Отличительный признак Тихонов Стас
Первым, о ком на автомате подумал Ким, был Сенна. Но это глупость: он мог просто прийти вместе с Юи. Да и любой в Коллекторе мог бы. Следовательно, этот кто-то – за пределами Коллектора. То есть в Городе.
Ким повернул голову и посмотрел на Ерика, который зевал, вздыхал, сплетал и расплетал ноги и всячески подчёркивал, как ему неинтересно. Значит, тот тёмный штрих не отстал. Значит, Ерик заинтересовал их настолько, что они хотят видеть… Что? Как он скучает перед обедом? А бес их знает, что им нужно, но факт остаётся фактом. И вовсе не от нечего делать Юи маячил у них на занятиях.
Встревожившись, Ким решил навострить уши и сосредоточиться на старшем супервизоре. Но был разочарован: если в словах Юи и скрывался какой-то тайный смысл, то совсем уж тайный.
– …основополагающий принцип: «Быть полезным для Города – главная обязанность каждого его жителя». И именно Коллектор помогает реализовать этот принцип на практике. Здесь, в изоляции от соблазнов Города и внешних влияний, были созданы идеальные условия для вашего развития. И всё – только для того, чтобы подготовить ко взрослой жизни личности, чьи способности…
Ким смотрел на Юи очень внимательно, стараясь уцепиться хоть за что-нибудь. Ерик остаётся один, случись что – подстраховать будет некому. Ну же, господин супервизор, что там в вашей хитроумной голове? Мне нужно это знать!
…И вдруг он понял, что сможет это сделать: не потому, что хочется, а потому, что до зарезу нужно. Не с кондачка, а когда без этого никак – вот тогда оно и получится.
На какой-то миг Юи словно стал для него прозрачным. Только Ким никак не ожидал увидеть то, что увидел, и к Ерику это отношения не имело.
– …надеемся, что вы будете с теплотой вспоминать годы, проведённые в Коллекторе, созданном с единственной целью: вырастить вас настоящими людьми, достойными ваших воспитателей, достойными жизни в Городе, достойными лучшего будущего.
Кажется, это был конец, потому что все захлопали. Ким не мог поднять рук. Он чувствовал, как под волосами на лбу выступила испарина. И слабость, и головная боль, и всё как всегда, но это-то были пустяки. Оказывается, узнавая, что на самом деле думают люди, можно получить кое-что похуже головной боли.
В первый раз в жизни он испытал этот эффект по собственной воле. И после увиденного Ким не хотел этого делать больше никогда-никогда. Сидя в Центральной в свой последний день в Коллекторе, он поклялся страшной клятвой: ни за что в жизни он даже не помыслит больше о том, чтобы кого-то «читать».
Немного успокоившись, он незаметно улизнул, пользуясь тем, что Ерик, наконец, дорвался до еды и поглощён ею всецело. Ким брёл по коридору, уставившись в пол и засунув руки в карманы, не думая, куда идёт. Ему нужно было побыть одному.
Побудешь тут, как же.
– Почему вы не на обеде, Ким? Не любите мисо?
– Что… – Ким, собираясь с мыслями, машинально покивал. – А, не люблю, да… Хотя, знаете, господин псикодер… – Он вскинул голову– Есть вещь, которую я не люблю больше, чем мисо.
Сенна смотрел на него сверху вниз. По Киму, наверное, было видно, что ему срочно требуется промыть мозг, потому что синтет движением головы велел следовать за ним, развернулся и зашагал куда-то.
Ким был уверен, что идёт в Сеннин кабинет, но нужный поворот они миновали. Дальше было уже совсем непонятно: псикодер повёл его вроде бы обратно к Центральной, но затем открыл какую-то малоприметную служебную дверь и, не сказав ни слова, двинулся дальше.
В конце галереи оказалось небольшое и явно техническое помещение, где Киму определённо находиться было не положено. А псикодер ещё и запер дверь изнутри и только потом обернулся.
– Какая же? – спросил он, и Ким не сразу сообразил, что Сенна отвечает на его реплику, словно после неё не прошло пяти минут молчания.
– Враньё, – сухо ответил Ким. – Ваш кабинет что, занят?
– В моём кабинете некоторые могут услышать слишком интересные вещи, – произнёс Сенна туман но, поднимая шторку стенной ниши. Похоже, здесь было что-то вроде мини-кухни: за шторкой оказались дозаторы. Псикодер наклонился и достал из нижнего шкафа чашку.
Так вот где он берёт свои наркотики.
– Сдаётся мне, вам самому будет приятно высказаться определённее.
Маленькая каморка моментально наполнилась резким запахом, и он подействовал на Кима несколько отрезвляюще, заставив вспомнить об осторожности.
– Я тут думал кое о чём, – сдержанно произнёс он. – Вы же не рассказали нам правды о Коллекторе, так? О том, зачем здесь собирают детей. И речь господина Юи только что – это ведь тоже неправда?
– В чём же, по-вашему, заключается правда о Кол лекторе? – Сесть в комнатке было не на что, но Сенна как будто не испытывал никакого дискомфорта: он не делал машинальных жестов, ни к чему не при слонялся, не переносил вес с ноги на ногу. Стоял себе ровно с дымящейся чашкой в руке – и казалось, ещё сутки так простоит, если понадобится.
Ким облизнул пересохшие губы. Перед его глазами пронеслась жуткая картина, которую воображение уже рисовало ему раньше. Покорёженные бетонные плиты, бесполезно торчащие из земли. Палящее солнце. Человеческие тела, изувеченные, затерявшиеся в развалинах, распухающие на жаре.
Только эта картинка была сегодня не в его воображении, а в голове Юи.
– Коллектор – это резервная копия, – медленно проговорил Ким. – Подстраховка. Запасной аэродром с возможностью самообеспечения. Город может быть уничтожен, но в Коллекторе ведь останутся мастера по всем профессиям. И дети, которых можно научить. Социальная программа, щедрый подарок – как же! Сначала нас сюда заманивают, а когда мы вы растаем, выпихивают нас, чтобы набрать свеженьких, помладше, которых проще обрабатывать. Разводить, как кур, и восстановить цивилизацию. И вы, господин псикодер, кормите нас баечками про то, что дети здесь собраны для объективности определения, – но вы-то так и будете сидеть в защищенном местечке под землёй, даже если мы все, подросшие, потом в Городе… – У него уже слишком дрожал голос, чтобы про должать.
Выражение лица Сенны не изменилось, но и из чашки своей он не отпил ни разу.
– Вы своей головой до этого дошли? Ким молчал, и псикодер ответил себе сам:
– Ну конечно… И это вас беспокоит. Естествен но и вполне объяснимо, – псикодер, наконец, вспомнил про свой кофе и сделал длинный и мед ленный глоток. – А скажите мне вот что, Ким. Это вопиющее положение вещей волновало бы вас так же сильно, если бы лично вас оно вдруг перестало касаться? Если бы, к примеру, не Ерик Арипов оставался наслаждаться в подземном Коллекторе безопасностью, а вы?
Ким взбеленился:
– Ерик-то как раз не наслаждается! Его насильно выдернули с Открытой земли, а у него там была своя жизнь! Его семья!..
– …и шанс умереть молодым, как и подобает герою, – насмешливо докончил Сенна. – Прекратите причитать, Ким. Открыть человеку новые возможности – это, по-вашему, жестокость? Да Ерик уже сам хочет в Город. Где, кстати, никто не мешает его семье его навещать. И где он сможет стать чем-то большим, чем неумытый абориген, чей удел – однажды упокоиться в болоте или в чьём-нибудь желудке.
Да, для игры в хорошего и плохого следователя псикодеру и напарник не нужен.
– Да не ему вы хотите открыть новые возможности! – запальчиво возразил Ким. – Зачем тот хмырь из комиссии заставил Ли устроить Ерику проверку боем? Это без опыта-то?! Посмотреть, как он на боль реагирует, – вот зачем! Хотел найти особенность, которая ему помогла столько в лесу продержаться! Псикодер помолчал.
– Вы правы, Ким, Ерик очень интересует власти Города. Но что до особенности, благодаря которой он смог вырасти на Открытой земле… Тут, честно говоря, глубоко копать и не нужно. Я уже назвал её в своём отчёте главным.
– Уже назвали? – с подозрением переспросил Ким. – И что же это?
– А вы сами ещё не догадались? – Сенна поднял брови. – Очевидно же: адаптация.
– Что?
– Вам непонятен термин? – Синтет притворился озабоченным: – Хм, и как бы это попроще… У него бесподобно сильная психика. Грубо говоря, ваш друг способен в кратчайшие сроки приспособиться к чему угодно и ментально, и эмоционально, и физически – что он с блеском и доказал за последнюю неделю.
– Да нет же! – Ким раздражённо мотнул головой. – Я прекрасно знаю, что такое… Но это же всё равно, что ничего не сказать! Ясное дело, что адаптация, но…
– …знаете, Ким, какой диагноз ставят биотехники, если у человека жар по неизвестной причине? – скучающим голосом перебил Сенна, уставившись в потолок. – «Лихорадка неясной этиологии».
Ким примолк, и псикодер перевёл взгляд на него:
– По сути говоря, это не диагноз. Но его указывают в графе «диагноз». – Синтет приподнял свою чашку в воздухе. – Способность вашего друга к адаптации – не особенность, конечно, а в лучшем случае отличительный признак. Вот за этим признаком стоят некие особенности, и они пока ни в каких в отчётах не фигурируют. Улавливаете?
Это было мудрёно, но Ким решил, что не даст себя запутать.
– Если вы уже поставили диагноз – зачем продолжать следить за Ериком?
– А кто за ним следит? – очень натурально удивился псикодер.
– Старший супервизор теперь постоянно торчит на занятиях. А во время его речи сегодня кто-то наблюдал за Ериком по видеону.
– За Ериком?.. – повторил Сенна странным тоном, посмотрев на Кима как-то неоднозначно. – Что ж… Будем считать так, – произнес он задумчиво. – Предположим, действительно наблюдают за ним. Из этого следует, что коварные заговорщики избрали пассивную стратегию, и это должно вас успокаивать. Успокаивает?
– Нет.
Сенна подумал ещё немного.
– Давайте так, Ким. За вашим другом обещаю по следить здесь лично я. С самыми чистыми намерениями. Устраивает вас такая подстраховка?
Положиться на псикодера? Ну-ну Только… На кого ещё-то ему положиться?
– Устраивает, – с неохотой сказал Ким.
– Отлично, – Сенна вздохнул с показным облегчением и протянул руку к двери. – Тогда идите, пока я не предложил вам вашего излюбленного напитка.
Ким не двинулся с места.
– Вы так и не сказали, правда ли это. Насчёт Кол лектора.
Псикодер воззрился на него так, словно дистанционно взвешивал Кимов мозг, оценивая, сколько он выдюжит.
– Дня успешного вхождения во взрослую жизнь вам необходимо понять одну вещь, – медленно начал он. – Правда всегда многослойна. Слои накладываются один на другой, не исключая друг друга, а дополняя общую картину под названием «Истина». И та правда, что говорил вам сегодня господин Юи, вовсе не отменяет той, о которой он при этом думал, и наоборот.
Киму наконец-то показалось, он понимает, что хочет сказать псикодер. И Сенна, увидев отблеск этого понимания, слегка кивнул и открыл перед ним дверь.
И, только когда Ким уже вышел из кухоньки и направлялся в Центральную пошуровать там на предмет остатков мисо, до него дошло, что последние слова псикодера могли значить только одно.
Этот последний вечер Ким почти не запомнил. Время то неслось гигантскими скачками, то замирало и еле-еле тянулось. Раз – ужин, два – кто-то из главных что-то втолковывает напоследок (Ким его не слышит), три – он в полной растерянности стоит в собственной ракушке, куда зачем-то пришёл собирать вещи, хотя никаких вещей у него нет.
Ким сомневался, что будет скучать по Коллектору: ничего хорошего здесь с ним не происходило. Но он всё-таки зачем-то пошарил по полкам в поисках какого-нибудь предмета, который можно взять на память. Лучшее, что нашлось, – это испорченный психостаб, и Ким, поколебавшись, сунул его в карман казённой толстовки. Сумки у него не было тоже.
За ужином Бэлла Марковна сообщила, что анализаторы обещают подходящие погодные условия, и для отправки выделен слайдер. Это ненадолго выдернуло Кима из состояния варёного овоща; Гриша восхищённо присвистнул, а Индра сделал вид, что летает на слайдере каждый день.
– Везёт! – с завистью протянул Лех.
– Потерпи, малявка. Может, на пенсии тоже прокатишься, – довольно отозвался Фарид, пожирая мясопасту.
Индра презрительно отставил свою порцию:
– Слава Вселенной, теперь хоть еда будет приличная, – он повернулся к Ерику и крикнул: – Эй, вечно голодный, хочешь добавки?
– Иди ты, – огрызнулся Ерик.
Поглядев на него, Ким подумал, что вид у дикаря не такой весёлый, как обычно. Завидует… Ну конечно, он бы и сам завидовал на его месте.
На следующее утро они быстро позавтракали, хотя никому кусок не лез в горло, и выстроились в гейте. Провожать пятёрку пришёл едва ли не весь Коллектор: на переднем плане маячила взволнованная Бэлла и подпрыгивал от возбуждения маленький Лех, но Ким разглядел и Хегая, и даже сонного Моржа, и малых, которые все не вмещались в гейт и поэтому лезли друг другу на головы в дверях. В служебной галерее стоял готовый к отправке Каверин.
Мила уже ревела в три ручья и беспрестанно обнимала всех девочек подряд, даже тех, с которыми до этого была на ножах. Индра безмятежно стряхивал невидимые пылинки с рукавов. Тут же пристроился Ерик.
– Ну, увидимся? – Ким неуверенно протянул руку, которую дикарь напряжённо пожал.
– Поцелуетесь на прощание? – начал было Фарид, но тут одна из расстроенных девочек уронила ему на ногу фляжку с киселём, припасённым для Милы в дорогу, и Фарид с шипением отскочил.
– По местам! – раздался сзади зычный голос Каверина.
Идя за остальной четвёркой, Ким напоследок оглядел помещение. Возможно, он рассчитывал поймать взгляд Сенны, но на этот раз псикодера в гейте не было. Ким махнул Ерику и, ощущая непривычную скованность во всём теле, пошёл к шлюзу.
Для десятерых места в типовом слайдере было не слишком много, и Ким не без труда втиснулся в самый хвост рядом с дюжим Панько.
– Долго лететь, как вы думаете? – спросил Гриша.
– Полчаса, – предположил Индра. – Если ветер не налетит. Или сирианцы.
Ким вздохнул. Он почувствовал, как запустился двигатель и по корпусу прошла вибрация. Стало заметно ускорение; внезапно в кабину хлынул поток яркого света, и Ким понял, что они проскочили внешний шлюз и соскользнули с отвесной скалы, в которой был выдолблен Коллектор, – прямо в небо.
Глава 8
Знакомство с Городом
Пока они летели, Ким, несмотря на пугающие ощущения в теле, погрузился в мечты. В Городе, в торжественно оформленном гейте, его встречает… кто-то вроде Юи? Наверное, старший техник – или, может быть, даже анализатор. Радушно улыбаясь и протягивая руку, он говорит…
– Ким, а ну иди-ка сюда!
Ким пришёл в себя и повертел головой. Что?
– Иди-иди, дело есть, – повторил Каверин из кабины, не оборачиваясь.
Встревоженный Ким не без труда встал и под насмешливыми взглядами Индры и Фарида кое-как пробрался в носовую часть. Идти приходилось в полусогнутом положении, и Ким несколько раз терял равновесие и спешно хватался за что попало.
Каверин похлопал ладонью по откидному сиденью напротив себя:
– Мне тут подсказали, как тебя осчастливить, – добродушно проговорил он. – Так что можешь посмотреть.
– На что? – Ким ничего не понял.
Вместо ответа Каверин мотнул головой в сторону кабины, где спиной к ним сидел в кресле пилота один из бойцов. Ким скользнул взглядом в том направлении и разом забыл дышать.
Прямо перед носом слайдера, за стеклом кабины, открывался бесконечный, насколько видел глаз, бело-голубой простор. Это было очень похоже на то, что Ким тысячи раз видел в «Космической угрозе», – и в тысячи раз лучше. До самой линии горизонта тянулись густые зеленые леса, справа виднелась блестящая лента – река.
– Это Открытая земля? Такая… – Поражённый Ким не нашёл слов.
– …Красивая? – докончил за него Каверин. – Это вам сегодня повезло, парень: погода хорошая. Но ты прав, здесь бывает очень красиво. – Он задумчиво по молчал и тоже поглядел вдаль.
Стальная полоса воды немного приблизилась, и Ким подумал: неужели там и океан есть? К своему стыду, он даже не удосужился уточнить, есть ли поблизости от Города море или что-то похожее. А потом он увидел прямо по курсу что-то странной правильной формы, что-то тёмно-серое, округлое и, кажется, очень большое…
– Ветер у поверхности незначительный, – негром ко сказал боец за штурвалом. – Через три минуты будем снижаться.
– Добро, – отозвался Каверин и повернулся к Киму: – Давай-ка, малец, на место. Скоро приедем.
– Спасибо, – неловко проговорил Ким и кое-как стал пробираться назад в хвост. Перед глазами у него по-прежнему стояла до боли яркая, совершенно невероятная голубизна, какой больше нигде не было.
– Скоро сядем, – сказал он Грише, которого, похоже, неслабо укачивало.
– Ты теперь эксперт? – Фарид вытянул ногу, но Ким вовремя заметил и перешагнул. – Каверинский любимчик?
– Фарид, не зуди, – неожиданно сказал Индра, не поднимая полуприкрытых век. – Уели тебя, так помалкивай.
Ким изумился до крайности, но не подал виду; Фарид побагровел, а Гриша, по цвету уже почти не отличимый от Лены, еле нашёл силы на них глянуть. «Ой!» – сказала Мила, распахивая глаза: слайдер начал снижение, и Ким торопливо опустился на своё место.
Посадка прошла без приключений. Все, кого не тошнило, вытягивали шеи, стараясь хоть что-то разглядеть сквозь стекло кабины. Опять стало темнее, движение замедлилось, а потом Ким почувствовал слабый мягкий толчок – и всё прекратилось.
Один за одним, они ступили на твёрдый пластик пустого шлюза и двинулись за Кавериным. Ким успел только заметить, что галерея и здесь почему-то круглая, как тоннель, хотя Город стоит над землёй. Через пару десятков метров Каверин открыл вторые двери, Ким сделал несколько шагов и оказался в гейте.
Этот гейт был раз в пять больше того, что имелся в Коллекторе. И здесь их ждали: Ким увидел обоих родителей Индры, неземной красоты молодую женщину, к которой шла Мила; трёх молодых людей – видимо, родственников Фарида, и Гришину маму, которая первым делом обняла сына, а вторым – требовательно спросила, не голоден ли он. Гришу, всё ещё зеленоватого, заметно передёрнуло.
– Всем счастливо! Увидимся!
Мать с целеустремлённым выражением лица уже увлекала Гришу, судя по всему, к ближайшей точке форсированного откармливания.
Остальные тоже шли вперёд не оглядываясь, кроме Фарида, который мстительно глянул на Кима, по-прежнему стоявшего, как верстовой столб, посреди гейта. Его обошли, смеясь и переговариваясь, два бойца «звёздочки»; Каверин на ходу хлопнул Кима по плечу и с улыбкой пожелал: «Удачи в Городе, парень!»
Ким остался один. Ни старшего механика Города, ни анализатора на горизонте не было видно. Немного поколебавшись, он двинулся к дверям, за которыми скрылись остальные; на секунду запаниковал, что его чип может их не открыть, – но чип сработал, Ким шагнул вперёд и оказался внутри настоящего безумия.
В нос ему ударила такая сложная смесь запахов, что разобраться, какой откуда, было совершенно невозможно. Машинное масло? Резина? Пластик? Что-то вкусное? И… это что, кофе? Потом Ким сообразил, что вокруг ещё и очень шумно по сравнению с Коллектором: он словно попал внутрь гигантского подшипника.
Но всё это было ерундой по сравнению с картиной, которая развернулась у него перед глазами и ежесекундно менялась.
Огромная площадь размером с десяток Центральных была заполнена людьми, которые сновали туда-сюда, разговаривали друг с другом, разговаривали с пластфонами, смеялись, пили что-то из термофляжек, жевали на ходу, слушали музыку и совершенно не обращали внимания на Кима. Здесь были светлокожие, темнокожие и зеленокожие мужчины и женщины в рабочих комбинезонах, белых куртках внутренних силовиков, чёрной форме внешних, а ещё – в нелепых одеждах вроде обтягивающих латексных шорт неестественных расцветок. Некоторые пользовались монокатами с высокой ручкой, ловко лавируя в толпе. Подальше были видны будки-киоски на колёсах, из них пахло едой – и это была совершенно точно не каша.
Стены были увешаны проекционными экранами, и в данный момент по всем крутили рекламный трейлер шоу Тори Лексуса «Тори в мониторе». Единственным абсолютно нормальным предметом во всей этой куче-мале выглядел терминал на круглом ступенчатом возвышении посреди площади. Ким уже решился было им воспользоваться, когда его внезапно подрезал человек на монокате.
У резко оттормозившегося человека была выбрита нижняя половина головы, а красные волосы на верхней были забраны в маленький пучок. На носу у человека сидели очки без стёкол в остроугольной оправе – такое Ким видел только в старом кино.
– Ты Ким? – требовательно вопросил человек, и только по голосу Ким сообразил, что это девушка. Он ошалело кивнул.
– Круто, а я Алекс, – девушка деловито протянула ему руку, и её рукопожатие оказалось неожиданно крепким. – Прости: была вчера на вечеринке в «два-двенадцать» и проспала. Подожди ещё минутку, а?
Алекс подкатила к одной из будок, а Ким в это время украдкой рассматривал её мешковатый комбинезон с нагрудником, как и у многих вокруг, но такого ярко-жёлтого цвета, что казался ядовитым.
– Будешь что-нибудь? – окликнула Алекс, и Ким отрицательно мотнул головой. Он гадал, что болтается у неё в ухе: шайба или гайка.
Ловко лавируя одной рукой, Алекс зажала в другой что-то вроде бутерброда и принялась с аппетитом отрывать от него огромные куски. Ким шёл рядом, всё время боясь на кого-нибудь натолкнуться.
– Ну как тебе тут? – оживлённо спросила Алекс с полным ртом булки.
– Не знаю… Столько народа…
– Это только сейчас. Утро, понимаешь, час пик. Ключ на десять найти не могу – вот что плохо.
– А куда мы идём? – Ким побоялся спросить, при чём тут ключ на десять.
– На монорельс. Мы в первом секторе, а надо нам в восьмой. Сейчас выйдем из внешнего кольца, и как раз посредине между ним и внутренним будет линия… – Алекс вдруг хлопнула себя по лбу остатками булки. – Стоп, а вещи-то твои где?
– У меня нет вещей, – пробормотал Ким, ожидая вопросов, но Алекс ничуть не удивилась:
– Супер, тогда рванём прямо на работу, ладно? У меня там завал, а общагу я тебе потом покажу.
– К тебе на работу? – переспросил Ким. Алекс выгнула бровь:
– И к тебе вообще-то… Ты же технарь?
– Я – да, а… – Ким прикусил язык. В конце концов, почему бы красноволосой девушке с гайкой в ухе не быть технарем?
Они довольно быстро прошли то, что Алекс назвала центральным рынком («Ну тут забегаловки всякие, кафе, пара киношек – есть дорога короче, но так хоть знать будешь, где что»), и вышли в бесконечно длинный коридор, уходивший в обе стороны широким изгибом. Прямо перед ними, на невысоком пандусе, толпились люди. Ким увидел металлическую полосу в полу и догадался, что это рельсовая колея.
– Через минут двадцать будем на месте, – сообщила Алекс, проталкиваясь поближе к пандусу– Мы на первом, а против часовой стрелки до восьмого сектора быстрее добираться. Если надо в другую сторону – лифты вон там, – Алекс указала на двери с яркими вертикальными стрелками по обе стороны коридора. – На чётных этажах поезд наоборот ходит, понятно?
– Понятно, – кивнул Ким. – То есть… что значит – в другую сторону? Город что, круглый?
– Ну а ты как думал? Откуда сектора-то, по-твоему? Так, внимание… – В этот момент подсветка колеи стала красной, и несколько секунд спустя с негромким электрическим гудением из коридора слева выехал обтекаемый состав, похожий на белого червяка зубной пасты. Толпа хлынула внутрь.
Вжатый в Алекс, Ким чувствовал себя очень неловко, но по её виду сделал вывод, что такое здесь в порядке вещей. Пока на табло над дверями зажигались индикаторы с номерами секторов, Алекс, поминутно сбиваясь на отвлечённые предметы, объясняла, что на самом деле Город, конечно, не совсем круглый. Он похож на полую внутри шайбу, разделённую на двенадцать секторов.
– И у каждого сектора свой профиль – это вроде как само собой получилось. В восьмом, например, технари, в пятом – теплицы… А во втором вчера силовики гудели, вот я ключ свой там на вечеринке, похоже, и посеяла.
– А что в центре шайбы? – с трудом делая вдох, спросил сплющенный до толщины пластфона Ким.
– А чёрт его знает! – рассеянно сообщила Алекс– Туда всё равно не попасть. Когда погода нормальная, сверху солнечные батареи растягивают, а в остальное время – просто дырка, думаю. Ты «Тори в мониторе» последнюю смотрел? Скажи, угар?
На подъезде к восьмому сектору Алекс решительно заработала локтями, и Ким умудрился как-то выбраться из поезда за ней следом.
– Ффу– Алекс недовольно поправила оправу на носу– Страх, конечно, зато быстро. Некоторые пеш ком топают, но тут даже на монокате по пятнадцать минут на сектор уходит. Вещи не забыл? Ах да… – Она опять хлопнула себя по лбу– Тогда вперёд!
Ким был уверен, что их дальнейший путь он не сможет повторить ни за что и никогда. Алекс затолкала его в лифт, орудуя рукояткой моноката, как тараном, они поднялись на несколько этажей, затем пошли коридоры, повороты, двери, и в конце концов за очередной из них оказалось просторное помещение, отделанное серым пластиком.
Углы помещения были окрашены предупреждающими жёлто-чёрными полосами, а от самых дверей шли рядами стеллажи от пола до потолка. На них громоздились, кажется, все детали и инструменты, которым цивилизация когда-либо в своей истории находила применение.
– Секция «восемь-четыре А»: сборка, установка, техобслуживание, – радостно сообщила Алекс, а потом вдруг завопила во всё горло: – Ма-ак! Я его привела! Свежая кровь техмеха!
– Где тебя носило?! – прорычал кто-то невидимый хриплым басом. – Проваливай на участок, живо! Я сам с ним разберусь.
– Мак любит шугануть, но он миляга, – шепнула Алекс, стремительно разворачивая свой монокат. – Ладно, я погнала, в обед увидимся.
Кислотный комбинезон скрылся в дверях, а Ким не без тревоги остался всматриваться в просвет между стеллажами, дожидаясь, когда его взору предстанет пугающий миляга Мак.
– Какого хрена ты там завис? Палатку ставить решил или как? – Ким не был уверен, что Мак обращается к нему, но всё-таки решил двинуться на голос.
За седьмым по счёту стеллажом ему открылась расчищенная площадка, посреди которой стоял огромный стол, обитый сверху листовым железом. На столе было нагромождено нечто неизвестное, но очевидно техногенное, а над ним навис кряжистый механик с почти квадратной головой, заросшей нижней челюстью и руками, по локоть измазанными в чём-то густом и чёрном.
Внезапно механик громоподобно чихнул, и куча перед ним разом осела и распласталась на столешнице. Недовольно крякнув, Мак вскинул отвёртку и обвиняющим жестом нацелил её на Кима.
– Ну и зачем, по-твоему, нужна техподдержка, ядри её? – мрачно вопросил он.
– Э-э, ну… – Ким сдержанно запаниковал.
– Да Город держится на техподдержке!!! – громыхнул Мак так, что Ким едва не отпрыгнул. – Когда мне было столько, сколько тебе, я не умел ни черта. У нас тогда не было этих ваших штучек, мы брали в зубы ключ на десять и соображали собственной головой, да! И тебе я тоже советую соображать, потому что никакой пластфон в моей мастерской тебе не поможет…
– У меня нет пластфона, – поспешно сказал Ким.
– Что?! – рыкнул Мак, внезапно демонстрируя полную смену курса. – Какого рожна эти олухи посылают ко мне стажёра без пластфона?! – Он вышел из-за стола, потопал к ближайшему из стеллажей и начал ковыряться в пластиковом ящике на нижней полке.
– Я в любую минуту должен иметь возможность каждому – каждому] — своему парню сказать, куда ему надо идти! – С этим неоднозначным заявлением Мак исторг из ящика какой-то предмет и бросил Киму: – Держи, салага.
Ким машинально поймал на редкость обшарпанный, но, судя по всему, рабочий пластфон.
– Так, теперь! – Мак поковылял обратно: он заметно припадал на правую ногу– Мне не нужны тут сетевые бродильщики, ясно? Рабочий инструмент механика – руки! И голова. Так что ты у меня или будешь работать как следует, или…
Из-за ближайшего стеллажа высунулся худой морщинистый человек с озабоченным лицом:
– Мак, звонят из пятого, говорят, у них там…
– Знаю! – отрезал Мак, сгребая со стола какие-то инструменты в чёрный пластиковый сундук с ручкой. – К ним и идём, так и передай. Я и мой лучший человек, да!
С небольшим опозданием Ким сообразил, что «лучший человек» – это, по всей видимости, про него. Он поспешил за мастером, раздумывая, стоит ли напомнить, что он только час назад оказался в Городе.
– В «пять-десять» всё не слава богу, – двигался Мак, несмотря на хромоту, ещё как резво. – Соя у них там, видите ли, загибается. Я так считаю, что, раз соя загибается, спросите с тех, кто сою ростит, отчего. Но, если техподдержку вежливо просят, – голос Мака опять обрёл звучность, – техподдержка никогда никому не откажет в помощи!
Они опять направлялись к монорельсу; Ким уже догадался, что «пять-десять» означает пятый сектор и десятый этаж. Алекс была права: народу в поезде уже поубавилось, и Кима порадовало, что не придётся прижиматься к засаленному синему комбинезону Мака.
В пятом секторе воздух был совершенно определённо не такой, как в восьмом. Навстречу им попадалось много частично зелёных людей – фитоморфов вроде Лены. На перекрёстке под ноги решительно шагающему Маку прыснул зеленоухий лысеющий человечек, с ходу начавший:
– Господин Макаров, сегодня мы дважды подавали заявку в ваш отдел, и…
– …и я здесь, – бесцеремонно оборвал его Мак. – Так что возвращайтесь спокойно к работе и не путайтесь у меня тут… Ботаники, – буркнул он себе под нос, когда человечек ретировался. – С какого конца за отвёртку взяться, не знают.
Ким прошёл за ним в следующую дверь и оказался в диспетчерской. За прозрачной пластиковой стеной протянулась гигантская плантация: вертикальные и горизонтальные ряды зелени уходили куда-то в глубину, насколько хватало глаз. Каждое растение болталось на подвесе корнями наружу, в воздухе витала тонкая водяная взвесь.
– Надевай, – Мак бросил Киму один из пластиковых прозрачных шлемов, висящих на вешалке вместе с белоснежными защитными комбинезонами, и стал облачаться сам. – Спринклеры я сейчас вырублю, но в воздухе этой хрени вонючей всё равно немерено. А от неё неизвестно в кого мутируешь.
Зайдя в теплицу, Мак упёр руки в бока и раздражённо уставился на вялые растения.
– Так, с чем тут может быть проблема – так это с водой, – голос его из-под шлема звучал глухо, но ни чуть не менее внушительно. – Точнее, проблема может быть с чем угодно, но мы можем решить только проблему с водой – так что ищем проблему с водой.
Как у нас работает аэропонная теплица замкнутого цикла?
Ким замешкался с ответом, но вопрос Мака, похоже, был риторический.
– Аэропонная теплица замкнутого цикла работает так: питательный раствор распыляется в воздухе, и соя его пьёт корнями. Потом соя его испаряет, и он оседает на стенах и поддонах. Конденсат стекает в резервуар и опять распыляется, – Мак, кряхтя, нагнулся и с омерзением осмотрел ближайший пластиковый поддон. – Я, конечно, не ботаник, но я сказал бы, что этой сое жратвы не хватает. Глянь-ка на датчики влажности.
Ким проследил за направлением его взгляда и подошёл к панели центрального процессора на стене. Он понятия не имел, какая тут должна быть влажность, но на табло горел зелёный диод.
– Ну-ну– пробормотал Мак. – Влажность в норме. Плохо.
– Почему? – спросил Ким.
Мак поскрёб шею и уставился на него, что-то обдумывая.
– Потому что либо утечка, либо датчики не в по рядке, либо соя не в порядке. Что хуже всего, соображаешь?
Ким изо всех сил старался.
– Соя не в порядке – это значит, соя требует больше питательных веществ?
– Соображаешь, – констатировал Мак. – Но это расклад хреновый, и нас как механиков он не устраивает. Так что ищем утечку.
– Может, с процессором что-то?
– Не умничай, парень, – грозно рыкнул Мак. – Главным виднее, ясно?
Вот так в свой первый день в Городе Ким червяком извивался по мокрому полу на животе, осматривал и ощупывал трубы, спускался в пустоты и проверял вентили вместе с Маком. К обеду они так ничего и не нашли, зато вывозились с ног до головы, устали и разозлились.
– Ладно, на сегодня свободен, – Мак с трудом поднялся с колен и раздраженно начал откручивать процессор с датчиками от стены. – Ох, нутром чую, накроет нас задница с этой соей…
Киму не очень понравилась последняя фраза, но у него были проблемы и понасущнее. Например, поиск обратного пути в мастерскую.
Если бы Ким не устал и не проголодался так сильно, он бы шею свернул, разглядывая пёстро одетых людей, рекламные панели, боковые галереи с торговыми залами («Пластфоны и аксессуары», «Техномаг», «Спецодежда»). Но Мак его совсем загонял, и Ким лишь вяло отметил, что ресторан, куда Алекс его привела, как две капли воды напоминает пищераздачу в Центральной: даже белые пластиковые стулья со столами были один в один.
– Это социальная столовка, здесь бесплатно, зато порции небольшие и без добавки, – сообщила Алекс, паркуя свой монокат у одного из столов и беря под нос– И еда – уныльняк. Чем вы с Маком занимались?
Ким рассказал ей про вызов на соевую плантацию.
– Ага… – покивала Алекс, погружая вилку в одну из плошек. – Я слыхала, Мак прямо бесится из-за этой сои.
– Почему? – Ким наконец сообразил посмотреть, что у него в миске: мясопаста и пюре. Вот тебе и шикарная жизнь в Городе.
– Ну вообще-то это довольно серьёзно, – заметила Алекс, набивая рот. – Если сое реально стало нужно больше удобрений, то тут ничего хорошего. Это непорядок, не должно так быть. А кроме того, – она отпила глоток киселя и весело подмигнула, – Мак всегда бесится.
После обеда они поднялись несколькими этажами выше и оказались, судя по всему, в жилом квартале с огромным количеством пересекающихся улиц мал мала меньше. На перекрёстках висели алфавитные указатели, у дверей были вделаны таблички с именами.
– Тут технари в основном живут. Нат, Пал Палыч. Я – вон там, в БС-12,– Алекс махнула рукой куда-то в сторону переплетения коридоров. А ты будешь на верху, в синтет-сити.
– Что?
– Ну в общежитии.
– А почему ты его назвала…
– Ты что, расист? – требовательно спросила Алекс. Ким не знал, что имеется в виду, но мысль Алекс уже скачками неслась в будущее: – Ладно, осваивайся, меня в пятом слайдер дохлый ждёт. Если что – звони.
Она без спроса вытащила пластфон из его кармана и прижала к тыльной стороне ладони. Через секунду на экране высветилась её карточка, а сама Алекс уже стартовала на своём монокате – Ким едва успел нагнать её и забрать пластфон обратно.
За дверью общежития оказалось несколько параллельных улиц с ярусами ячеек по обеим сторонам. Со шторками-дверями всё это порядком напоминало спальню, где Ким проснулся только сегодня: для полного сходства не хватало лишь скруглённых углов и Ерика по соседству.
Читать бесплатно другие книги:
