Проект: Клон Гитлера Кротков Антон

© Антон Кротков, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Глава 1

Груз без маркировки

Стояла чудесная весенняя ночь. Со всех сторон находящегося на ходовом мостике субмарины капитана-лейтенанта Эриха Кемпке обступали исполинские скалы фьорда, создавая ложную иллюзию, что крошечной скорлупке корабля ничто не угрожает в их успокоительной тени. Но главное, что небо было плотно затянуто низкими слоистыми облаками и потому подводной лодке не надо было сразу воровато нырять, едва выйдя за портовый мол. В такую погоду вездесущим британским воздушным охотникам их было не достать даже с помощью бортового радара. Этот чёртов радар был дьявольским оружием или скорее карой господней на их грешные головы. С его помощью англичане на значительном удалении могли видеть немецкие субмарины. В хорошую погоду местные воды превращались в охотничьи угодья, где многочисленным вражеским самолётам и эсминцам всегда не хватает дичи.

Всего раз Эриху довелось побывать в роли убегающего зайца, но и этого хватило, чтобы на его висках появилась ранняя седина. С тех пор в ночных кошмарах его часто преследовал похожий на визг бормашины, звук прощупывающего океанскую толщу асдика (радара).

Впрочем, пока ему везло. Большинство же его товарищей уже лежали в своих стальных гробах на морском дне. Кстати, где-то в этих местах. Только два дня тому назад на подходе к базе «U-387» была разорвана на куски глубинными бомбами, сброшенными с британского «Сандерленда». Изуродованные тела двух членов её команды взрывной волной были вынесены на поверхность. Патрульные катера подобрали их и доставили в порт. Эрих хорошо знал этих парней. С одним из них — помощником командира «U-387» они даже вместе учились в морской школе. На похоронах Эрих увидел, что вскоре ожидает их всех. На какое-то время он был просто раздавлен видом того, что осталось от его добродушного весельчака-приятеля. Обычно подводники редко видят трупы убитых, смерть, как правило, приходит к ним один раз, чтобы сразу забрать с собой весь экипаж. А тут ещё адмирал Денниц зачем-то приказал хоронить погибших моряков в открытых гробах. Почему он так поступил? Наверное, чтобы остальные не питали иллюзий…

Полчаса тому назад подводная лодка «U-975» вышла из под бетонного свода бункера-укрытия и взяла курс в открытое море. Впрочем, до открытого моря им предстояло много часов петлять по узкому фарватеру, проходить в притирку к острым, как зубы дракона, рифам, и в любую секунду ожидать внезапной атаки врага…

Для Кемпке начавшийся поход с большой вероятностью должен был стать последним в карьере и в жизни. Одним росчерком пера их обожаемый «Папаша Карл» — адмирал Денниц приговорил немногих, пока ещё живых везунчиков к неминуемой смерти. Согласно приказу Гросс-адмирала последние 15 субмарин атлантической флотилии должны были идти к побережью Англии и воевать там до последней торпеды и последнего сухаря. Так их обожаемый адмирал и фюрер понимали тотальную войну.

Что ж, таков был приказ и ослушаться его Эрих не мог. Теперь даже их новейший быстрый двигатель системы Вальтера и «шноркель», позволяющий лодке значительное время не всплывать для подзарядки аккумуляторных батарей, отвода отработанных газов и пополнения запасов кислорода, оказывались как бы и не к чему. Всё одно они шли к эшафоту, так какая по большому счёту разница: разбомбят ли их здесь — в окружении мрачных скал, или торпедируют в виду зелёных ирландских берегов.

Впрочем, пока кроме Эриха никто из команды об их печальной участи не догадывался.

Из открытого рубочного люка тихо лилась граммофонная мелодия, слышался аппетитный запах жаренных сосисок и картофеля. Только что отремонтированный корабль легко давал 19 узлов, так что норвежский берег с его уютным офицерским казино и привлекательными блондиночками уже остался где-то далеко за кормой.

Неожиданно из двенадцатиметровой шахты рубочного люка донёсся грохот кованых сапог по железу — кто-то медлительный и грузный неторопливо с частыми остановками поднимался к нему на мостик. Это был радист. Молча со скорбным выражением на широком бородатом лице этот неловкий толстяк протянул командиру две только что расшифрованные им радиограммы. Первая была получена в 21. 34 по судовому времени. В ней говорилось о самоубийстве фюрера и падении Берлина. Во второй содержался приказ командира 3-флотилии немедленно возвратиться в базу.

* * *

Как следует всё обдумав, Эрих решил идти в базу в подводном положении. После смерти Гитлера и падения Берлина он опасался измены. Для потомственного морского офицера не было худшего греха, чем позволить пленить свой корабль.

К родной стоянке они подкрались вскоре после рассвета. В центре фьорда неподвижно стоял тральщик береговой охраны, не подозревая о прибытии субмарины. Флаг на этом корабле был, как и положено, поднят. Это обстоятельство немного успокоило Кемпке. Значит, здесь всё ещё действуют законы германского военного флота. Эрих смог достаточно ясно различить через окуляры перископа спокойные лица моряков на тральщике, потом перевёл свой взгляд на причал, где стояли какие-то грузовики и бронемашины с солдатами. Там явно кого-то ждали. Не его ли?

С глухим стоном лодка вынырнула на дневной свет, наделав немало паники на тральщике. Эрих с игривым удовольствием наблюдал, как там под надрывный вой сирены забегала матросня и нервно закрутились орудийные башни. Между тем его лодка уверенно направилась к причалу. Они ещё не успели полностью пришвартоваться, как на борт к ним с пирса перепрыгнул эсесовский офицер в длиннополом чёрном плаще и низко надвинутой на глаза фуражке с высокой тульей и черепом на околыше. Не смотря на солидную комплекцию профессионального штангиста, в движениях он был быстр и ловок. На его квадратном бульдожьем лице читалась привычка приказывать и выполнять любые приказы. Даже не поприветствовав командира корабля, он тут же начал по-хозяйски отдавать ему распоряжения:

— Прикажите своим людям участвовать в погрузке. Мы не можем рисковать, так как в любую минуту могут появиться вражеские самолёты.

Эрих обиженно поджал губы, но приказание эсесовца выполнил. Между тем к Кемпке подошёл штабной чиновник и предъявил письменный приказ командира флотилии беспрекословно выполнять все распоряжения гауптштурмфюрера СС Макса Хиппеля.

По шатким сходням на подводный корабль уже вовсю перетаскивали тяжелые ящики, многие из которых были без маркировки. Особо бережно грузили длинные пеналообразные контейнеры. Эрих обратил внимание, что к этому грузу его матросов и рядовых солдат не подпускают. На каждый такой ящик приходилось по двенадцать рослых блондинов с нашивками офицеров полка личных телохранителей покойного фюрера «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер». Об этом придворном формировании вождя ходило много разных легенд. Например, поговаривали, что отбирали туда по особому арийскому «экстерьеру» (обязательная нордическая внешность — голубые глаза, белокурые волосы, правильные черты лица), безукоризненному здоровью (не допускалось даже наличие пломб во рту), и, конечно же, идеальному арийскому происхождению. А ещё Эрих слышал, что будто бы при поступлении в это элитное подразделение каждый новобранец давал клятву умереть за жизнь своего вождя. Тем не менее эти парни находились здесь — живые и невредимы, а не лежали под руинами Рейхканцелярии.

Ящиков было так много, что вскоре Эрих с досадой подумал о том, что вскоре на его корабле не останется свободного места и ему, чего доброго, прикажут избавиться от вооружения и части продовольственных запасов. Предчувствия не обманули командира. Вскоре к нему снова подошёл эсэсовский майор и тоном, не терпящим возражений, приказал выгружать торпеды:

— Вам также придётся оставить на берегу часть команды. Рекомендую взять в плавание только самых надёжных и незаменимых. Желательно, чтобы это были холостые, преданные нам мужчины.

— У меня на борту лишних людей нет, и каждый, смею вас заверить, верен присяге.

— Не тратьте время на пустую болтовню, капитан-лейтенант. Война в Европе закончена и вам выпала великая миссия спасти знамя нашей борьбы. Нам предстоит долгое плавание и нужно избавиться от лишних потребителей воздуха и продуктов.

Из 48 членов команды Кемпке необходимо было отобрать 25. В другое время он обратился бы к оставляемым на берегу товарищам с проникновенной речью, но теперь у него оставалось времени лишь на то, чтобы обнять каждого и сказать несколько скупых прощальных слов.

* * *

Пассажиров набралось почти двадцать человек. Каждый из них получил два пуловера, два комплекта тёплого нижнего белья и пять пар носков, а также войлочные тапочки. Эта была специальная обувь, позволяющая человеку ступать бесшумно, не давая зацепки вражеским акустикам во время многодневных пряток-догонялок с неприятельскими эсминцами. Но по тому, как равнодушно эти господа принимали качественное казённое обмундирование, было не сложно догадаться, что они привыкли к особому снабжению. Двум женщинам Кемпке галантно уступил единственное более менее комфортабельное помещение на своём корабле (конечно не считая кают-компании) — свою командирскую каюту, отдалённо напоминающую пассажирское железнодорожное купе второго класса.

Стараясь поскорее убраться из опасной бухты в закоулки фьордов, Кемпке приказал поскорее отваливать от причала.

Он находился на мостике, когда услышал нарастающий гул приближающегося самолёта. Нужно было скорее нырять, а швартовочная команда всё ещё возилась у кормовых кнехтов, страшно медленно стаскивая с них тяжёлые причальные канаты.

Оглушительный вой авиамоторов возвестил о начале воздушной атаки. «Сандерленд» с британскими опознавательными знаками на фюзеляже зашёл на лодку с правого борта, поливая её раскалённым свинцом из пушек и пулемётов. Проносясь над мостиком, он сбросил кассету бомб.

— Рубите канаты! — заорал матросам Кемпке.

Последовавшие через несколько секунд взрывы отшвырнули лодку от причальной стенки чуть ли не на середину бухты. Три водяных столба поднялись у её бортов, залив всех ледяной водой. Расчёт спаренного зенитного пулемёта запоздало открыл огонь по уносящемуся прочь самолёту. Ходовой мостик напоминал решето, на палубе стонали раненые. Эрих утёр тыльной стороной ладони воду со своего лица. На руке осталась кровь. Сняв фуражку, обнаружил, что она продырявлена в нескольких местах. И тут раздался крик механика из шахты люка.

— Герр командир, мы набираем воду через пробоину в носовой части со стороны правого борта. Так что лучше зайти в ремонтное депо, пока мы ещё в базе.

— Не выйдет, Вилли, мы уходим немедленно,! Поэтому тебе и твоими парнями придётся штопать нашу прохудившуюся рыбку уже на ходу.

— Это не лучший вариант, командир, но если вы приказываете…

— Давай, давай, старина, не время ворчать. Англичане в любую минуту могут вернуться, чтобы поджарить нашу сардину на хорошем огне.

Эрих распорядился заносить раненых внутрь лодки и готовиться к погружению. Сам он спустился на скользкую палубу, чтобы ещё раз оценить повреждения. Палуба была расколота в нескольких местах. Доски настила вспучились и напоминали лесной завал. На правой кормовой цистерне балласта появилась внушительных размеров вмятина, но к счастью добротная крупповская сталь выдержала попадание осколка.

— Срочное погружение!

Приказ был отдан, хотя Эрих ещё находился на верхней палубе. Это было грубым нарушением инструкций, но сейчас каждая секунда была на счету, ибо снова послышался гул приближающихся самолётов. Их не сопровождал дружный лай зениток, а это означало, что береговые части уже капитулировали перед врагом.

Вода с гулом устремилась в затопляемые баки, когда командир только закрывал за собой крышку верхнего рабочего люка. Эрих видел, как нос его лодки скрылся под водой. Сам он уже находился по плечи в шахте, и тут неожиданно возникла проблема с задраиванием крышки люка. Вероятно её механизм повредило недавним взрывом. Кемпке с ужасом взглянул вниз — на второй люк, ведущий в центральный пост и далее, в жилые помещения субмарины. Если прямо сейчас не приказать задраить его изнутри, то через какие-то секунды вода мощным потоком хлынет туда, стремительно занимая отсек за отсеком. Долг требовал погибать самому, но спасать экипаж. Однако как бессмысленно утонуть сейчас, когда война уже закончилась. И как это глупо и нелепо утонуть в ходовом мостике собственной лодки. И потом, как же Труди?! Ведь они договорились, что обязательно поженятся, когда закончится весь этот кошмар. Да нет, смерть придумана для кого угодно, только не для него! В голове молнией пронеслась мысль, что может он ещё успеет выбраться из этого чёртового люка. А там внизу уже никто не сможет рассказать о его малодушии. Начальству же он доложит, что его просто выбросило за борт взрывной волной.

Но одновременно с этими предательскими мыслями в его горле уже сам собой завибрировал самоубийственный приказ, но тут крышка люка неожиданно поддалась и встала на положенное ей место. Исправно щёлкнул механизм запирания, возвращая ему надежду на продолжение жизни.

Внутри корпус выглядел так, словно по нему пронёсся ураган. В зеленоватом мерцающем полумраке аварийного освещения бледные лица людей напоминали покойников. Командир шёл по отсекам, переступая через опрокинутые ящиками с консервами, сорванные с креплений механизмы, и подбадривал своих парней солёными шутками. Родной корабль представлялся ему райским пределом, в который его чудом впустили в самый последний момент.

В носовом отсеке по пояс в воде работали механик и его люди. Пока они безуспешно пытались задраить пробоину величиной с футбольный мяч. Заплатку постоянно срывало мощным напором забортной воды, но парни не сдавались.

— Ну как, старина, будем жить?

— Да поживём ещё, герр командир, если вы не будете давать нашей расклеившейся старушке глубину погружения больше 20 метров. Но предупреждаю: в любой момент нам может потребоваться срочное всплытие для ремонта в надводном положении.

— Ничего не обещаю, вокруг слишком много хищников…

* * *

После произведённого осмотра командир заглянул в каюту к судовому доктору. Теперь, когда лодка шла своим курсом, можно было заняться обработкой небольшой ссадины на лбу. Видимо, её оставил отколовшийся от корабельной обшивки кусочек металла.

Док выглядел сильно озабоченным. Истолковав это по-своему, Эрих выразил ему своё сочувствие:

— За последние полгода у вас впервые столько пациентов, но я верю в вас, господин Флиг, вы обязательно справитесь.

— Уж поверьте мне, мой дорогой Эрих, наши раненые могут чувствовать себя, как у вашего Христа за пазухой, — странным загадочным шепотом отвечал док, — ведь у нас на борту собрался весь цвет берлинской медицины, включая личного врача фюрера и профессора Финдзейена — главного специалиста по восточной медицине, владельца собственной клиники на Линден-Алее1.

— Вы в это уверены? — озадаченно спросил Кемпке.

— Ну конечно! Мир медицины также тесен, как мир военного флота. Все друг друга знают, если не лично, то по научным публикациям. Вот только я ещё не решил, удобно ли при сложившихся обстоятельствах обнаружить перед коллегами своё знание их персон. Как вы считаете, мой дорогой Эрих?

— Что вы имеете в виду?

— Ну их появление на причале было обставлено такой секретностью, и потом эти двухметровые гренадёры в чёрных мундирах… Возможно, наши пассажиры желают сохранить своё инкогнито?

— Откровенно говоря, док, я и сам мало что понимаю в происходящем. Меня сразу поставили в роль извозчика. Но, пожалуй, не стоит показывать своё любопытство и излишнюю информированность. На всякий случай.

— Да, да, вы совершенно правы, Эрих. Лучше иметь меньше знания, но больше здоровья…

Уже выходя из каюты доктора, Кемпке не приказал, а попросил:

— И ещё, господин Флиг, пожалуйста, хотя бы пока эти люди у нас на борту, называйте меня в соответствии с уставом: господином командиром, либо капитан-лейтенантом. Всё-таки здесь военный корабль. А то эти господа ещё чего доброго решат, что у нас тут царит анархия.

— Хорошо, дорогой Эрих… то есть, я хотел сказать господин командир — виновато поправился доктор. Своим нахождением на флоте, а не в концлагере Флиг был обязан заступничеству командующего германским флотом адмирала Эриха Редера, который каким-то чудом выторговал у фюрера разрешение держать у себя на службе офицеров-евреев

* * *

За ужином в кают-компании Эрих представил эсэсовского майора своим офицером, а тот в свою очередь скупо отрекомендовал подводникам своих спутников. По словам гауптштурмфюрера эти люди были секретными военными конструкторами, которых необходимо было любой ценой спасти от большевиков и западных плутократов. Услышав подобную ложь, Кемпке невольно взглянул на своего доктора, а тот слегка пожал плечами и смущённо уткнулся взглядом в тарелку. Но в конце концов, какая Эриху разница, кого принимать на борт: гебельсовских болтунов, ящики с запчастями для несостоявшегося «оружия возмездия» или этих зашифрованных эскулапов. Гораздо больше его интересовал маршрут их следования.

Всё время, пока они провели за столом, Эрих напряжённо ждал от Хиппеля хотя бы намёка, куда пойдёт его лодка. Но эсэсовец не спешил раскрывать свои карты. Только на следующий день он сообщил Кемпке маршрут. Было это так. Сломался шноркель и волны стали захлёстывать поднятую на поверхность вентиляционную трубу. В отсеках начали скапливаться отработанные газы. Кемпке пришлось отдать приказ о немедленном всплытии. Приходилось идти на серьёзный риск, ибо время было дневное, солнце почти а зените, а на небе ни облачка. Кроме того, лодка уже прошла большую часть скалистого фарватера и приближалась к выходу в открытое море. Обычно в этих местах немецких подводников частенько подкарауливали английские и американские коллеги. Но выхода у них не было.

Кроме ремонтников наверху разрешалось находиться только командиру, вахтенному офицеру и расчёту зенитного пулемёта. Правила предписывали, что помимо этих лиц, подниматься на мостик без особого на то указания командира больше никто не может. В подводном флоте каждая статья устава оплачена чьей-то кровью. Это правило — в том числе. Ведь появись внезапно на горизонте вражеский самолёт и суматоха большого числа посторонних людей возле единственного люка не позволит кораблю быстро уйти под воду. Но для эсэсовского майора не существовало никаких ограничений. Не обращая внимания на увещевания старшего офицера, он поднялся на мостик, долго с видимым наслаждением вдыхал полной грудью чистый воздух. Потом закурил. Поднявшегося вслед за ним старшего офицера, гауптштурмфюрер, не стесняясь присутствующих, обложил самой площадной бранью и пригрозил собственноручно сломать челюсть, если «рыжая корабельная крыса» ещё раз посмеет ему указывать на то, что можно делать, а что нет.

— …В 32-м я начинал простым штурмовиком — у Рема в СА2, а до этого работал забойщиком на скотобойне, так что рука у меня тяжёлая… А ну все вон с мостика, мне надо наедине поговорить с командиром!

От такого наглого самоуправства на его лодке Эрих даже растерялся. Между тем его люди ждали что он решит.

— Что у вас — пробки в ушах что ли? Я же сказал — вон отсюда! — теряя терпение, вновь рявкнул эсэсовец.

— По какому праву вы так себя ведёте на моём корабле, герр гауптштурмфюрер — наконец возмущённо воскликнул Кемпке.

— Оставьте своё «герр» для армейских чистоплюев и аристократов-предателей! — презрительно ответил ему эсэсовец. — У нас в СС господ нет, а есть только товарищи по оружию. В наших казармах даже защёлки на тумбочках иметь не положено — всё на полном доверии друг к другу… Поэтому называйте меня просто по званию. А веду я себя так, потому что выполняю особый приказ руководителей партии и государства. И если вы выполните моё распоряжение убрать отсюда посторонних, то я вам немедленно предъявлю все предписания.

— Хорошо.

Как только все покинули мостик и спустились на палубу, эсэсовец развернул и подал Кемпке крупномасштабную карту Южной Америки:

— Скажите, командир, как вам нравиться идея совершить вояж в тропики?

— Куда конкретно?

— Аргентина.

— Это невозможно, у нас не хватит солярки.

— А вы плохо обо мне думаете, командир. Разве я похож на пустозвона, на способного просчитывать свои действия на нужное количество ходов вперёд. В указанном на карте районе нас будет ждать «дойная корова» (специальная подводная лодка-танкер). А на подходах к Аргентинскому побережью в нейтральных водах «U-975» встретит аргентинский сторожевой корабль и проводит к пустынному пляжу, где мы сможем спокойно выгрузиться, не привлекая внимания. Потом вы затопите лодку и мир никогда не узнает о нашей миссии.

— Неужели эти конструкторы имеют такую ценность, что ради них разработана столь сложная операция?

— А вы задаетё слишком много опасных вопросов. Не забывайтесь, капитан-лейтенант! Ваш долг исполнять приказы и вести свою лодку. Кстати, что это за пузыри приближаются к нам вон оттуда?

Эрих не успел ещё взглянуть в указанную эсэсовцем сторону, как за его спиной истошно завопил вахтенный:

— Торпеда с правого борта!

Только теперь Кемпке увидел пузырчатый след торпеды, несущейся прямо в борт его кораблю. До неё было метров сто не больше. Как он и боялся, на выходе с фарватера их караулила вражеская стальная акула.

— Оба самый полный! К погружению!

Лодка помчалась наперегонки со смертью. Буквально впихиваясь вслед за эсэсовцем в горловину люка, Эрих напряжённо ожидал взрыва и мгновенного конца в огненном аду. Но прошли отпущенные им десять секунд, потом ещё бесконечно протянулись пятнадцать и только потом гулко рвануло совсем близко в стороне. Корабль содрогнулся всем своим стальным телом, но уцелел. Эрих догадался, что торпеда, пройдя мимо, врезалась в основание высокой скалы, мимо которой они только что прошли. Появилась возможность сымитировать собственную гибель. Командир вражеской субмарины наверняка решит, что его секундомеры дали небольшую погрешность и торпеда попала в цель.

— Оба стоп! Всем затаиться! Кормовым аппаратом выстрелить имитационный патрон.

Теперь надо было выждать. Возможно неприятельский командир захочет полюбоваться на плоды своей победы, и тут может представиться возможность нанести ответный удар. Хотя лично он бы на месте этого парня перестраховался и удовлетворился созерцанием поля выигранной им битвы через перископ, не всплывая. На войне любопытство может стоить головы!

Акустик постоянно докладывал, что слышит шум винтов, описывающей вокруг них широкие круги вражеской лодки. И впрямь у противника все повадки были акульи. И всё-таки он оказался не таким уж сверхосторожным — стало ясно, что противник решил всплыть.

Припав к окуляру перископа, Эрих возбуждённо наблюдал за всплывающей американской субмариной. Вот показался чёрный гребень ходового мостика, а ещё через три секунды она появилась целиком… Неприятельская лодка победно сверкала в лучах полуденного солнца. Это был корабль одной из последних серий типа «Спайкфиш» водоизмещением не менее 500 тонн. Потопить такую красавицу было бы редким везением.

Появившиеся на мостике субмарины люди радостно размахивали руками, указывая друг другу на масляные пятна на воде и плавающие личные вещи германских подводников. Кемпке с удивлением разглядывал сквозь мощную цейсовскую оптику эффектную рыжеволосую девицу в распахнутой «настежь» куртке «пилот». Она была буквально увешана громоздкими фотоаппаратами. Скорее всего вражеский командир решился всплыть только для того, чтобы позволить хорошенькой корреспондентке запечатлеть его подвиг для какого-нибудь «Нью-Йорк таймс». Всё-таки права старая морская традиция, запрещающая женщинам находиться на корабле!

Между тем, подойдя на малом ходу к месту «гибели» немецкого корабля, американцы стали спускать на воду резиновую лодку, видимо, для сбора плавающих в волнах трофеев и проведения «фотосессии». Первой в шлюпку пригласили корреспондентку. Теперь Эрих держал перископ максимально низко над водой, чтобы его не заметили с находящейся совсем близко вражеской лодки. Волны постоянно перекатывались через перископное стекло, вода свинцовыми ручьями стекала по его объективу и ослепительно вспенивалась, как только лодка опускалась ниже перископной глубины. По-хорошему, так надо было бы совсем убрать перископ и целиться только по показаниям акустика, но уж больно Кемпке хотелось увидеть, как вздыбиться и переломиться пополам вражеская подлодка после того как в неё угодит торпеда. Сейчас до неприятельского корабля было не более полутра кабельтов. Промахнуться с такой дистанции по застопорившей ход подлодке было просто невозможно. Фактически ему предстояло сделать пистолетный выстрел в упор. Впившись взглядом в мишень, командир торопливо давал последние поправки рулевому, диктовал данные для закладывания в автомат стрельбы. В последний момент он выждал, пока лодка с дамочкой отойдёт подальше от обречённого корабля. Всё же, он был джентльмен.

Наконец, даже не включив секундомеры, Кемпке резко выдохнул:

— Оба носовых пли!

И… не почувствовал характерного толчка выходящих из носовых аппаратов торпед. Только сейчас Эрих вспомнил, что в торпедных аппаратах и на резервных стеллажах пусто. В охватившем его азарта он просто забыл, что ударное вооружение выгрузили на базе, чтобы принять пассажиров и контейнеры, а подчинённые не привыкли оспаривать распоряжения своего командира…

Надо было как-то выходить из создавшегося глупого положения, и он устало произнёс:

— Отбой учебной тревоги…

У выхода из центрального поста Кемпке задержал эсэсовец и уважительно сказал, понизив голос:

— Вы отличный солдат. И мне жаль, что по нашей вине вы лишились ценного трофея. Но поверьте мне, наша цель гораздо почётнее, чем потопить одну американскую подлодку. И дело не в этих пассажиров, с которыми я вас вчера познакомил. Это так — мелкая шваль. Главных ваших пассажиров, я к сожалению, не могу вам пока представить, но придёт время… Впрочем, об этом тс-с-с, — эсэсовец, сделав заговорщицкие глаза, приложил палец к губам. — И ещё: только что ваша лодка была официально потоплена и погибла вместе со всем своим героическим экипажем.

Глава 2

Незапланированная командировка

Несколько часов назад Максу позвонила знакомая редакторша с одного из телеканалов и предупредила о намечающемся выгодном заказе. Прыгунов как обычно был на мели. Поэтому, не смотря на лёгкий похмельный синдром после вчерашних посиделок, быстро принял душ, побрился, и, одолжив денег на бензин у симпатизирующей ему соседки, помчался на халтуру. Как никак ему светили аж триста долларов за полтора часа съёмок! Встреча с Борей рушила всего планы.

— А, мсье Прыгунов собственной персоной! — обрадовано распахнул ему свои широкие объятия низкорослый пузатый крепыш с крепким лысым черепом на бычьей шее. — А я уж грешным делом начал опасаться, что не смогу засвидетельствовать вам своё почтение. И кстати, куда вы прошлый раз так внезапно исчезли вместе с новеньким цифровым «Никоном» за полторы штуки баксов?

Прошлым летом Боря предложил Максу подработать, ему срочно понадобился высококлассный фотограф.

Прыгунов десять часов не вылезал из арендованной студии, к пяти часам он рассчитывал поставить финальную точку. И тут заехал Боря, чтобы оценить качество снимков. Отсмотрев готовый материал, заказчик пришёл в восторг, и допустил грубую ошибку: вместо того, чтобы произвести расчёт с мастером после сдачи проекта, он тут же выдал ему обещанный гонорар. Расплатившись, заказчик уехал в полной уверенности, что вечером получит свои фотографии. А ведь он знал, с кем имеет дело!

Кончилось всё, как это уже бывало с Максом не раз: выйдя из студии на часик — выпить кофе с коньяком в пресс-баре телецентра, он очнулся через несколько дней — в чужих тренировочных штанах и дырявой майке — где-то на окраине подмосковной Ивантеевки. Как он туда попал и кому раздарил свою новую одежду, фотограф объяснить себе не мог. Но зато прекрасно зафиксировал в памяти, что в минуты озарения запер чужую дорогостоящую аппаратуру в своей «шестёрке» — «от греха подальше». Но вот где он припарковал автомобиль, хоть убей, вспомнить не мог. Несколько дней парень кормил работодателя обещаниями, параллельно энергично разыскивая по Москве и её окрестностям свою машину. Но так и не найдя её, просто залёг на дно: сменил сим-карту на мобильном телефоне, перестал появляться в местах, где мог пересечься с Борисом… Однако прошло время и страх неминуемой расплаты основательно притупился. Максим даже стал забывать об очередном своём жизненном косяке, но как теперь выяснилось, — совершенно напрасно.

Если о Максе Прыгунове все знали, что он талантливый парень, но «со сломанной башней», то Боря был человеком тёмным. Таких типов принято уважительно называть «бандитами». При этом совсем не обязательно, что их жизнь состоит из «стрелок» и разборок. Просто эти крепкие ребята с конкретной манерой говорить и действовать умеют решать любые вопросы, когда нужно бывая мягкими и пушистыми, но при необходимости включая «блатные педали» угроз и прямого насилия.

— Ну что, брателло, ты попал под бронепоезд! — лучась дружелюбной улыбкой, поздравил фотографа Борис. — И не пытайся переводить стрелки на обстоятельства, — не поможет.

— А я и не отрицаю, что виноват. Просто я потерял телефон со всей записной книжкой. И не мог тебя найти, чтобы расплатиться. Давай ты мне свой номер оставишь, а я в конце недели отдам тебе должок.

Боря улыбнулся Прыгунову ещё шире.

— Не выйдет. Платить будешь сейчас. И скажи спасибо, что ты не попался мне тогда, а то бы отбитыми почками бы не отделался.

— Ты прости, но меня уже пятнадцать минут как ждут в АСК-23 — Максим попытался в своём фирменном стиле просто улизнуть от неприятного собеседника. Но Боря сделал молниеносное движение рукой и железной хваткой сжал его тонкое запястье, так что на глаза Прыгунова навернулись слёзы.

Их разговор происходил в коридоре телецентра на глазах у десятков снующих мимо людей. Поэтому Боря затащил Макса в туалет. Улыбка сразу сползла с его лица, теперь он жёстко цедил слова:

— Если не выложишь бабки, я перебью тебе коленки и раздавлю каблуками пальцы, так что с карьерой фотографа будет покончено навсегда… Ты что ещё не понял, что на этот раз попал капитально?

— Теперь уже понял, — кривясь от боли, согласился Прыгунов. Боря нехотя разжал свою медвежью лапу и даже похлопал фотографа по плечу.

— Всё-таки, Припрыжкин, ты редкий везунчик: ещё недавно я бы тебя удавил, а теперь даже выгодную работёнку подброшу, так что и с долгом рассчитаешься и ещё с наваром останешься.

— Моя фамилия Прыгунов.

— А я сказал Припрыжкин. И останешься Припрыжкиным, пока должок не отдашь. Ты меня понял?

— Ну ладно, я тебя понял. Что делать то надо.

— Вот это уже другой разговор! Понимаешь, мне снова понадобился суперклассный фотограф. И не какой-нибудь там штатный пижон из глянцевого журнала, а настоящий художник. Но чтоб не свихнутый был на искусстве, а понимал, что такое крепкое профессиональное коммерческое фото.

— Сделаем. Бюджет какой?

— Трёшка. Но с командировкой в тёплую страну за мой счёт.

— Уже согласен. А что снимать будем?

— Понимаешь, тут такое дело подвернулось… А пойдём-ка мы где-нибудь сядём, а то стоим на проходе, людям мешаемся.

На парковке телецентра Бориса ожидал наглухо затонированный немецкий джип с транзитными номерами.

— Прошу! — широким жестом хозяин внедорожника пригласил Прыгунова в свою машину.

— Помниться, в прошлую нашу встречу у тебя была семилетняя японка.

— Так работаем! Повышаем, так сказать, благосостояние. Не то что вы — алкоголики-тунеядцы.

В салоне Борис включил музыку, разлил по пластиковым стаканчикам только что купленный в буфете коньяк. Выпили. Наконец, Боря заговорил о деле:

— Тут у меня появилась информация… только давай сразу условимся — никаких имён. Так вот, разговорились мы с одним парнем и он мне рассказал, что занесло его аж в Аргентину. Строили они там комбинат, а попутно хватались за любую халтуру. А так как парень этот классный инженер-электрик, то вышли на него какие-то ребятки, и попросили что-то там наладить по электрической части в местном госпитале. Бабки пообещали солидные. Ну и чувак обрадовался. В общем, привезли его в какой-то посёлок и завели в особый бункер. И вот он утверждает, что будто бы видел в этом бункере самого Гитлера. По его словам, он в виде мумии, а с ним и ещё какие-то высокопоставленные фашисты. Лежат они там в особых стальных гробах, и специальная аппаратура поддерживает внутри определенный режим. Тела, мол, в старинных мундирах при орденах. Одним словом, всё чин чинарём. Только приходи и фоткай весь этот беспредел. Чуешь, куда я клоню?

Макс озвучил первую версию, которая пришла ему на ум:

— То, что разговор у вас был по пьяному делу, я уже понял. Много выпили то?

Боря виновато поскрёб пятернёй бритый затылок:

— Да и я вот засомневался и на следующий день снова с ним на эту тему переговорил, но он клянётся и божится, что всё действительно видел своими глазами. И вот что я подумал: если каким-то образом снять весь этот холодильник на фото и видео, то это ведь можно отлично продать. Как думаешь?

— Не знаю-не знаю… Но по-моему, всё это лажа какая-то. А сколько он денег хочет?

— Понимаешь, он сам ехать боится. Говорит, на обратном пути всю их бригаду вместе с автобусом под откос пустили — в пропасть сбросили. Будто бы специально всё подстроили под случайную аварию на горном серпантине. Он, мол, только один чудом и уцелел, да и то лишь потому, что в самом заду автобуса между тюками с барахлом сидел, они заместо подушек безопасности сработали. Карту нарисовать он обещает за шесть тысяч долларов, но сам ехать отказывается. Но думаю, я его смогу уговорить. Теперь фотограф у меня есть, остаётся только нанять крутого спеца по безопасности, и можно выруливать на взлёт.

— Да, но у меня есть одно условие. Я хочу взять с собой девочку-журналистку — эта смелая мысль только что пришла в голову Прыгунову. На прошлой неделе он случайно познакомился в одной редакции с симпатичной провинциалкой, безуспешно обивающей пороги московских телеканалов и радиостанций. Какой-то выдающейся красотой она не блистала. Таких девичьих лиц на улицах Москвы — миллионы, а в телевизионных коридорах их вообще тьма. Но чем-то неуловимым она его зацепила. Возможно, Прыгунов был просто в тот момент в таком сентиментальном настроении, что ему захотелось взять шефство над растерявшемся перед враждебным городом воробушком. А может, она чем-то неуловимым напомнила ему первую школьную любовь… Кто знает? Душа человеческая — потёмки. Часто мы не осознаём истинные глубинные причины своей горячей симпатии или ненависти к новому человеку.

Откуда она приехала в Москву, Максим уже успел забыть, но вот её немного грустные глаза умного доверчивого ребёнка никак не шли у него из головы. Никакого блата в столице у этой Саши не имелось. И при этом девчонка мечтала об успешной карьере, хотя совершенно не была готова платить за неё стандартную в подобных случаях цену. Ведь не секрет, что маститые мэтры эфира часто берут под своё крыло симпатичных провинциалок на вполне определённых условиях ответной благодарности. А эта была просто пришелицей из позапрошлого века. Таких девочек с высокими нравственными принципами в нынешней России давно не выпускают. И если он ей не поможет, то её гарантированно ждёт полнейшее разочарование в этой жизни.

— Ну ты и наглец, Припрыжкин! — усмехнулся Борис в ответ на его просьбу. — Кругом мне должен, а уже условия ставишь! Хотя ладно, бери свою боевую подругу, но при условии, что она хорошо смотрится в купальнике.

* * *

Только в аэропорту выяснилось, что Макс и его юная протеже полетят по самым дешёвым билетам, в то время как Боря и нанятый им громила из бывших спецназовцев намерены с комфортом путешествовать в бизнес-классе. Ещё с ними должен был лететь мужичок лет сорока, судя по его говору он был с Украины. Его Борис тоже не посчитал нужным брать в салон для избранных. Такая дискриминация, да ещё на глазах у смотрящей на него снизу вверх девочки чрезвычайно оскорбила Максима. Он тут же полез в бутылку: демонстративно поставил на пол возле стойки регистрации сумки с аппаратурой и потребовал немедленно обменять их билеты.

— Мы что тебе, чёрные рабы, чтобы смотреть из третьего класса, как вы будете весь полёт жрать икру и запивать её марочным коньяком?!

Хотя Прыгунова многие и считали простаком, на самом деле трезвый он был очень расчётливым и жёстким парнем со своими отчётливыми понятиями о справедливости. Вот и теперь, устраивая скандал всего за полчаса до вылета, Макс знал наверняка, что продюсеру их экспедиции придётся уступить перед шантажом. Как Максим и рассчитывал, на этот раз Боре пришлось уступить, тем более, что рядом были пограничники и полицейские. Боря изобразил на лице добродушное удивление:

— Ты что, обиделся? Сказал бы сразу, что для тебя это так важно, я бы себе взял третий класс, а тебя устроил в кожаное кресло в носу салона. Но, откровенно говоря, ничего стоящего там нет: коньяк в три раза дороже, чем на земле, а еда как в заводской столовке. И кстати, в случае авиакатастрофы выживают обычно те, что сидят в заднице самолёта… Но если ты так хочешь, то пожалуйста! Только доплату за билеты я вычту из твоего гонорара.

— Самоуважение того стоит — гордо взглянув на свою спутницу, согласился Макс.

* * *

Весь полёт Боря почти без перерыва жрал и пил. Причём с полагающимся бизнес-классу бесплатным меню он расправился очень быстро, а далее постоянно держал в напряжении стюардесс, заказывая ему всё новые и новые напитки и деликатесы.

Макс и сидящая рядом с ним девушка позволить себе такого не могли. Впрочем, о еде они думали меньше всего, так как были увлечены разговором. Молодой человек был в ударе: ему было легко и приятно живописать все тонкости великосветской жизни Москвы и видеть перед собой эти изумлённо распахнутые глаза, с напряжённым вниманием ловящие каждое его слово.

Потом, Саша рассказала о себе: она из маленького городка, что стоит на берегу Азовского моря, родители её — школьные учителя. Несколько месяцев назад она приехала поступать на журфак университета, о котором она мечтала с пятого класса. Но провалилась. Возвращаться домой побитой собакой она не хочет. Кто-то посоветовал ей попробовать найти работу в столице, чтобы получить необходимый профессиональный опыт, и на следующий год попробовать поступать снова.

В свою очередь Макс напустил вокруг своей персоны побольше тумана романтической загадочности, скупо сообщив, что всегда востребован, как профессионал и страшно устал от командировок, вроде этой.

* * *

Буэнос-Айрес встретил московский рейс холодной пасмурной погодой. Оказалось, что в этом климатическом поясе всё было в точности наоборот, чем в России. Январь здесь был самым жарким месяцем, а июль самым холодным и ненастным. Борис со спецназовцем быстро достали из своих рюкзаков тёплые куртки и свитера. Украинец-проводник тоже знал, что их ждёт. Зато Макс и его спутница ёжились на холодном ветру и не могли поверить, что действительно попали в Южную Америку. Оба были одеты по-летнему.

Макс отвёл в сторону босса и выразительно скосил глаза на уже посиневшее от холода юное создание.

— Послушай, девчонку надо хорошенько одеть, если мы не хотим потом лечить её от гриппа и малярии одновременно.

— Вообще-то это была твоя дурацкая идея — тащить с собой эту молодую и необученную, так что расхлёбывай сам. А я, извини не Рокфеллер, чтобы спонсировать неизвестно кого.

— Хорошо, запиши эти деньги на мой счёт.

— Это можно. Но только учти, что если и дальше будешь шиковать, то в результате ничего не заработаешь.

— А я уже решил, что эти полторы недели я в отпуске, так что деньги для меня теперь не самое главное.

— Ну-ну, эн-н-т-тузазиаст — с сарказмом издевательски прожевал Боря.

Для маскировки истинной цели их прилёта, скорей всего, по наущению своего консультанта-спецназовца, Боря объявил чиновнику миграционного управления МВД Аргентины, что они являются съёмочной группой российского национального географического телеканала. А их цель — съёмка редкого вида гигантского кондора в его естественных местах обитания на склонах Анд.

На задворках международного аэропорта русских клиентов ожидал допотопный двухмоторный «Дуглас» эпохи Второй мировой войны. Но в отличие от многих заботливо отреставрированных раритетных самолётов, этот выглядел на свои годы: родная зелёная краска во многих местах облупилась, из правого мотора на бетонные плиты капала какая-то жидкость. Но сонного вида механик абсолютно равнодушно прохаживался мимо образовавшейся у него под ногами лужи. Не лучше были и пилоты. Это была чрезвычайно живописная парочка истинных латиноамериканцев. Будучи, судя по всему мужем и женой, они бесконечно выясняли отношения, громко крича друг на друга и при этом очень активно жестикулируя. Командиром воздушного судна была женщина лет сорока в ладно обтягивающем её красивое тело лётном комбинезоне. Когда она сверху вниз орала на своего плешивого коротышке-муженька, то казалась страшенной мигерой. Но стоило ей обратиться к подошедшим клиентам, как её внешность чудесным образом преобразилось: тонкие черты обрели спокойную гармонию, глаза мягко засветились приветливостью, а белоснежная улыбка просто слепила на фоне смуглой нежной кожи её лица. На безукоризненном английском лётчица поприветствовала пассажиров:

— Рада вас поздравить от лица нашей авиакомпании с прибытием в Аргентину! Машина заправлена и готова к взлёту.

Максим хотел было высказать ей свои опасения насчёт протекающего мотора, но передумал. Он принадлежал к тому типу молодых авантюристов, которые привыкли полагать, что серьёзные неприятности подстерегают кого угодно, только не их. Возможно, и даже скорей всего, что эта старая летающая лоханка и расшибётся, но только произойдёт это когда-нибудь в будущем, но только не сейчас и не с ним.

— Очень рад нашей встрече! — галантно ответил Прыгунов за всю их компанию, и потянулся поцеловать даме руку. Но тут между ним и сексапильной авиаторшей возник второй пилот с горящими ревностью бешеными глазами. Максим мгновенно перестал улыбаться лётчице.

— Грацияс, амиго! — употребил он единственно известное ему испанское выражение, адресуя его ревнивому мужу, чтобы как-то снизить градус ненависти в его глазах.

Перед посадкой в самолёт спецназовец провёл со всей группой короткий инструктаж, как им надлежит вести себя в этой стране:

— Местная валюта во многом обесценена в результате жёсткой её привязки к доллару, поэтому тот, у кого с собой есть «зелень», вскоре почувствует себя миллионерами. Однако, советую помнить, что скромность не только украшает человека, но и помогает не быть ограбленным. Отсюда совет: рассуйте по карманам то, чем будете расплачиваться за сувениры и прочую мелочёвку, а остальное спрячьте понадёжней. Воду пейте только бутылированную. В джунглях никаких шортов, рукава и штаны должны защищать кожу от паразитов и гадов. В этих местах человек — лакомая дичь для всего прыгающего, ползающего и бегающего. Каждому я выдам препараты от местных болезней. Не забывайте их пить, если не хотите подцепить малярию или жёлтую лихорадку. И максимально осторожно с местной кухней, вашему желудку нужно время на адаптацию. Всё, теперь на посадку.

Внутри самолёт был оборудован по-спартански: вместо кресел две скамьи вдоль бортов, свободное пространство между ними предназначалось для багажа. Кроме того, здесь жутко воняло керосином. Макс подумал, что, похоже, им предстоит непростое испытание. Окончательно же он в этом убедился, едва самолёт, надрывно завывая моторами, нехотя оторвался от полосы. При этом «Дуглас» дрожал и раскачивался, как больной пенсионер, которого по-садистки выгнали на утреннюю пробежку. Над горами самолёт попал в сильную болтанку и пассажирам досталось по полной программе…

На маленьком горном аэродромчике, представляющем собой просто площадку скошенной травы, прилетевших никто не встречал. Самолёт тут же улетел, помахав на прощание крыльями, и московские гости остались одни посреди незнакомой безлюдной природы. Мобильная связь здесь не действовала. Злой как чёрт, Боря мрачно сыпал заочными угрозами в адрес местных туроператоров, которые обещали ему, что с транспортом проблем не возникнет. В это время украинец трупом лежал на траве, на лице его было написано блаженство от ощущения себя снова на земле.

Спезназовец уже оклемался и был погружён в изучение карт района «боевых действий». И только Саша с Максимом с дружелюбным любопытством глазели на заросшие пышной тропической растительностью окрестные горы. В отличие от Буэнос-Айреса погода здесь была гораздо более гостеприимной — ярко светило солнце и в глазах рябило от сочности окружающих красок. Для европейца здесь всего было чересчур много: запахов, сочных цветов, которыми были раскрашены растения и животные, причудливых и разнообразных по тональности трелей, доносящихся из-под кроны близлежащего леса.

— Давай запишем с тобой стенд-ап4 на фоне этого рая — предложил девушке Макс. Сейчас я распакую видеокамеру, достану микрофон, а ты пока подготовь короткий вступительный текст.

— Да, но о чём я буду говорить, ведь мы ещё ничего не отсняли. И вообще я пока не слишком понимаю, какова цель нашей командировки.

— Я собираюсь делать из тебя телезвезду — без обиняков объявил Макс. — Ты когда-нибудь слышала версию, будто бы Гитлер и его ближайшие соратники не погибли под обломками Рейхсканцелярии, а сбежали в Южную Америку?

Саша неуверенно ответила:

— Что-то такое слышала… Но по-моему, это чистый бред. Есть же заключение специальной комиссии. Тело Гитлера, Евы Браун и ещё нескольких десятков главных наци и членов их семей были сожжены во дворе Рейхсканцелярии или кремированы после казни в соответствии с решением Нюрнбергского трибунала.

— Ого! У тебя в школе по истории какая была оценка?

— У меня отец школьный историк. И потом я всегда больше любила читать, чем убивать время во дворе или на дискотеках.

— Молодец, умненькая девочка, далеко пойдёшь.

— Вы это серьёзно говорите или просто издеваетесь надо мной?

— Конечно, серьёзно. Извини, если я тебя обидел. Просто мне казалось, что мы друзья, а между друзьями допустима лёгкая фамильярность. А то уж слишком занудно получается: всё «вы», да «вы». Может перейдём наконец на «ты»?

Её трогательная готовность ни на миллиметр не отступать в защите чувства собственного достоинства вызывала уважение. Макс убедился, что не ошибся с выбором партнёра для этого дела.

— Хоть ты в это и не веришь, но наш Борюсик твёрдо уверен, что впереди нас ждёт сенсация мирового уровня. Впрочем, пока он будет перебирать покупателей на бесценные кассеты, которые я ему отсниму, мы успеем выдать в мировой эфир твой спецрепортаж из гробницы, набитой мумиями фашистких вождей. Вот, смотри — Макс украдкой продемонстрировал ей пару специально припасённых им кассет, о существовании которых Боря даже не догадывался. Именно на эти исходники Прыгунов собирался снимать самые вкусные кадры, чтобы потом употребить их по собственному усмотрению.

Обещанный транспорт появился только через два с половиной часа от назначенного времени. При чём это был не японский джип и даже не «Лендровер», а доисторический ГАЗ-69 советского производства, сошедший с конвейера не позже 1970 года. На его капоте ещё чётко читалось гордое название модели на родной кириллице «Труженик».

— Да что это за сраная страна, где условия контракта ни черта не стоят! — возмущался по дороге Боря. После разборок с ним водитель «газона» сидел на своём месте пришибленной мышью и беспрекословно выполнял указания иностранного дона. Они проехали сто тридцать километров по грунтовой дороге до небольшого посёлка. Боря со спецназовцем собрались отобедать в местном ресторанчике. При этом босс пригласил с собой Сашу. Девушка стала отказываться, вопросительно поглядывая на Максима.

— Раз приглашают, иди — посоветовал ей молодой человек. — Там где питается Борюсик — еда качественная. А тебе лучше не рисковать, иначе не сможешь ехать дальше.

Сам Максим получил убогий сухпаёк в виде пачки галет, банки шпрот и поллитровой бутылки минеральной воды. Это была его суточная норма. При этом Борис обманул его, хотя обещал выдать деньги в местной валюте на командировочные расходы. Якобы, он забыл разменять валюту в аэропорту.

— Подожди пару дней, пока я найду, где разменять доллары по хорошему курсу — туманно пообещал босс.

Это тоже было ложью, ибо проводник их экспедиции отправился на обед в закусочную при заправочной станции, где за небольшую сумму в песо можно было славно набить себе живот. Просто Борюсик продолжал мстить ему, либо смирял его гонор, ожидая, что Макс, словно дикий волк, пожив впроголодь, начнёт преданно лизать хозяйские руки, слизывая с пальцев сладкие куски.

К машине Макс вернулся последним. На него никто не обратил внимания, так как все слушали перепуганного проводника. Тот торопливо рассказывал, как на заправочной станции его увидела женщина из посёлка, где он побывал. И она его явно узнала.

… — Теперь нам треба срочно делать ноги, а то нам всех пошинкуют в мелкую капусту! — дрожащим голосом заключил он свой рассказ.

— Что делать то будем? — озадаченно почёсывая затылок, обратился к своему консультанту по безопасности Боря. — Может, и вправду, валить отсюда надо, пока нас в решето не уделали. Судя по всему, ребята здесь обитают серьёзные.

— А зачем тогда вообще так далеко выдвигались? — пробасил спецназовец, пожимая широкими плечами. — Нормальная ситуация, можно работать, но только по всем правилам тактики и стратегии. Значит, так, я беру проводника, и мы с ним на машине подскакиваем на место, всё как следует смотрим и на мягких лапах отходим в исходную точку. Потом подбиваем бабки и принимаем окончательное решение.

— Я никуда не поеду. Мне моя штопана шкура ещё треба — твёрдо заявил украинец, демонстративно садясь на землю.

Но стоило к нему приблизиться двухметровому спецназовцу, как отказник покорно поднялся и уныло поплёлся к машине.

Перед отъездом спецназовец обещал, что весь разведывательный рейд займёт не более трёх часов. Однако оставшиеся в посёлке люди прождали вдвое больше, прежде чем поняли, что с уехавшими случилась беда. Между тем приближалась ночь, и у всех на душе стало совсем тревожно.

— В посёлке оставаться опасно, я видел, как местные смотрят на нас — сказал Макс.

— Да, ты прав. После исчезновения машины мне кажется, что все тут заодно — согласился с ним Борис.

Было решено идти пешком в обратном направлении — до полицейского кордона, через который они сегодня проезжали. До него было километров пятнадцать, не больше.

— Оттуда свяжемся с ближайшим российским дипломатическим представительством. Свои обязательно выручат, не бросят на произвол судьбы.

Они отошли совсем недалеко от посёлка, когда на крутом повороте их догнал автомобиль. За рулём машины сидела пожилая дама. На первый взгляд ей было лет шестьдесят, но возраст не надругался над её некогда прекрасной внешностью. Если бы не состарившаяся на южном солнце кожа, то даже 32-летний Максим не посмел бы назвать незнакомку старухой. Было видно, что дама не только обладает счастливой генетикой, но и тщательно заботится о своей внешности и здоровье.

— Вы говорите по-русски? — была первая фраза, с которой она обратилась к Максиму и его спутникам. Она произнесла её с сильным иностранным акцентом, как человек давно не практиковавшийся в родной речи.

— Да, мы русские — ответил за всех Прыгунов. — А в чём дело?

— Не задавайте лишних вопросов, садитесь в мою машину, пока ещё не поздно! — это было сказано в большом волнении.

— Но в чём дело? — повторил вопрос теперь уже Боря. — Мы никуда не поедим, пока вы не объясните нам, что происходит.

— Несколько часов назад в пятидесяти километрах отсюда убили ваших товарищей!

Пресекая дальнейшие расспросы, женщина повелительно вскинула вверх руку.

— Только не спрашивайте меня, как это случилось, я сама точно не знаю. Но тут все работают на колонию, и ваших товарищей, как я понимаю, просто заманили в одну из лесных ловушек. Вокруг «Ковчега» их сотни. За каждого убитого или пойманного у ограды «Ковчега» чужака местным индейцам или фермерам-креолам колонисты платят щедрые призовые. Теперь обязательно начнут искать других чужаков, найдут вас и убьют. Вы этого хотите?

Глава 3

Чрезвычайная комиссия

21 января 1924 года около 18 часов у Владимира Ильича Ленина началась предсмертная агония. Страшные судороги сводили всё его тело, особенно правую сторону. Конечности умирающего были напряжены до такой степени, что у врачей не было возможности даже согнуть ему ногу в колене. Припадок сопровождался резким учащением дыхания и сердечной деятельности. Вскоре у Ленина появился так называемый мозговой тип дыхания, однозначно указывающий на приближение конца. В 18.50 у Ленина наступил внезапный прилив крови к лицу, оно покраснело до багрового цвета, затем последовал глубокий вдох и мгновенная смерть. В ту же ночь по решению советского правительства была создана чрезвычайная комиссия по организации похорон под председательством шефа ВЧК — Феликса Дзержинского. Первым делом Дзержинский распорядился пригласить известного московского патологоанатома Абрикосова для вскрытия и временного бальзамирования тела.

Страницы: 123 »»

Читать бесплатно другие книги:

В книге известного врача-нарколога Руслана Николаевича Исаева собрана, структурирована и подробно ра...
Приключенческо-фантастическая повесть известной писательницы Тамары Крюковой – лауреата премии Прави...
Эта книга посвящена эволюции простого карандаша – одного из самых незамысловатых и обыденных предмет...
Если ты провалился из сегодняшнего дня в 1941 год, будь готов пройти все круги фронтового ада: проры...
Всем, кто смотрел легендарный телесериал «Бандитский Петербург», небезынтересно будет узнать, что од...
Артём Тарасов случайно попадает на фирму, занимающуюся программированием виртуальных игр, а затем и ...