Тайник 21 Тихонова Марина

– Ну вроде как, он может с нами поехать, если захотим. Он, оказывается, не числится рейсовым на станции, он же Проводник. У них нет четко зафиксированного маршрута.

– Отсюда две дороги: или к яблочникам через лес, или обратно в Мышиные горы, – резко отвечает мастер, – так что выбор у вас небольшой. И поторопитесь, времени выхаживать вас и кормить у меня нет! – ворчит себе под нос, а сам за мной присматривает.

– Слушай, а Кирилл где? И что там у вас было про китайский? – последний вопрос ей явно не по душе, резко дернула рукой и царапнула ногтем шею. Сдерживаюсь еле-еле, закончила бы она побыстрее! – может, не надо? Вроде все хорошо, – отстраняю ее.

– Да пожалуйста! Вон Кира, с Бертом возится! – выплеснула воду под дерево и ушла.

Слышу, как Сашка посмеивается. Визг пилы сводит меня с ума. Прислушиваюсь к стуку часов в стволе дуба, чтобы не замечать остальные звуки. Такие же, что были на станции, только меньше. «Dream fiction inc.» Не помню, были ли там слова. Похоже на логотип какой-то компании: лист и три звездочки. Мило, но мне почему-то неприятно. Что-то отталкивающее есть в этих буквах и звездах. Они не на своем месте.

– Дэн, смотри, здорово? – Кира натирает Альберта до блеска. Он ярко красный, я был прав. Урчит и как будто смотрит по сторонам, – жалко, он ни лепешки, ни мед не ест, голодный остался.

– Ничего, поедете в лес – там он не пропадет, всяко водится, – мастер откладывает в сторону тяжелую доску.

– Не знаешь, чего Санек так заработался, а? Нормально, все нормально, – отмахиваюсь от вопросительного взгляда Кирилла. Юла с другой стороны протирает стекло, в мою сторону даже не смотрит, за то, кажется, Сашка не сводит с нас глаз.

– Да он помешался на этом ключе! Мастер Томалтаг говорит, если мы поедем к яблочникам, то там можно найти одного старика, который много чего знает и про игру, и про тайник. Ну вот, он упросил его, чтобы подсказал, как с тем стариком познакомиться. Оказывается, это его старый приятель. И мастер сказал Сашке, что, если он поможет ему до ночи закончить королевский заказ, напишет тому записку, чтобы принял его. Дэн, по-моему, он не собирается делиться….

– Увидим, – обхожу Альберта. Рукой дотрагиваюсь до багажника, вдруг чувствую пустоту под ладонью. Падаю. Не понимаю, что происходит, вокруг темно и душно. Я пытаюсь распрямить ноги, двигаться. Ничего не выходит. Накатывает злость, а за ней – страх. Появляется мысль, что я ничего не знаю про Альберта, почти ничего. Может, он и багажником умеет поймать себе обед. Что-то холодное и липкое пристало к руке. Противно. Снаружи Кира и Юлька кричат что-то неразборчивое.

– Альберт, выпусти щас же! – странно угрожать тому, кто тебя сцапал, но, наверное, прозвучало убедительно. Темнота разрывается, и на меня льется свет, свежий воздух и беспокойные голоса.

Я сижу на земле, пытаюсь отдышаться. Надо быстрее встать, от их суматохи мне становится не по себе.

– В порядке, – останавливаю Юлу, – перестань пожалуйста, – щеки горят, а она пытается посмотреть мне в лицо. Уже готов к новому потоку слов, но вместо этого Юлька обнимает меня за шею. Аккуратно, я не чувствую боли.

– Страшно за тебя стало, – все таки умудрилась поймать мой растерянный и взбешенный взгляд, но больше ничего не сказала.

– Дэн, опять они, – Кира заливается смехом. Я делаю шаг к нему, он только указывает на мои руки. И точно, по предплечью неторопливо ползет улитка, и на ладони еще две. Я заглядываю в раскрытый багажник, там их с десяток, не меньше, и на дне затертая металлическая табличка «dream fiction inc.». Мне это совсем не нравится.

Замахиваюсь, так хочется врезать Альберту. Правда, совсем не уверен, кому из нас придется хуже от этого. Взгляд скользит по корпусу, и как не заметил раньше? Он весь в царапинах и вмятинах от мышиных когтей. Злость схлынула как волна.

– И чего это ты? – только и смог я сказать, уходя подальше от Берта.

– А вы не слышали новость, рассказывают у нас воришки появились? – заговорил мастер Том, как ни в чем не бывало, – представляете, часа за три до вашего приезда побывал тут смотритель со станции. Такой расстроенный, ужас! Кто-то украл его последнее миндальное яблоко, а бегать-то за ними приходится не близко, да и отлучаться ему нельзя. Безобразие творится! Точно, какие-то бездельники! – пила свистит мерно, как ход часов, – а у них свои пути, у Смотрителя и еще кое у кого, – предупреждая наш вопрос продолжает Томалтаг.

– Неплохо бы и нам этим путем, – Кира вздыхает и снова берется за тряпки чистить Альберта.

Все это время я уверен, что Санек ни на секунду не выпустил нас из виду, почти чувствую его улыбку, но тут, наконец, встречаю его взгляд. Растерянный и чудовищно уставший. Лицо у Сашки осунулось, футболку можно выжимать от пота.

– Работай, не отвлекайся!

Похоже, он только-только поднял глаза от пилы и бревна.

Сколи закончил с новостями и, засеменив лапками, старательно переворачивает страницу. Никто кроме мастера не понимает его речь.

– Он кто такой вообще?

– Почему ты меня спрашиваешь, – смеется сдавленно, чтобы не разбудить остальных, – это была твоя идея.

– А полезть хрен знает куда, по-моему – твоя!

– Правда что ли?

Как только над полем наступила ночь, кругом стало темно хоть глаз выколи. Лампочка под потолком дает совсем немного света, только на рабочий стол, где Сколи свернулся калачиком. И кладовка, и сама мастерская будто растаяли. Мы постелили в поле, как раз за порогом. Пахнет так приятно, хочется спать, но глупо на это тратить время.

– С ним не договоришься. Себе на уме, что захочет – скажет, – наконец отзывается Сашка.

– А почему он с нами не ужинал?

– У тебя возраст почемучки вернулся? Задолбал, спи уже!

– Нет.

Опять смеется в подушку.

– Ты видел, куда он делся?

– Вышел в дверь.

– А за ней что?

– Блин… Иди проверь!

– Мне кажется, он хороший, – молчание, – нормальный, – тишина, – то есть не опасен, что ли…

– Ты правда так думаешь?

– Нет.

Смех прорывается наружу.

– Пошли посмотрим, а?

– Куда?

– Ну где он, и что делает.

Возня минуты две.

– А пошли!

Совсем без шума пробраться нам не удается, я налетел на кувшин с водой. Дверь еще больше, чем я предполагал. Даже для мастера Тома. Я дотрагиваюсь до поблескивающей ручки и медленно толкаю вперед.

– Елки, ты фильмов насмотрелся, сейчас она заскрипит еще! – буркнул Сашка.

В следующее мгновение он оказывается рядом и одним сильным рывком открывает дверь, абсолютно тихо.

Прямо от порога начинается поле, на горизонте – Мышиные горы. Чувствую, как холодеют пальцы. Ветер вталкивает нас туда, слышны визг и кошачий рев. Хочу закричать, чтобы Сашка быстрее захлопнул дверь, но голос не слушается. Санька рядом, не отпускает ручку, но и не шевелится.

– Вон, видишь тень? Да куда ты смотришь!

Я оглядываюсь. Над кромкой травы видна темная фигура, тучная как гора. Она разгребает лапами листья и словно плывет, время от времени до нас долетает приглушенный низкий рык. Прежде я его не слышал. Вдруг тень схватила пролетавшую рядом мышь и разодрала пополам, тут же принявшись уплетать ее.

– Пошли, – дергаю дверь на себя, но Сашка держит.

– Подожди, я хочу понять, что это еще такое. После чертовых кошек я думал, все.

– Я тоже.

– Ты? Ты же вырубился?

Тень, продолжая время от времени ловить заполонивших все кругом мышей, вышла на узкую дорожку, куда падает лунный свет, и повернулась. Я закричал. Оскалившаяся медвежья пасть, обращенная к нам. Я и представить не мог таких клыков. Вряд ли можно чем-то убить этого зверя.

Он рычит и направляется к двери, медленно, как позволяет грузное тело. Внезапно я понимаю, что ему как раз она будет впору, и по высоте и по ширине, все складывается мгновенно.

– Бежим! – но это лишнее. Сашка уже впереди, а я снова его догоняю.

Хорошо Альберт не нуждается в сне, только почуяв нас, он зажигает фары и, получив команду от Санька, тут же заводится. Несколько бесконечных минут приходится тратить на то, чтобы загрузить полусонную Юльку и затолкать Кирилла в салон. Берт срывается с места, и мы снова в поле. Пшеничном. Комната уменьшается, но некоторое время мы еще слышим рев мастера Тома.

– Думаете, он бы и нас? – Юла не верит.

– Нет, вряд ли, но проверять не хочу.

– Жаль, так я и не добился от него записки. Что теперь в деревне делать?

– У тебя больше проблем нет, – шипит Кира.

– Конечно, нет, даром что ли я весь день вкалывал как проклятый! – Санька ругается на чем свет стоит.

Мы мчимся вперед. Показался лес, и Берт прибавил скорости. Наверное, голоден. Они снова о чем-то спорят. Меня мучает предчувствие – что-то плохое рядом, очень близко. Не среди созревших колосьев и не в надвигающемся лесу. Где-то в полушаге от этой реальности, за тонкой гранью «здесь» от «там». И его очень много. А грань стеклянная, и оно дышит, рисуя ужасные узоры на ней, но пока не имеет силы к нам ворваться.

Кажется, его перепуганная трескотня напоминает смех, но на самом деле улыбаюсь только я. От одного вида сосредоточенного и брезгливого Сашкиного лица, застывшего, чтобы перерасти в гримасу торжества в тот миг, когда ему удастся, наконец, прибить мечущегося по салону сверчка, начинает разбирать хохот. Возня стоит такая, словно к нам подсадили пару – тройку слонов и они пытаются устроиться с комфортом. Всего-то на всего один неугомонный крохотный пассажир, выпрыгнувший из бардачка. Не понимаю, как он там очутился. Может быть, пробрался туда из моего сна.

Вдруг я вижу, как он взлетает, на секунду расправив прозрачные крылья, и садится мне на руку. Странный, словно из золота – так переливается в полуденных лучах его спинка. Хочется рассмотреть поближе, я подношу руку к лицу. И крики, и Сашкина ругань сразу же перестают существовать. Он уставился на меня? Черные бусинки глаз. Если смотреть внимательно, они вырастают в большие и умные, где, наверное, должна бы отражаться мои глупая ухмылка и кусок голубого неба в окне. Похоже, суета вокруг перестала его беспокоить. Замолчал.

Время резко сдвинулось, не было никакого перехода. Что будет, если так перемещаться постоянно? Сначала боль появилась в руке, потом голову обдало жаром, и клацнули зубы. Забавно, инстинктивные движения совершенно невозможно зафиксировать, отметить сознанием. Сразу наступает «после». Какое-то мгновение мне запомнилось – похоже на драку в темноте, только солнечный свет, пронизывающий душный салон Альберта, выхватывает отдельные фрагменты – сместившуюся крышу, по которой неторопливо ползут две сине-зеленые улитки, Санина татуировка на запястье пролетевшая рядом с моим носом, вижу каждый знак удивительно четко, моя нога – как она могла там оказаться? Берт опустил стекла, внутрь врывается горячий ветер, а наши голоса уносятся наружу, в лес. Я зажмурился, что-то вспыхнуло и исчезло. Кажется, наш попутчик вовремя смылся.

Этот миг растаял.

Дышу тяжело, но воздух такой вкусный, что им ни за что не наесться.

– На хрена ты его выпустил, эта тварь еще в штольнях нам нагадила! – торжества не случилось, Сашка зол, и кто-то, может даже я, хорошо ему съездил.

– Чего ты привязался, это всего лишь сверчок!

– Тогда нечего было в люке визжать – ой, по мне кто-то ползет, ай-ай, спасите! – ну и противный у него тон иногда.

– Саш, ты не мог бы в другой раз аккуратнее? – Юла трет покрасневшее плечо, а я испытываю неописуемую радость, что в этот раз такой взгляд достался ему, а не мне.

– Это что, я, что ли? Меня даже близко не было! Да Денис, наверное, – отодвигается в сторону, – он же вообще ниче не соображал!

– Ты сам начал! – сказать хочу намного больше, но слова перемешиваются, и получаются одни нечленораздельные звуки.

– Я сверчка хотел пришлепнуть!

– Не знаю, чего ты хотел, заехал мне неслабо, а теперь сказки рассказываешь! – чувство такое, словно я все это затеял.

– В другой раз Кирилл сядет назад, а ты, Саша, вместо него. Если не можете спокойно находиться рядом.

Изумление переросло в глухую обиду, я отворачиваюсь и закрываю глаза. Стараюсь представить, что нахожусь где-то в другом месте, кругом только теплый ветер. Солнечные лучи падают на кожу, жарко. Наконец, мне удается уйти от них, я еще не знаю – куда. Становится тихо, медленно появляются краски, и в темноте проступают знакомые черты.

– Тебе не кажется, что ты заработаешь неприятности не только себе, но и нам. Кира, зачем ты стащил у мастера газету?

– Может, выкинем, и все. Откуда он узнает, что это мы взяли?

– Очень умно, Саш, а кто еще мог?

– Тут все на английском, а в конце несколько страниц – блин, не знаю…

– Дай сюда!

– Эй, верни щас же, я еще не досмотрел!

– Картинки потом посмотришь. Юль, похоже на арабский, черте что! Мусор! – хруст смятой бумаги.

– Отдай мне, по-твоему, все – мусор, что нельзя съесть или кому-нибудь продать.

– Кстати, неплохо бы позавтракать, Кир, спорю, еды ты не прихватил! – возня и глухой стук.

– Отвали! Да отстань! Юль, че он роется в моих карманах!

– Долго Денис будет еще злиться?

– Велика проблема! – толкает меня в бок, – слушай, если мы так тебе мешаем, можешь выйти и топай пешком до деревни, а? – смеется.

– Сам топай.

– Ну вот, видишь, Юль, мы уже разговариваем! – Боже, как хочется врезать ему, со всей дури.

– Знаете, похоже на то, что мы нашли в бардачке, сейчас достану… Вот, ну да.

– Че да? Там китайский – тут арабский, сильно похоже, правда? – Сашка устроился почти на все сидение. Чувствую, как кровь приливает в голову.

– Сама знаю. Ты никогда не смотрел инструкции, допустим, к телефону, телевизору? Там, помнишь, сначала идет статья на языке производителя, потом – точно такая же – на нескольких, куда экспортируют продукцию. Они по внешнему виду-то одинаковые, понимаешь? Расположение текста, количество блоков, заголовков, видно же сразу! – показывает нам два листка, один помятый, с иероглифами, другой – аккуратно сложенный, испещренный арабской вязью, – ну?

– Не знаю, и что дальше?

– А вообще похоже, точно, – кладу оба себе на колени, – блин, надо же! – Юла кивает головой.

– Там не написано, где можно еду раздобыть? – разворачивается ко мне, и мы оба разглядываем текст так, словно знаем языки с детства.

– Есть охота…. – вздыхает Кирилл.

– Смотри, – тычу пальцем в строчку, – я тоже самое видел, сначала на часах – ну те, в мастерской, потом – у Берта в багажнике есть эта надпись.

– Серьезно?

– А что там?

– Похоже на логотип какой-то, «dream fiction inc.»

– Я тоже видел, там еще три звездочки и листик, да?

– Где? – не люблю это, но часто мы с Саней действуем и говорим как близнецы.

– На станции, на подлокотнике той скамейки… А мы не остановимся?

– Зачем, Кирилл, ты же не один голодный?

– Ясно дело, не один, но в лесу, наверное, можно что-то раздобыть… Берт тормози! – хлопнул ладонью по панели, и Альберт тут же встал как вкопанный, – Юль, он тоже хочет есть.

– Знаю, – как-то странно она смотрит в окно, словно никого из нас нет рядом.

– Ну пошли, по мухоморам! – Сашка уже вылез.

– Вдруг они здесь съедобные, а, Дэн?

– Точно, апельсиновые, – неожиданно для себя смеюсь вслед за Кириллом.

Лес огромен и очень стар. Некоторые деревья не обхватить за ствол и вдвоем. А вверх смотреть опасно – только поднимешь глаза, сразу голова закружится от этой высоты. Дорога тянется тонкой петляющей нитью как раз там, где заросли реже, и солнце щедро заливает выгоревшую землю. В нескольких шагах по обе стороны непроходимая чаща, душные сумерки и шорох, доносящийся одновременно из крон деревьев и из мягкой подстилки. Жаль только, вряд ли удастся кого-нибудь поймать.

– Эй, ребята, далеко не заходите, где вас потом искать! Мы с Альбертом немного погоняем, он почувствовал пищу, выходите на дорогу! – голос Юлы дальше и дальше.

– Блин, ну точно как мамочка! Кир, как ты выдерживаешь? – Сашка продирается сквозь молодую колючую поросль и ворчит себе под нос.

Кирилл уже что-то жует, набрал полные ладони крупных фиолетовых ягод и уминает во всю.

– Где взял?

– Под ногами, только надо траву раздвинуть, они у самой земли. А вкусно, сладкие! Не знаю, что за вкус, немного – малина, но… сладкие! – побрел в сторону, то и дело нагибаясь за очередной пригоршней.

Через минуту я уж не вижу ни его, ни Сашку. Тихо, натянутая между деревьями паутина звенит от прикосновения ветра. Где-то стучит дрозд, слышны резкие птичьи крики вдалеке. Я сел. Легко отыскал Кирины ягоды, их полным полно. Чуть шероховатые, катаю одну пальцами, но есть ее не хочется. Раздавил, запах пряный, как удар по голове. Сколько же он их умнет? Не буду думать об этом, ну его. Стараюсь оттолкнуть привычное беспокойство – а что, если они ядовиты, или если от них расстроится желудок, или вдруг он станет сам фиолетовым, или превратится в козла….? Нет, для этого нужно, по-моему, напиться из какой-то лужи. До сих пор все было нормально. Сразу за этой мыслью страх начинает выпускать когти. Дрозд где-то рядом. Запрокидываю голову. Единственный проскользнувший через листву луч падает мне на лицо, приходится щуриться, но все равно приятно. Нет никакого страха, показалось.

Надо раздобыть еду, а я слоняюсь, не глядя под ноги. Лес смыкается вокруг меня, запах земли щекочет ноздри. Птиц больше не слышно. Что-то мелькнуло за деревьями. Кира. Он замер над поваленным вязом и, кажется, не дышит. С каждым шагом ствол дерева растет, расколотый пополам и обожженный. Я удивляюсь, какой он огромный, Кириллу по плечо.

– Что увидел? – но в ответе нет нужды.

Теперь мы вдвоем окаменели. Щель с обугленными краями напоминает глубокий порез, но внимание притягивает другое. По все длине ее, полностью скрывая омертвевшую древесину, колышется синее поблескивающее пластинками море жуков, чуть меньше ногтя каждый. Всех не перечесть. Занятые своим делом, они не замечают нас, то вскарабкиваясь, то слезая друг с друга. Чувствую, как по коже бегают мурашки, но не отворачиваюсь от этого зрелища. Еще минуту постою – ничего не случится. Никто из них не собирается ползти в нашу сторону.

– Кир, пойдем, – тяну его за локоть, не отвечает.

Ладно, пусть, если ему нравится. Отступаю на пару шагов. Странное чувство, как проснуться от тяжелого сна.

Найти бы несколько съедобных грибов…

За спиной появляется и стремительно нарастает шум. Оглянуться страшно. Замечаю несущееся на меня жужжащее облако и падаю на землю, прикрыв голову руками. Желание только одно – зарыться совсем.

Стихает, я пытаюсь встать. По телу пробегает мелкая дрожь, ноги не держат.

– Кирилл? – осторожно поднимаю его.

Глаза открыты, но он меня не видит. Никак не реагирует. Я встряхиваю его, – Кир, приди в себя уже! Кира! – от звука собственного голоса мне становится легче. Наконец, лицо его обретает подвижность, и он тут же хватается за меня, будто тонет.

– Никак не мог уйти, понимаешь? Жутко, а не мог! – так часто дышит, что захлебывается воздухом, но я не злюсь.

– Блин, а я не подумал, что они летать могут… как-то непохоже было.

Теперь он идет за мной след в след. Что за наказание! Почему не остался с Юлой? Надо было с нами потащиться!

Заросли отступают, скоро выйдем на поляну. Интересно, в какой стороне дорога? И может ли Альберт разыскать нас по запаху? Смешно. Однако у Кирилла такое серьезное выражение лица, в фиолетовых пятнах от ягод, что я опять начинаю раздражаться. Прибавляю шаг. Хочу сбить Киру с ритма, чтоб перестал сопеть мне в затылок и оступился.

– Что там происходит? – перепуганный, готов сорваться в любую секунду в кусты, но только если и я туда же.

– Пошли посмотрим.

Звуки, доносящиеся с поляны, беспокоят меня все сильнее. Похоже на драку. Идем осторожно, стараясь не показываться из-за деревьев раньше времени. Все равно, лучше посмотреть, чем подставить кому-то спину.

Кира вздохнул рядом. Спрятался за меня. Каких-то два года разницы ничуть его не оправдывают. Больше желая отделаться от прилипалы, чем удовлетворить любопытство, я выхожу из тени и останавливаюсь, не зная, что предпринять.

На противоположной стороне чернеет лес, и у его края Сашка пытается одолеть превосходящего его по размеру противника. Учитывая Санин рост, тот явно выше двух метров. Прежде чем мы с Кириллом добираемся до середины поляны, Сашке каким-то образом удается одержать верх. Он смотрит на нас, прикрывая глаза ладонью от солнца, и устало пританцовывает в траве.

– Эй, придурки, все веселье проспали! Где вы шлялись? – небрежно пинает тело. Ждет. Но мне не до смеха. Вместо того, чтобы ответить ему, я опускаюсь на землю рядом с убитым и пытаюсь понять, что случилось. Кирилл просто стоит и помалкивает.

– Пришлось постараться, а здоровый, да? Я как увидел его, подумал даже, что вроде великана, но не дотягивает…

– Да, не очень, – худой и заросший, кое-где седина в волосах и бороде. Лицо не изможденное, суровое, острое, а руки жилистые и крепкие, – как тебе удалось?

– Как, как, вот так! – Сашкина ухмылка гаснет, он садится напротив меня, – Упал. Нога что ли у него была больна, как-то он неловко двигался, и вон, в яму угодил, ну и все.

– Не понимаю, чем ты его? – все еще не осознаю, что рядом мертвый, что у него настоящая кровь и что он не исчезнет, не превратится в свору черных мышей…

– Этим! – поднял длинный тяжелый клинок и показывает мне. Держит одной правой, а я вижу, как она дрожит от напряжения. Рукоять простая, лезвие в красных разводах и пятнах. Наверное, что-то изменилось в моем выражении лица, потому что Сашка выронил оружие и вскочил на ноги.

– Это его, он как раз чистил, а я отвлек, я….я быстрее, успел схватить. Что мне было делать? Я сказал – отдай сумку, там еды полно, я видел, он ни в какую! Начал – кто ты такой и прочая дребедень, он набросился на меня! Что нужно было, по-твоему, делать?

– Не знаю, попросить… В смысле – у него попросить, может, он бы поделился, – чувство такое, словно рассыпаюсь на тысячи маленьких кусочков. Я перестаю замечать что-либо, хочу, чтобы Сашка прекратил говорить об этом, просто – замолчал и все, а он не успокаивается.

– Что ты так беспокоишься, он же… он, ну, бродяга! Он плохой.

– Не знаю…

– Что не знаю, разве мы встретили кого-то хорошего, нормального здесь? Или надо было дождаться, пока он обернется какой-нибудь тварью, еще одним медведем, и захочет нами закусить?

– Он не похож на Мастера и на людоеда, – кажется, Кирилл заговорил.

– Ты вообще заткнись! От тебя одни неприятности! Ты ни на что не способен! Может, вы нашли для нас пищу? Чего молчите? И какой выход? Хрен знает, сколько нам ехать до этой деревни, день, трое – что вы намерены были делать?

– Он настоящий, Саш, – стараюсь взять себя в руки и зачем-то дотрагиваюсь до убитого, продолжая не верить своим глазам.

– Да мне наплевать! Дэн, разве ты не понял, нам просто нужно выжить здесь! Этот чертов тайник, эта чертова игра, если в ней такие правила – значит, такие! Ты привел нас сюда! А я намерен дойти до конца! Блин, это даже лучше, чем все, что было там, до….Здесь я знаю, чего хочу, знаю, что делать. Здесь все, Дэн, настоящее, все! Все! А не как раньше – одна видимость, видимость жизни, видимость смерти…

– Я не приводил вас сюда! – кричу, что есть сил, в висках звенит, но все равно слишком тихо, – я не хочу таких игр!

Иногда кажется, что все, что ты говоришь – правда. Ты убежден в этом так сильно, как только можно быть, потому что убежден в себе. А потом оказывается, что это была ложь, и даже винить себя не получается – просто не было момента ее проверить. Наверное, рано или поздно случай приходит, но иногда перед этим случается в конец завраться. Странно, если говорить одними прошедшими испытание словами, я бы и трех предложений не произнес вслух.

– Посмотрим! Что же ты будешь делать? – отступает, поглядывает в мою сторону с опаской.

У Киры округлились глаза. Он весь как-то сжался, и сейчас я бы ему даже четырнадцати не дал. Из леса к нам приближаются двое. Ростом меньше убитого и моложе. Один из них направляется прямо ко мне. Снова со временем какие-то неполадки. Мне удается схватить Сашкин клинок, вскочить на ноги и увернуться от первого удара, но совершенно не получается подумать.

Я не узнаю чувств, внезапно охвативших меня. Похоже на радость, к которой примешан и страх, и гнев. Дикое, неудержимое желание жить, словно проснувшееся после вековой спячки, пронизывает тело электричеством, и что-то темное, такое же страстное и яростное, идет вместе с ним. Желание жизнь отнять. Я пытаюсь еще удерживать контроль, но, увидев оскал своего противника, забываю о нем. Это больше не к чему. Он не человек. Клыки как у матерого волка. Звук, с которым они щелкают, хватая воздух, пробегает холодом по моей спине.

С Саниной помощью, мне удается подгадать момент и перерезать оборотню горло. Кровь вырывается горячей струей и лишь мельком попадает на меня, но сразу исчезает все, кроме страха, а разгоряченные вены покрываются льдом изнутри. Я опускаюсь на колени, подкатывает дурнота. Желудок пуст, только судорога проходит по телу.

– Вот ты не умеешь им пользоваться! Видел бы себя со стороны, – Сашка, как ни в чем не бывало, вытирает лезвие о траву.

– Что, и этому с ногой не повезло?

– Да все уже, не ной! – поднимает Кирилла за шиворот и ставит на ноги, – а? не, у этого с глазами были какие-то непорядки – сам не знаю, куда он смотрел?

– Ну да.

– Да.

– Саш…

– Чего? Кира, е-мое, нечего сопли развозить, собери иди их вещи! – внимательно изучает одного.

– Я… хотел сказать, – сглатываю слюну, отворачиваюсь, но повсюду в глаза лезут мертвые, – тот, ну которого я… Мне кажется, я его знаю.

– Шутишь?

– Нет, он напомнил мне Беорна. Сейчас, – останавливаю нетерпеливое восклицание, – в общем, я когда маленьким был, любил всякие истории про викингов читать, и просто – сказки разные, ну бывало и сам сочинял, когда нечего было делать. Он, – я кивнул на тело, – именно таким я представлял Беорна, которого сам же и придумал, а потом по ночам боялся. Сидел при свете, пока не засыпал.

– И долго?

– Что?

– Долго ты его боялся?

Я нахмурился.

– Оружие я себе заберу, советую поступить также со своим Беорном, да пребудет память о нем в веках…

– Пошел ты! Придурок!

Рев мотора нарушил только что набравший силу ход моих мыслей. Спустя несколько минут на поляну выехал Альберт. Остановился, раскрыл дверцы. Урчит, видимо, сытый.

– Я же сказала, от дороги не уходите! Мы с Бертом уже час вас ищем по лесу, что вы тут делаете? – веселый, но недовольный голос.

– Пошли, еще придет сюда, – Сашка, схватив вещи, бежит к Проводнику.

За ним торопится Кира, тоже с сумкой. Он, наверное, ничего не упустит.

Я иду следом, но что-то тянет обратно, держит меня. Не знаю, может, предчувствие. Удивительно, клинок Беорна не кажется мне тяжелым. Короткий, против Сашкиного. Я заталкиваю его в кожаную сумку, а оттуда идет дух вяленого мяса. В миг скрутило живот от голода.

– Денис!

Альберт рычит, выбрасывая комья земли из под колес.

– Да поехали без него, чего копается! – Сашке надо бы починить голову.

С дороги мы сбились, но Юла говорит, что Альберт все равно не заблудится. Забавно, она теперь почти всегда знает, чего он хочет и что чувствует. Так и заявила, стоило нам сесть:

– Берту не нравится ваш запах.

На комментарий Сани по этому поводу с просьбой обосновать, что именно не нравится, ответила, что пахнет кровью.

Лес изменился. Ветви стучат в окна, иногда Альберту приходится продираться через них с помощью зубов. Весь оставшийся день петляем в зарослях. Замечаю, что время от времени Берт возвращается на какое-нибудь место и ныряет в другую сторону.

Ночь опускается быстро, здесь и днем-то сумерки. Альберт зажигает фары, впереди одни деревья. Я перестаю смотреть в окно и пытаюсь заснуть. Бесполезно. Стоило только поесть, Сашка сразу отключился. Храпит. Юла просит перенести Кирилла на заднее сидение, чтобы мы не мешали им разговорами. Снаружи неуютно, я быстрее сажусь на Кирино место и с завистью прислушиваюсь к слаженному сопению за спиной. Молчим. Мы не мешаем им разговорами. Нисколько.

Раньше у них было много общих черт, с короткой стрижкой и в джинсах Юлу можно запросто перепутать с Кириллом, но сейчас, мельком взглянув на нее, я сомневаюсь в этом. Что-то в ней меняется, будто заостряется, становится тоньше, а глаза совсем темные, я стараюсь в них не смотреть.

– Расскажешь потом, что у вас произошло?

– Все как Сашка сказал, так и было.

– Ладно, как хочешь. Я вот что заметила, пока мы с Бертом плутали одни, эти листки, – кивнула на бардачок, – от них очень странное ощущение, я не могу сказать точно, но похоже, знаешь, что-то неправильное в них. Все такое, гармоничное, единое что ли, вокруг, понимаешь? А они – фальшивая нота.

– Угу.

– Угу и все?

– Есть немного. То есть, я тоже так думаю, а еще от этих звездочек и «dream fiction».

– Точно. Почему мы здесь, Дэн?

– Откуда мне знать! Юль, я не хотел, не знал, что все так получится.