Что хотят женщины Аделайн Л. Мари

Глава девятнадцатая

Соланж

То, что я занималась фантастическим, ярким, изысканным сексом с потрясающими незнакомцами, напомнило мне о том, как это замечательно заниматься сексом с одним просто хорошим человеком. Конечно, это не было целью общества С.Е.К.Р.Е.Т., это даже и моей собственной целью не было. Но именно такое прозрение посетило меня, когда я летела домой, и с каждой оставшейся между нами милей я стряхивала тошнотворное выступление Пьера и раскачивалась в кресле, как будто хотела заставить самолет лететь быстрее. Меня ждали мои родные. Мои родные – мой сын и мой мужчина.

Я едва не растолкала всех встречавших, что толпились перед выходом, всех, кто мог еще хоть на секунду задержать меня перед встречей с Гасом. Мне просто необходимо было схватить моего сына, ощутить его запах, сжать его в объятиях, и это желание подавило все остальное. Я даже испугалась, что раздавлю его. И еще там, рядом с Гасом, стоял мой невероятно красивый муж, и в его улыбке и глазах я видела множество вопросов. Почему ты вернулась так быстро, Соланж? Почему ты настояла на том, чтобы я встретил тебя в аэропорту? Почему ты причесалась именно так, как мне нравится? И почему твои карие глаза смотрят на меня так, будто ты видишь меня в первый раз?

Ответы на все эти вопросы должны были естественным образом прозвучать в течение нескольких следующих недель и месяцев. Но в тот день у меня не было слов, чтобы выразить свои чувства, а потому я мало что говорила по дороге домой. Я лишь украдкой поглядывала на Джулиуса с пассажирского сиденья его закусочной на колесах. Ему пришлось оставить грузовичок довольно далеко, поскольку тот был слишком высок для кратковременной стоянки аэропорта. Вместо того чтобы ощущать разочарование и напряжение, я просто позволила этому мужчине взять на себя все. Я позволила ему быть человеком, которым он сам хотел быть, вместо того чтобы пытаться сделать из него то, что мне самой казалось необходимым. И это было для меня странным открытием: смотреть на человека, которого я знала так хорошо, и видеть в нем все то, чего прежде я не замечала.

Когда Гас был пристегнут к детскому сиденью за своим папой и занялся какой-то игрой в моем телефоне, Джулиус посвятил меня в свои дела, которые весьма продвинулись вперед; он собирался расширить бизнес к началу джазового фестиваля.

– Всего три грузовика. После фестиваля два будут полностью окуплены, а дальше уже пойдет чистая прибыль. Это, может быть, настоящее безумие, Соланж, но я подумываю об открытии небольшого постоянного киоска на Джексон-сквер. Я уже поговорил с другими владельцами, чтобы выяснить, сможем ли мы разместиться.

– Поздравляю, Джулиус. Ты наконец-то нашел свою нишу.

– Мне это не сразу удалось. Но – да, теперь нашел.

– Оно того стоило.

Джулиус снова посмотрел на меня с вопросом в глазах. Кто ты такая и что ты сделала с моей прежней жутко критичной женой? А я видела, радость сделала его еще более красивым, а успех прибавил ему сексуальности. Но дело было не в том, что Джулиус стал достоин моего внимания, поскольку обрел некую уверенность и надежное будущее. Дело было в том, что он, похоже, стал наконец достоин себя самого. И почему-то я, видя это, расслабилась. И я не променяла бы эту поездку в блестящей закусочной на колесах на какую-нибудь прогулку в карете по Парижу.

Когда мы добрались до моего дома на Стейт-стрит, Джулиус был поражен тем, что я пригласила его остаться на ужин, а я была поражена тем, что он согласился. Мы заказали пиццу. Поболтали о прошедшей неделе, о том, чем занимались Джулиус и Гас, чем занималась я, как выглядит Париж, как я выглядела в Париже. Я рассказала им, что я пела, что это, конечно, была чистая случайность и не очень-то хорошо у меня получилось, но мне просто необходимо было испытать себя снова, пусть только для самопроверки. А насчет интервью с прославленным миллиардером я сообщила Джулиусу почти правду: это был полный провал, и я не получила тех результатов, на которые надеялась.

– Выяснилось, этому человеку просто нечего сказать. Ну, по крайней мере, такого, что стоило бы послушать, – объяснила я, сметая крошки в коробку из-под пиццы.

Настоящая правда вполне могла выйти наружу, и она потрясла бы весь мой мир. Но в то мгновение я чувствовала только благодарность и уверенность. И по крайней мере на какое-то время все мои тайны оставались тайнами.

После того как Гас отправился в постель, мой бывший муж остановился на пороге дома моего детства, слишком долго прощаясь со мной. В какой-то момент я рассмеялась над его шуткой и бессознательно зацепилась указательным пальцем за ремень его джинсов, и это был такой интимный жест, что у меня перехватило дыхание.

Джулиус посмотрел на мои пальцы с намеком на тревогу, и я отдернула руку, как будто коснулась жаркого пламени.

– Мне надо… идти, – сказал Джулиус со слегка обеспокоенным видом.

– Конечно.

– Тогда спокойной ночи. – Он повернулся.

– Пока, – ответила я, помахав ему в спину.

Джулиус торопливо пошел к своему грузовику, припаркованному перед домом. Ведь именно я положила конец нашему браку. Мне следовало это помнить. Доверие не собиралось возвращаться так легко. И, кроме того, Пьер оставался оружием на взводе. Как только он объявит о моем участии в играх общества С.Е.К.Р.Е.Т., вопрос о воссоединении уже не прозвучит. Может быть, Джулиус и не осудит меня, но подобное разоблачение едва ли может внушить ему любовь ко мне. И тем не менее по пути домой, в самолете, я обрела нечто вроде внутреннего мира. Я решила, что все сказанное мной Пьеру было чистой правдой. Я не сделала ничего такого, чего следовало стыдиться; и это была отличная история со счастливым концом, независимо от того, будем ли мы с Джулиусом снова вместе. Я наконец пришла к осознанию того, что моя собственная история служит чем-то вроде зеркального отражения каждой женщины, пришедшей в С.Е.К.Р.Е.Т. Мы все были словно созданы для него, как С.Е.К.Р.Е.Т. был создан для нас – для меня, Кэсси, Дофины, Матильды, Анджелы, Бернис, для всех нас.

И без всякого преувеличения можно было сказать, что С.Е.К.Р.Е.Т. ничем не запятнал нас, зато наши жизни чрезвычайно обогатились.

И если мне предстояло разоблачение, так тому и быть.

И если за этим наступят некие последствия, я приму их.

А если я потеряю второй шанс наладить отношения с Джулиусом, я узнаю об этом скорее рано, чем поздно.

Неделю спустя особая курьерская служба доставила мне на службу пакет от Пьера Кастиля. В пакете лежали два конверта, тонкий – для меня, на конверте потолще стояло имя Матильды. Сразу после работы я с тяжелым сердцем отправилась в коуч-центр.

Мы с Матильдой уселись за ее стол, друг напротив друга. Я набралась храбрости первой и разорвала свой конверт. В нем была сложенная записка, а когда я развернула листок, из его складок выпала золотая подвеска Шага восьмого со словом «Бесстрашие» на одной ее стороне.

Дорогая Соланж!

Я приношу извинения за свое гнусное поведение. Если нашим дорожкам предстоит еще когда-либо пересечься, я могу лишь надеяться, что сумею проявить хотя бы малую долю той храбрости, какую Вы проявили в тот день. Кстати, Вашей тайной жизни ничто не грозит. Это Ваша история, захотите – сами расскажете.

С низким поклоном,

Пьер Кастиль.

Я посмотрела на Матильду, глаза которой стали огромными, как блюдца.

– Я просто поверить в это не могу, – сказала она надтреснутым голосом.

– Открой свое.

Матильда надорвала конверт, достала письмо и тут же протянула его мне.

– Прочти ты, Соланж, вслух. Меня просто трясет от волнения.

Я быстро просмотрела письмо, написанное тем же аккуратным каллиграфическим почерком, что и мое.

– Он возвращает нечто под названием «Красная ярость», – сказала я. – Это доставят завтра специально зафрахтованным судном.

– Он – что?! Это же… Это же та картина, которую он купил в Буэнос-Айресе! Что там еще говорится?

Я откашлялась и прочитала:

– «…начать с того, что эта картина на самом деле никогда мне не принадлежала, Матильда. И я, вообще-то, просто не могу на нее смотреть, не думая о моем весьма неджентльменском поведении по отношению к Кэсси, по отношению к Дофине в Буэнос-Айресе, и я уверен: ты уже слышала о том, как я держался в Париже с Соланж. Я из тех людей, которые не привыкли к отказам, к тому, чтобы не получать то, чего им хочется. И я решил слегка исправить дело, вернув картину. Я надеюсь, что мы сможем сохранить все это дело в секрете и теперь, и в будущем. Я надеюсь, что этот дар обеспечит долгие годы благополучия вашему обществу. Полный раскаяния Пьер Кастиль».

Мы с Матильдой довольно долго молчали.

– Ну, денек выдался интересный, – наконец произнесла Матильда, глядя куда-то вдаль. – Но что ты, Соланж, сотворила с этим человеком?

И я рассказала ей о том, что, наверное, и стало моментом просветления для миллиардера, – о том, как коленом врезала ему в пах.

– Да, ты определенно сумела на него воздействовать. Мне очень жаль, что тебе пришлось через такое пройти. Я только и могу сказать спасибо. Это значит, что С.Е.К.Р.Е.Т. отныне не просто жив и здоров, но у нас еще есть и средства для того, чтобы весьма, весьма красочно организовать твою последнюю фантазию, – сказала Матильда.

– По правде говоря, Матильда, я провела время в С.Е.К.Р.Е.Т. потрясающе. И мне хочется поблагодарить тебя за все и каждую из моих фантазий. Но они также дали мне и совершенно новый взгляд на мою собственную реальность. И она теперь стоит прямо передо мной. Я больше не могу все это игнорировать.

Я рассказала Матильде о моих вновь проснувшихся чувствах к Джулиусу, о том, как они внезапно появились как будто ниоткуда.

– А Джулиус знает? – спросила она.

– Я думаю, он заподозрил, что кое-что появилось снова. Но ведь именно я порвала с ним. Поэтому вполне естественно, что он держится осторожно. Можешь дать какой-нибудь совет насчет того, как снова завоевать бывшего мужа?

– Мне бы и самой хотелось это знать, Соланж, – грустно ответила Матильда.

И тут мы услышали скрип открывающихся парадных ворот Особняка. Сквозь окно кабинета мы наблюдали за тем, как в них въезжает лимузин и поворачивает к парадному подъезду.

Матильда посмотрела на наручные часы:

– Посиди тут немножко. Твой рекрут только что приехал на тренировку.

– Ты вполне можешь дать ему выходной на эту ночь, – пошутила я, с трудом удерживаясь от того, чтобы не посмотреть на мужчину.

– Верно. Я могла бы это сделать, – ответила Матильда, все так же глядя на лимузин; на ее губах играла улыбка. – Но думаю, я позволю этому уроку идти своим чередом. А почему бы и нет? Это ведь просто секс, верно? Просто секс.

Гас радостно ждал поездки к отцу, собираясь остаться у него на ночь, а я с нетерпением ожидала встречи с Джулиусом, и мы оба были немного разочарованы, когда он прислал сообщение о том, что у него одновременно заболели двое служащих в передвижном кафе – повар, который жарил еду во фритюре, и кассир.

Когда я сказала, что вечер с папой отменяется, мой сын, вместо того чтобы надуться, внезапно сказал:

– А почему мы не можем ему помочь?

– Мое изумительное дитя! – воскликнула я, осыпая Гаса поцелуями.

Он увернулся, но не слишком активно.

Одевшись по-рабочему, мы отправились на Фререт-стрит. Я без труда управлялась с фритюрницей. Гас же мог бы стать чемпионом по пересчитыванию монет. Кое-кто узнавал меня, поскольку не раз видел в новостях, и мне пришлось отшучиваться, что я работаю по совместительству для того, чтобы проводить больше времени со своими мужчинами.

– Отличная получилась команда! – воскликнул Джулиус, когда пришла пора закрываться; он поднял тент и запер грузовик.

– Это все Грозные Фарадеи! – заявил Гас.

– Да, детка, это мы, – согласилась я, не сводя глаз с Джулиуса.

Я не взяла сумку с вещами Гаса, и Джулиусу пришлось везти нас домой. Я пригласила Джулиуса на поздний ужин, и он снял ботинки у двери и остался. Мы вместе ели, вместе смеялись, сидя за столом втроем. После ужина и после того, как я помыла посуду, а Джулиус уложил Гаса спать, Джулиус подошел к лестнице и увидел, что я стою внизу, глядя на него с надеждой, ожиданием, восхищением.

– Ты спустишься вниз? Или… мне подняться? – спросила я дрогнувшим голосом.

– Давай встретимся посередине, – ответил он.

Я медленно поднялась, ступенька за ступенькой, осторожно входя в его широкие объятия.

– Это все на самом деле, Соланж?

Я подняла голову, посмотрела ему в глаза и кивнула. Джулиус поцеловал меня в губы и на секунду показался мне совершенно новым, другим – его руки, его губы, его вкус. Немного погодя Джулиус прервал поцелуй, но лишь для того, чтобы подняться наверх вместе со мной. В спальне, когда за нами закрылась дверь, я поняла, как сильно скучала по его телу, которое так хорошо знала прежде.

Джулиус раздел меня с сосредоточенностью врача, снимающего повязки с больного, который уже почти полностью поправился. Снял с меня футболку, которая еще сохранила запах его закусочной на колесах. Секунду-другую он смотрел на мой бюстгальтер, восхищаясь им. На этот раз я весьма тщательно выбирала белье, надеясь, что, может, именно так все и пойдет. Костяшками пальцев Джулиус обвел мою грудь под кружевом, понимая, что, когда он снимет с меня эту вещицу, пути назад не будет; вид моей груди всегда доводил этого мужчину до безумия.

Потом он стянул с меня джинсы – одну штанину, вторую. Джулиус делал это почтительно, все еще не веря своей удаче, почти ожидая, что я остановлю его, скажу что-нибудь вроде: «Ничего не выйдет, во второй раз не получится». Но я вообще не могла говорить, я могла лишь восхищаться мускулистым телом Джулиуса, а мои пальцы сами собой предъявляли власть на каждый его дюйм. Вот этот живот – мой. Вот эти руки, обнимающие меня, когда я уже лежу на кровати, – мои. Вот эта спина, по которой легко скользят мои ногти, – моя.

Я была такой мокрой к тому времени, когда он наконец вошел в меня, а он был таким твердым, таким настойчивым и все повторял и повторял мое имя, его голос прерывался, вызывая у меня головокружение. Я взлетала с каждым движением его тела и могла только повторять мысленно: «Мой. Мой. Снова мой».

Эпилог

Кэсси

Когда пришло время их венчания, Матильда сказала мне, чтобы я не скупилась на расходы.

– Ты серьезно? – спросила я, слишком взволнованная, чтобы сдерживаться. – Но это же в праздничную неделю! Все будет жутко дорого!

– Трать, сколько понадобится, Кэсси. Что такое свадьба, если не одна огромная фантазия – фантазия всей жизни?

В не по сезону теплое февральское утро, когда небо было невероятно синим, ветер мягким, а город готовился к большой вечеринке, мы с Уиллом отправились на Френч-Маркет, чтобы выбрать самых жирных лобстеров и самых сочных креветок, предназначенных для самого грандиозного пиршества, когда-либо случавшегося в Новом Орлеане. Делл подала отличную идею: готовить кукурузу и картошку на пару над тремя котлами, встроенными в бетонную трубу с горячей водой.

Весь сад позади Особняка был украшен лентами и цветами, в керамических вазах стояли ранние магнолии, бело-розовые ленты серпантина свисали со столов для пикника, между которыми по лужайкам носились Гас и Финн вместе с прочими детьми. Нам хотелось, чтобы эта свадьба была безупречной, и потому мы вникали в каждую деталь, от платья, которое Дофина Мэйсон привезла из Парижа, до музыки, которую взялся обеспечить Марк Друри, и до торта, который мы заказали Джесси Тернбулу.

Половину ночи Клэр помогала Джесси наносить последние штрихи на этот торт, а заодно узнавала все, что только можно узнать о марципановых розах. Но когда пришло время выносить из фургона Джесси это потрясающее пятиярусное произведение искусства, единственным человеком, кому я могла доверить такую задачу, оказался Уилл. Наблюдая за тем, как двое этих мужчин дружно, осторожно, ловко следовали за мной вокруг Особняка к центральному столу, неся свадебный торт размером с человека среднего роста, я по-настоящему поняла, что такое дружба и радость, прощение и любовь.

Должна признать, я удивилась, когда Соланж Фарадей показала мне платье и сказала, что именно об этом она мечтала, но потом она вышла в нем из туалетной комнаты – и мы все тоже в него влюбились.

– Ну как? – спросила Соланж, демонстрируя кремовые испанские кружева, которые пошли на рукава. – Я видела его в Париже. Не слишком?

– Определенно слишком, но в том-то и вся прелесть, – ответила я, смеясь над тем, какой до нелепости ошеломительной выглядела Соланж в потрясающем наряде с открытыми плечами; платье стягивало ее и без того осиную талию, а потом расширялось, образуя облако из нежного кремового тюля.

– Ох, праведные боги! – воскликнула Дофина, прижимая руку к груди. – Соланж, оно… оно безупречно!

– И стоит больше, чем моя машина, – сказала Соланж. – Не знаю, могу ли я принять все это.

– Тебе следовало об этом подумать до того, как ты приняла наш Шаг, – возразила я, до слез тронутая видом Соланж.

Потом, когда уже настал день церемонии и мы все собрались, чтобы в закрытом порядке поздравить невесту, Матильда прикрепила к ее браслету подвеску Шага девятого – «Изобилие».

– Ну вот. Это новая, – сказала она и пошутила: – И ты можешь позаимствовать мой старый синий шейный платок, чтобы прикрыть ее.

Вопрос о том, может ли Соланж остаться в обществе С.Е.К.Р.Е.Т. и принять Шаг десятый, даже не возникал. Уж коли она воссоединилась с Джулиусом, то это и становилось ее последним Шагом, той единственной фантазией, осуществлению которой все мы жаждали поспособствовать. Видя, как она идет по проходу, чтобы снова выйти замуж за Джулиуса, рука об руку с их юным сыном, как Джулиус приподнимает ее вуаль, чтобы снова произнести клятвы, я почувствовала, что мое сердце распахнулось во всю ширь. И я знала: теперь оно уже никогда не закроется.

Я оглядела толпу моих милых помощниц: Анджела, Кит, Бернис и Полин промокали слезы. Позади них Джесси как бы нечаянно положил руки на спинку скамьи, где сидела Матильда. Она слегка ерзала на месте, все еще пытаясь привыкнуть к его публичному выражению любви и преданности. После церемонии я подобралась к ней, когда Джесси отошел, чтобы принести нам выпить.

– И что ты думаешь? – спросила я.

– Прекрасное венчание. Нам ведь могло понадобиться искать другой источник доходов. Но теперь мы в деньгах не нуждаемся, – ответила Матильда, имея в виду возвращенную картину. – А потом взяла меня за руку. – А ты, Кэсси, ты скучаешь без нас?

– Я скучаю по тебе и девушкам, да. Но если мы решим устраивать здесь вот такие праздники, а мы с Уиллом будем вашими поставщиками, то видеться нам придется достаточно часто.

Группа Марка Друри «Беспечные» заиграла первую мелодию. Марк протянул микрофон Соланж, чтобы она исполнила серенаду для Джулиуса. Жених сиял, стоя чуть вдали, держа в одной руке банку с пивом, а другой обнимая за плечи Гаса, и оба они выглядели бесконечно влюбленными.

– Привет, детка! – услышала я за спиной.

Я обернулась, чтобы взглянуть в лицо моего собственного мужчины. Уилл протянул мне бокал шампанского и чокнулся со мной. Ему бы следовало попросить меня принести ему костюм, чтобы переодеться к началу вечеринки, но он выглядел таким сексуальным в джинсах и белой рубашке под смокинг. Галстук-бабочку он засунул в задний карман, а темные очки поднял на лоб. Мы оба выпили, не сводя друг с друга смеющихся глаз.

– Ну вот, – сказал Уилл, вытирая губы тыльной стороной ладони и обнимая меня за плечи, – думаю, мы неплохо организовали нашу первую свадьбу.

– Наверное, могло быть и лучше. Мы могли бы нанять поставщиков продуктов, пару помощников для Делл, а может быть, даже и установить настоящий котел для приготовления еды.

Уилл уставился на меня:

– Я тебе говорил, как ты сегодня чертовски хорошо выглядишь?

– Говорил, – ответила я, оглядывая свое голубое, как васильки, платье на бретелях.

– А я упоминал о том, как ты блестяще все организовала?

– Ну-у, пару раз, пожалуй.

– А я говорил, как сильно я тебя люблю?

– Ну, сегодня днем, когда ты затащил меня вон к тем шпалерам и поцеловал на глазах у всего честного народа.

– А, ну да. Что-то такое я помню.

Мы стояли рядом, раскачиваясь под прекрасный голос Соланж.

– Наверное, нам придется нанять поставщиков на нашу собственную свадьбу, да? – спросил Уилл. – Или вообще нанять какую-нибудь стороннюю компанию, чтобы ты могла полностью расслабиться и веселиться?

Я вытаращила глаза, пытаясь справиться со слезами.

– А я и не знала, что мы собираемся пожениться!

– Ну, я хотел сказать, если ты не хочешь выходить за меня замуж, я буду счастлив просто быть твоим мужчиной в фантазии номер один на всю оставшуюся жизнь. Это ведь большой Шаг.

Я наконец повернулась к нему лицом, и слезы все-таки выступили на моих глазах.

– Да, но я принимаю этот Шаг. Я принимаю его всем сердцем.

– Это значит «да»?

Я решительно кивнула, настолько охваченная счастьем, что ничего не могла сделать, кроме как крепко поцеловать Уилла. Я выбрала тебя, а ты выбрал меня.

Группа заиграла похожую на марш песню «Street Parade» и зашагала вперед. Я вытерла глаза, и мы, прихватив выпивку и взявшись за руки, пошли следом за музыкантами и всеми остальными по Третьей улице к Сент-Чарльз-авеню.

Мы явились как раз вовремя, чтобы присоединиться к большой праздничной процессии, и я прижималась к Уиллу, а его рука обнимала меня за плечи, и вот уже солнце зашло над этим безумным и прекрасным городом, который я наконец-то могла назвать настоящим домом.

Благодарности

С самого начала настоящего проекта я ощущала поддержку, одобрение, совет и руководство со стороны моего редактора Ниты Проновост. Я не ввязалась бы в эту авантюру, не чувствуя у себя в тылу ее и всех сотрудников издательства «Random House» в Канаде, в особенности Кристин Кокрейн, Скотта Ричардсона, Зоуи Маслоу и Адриа Ивасютяк, великолепного агента по рекламе. Спасибо Сюзанне Брандрет и «Cooke Agency» за превосходную поддержку за рубежом. У меня самый лучший литературный агент, который к тому еще и внимательный читатель, и друг. Спасибо тебе, Кристи Флетчер, и твоей звездной команде, особенно Рашель Кроуфорд, Мелиссе Чинчилло и Кевину Коттеру. Хочется прокричать слова благодарности Грегу Салливану, который заинтересовал моей персоной так много новых преданных читателей.

Хочу поблагодарить моих лучших друзей и первых читателей: Лизу Лаборд, Кэти Джеймс, Сару Дернинг и мою сестру Сьюзан Габриэль. Вы постоянно улучшали мою рукопись своими вдумчивыми вопросами и дельными предложениями. Спасибо вам большое! И наконец, от всей души я хочу поблагодарить каждого читателя более чем в тридцати странах, который выбрал книги этой серии и сказал добрые слова о них своим друзьям. Спасибо вам за то, что нашли место на своих переполненных книжных полках для истории о любви, непохожей на другие. Спасибо вам, спасибо и еще раз спасибо!