Сказочник Клименко Анна

Элеана тихо застонала сквозь зубы, перевела на Хофру взгляд – страшный, опустевший… Она спросила беззвучно:

– Что… что ты ему сказал?

– Неважно,  – ему очень хотелось осушить ее слезы, успокоить и утешить. Сказать, в конце концов, что этот дурак и олух, слепой на оба глаза кэльчу больше не обидит маленькую Андоли, но… Хофру с хрустом стиснул пальцы.

– Важно другое, – прошептал он, – ты готова поменять жизнь этого кэльчу на Ключ?

– Какой… ключ? – элеана будто очнулась.

– Не пытайся меня дурить, – Хофру погрозил ей пальцем, – Царица отправила тебя за Ключом. Разве не из-за него ты убила ийлура? Пожалуй, я повторю. Ты готова поменять Ключ на кэльчу, чтобы затем отправиться на все четыре стороны?

– Так вот… почему ты здесь… – Андоли судорожно вздохнула.

Потом взглянула на Хофру – почти осмысленно, и сказала виновато.

– У меня нет ключа.

– Неужели?

– Правда нет.

Андоли легко выдержала его взгляд, как будто ей и в самом деле было нечего прятать.

– Я могу сделать для тебя больше, чем обещала Царица, – медленно произнес Хофру, – но тебе придется отдать мне Ключ.

– Развяжи меня, – попросила элеана, – мне… больно, Хофру.

Он в сердцах рубанул ножом по веревкам, и Андоли тут же принялась растирать свои тонкие и нежные запястья, на которых остались сине-багровые полосы.

– Ну вот, – она бросила быстрый взгляд в сторону кэльчу.

Шеверт лежал тихо, и старался ни на кого не смотреть.

– Может, и его развяжешь?

– Нет, – Хофру покачал головой, – сперва ключ.

Элеана принялась отряхивать налипшую белую пыль.

– Я же сказала, что у меня его нет.

– Но у меня есть причины тебе не верить, не так ли? – он кивнул в сторону Дар-Теена, и не без удовольствия отметил, как болезненно вздрогнула Андоли.

Девчонка быстро взяла себя в руки. Глухо пробормотала:

– Для тебя все так просто, Хофру, что я даже тебе завидую. Да, я убила Дар-Теена, чтобы отобрать ключ и принести его Царице… А Царица – она обещала, что отпустит Шеверта. Так ты полагаешь, что, ежели ийлур мертв, то ключ уже у меня?

– Но ведь для тебя все было еще проще, Андоли, – парировал он, –  убить ни в чем не повинного ийлура в обмен на жизнь кэльчу, да?

– Не говори так, – она задумчиво смотрела на ийлура, – теперь я знаю, что проклята до конца своих дней.

– А если ты не отдашь ключ добровольно, то конец твоих дней настанет даже скорее, чем ты думаешь, – Хофру подмигнул, протягивая руку, – Ключ, Андоли. Ты отдашь его мне и сейчас же…

Так ничего и не ответив, элеана молча подошла к лежащему ийлуру с непривычным и сложным именем Дар-Теен. Она, зябко обхватив себя за плечи – и это в такую-то приятную жару! – медленно опустилась на колени рядом с телом. Долго молчала, затем осторожно коснулась лба убитого – и отдернула руку, словно обожглась.

– Самое страшное, Хофру, в том, что я не нашла ключа у Дар-Теена. И в том, что мне нет оправдания.

Солнце стремительно налилось чернотой. Затем полыхнуло злым жаром, слепя и выжигая рассудок.

… не было у Дар-Теена? Он ушел ни с чем от прежнего хранителя Ключа? Но это… это просто невероятно!

Из горла вырвалось невнятное рычание. Выхватывая из ножен клинок, Хофру в два прыжка преодолел то расстояние, что отделяло его от Шеверта. Дернул к себе голову кэльчу, прижимая сталь к незащищенному горлу.

– Отдай ключ, Андоли.

Элеана молчала, глаза оставались сухими – но в миг стали чужими и холодными.

– У меня его нет, Хофру.

Сказала так, словно ледяной водой окатила.

– Раздевайся, – приказал он, – я хочу убедиться, что ты не прячешь его ни в одежде, ни на теле.

– Хофру, оставь… – зашипел кэльчу.

– А ты бы помолчал, – назидательно заметил жрец, – час назад ты был готов ей глотку перерезать, а теперь хочешь чистеньким остаться?

Губы Андоли предательски задрожали, и она по-прежнему не двинулась с места.

– Ну, чего ждешь? – прикрикнул Хофру, – я хочу увериться в том, что ты не врешь!

Он хотел добавить еще, что, мол, нечего из себя скромницу строить, но вовремя прикусил язык. Хофру, воспитанный при Храме, и без того чувствовал себя так, словно вывалялся в отхожем месте. Он хотел убежать и спрятаться – от Андоли и себя самого. Но Ключ, неоплаченный долг перед Говорящим, ловушка, в которую угодили все серкт… Зловонная грязь в словах и на руках была слишком малой платой за жизнь великой расы.

– Я жду! – он слегка придавил  ножом загорелую кожу Шеверта. Совсем немного, чтобы кэльчу за ворот потекла тоненькая струйка крови.

Андоли вздрогнула всем телом, словно от удара хлыстом – и начала раздеваться, глядя куда-то сквозь Хофру.

Сперва в него полетела легкая куртка. Затем – блузка.

Шеверт скрежетал зубами, но молчал.

– Ты можешь не продолжать, если отдашь ключ сейчас, – сказал жрец.

Вместо ответа Андоли наклонилась и принялась стягивать сапог.

«Великая Селкирет, ты ведь простишь мне это?» – Хофру мысленно потянулся к богине серкт, моля о прощении.

«Лучше убить, чем унизить» – это были последние слова, которые он слышал от живого еще отца.

«Но – убить ее?»

Хофру на мгновение закрыл глаза: на ладони по-прежнему лежал только что сорванный цветок апельсинового дерева. Не высохший меж страниц старой книги – а нежный, ароматный…

«Спасибо, что отпускаешь меня», – проворковала на прощание бескрылая элеана, вкладывая в руку один-единственный цветок.

… И Хофру едва не закричал «довольно, прекрати» – но его опередили.

– Я смотрю, занятная тут компания подобралась.

Сказано это было на прекраснейшем языке серкт, и могло означать только одно: Царица все-таки настигла их.

Для того, чтобы вновь оказаться на ногах и приготовиться к драке, Хофру было достаточно мгновения. Отшвырнув от себя Шеверта, заслоняя собой Андоли, он повернулся лицом к врагу – но вместо ощерившихся оружием стражей увидел две прижавшиеся друг к другу фигуры в бесформенных балахонах.

Через мгновение Хофру понял, что перед ним весьма занятная парочка: ийлура (еще одна, пережившая возведение башни Могущества!) и синх. Также стало ясно, что ящероподобный синх заботливо поддерживает ийлуру под локоть – потому-то и создалось впечатление, что эти двое льнут друг к дружке словно влюбленные.

Еще более занятным оказалось то, что ийлура ни капельки не испугалась его, Хофру, на грани трансформы, а продолжала с интересом разглядывать собравшихся.

У нее были ярко-рыжие, почти красные волосы и глаза, такие же черные, как у всех серкт.

Когда ее взгляд остановился на Дар-Теене, ийлура притворно вздохнула.

– Ну, что я могу сказать, мои дорогие… Я так и знала, я чувствовала, что именно этим все и закончится.

Последнюю фразу она сказала уже на общем.

… И, пожалуй, нападать эти двое не собирались.

– Чем обязан? – Хофру задал вопрос на родном языке.

Раз уж госпожа так уверенно владеет наречием серкт – что ж, можно и поговорить.

Вместо ответа ийлура двинулась вперед, все также опираясь на руку долговязого синха. Шла с трудом, как будто ноги отказывались ей служить, осторожно обогнула Хофру и остановилась над Дар-Тееном.

– Бедняга, – голосом опытного трагика изрекла женщина, – он, такой честный и чистый, доверился предателю.

И, повернувшись, смерила Андоли насмешливым взглядом. Элеана, которая успела кое-как собрать в охапку одежду, вмиг сделалась пунцовой и попыталась спрятаться за Хофру.

– Госпожа так и не ответила, что ей здесь нужно, – сдержанно напомнил жрец.

– Госпоже ничего не нужно, – в тон ему ответила ийлура, – это ведь всем вам что-то было нужно, не так ли? Например, ключ от Врат Ста миров?

Она, эта странная ийлура, как-то очень быстро поняла, кто был главным в их маленькой компании. Ее блестящие, живые глаза так и впились в Хофру, казалось, еще немного – и она попытается проникнуть в сознание…

– Позволю себе поинтересоваться, – мягко проговорила она, стоя над распростертым Дар-Тееном, – к чему тебе, серкт, этот Ключ? Вряд ли ты собираешься отнести его вашей Царице… Если бы это было так, то ты бы путешествовал в сопровождении десятка-другого сильных воинов, не иначе. Так что тебе нужно, а?

Хофру поймал себя на том, что начинает злиться. Эта ийлура… В ней было что-то притягательное, и невероятно темное. Она – побери ее Селкирет – даже не считалась с тем, что Хофру мог убить ее, а мог увезти в столицу серкт и там, в подземельях, раскаленными клещами вытягивать сведения о ключе.  Ийлура попросту держала себя так, как привыкла. А привыкла она, судя по всему, приказывать и непременно получать все, чего бы не пожелала.

… Впрочем, пока что они просто беседовали, а уж в беседах жрец Селкирет преуспел.

Он холодно улыбнулся, собираясь с мыслями.

– Госпожа, вероятно, считает, что я должен раскрывать истинные цели своей миссии первому встречному?

– Восхитительно! – умилилась ийлура, – ты безусловно прав, жрец. Не должен… Но, видишь ли, сейчас несуществующие боги на моей стороне, я владею тем, что тебе нужно – а потому я буду спрашивать, а ты, будь любезен, отвечай.

Хофру пожал плечами. Значит, вправду ийлур так и не забрал Ключ, а эта… эта женщина и была последним хранителем драгоценности?

– Мне нужен ключ, чтобы вернуться в недалекое прошлое этого мира.

– Ага! – ийлура склонила голову к плечу, – а потом что?

– С Царицей случилось несчастье, – сдержанно продолжил Хофру. Он обдумывал каждое слово, упаси Селкирет сказать лишнего, – я должен предотвратить события, которые к этому привели.

– И что же за беда стряслась с вашей Божественной? – тонкие коричневые брови приподнялись.

– К несчастью, теперь ее невозможно убить, – он развел руками, – мы оказались запертыми в вашем мире, и не сможем идти дальше…

Он, конечно, приврал насчет «идти дальше», но на фоне правды эта ложь была   изящной и незаметной, словно миниатюрный завиток  на тяжелом браслете нобеля.

– Серьезная причина, чтобы пойти против воли Царицы, – буркнула ийлура.

Она все еще стояла над Дар-Тееном, скрестив на груди руки.

– Я понимаю, – медленно произнесла она, – что раздевающаяся элеана являет собой приятное зрелище. Но все же… Все же у нее не могло быть ключа, жрец. Я передала ключ этому бедолаге…

«Ну-ну, горазда ты сочинять!»

– Но мы не нашли его! – голосок Андоли прозвучал на диво озлобленно, – куда он мог его спрятать?

Ийлура ухмыльнулась и сложила руки на груди.

– В этом вся прелесть сложившихся обстоятельств, мои дорогие. Ключом стал сам ийлур. Да-да, не нужно делать такие большие глаза, милочка. Тебе это не к лицу.

– Я тебе не верю.

Каждое слово давалось тяжело, как будто Хофру только-только начал оправляться от тяжелого ранения, а его заставляли говорить.

Но, позвольте, как еще способен говорить серкт, все надежды которого в одночасье рухнули?

Да и вообще, получалась какая-то несуразица: ведь всякий жрец, достигший определенной ступени посвящения, узнавал  о Ключе довольно много, чтобы понять – это вещь. Не смертный, разумный и обладающий собственной волей, не животное, которое может подняться на лапы и убежать, и даже не паразит, который мог бы проникнуть в тело зверя и там прятаться до поры до времени. Ключ от Врат был вещью – невероятно древней, созданной первыми богами всего сущего… Возможно, даже вещью разумной, наконец, но… Уж никак не живым существом, которое может погибнуть.

Он оглянулся на Шеверта. Кэльчу, похоже, был точно также огорошен известием, как и Хофру. Андоли застыла с полуоткрытым ртом, прижимая к груди блузку.

– Отчего же? – ийлура хмыкнула, – у меня нет причин лгать  тебе, серкт. Скажу даже больше: приди ты ко мне чуть раньше Дар-Теена, – кивок на неподвижное тело, – я бы с радостью вручила бы тебе Ключ, лишь бы вы катились из Эртинойса куда подальше. Но увы! Кто бы мог поверить, что за столь очаровательной мордашкой прячется оскал предательства?

Теперь лицо Андоли пошло пятнами, и Хофру даже подумал – а не случится ли с элеаной какой приступ. Он придвинулся к Андоли, нашел ее ледяные пальчики и сжал. Ийлура, от взгляда которой не ускользал этот незамысловатый жест поддержки, насмешливо поцокала языком.

 – И теперь, мои драгоценные, что-то подсказывает мне: мы все лишились надежды. И ты, хитрый жрец, и ты, глупенькая элеана… Нет ийлура – нет ключа. Все, что нам остается, это с почестями похоронить бедного Дар-Теена, и помолиться о том, чтобы его душа нашла покой рядом с душой его возлюбленной Эристо-Вет. Завершение хорошей ийлурской жизни, коего и следовало ожидать… С его-то доверчивостью!

Хофру промолчал. Он все еще отказывался верить в то, что так вдохновенно говорила эта странная и неведомо как выжившая ийлура.

Ключ – и уничтожен? Вещь, пережившая многие столетия, вдруг погибла?

Нет, нет и нет.

Да и разве не кажется подозрительным спокойствие этой ийлуры? Не слишком ли тверд ее голос для той, что только что лишилась самой надежды обрести прежний Эртинойс?

Он мягко, осторожно подошел к рыжеволосой красавице – да, да, эта ийлура даже по меркам серкт обладала из ряда вон выходящей внешностью.

Подошел – и взглянул ей в глаза… Внемли моим молитвам, великая Селкирет, и дай мне силу… позволь прикоснуться с сердцевине этой чуждой тебе женщины, окунуться в озеро ее мыслей. Позволь, моя богиня, отделить жемчуг правды от песка лжи.

… Где-то рядом, в потемках, шевельнулось сильное, покрытое хитиновым панцирем тело богини. Хофру ощутил мгновенный укол меж глаз, почувствовал, как по щекам скользнули невесомые занавеси чужого мыслепотока. Сознание ийлуры медленно и неохотно начало раскрываться навстречу незваному гостю – словно недовольно ворчащая хозяйка придорожной гостиницы, которая плелась отворять полуночному страннику, наперед зная, что много с него не возьмешь.

… Это напоминало погружение в ревущий, грохочущий водоворот. В кромешный мрак, сплетенный из притворства и лжи, накопившихся за долгие, долгие годы. В темноту, каждая капля которой была выпущена из вен других смертных.

«Селкирет, да она… »

Хофру, не колеблясь, ринулся к самому дну; он летел вперед, навстречу ледяной пустоте – а мимо проплывали лица. Десятки лиц, молодых и старых, женских и мужских. Они с молчаливым укором взирали на Хофру, как будто говоря: мы покорно приняли смерть из рук этой женщины, так зачем нарушать наш спокойный и сумрачный сон?

«… она такая же, как я?»

Отчего-то жрец не усомнился, что желающего проникнуть в его собственные мысли ожидал подобный же прием. Но встретить существо, подобное себе, в лице чужачки, далекой от серкт? Это было странно, непостижимо!

«Воля Селкирет. Воистину, только ее воля, и только ее каприз… »

А когда он наконец достиг дна, отряхивая с рук капли черной жирной грязи, все оказалось простым, как булыжник, лежащий среди широкой лужи: ийлура лгала им. Вдохновенно, искусно – так, что даже Хофру принял все за чистую монету.

«Но к чему же это тебе?» – он пропускал сквозь пальцы холодный, осклизлый ил воспоминаний, пробуя понять и рискуя быть затянутым в зыбучие пески чужого сознания.

«Зачем ты хочешь похоронить Дар-Теена?»

На ладони задержался кусочек угля – единственный кусочек твердой субстанции на фоне колышущегося и обманчивого дна, и стоило только вглядеться в него, как…

Она, похоже, кое-о-чем догадалась. И Хофру выбросило из мыслепотока ийлуры с такой силой, что, казалось, само небо дрогнуло и прогнулось от удара.

Жрец снова увидел себя стоящим на лысой макушке холма, и Андоли кое-как поддерживала его, поднырнув под руку. Тут же носом хлынула кровь, частыми каплями плюхаясь на известняк, пальцы свело судорогой…

– Тебе нехорошо, жрец?–  ласково спросила ийлура.

Хофру зло глянул на нее – ну конечно! С таким же выражением лица она могла бы прошипеть «я знаю, что ты копался у меня в мыслях, так вот тебе за это!».

– У меня… это… бывает,  – Хофру кое-как достал платок, прижал к носу. Теперь соленая и теплая волна покатилась вниз по горлу, это было неприятно, но вполне терпимо.

– Это может быть проявлением и опасной, смертельной болезни, – сочувственно произнесла ийлура.

А Хофру захотелось ее придушить.

Оттолкнув Андоли, он уселся прямо на горячий камень, и как только ощутил себя достаточно бодро, спросил с притворным равнодушием:

– Скажи, женщина, тебе хотелось бы пожить еще немного?

– Это желание присуще не только мне, но всем живым существам, – сладко пропела ийлура.

И, как бы невзначай, отступила к молчаливому синху.

– В таком случае я забираю Дар-Теена с собой, – Хофру был уже на ногах, – даже не думай мне препятствовать.

Ийлура умела играть, и умела проигрывать.

Потупившись, она вновь оперлась на локоть синха, покачала головой.

– А ты не так-то прост, жрец.

– То же самое я могу сказать и о тебе, уважаемая. Может быть, теперь ты расскажешь все, как есть?

Ийлура тихонько вздохнула, передернула плечами.

– Я предлагаю спуститься в город. Там и поговорим.

– Если только твои синхи, уважаемая, не готовят нам ловушку, – Хофру подмигнул, – но я бы не пытался нападать на жреца серкт.

– Безусловно, – на бледных губах женщины появилась лукавая улыбка, – никто вас и пальцем не тронет.

И Хофру тоже улыбнулся в ответ – впрочем, как улыбнулся бы своему отражению.

… День начал клониться к закату, когда они добрались до города синхов. Хвала Селкирет, что под рукой оказались летуны. На спину одного из них Хофру привязал безвольное, а оттого невероятно тяжелое тело Дар-Теена. Не было бы летунов – пришлось бы нести на себе, и тогда бы желтенькие, словно слепленные из песка городские стены замаячили только к полуночи.

Шли молча. Шеверт имел совершенно траурный вид. Элеана вышагивала так, словно ее душа твердо вознамерилась покинуть тело, но еще не решила, когда именно.

Позади процессии брела ийлура – ее бережно, словно дитя, вел синх, но все равно было заметно, что каждый шаг причиняет ей боль и дается с трудом.

Потом зарумянились в закатном свете низкие стены, шершавые, словно вылепленные из песка, из ворот выбежали долговязые синхи в темных балахонах. Они были вооружены кто чем, и первые несколько мгновений в грудь Хофру так и поглядывали стальные жала стрел – но тут же сопровождающий Нитар-Лисс (именно так звучало имя ийлуры) хрипло выкрикнул несколько слов на своем змеином языке, и синхи потеряли всякий интерес к происходящему. Они послушно развернулись и побрели назад, в город – а Хофру стало интересно, как женщина чужой расы обрела такую власть над ящероподобными.

Он приотстал, и спросил об этом Нитар-Лисс, на языке серкт, разумеется.

Ийлура хмыкнула.

– Так уж получилось, жрец. Но, раз уж ты поглядел в мои воспоминания, скажи, разве я недостойна быть правительницей?

В ее словах крылась ирония. Разумеется, Нитар-Лисс была истинной повелительницей, жестокой и коварной. Именно такие и правили долго и счастливо; прочих – более добрых, честных  и мягкосердечных – попросту съедали прочие претенденты на престол.

– Это как банка со скорпионами, – она угадала его мысли, – остается только один… Самый ядовитый и самый зубастый.

И вздохнула. Черные очи подернулись дымкой воспоминаний, и Нитар-Лисс унеслась в мыслях далеко-далеко… Что, впрочем, не помешало ей распорядиться насчет дома для гостей и обеда.

– Ты сможешь передохнуть и набраться сил, – твердо сказала она, – и, наконец, мы сможем поговорить начистоту. Если, конечно, ты понимаешь значение этого слова.

Хофру кивнул. Да, разумеется, он будет только рад, если все станет на свои места. В конце концов, всегда приятно побеседовать с равным себе – несмотря на столь неприятные обстоятельства.

… Дом для гостей был всего лишь еще одним домом синхов. Хофру видел-перевидел этих круглых домиков с коническими крышами, с овальными оконцами и чистым, посыпанным песком полом. У стен золотились новые циновки, в центре, окруженный  ореолом копоти, пустовал очаг.  Молчаливые синхи внесли Дар-Теена, уложили его ближе к окну – Хофру обратил внимание, что стрелу выдернули, но кровь не текла. Собственно, вполне обычное явление для мертвеца…

Еще через несколько минут подоспел ужин: чашки с дымящимся бульоном, сушеные ящерицы на большом глиняном блюде, тонкие лепешки. Синхи принесли масляные лампы, но не зажигали их, расставили вокруг очага – и безмолвно удалились, словно черные тени подступающей ночи.

Нитар-Лисс, которая все это время безмолвно наблюдала за своими слугами, устало избавилась от плаща и села на циновку, скрестив ноги.

– Прошу тебя, жрец, присоединиться к трапезе.

Хофру помедлил.

– А где кэльчу и элеана?

– Их с нами не будет, – улыбнулась Нитар-Лисс, – я ведь хочу поговорить с тобой по душам, жрец. К чему им слушать нашу беседу? Прошу, подкрепи свои силы…

«Еще отравит,» – Хофру покосился на пищу.

Пахло заманчиво, но все же…

– Я могу отведать из твоей чаши, – заверила ийлура.

Она и вправду взяла миску, сделала несколько глотков и с улыбкой посмотрела на Хофру.

– Теперь ты мне веришь, жрец?

Не поверить было просто глупо, и он, грея пальцы о горячие бока посудины, пригубил наваристого бульона. Нитар-Лисс своими фарфоровыми пальчиками взяла ящерку и принялась грызть хвостик, не забывая запивать.

– Если Шеверт и Андоли не были приглашены, то к чему здесь он? – Хофру кивнул в сторону Дар-Теена.

– Мы подкрепимся, и я кое-что тебе скажу, – без промедления ответила ийлура, облизывая пальцы, – к тому же, ты должен понимать, что ийлур сейчас глух и нем.

Она натянуто рассмеялась собственной шутке, но затем быстро посерьезнела и вернулась к бульону.

Хофру пожал плечами и занялся собственной порцией. Надо сказать, бульон оказался неплох – даже странно, что в этакой глуши ящерицы ухитрялись готовить приличную еду.

– Он ведь не умер, так? И ты хотела… придержать его для себя? Чтобы самой отправить его в былое?

– Не умер, – она кивнула, – но ты узнал об этом… не совсем честно.

– Тебе ведомо значение слова «честность»? – парировал Хофру.

Нитар-Лисс рассмеялась.

– Право же, если бы ты был ийлуром, и мы бы встретились лет десять назад, то стали бы превосходной парой!

– Благодарен за откровение, – Хофру надкусил ящерку.

Она оказалась соленой и очень напоминала по вкусу рыбу, которую заготавливали впрок серкт. Нитар-Лисс отодвинула пустую миску, внимательно посмотрела на него.

– Мне было бы отрадно, если бы ты был откровенен со мной, жрец. Ты ведь солгал, когда говорил о Вратах как о дороге? Дороге, по которой серкт могли бы уйти отсюда? Как только ты получишь ключ, ты вернешься в недалекое прошлое Эртинойса, кое-что исправишь и… что дальше? Мне кажется, что вы никуда не двинетесь дальше Врат Ста миров, Хофру. Ведь даже глупое животное не покинет кормушку добровольно! А я, сидя здесь, изучала твой народ. Да, бывали здесь пленники серкт, не нужно злиться. Вы изучали ийлуров, а я – серкт. Все справедливо… Но, сдается мне, вы кочуете из мира в мир только потому, что до сих пор не находили такой роскошной трапезы, как эти Врата, да поглотит их Бездна.

Жрец усмехнулся. Воистину достойный противник, и воистину мудрая женщина сидела перед ним. Но – пусть она и догадалась – что с того?

– Не в твоих силах меня остановить, – сказал он, – даже если ты и знаешь истину.

– Моя надежда – только в ийлуре, который сейчас лежит у окна, – пропела Нитар-Лисс, – только он, даже в беспамятстве, может помочь моему миру. А ты… ты не достигнешь врат, жрец Хофру.

– Меня убьют? – он вскинул брови, – что ж, возможно. Среди нас двоих нет никого, кто был бы вечен.

Нитар-Лисс покачала головой. Провела рукой по искрящимся в закатном свете волосам – и рассеяно заметила:

– Тебя отравят, жрец. Уже отравили.

… Стало тихо. Очень. Как будто все звуки умерли, как будто мир – этот треклятый мир Эртинойс сжался до размеров маленькой овальной комнаты. Остались только двое – он, Хофру, и рыжеволосая бестия, ийлура Нитар-Лисс. Они сидели друг напротив друга и молчали.

Прошло какое-то мелкое, незначительное мгновение – «Великая Селкирет, да она лжет! Она же пила из моей миски!» – а он судорожно, со страхом, вслушивался в собственное тело, пытаясь понять, что в нем не так как раньше…

– Ты боишься смерти? – искренне удивилась ийлура,– не стоит. Она придет не сразу, ты просто… уснешь.

«Она лжет. Лжет, побери ее Селкирет!» – молотом бухало в висках.

Хофру улыбнулся, отложил соленую ящерку.

– Ты ведь пробовала мою пищу.

– Ну и что? – ийлура подняла капризные коричневые брови, – я слишком много смертных отправила к богам, чтобы бояться расстаться с собственной жизнью.

«Она лжет», – Хофру продолжал отчаянно цепляться за эту мысль, – «все это не может… не может закончиться вот так!»

– Это правда, – жестко произнесла Нитар-Лисс, – нам с тобой осталось недолго. А кэльчу, элеана и Дар-Теен… Пойдут дальше. К вратам. И только они принесут надежду, понимаешь? Только они…

Бледные губы ийлуры предательски дрогнули. Она взглянула на Хофру – теперь в ее необыкновенных черных глазах ясно читался страх. Тот самый страх перед смертью, который она, как ни старалась,  оказалась не в силах преодолеть.

– Ты… – он все еще не мог принять правду, он прислушивался к каждому удару собственного сердца. Никаких изменений. Ни боли, ни удушья – ничего… – Ты лжешь!

– Боги, какой  упрямый жрец, – хихикнула Нитар-Лисс, но ее голос оборвался.

Она обхватила себя тонкими руками за плечи и тихо призналась:

– Мне тоже страшно. Но я знаю, что надежда будет. А если останешься только ты – увы… Не будет ничего.

Потолок закачался, грозя обрушиться и раздавить.

Хофру, вцепившись ногтями в лицо, поднялся на ноги, пнул опустевшую миску – она отлетела и разбилась о стену.

– Ты… – он задыхался, – ах ты дрянь! Я… убью тебя!.. И кишки развешу по стенам!

– Не стоит тратить силы, – ухмыльнулась ийлура, – ты как никак жрец, и должен достойно принять неотвратимое.

Перед глазами замаячила багровая пелена, предвестник трансформы. Хофру и не почувствовал, как его рука, ставшая черным лезвием, насквозь пронзила тонкое тело ийлуры. Он отшвырнул от себя женщину, словно тряпичную куклу, и выскочил из гостевого дома; стало так душно, что единственный глоток воздуха показался желанным, словно первый поцелуй для избалованного нобеля…