Фокусы жизни Ковалев Андрей

«Вечер. Муж с женой…»

Вечер. Муж с женой в спальне.

– Маш, Маша, Ма-шу-ля.

– Чего тебе?

– Ну и?..

– Ой, давай не сегодня.

– Ну и не надо.

Отвернулся.

– Вить, Витя.

– Чего?

– Ну и чего?

– Да не надо мне уже ничего.

– Разлюбил, так и скажи.

Отвернулась.

– Маш, Маша, я же пошутил.

– У меня уже настроения нет. И шутки у тебя дурацкие.

– Ну, Машулечка, ну, Машуненочек.

– Как ты вот умеешь всю романтику обосрать.

– Кто, я?! Нормально!

Отвернулся.

– Вить, Витя.

– Я спать хочу.

– Какие мы обидчивые. Это где это у нас тут?

– Я уже сплю.

– Ну и спи.

Отвернулась.

– Маш… А, Маш… А я уже не сплю. А я уже совсем не сплю. А я уже завелся.

– Ты чего, специально все это? Ты что, завел себе там кого-то?

– О-о, началось!

Отвернулся.

– Вить… Витюня, ну давай быстренько, поздно уже.

– О-о, времени-то уже сколько, завтра вставать рано.

– Да пошел ты.

Отвернулась.

– Маш, Маша… Чего ты там говорила про быстренько? Ну, Маш…

Никто не хотел засыпать виноватым.

Отзыв об отеле

«Мы отдыхали в этом отеле уже в двадцать третий раз, и опять разочарование.

Сразу скажу, отель так себе. Смело вместо пяти звезд можно ставить минус двенадцать. Территория огромная, за день не обойдешь. Устали. Номер дали небольшой, всего шестьдесят восемь метров на троих человек. В номере метровая плазма, джакузи, терраса, но не было павлинов и гепардов, а я очень люблю павлинов и гепардов. К тому же после удара ногой моего пьяного мужа о кран, он дал течь, а дверца у тумбочки отвалилась, когда мы на нее решили поставить кровать. А после того как мы в кондиционер бросили стул, он стал шуметь. Попросили переселить. Дали номер ближе к морю – холодно. Опять попросили о смене номера, поселили рядом с бассейном – жарко. Каждый день мы меняли номера, устали, это очень выматывает. Стоит отметить, что мебель в номерах не антикварная, а вода из унитаза невкусная. Море мутноватое, особенно возле берега, особенно когда заходишь в воду и шевелишь ногой по дну. Минусы – можно наступить на камушки и песок. Вода не очень прозрачная, особенно когда в нее… желтая какая-то. И вообще оно далековато было, попросили пододвинуть море чуть ближе к нашему номеру, реакция ноль.

Кормили, прямо скажем, без изысков. Было пятнадцать видов мяса, двадцать видов рыбы, пирожные-мороженое, работали рестораны, но не было чего-то эдакого. Я даже не знаю, чего конкретно. В мексиканском ресторане еда острая. И представлены не все фрукты мира. Посуда без вензелей королевских домов. И персонал не вытирал мне рот платочком. Это минус.

Номер убирали плохо. Только один раз в день. И из полотенец делали лебедей с цветочками, а я хотела дворец Шехерезады. Мы специально спрятали монетку под шкаф, так, представляете, уборщик ее так и не нашел. Нашему возмущению не было предела.

В коридорах плохая акустика и нет оригинальных картин Шишкина.

Из персонала не все излучают позитив. На наши матерные замечания бармен отвечал не улыбаясь. В баре всего пятьдесят видов спиртного, и муж ходил расстроенный, он-то хотел самогона, как делает его друг Семеныч. И не было пельменей, как делает моя мама.

Анимация в отеле слабая, нас не зацепило. Тогда, когда я хотела плакать, на сцене выступал клоун, когда хотела смеяться, кто-то на сцене пел. И не было фейерверка, как на открытии олимпиады. Это минус. Развлечений ноль: фонарей не побить, от ментов не поубегать, даже элементарного концерта Бритни Спирс не было.

На мою просьбу расширить бассейн хотя бы на тридцать метров, а горку поднять градусов на сорок администрация отеля не отреагировала никак. Вообще, вода в бассейне мокрая, пластмассовые лежаки слишком уж пластмассовые, у деревянных нам не понравилась порода дерева.

На пляже грязно, за мной не успевали подбирать окурки, семечки, бумажки, поэтому грязно. И еще один минус – теснота. Я прям видела в бинокль, как мужчина одевает очки, а это стесняет мое личное пространство.

Мы взяли с собой фотоаппарат, но что сфотографировать – мы так и НЕ НАШЛИ.

И солнце заходило то слишком медленно, то уж очень быстро, и сама страна как-то уж очень далековато расположена от нашей. Эти наши намеки на рецепции не вызвали никаких действий.

Мы вообще не привередливые, но мне кажется, все вышеперечисленное – элементарные вещи.

И напоследок, в самолете было слишком высоко».

С уважением, жительница совхоза «Запудрищенск» Клава Бутылкина.

Ко мне подошел поэт

– Здравствуйте, Андрей, мне дали в одной редакции ваш телефон, можно я вам свои стихи почитаю?

– Давайте.

– Про любовь. «Я люблю, и был любим тобою,/ Но прошла весна, любовь ушла,/ А вместе с ней и ты,/ Но наступила осень…»

– Есть что-то еще?

– Да. У меня стихов целый блокнот. Я их быстро пишу, по семь-восемь в день. Вот, к примеру, про политику: «Ты президент, да ну и что,/ К чему все эти откровенья,/ А я граждан и ты гражданин…»

– Как вас зовут?

– Вадим.

– Вадим, а от меня-то вы что хотите?

– Может, вы что-то посоветуете.

– Что вам посоветовать? Пишите понятнее, чтоб я понимал и как минимум был согласен. Чтобы ваши стихи были и про меня.

– А может, я чувствую по-другому. Вы послушайте.

– Не надо.

– Про погоду: «Хорошо, когда на улице дождь,/ И снег когда идет, тоже неплохо,/ Да и солнце светит…»

– Вадим…

– Но когда идет снег…

– Хватит. Вы что хотите сказать этими стихами?

– Я хочу выразить себя. У меня есть еще про чувства.

– Не надо.

– Да ладно, соседям понравилось: «Чувства, чувства, чувства вы мои…»

– Вадим, сколько вам лет?

– Сорок два.

– У вас есть дети?

– Трое.

– А жена?

– У меня, кстати, есть про жену и детей стихи. Сейчас найду.

– Вадим, у меня совершенно нет времени.

– Ну, я же ехал, чтобы вы меня послушали, неужели у вас нет пятидесяти минут?

– Дело не в этом.

– А-а, вот, нашел: «Я пишу, а ты у плиты,/ Вместе мы семья, и только./ Дети у нас тоже есть./ Здорово, что вместе мы…»

– Вы работаете где-нибудь?

– Я как начал писать, завязал с работой. Уже год, как сижу, творю. Нашел себя. Знаю, как выразить то, что я вижу и как ощущаю.

– Кто вам дал мой номер телефона?

– Мне сказали не говорить.

– Давайте, мы поступим следующим образом. Вот вам номер телефона редакции, только ни в коем случае не говорите, кто вам его дал, предложите, они, может быть, напечатают.

– Спасибо. Так я пошел?

– Ага.

Так он и ходит, из редакции в редакцию. И никто не может ему сказать – тонкая творческая натура.

«Молоденькая журналистка…»

Молоденькая журналистка звонит нашим туристам в Болгарию:

– Здравствуйте, я делаю сюжет о том, что турфирма, которой вы летели, обанкротилась, как у вас дела?

– Все нормально.

– Но ведь вам через неделю улетать, а она обанкротилась, извините, может, вы не знали, а я вас огорчила.

– Мы знали. Но нам сказали, что наш отель и самолет оплачен.

– То есть у вас все нормально?

– Да.

– А вам не кажется это подозрительно?

– Нам? Нет.

– И что, и туда долетели нормально, без задержек?

– Да.

– Может, у вас паспорта забрали?

– Да, забирали.

– И не отдали?

– Отдали.

В сторону:

– Вот елки… Может, заселили в комнату для обслуги?

– Нет, нормальный номер дали.

– Мы же здесь все волнуемся, я про вас сюжет должна сделать.

– А чего за нас волноваться, ходим, едим, купаемся, пьем. Это мы за вас должны волноваться.

– Может, вас кормят плохо?

– Отлично кормят.

– А деньги у вас не просили?

– Просили.

– Вот. А вы?

– А мы послали этого с журналом про массаж.

– Понимаете, мне нужно от вас несколько негативных слов записать.

– Да все у нас нормально, вон, пиво несут.

– Может, с погодой не повезло?

– А при чем здесь турфирма?

– Ну да. Так у вас все нормально?

– Да. А если вы сюжет будете делать, можно привет передать?

– Не надо. Хорошего вам отдыха и незабываемых впечатлений. (Кладет трубку.) Вот сволочи!

Маршрутка

Раннее утро, впереди путь на маршрутке Дом – Работа. Стою на остановке, подъезжает бренча, ухая и дымя. Скрипнули тормоза, чего-то отвалилось. «Как оно вообще ездит? И ведь техосмотр пройден». Стоим, ждем, когда набьется до отказа пространство салона. И вот я внутри движущейся капсулы с такими же, как я, игроками в русскую рулетку, а лучше сказать, в русскую маршрутку. Водитель: лысый, с синими рисунками на теле молодой человек в наглухо черных очках. Жесть началась сразу, без предисловий и раскачки. Не успев закрыть дверь, мы пошли на взлет. Какой-то дед, прервав рассказ о том, как он в армии боялся прыгать с парашютом, стоя на последней ступеньке и держась за поручень, крикнул: «Двери закрой, а то я выпаду…» И вот мы мчимся по проспекту с открытыми окнами, которые НЕ закрываются. Стрелка спидометра стремится к концу полукруга, страх увеличивается по мере набора высоты. Обгоняем малогабаритные машины – летим, короче! Что там МИГи? Что там СУшки? Истребители курят. Едем, как бы это сказать, да как хотим, так и едем. Обгоняем справа, по встречке… короче, где угодно и как угодно. Трогаемся, когда с подножки пассажиры не сошли, кого-то может дверью защемить, и он, как воробушек, орет в улицу: «Погодите, еще не все вышли». Тряска в салоне такая, что людям с похмелья туда категорически запрещено, крыша может поехать. Подпрыгивают на сиденьях и стар и млад. Держась за поручни, бабули выписывают неприличные па. Эротическое шапито на колесах. Никто не разговаривает, все сосредоточенно молятся. Нежданно и незапланированно светофор становится красным. Стрелка ползет обратно так быстро, что все, кто стоял, с криками летят вперед. Передохнув на остановке, с которой выезжаем так, что нам все равно, пропускают нас или нет, летим дальше, обгоняя всех и вся, соревнуясь с другими маршрутками, ведь наш водила завелся с другим в догонялки играть. Народ потирает лбы с растущими шишками. Ближе к какой-то улице поток машин сгущается, и мы планируем между ними, сокращаем путь. «Так короче», – сказал он, и пахнуло чем-то вчерашним. И тут наш водитель-хранитель вспоминает, что у него есть – о чудо! – семечки, и насыпает рядом с собой, одной рукой выбирая семечку покрупнее, второй крутит баранку, нога давит на газулю. Цезарь, тоже мне. Я-то надеялся, что он их хоть с кожурками начнет есть, не-а. Одной рукой берет, в другую плюет, прижав ее к рулю. Но вот незадача, начинают передавать деньги вновь вошедшие пассажиры. И не дай вам бог протянуть пятисотенную, а еще хуже – тысячную купюру, за пятитысячную –…