Бесспорной версии нет (сборник) Ромов Анатолий

Алексей Павлович

До вечера пришлось заниматься текущими делами. Вся опергруппа была в сборе. Хорин упорно звонил по всем мыслимым и немыслимым окраинам, выясняя, не видели ли там Кудюма. Линяев сообщил: следы пальцев, взятые в квартире Гарибовых, отправлены в лабораторию.

Иванов уже собирался уходить, когда раздался звонок. Он снял трубку:

– Иванов вас слушает.

Он явственно слышал чье-то придыхание. Наконец мужской голос спросил:

– Простите, Борис Эрнестович?

Голос довольно мягкий. Но вопрос прозвучал твердо, без колебаний.

– Борис Эрнестович. Извините, кто это говорит?

– Я звоню вам по поводу Гарибова.

– По поводу Гарибова?

– Да. Вернее, обстоятельств, связанных с Гарибовым. Вы ведь в курсе.

– Сначала скажите, кто вы? Я ведь должен знать, с кем говорю?

– Вы это узнаете. Но я хотел бы сказать вам об этом лично.

Человеку, который с ним говорит, наверняка за сорок. Судя по голосу, занимает в жизни не последнее место.

– Вы хотите со мной встретиться?

– Да. Но только на нейтральной почве.

– Как понять «на нейтральной почве»?

– Где-нибудь в городе. Это возможно?

Может быть, это кто-то, связанный с «кавказцем»? Вряд ли. «Кавказец» не из тех, кто сам полезет в петлю. Скорее, звонивший как-то связан с Гарибовыми. Иначе откуда этот человек узнал его телефон?

– Возможно. И когда вы хотите встретиться?

– Чем скорее, тем лучше. Сейчас вы можете? Скажем, минут через сорок. Вас это устраивает?

– Вполне. Где мы встретимся?

– В кафе. – Голос назвал кафе в центре, в котором собиралась главным образом молодежь. – Но вы должны обещать, что придете один.

Иванов не любил давать обещаний. Но в любом случае в кафе он отправился бы один. Поэтому сказал:

– Хорошо. Я приду один.

– Спасибо. Буду ждать вас в кафе. На первом этаже, столик в дальнем углу. Там может быть очередь, на всякий случай я предупрежу швейцара. Скажете ему… Скажете, что вы к Алексею Павловичу. На мне будет серый костюм, очки. А как я узнаю вас?

– Я подойду и представлюсь.

– Значит, через сорок минут. До встречи.

– До встречи.

Положив трубку, Иванов посмотрел на часы. Без пятнадцати шесть. По манере говорить – голос культурного человека. Как минимум с высшим образованием. Интересно… В кафе он должен быть в двадцать пять седьмого. Время еще есть. На встречу он пойдет один. Но подстраховка нужна.

Он нажал кнопку и вызвал Хорина и Линяева. Через минуту они сидели у него в кабинете.

– Только что мне позвонил какой-то человек. Сказал, что хочет поговорить по поводу Гарибова. Назвался Алексеем Павловичем.

Линяев промолчал. Хорин скорее из вежливости отозвался:

– Интересно…

– Встреча назначена на восемнадцать двадцать пять, в кафе. Этот Алексей Павлович попросил, чтобы я пришел один. Я и без его просьбы пошел бы один. Но поскольку все это касается не только Гарибова, но и Садовникова, сами понимаете.

– Понимаем, – кивнул Линяев.

– Придется вам посидеть в машине. Подъедете чуть позже меня. Встаньте и ждите. Если я выйду и просто сяду в свою машину, поезжайте следом. Когда остановлюсь – поговорим. Остальное – по обстоятельствам.

…У кафе Иванов остановил машину почти у входа, осмотрелся.

На ступеньках небольшая очередь. За стеклянной дверью – пожилой швейцар. Фуражка с золотым галуном, как положено. Табличка «Мест нет». Очередь человек десять. Девочки, мальчики – самым старшим не больше двадцати. За окнами кафе темно, вспышки светомузыки.

Стараясь не привлекать внимания очереди, Иванов вышел из машины. Подошел к двери, постучал в стекло. Встретившись взглядом со швейцаром, показал глазами: надо. По виду его сейчас можно было принять за лицо свободной профессии. Возраст неопределенный. Одежда – тонкая кожаная куртка, свитер, узкие брюки, ботинки, рассчитанные на уличную слякоть. Все, как надо.

Швейцар приоткрыл дверь:

– Вам что, молодой человек? Мест нет, все занято.

Чуть надавив, Иванов быстро проскользнул в образовавшуюся щель. Очередь подалась было за ним. Из-за этого швейцар отвлекся, накидывая скобу. Не давая опомниться, Иванов тихо, со значением проговорил:

– Мне очень надо. Вас должны были предупредить.

Не дожидаясь ответа, прошел в зал. Здесь по-прежнему вспыхивала светомузыка, но уже смешиваясь с глухими ударами из динамиков и общим шумом зала. Огляделся. Кафе в основном заполнено такими же мальчиками и девочками, что стоят снаружи. А вон и столик в дальнем углу. Лицом к залу сидит человек в сером костюме и очках. Невысок, худощав. Волос на голове почти нет, а их остатки на неровном черепе аккуратно подстрижены. Маленькие светлые усики. На вид – немного за сорок. Достает сигарету из лежащей на столе пачки.

Иванов подошел, остановился у столика. Сигареты достаточно редкие, «Фифс авеню». И зажигалка не из дешевых, электронный «Ронсон».

– Простите, вы Алексей Павлович?

– Совершенно верно. Алексей Павлович. А вы Борис Эрнестович?

– Борис Эрнестович.

– Садитесь. Не знал, что вам заказать, поэтому пока взял только себе.

– Мне только кофе. – Иванов сел.

Мужчина смотрит, чуть улыбаясь. В прищуренных серых глазах настороженная приветливость. Похоже, взгляд отработанный. Для своего возраста моложав. Тонкая голубая рубашка, подобранный в тон галстук, на левом безымянном пальце кольцо-печатка.

– Слушаю, Алексей Павлович. Вы хотели со мной поговорить?

– Хотел. – Алексей Павлович протянул пачку. – Пожалуйста. Вы курите?

– Не курю.

– Прекрасно. А я – если позволите. – Алексей Павлович взял зажигалку, не спеша прикурил. Глубоко затянулся, осторожно выпустил дым в сторону. Сделав несколько затяжек, положил сигарету на край пепельницы:

– Понимаете, все это… Звонок вам по телефону, встреча здесь… Все это я затеял по собственной инициативе. Сам. Но толкнула меня на это забота о безопасности нескольких людей… Им угрожает серьезная опасность. Очень серьезная.

– Кому «им»? Что это за люди?

– В первую очередь, конечно, это я сам. Во-вторых, это мои друзья.

– Кто именно?

– Люди в высшей степени порядочные. Со всех точек зрения. В том числе и с точки зрения закона.

– Прекрасно. Ну а остальное?

– Что остальное?

– Кто они? Их имена, фамилии? Где живут, работают?

– Могу назвать только одного человека. Гарибов Георгий Константинович. Вы ведь его знаете?

– В какой-то степени. А вы хорошо с ним знакомы?

– Это мой друг. Давний и очень близкий.

– И что же Гарибов? Что ему угрожает?

Алексей Павлович вздохнул:

– Борис Эрнестович, вы ведь все знаете про Гарибова. Давайте говорить начистоту.

– Давайте. Я с самого начала за это. Так что же я про него знаю?

– Вы прекрасно знаете, что на него напали. Знаете, что под угрозой жизни его заставили отдать двадцать тысяч рублей. Вам все это известно.

– Допустим. Интересно только, откуда это знаете вы?

– Мне рассказала Светлана Гарибова. Насмерть перепуганная. Ну и, чтобы у вас не было никаких сомнений, вот моя визитная карточка.

Иванов взял протянутую визитку, прочитал: «Шестопалов Алексей Павлович. Заслуженный деятель науки РСФСР. Директор НИИ «Дорстрой».

Шестопалов продолжил:

– По Москве ходит убийца. Вооруженный. Сегодня он ограбил Гарибова, до Гарибова побывал у кого-то еще. Завтра придет еще к кому-то.

– Вы не подозреваете, с кем этот убийца может быть связан?

– Дорого бы я дал, чтобы понять это. И все же я думаю… – Шестопалов помолчал. – Я думаю, что он как-то связан с городом Сочи.

– Почему именно с Сочи?

– Борис Эрнестович, вы можете допустить, что это предположение носит чисто интуитивный характер?

– Не знаю. Интуиция всегда имеет под собой реальные обоснования. Хорошо. Раз вы не хотите сейчас об этом говорить, вернемся к этому потом. Вы сказали: «Завтра придет еще к кому-то». Почему вы в этом так уверены?

– А вы в этом не уверены? Есть у меня такое предчувствие. Исхожу из характера.

Шестопалов подозвал официантку.

Пока он делал заказ, Иванов вспомнил: «До Гарибова побывал у кого-то еще». А если «кавказец» приходил к кому-то еще и Шестопалов об этом знает? Вообще-то фраза была произнесена как оговорка, но к ней стоит вернуться.

Официантка поставила кофе. Сделав глоток, Иванов поинтересовался:

– А другие ваши друзья? Кто они?

– Я не могу назвать их имена. И очень просил бы вас не настаивать.

– Может быть, у ваших друзей есть какой-то общий признак?

Шестопалов приподнял чашку, будто разглядывая. Поставил на блюдце.

– Увы. У них есть общий признак. Отличающий в том числе и меня. Не знаю почему, но этот признак обычно вызывает недоверие. Особенно у вас, у милиции. Это состоятельные люди. У каждого есть дача, машина, деньги на книжке. Вот и весь признак. Но назвать их я, на мой взгляд, не имею права.

– А не лучше, если вы посоветуетесь с вашими друзьями, и мы вернемся к этому разговору? – предложил Иванов.

– Пожалуй.

– В таком случае, когда?

– Завтра. Лучше, если в этом же месте, в этот же час.

– Договорились. Но хотелось бы вернуться к некоторым вашим словам. Правда ли, что до Гарибова грабитель побывал у кого-то еще?

– Борис Эрнестович, я этого не утверждал. Я просто предположил, что до Гарибова он мог быть у кого-то еще. И все. Да, я подозреваю, что он был еще у одного из моих друзей. Но пока это только подозрение.

Когда Иванов коротко передал содержание разговора Линяеву и Хорину, те некоторое время обдумывали услышанное.

– Надо выяснить его окружение, – сказал затем Хорин. – И позвонить сочинцам.

– Верно. Займись этим, Николай. – Иванов протянул Хорину визитную карточку. – Много за сутки ты не узнаешь, но все же выясни, что сможешь.

Круг лиц

Утром Иванов поехал в прокуратуру. Выслушав рассказ о Шестопалове, Прохоров промурлыкал что-то вроде «бум-бум-бум» и высказал предположение:

– Шестопалова и его знакомых что-то объединяет. Ты сам не пытался прикинуть, что может сблизить этих мифических людей?

– Пытался, но пока ничего не выходит. Ясно только – не уголовники. Ни Гарибов, ни Шестопалов.

– Но что-то же их объединяет?

– Объединяет. В час дня у меня встреча с Гарибовой. Постараюсь у нее выяснить.

Условившись, что будет звонить, как только появится что-нибудь новое, Иванов поехал на Октябрьскую. По дороге он снова попытался понять суть неуловимой общности Гарибова и Шестопалова. Вариантов было много, и все-таки ни на одном он не мог остановиться. Единственное, что он знал точно, – этих двух людей объединяет что-то знакомое. То, с чем он уже сталкивался. Это знакомое было в манерах, в одежде, в марках сигарет, в печатках на пальцах. Даже в образе мыслей.

В управлении он коротко доложил начальству о вчерашних событиях. Так же как и вчера, генерал выслушал его с повышенным интересом. Это было понятно: если считать, что «кавказец» и «племянник» – одно и то же лицо, в чем можно было уже не сомневаться, розыск выходил из некоего безвоздушного пространства, в которое поневоле попал в первые дни после убийства Садовникова. Обращение Шестопалова в милицию вкупе с выходом на Гарибовых переводило работу в реальную плоскость. Теперь вместо гадания на кофейной гуще Иванов мог вплотную заняться людьми, как-то связанными с убийцей: Гарибовым и Гарибовой, Шестопаловым, Кудюмом. Возможно, вскоре к ним прибавится еще несколько человек. Но для этого, прежде всего, надо заняться выяснением всего, что касается окружения этих людей.

Изложив начальнику управления основные соображения и получив добро, Иванов заглянул в комнату Линяева и Хорина. Нового ничего не узнал: Линяев звонил по телефону, безуспешно пытаясь установить местонахождение Кудюма, Хорина на месте не было – собирал данные о Шестопалове.

Вернувшись в свой кабинет, Иванов взялся за бумаги, но довести работу до конца не успел – раздался стук в дверь и вошла Гарибова.

Светлана Николаевна выглядела как и в первый свой визит: дорогое, но скромное платье, минимум украшений. Войдя, дежурно улыбнулась:

– Здравствуйте, Борис Эрнестович. – Присела на предложенный стул. – Вы просили – я пришла.

– Спасибо.

Иванов решил сразу начать с главного:

– Светлана Николаевна, я вызвал вас затем, чтобы вы рассказали об окружении вашего мужа. Друзьях, знакомых. Причем давайте договоримся с самого начала – говорить по возможности откровенно.

– Н-но… Если, как вы просите, откровенно… У него их очень много. Знакомых. Я бы даже сказала, бесчисленное количество. Не знаю даже, с кого начать.

– Начните с самых близких друзей. С тех, с кем вы дружите семьями.

– Это в основном мои друзья.

– Об этих не надо. Нас интересуют друзья вашего мужа.

– Они одновременно друзья и Георгия… Правда, у него есть еще друзья…

– Как понять «еще друзья»?

Гарибова явно колебалась. Это означало только одно: он на правильном пути. Выждав, Иванов мягко сказал:

– Светлана Николаевна, мы ведь уговорились говорить откровенно.

– Хорошо. Хорошо, Борис Эрнестович. Но только я опять хочу попросить вас… Чтобы ни муж, ни его друзья ничего не знали.

– Это подразумевается, Светлана Николаевна.

Гарибова долго молчала. Наконец еле слышно спросила:

– Какое увлечение может заставить мужчину не обращать внимания на женщину?

– Затрудняюсь ответить.

– Борис Эрнестович, неужели не ясно? Это – карты!

…Подписав Гарибовой пропуск, Иванов проводил ее до двери. Вернувшись, сел за стол. Значит, это карты… Еще раз перечитал фамилии и должности названных Гарибовой друзей мужа. Самым близким другом она считала Шестопалова. Большинство же остальных были для нее лишь карточными партнерами мужа, не более. Чаще всего в доме Гарибовых появлялись некто Илья Егорович, директор гастронома, Юра, называвший себя стоматологом, и Игорь Борисович, работавший, опять же по непроверенным данным, администратором филармонии.

В эту минуту Иванов, сопоставив все, что он почерпнул из разговоров с Шестопаловым и Гарибовой, наконец-то понял: Гарибов, Шестопалов и их партнеры – так называемые лобовики. Все эти люди играют в карты по-крупному, лоб в лоб. Отсюда и название – лобовик. Лобовики среди любителей карт занимают особое положение, в отличие от остальных картежников, в том числе и от карточных шулеров, как крупных, называемых катранщиками, так и мелких, называемых каталами. Негласный кодекс запрещает лобовикам в игре между собой прибегать к какому бы то ни было шулерству. Игра ведется только на очень крупные суммы с обязательной немедленной отдачей. Если вдруг не оказывается наличных денег – долг необходимо вернуть как можно скорее, в считаные часы. Что же касается отношений с законом… Карточные игры в СССР в принципе не запрещены. Карты можно купить в любом табачном киоске. Если человек проиграл в них десять тысяч, не нарушая при этом общественного порядка, – это нельзя классифицировать как нарушение закона. Но Иванов прекрасно знал о связях лобовиков с преступными элементами. Лобовиками бывают только «солидные люди», как правило занимающие высокое положение. Безусловно, не исключено, что среди лобовиков, если постараться, можно найти и честного человека, такого, который, садясь за карточный стол, принципиально полагается только на свое реноме и реноме партнера. Однако это скорее исключение, чем правило. Честность не та основа, на которую могут полагаться крупные игроки, – ведь счет в их игре идет на тысячи, а то и на десятки тысяч рублей. Именно поэтому на страже интересов крупных картежников стоят шестерки-вышибалы. Вербуются вышибалы, как правило, из бывших уголовников. Виновному в неотдаче долга сначала делается предупреждение, а потом – потом он может поплатиться увечьем или даже жизнью. Для острастки других.

Довольно долго Иванов сидел молча, разглядывая исписанный лист. Он еще раз проверял, все ли так в его предположении. Нет ли каких-то неучтенных фактов, ложных ходов… Нет, кажется, момент, которого он так долго ждал, все-таки наступил. Он вычислил «кавказца». Человек, убивший на Ленинских горах инспектора ГАИ Садовникова, – шестерка-вышибала. Сомнений в этом нет никаких. Собственно, дело теперь только в технике – его и его товарищей.

Эксперимент

Вызвав Линяева, Иванов коротко пересказал ему все, что услышал от Гарибовой. После сообщения о картах майор легко постучал кулаком в ладонь:

– Кажется, тепло, Борис Эрнестович? «Кавказец» – вышибала?

– Похоже. Во всяком случае, времени у нас с тобой сейчас мало. Во-первых, сразу от меня иди к генералу. Сообщи новость. Шеф – человек мощный, пусть поднимает все силы. И ориентирует на «кавказца» всех, кто так или иначе связан с каталами, лобовиками и так далее. Учти, нам самим все это организовывать некогда. Понял?

– Понял. Можно идти?

– Подожди. Как только утрясешь вопрос с шефом, отправляйся в ближайший табачный киоск.

– В табачный киоск?

– Да. Купишь шесть колод карт. Даже лучше семь. Но это не все. Нужно срочно найти парня, похожего на «кавказца». С использованием до конца дня. В министерстве, я думаю, пара-другая таких найдется?

– Может, Подошьян Валера? Из нашего отдела? В нем почти метр девяносто. Ну там и все остальное…

– Подойдет. Предупреди: пусть не уходит. И давай за колодами. Дорогих не покупай, нужны самые дешевые.

– Тогда я с колодами прямо к вам?

– Хорошо.

Сняв трубку телефона, Иванов набрал номер дежурной по второму этажу гостиницы «Алтай»:

– Дежурная? Простите, Лена Малахова сегодня работает? Позовите, пожалуйста…

Через минуту-другую услышал знакомый голос.

– Да, я слушаю.

– Лена, это один ваш знакомый. Из милиции. Мы с вами беседовали в дежурке. Насчет жильца из двести девятого номера. Иванов моя фамилия.

– А-а… Здравствуйте.

– Здравствуйте, Леночка. Только два вопроса. Помните, вы рассказывали, как убирали в номере, а жилец в это время что-то переставлял на столе?

– Переставлял? Помню. И что?

– Вы тогда сказали, что у него в мусорной корзинке были белые хрустящие бумажки. Обертки от вафель…

– Да… Как будто. Были вроде обертки.

– Леночка, вспомните: были в мусорной корзине этикетки от вафель? На вафлях же сверху этикетка. На ней – название, цена.