупу. В него вкраплены кристаллы, каких нет на нашей планете.
И тут они начали научный спор, которого Кайтусь не понял и который совершенно не интересовал его.
— В конце концов можно согласиться с предположением, что мы имеем дело с обитателем иной планеты, жители которой знают и могут гораздо больше, чем мы. То. что для нас волшебство, для них так же просто и легко, как зажечь спичку
— Что ж, и в школах ученики не любят новых задач и упражнений. И ученые не любят нового, трудного и непонятного. Как признать, что дух Коперника вселился в инопланетянина и переворачивал в парке деревья?
— И всё-таки новое, неизвестное и лучшее — это именно наш путь, путь учёных.
Кайтусю захотелось есть. Открыл он корзинку с провизией, а там на самом верху лежит веточка вереска и записка:
На память Кайтусю-чародею от феи Зоси.
Глава 13
Павел и Петрек. Кайтусь проводит боксёрский матч с негром. В княжеском отеле. Газетный репортёр
Париж называют столицей мира.
Изо всех стран, со всех континентов едут туда люди учиться, работать и развлекаться.
Заехал и Кайтусь в столицу мира.
Стоит он в растерянности перед вокзалом, не знает, куда идти, с чего начать.
Благодаря волшебству он вроде бы и понимает, что говорят вокруг, но чувствует себя в чужом языке, словно в тесном, взятом напрокат костюме.
А кругом спешат толпы людей, мчатся автомобили. Никто не обращает на него внимания.
Зато как он удивился и обрадовался, когда вдруг услышал своё имя.
— Гляди. Это же Кайтусь. Ну точно, я узнал его.
— Сдурел ты, что ли? Он что, один приехал? Да ещё так богато одетый и с шикарным чемоданом?
— Ладно. Давай спросим его, и сам увидишь.
— Спрашивай, если охота. А я на посмешище выставляться не буду.
Этот разговор вели двое мальчишек, один — как Кайтусь, а другой чуть постарше.
Они глядят на Кайтуся, он глядит на них.
«Вроде бы я их знаю. Где-то видел», — думает Кайтусь, но не может вспомнить.
— Прошу прощения, месье, вы случайно не из Варшавы приехали?
— Да, месье, — отвечает Кайтусь, тоже по-французски.
— Простите, а вы всё время жили в Варшаве?
— С самого рождения.
Тут подошёл старший и сказал брату по-польски:
— Ну, видишь? Кайтусь же французского не знает.
— А может, он научился. Мы же три года его не видели.
— Научился, как же! Он лентяй был ещё почище нас.
Обидно стало Кайтусю.
— Погоди. Давай спросим его. А вдруг он понимает? Простите, а по-польски вы говорите?
— Конечно, — сказал Кайтусь, которому уже надоело это долгое вступление и любопытно было, кто же эти мальчишки.
— Так ты — Кайтусь? — закричали оба.
— Он самый. А вы кто?
— Не помнишь? Забыл, как мы вместе пошли на Вислу, а у тебя украли одежду?
— А как мы вместе яблоки с лотков воровали и за тобой погнался полицейский?
— Мне помнится, всё было по-другому. Это тебя поймал полицейский.
— Ну, может. Давно это было. Отец меня тогда выпорол. А помнишь, как мы в гараже около бензина папиросы курили?
— А как в подъезде свет погасили?
Хохочут мальчишки, перебивают друг друга. Прохожие вежливо обходят развеселившихся ребят.
— Слушай, пошли к нам. А чемодан оставь на вокзале. Чего ради тебе с ним таскаться? Дай франк. Сейчас я тебе принесу квитанцию, а завтра получишь. Подождите меня.
— Гора с горой не сходится, а друзья всегда встретятся. Снова Павел, Петрек и Кайтусь вместе. Слушай, пошли сегодня в цирк.
Взяли братья у Кайтуся чемодан и корзинку. Переглянулись, перемигнулись, квитанцию не отдали.
Не больно-то они были дружны в Варшаве. Кайтусь, конечно, сорванец, но они — воришки. Не будь он чародеем, стоило бы ему быть поосторожней. Но сейчас Кайтусю приятно, что город ему покажут настоящие живые люди, да к тому же старые знакомьте, а не наколдованный гид.
И вот спускаются они по каменной лестнице глубоко под землю, а там под улицей, под домами — залитая светом станция.
Метро. Подземный электрический трамвай.
Раздалось гудение, потом грохот — подъехал поезд. Двери вагонов сами открылись. Ребята едва успели вскочить в вагон.
Мчится поезд под землёй по узкому туннелю. Станция за станцией. Остановка за остановкой. Люди выходят, входят.
И так быстро и ловко.
— Здесь пересаживаемся.
— А чего так все спешат?
— Так это же Париж!
Пересадка. Прошли ребята сперва вверх, потом вниз, и хоть всюду толпа, никто не толкается. Все очень вежливо расходятся друг с другом.
— Быстрей заходи, а то в дверях защемит! В Париже нельзя зевать.
Наконец-то Кайтусь вспомнил их.
— А, так вы все вместе уехали во Францию.
— Да. Сперва отец, потом мы с матерью. Жили вместе. Потом отец сбежал от нас. А потом мать нашла себе мужа француза. А потом она умерла, и мы остались с отчимом, с этим французом.
— И как он к вам?
— А чего ему мы? Его нет дома ночью, а нас целыми днями. Так-то он ничего: пьянчуга, но весёлый. Да и вы тоже весёлые.
— Что ж нам, плакать, что ли? Времени нет на это. Надо зарабатывать. По правде сказать, так это скорей, мы отчима кормим, а не он нас. К весёлому франки веселей в руки плывут. Денег-то у тебя много?
— Есть немножко.
— Тогда можно в цирк сходить. Сегодня боксёрский матч: негр дерётся с турком. Этот негр такой силач — вчера как врезал турку по носу, у того сразу ведро кровищи. Честно! Боксёры… Сегодня финал. Покажем тебе Париж, увидишь нашу гостиницу.
— Вы живёте в гостинице?
— Ну да! Тут все бедняки так. Когда отец написал, что живёт в гостинице, мама решила, что он разбогател. А в гостинице той такие клопы — спасу нет! А вот в Америке у всех нищих есть машины. В каждой стране свои обычаи. Нет, шофёром я не хочу быть, это всё равно что извозчик. Я пилотом стану. Выходим.
Вышли они из метро. Идут.
Обшарпанный дом на узкой улочке.
— Вот мы и пришли. Пообедаешь с нами.
Крохотная, тесная, грязная комнатёнка. Широкая кровать, маленький стол, два стула.
Павел и Петрек поставили на стол бутылку и стаканы, отрезали три ломтя хлеба.
— Пей. Ешь.
— Это что, вино?
— Попробуй. В Польше борщ лучше, чем это вино — дешёвое, дрянное. Кислое, но в голову шибает. Вот если дашь немножко денег, можно будет колбасы купить.
Кайтусь положил на стол пятьдесят франков.
— Сейчас сбегаю куплю, — говорит Павел.
— Погоди, я с тобой, — говорит Петрек.
— Не надо. Я через минуту вернусь.
— Не вернется, — сказал Петрек, когда Павел пулей вылетел из комнаты.
— Почему не вернётся?
— Да потому, что получил пятьдесят франков. Уж я-то его знаю, брат он всё-таки мне.
И точно, не вернулся. Только зря его прождали.
— Слушай, Кайтусь, пойдем лучше в ресторан. Не бойся. В первый день в Париже можешь потратить чуть больше денег, а потом, как узнаешь город, столько уже тратить не будешь.
Пообедали в ресторанчике.
Любуется Кайтусь Эйфелевой башней, бульварами, площадями, магазинами. Он и в Варшаве любил бродить по городу и смотреть на витрины, когда вспыхивают и гаснут разноцветные огни. А Париж весь в огнях и красках.
— Ну, на сегодня хватит, — говорит Петрек. — В цирк идём?
— Если далеко, лучше поехали.
— Ишь ножки заболели. Нет, братец, тут Париж. Привыкай.
Вот и цирк.
— Дай-ка денег. Никуда не уходи, стой здесь, я пойду в кассу за билетами. — говорит Петрек.
Дал ему Кайтусь сто франков.
— Ух, ты, какая бумажка!
Напрасно ждал его Кайтусь. Понял он и улыбнулся: «Содрали с меня чуточку денег. Ладно, пусть они пойдут им на пользу».
Кайтусь сам встал в очередь в кассу.
«Где же столько людей поместится?» — думает он.
Оказывается, все поместились в огромном здании цирка.
Сверху глянешь — головы, головы, головы. Кажется, ни одного свободного места уже не осталось, а народ всё идёт и идёт и расходится по ярусам, ложам, партеру, галёрке.
Осталось только одно свободное место — рядом с Кайтусем.
Заиграл оркестр. Началось представление.
Сперва выступили дрессированные лошади.
Потом акробаты.
Однако публика с нетерпением ждёт боксёрских состязаний. Кайтусю тоже любопытно. Странно только, почему никто не хлопает. Может, в Париже другая мода?
После антракта на арену вышли боксеры. Выше всех негр, и ступает уверенно.
Да, есть на что посмотреть.
Когда боксировала третья пара, венгр с греком, Кайтусь пошёл в такой раж, что даже забыл, где находится, и кричал по польски:
— Дай ему! Ещё! Врежь как следует! Сильней!
И как раз в этот момент место рядом с Кайтусем заняла красивая молодая дама.
Кайтусь кричит, а она с улыбкой смотрит на него. Потом вынимает из сумочки стеклянную фляжку, стопку и с улыбкой спрашивает:
— Не желаете ли глоток вина?
А у Кайтуся горло пересохло — так он кричал. Взял он золотую стопку, выпил, поблагодарил. Возвратил стопку.
И вот наконец выходит негр. Сверкает белками глаз. Показывает в улыбке белоснежные зубы. Кланяется. Гром аплодисментов. Кто-то бросил цветы, кто-то апельсин. Негр съел его, облизывается, гладит себя по животу.
— Хорошо, — говорит, — вкусно.
Но где же турок? Подать сюда турка! Почему он опаздывает?
— Начинайте! Чего тянете?
Выходит на арену директор цирка в черном фраке.
Турок заболел! — объявляет он.
— Враньё! Мошенники! Покажите турка! — кричит, а потом уже ревёт галёрка.
Врач и медсестра выводят турка: нос у него заклеен пластырем, и видно, что драться он не может.
— У него высокая температура. И нос поврежден, — объясняет доктор.
— Почему не предупредили? Деньги назад! Мошенники!
Кайтусь вскакивает с места. Никто не обращает на него внимания. А он надевает красную маску. Пробирается к проходу, сбегает по ступенькам к арене и громогласно кричит:
— Я буду вместо турка! Я буду драться!
Служители в красной униформе попытались задержать его, да не смогли. Кайтусь уже на арене.
— Красная маска! — раздались крики. — Красная маска! И куда взялся этот малец?
Директор цирка обернулся. Смотрит. Ничего не понимает.
С галёрки кричат:
— Жульё! Мошенники! Нас не надуешь!
Но в партере и ложах — там, где сидят богачи — смеются. Им любопытно, какой сюрприз приготовил директор цирка, славящийся остроумными выдумками.
А зрелище и впрямь было забавное. С тех пор как существует бокс, никто ещё такой пары не видел.
Негр тоже решил, что это шутка белых господ. Улыбаясь, подошел он к Кайтусю, хотял взять его на руки, чтобы поднять и показать малыша зрителям…
Но Кайтусь увернулся, бросился на негра и всем телом так ловко ударил его, что тот упал, а Кайтусь на него свалился. Негр неуклюже поднимается, а Кайтусь, уже в перчатках, нанёс ему два удара. И вот Кайтусь стоит, а негр лежит.
Теперь уже хохочет весь цирк.
— Молодец, малыш! Покажи свою силу! Пусть покажет, на что способен!
Кайтусь подозвал директора, шепнул ему что-то на ухо.
Тут же служители вынесли тяжеленную штангу. Кайтусь поплевал на ладони, расставил ноги, но делает вид, будто ему не поднять.
— Тяжёлая! — кричит галёрка. — Принесите полегче!
Служители хотели забрать штангу, но Кайтусь так их оттолкнул, что они полетели в разные стороны. А он сбросил пиджак, послал галёрке воздушный поцелуй, подбежал и схватил штангу одной рукой. Подкинул её вверх, поймал, дважды крутанул в воздухе и швырнул на арену.
Тяжеленная штанга с глухим звуком врезалась в опилки.
— Ну как? Согласны? — спрашивает Красная маска у зрителей.
— Согласны! Давай дерись!
— Ладно, пусть побоксирует, — согласился директор.
Негр испуганно глядит на Кайтуся. Он, наверное, единственный почувствовал, кто стоит перед ним, потому что верил в колдунов и колдовство.
— Чёрный струсил! Ура, Красная маска!
Оркестр заиграл туш. Немедленно послали за боксёрскими перчатками для Кайтуся.
Кайтусь атакует, даже не защищаясь. Негр отмахивается, словно от надоедной мухи. Сразу видно, что он только изображает бой. Думает, что это какая-нибудь шутка белых, что со штангой подстроено.
Но галёрка всё видит и не позволит себя надуть.
Читать бесплатно другие книги:
