Потерянное одиночество Пушкарева Любовь

– Ну что? Кто здесь старший?

Он вдруг молча опустил голову, вжавшись щекой в пол, и посмотрел на меня снизу вверх. Более дикого зрелища себе невозможно представить: здоровенный мужик вжимается в пол и молча умоляюще глядит.

– Ну и правильно. Ну и молодец.

«Да что ж так жарко-то?»

Кондиционер выставлен на обогрев, а на улице лето.

Молодец я. Умница. Особенно в боевом трансе.

Поменяв настройки, я еще раз осмотрела место побоища – мебель цела, бумаги разбросаны, в ковре за шесть тысяч – дыра, оборотень со спущенными штанами все так же лежит посреди кабинета. Красота.

– Дай еще раз гляну, – я опять переключилась на vis-зрение, опасаясь увидеть черную тучку некроза над самым дорогим волку органом. Но нет, вроде бы без последствий. Все же, для гарантии, что щенята у этого придурка все-таки будут, я, не касаясь, влила чуть светло-зеленого.

Волк тихонько и тонко проскулил.

– Да лечу я тебя, не скули, – я убедилась, что сила не пошла кружить без толку, а растеклась там, где надо, переключилась на нормальное зрение.

М-да… Выглядело все просто ужасно.

– Не бойся, поболит и перестанет. Не покалечила. Успела утянуть лишнее.

Он все так же молча смотрел снизу вверх, меня это уже начало раздражать.

– Надевай штаны, садись в кресло.

Через пол минуты волк медленно и аккуратно раскорячился в кресле.

Поймав мой взбешенный взгляд, он тут же потупился.

– Извините… я…

– Да сиди, как сидишь…

Я злилась не на него, а на себя за то, что опять позволила себе наломать дров. Ну да, хотела опробовать дистанционные удары красной силой. Опробовала. Опять переключилась на vis-зрение – нет, нормально, нормально все. Хвала Свету.

– Итак, ответь мне, пожалуйста, как ты ощутил мою силу, когда увидел, не далее как… четверть часа назад.

«А быстро все случилось…»

– Гм… Ну, розовая…

– Ты что, силу видишь?

– Нет.

– Так откуда узнал, что розовая?

– Ну… такая тепленькая… пушистенькая… мягкая… – все эти эпитеты были ругательными в его устах, – розой несло… цветком…

– Не звенела?

– Звенела. Но… радостно, не страшно совсем.

– Сейчас ты способен чуять силу?

– Нет, я… – он махнул рукой, напоминая о синтетической вони освежителя. – Я сейчас ничего не чую.

– До завтра оклемаешься?

Готова поспорить, что он прижал уши, не знаю, как, но он прижал уши!

– До завтра?

– До завтра.

– Оклемаюсь…

Я набрала Седрика на прямой телефон.

– Да, – осторожно так, нейтрально произнес он.

«Сучонок заматеревший».

– Дорогой, merci за книгу и за волка, только я не успела сделать сегодня все, что хотела, ты отпустишь его еще завтра ко мне?

– Не знаю, не знаю, – озадачен и чует подвох.

– Ну не будь букой! – я надула губки. – Ты и так из меня много вытянул!

– Две кормежки – это не много, – ага, оклемался и принялся торговаться.

– Но условия этих кормежек… Если будешь вредничать, дорогой, то я тоже начну, и в итоге мы разругаемся, – с легким намеком на угрозу произнесла я.

– Ладно, моя розочка, ты из меня веревки вьешь. Мне прям стыдно за себя, но отказать тебе я не могу.

– Вот и чудно. Созвонимся.

– Созвонимся.

Седрик явно надеется допросить этого Румански и узнать все в мельчайших подробностях, но я постараюсь не дать ему такой возможности, поставив на волка печать молчания-неразглашения.

Помоги мне Свет не превратить его в молчащего идиота, а то, как показывает практика, страшнее дурноватой бело-красной filius numinis, любящей ставить опыты, ничего и нет.

Я сосредоточилась, обдумала словесную формулу ограничения и поставила печать. Волк не сопротивлялся и даже не скулил, хоть, наверное, было немного больно.

– Меньше болит? – на прощание спросила я.

Он на мгновение задумался и согласно кивнул головой.

– Ну вот видишь. Жду завтра. Сразу после полудня.

– Да… леди-divinitas.

– А, еще… Прости, но…. – и я обрызгала его освежителем. Волк состроил страдальческую рожу, но промолчал. Да, я знаю, что вонь ужасная, но когда он будет идти по коридору, я хочу, чтоб люди слышали хвою, а не…

Когда Румански ушел, я горестно осмотрела ковер – только выбросить… Мне делали его на заказ, с еле заметным рисунком. Настоящий персидский, шелковый… Седрик, скотина, купит мне новый! Точно такой же! Или я за себя не отвечаю!

– Родж!

– Да, мэм, – взгляд на меня, на бардак в комнате, на ковер.

– Да, Родж, мой любимый ковер безвозвратно испорчен. Я хочу, чтобы его скатали и отвезли по этому адресу, – я писала адрес Седрика, – хотя нет. Пока просто скатали и положили в подсобке.

Седрика нахрапом не возьмешь, чуть подожду удачного момента.

– Да, мэм. А… что это за вонь?

– А что за вонь?

– Э… может, кондиционер завонялся, с ними такое бывает.

– Может.

– Вызвать мастера?

– Давайте подождем, может, само пройдет. Мастер ведь не бесплатно придет.

Взяв «Летопись», я ушла домой. Лиан еще сладко спал, и я устроилась у себя в кабинете, предвкушая интересное чтение. Но через час-полтора меня прервал назойливый звонок телефона.

– Слушаю, – сварливо отозвалась я.

– Что слушаю? Что ты с ним сделала? – ух ты, как Седрик нервничает. Любимого сынишку обидели или грелку?

– Седрик, ну что я могла с ним сделать? Он же пришел к тебе на своих двоих.

– Раскорячившись он пришел! На своих двоих… Ты его трахнула, Пати? Я тебя спрашиваю, ты его…

– Нет! И впредь не смей задавать мне такие вопросы! Ты забываешься, – мое ледяное шипение несколько остудило его.

– Нет? Так что же ты с ним сделала?

– Седрик, подобная информация даром не дается – это раз. Ты первый начал, прислав мне этого убийцу, запугавшего весь мой персонал – это два. Ты не предупредил его насчет меня – это три. И ТЫ смеешь орать на меня?!

Полуволк вспомнил, что он все-таки filius numinis и что вести себя надо соответственно.

– Ладно, Пати, давай успокоимся.

– Ну, успокаивайся, успокаивайся, – подлила яду я. – Что он говорит? – забросила я удочку.

– Пати! Ты прекрасно знаешь, что он ничего не говорит.

– Вообще молчит? – в испуге спросила я.

Раздалось рычание с переходом в утробный вой.

– У тебя что, кто-то перекидывается под боком?

– Я перезвоню!

А рычал-то Седрик, да… Ему надо заново учиться контролировать себя и свою силу, иначе это все плохо кончится, в первую очередь для него, а может быть, и для всех нас.

Через четверть часа он перезвонил.

– Пати, ты серьезно повредила моего волка.

– Не ври.

– Не ври? Да у него член как баклажан!

Повисла пауза.

– Я должен был посмотреть, что с ним. Не выдумывай ничего.

– Не выдумываю, – соврала я. – Ничего страшного в этом нет. Я проверяла по силе, он оклемается без последствий. И не дави на меня! – я заткнула его на полуслове. – Твой волк первым набросился! Сотворенный напал на filius numinis, Седрик, ты ж не хочешь выносить этот инцидент в Совет?

– Не хочу.

– Значит, закрыли тему?

– Пати, что…

– Скажи лучше, он хоть что-то рассказывает? – перебила я уже набивший оскомину вопрос.

Седрик сдался.

– Он говорит, что ты бешеная и психованная сука, хуже Марлы.

– Ты б поучил их манерам все же, – обронила я. – А кто эта Марла? – спросила все же, хоть и догадывалась.

– Моя «кровавая сука», психопатка полная.

Я успела достаточно прочесть из летописи, чтобы понимать, что такое «кровавая сука».

– Угм… Ты поэтому так разнервничался?

– Пати, чтоб тебя… – замолчал, проклятия не выговорил, клятва не делать зла не позволяет даже бессильных проклятий.

– Но я действительно не могу понять, чего ты так взвился. Думаешь, мне все это вот так просто далось? Просто я не стала унижаться и радовать тебя криками о том, какой ты подлец, предатель и вообще скотина, – грустно сказала я.

– Да? – Седрик насторожился и приготовился слушать. – И что с тобой?

– Ах, merci, что спросил! – я само оскорбленное достоинство,

– Ну брось, Пати, мы ж с тобой, можно сказать, соратники, дрались когда-то плечом к плечу.

– Угу, и морда к морде, – усмехнулась я, вспоминая наш первый бой.

– И морда к морде… Я знаю, на что ты способна, поэтому и испугался и за него… и за тебя.

– На что я способна… А чего мне стоило это «способна», ты помнишь?

– Ну что с тобой? Давай уж рассказывай, не ломайся. – Седрик чуть размяк в надежде выведать обо мне побольше полезной информации. А я, наоборот, собралась, мне нужно быть предельно точной в формулировках.

– Я очень пострадала, не телесно, нет, морально. Но, кстати, ты можешь мне помочь, если захочешь.

– С чего бы вдруг мне этого хотеть, – настороженно произнес он.

– Я так и думала, – сокрушенно отозвалась я.

– Пати… Ну чем же я могу тебе помочь? Мы ж разные, у нас противоположные основы. Ты прикоснуться к себе лишний раз не даешь. Чем помочь-то?

– Я ж говорю, что пострадала морально, а для нас, белых, это…

– Да знаю! Будете сидеть и канючить, не в силах управлять своей силой. Но что ж ты можешь захотеть такого… в чем я могу тебе помочь? – Седрик уже спрашивал сам себя.

Мы все очень любопытны.

– Если пообещаешь мне помочь, то расскажу и зла за выходку с волком держать не буду.

Он аж фыркнул от возмущения.

– Во-первых, это мне еще надо торговаться, чтобы не держать на ТЕБЯ зла за то, что ты так его…

– Избавь меня от словесных игр! Мы оба знаем, что я была в своем праве! Если хочешь утверждать обратное…

– Чшш, тихо, розочка, тихо… Тебе нельзя нервничать, забыла?

– Седрик, – в моем голосе слезы, – ты… ты понятия не имеешь, насколько дорогого для себя я лишилась из-за твоего придурочного волка.

– Ты его все-таки трахнула? – уже не зная, что и думать, переспросил он.

– Нет!!!

– Все, все, не надо орать. Пати, я могу тебе пообещать, что помогу, но ты ж понимаешь, если ты попросишь того, что будет мне слишком дорого стоить, то сделка не состоится.

– Поверь, я хорошо знаю твои возможности, и эта помощь не будет тебе дорого стоить.

– Ну ладно, розочка, – с легкой угрозой произнес он. – Я обещаю, что помогу тебе восстановить душевное равновесие и поднять настроение. Нормально?

– Вполне! – я вскочила с кресла.

– Чему ты радуешься?

– Твоему обещанию!

– Ну и на что я себя обрек? – настороженно переспросил он.

– Ты помнишь мой любимый ковер в кабинете?

– А?

– Твой волк порвал его и жевал и… запачкал! Я пришлю тебе его, ковер то есть, а ты закажешь мне точную копию! Ну и оплатишь, конечно же. Тысяч шесть-семь, для тебя отнюдь не проблема.

Он молчал.

– Седрик… Седрик…

Бросил трубку.

Я расхохоталась и, довольная собой донельзя, запрыгала по комнате. Лиан показался в дверях, с удивлением наблюдая за мной. Я не закрывалась, и на него обрушились обрывки разговора и причина моей радости.

– «Волка щелкать по носу… – он неодобрительно покачал головой. – Пойду заварю тебе чай…успокоительный…»

В мыслях Лиан иногда был старик стариком.

Попрыгав, я упала в кресло, но как только взялась за книгу, опять раздался телефонный звонок.

«О нет, он оклемался и уже придумал какую-то гадость», – подумала я и не ошиблась.

– Пати, я пуст. Я пуст, как бутылка из-под виски в раковине у запойного пьяницы. Пуст твоими стараниями. И я еду к тебе. Отфутболивай своих… источников или это сделаю я. Все. До встречи через час.

И бросил трубку. Скотина. Хищная.

Я грустно побрела на кухню.

– «Что, волк уже тяпнул?»

– «Типа того. Еще нет. Но едет сюда и попытается не то что тяпнуть, а… обглодать».

– «Будешь драться?» – встревоженно переспросил Лиан.

– «Нет, не думаю. Он поклялся жизнью не делать мне зла, это успокаивает».

– «Чего же он хочет?»

– «Силы. Информации».

Лиан подошел и обнял меня, я безотчетно прижалась к нему в ответ. Он поцеловал меня над грудью – там, где сердце, вливая силу.

– «Ты много потратила сегодня…»

– «Да, дралась с волком…»

В ответ мысленный сокрушенный вздох – мол, стоило уснуть ненадолго, а она уже подралась.

– «Тебе надо наполниться перед встречей с Седриком…»

– «Нет. Ты сегодня и так перетрудился, я ведь вижу, какой ты вялый и тусклый сейчас, и ты еще не оклемался после вчерашнего…»

– «Пати! Я лучше отдам тебе все, что у меня есть, и во всеоружии отправлю на встречу, чем буду знать, что тебе может не хватить силы, и гаснуть от этого».

– «Ты отдашь все сегодня, а вдруг завтра опасность будет куда более серьезной, но ты уже ничем не сможешь мне помочь?»

Лиан опустил голову и отстранился.

– «Дурашка!» – я его привлекла к себе и прижала, окутывая силой, прогоняя дурные мысли из его головы.

– Сегодня мне ничего не грозит, – произнесла вслух я. – Максимум, что может сделать Седрик, – это выведать то, что я хотела бы скрыть. Не более. Поэтому отдыхай, восстанавливайся и помни, что твое самочувствие так же важно, как и мое, именно потому, что я на тебя рассчитываю и полагаюсь.

– Я понял. «Я все же такой глупый… флерс».

Я поцеловала его и погладила волосы.

– «Ты мудрый. Ты немало знаешь… Тебе еще предстоит многому меня научить».

Лиан расцвел и польщенно потупился, а потом засуетился, наливая мне травяной чай.

Напившись успокаивающего отвара, я отправилась выбирать наряд на сегодняшний вечер, вернее ночь. Поначалу я хотела надеть для Седрика что-нибудь эдакое, но потом подумала, что кого-кого, а его я точно ничем не удивлю. Поэтому ограничилась белым шелковым комплектом без кружев, чулками без пояса и внешне строгим терракотовым платьем, изюминкой которого была застежка снизу доверху, как у халата. Лиан заплел мои волосы во французскую косу, и я стала похожа на преуспевающего адвоката, а не на женщину, собравшуюся привязать своего гостя к кровати.

Родж и Дэйви, увидев меня в таком официозе, подтянулись, а Дениз без обиняков поинтересовалась с ноткой беспокойства:

– У вас деловые переговоры?

– Можно сказать и так. Но это никак не касается ресторана.

Все расслабились, наши дела шли хорошо – мне удалось организовать работу так, что все были довольны и не хотели, даже боялись каких-либо перемен.

За полчаса до закрытия Седрик появился в зале, он действительно казался пустым, и это окончательно успокоило меня.

– Пати, что ты сделала с волосами? – вместо приветствия спросил он.

– Заплела.

– Ужас, ты похожа на налогового агента, – неодобрительно отметил он. – Пойдем поскорей к тебе, надоела вся эта людская суета.

Когда мы поднимались по лестнице, он обнял меня.

– О… Оно расстегивается… Полностью? Развратный налоговый агент… Круто. Всегда о таком мечтал.

– Извращенец, – буркнула я, смеясь. – Не забывай, что я пообещала тебя раздеть, а не дать раздеть себя.

– Точно. Ты уже тогда выбрала роль налогового агента?

Смеясь, мы вошли в комнату, там нас ждал накрытый стол.

– О, Пати… Ты следуешь заветам предков, если мужчина пришел в дом, его следует сначала накормить, а уж потом все остальное – похвально, похвально.

Я специально подобрала холодные мясные закуски для него и шоколадные конфеты для себя, каждый взял свое и принялся есть, глядя на другого. Через минуту мы расхохотались.

– Пати… Розочка моя, смешная, – это вышло так мило и по-доброму, что тронуло меня.

– Зачем ты заставила меня купить ковер? Знаешь, как это меня взбесило?

Я потупилась на откушенную конфету.

– Но это действительно был вопрос внутреннего равновесия. Да и… просто шутка.

– Иди ко мне, шутница…

Очень хотелось поддаться этому ласковому бархатному голосу, но… Я успела к нему присмотреться и видела, что он тщательно прикрыл центры, и они могут быть полны под завязку.

– Давай решим все наши дела до… того как я тебя раздену.

Он помолчал.

– Давай. Я хочу знать, что ты сделала с Руманом. Что его так напугало и сломало, и почему он считает тебя хуже Марлы.

– Что ты готов отдать за это знание?

Седрик помолчал, как бы обдумывая, но на самом деле он давно все решил.

– Если ты ответишь на эти три вопроса, я дам тебе четырех волков для охраны и сопровождения, когда ты пойдешь в лежку вампов. Я обяжу их беспрекословно подчиняться тебе, и они будут отвечать за тебя своей жизнью.

– Хороший пряник оказался у тебя в рукаве, – с улыбкой произнесла я.

– Ну, мое щедрое предложение было ожидаемым, не так ли.

Я молча кивнула. В прошлый наш разговор я забросила удочку, но не стала просить напрямую, понимая, что он многого захочет за такую услугу, а теперь получу почти даром.

– Я принимаю твои условия. Что я сделала с мистером Румански – атаковала его красной силой, атаковала дистанционно.

Я помолчала, давая Седрику время на осмысление.

– Атаковала… Красными лентами? – переспросил Седрик.

Оп-па, он что, тоже так может?