Трансакционный анализ в психотерапии Берн Эрик

«Взаимоотношения и игры в браке должны из принудительных стать подлежащими выбору, так, чтобы можно было устранить деструктивные и вообще неконструктивные элементы. После того как это будет достигнуто, супруги могут продолжать интересоваться друг другом, а могут и не интересоваться. Должно быть предоставлено время для возникновения более конструктивных взаимоотношений и игр. Затем каждый участник на рациональной основе сможет решить, хочет ли он продолжить брак. Таким образом, допускается психологический развод в рамках формального контракта. Когда каждый супруг возрождается в новой форме, им предоставляется возможность возобновить психологический контракт, если они этого хотят. Если они этого не хотят, терапия может завершиться постоянным разрывом формального контракта».

На практике обнаруживается, что брак проходит прогрессивные улучшения по мере того, как слой за слоем с него «счищаются» элементы игр и сценария, пока в терминах первоначального протокола не становятся ясными лежащие в основе сексуальные затруднения. В этом пункте возникает вопрос: «Что делать дальше?» или «Что делать вместо этого?» При этом испытывается сильное искушение вернуться к прежним образцам. Если один из партнеров сумеет сохранить вновь обретенную позицию и не отступит, у второго партнера может возникнуть тенденция к поискам такого партнера за пределами брака, который либо будет играть в прежние игры, либо поможет довести сценарий до быстрого завершения. Если удастся преодолеть эту тенденцию и исход будет благополучным, как всегда было до сих пор, на основе прежнего сексуального конфликта, который остается неразрешенным, но с которым можно обращаться по-другому, – в браке возникают новые взаимоотношения.

Вероятно, если партнеры в критический момент, когда эти конфликты обнажаются, пройдут психоанализ, их решимость приведет к более устойчивой организации брака – либо с тем же партнером, либо с другим, чей сценарий соответствует новым, менее архаичным потребностям. С использованием только трансакционного анализа пока оказывались возможными три исхода: в худшем случае брак сохранялся со значительными, хотя и более контролируемыми неприятностями; заключался компромисс или имел место отказ от многих потребностей; и наконец, в лучшем случае партнеры с воодушевлением обнаруживали друг в друге ранее дремавшие качества и возможности. Все три исхода благоприятны по отношению к детям, если таковые есть у супругов.

4. Любовь

Состояние, именуемое любовью, не может быть исследовано с помощью трансакционного анализа, как и с помощью любой другой психотерапевтической системы, и, если это чувство существует между двумя участниками, – это премия, которая в настоящее время выходит за пределы психиатрического исследования. Однако любовь не является обязательным условием идеального брака, выраженного в структурных и трансакционных терминах. Такой брак является свободным союзом двух счастливых людей (как определено выше) с родительским одобрением, людей, чьи отношения и сценарии являются дополнительными и в конечном счете конструктивными. На этой основе два человека, преданные общим стандартам и друг другу, могут котироваться выше Абеляра и Элоизы[14].

5. Ход нарушенного брака

В Америке с проблемами в браке чаще сталкиваются, как показывает практика, женщины. Первый брак в шестнадцать лет представляет собой «освободительную» операцию. Пара живет вместе десять дней или десять месяцев, затем происходит аннулирование брака или развод. Если есть ребенок, он обычно отдается кому-нибудь из родственников жены, в остальных отношениях освободительная функция брака осуществляется. Девушка теперь установила свою гражданскую независимость и свободна осуществлять свой сценарий, который обычно является непрактичным и мазохистским. Второй брак заключается лет пять спустя и длится около пяти лет. Прерывается он из-за невнимания или жесткости мужа; муж делает то, что требует сценарий жены, но сам сценарий нехорош. Теперь женщине приходится работать, чтобы кормить новых детей, и они становятся главным интересом в ее жизни. Третий брак, в возрасте тридцати лет, исходит из материальных потребностей, но ностальгия по сценарию до определенной степени сохраняется и делает женщину неудовлетворенной, так что она начинает провоцировать мужа. Поскольку он, в сущности, является более мягкой версией второго мужа, с теми же качествами, но менее агрессивно проявляемыми, он отвечает на провокации в манере, подходящей для жены и для ее сценария. В этом пункте сценарий становится дистоническим по отношению к состоянию Эго Взрослый женщины; она чувствует, что что-то не так, и ищет лечения либо для брака, либо для себя. Муж, который, возможно, впервые выражает свои потребности в нежелательном поведении, может тоже заинтересоваться терапией, а может и не заинтересоваться.

В типичном случае брак доходит до потребности в терапии следующим образом. Вначале союз во многих отношениях напоминает идеальный брак. Самоопределение достигается в период медового месяца или в добрачных сексуальных контактах, которые можно квалифицировать как шестистороннюю игру с участием молодых партнеров и их родителей. В этот период секс удовлетворителен для обоих партнеров, потому что в сексуальную игру включаются агрессивные элементы. После того как первоначальная эйфория рассеивается, начинают ощущаться лежащие в основе сексуальные трудности. Пара втягивается в двустороннюю игру, которая заменяет секс и создана для сокращения частоты пугающих сексуальных конфронтаций, но в то же время дает обоим участникам тайную выгоду. Жена может играть во «Фригидную женщину», она называет мужа животным, возникает скандал, который часто переходит в игру в деньги. Таким образом, обоим участникам удается избегать угрожающей сексуальной близости без столкновения со связанными с нею тревогами; тем временем тщательно собираются внутренние, вторичные и социальные выгоды. Однако и редкие сексуальные контакты приводят к появлению детей. Дети принимаются с благодарностью по достойным поводам, но также и потому, что служат желательным отвлечением. Оба участника с головой погружаются в деятельность, связанную с воспитанием детей; это оставляет мало возможности для сексуальных заигрываний и предоставляет много законных поводов для откладывания или прерывания занятий любовью.

Однако по мере того как дети растут, у пары появляется все больше свободного времени. Возвращаются прежние игры. Хотя супруги играют дополняющие роли в этих играх, возникают трудности из-за небольших расхождений в правилах, как они их понимают. Эти различия и различия в сценариях становятся все более тревожными, так что крик «Обман!» слышится все чаще. Когда пара приближается к сорокалетнему возрасту, недостатки в играх и сценариях способны довести до отчаяния. Тогда супруги начинают искать помощи у профессионалов.

6. Клинические примеры

Когда кто-нибудь в группе задавал мистеру Куотри вопрос, он с готовностью отвечал. Если кто-то задавал вопрос миссис Куотри, мистер Куотри отвечал и на него. Миссис Куотри протестовала против этого. Она говорила, что мистер Куотри всегда ведет себя как отец и обращается с ней, как с отсталым ребенком. Однако было подмечено, что, когда ей предоставлялась возможность отвечать самой, она ею не пользовалась. Кто-то спросил ее, почему, и она характерно ответила, что слишком глупа и не понимает вопрос. Поэтому стало очевидно, что их взаимоотношения поддерживаются по взаимному согласию. Тогда терапевт предложил мистеру Куотри воздерживаться от ответов за жену. В результате можно было наблюдать два феномена. Во-первых, когда он не ответил, миссис Куотри рассердилась и заявила, что он о ней больше не заботится. Во-вторых, когда мистер Куотри переставал следить за собой, он неизменно возвращался к прежней привычке. А потом щелкал пальцами и восклицал: «Ну вот, я опять за свое!» Немного погодя такие ошибки начали его забавлять, и все в группе, кроме миссис Куотри, присоединялись к его смеху. Однако никому не показалось забавным, когда члены группы узнали, что во время полового контакта их роли менялись на противоположные. Мистер Куотри из Родителя становился Ребенком, а миссис Куотри из Ребенка – Родителем, в результате контакт оказывался неудовлетворительным для обоих. Терапевтическая проблема в отношении их психологического контракта взаимоотношений заключалась в том, чтобы стабилизировать Взрослого в каждом из супругов – и в группе, и во время сексуальных контактов.

С супругами Пенти ситуация в группе была противоположной. Миссис Пенти никогда не позволяла мистеру Пенти ответить на вопрос за самого себя. Он терпел это, как мученик, но иногда протестовал. Однако, когда ситуация прояснилась, стало понятно, что он страдает от сильнейшей эритрофобии и боится, что, начав говорить, покраснеет. Таким образом, он играл в игру «Если бы не ты». Он женился на разговорчивой, властной миссис Пенти для защиты от своей эритрофобии, а когда она исполняла свои функции, он на нее жаловался.

Семья Хект пришла в группу позже других и не способна была понять терминологию. На второй встрече терапевт, заходя, сказал мистеру Хекту: «Привет!» – главным образом для того, чтобы тот почувствовал себя уверенней. Мистер Хект ничего не ответил. Позже, во время занятия, терапевт упомянул об этом. Мистер Хект сказал, что такие глупые ритуалы бессмысленны и он в них не верит. Тогда миссис Хект заявила, что ее супруг всегда такой мрачный, и стала кратко отвечать. Он возразил: если она его спрашивает о чем-то или что-нибудь говорит, он отвечает самое необходимое и замолкает. Он не видит пользы в бессмысленном шуме. Миссис Хект сказала, что он всегда сбивает ее с толку своими краткими ответами. Мистер Хект рассказал историю о своем офисе, чтобы проиллюстрировать свою точку зрения. Однажды секретарша пришла на работу и сказала боссу: «Доброе утро!» На что босс ответил: «Я не просил вас сообщать мне о погоде, я хочу от вас только одного: чтобы вы работали». Мистеру Хекту казалось, что ответ босса полон здравого смысла. Он сказал, что миссис Хект так воспитали, что она верит во всякий вздор. А миссис Хект ответила, что вежливость делает жизнь приятней.

Это дало доктору Кью возможность познакомить их с идеей развлечений и игр, о которых они не раз слышали от других членов группы. Миссис Хект хотела играть в «Этикет», а мистер Хект не хотел. Именно это и было плохо в их браке.

У Септимов был брак на четверых с еще одной парой. После шести месяцев такого брака мистер Септим забеспокоился и «притащил» жену в группу. Доктор Кью предположил, что у них общий сценарий и что брак подсознательно был организован так, чтобы вовлечь в него еще одну пару. Они оба подобрали партнера, заинтересованного в такой организации, и знали о его наклонностях еще до брака. Оба они яростно это отрицали, и мистер Септим сказал, что это нелепо. Со своей стороны он готов порвать с этой второй парой немедленно. Однако вопросы членов группы вскоре вскрыли не только соответствующие фантазии у обоих супругов, но некоторые пробные шаги в этом направлении, сделанные еще до брака. Тогда миссис Септим заявила, что она хочет жить и познавать жизнь ради своего искусства, и брак на четверых как раз предоставляет такую возможность. После второй встречи супруги больше на занятия группы не являлись. Доктор Кью сознательно повел дело к такой быстрой развязке, потому что пока Септимы не решили, чего они хотят, они препятствовали прогрессу всей группы. Решение было трудное, но доктор Кью признавал свою ответственность и все, что с нею связано.

7. Сопротивление

Излюбленная форма сопротивления в супружеской группе, которая повсеместно используется неподготовленными членами, – это игра, которая называется «Суд». Муж рассказывает группе долгую историю о том, что делает его жена, пытаясь заручиться поддержкой со стороны остальных и выступая в роли истца. Затем жена защищается, объясняя группе, что ее на такое поведение спровоцировал муж. В следующем раунде жена может стать истцом, а муж – ответчиком. В обоих случаях предполагается, что группа играет роль жюри присяжных, а терапевт – роль судьи.

Есть два способа прервать эту игру. Первый способ заключается в том, чтобы в виде эксперимента согласиться с истцом, а потом спросить, как он себя чувствует. Потом терапевт не соглашается с истцом и спрашивает, как он себя на этот раз чувствует. Это уже было проиллюстрировано случаем миссис Куотри, которая почувствовала себя лучше, когда терапевт сказал, что она права; а когда он сказал, что она не права, она ответила: «Я и так это знаю». Однако этот способ следует применять осторожно; в любом случае его следует использовать не чаще двух-трех раз в год.

Другой способ – просто запретить игру, и это можно очень элегантно сделать с помощью очень простого маневра. Группе сообщается, что ее члены могут либо говорить о себе в первом лице, либо о своих супругах – во втором лице, но им запрещается использовать третье лицо. Это помогает и в другом типе ситуаций. Есть супружеские пары, которые во время сессии никогда не разговаривают друг с другом. Они разговаривают с другими членами, могут говорить о себе или друг о друге, но никогда – друг с другом. Терапевт выдвигает моральную аксиому: «Вероятно, хорошо, когда супруги время от времени говорят друг с другом». Такое утверждение наряду с запретом использовать третье лицо обычно решает проблему. Если супруги не решаются говорить друг с другом, группа обычно к этому времени хорошо расположена, понимает намек и помогает.

Примечания

Брачная игра, в какую играли в высших классах Франции в первой половине XIX века, подробно и занимательно описана Бальзаком. Сравнительно с современными двусторонними буржуазными играми во «Фригидную женщину» и в «Если бы не ты» трехсторонняя парижская игра между мужем, женой и неуловимым любовником обладала аристократической тонкостью и предоставляла больше возможностей для разума и воображения. В свое время и на своем месте она могла быть гораздо более болезненной, чем тяжеловесные современные игры, и, если не считать бактериологического аспекта, откровенно описанного Шнитцлером[15] в «La Ronde», обладала большим эстетическим совершенством. Бальзак, описывая легкие нравы своего времени, откровенно использует язык игр. Он говорит о «защите», «ловушках», «стратегии» и «союзниках». Некоторые авторы симпозиума Кейзерлинга аналогично трактуют брак как игру.

Более серьезно почти все шутки относительно брака, начиная с древнего латинского «Quid est tibi ista mulier?» – «Non est mulier, uxor est!»[16] и кончая вчерашним комиксом, признают в нем оттенок антагонизма. Любопытно, что этот печальный оттенок всегда рассматривается комически, в то время как более глубокая и гораздо более удовлетворительная близость почти всегда, по крайней мере в литературе, заканчивается трагично. Подлинная близость – это преданность без игр, идеальная цель супружеской терапии, но она остается невоспетой. Сегодня никого не волнуют Филемон и Бавкида[17], и для большинства людей субботний крестьянский вечер кажется таким же скучным, как поэт, пишущий стихи на сельском церковном кладбище.

Что касается конкретно этой работы, то автору кажется, что в каждом браке существует постоянный оттенок патологии, который ощущают не только супруги, но, возможно, и их дети. Поскольку боль в нижней части спины является распространенным «психосоматическим» проявлением этой патологии, ее можно использовать в качестве парадигмы. В таком случае можно говорить о «воспалившихся позвоночных дисках». Существуют «четырехдисковый брак», «трехдисковый брак» и «двухдисковый брак». В «четырехдисковом браке» один партнер может быть здоров, а другой обладать «четырьмя дисками»; или патология может распределяться: у одного партнера «три диска», у другого – «один»; или у обоих по «два диска», то есть у каждого боль в спине в умеренной степени, вместо того чтобы один был здоров, а второй страдал сильными болями.

Если один партнер проходит лечение, а второй нет, у второго супруга существует тенденция к тревоге и обретению симптомов по мере выздоровления первого. На языке анализа игр супруг впадает в состояние усиливающегося отчаяния (проявляющегося, например, в «большем количестве дисков») по мере того как партнер начинает отказываться играть в прежние игры (улучшение его состояния проявляется в «меньшем количестве дисков»). Вывод таков: в большинстве случаев для уменьшения патологии необходимо пройти лечение обоим супругам. Выдумка насчет дисков позволяет разработать удобную прогностическую шкалу для браков. Согласно такой шкале брак «с четырьмя дисками» может сохраниться, хотя его существование будет бурным; будущее брака «с пятью дисками» весьма сомнительно. Браки с «одним» и «двумя дисками» могут ограничиваться консультантом-непсихиатром, в то время как брак «в три диска» наиболее реагирует на психиатрическую терапию.

Глава 19

Регрессионный анализ

Конечная цель трансакционного анализа – структурное преобразование и приспособление личности. Для этого необходимы, во-первых, реструктуризация и, во-вторых, реорганизация. «Анатомическая» фаза реструктуризации заключается в прояснении и определении границ состояний Эго с помощью процессов диагностического прояснения и деконтаминации. «Психологическая» фаза связана с перераспределением катексиса с помощью избирательной активации специфических состояний Эго специальным образом с целью установления господства Взрослого при помощи осуществления им социального контроля. Реорганизация заключается преимущественно в улучшении состояния Ребенка с исправлением или устранением Родителя. Вслед за динамической фазой реорганизации наступает вторичная аналитическая фаза, которая представляет собой попытку снять смятение Ребенка.

Оптимальная ситуация для перестройки и полной реинтеграции личности требует эмоционального заявления Ребенка в присутствии Взрослого и Родителя. Это требование – постоянное присутствие обладающих всеми полномочиями Взрослого и Родителя – отличает данный метод от психологических и фармакологических гипнотических процедур, поскольку там обычно искусственным способом пытаются высвободить Ребенка, лишив полномочий остальные аспекты личности. Психоанализ преодолевает эти трудности с помощью приема свободных ассоциаций. Недостаток здесь в том, что Ребенок часто выражает себя непрямо или не полностью, урывками, так что очень многое зависит от способности терапевта интерпретировать поведение пациента и от восприимчивости пациента к специализированным интерпретациям.

Логическим развитием трансакционного анализа является прямое обращение к Ребенку в его бодрствующем состоянии. Размышления и опыт свидетельствуют, что Ребенок свободнее выражает себя в отношениях с другим Ребенком. Поэтому самым тесным приближением к идеальному решению терапевтической проблемы самовыражения является метод регрессионного анализа. Этот метод все еще находится в эмбриональном состоянии, и требуется несколько лет опытов и улучшения, чтобы преодолеть некоторые присущие ему трудности и получить максимальный терапевтический эффект.

Регрессионный анализ – это техника, которой обучают пациента, причем обязательным предварительным условием является хорошее понимание структурного анализа. Показания к этому методу в том, что необходимое ослабление защиты или перенос катексиса легче всего достигаются такими пациентами, как догматический мистер Трой, который постоянно сохраняет Родительское отношение, или интеллектуал доктор Квинт, который должен поддерживать Взрослое отношение. Другие пациенты часто достигают значительного мастерства с удивительной быстротой, а некоторые, обладающие особыми склонностями (чья природа до сих пор не поддается объяснению), могут усвоить его немедленно.

Логическое объяснение попыток оживить Ребенка как реально испытываемое состояние Эго является гносеологическим. В кратком изложении Ребенок рассматривается функционально как проявление некоего физического органа или системы, археопсихе. Феноменологически Ребенок представляет собой дискретное, интегрированное состояние Эго. Бихевиористически, то есть с точки зрения поведения, он становится заметен через симптоматические физиологические, психологические и вербальные знаки, а социально – через качество трансакций. Происхождение этих проявлений может быть установлено исторически – путем доказательства, что они воспроизводят феномены, испытывавшиеся индивидом в детстве. Но бихевиористическое описание и история являются Взрослыми подходами. Пациент и терапевт рассуждают о Ребенке логически, способом, который гносеологи называют «знанием, полученным по описанию». Терапевтический эффект такого знания обычно благоприятен, но на порядок ниже того, который проявляется, когда архаическое состояние Эго оживает в сознании пациента, а не воссоздается логически на основе экспериментальных данных. Такое оживление сходно с «абреакцией» Фрейда или с «внутренней памятью» Кьюби, а также с феноменом височной артерии Пенфилда. Это нелогическое восприятие, состоящее из «знания путем знакомства», даже в самом строгом смысле термина. Тут говорит не Взрослый о Ребенке, а сам Ребенок.

Чтобы лучше это понять, клиницисту следует воспринимать сказанное буквально. Положение точно такое же, как если бы в кабинете с ним находились два человека: наблюдатель взрослый и ребенок с патологией, только в данном случае они физически неразделимы. Проблема заключается в том, чтобы разделить их психологически; при этом Ребенок получит возможность говорить за себя. (Ради простоты на третьего участника – Родителя – в данном случае можно не обращать внимания.) Разделение такими искусственными способами, как гипноз, пагубно для общего исхода. Одно дело, когда педиатр рассказывает ожидающей матери, что говорил ее отпрыск, и совсем другое – когда мать слышит это своими ушами.

Когда ранее погребенное архаичное состояние Эго полностью оживает в бодрствующем состоянии, терапевт и пациент могут тщательно его рассмотреть. Имеет место не просто «абреакция» и «прорабатывание» – с состоянием Эго можно обращаться как с реальным ребенком. Его нужно старательно и даже нежно растить, пока оно не расцветет, проявив всю сложность своей внутренней структуры. Его можно снова и снова держать в руке, так сказать, пока внимание не привлекут ранее не замеченные особенности. Такое активное состояние Эго не рассматривается как память, по Кьюби, но как полноправный опыт, больше похожий на феномен Пенфилда.

Айрис посещала группу в течение нескольких лет с несколькими перерывами и превосходно играла в «Психиатрию» в структурных и трансакционных терминах. Путем наблюдений и выводов она могла диагностировать собственное состояние Эго и состояние Эго других людей и анализировать трансакции. Постепенно стало ясно, что она нуждается в индивидуальной терапии, причем и она сама, и терапевт считали ее к этому готовой. Ее предыдущие периодические интервью были стереотипными и скучными и для нее самой, и для доктора Кью. Оба они признавали, что она играет в «Психиатрию» и что, хотя это оказывает ей существенную помощь, кое-что оставалось нерешенным. (Точнее, она разыгрывала три различных варианта этой игры: «Душевное здоровье», «Психоаналитический» и «Трансакционный» варианты. От «Душевного здоровья» ее отучили, «дикий психоаналитический подход» временами разрешался, но особенно одобрялся трансакционный вариант, поскольку казалось, что он для нее наиболее полезен.) Регулярно бывая на психоаналитической кушетке, она превратилась в другого человека. Начал проявляться феноменологический Ребенок и однажды проявился в полном расцвете. Айрис реально ощутила себя в некоторых зависимых ситуациях и поняла, насколько эти когда-то испытанные чувства определили ее судьбу. Теперь она остро ощущала свой дуализм в качестве Взрослого и Ребенка. На следующий день она сообщила: «Знаете, со вчерашнего дня я все воспринимаю так ясно, как не было уже много лет. Как будто вокруг меня рассеялся туман. Признавать Ребенка – одно дело, но действительно чувствовать как Ребенок – совсем другое. Это пугает. Знание того, что это мой Ребенок, меня не успокаивает, но, по крайней мере теперь я знаю, откуда исходят эти чувства».

Таким образом, регрессионный анализ – это сознательная попытка переместить изучение Ребенка из логической стадии в феноменологическую. В разговоре с достаточно подготовленным пациентом, имеющим большой опыт в структурном анализе, а также некоторое понимание трансакционного анализа и анализа игр, терапевт делает следующее утверждение:

– Мне пять лет, и я еще не хожу в школу. Вы находитесь в любом возрасте, какой выберете, но не старше восьми лет. А теперь начинайте.

В данном случае терапевт играет роль ребенка, еще не знающего многосложных слов и разглагольствований. Это особая роль, с которой он сам хорошо знаком: он был таким в пятилетнем возрасте.

Нелегко дать отчет о сессии регрессионного анализа. Терапевт находится в таком положении, когда его катексис разделяется. Он должен наполовину быть Ребенком, наполовину – Взрослым наблюдателем за собственным поведением и поведением пациента. Катексис, который направляется в Ребенка, извлекается из обычного терапевтического Взрослого, в результате с его (Взрослого) стороны требуется большая сосредоточенность, чтобы заставить оба состояния Эго действовать одновременно. В результате ухудшается память Взрослого. Он способен эффективно действовать во время опыта, но впоследствии ему трудно реконструировать события. Использование звукозаписывающей аппаратуры противопоказано. Появление такой аппаратуры в присутствии двух пяти– или шестилетних детей тут же продемонстрирует, какое влияние она способна на них оказать. И поскольку понимание регрессионного анализа все еще находится в зачаточном состоянии, окажется невозможным учесть и устранить следствия появления в кабинете аппаратуры.

Однако приблизительное воспроизведение даст возможность по крайней мере ощутить аромат происходившего. Мистер Уит, чей отец умер, когда сыну было всего два года, на одной из индивидуальных сессий с Родительским отношением высказывался по поводу своих сексуальных проделок.

Д о к т о р К ь ю: Мне пять лет, я еще не ходил в школу. Вам столько лет, сколько хотите, но не больше восьми. Начинайте.

М и с т е р У и т: Мой папа умер. А где твой папа?

Д о к т о р К ь ю: Лечит больных. Он врач.

М и с т е р У и т: Я тоже буду врачом, когда вырасту.

Д о к т о р К ь ю: А что значит быть мертвым?

М и с т е р У и т: Это значит, ты мертвый, как рыба мертвая, или кошка, или птица.

Д о к т о р К ь ю: Это не то же самое, потому что, когда люди мертвые, они другие. У них бывают похороны и все такое.

М и с т е р У и т: Откуда ты знаешь?

Д о к т о р К ь ю: Просто знаю. Бывают похороны, и мертвого хоронят на кладбище. Твой папа на кладбище?

М и с т е р У и т: Да, и на небе тоже.

Д о к т о р К ь ю: Как он может быть и на кладбище, и на небе?

М и с т е р У и т: Ну, он там и там.

Д о к т о р К ь ю: А где небо?

М и с т е р У и т: Вверху.

Д о к т о р К ь ю: Если он на небе, он не может быть на кладбище.

М и с т е р У и т: Нет, может. Что-то выходит из него и отправляется на небо, а остальное хоронят на кладбище.

Д о к т о р К ь ю: Откуда оно выходит?

М и с т е р У и т: Оно выходит изо рта.

Д о к т о р К ь ю: Ты смешной. Я в это не верю. Откуда ты знаешь, что оно выходит изо рта? Ты это видел?

М и с т е р У и т: Нет, но оно все равно выходит.

Д о к т о р К ь ю: Если ты не видел, откуда ты знаешь?

М и с т е р У и т: Потому что мне сказала мама. Твой настоящий папа отправляется на небо, а на кладбище хоронят только тело.

Д о к т о р К ь ю: Ну, я не понимаю, как можно находиться в двух местах. А что он делает на небе?

М и с т е р У и т: Он сидит рядом с Иисусом и смотрит на нас. Знаешь, ты очень смешно выглядишь. У тебя такое тощее лицо.

Д о к т о р К ь ю: Ты сумасшедший, если веришь, что твой папа сразу в двух местах.

М и с т е р У и т: Я бы хотел иметь настоящего папу. (Плачет.) Ну, ладно, с меня хватит.

Этот короткий эксперимент отчетливо показал и пациенту и терапевту, насколько неясны для Ребенка мистера Уита происхождение, функции и реальность его Родителя. Ранее проблема отцовского влияния и подсознательные фантазии относительно отца уже действовали на его поведение и становились предметом интерпретаций и рассуждений. Дальнейший регрессионный анализ показал, насколько глубокими были эти фантазии и насколько невозможно было Ребенку справиться с противоречиями смерти: его анатомический отец замерзает под землей в покрытом снегом кладбище, а какая-то другая разновидность отца, которая выходит изо рта, благословенно восседает рядом с добрым Иисусом, причем спокойствие этого второго отца периодически нарушается проделками отпрыска, которому придется за это отвечать, когда придет его время и он предстанет на вечном суде перед Богом Отцом и духом, а также перед своим отцом (полностью одетым в элегантную по предвоенной – Первой мировой войны – моде одежду).

При нормальных социальных взаимодействиях Ребенок «программирует» Взрослого в кибернетическом смысле; здесь ситуация противоположная, и Взрослый терапевта должен «запрограммировать» своего Ребенка. Некоторые технические трудности становятся ясными даже в кратком изложении. Будет ли пятилетний мальчик так настойчив и последователен, как взрослый терапевт, в преследовании одной темы? Допустимо ли использовать слово «сумасшедший» применительно к пациенту, даже если для пятилетнего мальчика это вполне естественно? Может ли пациент перестать рассматривать терапевта как родителя и говорить с ним, как с другим ребенком? Очевидно, что регрессионный анализ все еще находится на ранней экспериментальной стадии и может применяться только с крайней осторожностью при подборе случаев.

Использование подобной техники в групповой терапии дает не менее интересные результаты.

Д о к т о р К ь ю: Мне пять лет, и я еще не ходил в школу. Вам столько, сколько хотите, но не больше восьми. Начинайте.

Х и т е р: Мой дедушка делает со мной нехорошие вещи.

М а г н о л и я: Не могу вспомнить, чтобы кто-нибудь из моих мужских родственников делал что-нибудь неподобающее.

Д о к т о р К ь ю: Магнолия ходит в школу и использует большие слова, которые я не понимаю. Что значит «неподобающее»?

К а м е л и я: Я знаю, потому что мне говорила мама. «Неподобающее», значит, такое, что ты не должен делать.

Д е й з и: У тебя, наверно, были близкие отношения с мамой, Магнолия.

Д о к т о р К ь ю: Эта леди, Дейзи, слушает нас и тоже использует большие слова.

А й р и с: Иногда я боюсь играть, потому что знаю, что эта леди, Дейзи, наблюдает за мной.

Д о к т о р К ь ю: А почему вы пришли ко мне домой поиграть?

Р о з и т а: Мне нравится приходить домой к мальчикам и играть. Можно веселиться и делать нехорошие вещи, какие делает мама, когда к ней приходят мужчины.

И так далее в течение двадцати минут. Впоследствии все члены группы говорили, что этот эпизод произвел на них очень сильное впечатление. У Камелии появились сильные боли в груди, напоминание о том, как в детстве у нее болел живот. Розите казалось, что она плавает; у Хитер тряслись руки; Поппи плакала; у Дейзи болела голова, и она сказала, что у нее голова не болела с семи лет; у Магнолии колотилось сердце; Айрис пришла в ужас от нахлынувших на нее воспоминаний; а Гиацинт с трудом сдерживалась от хихиканья.

На всех женщин этот способ произвел такое сильное впечатление, что, когда Хитер предложила повторить процедуру на следующей встрече, все высказались против этого, и прошло несколько недель, прежде чем они оказались в состоянии повторить опыт. Тем временем у тех из них, кто параллельно проходил индивидуальную терапию, нашлось о чем поговорить.

Восемь лет выбраны как критический возраст для регрессии пациента, потому что очень мало кто утверждает, что не помнит, что происходило в более старшем возрасте; поэтому у всех пациентов есть основа для участия в анализе и никто, сопротивляясь, не может сослаться на «полную амнезию». Пять лет в качестве возраста терапевта избраны потому, что в этом возрасте уже возникает ощущение реальности, но есть только ограниченный дошкольный словарь. Словарные ограничения позволяют легко возражать людям, которые не участвуют в эксперименте и проявляют это в своем более сложном словаре. Им можно убедительно показать, что от них требуется; если они и такой намек не поймут, значит, дело не в непонятливости, а в сопротивлении.

Регрессионный анализ напоминает психодраму, но кажется более точным в своем теоретическом обосновании и в технике. Он более ограничен по объему и менее искусствен, поскольку все участники, включая терапевта, когда-то играли свои роли в крови, поте и слезах. Возможно, этот тип анализа непосредственно связан с «прямым анализом» Розена, особенно в использовании полученного материала.

Поскольку это самый передовой рубеж трансакционного анализа, все, что о нем известно, является предварительным и всякие дальнейшие утверждения были бы неоправданными.

Глава 20

Теоретические и методические вопросы

1. Теория

Система не может быть обобщена изнутри. Самые тщательные осмотры Земли не откроют ее места во Вселенной, пока исследователь не наберется смелости, чтобы посмотреть в небо. Обобщение можно осуществить, задав вопрос: «Примером чего является это?» Замечательную иллюстрацию можно найти в современной теории чисел. Свойства и взаимоотношения простых чисел были предметом самого напряженного и настойчивого изучения лучших умов на протяжении последних двадцати двух столетий. Однако с самых первых исследований Эратосфена область оставалась относительно безжизненной и полной приблизительных суждений. Однако недавно был найден способ ответить на вопрос: «Примером чего является последовательность простых чисел?» Ответ в том, что существует множество возможных вариантов и бесконечных частных случаев таких «математических решет». Даже любителю понятно, что такое обобщение Эратосфенова открытия предоставляет интересные возможности для дальнейших теоретических исследований и практического применения. Математики вообще приветствуют такой широкий подход, который обладает тем преимуществом, что подводит под одну концепцию сферы, которые раньше казались несопоставимыми.

Есть указания, что структурный и трансакционный анализ могут выполнять аналогичную функцию. Например, перевод на структурный язык учебников, монографий и документов социоклинических наук уже продемонстрировал два преимущества. Во-первых, большая четкость и постижимость могут значительно сократить объем таких работ; и во-вторых, это помогает в решении «междисциплинарных» проблем, предоставляя для ранее не связанных между собой дисциплин общую подходящую терминологию.

Ради справедливости следует сказать, что структурный анализ – только яблоко, сердцевиной которого является психодинамика. Добросовестные студенты обнаружат, что сердцевина легко укладывается в яблоко; торопливые попытки поместить яблоко в сердцевину приведут лишь к прискорбным повреждениям плода клинического опыта.

2. Исполнение ролей

Состояния Эго следует отличать от «ролей», если только не доводить концепцию исполнения ролей до абсурда, включая в нее все. Следует четко определить позицию структурного анализа в этом отношении.

Когда бухгалтер выступает на обеде в «Ротари клубе», он может вести себя так, как, по его мнению, должен вести себя бухгалтер. Это исполнение роли. Но когда он в своем офисе сосредоточивается на колонках чисел, он не играет роль бухгалтера, он бухгалтер. Он выступает в определенном состоянии Эго, в том состоянии, которое необходимо для подсчета чисел.

Если терапевт играет роль терапевта, он не очень далеко продвинется в работе с пациентами. Он должен быть терапевтом. Если он решает, что определенный пациент нуждается в Родительской поддержке, он не играет роль родителя; скорее он высвобождает свое состояние Эго Родитель. Хорошим тестом этой способности послужит проявление патернализма в присутствии коллег по отношению к пациенту, к которому он не испытывает родительских чувств. В данном случае он играет роль, и прямолинейный пациент очень скоро даст ему понять, что существует разница между одобряющим Родителем и игрой в одобряющего Родителя. Одна из функций учебных заведений по подготовке психотерапевтов – отделение тех, кто хочет играть роль терапевта, от тех, кто хочет быть терапевтом.

Пациент может играть в сценарии или игре роль другого пациента; но как индивид он не играет роль, когда он Родитель, Взрослый или Ребенок; он существует в одном из этих состояний Эго. Пациент в состоянии Эго Ребенок может решить играть роль, но какую бы роль он ни играл и как бы ни переключался от роли к роли, его состояние Эго остается состоянием Эго Ребенок. Он может даже играть роль ребенка, но это не единственная возможность в его состоянии Эго Ребенок. Точно так же реальные дети, играющие в «Семью», могут исполнять роли Матери, Врача и Младенца, но остаются детьми определенного возраста, в то время как исполняют роли.

3. Обучение

Обучение структурному анализу не так трудно, как подготовка к психоанализу, но все же достаточно трудно и требует того же критического отношения к предыдущей подготовке, включая предыдущую подготовку к психоанализу. Чтобы человек овладел клиническим чутьем, необходимо не менее года еженедельных семинаров с ежедневной практикой. Автора однажды попросили дать двадцатиминутное объяснение трансакционного анализа, причем слушал его человек, совершенно незнакомый с таким подходом. Это все равно, что за двадцать минут объяснить теорию и практику транзисторных соединений агрессивно настроенному собранию производителей вакуумных ламп, ни один из которых раньше не видел транзистора. Как однажды заметил Фрейд, одно дело флиртовать с идеей, совсем другое – жениться на ней. Этот афоризм можно перефразировать: «Чтобы узнать женщину, нужно жить с ней», и случайные прогулки по парку с трансакционным анализом вряд ли раскроют его возможности. Подготовка к трансакционному анализу занимает относительно короткий период не потому, что этот анализ проще или менее важен, а потому, что материал возникает более спонтанно и более заметно, чем материал других психотерапевтических систем.

4. Терапевтические рекомендации

1. Начинающему целесообразнее сосредоточиться на отличиях Взрослого от Ребенка. Родителя можно временно отложить, пока знакомство с ним не будет вызвано материалом. Аналогично следует подходить к новым пациентам.

2. Знакомство с системой должно быть основано на большом клиническом материале. Например, разумно иметь по крайней мере три иллюстрации из поведения самого пациента. Если пациент не понял первый пример, нужно привести второй. Если он не понял и его, следует скорее заподозрить не недостаток понимания, а сопротивление или неверный расчет времени. Третий пример следует держать в резерве, пока не появится необходимость использовать его при другом подходе.

3. Позже диагностику Родителя или Ребенка следует подтвердить историческим материалом. Один из родителей пациента или сам пациент в детстве должны были вести себя указанным способом. Если такого подтверждения получить не удается, диагноз следует отсрочить.

4. Трихотомию (деление личности на три составляющих) следует понимать буквально. Все равно что каждый из пациентов представляет собой трех разных людей. Пока терапевт не в состоянии так представлять себе пациента, он не может эффективно использовать способ. Например, пациент обращается к лечению по трем различным причинам: одна из них – его мать (или отец) привела бы его сюда; вторая – рациональное объяснение; и третья причина – он мог прийти, как ребенок-дошкольник, в ожидании конфетки или чего-нибудь ее заменяющего. Может быть и так, что один аспект сопротивлялся приходу, но два других его заставили.

Если в ходе индивидуального интервью возникает трудность в понимании происходящего, ее можно разрешить, проанализировав таким образом, будто в кабинете присутствуют шесть человек, например: терапевт, его отец и он сам как маленький мальчик; а со стороны пациентки маленькая девочка, объективная нейтральная гувернантка, нянька или детский врач и мать пациентки.

5. Словам «зрелый» и «незрелый» здесь нет места. Предполагается, что у каждого пациента есть вполне сформировавшийся Взрослый. Вопрос в том, как его катектизировать. Радио есть всегда, проблема в том, как его включить.

6. Поскольку слово «детский» может иметь уничижительный смысл, его тоже следует исключить. Ребенок может быть смущен или наделен неконструктивными чувствами, но потенциально его свойства – наиболее ценный аспект личности.

7. По большей части приводимые примеры касаются поведенческих и социальных аспектов Ребенка, потому что это объективные наблюдения. Обсуждение этих аспектов дает только интеллектуальное понимание. Для лучших результатов пациент должен сам испытать это состояние Эго – феноменологического Ребенка, снова стать запачканным мальчиком, девочкой в порванном платье и эйдетически видеть своих друзей детства.

8. Следует помнить, что концепция игр очень точна. Игра – это не привычка, не отношение и не реакция, это специфический набор операций, каждая из которых является специфической ожидаемой реакцией: первый ход, ответ; второй ход, ответ; третий ход, ответ; шах и мат!

9. Потребуется некоторое время, чтобы увидеть, что развлечения и игры – это не случайность, они занимают большую часть времени и усилий в обществе.

10. Когда пациент играет в определенную игру, со временем и пациент, и терапевт заметят, что эта игра не представляет собой случайную вылазку, но что в нее играют почти непрерывно, час за часом, день за днем, с различной степенью интенсивности.

11. Идеальное вмешательство – нечто вроде «маяка», заметного и понятного всем трем аспектам личности пациента, поскольку все три слышат сказанное.

В напряженный момент в группе мистер Хект достал из кармана конфету и половину дал жене. Они откинулись в креслах и начали жевать шоколад, как два школьника. Доктор Кью заметил: «Теперь я понимаю, почему вы поженились. Вы как два беспризорных ребенка, бегущих по лесу от строгих родителей, о которых вы нам рассказывали». Мистер Хект добавил: «И у нас есть общий шоколад». Доктор Кью подтвердил: «Да, вы делите сладость друг с другом». Все рассмеялись, а миссис Хект продолжила: «И пусть будет стыдно тому, кто подумает дурное».

Шутка доктора Кью близка к такому «маяку». Она понравилась слащавым Родителям Хектов из-за слова «сладкий». «Ею были довольны их Взрослые, потому что она уместная и забавная. И она дошла по крайней мере до Ребенка миссис Хект, поскольку она уловила намеренный анальный оттенок ремарки, который намекал на природу их сценария.

12. После того как начинающий наберет инерцию, бывает период энтузиазма. За ним может последовать фаза отвращения, в особенности против использования терминологии. Такой откат не должен вызывать тревоги или приводить к отказу, поскольку это нормальная фаза процесса обучения. На самом деле если такой фазы нет, можно усомниться в глубине достигнутой убежденности. Точно так же, когда новая профессиональная дисциплина вот-вот станет неотъемлемой частью личности и постоянное погружение в нее неизбежно, временно может возникнуть глубинное сопротивление. Это как будто часть любой профессиональной подготовки и, вероятно, естественный структурный феномен.

5. Результаты

Теперь читатель знаком кое с чем из того, на что способен трансакционный анализ. В практике автора на протяжении последних четырех лет он был добросовестно проверен более чем на ста пациентах (не менее семи последовательных недель, а иногда в течение двух и трех лет). Двадцать из этих пациентов были препсихотиками, психотиками и постпсихотиками. В большинстве случаев в результате лечения сам пациент, члены его семьи и терапевт чувствовали себя лучше. Результаты испытания этого метода другими терапевтами во многих отношениях аналогичны. Пациенты, которые ранее лечились у других психотерапевтов, использующих ортодоксальный психоанализ, психоаналитическую терапию и различные другие подходы, особенно подходят для лечения, потому что хорошо подготовлены. Такие пациенты заканчивают лечение в хорошем состоянии и с благодарностью по отношению к трансакционному анализу.

Некоторые пациенты, в особенности те, кто не использует с пониманием трансакционный анализ, демонстрируют небольшие изменения в отношениях и поведении. Три случая оказались откровенными неудачами, лечение таких пациентов завершилось (добровольной) госпитализацией; все трое и раньше побывали в психиатрических лечебницах.

Наименее угнетающим и наиболее поучительным из этих трех случаев был случай миссис Б., первого алкоголика, в подходе к которому был использован анализ игр. Миссис Б. как будто поняла метод и однажды, после двух индивидуальных интервью и десяти групповых занятий, появилась в группе и попросила остальных рассказать, что они о ней думают. На всех это произвело впечатление, потому что это был первый случай, когда она приняла активное участие в происходящем. Терапевт понял, что теперь она чувствует себя достаточно комфортно, чтобы начать свою игру. Члены группы отвечали объективным, оправданно дополняющим способом. Миссис Б. возразила, говоря, что она хочет «правду», очевидно, имея в виду какие-нибудь неодобрительные замечания. Группа не подчинилась ее желанию. На языке игр члены труппы отказались играть преследователей в ее игре «Алкоголик». Она ушла домой и сказала мужу, что, если еще хоть раз выпьет, он должен с ней либо развестись, либо отправить ее в больницу. Он согласился. Она очень скоро напилась, и он положил ее в больницу. После выписки они развелись.

6. Психический аппарат

Недавно был обнаружен пример, когда как будто в едином неконтаминированном состоянии Эго наблюдается раздвоение; такое состояние не может быть объяснено на основе ниже сформулированной теории. В попытках объяснить эту аномалию было установлено, что необходимо ввести некоторые новые элементы, которые немедленно доказали свою полезность, прояснив кое-что ранее неясное.

Клиническая парадигма для введения этих новых элементов связана с мистером Декатуром, преуспевающим коммивояжером в возрасте тридцати с небольшим лет, который после одной из своих долгих поездок вернулся домой в состоянии сильного сексуального возбуждения. После удовлетворительного единственного сексуального контакта с женой на следующее утро он отправился на работу в своем городе. Единственный половой контакт не притупил его аппетита, и поэтому, в течение дня разговаривая с клиентками, он обнаружил, что предается сексуальным фантазиям с их участием. Он заметил, что в такие минуты его Взрослый как бы разделялся на две части, сексуальную и деловую. Автор склонен согласиться с таким диагнозом. Сексуальные фантазии казались свободными от прегенитальных элементов. Они были назойливыми, но одновременно тактичными и хорошо адаптировались к реальным возможностям каждой ситуации; в принципе они отвечали критериям если не любви, то реалистического сексуального «объективного интереса» и были основаны на нормальном инстинктивном психологическом давлении. Поскольку в них не было ни запретов, ни архаичных элементов, их можно рассматривать только как Взрослого, свободного от экстеропсихических и археопсихических влияний и контролируемого проверкой реальности.

Во время этих фантазий мистер Декатур продолжал разговаривать и слушать с обычным деловым видом, и это также представляло деятельность Взрослого. Поэтому пришлось согласиться с тем, что его Взрослый с точки зрения любых клинических целей был разделен на два различных состояния, которые функционировали одновременно. Однако он упомянул, что хотя эти фантазии были интересны, а его деловая деятельность успешна, и в том и в другом не хватало напряженности. Из этих замечаний можно было сделать вывод, что и катексис распределялся между этими двумя состояниями, так что ни одно из них не обладало такой энергией, какой обладает, когда они действуют раздельно. Мистер Декатур также заметил, что ему помогало оставаться внимательным к бизнесу и не погружаться полностью в фантазии, когда он слушал длинный рассказ одной из клиенток, – сознание своих обязанностей, долга.

Последующее обсуждение наиболее полезно тем, кто обладает солидным знакомством с трансакционным анализом. В противном случае предлагаемые элементы могут показаться еще одним набором необязательных концепций, какие слишком часто можно встретить в академической психологии.

Мы будем говорить о трех инстанциях: детерминантах, организаторах и феноменах. Феномены нам уже знакомы в виде состояний Эго: Ребенка, Взрослого и Родителя. Организаторы также знакомы как психические «органы»: археопсихе, неопсихе и экстеропсихе. Детерминанты – это факторы, которые определяют качество организации и феноменов, то есть они проводят программирование. Внутреннее программирование связано с врожденными биологическими силами. Они могут влиять на любой из организаторов, а следовательно, и на феномены. Вероятностное программирование возникает в результате независимой обработки данных на базе предшествующего опыта. Внешнее программирование осуществляется на основе усвоенных внешних канонов.

В случае нашего путешествующего коммивояжера феномен представлял собой состояние Эго Взрослый, проявление неопсихе. Но, с одной стороны, действовал сильный внутренний биологический детерминант, а с другой – сильный внешний (моральный) детерминант. Решение заключалось в расщеплении состояния Эго Взрослый, причем один аспект при этом детерминировался биологически, а другой проявлялся в чувстве долга. Однако исполнительная власть все время оставалась у неопсихе, так что поведение мистера Декатура было корректным и хорошо испытанным на основе потенциалов реальности.

Следующим шагом является постулат, что каждый организатор имеет две функции, и существенно то, что эти функции независимы. Одна функция превращает детерминанты в эффективные влияния, а другая функция организует феномены. (Независимость этих двух функций может быть легко объяснена на основе равновесия катексиса. Наиболее активно катектизированный организатор принимает на себя исполнительную власть, а менее катектизированный действует только через влияния.) Поскольку инстинкты филогенетически архаичны, можно логически постулировать, что археопсихе организует внутреннее программирование. Поскольку неопсихе занято обработкой данных, его можно рассматривать как организатора вероятностного программирования. А поскольку экстеропсихе связано с усвоенными извне состояниями Эго, ему поручается задача организации внешнего программирования.

Теперь мы в состоянии обсудить некоторые неясные положения структурного анализа. Состояние Эго – это феноменологическое и поведенческое проявление деятельности некоего психического органа, или организатора. Те же самые организаторы исполняют и независимую задачу, эффективно организуя тот детерминант, который наиболее активен в данный момент. В результате возникают три параллельные серии с девятью простыми случаями: Ребенок с внутренним, вероятностным или внешним программированием, Взрослый с теми же возможностями и Родитель с теми же возможностями. Не все подобные случаи испытывались, но некоторые можно обсудить.

Особенностью археопсихе является то, что Фрейд называл первичным процессом; неопсихе характеризует вторичный процесс, а характеристика экстеропсихе – нечто подобное идентификации. Поэтому Ребенок стремится к первичному процессу, то есть вмешательству в этот процесс вероятностного программирования. Тенденцией Взрослого будет вторичный процесс, но его будет ослаблять внутреннее (инстинктивное) программирование. Наконец, тенденция Родителя – действия в соответствии с заимствованными образцами, но на них могут воздействовать внутреннее или вероятностное программирование.

Эти ситуации кажутся аналогичными тем, что выше обсуждались под названием контаминации, и их отношения с этим феноменом еще необходимо прояснить. Контаминация была описана в пространственных терминах, тогда как настоящее обсуждение исходит из функциональной точки зрения.

Мы говорили, что Родитель обладает двумя отношениями: кормящим и запретительным. Если раньше характеристики этих отношений опирались на исторические данные, то теперь их можно объяснить функционально. Их концептуальное объяснение зависит от того, приемлем ли инстинкт смерти. Если приемлем, тогда оба отношения можно рассматривать как внутренне программируемые экстеропсихические состояния Эго: кормящее отношение детерминируется либидо, запретительное отношение детерминируется мортидо (или «деструдо», как некоторые предпочитают называть инстинкт смерти). Если инстинкт смерти неприемлем, тогда кормящий Родитель по-прежнему внутренне (то есть эндокринологически) программируется, а запрещающий Родитель может считаться внешне программируемым.

Родитель также рассматривался, с одной стороны, как влияние («как понравилось бы маме»), а с другой – как активное состояние Эго («как мама»). Теперь ясно, что первое восходит к внешнему программированию (как Взрослый странствующего коммивояжера руководствуется в своем бизнесе сознанием долга), в то время как второе – к активному состоянию Эго, которое может программироваться одним из трех способов или любой их комбинацией («как мама, когда она заботилась обо мне во время болезни» – внутреннее); («как мама, когда она спорила из-за счета лавочника» – вероятностное); («как мама, когда она меня шлепала» – внешнее или внутреннее мортидинальное). Очевидно, что здесь также есть отношение к структуре Родителя второго порядка, описанной скорее с функциональной, чем феноменологической точки зрения.

Теперь проще объяснить различия между приспособившимся Ребенком и естественным Ребенком. Приспособившийся Ребенок – это археопсихическое состояние Эго, внешне программируемое, в то время как естественный Ребенок – археопсихическое состояние Эго, внутренне программируемое. Для полноты можно добавить не по годам развитого Ребенка как вероятностно программируемого, хотя на практике, разумеется, детерминанты во всех случаях обладают более сложными отношениями. Приводимые примеры являются только академическими иллюстрациями или абстракциями того, что можно увидеть в жизни.

Концепция программирования особенно полезна при попытках прояснить трудности, которые во многих случаях связаны с объяснением состояния Эго Взрослый. Один пример полезности этой концепции – в возможности отличить «рациональную» власть от «авторитарной» власти. Рациональная власть может быть представлена кем угодно: от диктатора и монарха типа царя Соломона до некоторых патрульных полицейских. Авторитарная власть – это диктатор, большой или маленький, как его популярно изображают: это тот, кто прежде всего стремится подчинить себе всех своих подданных, но сохраняет отношение рациональной оправданности, так что его пропаганда предоставляет статистические данные, рассчитанные на оправдание тирании. Поскольку его «реальное Я» – Родитель, «он сам» может верить в то, что говорит. Это по-Взрослому запрограммированный Родитель – см. рисунок 20б. (Для полноты можно добавить непредсказуемую авторитарную власть, когда по-Детски запрограммированные римские императоры пытались реализовать свои архаичные фантазии в несдержанной жестокости и распущенности.)

Рис. 20

На более универсальном уровне, возвращаясь к рисунку 17г, этичный Взрослый («этос») может функционально рассматриваться как Родительски запрограммированный Взрослый, о чем свидетельствует этичное отношение хороших матерей к своим младенцам. Чувствующий Взрослый («пафос») может быть понят как по-детски запрограммированный Взрослый: в определенном возрасте младшие братья плачут, если старшим больно.

То, что здесь именуется детерминантами и что установлено на основании клинического материала трансакционного анализа, напоминает другой набор концепций, установленных гораздо раньше на аналогичном материале. Это соответствие вызывает удовлетворение, поскольку доказывает ценность обеих систем с точки зрения многочисленных независимых наблюдателей. Концепции Ид, Эго и Супер-Эго в устах последователей Фрейда превратились в элементы научного жаргона, и в формальном обсуждении полезно вернуться к оригинальным формулировкам самого Фрейда.

Ид. «Оно содержит в себе все унаследованное, то, что присутствует с рождения, то, что закреплено в конституции – прежде всего, следовательно, инстинкты, которые зарождаются в соматической организации и находят свое первое проявление в Ид в формах, которые нам неизвестны… Эта древнейшая часть душевного аппарата остается важнейшей на протяжении всей жизни». Это описание вполне пригодно не только для объяснения популярной концепции «деятельности Ид», но и генитальных сексуальных факторов и материнского кормящего поведения, и в этом смысле деятельность Ид напоминает «внутреннее программирование».

Эго. «Оно выполняет задачу самосохранения… эту задачу оно осуществляет путем осознания внешних стимулов, сохранения их (в памяти), путем избежания крайних стимулов (бегством), путем использования умеренных стимулов (адаптацией) и, наконец, путем привнесения изменений во внешний мир для собственной выгоды (путем деятельности) …по отношению к Ид оно выполняет свою задачу, контролируя требования инстинктов, решая, когда их можно удовлетворить, а когда удовлетворение следует отложить до более подходящих времен и обстоятельств, а пока инстинкты подавить». Такое устройство напоминает самопрограммирующийся вероятностный компьютер со специальными характеристиками, что и является моделью неопсихического программирования.

Супер-Эго. «Длительный период детства, когда растущее человеческое существо находится в зависимости от родителей, оставляет осадок, создающий в его Эго специальный аппарат, в котором сохраняется родительское влияние… Влияние родителей, естественно, включает не просто личности самих родителей, но и переданные через них расовые, национальные и семейные традиции… Супер-Эго индивида в процессе развития воспринимает вклад предков и родителей». В сущности, Супер-Эго – это резервуар экстеропсихических влияний.

И итог: «…у Ид и Супер-Эго есть одно общее: оба они представляют влияния прошлого (Ид – влияние наследственности, Супер-Эго – существенное влияние, воспринятое от других людей), в то время как Эго принципиально определяется собственным опытом индивида».

Фрейд не поднимает вопросов систематической феноменологии, и именно здесь структурный анализ способен заполнить пробел в психологической теории, точно так же, как трансакционный анализ заполняет пробел в социальной теории, устанавливая элементарные единицы (трансакции) и более крупные единицы (игры и сценарии) социальной деятельности.

Примечания

Структурный анализ относительно регулярно начал использоваться автором с осени 1954 года после нескольких лет предварительной эволюции. К 1956 году с большой ясностью стала очевидна потребность в принципах трансакционного анализа и анализа игр для осуществления более систематической длительной терапевтической процедуры. Результаты, полученные на начальной фазе, подытоживаются в приводимой ниже таблице. Использовавшиеся критерии аналогичны приводимым в данном тексте: буква Н означает неудачи – это пациенты, лечение которых завершилось (добровольной) госпитализацией. Буква М означает тех, кто проявил малые изменения в отношениях и в поведении. Буква У означает тех, кто достиг значительного улучшения, по мнению всех, знакомых со случаем. Ряд П включает всех препсихотиков, психотиков и постпсихотиков, ряд Д – других пациентов.

Ценность таких данных в лучшем случае открыта для сомнений, в худшем они могут ввести в заблуждение пациентов, непрофессиональную публику и специалистов, а также и самого терапевта, представившего эти данные. Вопрос о составлении аналогичных таблиц относительно упоминавшихся в тексте пациентов обсуждался с коллегами и самими пациентами, и в ответах почти всегда были сомнения или возражения. Пациенты, которых эта процедура наиболее затрагивает, готовы были сотрудничать в процедурах оценки, какие предложит терапевт, но в большинстве своем рассматривали статистические данные как имеющие небольшое и несерьезное отношение к реальностям психотерапевтического процесса. Одна женщина привела пример: «Сегодня утром я посмотрела на свою стиральную машину, и она выглядела реальной. И это сделало меня счастливой. Вещи теперь выглядят не так, как раньше, до того, как я пришла сюда». Вопрос был таков: «Откуда вы знаете, как много это для меня значит, и как вы сможете это доказать кому-нибудь?» Явные неудачи легко категоризировать, но успех, по крайней мере в частной практике, с трудом поддается добросовестной количественной оценке.

Семь недель избраны в качестве минимального срока лечения, потому что, кажется, таков природный биологический период. Обычно границам состояний Эго необходимо для заметного сдвига и занятия новой позиции от 39 до 45 дней. Таков, например, «кристаллизационный» период в привыкании к новому дому (для тех, кто интересуется своей квартирой). Поэтому прагматически показано воспринимать серьезно только тех пациентов, которые регулярно являются на встречи по крайней мере в течение семи недель, независимо от частоты самих встреч и при условии, что они происходят не реже раза в неделю. Если встречи происходят реже, нужно обдумать другой период лечения: каждая встреча при этом становится «новым опытом», и последовательность прерывается. Очевидно, последовательность прерывается также, если в начальный период одна неделя пропущена.

Поразительное количество психоаналитиков отмечало этот структурный феномен, перемены в состояниях Эго, или сами пациенты рассказывали им о том, что здесь именуется Взрослым и Ребенком. Самое удивительное в том, что никто, кроме Федерна и его учеников, серьезно не задумался над этим. X. Вайзенфельд обратил мое внимание на статью Экштейна и Валлерштайна, в которой они подчеркивают точно такие наблюдения, но в конце отказываются от натуралистического подхода и погружаются в техническое обсуждение защитных механизмов. Любопытно, что, каковы бы ни были их выводы, они кажутся банальными по сравнению с начальными перспективными и возбуждающими наблюдениями. Статья поразительно демонстрирует сдвиги состояний Эго археопсихе, неопсихе и экстеропсихе у детей психотиков и находящихся в пограничных состояниях.

Приложение

Законченный случай с дальнейшим наблюдением

Приводимый ниже случай иллюстрирует процедуру и исход полного курса структурного и трансакционного анализа. Поскольку систематическое использование этого подхода с самого начала до конца стало возможно лишь недавно в связи с его теоретическими достижениями, последующая информация относительно невелика. Тем не менее это не исключительный случай, и то ли из-за удачи, то ли из-за того, что лечение достигло цели, сейчас есть небольшое количество случаев, исход которых можно с интересом наблюдать уже на протяжении нескольких лет. Эти случаи представляют пациентов, которые необыкновенно быстро (по прежним стандартам) добились симптоматического и социального улучшения в контролируемых терапевтических условиях.

Прежде чем рассказывать о миссис Энатоски, стоит вкратце остановиться на случае миссис Хендрикс, тридцатилетней домохозяйки.

Миссис Хендрикс впервые наблюдалась десять лет назад, когда страдала от возбужденной депрессии. Ее лечили обычными поддерживающими методами («предлагали оральные припасы», как это разговорно именуется) в течение года, и в ходе этого лечения она испытывала улучшение.

Снова обратившись десять лет спустя, она находилась в еще худшем состоянии и переживала активные суицидальные фантазии. На этот раз в ее лечении использовались структурный и трансакционный анализы, и за шесть недель она испытала большее облегчение, чем ранее за годичный курс в прежнем эпизоде; таково мнение не только ее самой и терапевта, но и членов ее семьи и близких ей людей; и это облегчение было достигнуто с помощью процедуры, решительно отличающейся от «поддерживающего» предоставления «припасов». Еще через шесть недель она чувствовала себя хорошо, как никогда в жизни, отказавшись от своих давних аутистических тенденций ради жизни в реальном мире. Она перестала также жаловаться на свое положение и на несчастное детство; вместо того чтобы играть в «Деревянную ногу» и в «Если бы не они», она нашла свою суть в рамках новых возможностей, которые открылись перед нею в семейной жизни. Этот случай упоминается, потому что содержит хорошо контролируемую ситуацию, на какую только можно надеяться в клинической практике: один и тот же пациент с двумя четко определенными эпизодами, разделенными длительным интервалом, лечился у одного и того же терапевта, но различными методами.

А теперь вернемся к миссис Энатоски. Как рассказывалось в начале главы 14, эта женщина сначала жаловалась на неожиданные приступы депрессии. Можно припомнить, что она уже лечилась ранее тремя разными методами: в группе анонимных алкоголиков, гипнозом и психотерапией в сочетании с дзен и йогой. Она проявила особую склонность к структурному и трансакционному анализу и вскоре начала осуществлять социальный контроль над играми, в которые играла с мужем и сыном. Формальный диагноз лучше всего формулируется как шизоистерия. А теперь случай излагается сессия за сессией со значительными сокращениями.

1. 1 апреля

Пациентка вовремя пришла на первое интервью. Она рассказала, что уже обращалась к терапевтам, но была не удовлетворена. Обратившись в муниципальную клинику, она обсудила свое положение с социальным работником и получила направление к доктору Кью. Ее просили продолжать и в нужных пунктах рассказа задавали соответствующие вопросы, чтобы прояснить ее клиническую историю. Она сказала, что десять лет страдала алкоголизмом, но вылечилась у анонимных алкоголиков. Начало своей привычки к выпивке она связывала с психозом матери, который возник, когда пациентке было девятнадцать лет. Она рассказала, что в это же время начались ее приступы депрессии. Была обсуждена суть ее предварительного психиатрического лечения. Получена предварительная демографическая информация, которая сводилась к следующему: родилась в этой стране, возраст 34 года, замужем (брак первый), протестантка, домохозяйка, окончила среднюю школу, муж – механик. Были отмечены также профессия ее отца, продолжительность брака, положение в семье относительно братьев и сестер, их возраст в годах и месяцах, возраст ее детей. Предварительный поиск травматических элементов выявил, что ее отец сильно пил и что родители развелись, когда ей было семь лет.

Медицинская история показала головные боли, онемение одной руки и ноги, но без конвульсий, аллергию, состояние кожи и другие психические нарушения с общераспространенными психическими подтекстами. Был отмечен ее возраст во время всех операций, ранений и серьезных заболеваний. Рассматривалось ее детство в поисках серьезных психопатологических проявлений, таких как хождение во сне, привычка грызть ногти, заикание, запинание, мочеиспускание в постель, сосание пальца и другие дошкольные проблемы. Вкратце рассматривалось обучение в школе. Также отмечались химические воздействия, такие как прием лекарств или подверженность токсичным веществам. Было предпринято осторожное изучение ее умственного статуса, и наконец, ее попросили рассказать какой-нибудь сон, который она может вспомнить. Недавно ей снилось: «Моего мужа вытаскивали из воды. У него была ранена голова, и я закричала». Она упомянула, что раньше часто слышала внутренние голоса, призывающие ее выздороветь, а однажды, два года назад, слышала и «внешний» голос. Это завершило предварительное изучение истории болезни, и далее пациентке было позволено говорить все, что она захочет.

Обсуждение. Первый разговор был тщательно спланирован таким образом, чтобы инициатива все время была на стороне пациентки, а терапевт только проявлял любопытство, а не формально или откровенно систематически собирал информацию. Это означало, что пациентка могла строить интервью по-своему, насколько это возможно, и от нее не требовалось играть в психиатрическое изучение истории болезни. Поскольку она жаловалась на онемение, ее направили для осмотра к неврологу.

2. 8 апреля

Невролог заподозрил затылочный неврит, но никакого специального лечения не прописал. Это интервью пациентка провела как своего рода психологический обзор. Она спонтанно упомянула, что ждала одобрения и восставала, «как маленькая девочка», а в то же время «какая-то ее взрослая часть» обсуждала это поведение. Она сказала, что «маленькая девочка» кажется «ребячливой». Ей было предложено высвободить эту «маленькую девочку», а не стараться заглушить ее. Пациентка ответила, что это будет «бесстыдно». «Но я люблю детей. Я знаю, что не оправдала ожиданий отца, и устала стараться». Сюда включались также «ожидания» со стороны мужа. Такие ожидания были обобщены как «родительские», потому что она практически сама об этом рассказала. Она поняла, что двумя наиболее важными «родителями» в ее жизни были отец и муж. Она соблазнительно ведет себя по отношению к мужу и, как теперь понимает, так же вела себя и с отцом. Когда отец с матерью разошлись, она (в семилетнем возрасте) подумала: «Я бы его удержала». Таким образом, у нее по отношению к родительским фигурам был не только конфликт относительно послушания, но также отношение соблазнительности.

Обсуждение. Уже совершенно очевидна особая склонность пациентки к структурному анализу. Она сама делает различие между «маленькой девочкой» и «взрослой частью» и признает послушность «маленькой девочки» по отношению к определенным людям, которых рассматривает как родителей. Поэтому необходимо было только недирективным путем укрепить эту трихотомию. Относительно многих пациентов такие усилия можно было предпринимать только после третьей или четвертой встречи, а иногда и позже.

3. 15 апреля

Она терпеть не может людей, особенно женщин, которые говорят, что ей делать. Это другая реакция на «родителей». Она упоминает состояние «высокой ходьбы». Ей указывают, что так может чувствовать маленькая девочка, что это снова ее Ребенок. Она отвечает: «О, ради бога, это верно! Как вы сказали, я вижу себя ребенком… трудно в это поверить, но теперь для меня это имеет смысл. Когда вы это говорите, я чувствую, что не хочу ходить… я маленькая девочка в комбинезончике… Как странно. Вас поднимают за правое плечо, и вы сердитесь… но теперь я точно так же поступаю со своим сыном. Сама этого не одобряю и думаю: «Я не одобряю и знаю, что он чувствует». На самом деле это моя мать не одобряет. Это и есть та Родительская часть, о которой вы говорили? Меня все это немного пугает».

В этом пункте было подчеркнуто, что загадочного или метафизического аспекта в этих диагностических суждениях нет.

Обсуждение. Пациентка теперь отчасти испытывает феноменологическую реальность Ребенка, и это прибавило поведенческой, социальной и исторической реальности, установленной на прошлом интервью. Следовательно, показания благоприятны для лечения трансакционным анализом.

4. 22 апреля

«На этой неделе впервые за пятнадцать лет я была счастлива. Мне не пришлось долго искать, чтобы найти Ребенка, я теперь вижу его в муже и в других тоже. У меня неприятности с сыном». Игра с ее сыном была прояснена неточным, но хорошо рассчитанным и наглядным способом в терминах Родителя (ее неодобрение и решительность), Ребенка (ее соблазнительность и недовольство его сопротивлением) и Взрослого (удовлетворение, когда он в конечном счете выполняет свою работу). Ей намекнули, что скорее стоит попробовать Взрослый подход (разум), чем Родительский (ласку).

Обсуждение. Теперь пациентка погрузилась в собственно трансакционный анализ, и ей была внушена идея социального контроля.

5. 28 апреля

Она сообщает, что отношения с сыном стали лучше. Предпринята попытка регрессионного анализа, чтобы больше узнать о ее ребенке. Она рассказывает: «Кошка испачкала ковер, и меня в этом обвинили и заставили убирать. Я говорю, что не делала этого, и начинаю запинаться». В последующем обсуждении она замечает, что и анонимные алкоголики, и англиканская церковь требовали признания в «неприятностях». По этой причине она от них отказалась. В конце сессии она спросила: «Хорошо ли быть агрессивной?» Ответ: «Вы хотите, чтобы я вам сказал?» Она понимает смысл ответа: она сама должна решать такие вопросы на Взрослой почве, а не спрашивать Родительского разрешения, и отвечает: «Нет, не хочу».

Обсуждение. Во время сессии были установлены некоторые элементы ее сценария. Можно предвидеть, что она постарается в какой-нибудь хорошо приспособленной форме повторить с терапевтом ситуацию с кошкой. Ее вопрос «Хорошо ли быть агрессивной?», возможно, является первым шагом в направлении такой адаптации. Это дает возможность терапевту отклонить игру и укрепить ее Взрослого. Пациентка так далеко продвинулась в понимании структурного и трансакционного анализа, что может считаться подготовленной к групповой терапии. Группа, в которую она войдет, состоит преимущественно из женщин.

6. 4 мая

Сон. «Я смотрю на себя и говорю: «Неплохо». Группа ей понравилась, но на протяжении остатка недели она испытывала неловкость. Пересказывает некоторые воспоминания, включая гомосексуальную игру во время детства. «О! Именно поэтому я не люблю АА (анонимные алкоголики). Там были две гомосексуальные женщины, и одна из них называла меня сексуальной». Она жалуется на вагинальный зуд. «Мы с мамой спали вместе, и она тревожила меня».

Обсуждение. Содержание ее сна свидетельствует о проявлениях Взрослого и указывает на возможность благоприятного прогноза. Опыт в группе активизировал сексуальный конфликт, и есть первые указания на его природу.

7. 11 мая

Уходя с группового занятия, она чувствует себя очень возбужденной. «Дела быстро развиваются. Почему они заставляют меня смеяться и краснеть? Я теперь могу поцеловать сына, а дочь впервые подошла и села мне на колени. Я не могу быть хорошей любовницей, когда жизнь монотонна».

Обсуждение. Анализ ее семейных игр, частично обрисованный в главе четырнадцатой, привел к установлению некоторого Взрослого социального контроля. Очевидно, что этот усилившийся контроль заметили ее дети, и впервые за долгое время у них возникло чувство, что она может сохранить и удержать свою позицию, и они реагируют соответственно. Ее возбуждение при уходе из группы и замечание о том, что она не может быть хорошей любовницей, когда жизнь монотонна, свидетельствуют, что она ведет какую-то сексуальную игру с мужем.

Позже на той же неделе опыт в группе ясно свидетельствует о ее потребности в родительских фигурах для некоторых из ее игр. В группе появился новый пациент, социальный работник мужчина, и на нее его профессия произвела сильное впечатление. Она спросила у него, что они должны здесь делать. Ей было указано, что она об этом знает больше его, потому что он первый раз на занятии, а она третий. Она говорит, что терпеть не может, когда ей указывают, что делать, однако по-крестьянски, вопреки своему большему опыту, она просит у новичка инструкции, потому что показывает, какое впечатление на нее произвело его образование: очевидно, это попытка начать игру. Эта интерпретация попадает в цель. Она признает, что пыталась «заманить» подходящего кандидата на родительскую роль, и сожалеет об этом.

8. 18 мая

Ее расстраивает регрессионный анализ в группе. Он заставляет ее вспомнить о страхе безумия и о ее матери в больнице штата. Сама она рассказывает об элегантных воротах, ведущих в прекрасный сад. Это производное от фантазии о райском саде, которая у нее была в пятилетнем возрасте. Материал показывает, что сад адаптирован к воротам, ведущим в госпиталь штата, в котором она много лет назад навещала мать. Этот опыт в группе предоставил подходящую возможность упомянуть, что она сама хочет попасть в лечебницу и тем самым снять с себя ответственность.

За последние пять-шесть лет она только раз навестила мать, и ей было сказано, что, может быть, разумно снова это сделать. Предложение было очень тщательно сформулировано – таким образом, чтобы выглядеть Взрослым, а не Родительским. Следовало избежать любых намеков на то, что она плохая девочка, раз не навещает мать. Она смогла понять ценность такого посещения как способа потренировать своего Взрослого и как средства предотвратить будущие конфликты между ее Родителем и ее Ребенком, если мать умрет. Хорошее восприятие этого предложения проявилось в том, что она сообщила новую информацию. Ее муж никогда не моет волосы, и у него всегда наготове объяснение, которое она принимает. Он не мыл волосы уже много месяцев. Она говорит, что это ее не волнует. Терапевт предположил, что она знала это еще до выхода замуж. Она это отрицает.

9. 25 мая

Она сказала, что всегда больше боялась больных животных, чем больных людей. На этой неделе заболела ее кошка, и она впервые этого не испугалась. Однажды, когда она была маленькой, отец ударил ее, и ее собака набросилась на него, после чего он эту собаку отдал. Своим детям она говорила, что ее мать мертва. Стоило ей подумать о матери, как она начинала пить. Однажды ей рассказали, что, когда мать была на восьмом месяце беременности, отец пытался ее отравить. Ее мать сочли конченым человеком, но она поправилась. Тетка, которая ей это рассказала, говорила: «Твоя жизнь с самого рождения была сплошной неприятностью».

Обсуждение. Значение всего этого неясно. Однако очевидно, что она преодолевает какой-то сложный конфликт, связанный с матерью. То, что она сохранила социальный контроль во время болезни кошки, говорит, что посещение матери возможно в ближайшем будущем.

10. 1 июня

«Откровенно говоря, я боюсь навещать мать, потому что могу захотеть сама остаться там». Она задумывается: «Почему я существую? Иногда я сомневаюсь в своем существовании». Брак ее родителей был слишком поспешным, и она всегда чувствовала себя нежеланным ребенком. Терапевт предложил ей получить копию своего свидетельства о рождении.

Обсуждение. Теперь пациентку занимают экзистенциальные проблемы. Очевидно, ее Взрослый всегда был неуверенным, потому что Ребенок зародил сомнения в существовании, в ее праве на существование и в форме, в которой она существует. Свидетельство о рождении будет письменным доказательством того, что она существует, и должно произвести особенное впечатление на ее Ребенка. По мере установления социального контроля, по мере того как она убеждается, что может существовать в той форме, которую сама выберет, ее желание оказаться в лечебнице должно ослабеть.

11. 8 июня

Она описывает алкогольную игру мужа. У АА (анонимных алкоголиков) ей говорили, что она должна благословлять и утешать его, и от этого ее тошнило. Она попыталась использовать что-нибудь другое. «Однажды я сказала, что вызову «Скорую помощь» и отправлю его в лечебницу, потому что он сам не способен о себе позаботиться, и он больше не пил». Он сказал, что только пытался помочь ей оставаться трезвой, напиваясь сам. Это произошло после того, как он сильно пил всю неделю, а она чувствовала боль в плече и хотела ударить его.

Кажется, их тайный брачный контракт основан на том, что он будет пить, а она – исполнять роль спасителя. Эта игра подкреплена во время пребывания у АА. Когда она отказалась быть спасителем и сама стала преследователем, игра была нарушена, и он перестал пить. (Очевидно, он снова начал пить, потому что в последнюю неделю она чувствовала себя неуверенной.)

Эти соображения были ей представлены. Вначале она сказала: «Это не могло быть частью нашего брачного контракта, потому что, когда мы встретились, никто из нас не пил». Немного позже, во время того же интервью, она неожиданно сказала: «Знаете, теперь я вспомнила, что, когда мы поженились, я знала, что он не моет волосы, но не знала, что он пьет». Терапевт сказал, что грязные волосы тоже были частью тайного брачного контракта. Она отнеслась к этому скептически. Потом, подумав минуту, сказала: «Боже, да, я знала, что он пьет. Когда мы учились в старших классах, мы часто пили вместе».

Теперь выясняется, что в первые годы брака они играли в игру «Алкоголик», меняясь ролями. Если она пила, не пил ее муж; а если пил он, она оставалась трезвой. Их отношения первоначально были основаны на этой игре, которую они позже прервали и должны были приложить значительные усилия, чтобы забыть о ней.

Обсуждение. Эта сессия помогла пациентке понять структуру своего брака, а также подчеркнула количество времени и усилий, которые были необходимы для проведения игры, и количество энергии, которая нужна для установления сознательного контроля.

12. 6 июля

Был месячный перерыв на летний отпуск. У пациентки снова болит плечо. Она побывала в больнице, и мать ее прогнала. Это заставляет ее чувствовать себя бесполезной. У нее обонятельные иллюзии. Ей кажется, что в кабинете пахнет газом, но потом она решает, что это запах мыла. Это ведет к обсуждению ее умственной деятельности. Во время недавнего обучения йоге она развила почти эйдетическое воображение. Она с поразительной четкостью и массой подробностей видела сады и бескрылых ангелов. Она вспоминает, что видела такие воображаемые картины и в детстве. Она также видит Христа и своего сына. У них ясные и красивые фигуры. Она видит животных и цветы. Кстати, гуляя по паркам, она любит незаметно, но вслух поговорить с цветами и деревьями. Ее стремления, выраженные в таких действиях, обсуждаются с ней. Ей указывается на артистические и поэтические аспекты и предлагается попробовать писать и рисовать, размазывая краску пальцами. Она видела свое свидетельство о рождении, и экзистенциональные сомнения меньше ее тревожат.

Обсуждение. Эти феномены и слуховые проявления, которые она упоминала раньше, необязательно тревожные. Они указывают на возместительные тенденции детства, которые связаны с глубоко тревожившими ее отношениями между нею и родителями. Обычный подход заключался бы в «поддерживающем» лечении, в том, чтобы помочь ей подавить эту психопатологию и жить с нею. Структурный анализ предлагает другую возможность, которая требует определенной смелости: позволить встревоженному Ребенку проявить себя и получить выгоду от последующего конструктивного опыта.

13. 13 июля

Она побывала у своего лечащего врача, и тот приписал ей раувольфию, потому что у нее повышенное давление. Она рассказала мужу, что будет рисовать, размазывая краску пальцами, и он рассердился и сказал: «Рисуй пастелью!» Когда она отказалась, он начал пить. Она узнает в произошедшем игру «Скандал» и чувствует отчаяние, потому что втянулась в нее. Однако говорит, что, если не будет играть с ним в «Скандал», он будет испытывать отчаяние, и перед ней трудный выбор. Она также упоминает, что ворота прекрасного сада очень похожи на ворота детского сада, куда мать отводила ее, когда она была маленькой. Теперь возникает новая проблема: как отличить результаты психотерапии от воздействия раувольфии? Она готова помочь в ее решении.

14. 20 июля

Она теряет интерес и выглядит усталой. Соглашается, что, возможно, это результат действия лекарств. Вспоминает семейные скандалы, о которых никогда раньше не упоминала, говорит, что на самом деле начала пить не после болезни матери, а после таких скандалов.

На этой сессии был сделан решающий ход. Во время терапевтических сессий пациентка всегда сидела, вызывающе расставив ноги. Теперь она жалуется на гомосексуальных женщин в АА и на то, что мужчины постоянно пристают к ней. Она не понимает, почему это происходит, потому что сама ничего для этого не делает. Ей сообщают о ее позе, и она очень удивляется. Ей далее говорят, что она, должно быть, уже много лет, садясь, принимает такую провокационную позу, и то, что она приписывает агрессивности других, на самом деле связано с ее грубо соблазнительной позой. На последующей встрече с группой она большую часть времени молчит, а когда ее спрашивают почему, рассказывает, что сказал ей врач, и говорит, как глубоко ее это встревожило.

Обсуждение. Это критическая сессия. Жертвуя возможностями нормальной семейной жизни, пациентка получала многочисленные выгоды, первичные и вторичные, играя в игры с мужем и другими мужчинами и женщинами. Первичная внешняя выгода – возможность избежать приятных сексуальных контактов. Если она сможет отказаться от этой выгоды, то будет поддерживать нормальные брачные отношения и это принесет ей большее удовлетворение. Судя по симптоматологии, ясно видны шизоидные элементы ее Ребенка. Истерические элементы наиболее четко проявляются в ее социально приемлемой игре «Насилуют». Отсюда диагноз шизоистерии.

В ее случае название последней игры избегалось, потому что она слишком чувствительна, чтобы вынести подобную прямоту. Игру просто описали, никак не назвав. Однако в очень подготовленной группе она технически именуется «Насилием первой степени». Это классическая игра истериков: грубое, «небрежное» соблазнительное поведение, после чего, когда наступают неизбежные последствия, следуют выражения удивления и оскорбленной невинности. (Как уже отмечалось, игра «Насилие третьей степени», самая жесткая форма, кончается в суде или в морге.) Терапевтическая проблема в данном случае заключается в том, достаточно ли подготовлена пациентка, хорошо ли она понимает отношения между своим Ребенком и терапевтом, чтобы сделать противостояние эффективным. В определенном смысле, ее жизнь и жизнь ее детей зависят от решения терапевта. Если она решит рассердиться и прервать лечение, она надолго, если не навсегда, потеряет возможность получения психиатрической помощи. Если примет предложение, последствия будут решающими, поскольку именно эта игра является главной преградой к достижению счастья в браке. Естественно, терапевт не привлекает этот материал, если не уверен в успехе.

15. 10 августа

Терапевт возвращается после двухнедельного отпуска. Конфронтация оказалась успешной. Пациентка теперь описывает нападение со стороны отца, когда она сама только достигла возраста половой зрелости. Мачеха в это время делала вид, что спит. Теперь пациентка приписывает это «нападение» собственной соблазнительности. Она довольно долго описывает эту ситуацию, подчеркивая свои чувства относительно секса и называя его грязным или вульгарным. Она говорит, что из-за этого чувства в своих сексуальных отношениях с мужем всегда была очень осторожна и по этой причине старалась избегать близости. Она понимает, что игры, в которые она с ним играет, – это попытки избежать секса, и чувствует, что не может им наслаждаться, что он для нее просто в тягость.

Обсуждение. Пациентку, очевидно, шокировала прямота терапевта, но она благодарна ему, потому что он раскрыл перед ней структуру ее брака и показал, что можно в этом отношении предпринять.

16. 17 Августа
Последняя встреча

Пациентка заявляет, что это последнее интервью. Она больше не боится, что муж сочтет ее грязной, если она будет сладострастна. Она его об этом не спрашивала, но просто считает, что так будет. На протяжении недели она вела себя с ним по-новому, и он отозвался с благодарностью. Последние несколько дней он возвращается домой насвистывая, чего не было уже много лет.

Она осознает кое-что еще. Ей всегда было себя жаль, и она пыталась вызвать сочувствие и восхищение у окружающих, потому что она вылечившийся алкоголик. Теперь она понимает, что это игра «Деревянная нога», и готова от нее отказаться. Она по-другому относится к отцу. Может, она даже больше виновата в соблазнении, чем сама думала. Замечание о том, что у нее слишком короткая юбка, потрясло ее, но помогло. «Я никогда не признавалась, что хочу секса, я хотела только «внимания». Но теперь я могу признаться, что хочу секса». На этой неделе она навестила отца, который был в больнице другого города. Она способна была рассматривать это посещение с большой объективностью. Теперь она чувствует, что разведена с ним и больше его не хочет. Поэтому она может изменить свое сексуальное поведение с мужем. Она понимает, что эта перемена произошла с помощью терапевта, который на время занял место ее отца; но больше она в его помощи не нуждается. Она может свободно говорить с мужем о своем подавлении секса, которое и вызвало все симптомы, и о своем сексуальном чувстве к нему. Он сказал, что согласен с ней и разделяет ее чувства. После того как она обо всем этом думала, ночью она увидела во сне прекрасную женственную спокойную женщину, и это принесло ей глубокое внутреннее спокойствие. Дети тоже стали другими; они счастливы, спокойны и охотно помогают.

Давление у нее нормализовалось, и зуд прошел. Терапевт считал, что эти улучшения вызваны приемом лекарств. Она ответила: «Нет, я так не думаю, я знаю разницу, я принимала лекарства и раньше. От них я устаю и нервничаю, а сейчас совершенно новое чувство». Она сообщает, что занимается рисунком, но не красит пальцами. Она делает, что хочет, и больше не считает, что это неправильно. Это все равно что учиться жить. «Я больше не жалею людей, я считаю, что они тоже могут что-нибудь сделать, если будут поступать правильно. Я больше не чувствую, что я хуже всех, хотя это чувство ушло не совсем. Я больше не хочу посещать группу, лучше я проведу это время с мужем. Как будто мы с ним начинаем все сначала, и когда он возвращается домой насвистывая, это замечательно. Я испробую это на протяжении трех месяцев и, если почувствую себя плохо, позвоню вам. Но я больше не чувствую себя невротиком; ну, я имею в виду психопатические симптомы, чувство вины, боязнь разговоров о сексе и все прочее. Могу только сказать, что это просто чудо. Не могу рассказать, как я счастлива, но знаю, что это мы (вы и я) вместе добились этого. У меня теперь с мужем большая близость и гармония, и он даже занимается детьми, как настоящий мужчина в доме. Я даже испытываю легкое чувство вины перед АА, потому что вовлекла их в свою игру «Деревянная нога».

Ее прямо спросили, помогли ли ей структурный и трансакционный анализы, и она ответила: «О да!» И добавила: «А также сценарий. Например, я сказала, что у моего мужа нет чувства юмора, и вы ответили: «Минутку, вы не знаете его и он не знает вас, потому что вы играли в игры и действовали в соответствии со своими сценариями, так что вы на самом деле не знаете, какие вы на самом деле». Вы были правы, потому что теперь я обнаружила, что у него есть чувство юмора и что его отсутствие было частью игры. Теперь мне интересно дома, и я благодарна за это. Я снова могу писать стихи и выражать любовь к мужу. Раньше я держала ее в себе». Время интервью подходило к концу. Терапевт спросил: «Не хотите ли кофе?» Она ответила: «Нет, спасибо, я уже пила. Я вам рассказала, что чувствую, вот и все. Мне было приятно приходить сюда, и я этим наслаждалась».

Заключительное обсуждение. Несмотря на явную отрывочность и неполноту изложения, не нужно рассматривать этот случай со скептицизмом, тревогой или с поджатыми губами. Пациентка сама уже ответила на многие вопросы, которые могут возникнуть у опытного читателя.

Например, она сама поняла, что терапевт заменил ее отца, а потом и мужа, так что это нельзя назвать классическим слепым излечением. Наиболее впечатляет изменившееся отношение ее детей, и в особенности мужа. Такие непрямые критерии обычно более убедительны, чем мнения терапевта или пациента. Есть доказательства того, что первоначальная терапевтическая цель систематически достигнута. Пациентка отказалась от многих своих игр и заменила их более удовлетворяющими прямыми отношениями и близостью. Ее одежда и поведение стали скромнее, и в то же время она выглядит более сексуально привлекательной и сексуально удовлетворенной. Можно привести сжатую интерпретацию того, что произошло на архаичном уровне. Она обратилась к терапевту, ожидая, что он будет господствовать и гипнотизировать ее, как было в предыдущих случаях с другими мужчинами-врачами. Но когда ей показали ее игры, она постепенно стала освобождаться от этой фантазии, и замечание о ее провоцирующей позе ясно показало ей, что терапевт не поддастся соблазну. Укрепившийся Взрослый позволил ей отказаться от ребячьих амбиций и заниматься взрослыми делами.

Хотя согласно современным представлениям, улучшение могут счесть нестабильным, требуется только одно предположение, чтобы посмотреть на проблему более оптимистично. Это предположение рождено опытом, а именно: использование игр и действия по сценарию поддаются выбору, и сильный Взрослый способен отказаться от них ради удовлетворяющих реальных отношений. В этом заключается действенный аспект трансакционного анализа.

За несколько дней до окончания трехмесячного испытательного срока, предложенного самой пациенткой, она прислала терапевту следующее письмо: «Я чувствую себя прекрасно. Уже месяц не принимаю никакие лекарства, в том числе и для снижения давления. На прошлой неделе я отпраздновала свой тридцать пятый день рождения. Мы с мужем провели его без детей. Уехали, и вода была прекрасна, деревья тоже. Боже, если бы только я могла их нарисовать! Мы видели большую черепаху, я ее видела вообще впервые, и за ней так хорошо было наблюдать, у нее такие изящные движения… У нас с мужем очень хорошие отношения. Все совершенно не так, как раньше. Мы гораздо ближе друг к другу, гораздо внимательней, и я могу быть собой. Это большую часть времени меня озадачивает. Всегда нужно быть вежливой и т. д. Он по-прежнему насвистывает, когда поднимается по лестнице, и это для меня лучше всего. Я так рада, что вы предложили мне рисовать. Я рисую все лучше и скоро попробую писать красками. Детям мои рисунки нравятся, и они предложили мне устроить выставку. В следующем месяце я начну учиться плавать, правда-правда, я этого раньше никогда не делала. Время уроков плавания приближается, и я немного боюсь, но я приняла решение и буду учиться. Если научусь держать голову под водой, одно это для меня будет огромным достижением. Мой сад выглядит прекрасно. Это еще одно, в чем вы мне помогли. Боже, я каждую неделю ухожу туда по нескольку раз и на несколько часов, и никто не возражает. Знаете, мне кажется, что такой я им больше нравлюсь.

Я не собиралась много болтать, но мне так много нужно вам сказать. Я еще напишу и расскажу, как прогрессируют мои симптомы. Привет от всех нас из Салинаса».

Это письмо убедило терапевта в двух обстоятельствах.

1. Что состояние пациентки продолжает улучшаться, хотя Она перестала принимать лекарства для уменьшения давления.

2. Что улучшение в состоянии мужа и детей пациентки сохраняется после окончания лечения.

Страницы: «« 123456 »»

Читать бесплатно другие книги:

Включает знаменитый «Нафталин» и одиннадцать новых стихотворений, специально сочиненных для этой ред...
Когда ведешь блог, то как-то не задумываешься над тем, что блог изменяет восприятие человеком окружа...
Где-то в сопредельной Галактике есть космическая Станция. Я случайно попал туда и прожил там почти т...
Кошмар 1. В городе Кошково живет много кошек. Но гуляют они не сами по себе, как утверждает поговорк...
Если ты открыла эту книгу, то знай – ты избрана. Ты – Воительница, тебе подвластно время и правда. В...
Рассказы о прикольных и серьезных людях. Первые очень славные, пьют жизнь без оглядки и самооправдан...