Золото для дураков Курик Юрий

Предыстория

По привычке она встала в шесть утра. Надела гладеуровый капот и на голову краповый чепец. Не спеша растопила камин. Умылась рассолом квашенной капусты и натёрла щёки кусочками льда.

Крутящиеся под ногами английские левретки, выпрашивали чего-нибудь вкусненького. Пришлось утихомирить их песочным печеньем.

За окнами спальни стоял сумрак. Свет от горящего камина не справлялся с остатками ночи. Женщина взяла карельскую масляную лампу, заправленную ароматизированным растительным маслом, и подошла к зеркалу-псише.

В венецианском стекле работы Кельберга, отразилась весьма привлекательная тридцатитрёхлетняя женщина. Дама, внимательно всматривалась в своё зеркальное «Я» и хотела продолжить утренний туалет, но неожиданно её рука замерла на полпути к пудренице. Она задумалась, глядя себе в глаза, и начала, помимо собственной воли, погружаться в волну воспоминаний…

Как ей хотелось любить и быть любимой!

Всё складывалось весьма удачно. С женихом, Петрушей, они нашли общий язык и взаимопонимание. Свекровь, Елизавета Петровна, радовалась за молодёжь и поощряла старание будущей невестки в учёбе. Ради семейного счастья она сменила вероисповедание. После венчания с Петром Катюша от счастья витала на седьмом небе, но судьба с двух рук показала ей сразу четыре фиги.

Вам когда-либо муж изменял?

Не чужой муж с вами, а ваш супруг с другой мымрой?

Понятное дело, если после 10–15 лет семейных битв и потрясений случилась лёгкая измена без последствий, то она только сильнее запутывает брачные узы.

Тем более всякий нормальный муж свои походы «налево» тщательно маскирует срочными государственными делами. Если Вы нечаянно наткнулись в месте совершения адюльтера на мужа, то не рвите себе нервы и не порите горячки!

Супруг смотрит на Вас честными глазами невинного ребёнка и клянётся здоровьем тёщи, мол, он находился в глубокой коме! Эту нехорошую женщину он видит впервые! Она грубо нарушила его права порядочного человека, верного мужа. Воспользовалась коварно беспомощным состоянием потерпевшего и нахально изнасиловала его…

С натяжками, некоторыми допущениями и оговорками версию нечаянного падения мужа в чужую кровать, можно принять за несчастный случай по личной неосторожности. Постараться пережить эту неприятность, как бытовую травму и с легким сердцем двигаться дальше к золотому юбилею семейной жизни.

Согласитесь, совершенно другое дело, если муж изменяет молодой жене через две недели после бракосочетания.

Муж едва успел встать с супружеского ложа и уже волочится за этой девицей Карр. Прилюдно восхищается ею и попутно злословит о законной жене.

Вас такой расклад устраивает?

Я понимаю. Вопрос ужасно глупый.

После подлой измены вы впадаете в глубокий транс и ускоренно начинаете выращивать собственные комплексы неполноценности.

А, как же иначе? Две недели назад Вы устраивали будущего мужа по всем параметрам до такой степени, что он перед Богом и людьми назвал Вас законной женой, а на второй неделе брака цинично плюнул в душу и грубо растоптал Ваши к нему чувства!

Поневоле, против здравого смысла, Вы начинаете внимательно изучать своё отражение в зеркале в поисках скрытых дефектов. И что видите? Глаза на месте и, что характерно, оба одинакового цвета. Не косят – ни вправо, ни влево. Нос, конечно, не «пипочка», но и не ручка от топора. Ушки не на макушке, а как положено, на месте рождения – по бокам умной головки. Зубки ровные, губки алые, ресницы длинные и густые. Ни верста коломенская, ни карлик – рост скорее средний. Ни хромоты, ни горба, как не вглядывайся, не видно. Парни, особенно гвардейцы, хвалят, а его, видите ли, не устраивает….

…Молодая двухнедельная жена София Августа Фредерика фон Анхальт-Цербестская, крещённая Екатериной Алексеевной, растерянно смотрела из зазеркалья венецианского стекла на себя нынешнюю – тридцатитрёхлетнюю императрицу России Екатерину II.

Робкой Фредерика с детства не была. Она наравне с мальчишками озорничала и проказила. Бывало, получала и раздавала тумаки. В учёбе всегда преуспевала среди сверстников. Мечтала, как все, о многом и призрачном, но в своих полётах фантазии не допускала мысли, что сумеет захватить власть и стать императрицей огромной загадочной страны России.

Путь на вершину власти в любом государстве усеян шипами непредсказуемости, капканами предательства, ловчими ямами двурушничества.

В России тоже самое, но ещё обильно унавожено тотальной безграмотностью, невежеством и пьянством.

Заброшенная супругом Екатерина, с завидным упорством принялась за изучение русского языка, философии, математики, географии, истории, православия. Читает Вольтера, Тацита, Бейля, Монтескье.

Муж Пётр, окончательно вышел из рамок приличия – предался пьянству и разврату. Путался и пил со всеми, кто под руку попадёт. Об его полюбовнице Лизке Воронцовой лакеи дворца сплетничали: «Трактирная служанка самого низкого разбора».

Действительно, широкорожая, со следами оспы на лице оливкового цвета, хромая на правую ногу, горбатенькая, визгливая до звона в ушах. Она могла вызвать сочувствие только у пьяного в хламиду подмастерья золотаря.

У любви свои стёжки-дорожки и на выдумку она зла. Можно полюбить и козла. Или козлицу. Это кому, как повезёт.

Не пьяный подзаборник втрескался по уши в титулованную уродину Воронцову, а Император всея Руси, Самодержец Пётр III валялся у неё в ногах и уговаривал стать Императрицей.

А что делать с законной женой, Екатериной Алексеевной?

Как что? Неужели все места в Шлиссельбургской крепости заняты?

Пётр III своим царственным, но ущербным умом, наделал массу благоглупостей. Его пребывание на российском престоле стало в тягость всем: и дворянству, и духовенству, и купечеству, а самое главное – военным.

Оканчивать свою жизнь ни в крепостных казематах, ни в монастырских кельях Екатерина Алексеевна не планировала. После фактического разрыва отношений с Петром, она решила для себя: «Я буду царствовать или погибну!»

Сохраняя ровные, дружелюбные отношения с окружающими Екатерина с помощью близких лиц готовилась к захвату власти.

В своё время, по протеже графа Разумовского, учителем российской словесности Екатерине назначили Василия Евдокимовича Ададурова. Русский учёный, математик, филолог, педагог от бога, он превратился в доверенного человека Екатерины.

Сам граф Разумовский, видя, что Пётр решительно взял курс политических перемен на Пруссию, решительно поддержал амбиции Екатерины Алексеевны на престол.

С 1756 года Екатерина вынашивала планы по свержению Петра. С этой целью она просила деньги на займы, подарки своим сторонникам у французов и английского короля. Последний выделил Екатерине 10000 фунтов стерлингов. На подкуп нужных людей.

Горячих приверженцев Екатерина нашла через своего любовника Григория Орлова и его братьев.

Братья – гвардейцы, без сомнения, храбрецы, кутилы и бретёры пользовались уважением и влиянием в офицерских столичных кругах. Они с успехом вербовали сторонников Екатерине среди военных, крайне недовольных пропрусской политикой Петра III.

В мае 1762 года Пётр III объявил Екатерине о своем решении просить у высшего духовенства православной церкви разрешения на развод.

К середине июня иностранные послы доносят своим правителям о мрачных перспективах судьбы супруги Петра III (известного за границей, как Карл Пётр Ульрих Гольштейн Готторпский). Екатерина Алексеевна, скорее всего, в ближайшее время будет арестована и заточена властью императора в крепость.

Слухи, основанные на высказываниях самого Петра, либо его приближённых, становились всё мрачнее.

Екатерина обладала роскошным умом, великолепной интуицией и армией добровольных доносчиков. Она говорила: «Управлять – значит предвидеть».

26 июня 1762 года Екатерина, под предлогом покупки украшений, занимает у английского купца Фелагена деньги. Орлов на них покупает «море» водки, и начинает усиленно спаивать столичный гарнизон.

Екатерина Алексеевна деятельно готовила свержение мужа с престола. Самодержец продолжал бражничать в своём Ораниенбауме. Говорил при этом глупости, которые ему подсказывала задница.

Бедный Петруша, зря не изучал страну, которой решил поуправлять. Россия – это не гретхен в прусском мундире. Её аршином не измерить и с кондачка в постель не уложить. Не знал Карл Петер Ульрих русской приметы: шило в жопе причина черепно-мозговых травм со смертельным исходом. Когда он понял простую истину, что за царский базар тоже отвечать нужно, было уже поздно. Пора отправляться в страну вечных снов.

В день святых первоапостолов Петра и Павла 28 июня 1762 года гвардейцы Семёновского, Измайловского, Преображенского полков, поддержанные дворянами и жителями столицы, возвели Екатерину на престол России и нарекли её императрицей.

Переворот и захват власти прошёл быстро, лихо и без крови.

Смерть Петра III относить к жертвам переворота даже неудобно. Ему по отречению от престола предписали жить в Ропше под присмотром гвардейцев.

Карл Петер Ульрих, насквозь западный нежный организм, самонадеянно решил пображничать с гвардейцами. На халяву думал и уксус шампанское! Гвардейцы, вообще, после первого литра на нос только начинают рейнвенским водку запивать.

168-дневное царствование окончательно подорвало силы Петра. Он не выдержал алкогольного забега с собственной охраной и сгорел на работе. Жил дурно, правил скверно, умер незаметно…

…Екатерина II тряхнула головой, прогоняя воспоминания.

Глянула придирчивым взглядом голубых глаз на себя. Лёгкими движениями нанесла на лицо едва заметный слой итальянской пудры. Придирчиво оценила работу. Довольная осмотром, позвонила в колокольчик. Мелодичный звук валдайского звона ещё не затих, как в спальню впорхнула дежурная фрейлин – графиня Анна Степановна Протасова.

– Что угодно, Ваше императорское величество?

Екатерина Алексеевна нахмурила брови и недовольно буркнула:

– Анна Степановна, не чинись! Чай не на балу!

В знак согласия графиня Протасова, доверенная фрейлин императрицы, присела в глубоком поклоне с подобающим наклоном головы.

– Анна Степановна, – продолжала Екатерина. – Кто сегодня на дежурстве камер-юнгфер?

– Екатерина Ивановна Шаргородская.

– Чудесно. Пришли её. Буду одеваться.

– Не рано ли, Ваше высочество? Семь только-только доходит…

– У меня спозаранку доверительная аудиенция со статс-секретарём Адам Васильевичем Олсуфьевым и Василием Евдокимовичем Ададуровым.

– Так Ададуров-то в ссылке.

Екатерина усмехнулась.

– Вспомнила баба, как девкой была. Он третьего дня в столицу приехал по моему указу.

Анна Степановна понимающе кивнула головой, а Екатерина продолжала:

– Завтрак подай на троих в кабинет. Кофе, как обычно, фунт на 5 чашек, телятина отварная с квашеной капустой, смородиновое желе и рейнвейна графин.

Екатерина замолчала. Анна Степановна насторожилась.

– Что ещё?

– Сама лично проследи, чтобы около кабинета никто…. Понимаешь меня? Никто – ни слуги, ни дворня, ни гости, ни ходатаи…. Никто не шнырял, не подслушивал. Ты меня поняла?

– Поняла, Екатерина Алексеевна. Неужто я совсем глупая. Беседы с графом Олсуфьевым заведомо секретные. Прослежу лично, будьте покойны.

После паузы добавила:

– Шаргородскую-то сразу прислать?

– Конечно.

***

Первым без четверти восемь прибыл Василий Евдокимович Ададуров. В 1758 году он был арестован вместе с приверженцами А. П. Бестужева-Рюмина по подозрению в государственном перевороте. Переписку между ним и Екатериной удалось уничтожить. Следствие не доказало причастность к заговору ни Ададурова ни самой Екатерины. Тем не менее, Василий Евдокимович до апреля 1759 года находился под домашним арестом. Позднее его отправили в ссылку помощником губернатора в Оренбурге.

Екатерина отчаянно нуждалась в умных и верных помощниках.

Гвардейцы хороши при захвате власти. Для управления огромной страной их военных мозгов, опалённых порохом и раненых водкой, явно не хватало.

Сразу по восшествию на престол, Екатерина вернула из ссылок нужных ей людей. В их числе значился и учитель русской словесности 16-и летней Екатерины, автор первой русской грамматики, математик, филолог, будущий куратор Московского университета, президент московского отделения Мануфактур-коллегии В. Е. Ададуров.

Со времени ссылки это была их первая встреча.

– Василий Евдокимович, обиды на меня не держишь?

– За что? – удивился Ададуров.

– Что беду не смогла отвести…. За ссылку…

– Екатерина Алексеевна, в то время это было выше Ваших сил. Спасибо, что не забыли старика в степях Оренбурга. Вернули в столицу, дали возможность Вас лицезреть в могуществе на вершине славы и власти.

– Ах, Василий Евдокимович! Сесть на престол оказалось проще, чем мы думали и гадали. Вот удержаться на нём задачка. Ох, непростая!

– Претенденты появились?

– Не без этого. Порулить страной каждый желает. Кое-кто уж второй раз из сидельца крепости царя всероссийского сотворить пытается, и мне корону лопатой поправить желают.

– Кто же смельчаком сказался?

– Поручик один из крепостной стражи склонил на свою сторону часть охранников, и предприняли попытку освободить Ивана.

– Господи! Эдак и мятеж случиться мог!

– Конечно, мог, но не получился. Стража, по полученной инструкции по возникновению малейшей возможности незаконного освобождения узника или его побега, должна принять решительные меры по пресечению оных обстоятельств.

– Это как?

– Василий Евдокимович! Вы, право слово, совсем одичали в своём Оренбурге.

– Есть такое, Ваше Высочество! Края дикие и от больших дел далёкие! Так что с узником-то стало? Его в другой раз снова, как знамя поднимут?!

– Не поднимут. Закололи Ивана при попытке его освобождения бдительные стражники.

Своего отношения к убиенному Ивану Ададуров высказать не успел. В кабинет вошёл граф Олсуфьев. Сначала подошёл к руке Екатерины II и только потом сердечно поприветствовал Ададурова.

Екатерина позвонила в колокольчик.

Графиня Анна Степановна мгновенно вошла в кабинет, неся на руках серебряный поднос с ароматным кофеем, разварной телятиной с квашеной капустой и золотыми розетками, наполненными вареньем, желе, цукатами….

В центре подноса красовался графинчик богемского стекла с рейнвейном в окружении трёх стаканчиков червонного золота.

– Господа! Прошу Вас разделить со мной утреннюю девичью трапезу и заботы о благополучии государства российского.

В доме царствующих особ отнекиваться не принято.

Кофей был крепким, телятина духмяная, рейнвейн душист. Обыкновенная светская беседа не клеилась.

Наконец Екатерина начала разговор по существу:

– Адам Васильевич, до Вашего прихода я начала объяснять Василию Евдокимовичу трудности управления государством. Эйфория победы по случаю вступления на престол улетучилась. Из реалий жизни вытекают задачи государыни, то есть мои обязанности перед народом российским…

Ададуров и Олсуфьев знали Екатерину давно. Любили её и благоволили к движениям души молодой императрицы. Внимательно вслушивались в разумные слова, несмотря на общеизвестность приводимых ею примеров.

Екатерина размеренным, тихим, твёрдым голосом продолжала:

– … народы наши пребывают в невежестве, нищете и пьянстве. Даже дворяне каждый восьмой из сотни безграмотный, и только десятый разумеет лишь начальную грамоту и может поставить под документом свою подпись, а не крестик. От этого в государстве не приживаются и не развиваются мануфактуры. Стыдно сказать, господа, на дворе 18 век, а у нас на всю огромную страну шесть сотен предприятий. Мы не можем обеспечить ни армию, ни флот сукном собственной выделки. Вынуждены покупать иноземную ткань. Господа, оглянитесь! Любой готовый товар нам везут из Парижа, либо из Германии, либо из Голландии. Даже золото нам продают китайцы. Свой готовый товар качеством плох и видом неказист. Вот и продолжаем торговать с иноземцами, как Пётр I, пенькой да смолой. А как продадим всё сырьё, чем далее займёмся? Что делать будем? Коровам хвосты крутить, навозом торговать и зубы на полке считать?

Вопрос государыни повис в воздухе.

Ни Ададуров, даром, что математик и человек учёный, ни Олсуфьев – мастер первой руки в денежных делах, – не знали, какова судьба России, если у неё в один чёрный понедельник окончится всё сырьё. Встали утром, и нет сырья – ни пуда, ни полпуда, ни литра, ни ста граммов, ни кубометра, ни дециметра. Нечем торговать, нечего делить, нечего воровать. Одним словом, коллапс, амбец, последний день Помпеи в отдельно взятом государстве.

Екатерина не стала ждать ответа на поставленный вопрос и продолжила:

– … нужно просвещать наши народы и вытаскивать их из тьмы невежества и пьянства. Открывать в губернских уездных городах государевы всесословные школы, училища и мануфактуры. Производить в оных достаточно грамотных людей, чтобы у каждого дела можно было поставить российского человека, а не француза или немца, как сейчас…

Ададуров довольно улыбался, слушая речь своей ученицы. Не удержался от нарушения этикета и прервал её вопросом:

– Екатерина Алексеевна, а как быть с женским образованием?

– Василий Евдокимов, вы помните наши разговоры во времена оные?

Ададуров кивнул головой в знак согласия.

– Я, по сию пору, – продолжала Екатерина. – Почитаю женщину за основу семьи. Она, мать и жена, даёт своим детям воспитание и наказ жизненный. Как женщины воспитают своих отроковиц и отроков, таким и будет государство. Нам нужны люди с новыми убеждениями, свежими мыслями и обновлённым бытом. Таких людей может воспитать только грамотная, образованная мать. Потому, решила я открыть два женских института. Смольный для благородных и Новодевичий для мещанских девиц.

Ададуров не сдержал эмоций и захлопал в ладоши, в знак одобрения, а граф Олсуфьев нахмурил брови.

Екатерина подняла руку, призывая Василия Евдокимовича к воздержанности.

– Помышляю, – продолжала императрица. – Открыть в Москве и Петербурге воспитательные дома для сирот, в коих им окажут призрение и научат ремеслу. А, так же, приюты, больницы для душевнобольных и излечения сифилиса.

Чем больше рассказывала Екатерина прожектов своего царствования, тем сильнее радовался Ададуров и хмурился граф Олсуфьев.

Воодушевлённая вниманием собеседников, Екатерина продолжала:

– … исправлять старые ошибки правления на новые нам негоже. Народы наши должны проживать в довольстве, спокойствии, и всеми силами души и тела способствовать процветанию страны. В государстве нужно завести добрый порядок и заставить общество соблюдать законы. Суды должны судить не по чинам, а по чести и справедливости. У нас пока прав тот, у кого больше чин и толще кошель. Доколь такой разврат в правосудии продолжаться будет?

Господа Ададуров с Олсуфьевым, конечно, знали о специфике российских судов, но, как долго продлится насильственный роман сильных мира сего с законами страны, они не ведали.

– … для розыска лихих людишек, надзору за обществом учредить хорошую и точную полицию. Брать для службы в ней толковых, здоровых офицеров и нижних чинов из армии сухопутной и флота. Калек, болезных из полиции уволить с пенсионом. Отрядить в Германию, аль во Францию толковых граждан для обучения полицейскому делу, армейскому строю, железоделанию и другим полезным ремёслам для расцвета государства…

Кофей давно остыл, телятина едва тронута, графинчик с рейнвенским остался в девственной неприкосновенности.

Императрица встала, подошла к окну.

– Господа! Взгляните на эту мизансцену.

Ададуров с Олсуфьевым не замедлились и подошли к окну. Увидели, как дворцовый истопник тащит на спине огромную вязанку дров.

– Смотрите, господа! Истопник ворует у меня дрова и не боится быть пойманным!

Мужчины с недоумением посмотрели друг на друга, а Екатерина продолжила:

– Если бы в России воровали только истопники! Так нет же, без страха быть пойманным, воруют из казны все, кто с руками и при государственной должности. И тащат не вязанками дров, а тысячами и сотнями тысяч рублей. Растаскивание собственной страны по кошелькам долго ещё продолжаться будет?

Вопрос повис в воздухе, и будет висеть ещё 250 лет, и будут воровать из казны миллиарды, и будут безнаказанны те казнокрады…. Неужели воровство наша национальная особенность?

– … и последнее, господа! – Продолжила Екатерина. – Необходимо сделать государство – нашу Россию, грозной, внушающей уважение всем иноземным соседям. Для сей цели учредить надобно сильную армию и могучий флот. Армейские полки надобно увеличить в числе и снабдить их фуражом, провиантом, оружием по полной форме. Число кораблей с экипажами увеличить…

Граф Олсуфьев, едва услышав о намерении императрицы увеличить военную мощь России, скукожился лицом. Екатерина мгновенно это отметила

– Что граф кривишься?

Олсуфьев помедлил с ответом, но потом бухнул, как в лужу упал:

– Государыня, Вам по этикету ответить, аль по правде?

– По правде, конечно! Кривду-то я и без тебя каждый день слышу.

– Ваши прожекты, государыня, чудо, как хороши. Вон Ададуров от радости все ладошки себе отхлестал. Только под них уйму деньжищ надобно иметь. А, где их взять-то? Казна, матушка, пуста.

– Знаю, Адам Васильевич. Сама распорядилась раздать тем, кто помог мне взойти на престол, больше 800 тысяч рублей, не считая земли, чинов и должностей. Долги, тем более царские, должно отдавать и сторицей, чтобы в следующий раз помощь была. По другому в нашем царском деле нельзя – мигом взашей вытолкают, и спасибо, если живу, останешься.

– Всё это так, но где денег-то взять? Армии третий месяц жалования не плачены, торговля в упадке, военное ведомство в долгах, флот в великом пренебрежении, внешний долг образовался…

– Ведома мне крайняя нужда в финансах. Без больших денег, всё, что я вам наговорила, почнёт в бозе благих намерений. Если не расплатиться со своей армией, то придётся кормить чужую. Посему удумала сократить число дармоедов, живущих за государственный счёт.

– Неужели, Екатерина Алексеевна, чиновников число сократить решили? – воскликнул Ададуров, пострадавший от произвола столичных крючкотворов.

– Чиновников, Василий Евдокимович, надобно проверить на полезность делу и знание предмета. Бестолковых чинуш убрать, а число деловых особливо знающих иноземные языки, требуется увеличить. От этого только польза государству получится. Я же говорю о монастырях, кои за счёт казны жируют. Их число хочу сократить на 500–600, а деньги от сей экономии направить на народное образование и лечение от душевных и срамных болезней.

– Хватит ли? – усомнился граф. – Половину, как водится, уворуют…

– Вороваек казны хватать без пощады! Лишать всего имения и в Нерчинск на рудники пожизненно!

…Заметим, у императрицы мысли родились благие, праведные и правильные. Но по сию просвещённую пору, скрадёт мужик на похмелку бутылку казённой водки – он ещё опохмелиться не успел, а ему наш самый гуманный и справедливый суд в мире уже приговор читает: «Три года Магаданских лагерей». Другой упрёт народных денег на миллиарды, ему сразу же суровый приговор – многолетний домашний арест с последующей амнистией, по вновь открывшимся обстоятельствам дела, а про миллиарды все забыли. Лежат они не там, где вы их ищете, и не у тех, о ком думаете…

– По монастырям понятно. Лишить 500–600 обителей денег из казны можно быстро – авось проживут божьим промыслом.

Граф Олсуфьев поднёс указательный палец к переносице и энергично потёр её:

– Вопрос вопросов: – где добыть деньги на военное ведомство?

В кабинете воцарилось напряжённое молчание. Слышно, как в камине потрескивали дрова.

Екатерина вновь подошла к окну и прижала, в задумчивости, лоб к холодному стеклу.

Ададуров, не понимал в финансах и рассеянно кормил кусочками холодной телятины английских левреток.

Граф Олсуфьев стучал пальцами по подлокотнику резного кресла.

Молчание затягивалось и становилось неприличным.

– Вот именно за этим я вас и пригласила. – Начала Екатерина тихим голосом. – Где взять деньги, и много денег, чтобы хватило на все наши помыслы. Иначе моё воцарение и гроша ломанного не стоит. Оказывается, тяжелее всего в жизни нести пустой кошелёк и считать деньги в чужих карманах!

Утренняя аудиенция плавно, без антрактов, перетекла в дневное секретное совещание. Без преувеличения на нём решалась судьба России. Все встречи с императрицей были отменены. Доверенная фрейлин Екатерины II графиня Анна Степановна Протасова ещё трижды меняла сервировку стола в кабинете. Поиск финансов для страны пока результатов не дал.

Ададуров оставался в стороне от разговора о деньгах. Видя безрезультатность спора графа с императрицей, решил высказать своё мнение:

– Господа! Скажу, как учёный, если вы попали в тупик, то отчаиваться не нужно. Посмотрите на тупик, как на начало нового пути. В нашем случае – нет денег, и это условие задачки. Внутри страны найти их мы не можем, так как, в таком количестве денег никто не терял. У иноземцев занять, может быть с трудом, удастся. Однако, внешний долг, это петля для наших детей и внуков. Не хочется, чтобы они проклинали наши могилы. На лицо, моральный тупик, куда нас загнала проза жизни. Выхода, на первый взгляд, нет даже теоретически. У нас нет волшебной палочки, чтобы по её взмаху наши народы заработали с завтрашнего дня лучше, быстрее и товар давали на зависть иноземцам! Мы принуждены планидами небес жить там, где живём, и работать так, как работаем, но хочется лучшего. За это «лучшее» нужно не только работать от зари до зари, но ещё и платить. Как выяснилось, платить-то нечем! На весах госпожи Клио, как я понял, на одной чаше много денег и шанс России сделать рывок в сторону цивильных стран. А на другой чаше – дальнейшее погружение в пучину невежества, воровства и пьянства.

Граф Олсуфьев поднял голову.

– Если коротко говорить, то абсолютно верно. Либо Россия встанет с колен и Екатерина Алексеевна, наша императрица, продолжит славный путь реформ Петра Великого, либо страна скатится в окончательную азиатчину.

– Благодарствую. Понял. А скажите, граф, вы чудесно понимаете предмет финансов, а какие иноземные деньги вы хотели бы иметь лично для себя?

– Нидерландские дукаты. – Не задумываясь, ответил Олсуфьев.

– Отчего так?

– Наипервейшие деньги в мире. Повсюду в почёте и в расчёте. Нидерландский дукат, он и в Африке дукат.

– Превосходно. Значит, существует монета, которая нам нужна.

– Да, она нам нужна! – перебил Ададурова граф. – И в большом числе. Беда в одном – у нас нет казны, чтобы купить дукаты.

– А зачем покупать? – удивился Ададуров.

– Как зачем? – в свою очередь удивился Олсуфьев безграмотности учёного мужа. – Кто ж нам и, за какие грехи их бесплатно даст?

– Правильно, никто не даст. Деньги вызывают зависимость. Бесплатные деньги, тем более. Зависеть от кого-либо, последнее дело, а потому нужные нам дукаты будем чеканить сами.

У графа от удивления и наглости заявления учёного, парик съехал на правое ухо.

– Я либо не понял чего-то, либо ослышался.

– Всё ты понял – вмешалась Екатерина. – Не притворяйся, граф.

– Но…. Он, же предлагает чистой воды фальшивомонетчество. Это же преступление. За это расплавленный металл льют в глотку!

– Найди другой источник финансов. Или ты желаешь пустить Россию в раздрай? Или боишься, что расплавленные дукаты тебе в глотку вольют?

Граф Олсуфьев понурил голову. Он не хотел быть фальшивомонетчиком, но он страстно желал благополучия Отчизне. Императрица России Екатерина II успокоила своего статс-секретаря:

– Адам Васильевич, решение чеканить дукаты тайно, мы принимаем коллегиально не для личного обогащения, а в интересах благополучия всех народов России. Запомни, коллективная ответственность, это безответственность каждого. Всей России залить в глотку расплавленный металл невозможно. Замучаются пыль глотать из-под сапог наших солдат.

Решение о тайной чеканке нидерландских (голландских) дукатов на Петербургском Монетном Дворе приняли с одобрения Екатерины II.

***

Приватный разговор в кабинете Екатерины, случившийся в 1762 году, имел далеко идущие последствия.

Статс-секретарь императрицы граф Олсуфьев через своих тайных порученцев разыскал молчаливого немецкого ювелира Иоганна Балтазара Гасса. Человеком он оказался весьма толковым и нужным, из разряда тех, кто нашёл – молчит, и потерял – молчит.

Ему поручили резать для Петербургского Монетного Двора «секретные штемпеля». Впоследствии, за ударную работу и за умение держать язык за зубами, его официально назначили на должность медальера.

Так в российской казне появилась левая «неучтёнка» в виде нидерландских (голландских) дукатов, чеканенных в России из собственного золота.

Фальшивые дукаты направлялись для расчёта с иноземцами, выплаты жалования и оплаты провианта, фуража армии, находящейся за границами России, финансирование флота и дальних экспедиций.

Качество подделки не вызывало подозрений в течение 100 лет!

Первые фальшивые дукаты понадобились графу Алексею Орлову. Он платил ими агентам для организации мятежей против турок. Закупал на них оружие для повстанцев и ими оплачивал призовые греческим корсарам за захваченные корабли.

В 1769 году Екатерина II высылает А. Орлову с эскадрой русских кораблей 4000 фальшивых дукатов, а уже в следующем году более 50 000.

Всего за 100 лет фальшивых дукатов наштамповано в России в три раза больше, чем в самой Голландии.

Екатерина II сумела претворить в жизнь большинство прожектов. Она за годы правления образовала 29 новых губерний, построила 144 города. Армия со 162 тысяч выросла до 312 тысяч человек. Флот с 21 линейного корабля и 6 фрегатов увеличилась до 67 линейных, 40 фрегатов и 300 гребных судов. Построены черноморские порты, число мануфактуры с 667 выросло до 1200 крупных предприятий, расходы на чиновников увеличились с 6,5 до 36,5 млн. рублей.

На содержание 11 любовников (естественно не все сразу!) Екатерина II затратила 92 млн. рублей.

Государственные доходы поднялись с 16 млн. рублей до 70 млн. рублей, внешняя торговля увеличилась в пять раз.

Повышенный спрос на золото породил золотопромышленников на Урале, Сибири и Алтае. Добыча золота в России измерялась уже не пудами, а тоннами в год.

Свита Екатерины II при переездах состояла из 28 человек. Передвигались в 63 экипажах. В обозе в 120 дубовых бочонках везли 600 000 серебром для раздачи сирым, бедным и поддержки «прожектов».

Золотыми дукатами Екатерины Великой успели попользоваться все последующие правители России.

Летом 1864 года глава российской миссии в Гааге барон Кнорринг получил от властей Нидерландского королевства очень плохое известие…. Члены российской императорской фамилии, путешествующие по Европе, замечены в распространении фальшивых голландских дукатов. К письму прилагался образец таковой монеты. Действительно, она была чуть-чуть меньше подлинной. После тщательного сравнения, видны различия в мелких деталях изображения и надписей.

В августе 1868 года посол Нидерландов в России вручил министру иностранных дел князю Александру Горчакову ноту протеста: «Правительству Нидерландов достоверно известно о чеканке дукатов на Санкт-Петербургском Монетном Дворе»

Отпираться бессмысленно. Начались бюрократические игры, мол, я не я и хата не моя. И, вообще-то, где-то было разрешение Вашего правительства, данное сто лет назад на чеканку дукатов. Показать его не можем. За давностью лет его толи мыши съели, толи моль почикала.