Вампир для истинной королевы Клименко Анна

Этьен бодро вскочил и бросился к полке над закопченным чревом камина. Словно и не топал весь день! А у меня ноги попросту отваливались, так что я оказалась способна только сидеть и ждать, пока доблестная Агата принесет мне ломоть жесткой говядины.

– Я, пожалуй, начну, – зашелестел по холлу голос Мириам, – ибо время на исходе.

И она заговорила. О событиях далеких и древних, печальных и горьких настолько, что у меня пропал аппетит.

– Да будет вам известно, что нас всегда было двое, я и моя возлюбленная сестра-близнец. Мы пришли в эти земли, когда Некрополиса не было и вовсе, а вампиры и оборотни были рассеяны по всему миру, несчастные и преследуемые. Мы, только мы основали королевство тьмы, и собрали здесь всех, кто искал прибежища и покоя.

Ее рассказ внезапно прервался. Я оглянулась – оказывается, Эвелина и Альберт вскочили с кресел и застыли навытяжку.

– О, Всевеликая Бездна, – устало сказала Мириам, – прошу вас, сядьте. Нет больше близнецов, осталась только я, жалкая тень от Мириам былой.

– Но мы не можем, ваше величество! – гаркнул оборотень, – мы не можем сидеть в присутствии королевы!

– Нет больше королевы, – Мириам тепло улыбнулась, – а если и будет, то другая.

В конце концов, оборотни снова заняли свои места и притихли.

– Мы правили справедливо, и все были довольны, – продолжила вампиресса, – но однажды… Мне тяжело вспоминать ту ночь, потому что потеря моя велика и невосполнима. Однажды в Некрополис пришел тот, кого ныне зовут Мессиром.

Беда в том, что мы так и не узнали, откуда он явился – но небывалое могущество было в этом урожденном вампире. Теперь уже поздно гадать, как он смог достичь такой ступени силы. Возможно, к этому ведут многочисленные кровавые жертвы, а, возможно, это была шутка Демонов – наделить исключительной силой столь низкое существо… Но, как бы там ни было, он пришел. И мы с сестрой приняли его, и позволили жить в Некрополисе – потому что Мессир говорил о поисках утешения…

Теперь, спустя столетия, я понимаю, что мы купились на его льстивые речи, и не увидели лжи в его голубых и слишком честных глазах. Но ничего не поделаешь – Мессир подло напал на нас с сестрой, когда мы пребывали во сне. Он напал с сообщниками, уж не знаю, что он пообещал тем подлецам… И запер нас с сестрой  в заговоренных каменных саркофагах, откуда мы не могли выбраться.

Голос Мириам сорвался.

И уже едва слышимый шепот растаял в тиши холла:

– Всевышний, я никогда не забуду, как пыталась выбраться, ломая когти о камень, разбив голову… Я молила и Бога живых, и демонов Бездны – дайте мне свободу, и пусть я погибну – но спасу сестру… Ведь у нас не было никого, кроме нас двоих.

Она медленно встала с кресла, подошла к графину и, вынув притертую пробку, понюхала содержимое.

– Это вино из старых запасов. Его приносили нам с сестрой благодарные жители Некрополиса, потому что верили – золотистый его цвет напоминает то ласковое солнце, которого нам не хватает в мыслях, но которого нам никогда не понять… Наивные. Я никогда не пыталась объяснить им, что невозможно сожалеть о том, чего мы никогда не знали. Мы урожденные вампиры, и нам не понять прелести солнечного света… Но тогда  нас почти боготворили, и все куда-то делось, и больше не повторится. Никогда.

Мириам налила вина на донышко широкого бокала с надбитым краем и залпом выпила. Затем повернулась ко мне.

– И вот, мои дорогие… Полетели годы. Мы продолжали лежать в холодных объятиях саркофагов, наши тела постепенно усыхали без пищи, становясь похожими на останки древних королей. Наверняка ты, Агнесса, слышала, что предки короля Людовика до сих пор спят в древнем склепе, но не сгнили, а высохли, мясо прилипло к скелету, кожа – к черепу… Вот такими мы стали с сестрой к концу пятого десятилетия заточения. Малоаппетитная картина, но ничего не поделаешь.

А Мессир частенько навещал нас и рассказывал, как он правит Некрополисом. Мы молчали, не желая унижать себя беседой с мерзким и неблагодарным чудовищем. И тогда он придумал жуткую пытку – он разлучил нас с сестрой. Однажды Мессир пришел и сказал, что саркофаг моей сестры он увозит в королевство людей. Оказывается, это чудовище продало мою сестру хозяину цирка, который был готов возить ее из города в город и показывать людям! Но что я могла сделать, скованная страшными заклятьями? Я не могла даже плакать, ибо слезы мои высохли – как и глаза. Единственное, что нам оставалось – это попрощаться навсегда.

Дело в том, что мы, близнецы, могли чувствовать друг друга. Это не чтение мыслей, это нечто более глубокое – скорее ощущение того, что чувствует сестра. Я слышала, как она беззвучно рыдает, и как ее бессмертное сердце сжимается от неизбывного горя, но увы… Я оставалась совершенно, абсолютно беспомощной. Так мы и расстались, даже не повидав друг друга напоследок, и снова полетели годы, часть из которых я проспала, в короткие часы пробуждения лелея мысли о мести Мессиру.

…Мириам замолчала. Потом медленно поднялась с кресла, окинула тоскливым взглядом свое прибежище.

– Ночь наступает,– ее голос шуршал, словно рассыпающийся песочный замок, – я совсем не подумала о том, что вам следует немного передохнуть. Если вы не возражаете, я отлучусь на несколько часов и вернусь к рассвету. А затем… Мы продолжим, и вы услышите конец этой истории.

...Этьен молча дождался, пока туман уползет под дверь. Затем почесал затылок:

– Ничего себе! Ну, мы и влипли!

Ему никто не ответил, потому что Альберт глубокомысленно обсасывал кость, Эвелина дремала, свернувшись на диване калачиком. Там же, на подлокотнике, сладко сопела цветочная фея. Я тоже клевала носом, но мне казалось, что стоит заснуть – и в снах меня будут донимать царственные близнецы в ужасных саркофагах.

– А куда она отправилась? – Этьен не унимался, – небось, перекусить? Этак она и нами пообедать может!

– Ох, Этьен, – я наконец нашла в себе силы возмутиться, – как же ты можешь говорить такое об этой несчастной королеве?

– Ну и что? – он насупился, – Агнессочка, вернемся в Светлый лес, а? Нам тут точно делать нечего. Ну, подумай сама, что бы сказали твои родители, узнай, что ты вовсе не у Эльфира, а в гостях у старой вампирши?!!

– Надеюсь, ты им не скажешь об этом, – я зевнула так, что в челюстях захрустело, – еще я надеюсь, что ты помнишь, зачем мы отправились в Некрополис.

– Спасать еще одного кровопийцу, помню!

– Ну вот. – я потянулась в попытке стряхнуть сон, – а теперь пораскинь мозгами, мой дражайший Этьен. Мириам старая вампиресса и наверняка очень могущественная. Если мы уговорим ее помочь… Если она согласится – разве можно мечтать о лучшем союзнике?

Этьен вышагивал рядом с камином, воинственно размахивая руками. И куда только делась кокетливая сердцеедка Агата?

– Мне все это не нравится, – заявил он, – совершенно не нравится. И ты знаешь, Агнесса, что я всегда пытался тебя уберечь от общества вампиров.

– А если оно мне по душе, это общество? – ухмыльнулась я, а Этьен буквально подпрыгнул на месте.

– Ну… ну… Раз по душе, то я… уже ничего не могу поделать! – его возмущенный возглас разбился о высокие своды зала, невзначай разбудив при этом Эвелину.

Она недовольно заурчала, бросила на разбушевавшегося Этьена сердитый взгляд – и мой вампироненавистник мигом притих.

– Ладно, что кулаками махать зазря, – он присел в свободное кресло, и оно угрожающе захрустело. – давайте выспимся, что ли?

...Мириам вернулась к рассвету.  Совершенно неслышно появившись в оконном проеме и легким, скользящим движением оказавшись на полу. Только стояла на подоконнике – и уже шелестят юбки по камню, и демонический блеск в темных глазах сменяется мечтательной дымкой, отчего создается впечатление, что глаза вампирессы не отражают, а только впитывают тусклый свет раннего утра.

Она быстро огляделась и, сообразив, что я проснулась, поманила к себе.

– Иди сюда, Агнесса. Раз уж все спят, окончание истории услышишь только ты.

И, взяв под руку, повела прочь из холла, вверх по винтовой лестнице.

– Мы ведь не будем мешать твоим друзьям досматривать сны, верно?

– Верно, – пробормотала я. Мне, честно говоря, не нравилось оставаться наедине с древней царицей. Мало ли что взбредет в ее вампирскую голову?

С другой стороны, пока она не сделала мне ничего плохого, и это вселяло надежду на мирную светскую беседу.

...Второй этаж башни был совершенно заброшен. Пыль, паутина, изъеденные молью гобелены – которые даже не прикрывали стены, а висели лохмотьями, словно одеяние нищего. У стрельчатого окна стояла простая деревянная скамья, и Мириам потянула меня туда – «Я порой люблю размышлять о прошлом, сидя здесь».

Несколько минут мы так и сидели в молчании, глядя на медленно светлеющее небо, а затем Мириам попросила:

– Покажи мне медальон.

– Откуда вам известно?..

– Сейчас расскажу. Но прежде я должна быть уверена, что здесь нет никакого подвоха, и что ты – это действительно ты.

– Конечно же я – это я! А как иначе? – недовольно буркнула я, но медальон все-таки сняла.

Мириам покрутила его в руках, открыла. По ее белым щекам потекли слезы.

– Марша! Всевышний, это действительно она, моя бедная Марша!..

Вложив золотую безделицу мне в руку, она вдруг заговорила – очень спокойно, словно и не плакала мгновение назад.

– Когда Мессир отдал мою сестру людям, я впала в долгий, очень долгий сон. Мне не хотелось больше жить, потому что без сестры жизнь моя была разбита, словно старый глиняный горшок. Так, ничего не слыша и ничего не чувствуя, я провела еще несколько десятилетий – а потом вдруг очнулась и поняла: что-то изменилось. Мне показалось, что мой саркофаг уже не находится у Мессира, что его перенесли... Я лежала и пыталась понять, отчего даже воздух, проникающий сквозь щели, кажется знакомым? А потом поняла: Мессиру надоело мое безмолвие, и он приказал отвезти пленницу в замок, который мы с сестрой очень любили, но который нам пришлось забросить ради процветания Некрополиса. Ведь всем известно, что покинутые дома быстро ветшают – именно поэтому нам с Маршей нужно было постоянно находиться во дворце, чтобы решать важные государственные дела. А за многие столетия наш любимый замок пришел в упадок.

Я лежала и слушала, и чем больше слушала, тем яснее понимала, что совершенно одна. Никто не охранял меня, и ни души не было в окрестностях замка. Вот тогда-то я и решила действовать, ибо вовсе не собиралась быть погребенной навечно.

Но до того, как я освободилась, произошло кое-что еще. Очень важное событие, Агнесса, после которого мне пришлось собрать оставшиеся силы и волю...

Ко мне пришел призрак Марши.

Да, моя возлюбленная сестра покинула наш мир, но смогла задержаться, чтобы в последний раз меня навестить.

Я лежала в саркофаге и видела ее лицо напротив своего; она склонилась ко мне, легко просочилась сквозь заговоренный камень и поцеловала в лоб.

«Мириам, я так давно тебя не видела. Жаль что этот раз последний», – сказал призрак.

«Я выберусь отсюда, чтобы отомстить», – тут же пообещала я, хотя не имела ни малейшего понятия, как это сделаю. Знала только, что это обязательно случится – и все.

«У меня почти не осталось времени», – сказала Марша, – «Послушай... Хозяин цирка был добрым малым и освободил меня. Случайно, конечно – едва не убил по незнанию, но освободил, снял заговор с моего узилища... Но ошибкой своей привязал меня к нему, и силы мои таяли с каждым днем. Я смогла бежать, мне помог хороший человек. Но я знала, что долго мне не продержаться, и потому единственное, что смогла сделать – это продлила наш род. Знай, что по землям людей разгуливает наша с тобой королевская кровь, Мириам. И точно также знай – я это вижу – что настанет час, и ты встретишь девушку, в которой узнаешь меня, и будет у нее на шее мой портрет. В образе моем – все силы, которые мне удалось сохранить, и они помогут свергнуть того, кто повинен во всех наших несчастьях».

Потом призрак исчез, а я долго лежала не шевелясь и пыталась осмыслить сказанное сестрой.     Призраки не лгут, им незачем говорить неправду... Но были ли видения Марши пророческими? Не было ли это просто ее желанием?

Тогда я этого не знала.

Но решила во что бы то ни стало освободиться, и снова стала слушать – но уже сны и мысли других вампиров.

С особенным вниманием я прислушивалась к тому, о чем думали и грезили предавшие нас и переметнувшиеся на службу к Мессиру. Среди них было ничтожное создание по имени Тэл, молодой, слабый и глуповатый – но жадный до власти. И тогда я попыталась влиться в его мысли (это было несложно), и начала соблазнять его... Чем? Древними тайнами, о которых Мессир имел лишь смутное представление, властью, которую мог получить вампир, добравшийся до царских секретов. Удача сопутствовала мне. Не прошло и года, как в этом замке появился Тэл собственной персоной и аккуратно вскрыл саркофаг, почти не навредив мне... Вот и все, моя дорогая Агнесса. Теперь тебе известно кто я – а главное, тебе известно, кто ты. Ты наследница короны полуночного царства.

Я заморгала, пытаясь отогнать наваждение. Перед глазами так и стояла картина: Тэл вскрывает каменный саркофаг, сдвигает крышку, а там, там...

– Не думай, что было там, – поморщилась вампиресса, – в то время там было нечто далекое от того, чем я являюсь сейчас.

– Тэл... Что с ним случилось потом? Древние тайны...

Мириам прищурилась.

– Я его убила сразу же, как только он оказался досягаем. Надо сказать, его кровь оказалась тем лечебным бальзамом, который был мне жизненно необходим после долгого заключения.

– Всевышний... – я почувствовала во рту кисловатый привкус.

В моем разгулявшемся воображении Мириам – не белокожая красавица, а ссохшийся до состояния мумии монстр – впивалась зубами в горло Тэлу, отбирая его жизнь.

– Тебе нехорошо? – заботливо спросила она, – я понимаю, Агнесса. Вещи, о которых я рассказала, малоаппетитны.

Я поднялась со скамьи, прошлась по комнате и остановилась у окна. В лицо веяло лесной сыростью, и дурнота отступила.

– Так что, получается... Я вампир?!!

– В тебе частица нашей крови, Агнесса. Но ты – к сожалению – пока что человек.

– А мои сестры? Моя матушка, в конце концов? Они что, тоже?!!

Мириам зябко передернула плечами.

– Я не видела их, Агнесса. Но, сдается мне, именно в тебе сейчас больше всего от Марши. Не думаю, что на нее кто-то похож более, чем ты. Хвала Всевышнему, я нашла тебя раньше, чем ищейки Мессира – и ведь совершенно случайно! До меня дошли слухи о странной свадьбе Эльфира, я решила глянуть одним глазком на невесту, и – вот она, рука судьбы. В конце концов, именно судьба определила тебя в дом с тайным ходом… Так что решайся, дорогая. Я помогу тебе стать такой, как мы...

 – Нет! – взвизгнула я, отскочив от «родственницы» на безопасное расстояние, – я не хочу!

– Ну и не надо, – Мириам улыбалась, – тебя никто не будет принуждать, ты поступишь так, как сочтешь нужным. Не бойся, подойди... Ох, Агнесса, да ты трусиха?

– И ничего не трусиха, – буркнула я, стараясь не глядеть в темные глазищи царицы, – скажи, Мириам, неужели Мессир не знает, что ты на свободе? Неужели он ни разу не навещал тебя здесь?

– Мне удалось его перехитрить, – пожала точеными плечами вампиресса, – каменный саркофаг и по сей день стоит там, где его оставили. Я наложила на него свои чары, они ведь куда древнее, чем чары Мессира, а потому сбивают его с толку. К тому же он был здесь очень давно, я ему неинтересна более...

Она помолчала и продолжила:

– Мы с Маршей могли победить Мессира, но тогда не были готовы к битве, недооценили противника – и потому пали. А теперь каждый раз, когда Мессир навещает мой замок, ему кажется, что все по-прежнему, и что я продолжаю спать в саркофаге. Вот так-то.

Мириам помолчала, пристально меня разглядывая – а у меня душа уходила в пятки каждый раз, когда ее взгляд останавливался на моей шее.

– Что ты собираешься теперь делать, Агнесса? – услыхала я тихий шепот, – теперь, когда знаешь всю правду о себе? Когда сбудется предсказанное ? Когда падет узурпатор?

Я ответила честно.

– Я не хочу тебя разочаровывать, Мириам, но быть королевой Некрополиса и бороться с Мессиром – это уже слишком. На самом деле я... пришла сюда для того, чтобы помочь одному вампиру, который мне очень, очень дорог.

Вампиресса приподняла бровь и хотела что-то ответить, но не успела.

Снизу, из холла, где дремали мои друзья, раздался истошный вопль Этьена:

-Агнесса! Где ты? На нас напали!..

...Страх. Я уже знала, что он может сковать, связать путами по рукам и ногам, сделать голос сиплым, почти неслышным. А Мириам... Похоже, она была спокойна, мраморно-белые руки неподвижно лежали на светлой тафте. Ох, неужели это была умело подстроенная ловушка?!! Неужели все, что только что рассказала мне Мириам, было ложью, приманкой, на которую я так легко купилась?

– Не смотри на меня так, – прошептала быстро вампиресса, – это... я здесь не при чем! Это значит лишь то, что настало время для исполнения пророчеств!

Я разозлилась, и, кажется, злость вытеснила страх – по крайней мере, я смогла говорить.

– Да какие пророчества?!! Всевышний! Мириам, в твоем замке кто-то напал на моих друзей! И ты так спокойно об этом говоришь?

Она лишь пожала плечами.

– Не удивлюсь, если пожаловал сам Мессир...

Но я, вскочив, уже бежала к лестнице; там, внизу что-то тяжело грохнуло, и стены замка отразили дикий, полный нечеловеческой ярости крик...

– Агнесса! – позвала Мириам, но я даже не оглянулась.

Всевышний, да что же там происходит?!!

Мелькнули серые стены, пятная осыпавшейся штукатурки, покатые, стершиеся ступени – и я вихрем ворвалась в самую гущу сражения, не забывая бестолково размахивать кинжалом.

Вот и ответ на мой вопрос.

Двери, ведущие во внутренний двор замка, были разбиты и скалились трухлявой щепой, а в образовавшийся проход серой взъерошенной массой вливались какие-то изможденные, взлохмаченные, обряженные в лохмотья люди. Двигались они странными, ломкими скачками, как будто их суставы заржавели или засохли. Они вытягивали вперед костлявые руки, и шли, шли, шли...

– Агнесса! – завопил Этьен, – где эта твоя родственница? Похоже, нас предали!

Три или четыре существа качнулись в мою сторону, но Этьен опередил их: взмах дубиной – и мне в лицо брызнуло чем-то холодным и черным. В последний момент я поймала взгляд тощего оборванца и явственно ощутила приступ дурноты... Глаза-то, глаза! Не было привычной радужки, не было зрачка – только плавала по склере капелька золотого жира.

– Мириам говорит, что не виновата! – успела рявкнуть я.

Еще через мгновение золотоглазые заполонили холл. Их рвал на куски Альберт, было слышно, как на его чудовищных клыках оборотня хрустят ломкие кости, их направо и налево крошила в капусту Эвелина, из миловидной девушки-оборотня превратившись в несущий гибель смерч. Этьен размахивал дубиной – уменьшая с каждым ударом численность противника, но... Всевышний, как же их оказалось много!

Даже окруженная друзьями, которые все еще пытались защитить меня, я оскальзывалась на костлявых телах, а страх в душе нарастал, грозя затопить огонь ярости, и вновь лишить способности сражаться во имя жизни...

– Агнесса!!!

Я успела обернуться. На лестнице стояла Мириам и менялась на глазах. Треснул по швам светлый лиф ее платья, взялись прорехами кружевные рукава – белая кожа красавицы темнела, морщилась, словно горящая бумага. И вот уже прекрасные черты лица смазались, как будто пьяный гончар влепил пятерней по только что изваянной вазе, челюсти вытянулись вперед, лоб сгладился, на темени вспучился странный гребень... Все это произошло так быстро, что я только охнула, когда под потолок холла взмыла жутковатого вида крылатая тварь – то ли гигантская летучая мышь, то ли горгулья. Одно было очевидно: создание сие обладало внушительных размеров зубами и когтями. Еще удар сердца – и то, что было Мириам, ринулось вниз, в толпу золотоглазых.

– Агнесса, бежим! – Этьен схватил меня за локоть и бесцеремонно поволок к окну в дальнем конце холла.

Кажется, туда золотоглазые куклы еще не добрались, и это был наш последний шанс.

– Ты что?!! – я вцепилась в его рукав, – а как же они? Эвелина, Альберт?

Бледное, почти землистое лицо Этьена вдруг окаменело.

– Я... я вернусь к ней, обязательно. Но, Агнесса, они же из Некрополиса, я верю, что они сильнее нас с тобой!

– Дурак! – я вывернулась из его хватки, – мы будем биться вместе и только вместе! И ты еще говорил, что любишь Эвелину?!!

Там, где кружилась в смертоносном танце Мириам, уже возвышалась куча изломанных, изрубленных и забрызганных черной кровью тел. Но поток изможденных, с пустыми золотистыми глазищами созданий не прекращался; они шли, шли и шли – покорно, словно раскаявшиеся преступники на казнь.

– Бездна! Да сколько же их?!! – донесся возглас Эвелины.

Я мельком увидела ее, воинственную деву-оборотня, с разметавшимися каштановыми прядями, с побледневшим и осунувшимся лицом. Под руку ловко поднырнул Альберт, прорычал мне в лицо:

– Надо уходить, Агнесса! Мириам их задержит, а нам...

От этих слов сердце упало. Одно дело, если о бегстве брякнул Этьен, и совсем другое – если Альберт. Наверняка у оборотня чуть больше опыта в подобных передрягах!

Альберт ушел чуть в сторону, по ходу полосуя когтями живот тощему существу. Но на месте убитого врага тут же вырос другой; я, заорав от ужаса, всадила кинжал по самую рукоятку под ребра – и, чувствуя, как под лезвием хрустят вспарываемые ткани, потянула руку вверх – и на себя. Хрясь! Голова твари отлетела в сторону, а на месте упавшего тела появилась Эвелина.

– Поздравляю, – томно шепнула она, пятясь ко мне и отбиваясь от наседающих нелюдей, – еще десяток «кукол», и ты научишься обращаться с оружием... Уходим, уходим!

Так, вчетвером, мы медленно отступали к окну. Монстр по имени Мириам принял волну золотоглазых тварей на себя – что-то ежесекундно ломалось, хрустело и с чавкающим звуком падало, разбрызгивая по каменным плитам черную жижу...

– Странно, – в сердцах пробормотала я, – что-то здесь не так!

– Это ты очень правильно подметила, – съязвил Альберт, – давай, шевелись!

До спасительного окна оставались считанные шаги.

Я успела глянуть туда, где Мириам десятками истребляла тощих кукол. Затем мой взгляд метнулся к пустому проему окна. Странно, странно...

Но что?

Думать не хотелось. Потому что для размышлений хочется тишины и хотя бы часок времени. Здесь же не было ни того, ни другого, но все-таки.

– Погодите, – я нерешительно схватила Этьена за локоть, – мне кажется, это ловушка.

– Я смотрел, с той стороны к окну свободно не подойти, – рявкнул Альберт, – нам и то придется по карнизу выбираться!

Еще один, последний взгляд в сторону Мириам. Что ж, наверняка вампиресса не обидится на меня за то, что я позорно бежала с поля брани... Толку от меня все равно было бы мало!

Но тревога, единожды поселившись в душе, никак не желала уняться.

Что же, в конце концов, было странного в этом нападении?

И ответ внезапно пришел – все равно что короткая, но яркая вспышка молнии, росчерк света через затянутое свинцовыми тучами небо.

– Погодите!!! Они не пытаются нас убивать! – крикнула я, – вы только посмотрите!!!

Да, золотоглазые подобия людей шли и шли на нас, но – если приглядеться внимательнее и поразмыслить – создавалось впечатление, что цель у них была одна: измотать и смять сопротивление. Но не убить...

– Ох, Агнесса, – выдохнул Этьен, – давай я тебя подсажу!

Эвелина уже сидела на корточках в оконном проеме, затем выпрямилась – и грациозно скользнула куда-то вправо.

– Смотри, там карниз, иди по нему, – напутствовал Альберт, – а там, глядишь, и выберемся!

– Это ловушка! стойте! – я замотала головой, но сильные руки Этьена уже подняли меня в воздух. Еще через мгновение я стояла на трухлявом подоконнике.

– Иди, иди! – крикнул Альберт, – ну же!..

– Это ловушка, – в отчаянии пробормотала я и сделала шажок по узкому, уходящему за угол карнизу. Отсюда не было видно, что творилось у входа в башню – но по крайней мере здесь не было видно ни одной золотоглазой твари.

Этьен выбрался на карниз и начал быстро двигаться ко мне, прижимаясь спиной к замшелым камням древней кладки. Оставалась только очередь Альберта...

– Кажись, ушли, – вздохнул Этьен, – как думаешь, что это было?

– Не знаю, – я только мотнула головой, – не знаю...

Меня все не покидало странное ощущение обмана. Но где и как неведомые враги обвели нас вокруг пальца?

С этой стороны башни двор был пуст. Только буйно разросшиеся кусты бузины, дикий виноград, одевший низенькие постройки в пышные зеленые шубы... Слишком уж все спокойно, слишком тихо...

Я, стараясь прижиматься к холодному и старому телу башни, шагнула за угол – и замерла. Потому что к моему горлу весьма красноречиво приставили остро заточенную сталь.

... – Остор... – пискнула я, но тут же поняла, что шутить со мной никто не намерен.

Горячая капля скатилась за ворот, а светловолосый вампир схватил меня за руку и ловко, почти бесшумно сдернул вниз.

Как только Этьен появился в поле зрения, на него просто-напросто набросились еще два вампира, повалили на землю и ловко заломив руки, связали. Я поискала глазами Эвелину – оказывается, она уже лежала в пыли, спеленутая так, что не могла шевельнуться. Рот ей тоже завязали, так что Эвелина только плакала от бессильной ярости и вертела головой, пытаясь ослабить повязку.

Последним должен был идти Альберт. Но – то ли оборотень почуял неладное, то ли попросту ощутил чужой запах – его не дождались. К кустам метнулась серая тень, за ним было рванул вампир, но -

– Он нам не нужен, пусть себе уходит, – прозвучал спокойный приказ.

Я, продолжая брыкаться в руках белобрысого вампира, все-таки повернулась на голос. Оказывается, на расстоянии вытянутой руки от меня стоял черноволосый и голубоглазый вампир. Высокий и широкоплечий, он как-то выделялся из всей этой копании кровопийц – как лев может выделяться из стаи котов... Может быть, слишком старыми показались мне его глаза? Или слишком неподвижными были черты лица? Но наверняка именно он был главным в этой разбойничьей шайке, наверняка!

Он поймал мой взгляд и улыбнулся, блеснув острыми клыками. Я, невзирая на плачевное положение,  решила не сдаваться.

– Что вам нужно? Почему вы напали на нас?!! – я извернулась и все-таки пнула блондинчика под коленную чашечку. Тот взвыл, моментально перебросил меня в другую руку, но не отпустил.

Улыбка главаря стала еще шире и куда больше походила на злобный оскал.

– Браво! Браво! Какой улов! Уилл, держи ее крепче, еще укусит... – и он вдруг театрально зааплодировал. А затем рывком поставил меня на ноги и схватил за горло, так, что я едва не задохнулась.

– Вы только посмотрите на нее, – прошептал негодяй, обдавая меня горьковатым запахом крови, – сегодня у меня воистину удачное утро! Да, сегодня я покончу с вашей семейкой, и никто больше не будет путаться под ногами... А затем и до твоей человеческой родни дело дойдет. Проклятье, я ведь подозревал, что Мириам так просто не успокоится...Да, забыл представиться – мои подданные зовут меня Мессиром.

– Что вам от меня нужно? – выдавила я, как только ослабла хватка.

– Так, мелочи, – яркие голубые глаза улыбались, – твою жизнь, душечка. Сама понимаешь, к чему мне наследница трона?..  И сейчас, когда вы все у меня в руках, мы позовем Мириам.

Она медленно вышла из развороченных дверей главной башни и остановилась на пороге. Мириам... В изодранном платье, едва прикрывающем ее безупречное тело. С растрепанными, мокрыми волосами, мелкими кудряшками ниспадающими до пояса, с глубоким порезом через плечо – который, надо отдать должное природе вампиров, затягивался на глазах.

– Я тебя ненавижу, – хрипло сказала она и остановилась, – откуда ты узнал?

Мне связали руки за спиной, и теперь блондин пользовался моей беспомощностью, откровенно обняв за талию и прижимая к себе. Этьена и Эвелину оттащили подальше – «Чтобы не мешали правосудию», как пояснил Мессир.

– Дорогая, какие страсти! – белая большая его рука скользнула по моей щеке. Почти ласково, но от этого прикосновения слезы навернулись на глаза.

– А между тем, – продолжил Мессир, прохаживаясь подле меня, – неплохую службу сослужил мой посол при эльфийском дворе.

И выразительно глянул на меня. Я гордо вскинула подбородок.

– Это все ложь. Эдгар не мог... так поступить со мной.

– Прошу прощения, – голос верховного вампира вдруг стал мягким и сладким, точно теплый мед, – а откуда вам, милая леди, известно, как мог – а как не мог поступить наш общий знакомый? Разве милая леди так близко с ним знакома?

– Он бы не стал делать мне подлости, – отрубила я, – и даже слушать вас не стану.

– Моя дорогая девочка, – пропел Мессир, – да будет тебе известно, что боль, или страх боли порой заставляет нас делать то, чего бы мы никогда не сделали по собственной воле. А Эдгар Саншез – он, сама понимаешь, не железный. Он тоже может чувствовать, и тоже хочет жить. Кто ты ему? Ничто. Миг. Мгновение. В то время как удел его – вечность...

– Заткнись! – крикнула с порога Мириам, – не смей смущать Агнессу своими лживыми речами! Потому что все, что ты сейчас ей говоришь – ты говоришь только с одной целью... Убить в ней веру и причинить боль!

Мессир картинно развел руками.

– Как бы там ни было, все это скоро закончится... Мириам, поди сюда. Если не хочешь, чтобы все твои друзья лишились голов.

Вампиресса глухо застонала, подалась вперед – но вдруг остановилась.

– Отпусти ее, – сказала Мириам, – если хочешь, убей меня. Но к чему тебе жизнь Агнессы?

– Может быть, Агнессу я и отпущу, – вампир вдруг подмигнул мне, – но только в обмен на твою, Мириам, жизнь. Сейчас у тебя небогатый выбор, подруга.

– Ты будешь гореть в Бездне, – прошептала вампиресса, – будь ты проклят!

Но все же медленно, крошечными шажками, приблизилась.

– Вяжите, – сухо бросил Мессир, – заговоренными веревками.

А я только и могла, что молчать и смотреть на белые запястья Мириам. Там, где к коже прикасались витые пеньковые веревки, вздувались и лопались багровые пузыри ожогов.

– Замечательно, – промурлыкал Мессир, – замечательно. А теперь я избавлюсь... от вас обеих.

– Ты же... – выдохнула судорожно Мириам, но, так и не договорив «обещал», осеклась.

Владыка Некрополиса совершенно ничего нам не обещал. Он просто не оставил выбора.

– Тогда приступим, – деловым тоном сказал Мессир, – подайте мне меч, и я наконец избавлюсь от вашей назойливой семейки.

Меч ему тут же принесли – тяжеленный двуручник, который вампир легко взял одной рукой. Он несколько раз взмахнул клинком, со свистом рассекая воздух, попробовал пальцем лезвие, с интересом глянул на меня...

– Ну, с кого начнем? 

– Не смей, гад! – проревел Этьен, но его крик оборвался надсадным кашлем. Кто-то заставил моего старого друга замолчать.

– Позволь ей уйти, – прошептала Мириам, – казни меня. Взамен я открою тебе все тайны нашего рода.

– Ох, да на что они мне? – искренне изумился Мессир, – меньше знаешь, крепче спишь, не так ли?

Мириам стиснула зубы. Ее связанные руки дрогнули, как будто она силилась разорвать зачарованные узы.

– Тогда я первая, – глухо простонала вампиресса. Она обернулась ко мне и жалко улыбнулась, – прости, Агнесса. Я не хотела, чтобы все так вышло.

– А по-моему, именно этого ты и хотела, когда притащила сюда эту девчонку, – сварливо заметил Мессир, – кладите ее головой на камень, да поживее. Чего ждать?

Ее поставили на колени, положив голову на большой, выпавший из кладки блок. Я зажмурилась – время как будто остановилось. Вот сейчас Мириам есть – а через мгновение ее не станет. Сейчас есть и Агнесса Рой де Лив – но и ее... очень скоро... не будет...

Во рту плавала горечь. Я бы и плакала, но не могла – глаза были совершенно сухими, и это было плохо, потому что страх сковал мое сердце, мутил рассудок. Если бы я расплакалась, мне стало бы легче – ведь говорят, если тяжело – поплачь. Но разве может уйти со слезами жуткая, смертельная тоска по жизни? Всевышний, я ведь только начинала свой путь, неужели не осталось никакой надежды?