Отличительный признак Тихонов Стас

Глава 9

День Единения

Все следующие дни Ким возвращался в синтет-сити только для сна. Город он полюбил сразу же и безоговорочно. Ничто не могло быть прекраснее утренней толкотни у монорельса, запаха жареного из уличных забегаловок, мелочных лавок на окраинах жилых кварталов. На верхних этажах находились места пороскошнее, и Ким по десятку раз проходил мимо, заглядывая в окна ресторанов, изучая рекламу кинотеатров, прислушиваясь к обрывкам музыки, доносящейся из клубов.

В самой глубине души у Кима теплилась одна маленькая наивная надежда, и он немало времени проторчал во внешнем кольце. Но, увы, в этом смысле Город не отличался от подземного Коллектора: окон здесь не было.

С секторами Ким разобрался быстро: он неоднократно объезжал Город по кругу на монорельсе, ходил между станциями пешком и быстро запоминал, что в четвёртом секторе засели коммуникаторы, в девятом – биотехники, а анализаторы и прочие важные шишки кучкуются в первом. Хуже получалось с этажами: уровни в Городе были разной высоты, иногда два-три сливались, и Ким постоянно путался с лифтами.

– Чего ты хочешь, – пожала плечами Алекс, когда он в очередной раз уехал вместо склада запчастей на энергетическую подстанцию. – Дня пищефабрики огромные помещения нужны, а для кафешки и пары метров хватит. На минусовых этажах вообще сам чёрт ногу сломит.

– На минусовых?

– Это те, что под землёй, – пояснила Алекс– Под Городом, в смысле.

Ким заинтересовался:

– Под землёй? И ты там была?

– Мне незачем, да и непорядок это.

– Непорядок? И что? – не понял Ким. Коллега посмотрела на него так, словно он ляпнул что-то абсурдное, и Ким поспешил исправиться:

– В смысле, раз ты знаешь, что там…

Алекс глубокомысленно почесала бровь, просунув палец в пустое окошко оправы.

– Ну, ясное дело, говорят же. Кто-то – что там мутантов выращивают, но это, конечно, чушня. На самом деле там строят межпланетник. О, ты новый альбом «Брякстерс» слышал?

Вечно прыгая с предмета на предмет, Алекс зато всегда пребывала в хорошем настроении. Опыта общения с девушками у Кима было ненамного больше, чем с сирианцами, но Алекс была совершенно точно наполовину парень. В карманах её кислотного комбинезона громыхало несколько килограммов инструментов и деталей, а в базовой механике она разбиралась не хуже Мака.

Чего о Киме, увы, не сказал бы никто. Начиная со второго его дня в «восемь-четыре А» (механики говорили просто «мастерская»), Мак вцепился в него мёртвой хваткой. Очевидно, он считал делом чести выбить из стажёра всю дурь, которой его могли напичкать невежды из Коллектора. В особенности – дурь нездоровой инициативы и поползновений устранять неисправности с помощью чего-то более высокотехнологичного, нежели пара отвёрток и крепкое словцо.

Под тяжёлым взглядом мастера Ким смазывал шарниры, прозванивал контакты и заправлял мультиботы моющей жидкостью. Всё это и многое другое получалось у него из рук вон отвратительно.

Мака по-прежнему доставали пищевики из «пять-десять», и от этого он постоянно был на взводе. Ким знал, что мастер несколько раз проверил тепличные процессоры с датчиками, но по-прежнему не мог найти неисправность, что самым прискорбным образом сказывалось на его настроении.

– Да где твоя башка, тупица?! – ревел Мак, глядя, как Ким в очередной раз припаивает «ноль» к «фазе». – Что мне с тобой делать, на контроль уборки поставить, что ли?!

От постоянной угрозы услышать трубный вопль шефа в самый ответственный момент работать было, естественно, ничуть не легче. Мак был технарем от Бога, его уважали и в мастерской, и во всём Городе, но слово «миляга» применимо к нему вызывало у Кима глубочайшие сомнения.

Глубочайшие сомнения у Кима начала вызывать и вероятность задержаться на этой работе или хотя бы пройти стажировку. Опытный Нат, Крис, старый Пал Палыч, Ришат, даже Ильнур, который был немногим старше Кима, – все считали его досадной помехой в работе их славного подразделения. Кроме разве что Алекс.

– Не переживай, привыкнешь! – утешала она, когда Ким уронил на пол сперва хрупкий модуль памяти мультибота, а сразу за тем – тяжёлое мультиботово шасси. Мак орал на него пять минут, а потом приказал немедленно идти в энергоблок и подержаться там за силовые кабели до полного просветления мозгов.

– Как у тебя всё так легко получается, а? – тоскливо проговорил Ким. Перед другими механиками он бы не расписался вот так в своей никчёмности, но Алекс была всё-таки наполовину девушка. Плюс к тому единственная, кто ещё не списал его со счетов как конченого дебила.

– Само собой как-то, – Алекс развела руками. – Я не напрягаюсь, понимаешь? Просто делаю – оно и делается.

Ким уныло промолчал. Вряд ли ему подойдёт такое решение проблемы. Алекс кинула на него сочувственный взгляд и предложила:

– Слушай, завтра же праздник, давай…

– Да нет, спасибо, – великий праздник под названием «пятница» в мастерской свято чтили и отмечали каждую неделю все до одного – кроме Кима, который в одиночестве брёл в синтет-сити, чтобы не путаться у механиков под ногами.

– Ты дослушай, э? Нормальный праздник, День Единения. Все собираются в Форуме, кто-то из консулов толкает речь, скучища короче, – Алекс скорчила рожу. – Зато потом – развлекуха с музыкой, и Тори Лексус – ведущий. Айда с нами?

– Не знаю, – Киму было вовсе не до веселья.

– Давай-давай: тебе надо расслабиться. Вот Хирш, знакомый мой, дифуры до седьмого порядка в уме решает. А всё потому, что не парится: интегрирует себе тихонько – и нормально ему.

Полный мрачной решимости расслабиться, на следующий день Ким, получив от Мака задание протестировать маленький и на вид безобидный сервопривод, решил действовать по примеру Алекс, интуитивно. Не поинтересовавшись напряжением на трансформаторе, он просто воткнул контакты в сеть. Если моторчик работает – он ведь закрутится, после того как Ким нажмёт на выключатель, так?

Работал моторчик или нет, Ким понять не успел, потому что стоило ему замкнуть цепь, как свет в мастерской разом погас, а привычное гудение приборов стихло.

– КАКОГО?! – раздался в наступившей мёртвой тишине динозаврий рёв Мака. В тусклом кровавом свете включившихся аварийных лампочек механик вылетел из глубины помещения, словно разъярённый демон преисподней. Одного взгляда на Кима ему хватило, чтобы понять, что во внезапном конце света виноват именно он.

– Ты! чёртов! безмозглый! криворукий! универсал!!! – Мак схватил Кима за грудки и тряхнул. – Чтобы духу твоего здесь не было! Стоять!!! – Как было велено, Ким сделал крошечный шаг к двери, но Мака это парадоксальным образом завело ещё больше. – Пока всё не починишь, не выйдешь отсюда, ясно?!

В соответствии с этим предписанием Киму грозило скончаться в мастерской от старости, не сжалься над ним другие механики. Когда Мак, чертыхаясь, исчез за дверью, Нат и Ильнур помогли Киму найти пробки, залезть в распределительный щит и поменять их, не убившись.

– Все стажёры ошибаются, само собой, – покачал головой худощавый Ришат, немолодой технарь, которого Ким видел в мастерской ещё в первый день. – Но ты, парень, маленько перегнул.

Остаток дня Мак не выпускал Кима из поля зрения, время от времени бормоча под нос уничижительные слова в его адрес. Ему было приказано сортировать запчасти в ящиках, протирать стеллажи и отчищать верстаки от машинного масла и прочей гадости. Это было делом мультиботов, но Ким не спорил: ни на что другое он, очевидно, был не годен.

К вечеру настроение у Кима было настолько скверное, что он придумал с десяток объяснений, почему не сможет пойти на праздник. Не пригодилось ни одно: Алекс даже не подумала слушать, а с ходу накрепко вцепилась ему в локоть и потащила на буксире.

– Знаю-знаю, у тебя сегодня полное фиаско и все дела, но пойти да помереть ты можешь в любое время, а облить Лексуса прокисшим кетчупом не каждый день можно.

Приятели Алекс оказались полными антиподами. Длиннорукий, словно палочник, техник третьей ступени Хирш всю дорогу молчал с видом мультибота в режиме «занят». Зато Иван, рослый силовик из внешних с прямой и открытой физиономией, балагурил без умолку, и явно не ради стажёра. Алекс прицепилась к Киму, как прищепка, и Иван бросал на него такие взгляды, что в вагоне Ким был рад повернуться к Хиршу и сделать вид, что ведёт с ним интереснейшую невербальную дискуссию о дифурах.

Ким уже бывал в Форуме, но, войдя в зал, не узнал его. Не было ни синтетических пальм в кадках, ни одинокого фургончика с фастфудом, ни детской площадки и лавочек. Вместо этого в центре арены выросла сцена, а каждый квадратный сантиметр вокруг был занят людьми. Горожане солидного вида беседовали между рядами трибун, на которых расположились семьи с сахарной ватой и варёной кукурузой. Под потолком парило множество разноцветных шаров с длинными свисающими ленточками.

– За мной! – бодро скомандовала Алекс и в момент затерялась в толпе.

Иван нырнул следом, а Ким остался наедине с Хиршем, который затравленно улыбнулся, уставился в пространство и завис.

В поисках более интерактивного соседа Ким стал крутить головой и вдруг увидел в паре шагов от себя Гришу Ярцева из Коллектора:

– Привет! – Ким с облегчением отошёл от Хирша. – Ну как тебе Город?

– Да обалденно! – Пламенеющая Гришина голова энергично качнулась, подтверждая сказанное. – Стажируюсь в «девять-три», на иммунизации. Главный – натуральный маньяк: всё подряд себе вкалывает, когда вакцины проверяем. Запрещено настрого, а ему плевать. Видок у него – закачаешься, но жутко смелый мужик. – Гриша восхищённо тряхнул головой и широко улыбнулся: – Ты как сам-то?

От необходимости выкручиваться с ответом Кима избавила бравурная музыка, внезапно заполнившая зал. Народ у сцены заволновался, люди на трибунах стали торопливо рассаживаться по местам. Под нестройные хлопки появился тучный и лоснящийся коммуникатор, который пять минут топтался на сцене с единственной целью – сообщить, что сейчас консул Эдо скажет речь.

– Кто этот Эдо? – шепнул Ким.

– Старший анализатор, – тихо ответил Гриша. – Из Триады.

Ким знал, что Триаду составляют главы трёх консулатов: анализа информации, биотехнологий и силового разрешения. Вспомнив Юи, он подумал, что такая важная птица наверняка воспользуется для обращения видеоном – и ошибся.

Эдо оказался уже не молодым мужчиной с почти седыми волосами, умным и сложным лицом. На консуле была обычная тёмно-серая накидка с единственным знаком отличия – маленькой алой «альфой» на груди слева.

– Друзья! – По тому, как затихла толпа, Ким понял, что этого человека в Городе уважают. – Возмож но, не все из вас это принимают, но сегодня – особенный день. Не каждый вспомнит, что когда-то Города не было, как не было и единого народа, который населяет его сейчас. Когда-то людям Земли казалось, что у человека не может быть иных врагов, кроме других людей, что вера, раса или язык важнее мира, счастья и самой жизни. Люди жестоко ошибались тогда. Но, признав свою ошибку, они нашли в себе благородство и мужество, чтобы забыть о распрях и объединиться во имя будущего. И вот уже десятки лет мы отмечаем День Единения в память об этом решении, о достойном выборе, который сделали люди и который стал спасением для нас, их потомков, – здесь старший анализатор прервался, чтобы дать отгреметь аплодисментам. После паузы он закончил уже более лёгким тоном: – Сегодня праздник, и я ещё не настолько стар, чтобы отнимать его у вас долгими речами. Давайте просто вместе порадуемся нашему прекрасному Городу, этому дню и шуткам вашего – и моего – любимца Тори Лексуса.

В этот раз хлопали ещё громче. Знаменитый шоумен вскочил на сцену и с нарочитой почтительностью тряс руку Эдо.

– Что он имел в виду, когда говорил «не все это принимают»? – спросил Ким у Гриши, но тот только отмахнулся: Лексус, с блестящими локонами до пояса и аккуратной чёрной бородой, уже выступил вперёд, сияя улыбкой. На нём был фрак из блестящей малиновой сетки. Ким заметил Алекс у самой сцены: она громко свистела в два пальца и размахивала флажком с фотографией Тори и подписью «кретин».

– Добрый, добрый, добрый, добрый вечер, дамы и господа! – Тори выплеснул эту фразу в толпу, как ведро жидкого золота, и какое-то время пережидал овацию. – Безмерно рад приветствовать вас сегодня! Давайте все вместе поблагодарим старшего анализатора Эдо за прекрасные слова, а в особенности – за их умеренное количество! И – да: господин консул, вы тоже, безусловно, мой любимец!

Ким посмотрел в ложу, где усаживался Эдо, и вдруг увидел в ней Индру с родителями – теперь было понятно, про какие «семейные возможности» говорил Сенна. Одетый в мягкий френч со стоячим воротом, Индра выглядел стильным, спокойным и скучающим. Чтобы оказаться от него подальше, Ким стал проталкиваться к Алекс.

– Да-да, друзья мои, как только что сказал господин Эдо, сегодня – великий день! Дружба и единение – очень важные вещи, уверяю вас. Единение – залог дружбы, а настоящая дружба – залог того, что та красотка не узнает, как ваша мамочка звала вас в детстве, – Лексус склонил голову, пережидая смех зала.

– Обожаю этого придурка! – прокричала Алекс Киму прямо в ухо. Иван, который словно приклеился к её плечу, опять одарил Кима недовольным взглядом.

– А теперь давайте-ка серьёзно, – Тори мгновенно изменил выражение лица на душевно-проникновенное. – Друзья нужны каждому, вы согласны? Друзей много не бывает! Кроме таких друзей, которых только за нос да в музей, – но я надеюсь, таких у вас нет. И сегодня… – зазвучала барабанная дробь, – сегодня кому-то может необыкновенно повезти подружиться… с непревзойдённым… мной!!! Вы этого хотите? Я не слышу: вы – этого – хотите?!

Молодёжь у сцены бесновалась: орали и размахивали руками все, а Алекс отдавила Киму ноги, прыгая на месте и изо всех сил дёргая своим флажком. Прожектор заметался по головам, барабанная дробь стала громче, Тори зажмурился и волчком закружился на месте, вытянув руку с указательным пальцем.

– Ииииииии… этим… счастливчиком… станешь… ты!!! – Заревели фанфары, луч прожектора замер, ослепив Кима, и он не сразу сообразил, что палец Тори с наманикюренным малиновым ногтем указывает прямо на него.

Алекс завизжала так, что едва не перешла в ультразвуковой диапазон. Кима охватил ужас, он оглянулся в тщетной надежде сбежать, но Тори уже шагнул к краю и протягивал ему руку:

– Поднимайся, поднимайся же ко мне, дорогой мой будущий друг! – Лексус настырно тащил его на верх. – Как тебя зовут, зая?

Оказавшись на сцене, Ким почувствовал, как покрывается холодным потом. Он невнятно выдавил своё имя в микрофон и случайно взглянул на ложу, где сидел Индра. От выражения его лица Кима затошнило всерьёз.

– Это Ким – дружите с ним! – прокричал Тори, вызвав очередную шумовую волну. – Тебе ведь не помешает парочка друзей, да, Ким?

– Спасибо, у меня есть, – промямлил Ким, зеленея и пятясь назад. В глазах у него потемнело, колени начали слабеть. Но от Лексуса было не так просто отвязаться:

– Е-есть? Да это же изумительно!!! И они сегодня здесь, я угадал? – Тори приобнял Кима за плечи и развернул лицом к толпе. – Ну-ка, покажи их нам!

Залитый беспощадным светом прожектора, Ким, которого била мелкая дрожь, увидел людей перед сценой и тотчас зажмурился. Весь Форум ждал, что он скажет. Он попробовал дышать поглубже: только не здесь, только не сейчас!

– Ну-у-у? Милый, да посмотри же туда! – Тори улыбнулся так, как будто дарил Киму полмира на платиновом подносе. – Ну-ка… – Он легонько посту чал Кима микрофоном по виску, и в зале послышался смех.

Смех нарастал, к горлу подкатывало всё настойчивее; он открыл глаза, увидел прямо перед собой лица, целое море лиц со всех сторон…

Ким едва успел отшатнуться от края сцены.

– Ой-ой, – сказал Лексус расстроенным тоном, наблюдая за тем, как его мучительно рвёт на микрофонный штатив. – Надеюсь, это всё-таки не реакция на мысли о друзьях, а вина того, кто продал этому парню сойдог.

Если бы Ким мог сию минуту самовозгореться, он бы так и сделал. Весь Город хохотал. И как назло, первым, кого он увидел, когда смог разогнуться, был Индра. С выражением неземного удовольствия на лице он показывал Киму оттопыренный большой палец.

И это было ошибкой: Тори мгновенно среагировал на жест, как мультибот на пролитый кисель:

– Ага-а!!! Вот он, таинственный тошнотворный друг! – Теперь уже прожектор бил прямо Индре в лицо, и тот, раздражённо вскочив, стал пробираться к выходу из ложи.

– Мальчик-со-слабым-желудком только что объявил тренд сезона! – провозгласил Лексус. Ким бес сильно впился пальцами в штатив и отчаянно старался ни на кого не смотреть. – Поэтому я приглашаю его и его модного дружочка на следующую вечеринку «Тори на просторе»! Но и это ещё не всё… В ближайшее время эти милые мальчики-блевальщики станут героями… моего нового шоу «Фрики-и-и… ли-и-икс»!!

Бурной реакцией на свой последний выкрик Тори воспользовался, чтобы под шумок спихнуть Кима со сцены.

Подавленно пробираясь сквозь толпу, Ким твердил про себя мантру «ничего не вижу, ничего не слышу». Смешки и выкрики про мальчика-блевальщика доносились отовсюду, их не заглушали даже вопли Лексуса («А сейчас для всех любителей классической музыки выступит команда "Брякстерс" со своим кавером нетленной композиции "Satisfaction"!»).

Ким упорно смотрел только на носки своих кроссовок и чуть не налетел на… Ох, нет, только этого ему недоставало!

– Отойди, Безрод, – брезгливо сказал Индра, ото двигаясь. – От тебя разит. Или у вас в зоопарке всегда такой аромат?

«Ничего не слышу», – Кима ещё не перестало подташнивать, он чувствовал себя жалким, разбитым и слабым – лёгкая добыча.

– Ах нет, ведь синтетская общага для тебя – про сто подарок судьбы, – теперь Индра смаковал каждое слово. Похоже, его здорово взбесило, что его причислили к блевальщикам. – Лучше уж там, чем в «белой комнате» с универсалами, правда?

– Что ты имеешь против универсалов? – вдруг по слышалось рядом. – Или против синтетов?

Ким и Индра синхронно обернулись и увидели сутулого человека в чёрной толстовке с капюшоном, закрывающим голову и часть лица. Ким узнал его: это был сосед по общежитию – кажется, Готам.

– Да, собственно, ничего, – протянул Индра. – За исключением того, что они невежливые и лезут в чужие разговоры.

– В Городе нет чужих разговоров, – холодно проговорил синтет. – Есть щенки из Коллектора. Им лучше вовремя понять, где их место.

Индра стал медленно вынимать руки из карманов, но в этот момент послышался крик: «Ким!» – и из толпы вынырнула Алекс с висящим на хвосте, как верный бульдог, Иваном.

– Ну ты чума! – Алекс переполняли эмоции, и она принялась кричать ещё за несколько шагов: – Я обалдела, когда этот урод показал на тебя! Почему ты на него-то не блеванул?

Появление новых персонажей окончательно изменило соотношение сил не в пользу Индры. Он покосился на парадный комбинезон Алекс (в ало-бирюзовую полоску), скользнул нарочито безразличным взглядом по Ивану и процедил:

– Оставляю в приятной компании, – уходя, Индра на прощание многозначительно бросил Готаму: – Ещё увидимся.

– Смурной какой-то друг у тебя, – заметила Алекс. Иван только хмыкнул.

Ким чувствовал на себе пристальный взгляд Готама. Глаза у синтета были тусклые и непроницаемые, но, чтобы догадаться, о чём он думает, много смекалки не требовалось.

– Он совсем ничего о вас не знает, – сказал Ким.

– Узнает, – уронил Готам, повернулся и пошёл прочь.

– И этот тоже, – констатировала Алекс– Давайте по корнбиру? Тебя же не от него рвало?

– Нет, – выдавил из себя Ким. Он дорого бы дал, чтобы не признаваться, но… – У меня как бы… что-то вроде фобии.

– Ух ты! – восхитилась Алекс, как будто Ким заявил, что умеет левитировать. – Какой? Социофобии? Или демофобии? Это та, которая охлофобия. Или, может…

Страстно желая сменить тему, Ким перебил её:

– Так что, идём? А где Хирш?

– А ему и корнбир не нужен, – ухмыльнулся Иван. Алекс умильно склонила голову набок и показала пальцем на арену. Там в резких сполохах прожекторов, закрыв глаза и размахивая руками над головой, Хирш самозабвенно отплясывал под «Satisfaction».

Когда все трое вышли за звукопоглощающее поле и направились к киоскам, где наливали кукурузное пиво и лимонад, они едва не столкнулись нос к носу с Маком. Алекс среагировала молниеносно и, сделав Киму страшные глаза, испарилась, утащив с собой Ивана. Ким, собираясь последовать за ней, воровато оглянулся и… застыл. В нескольких метрах от него стояла самая красивая девушка в Городе.

Её хрупкая фигура была словно облита платьем какого-то непередаваемого цвета, длинные светлые волосы бликовали в лучах прожекторов, а глаза казались тёмно-синими и бездонными. Девушка смотрела мимо него и улыбалась. Рядом с ней – по закону равновесия природы – стоял самый страшный человек из всех, кого Киму когда-либо доводилось видеть.

Зажав в кулаке всю свою храбрость, Ким стал придумывать способ незаметно подобраться поближе. Для начала можно попробовать шагать.

При первой же попытке он наступил (по закону природы) на собственный развязавшийся шнурок и блистательно грохнулся.

Ким бы скорее провалился сквозь землю, чем стал собирать себя с пола на глазах у самой красивой девушки в Городе, поэтому он не нашёл ничего лучше, как стремительно покинуть место происшествия на четвереньках. Скрытый чужими ногами, он отполз в сторонку, прислонился к урне с мусором и пожелал себе немедленной смерти.

– Господин Макаров, – раздалось совсем рядом. Этот хорошо поставленный, богатый интонациями голос Ким сегодня вечером уже слышал.

Он осторожно выглянул из-за парочки умеренно зелёных фитоморфов и увидел Мака с большим стаканом корнбира в руке, а в паре шагов от него – старшего анализатора. Особого счастья на лице шефа не отражалось.

– Приятный вечер, а? – Консул встал рядом с Маком и обвёл Форум глазами. – В такой вечер жалеешь, что тебе уже не семнадцать.

– Я в свои семнадцать работал по семнадцать часов в сутки, – резковато отозвался Мак.

– Я знаю, Мак, – мягко ответил Эдо. – Потому вы и стали лучшим в своём деле, не так ли? Когда где-то что-то ломается, зовут Макарова.

– Не жалуюсь: не дурак, – ожесточённо проговорил механик. – И, к чему вы клоните, тоже могу сообразить, – Мак решительно отхлебнул из стакана, а Ким из необъяснимого любопытства слегка обполз урну, чтобы лучше видеть обоих.

– Ну, разумеется, – согласился Эдо. – Я лично посылал вам сообщения как минимум дважды. Поймите меня правильно, Мак: у меня нет ни малейшего желания на вас давить, но эта история в «пять-десять» слишком затянулась. Если вы стопроцентно гарантируете, что техника в порядке, мы должны немедленно приступить к перерасчёту программы ресурсопотребления. Но мы должны быть уверены, что проблема в самой сое.

Мак открыл было рот, но только раздражённо крякнул и поспешил запить невысказанную фразу богатырским глотком корнбира.

– Мак, вы же сами понимаете, – смягчил тон анализатор. – Если жизненный цикл сои изменился в одной теплице, вероятно, он изменится и в остальных. А если все соевые плантации Города начнут требовать в два раза больше питательных веществ, то…

–… то ни мы эту сою не прокормим, ни она нас, это идиоту ясно! – рявкнул Мак, прерывая консула. – Но не могу я вам гарантировать, понимаете?! Десять раз перепроверил, в каждую дырку залез, етитская сила! Всё работает как часы. Только всё одно не в сое проблема. Я нутром чую, понимаете вы это?!

Ким ждал, что старший анализатор даст Маку понять, что такой тон в разговоре с консулом Триады неуместен. Но Эдо опять его удивил, заговорив тихо и задумчиво:

– Верите ли, понимаю. Настоящий мастер всегда силён интуицией. Но вы сами говорите – десять раз проверяли. Что, если у вас, Мак, как говорится, глаз замылился? Может, стоит поручить последнюю проверку стороннему лицу?

– Та-ак… – протянул Мак, медленно ставя пустой стакан на балюстраду. – И кого же это вы планируете заместо меня назначить, могу я узнать?

– В своём деле вы лучший, господин Макаров, – Эдо миролюбиво улыбнулся. – Вы и назначьте. Найдётся же у вас в команде один человек со свежим взглядом? Может, кто-то из молодых сотрудников…

– Е-е-есть такой… – неожиданно медленно протянул Мак.

Всё внимание Кима было сосредоточено на консуле, и он не сразу заметил, что скрывавшие его прежде ноги переместились куда-то вместе с хозяевами, и набыченный механик смотрит на него в упор налитыми кровью глазами.

Мак медленно поманил его пальцем с недоброй улыбкой, и Киму пришлось, сгорая со стыда, вылезти из-за урны. Старший анализатор смотрел на него без враждебности, но со вполне понятным недоумением.

– Вот он, орёл! – провозгласил Мак, не сводя глаз с Кима. – Лучший мой человек! Свежая кровь техмеха! Только что прибыл, знания так и хлещут – ты только дай ему развернуться! И такой ведь трудолюбивый, чертяка: день и ночь в теплице готов сидеть. Верно я говорю?

– Верно, – севшим голосом подтвердил Ким.

– Во-от… Значит, с утра ещё до завтрака он прибудет в теплицу и не выйдет оттуда, пока чего-нибудь дельного не нароет. Так, родной?

– Так, – согласился Ким еле слышно.

– И уж если он не найдёт, – торжественно начал Мак, – то уж тогда никто не найдёт… его, – последнее слово, произнесённое уголком рта, механик адресовал явно не консулу.

– Что ж, отлично, – если Эдо и был несколько удивлён, то, как воспитанный человек, ничем этого не проявил. – Пусть ваш сотрудник высылает нам отчёт о ходе проверки, скажем, раз в сутки. Пять дней вам хватит, Ким?

– Всенепременно, – заверил Мак, прежде чем Ким успел открыть рот. Удивительно, что консул за помнил его имя. Старший анализатор вообще показался Киму интересным человеком.

Жаль, что уже через неделю Ким будет выглядеть в его глазах полным тупицей.

Глава 10

Обратный ход

Мак не шутил: когда на следующее утро Ким появился в мастерской, механик тут же прогнал его в «пять-десять», прозрачно намекнув, что лучше Киму остаться там навсегда.

– Он же это не серьёзно? – спросил Ким у Алекс, отправлявшейся с охапкой карданных валов в соседний сектор.

– Ну… на самом деле, скорее серьезно, – признала Алекс– Но ты не куксись: Мак, как видит результат – сразу всё прощает, проверено.

Кима это нисколько не утешило. В «пять-десять» он нашёл того юркого человечка с зелёными ушами, агронома по имени Гарнье, и решился задать вопрос о том, что не очень понял из подслушанной вчера беседы:

– Господин Гарнье, если всё-таки у сои изменился жизненный цикл, разве это так страшно?

Уши у агронома слегка посветлели, он провёл рукой по лысине на макушке.

– Страшно, молодой человек, ещё как страшно. С учётом того, чем мы кормим сою… А вы не представляете, чем мы её кормим, не дай бог на руку брызнет… Соя-то потом проходит дезактивацию… Я вам так скажу: в два раза больше обогащенного раствора – это двойная нагрузка на химический блок, – Гарнье нервно шевельнул правым ухом. – Может статься, нагрузка непосильная, ведь есть же требования безопасности, в конце концов. А если соя по всему Городу начнёт гибнуть, то…

Агроном выразительно сдавил пальцами горло. Ким сказал спасибо, решительно натянул шлем с комбинезоном и отправился в теплицу.

Он даже не знал, с чего начать. Повторив всё то, что они проделывали с Маком, Ким не обнаружил ничего нового. В обед он сгонял в мастерскую, приволок оттуда огромный ящик с инструментами и до самого вечера отдирал панели, ощупывал вентили и осматривал стыки труб – не текут ли. Вечером пришлось признать, что результат всех его усилий стремится к нулю, и Ким не очень понимал, как бы попригляднее подать это в отчёте. В конце концов он отправил максимально лаконичное сообщение на адрес, полученный от старшего анализатора, и буквально через минуту получил обратный видеозвонок.

С нехорошим предчувствием Ким принял звонок и увидел на экране лицо Индры.

– Господин Каверин, – убийственно сладким тоном начал Индра. – Ваш сегодняшний отчёт о ходе проверки теплицы в секторе «пять-десять», боюсь, не удовлетворяет требованиям консулата к оформлению и содержанию документации. Пожалуйста, потрудитесь представить развёрнутое описание действий, предпринятых вами для решения поставленной консулатом задачи.

– Развёрнутое описание? Тебе? – Ким ужасно устал и медленно соображал.

– Старший анализатор запросил человека тебе в помощь, и я вызвался добровольцем, – с довольной улыбкой объяснил Индра. – Как старый друг. Так что шевели извилинами, Безрод: чтобы через час у меня был нормальный отчёт.

Обозлённый Ким отвёл душу, перечисляя в отчёте каждую гайку, к которой сегодня прикасался, но настроения ему это не подняло. Он едва добрёл до своей ячейки и видел во сне краны и соединительные муфты.

В следующие дни лучше не стало. Ким добыл схему водоснабжения теплицы и заучил её наизусть: вода поступает в цистерну для обогащения питательными веществами; оттуда к сое, которая её пьёт и испаряет; конденсат собирают и отправляют обратно на обогащение. Часть жидкости остаётся в самой сое, поэтому периодически воду докачивают. Ким ползал по этой схеме с гаечным ключом и фонариком, миллиметр за миллиметром, вплоть до главного резервуара с чистой водой. Для перестраховки он даже проверил редко используемый участок, по которому отработанный конденсат раз во сколько-то там времени спускали на очистку, а оттуда обратно в главное водохранилище. Утечка на этой ветке никак сое не повредила бы, но её и здесь не было.

Пару раз к нему в теплицу заскакивала Алекс с каким-нибудь фастфудом, но аппетит у Кима почти пропал.

– Не переживай, найдешь! – убеждала Алекс– Если Мак чует, что что-то накрылось, значит, накрылось. У него нюх на всякие поломки.

Ким был рад за Мака, только вот у него самого такого нюха точно не было. А после вечерних отчётов Индре, который повадился каждый раз перезванивать, уточняя, чем вчерашний отличается от сегодняшнего, самооценка Кима всякий раз падала ещё ниже.

Масла в огонь подлил анонс новой передачи Лексуса. Откидывая за спину блестящую волну локонов, Тори внезапно подался к нему с экрана на станции монорельса и вопросил: «Есть ли жизнь без сои? Сколько съедает большой Город? Что скрывает правительство? Шокирующие истины – в последнем выпуске "Тори в мониторе"!»

Уже на второй день Ким отвинтил процессор и потащил в мастерскую. Собственными силами (на помощь Мака можно было не надеяться) он тестировал датчики до глубокой ночи и в результате мог сказать, что отныне знает их как никто другой, и что это прекрасные, надёжные и качественные приборы, в плохом самочувствии сои не замешанные.

Он не высыпался и стал рассеянным. Во сне Ким, пав ниц, отчитывался перед Индрой, стоявшим над ним с плеткой, а наяву всё хуже соображал. Гарнье заявил, что не может позволить выключать спринклеры на весь день, и в среду Ким, забыв надеть шлем от костюма, получил в лицо струю ядовитой химии. Правда, всё обошлось: его только слегка замутило, но теперь его постоянно мутило от нервов и недоедания.

Вечером четвёртого дня Ким тупо сидел в диспетчерской, уронив голову на руки. Появление Алекс с очередным сэндвичем вызвало в нём вспышку благодарности: он сомневался, что доползёт до столовой.

– Алекс, что бывает, если кто-то не проходит стажировку? – Как же ужасно много сил требует жевание…

Алекс присела на край стола, болтая ногой.

– Не знаю, при мне такого не было, – серьёзно сказала она. – Но ты не можешь её не пройти: ты же прошёл определение в Коллекторе? Значит, у тебя способности. Значит, ты точно справишься.

Ким с отвращением к себе отложил сойбургер. Ну конечно, способности. Подачка от псикодера. Нет у Кима никаких способностей и отродясь не было.

– Доешь, а? Остынет ведь, – участливо проговорила Алекс, роняя ярко-синий пластфон из нагрудного кармана. – Чёрт, опять чей-то подхватила по ошибке, а он не привязан. Не твой?

– У Мака похожий, – пробормотал Ким, снова берясь за сэндвич. – Ладно, если я облажаюсь, так хоть сойбургеры останутся.

– В смысле? – переспросила Алекс, копаясь в пластфоне.

– Ну, если я не найду поломку, а она есть, то я олень, – пояснил Ким. – Но если есть поломка – значит, с соей порядок, и она не перемрёт. И мы не перемрём без еды.

– Мы и так не перемрём, – рассеянно проговорила Алекс, а потом вдруг невидящими глазами уставилась на пластфон. – Погоди-ка… Что там с соей, ты говоришь?

Ким потратил несколько минут на объяснение, присовокупив пересказ разговора Мака со старшим анализатором и того, что сказал Гарнье. Вдруг Алекс подтолкнёт его к разгадке? Но она только побледнела и засыпала его вопросами о том, что он уже проверял и делал.

– Ты не знаешь, что это может быть? – с послед ней надеждой спросил Ким.

Алекс широко раскрыла глаза и затрясла головой:

– Нет! – Непонятно взвинченная, она соскочила со стола, наспех попрощалась и укатила на своём монокате.

«И чего они все так боятся? – подумал Ким. – Ну не будет сои, ладно, но есть же кукуруза, арахис, овощи… Не хватит, что ли?»

Чтобы отвлечься, он залез в сеть и сразу же натолкнулся на огромный баннер последнего «В мониторе», на котором Лексус целовал сойбургер ярко напомаженным ртом. Передёрнувшись от гадливости, Ким ткнул на «просмотр».

– Протянет ли горожанин на одной морковке в день? Приведёт ли гибель сои к анархии и мародёрству? Готово ли правительство легализовать каннибализм? Эти вопросы кажутся вам неактуальны ми? – Тори пытался напустить на себя значительный вид. – Не стоит обольщаться! Прямо сейчас. В те плицах всего Города. Со страшной скоростью гибнет соя! – Лексус наклонился вперёд и исподлобья зыркнул в камеру: – И программа перерасчёта пищевых ресурсов уже запущена.

Ким выключил видео и громко сказал кое-что о Тори, пользуясь тем, что рядом никого нет. Впрочем, и в противном случае другие слова подобрать было бы трудно.

Общежитие уже не казалось Киму таким потрясающим. Нет, ячейка у него классная и раза в четыре больше ракушки в Коллекторе. Но в Коллекторе всегда было много шума, гама и трёпа, пусть даже Ким ни с кем особенно не дружил. А в синтет-сити в любое время суток царила мёртвая тишина. Соседи, чьих имён он так и не узнал, с ним не здоровались. А некоторые – как Готам, например, – ещё и поглядывали при встрече как на неуместный, вроде засорённого туалета, элемент ландшафта.

Вот бы сюда Ерика, уж он-то навёл бы шороху!

При мысли о Ерике Ким окончательно помрачнел. Отвязался от него тот тёмный? Приглядывает ли за ним Сенна, как обещал?

Сенна! Ему-то псикодер удружил, ничего не скажешь. Пристроил. Помог, называется.

В душе у Кима опять заворочались старые обиды. Что там Сенна накопал при определении? Зачем отправил его к технарям?

Просто шутки ради, с него станется. Или чтобы сбыть с рук хоть куда-то.

Мозг слишком устал и, вместо того чтобы отключиться, гонял мысли по знакомому тоскливому кругу, как заключённых в тюремном дворе. Нелепый, бесполезный, неудачник, безрукий и безголовый, слабак и растяпа, с чего бы Сенне ему помогать…

Но вдруг один узник встал на месте и погрозил кулаком охранникам на вышке. Хватит ныть – не маленький! У него есть пластфон. Сейчас он им всем устроит…

Сенна принял звонок после первого же гудка – наверное, только поднялся из гроба и расшвыривал чеснок.

– Господин Сенна, часто ли вы ошибались при определении? – спросил Ким, не здороваясь. На лице Сенны не промелькнуло ни тени удивления, хотя с ответом он несколько помедлил.

– За определение полезности, как ты знаешь, лично я ответственность не несу, – похоже, в словаре псикодера для обращения к повзрослевшим существовало только «ты». – Это стандартизированная процедура.

– Да ну? – Ким почувствовал, как заводится. Обвинить кого-то в своих неудачах – какое облегчение! – И она даёт стопроцентную гарантию, эта процедура?

– Полагаю, нет, – коротко ответил Сенна.

– Ну и что делать тем, кто попал не туда?! Возвращаться в Коллектор?

Псикодер ответил не сразу; по дрожанию картинки Ким догадался, что он закрепляет пластфон в держателе, чтобы освободить руки. После этого в кадре появилась знакомая термофляга.

– Ты ведь знаешь, что для синтетов нет такого понятия, как определение? Для них всё определено заранее.

– И что?

– Если что-то и можно назвать Судьбой с большой буквы, так это предназначение синтета, – произнёс Сенна, делая глоток. – Но ошибки случаются даже с ними. Так что… ты не одинок, дорогой Ким.

У Кима вспыхнуло лицо. Страшно захотелось, чтобы его предназначением было испепелять на расстоянии.

– Так вы признаёте, что ошиблись?

– Иногда можно только минимизировать ущерб, – пожал плечами Сенна. – И это не ошибка, а наилучшее использование наихудшей ситуации.

– Что было у меня на психограмме? – Ким едва не сорвал голос, впившись дрожащими руками в пластфон. – Скажете вы мне или нет?!

– Конечно, нет, – невозмутимо отозвался Сенна, отставляя чашку– Но я дам тебе кое-что послушать.

Картинка опять задрожала, камера опрокинулась, и Ким увидел мелькание пальцев – очевидно, псикодер что-то искал в пластфоне.

– Я так понимаю, у тебя возникли проблемы, и ты опять готов дать обратный ход, – послышался его голос– Я ждал чего-то такого. Думаю, сейчас самое время поделиться с тобой кое-какой информацией.