День Гондваны Пышкин Евгений

ГЛАВА 1. Сон, не сон

Ручей нес тихую песню, журча и переливаясь мелодией, как тысячи колокольчиков. Вода бледно-голубой лентой начинала путь в горах у нижних границ снежных шапок. Тонкие струи, шепча, прокладывали дорогу из-под толстого слоя фирна до небольшого озера.

Солнечные лучи, едва пробиваясь сквозь листву, переплетались с песней ручья, и, казалось, не вода, а свет стекает по выточенному водой желобу. Камень влажно поблескивал.

Здесь всегда приятно отдохнуть на камнях. Забыть ненадолго о том, что сопровождало, и будет сопровождать тебя сквозь время. В полдень деревья хранили утреннюю прохладу.

Сатх, прижав колени к груди и обхватив их руками, сидел на камне. Он сосредоточенно всматривался в течение ручья, слушая журчанье, следил за игрой света. Так проходило каждое утро. Он пытался уловить в этом что-то родное и близкое.

Сатх расслышал звук шагов. Песок тихо зашелестел. Он обернулся и увидел девочку, подошедшую к озеру. Она, делая вид, что не замечает его, зачерпнула воды и поставила кувшин на плечо.

– Здравствуй, – прозвенел ее голос серебряным колокольчиком.

– Здравствуй, – осторожно произнес он.

Она улыбнулась.

– Меня зовут Мирна, а тебя?

– Сатх.

– Это хорошо.

И Мирна ушла. Она растворилась подобно призраку.

Сатх припомнил ее движения. Они оказались скупыми, но ловкими и быстрыми. Вот Мирна наклоняется к глади, ее лицо отражается на зыбкой поверхности и тут же исчезает в ряби, зачерпывает воды, ставит кувшин на плечо – и всё наполнено красотой. Короткое мгновение встречи длится и длится, и вновь начинается сызнова, повторяется, как загадочный сон.

Мать не могла не заметить странную задумчивость сына, когда тот вернулся домой с озера.

– Сатх, о чем ты думаешь?

– Я на озере видел девочку. Она пришла за водой. Ее зовут Мирна.

– Мирна?

– Кто она?

– Возможно, дочь куратора Амата Нея. Ней – древний род. Помнишь, я тебе рассказывала историю объединения Гондваны? Прапрадед Мирны – куратор, что служил при Дионе, последнем властителе западной части страны. Затем восток и запад стали единым целым. Но почему, ты, задумчив? Она тебе понравилась?

– Не знаю. Я…

Сатх смутился. Он не нашел нужных слов. Понравилась ли она? Привлекла внимание – да. Но Мирна – краешек дивного мира, сладкий ломтик странного воспоминания о потерянном рае. Будто эпизод забытой жизни. Среди пения птиц, шелеста листвы и голоса воды он явился из тех загадочных мест.

Но задумчивость Стаха развеяли друзья. Они – Астар, Зарэт и Ригз – пришли и позвали с собой.

Отец, вернувшись, спросил:

– Руи, где сын?

– Ушел с друзьями, Вирн. Кстати, Сатх видел Мирну.

– Дочь куратора Ган-Дион-Тира? – Руи кивнула. – Неудивительно. Их дом, насколько мне известно, неподалеку. – Вирн сосредоточено посмотрел в глаза жены. – И что он сказал о ней?

– В том-то и дело, что ничего определенного. После встречи с ней он сам не свой. Задумчив. Может, он влюбился?

– В таком возрасте? Нет. Просто Мирна ему понравилась.

– Уверен? – и в голосе Руи прозвучали те ноты, которые мог понять только Вирн.

Он впервые увидел Руи в детстве. Затем были встречи и расставания, но дороги их судеб сошлись вновь. Теперь для того, чтобы никогда не расходиться.

Не нужно было объяснений. Вирн понял намек Руи. Могло показаться, что прошлое воскресло опять. История повторяется, но на этот раз с Сатхом.

…

– Привет, Сатх, – сказал Астар. – Мы тут одну игру придумали. «Последний бой» называется.

– Я не люблю играть в войну, – ответил Сатх.

– Это не про войну. Мы решили разыграть последние дни двух царств.

И Астар рассказал о театрализованном представлении, что видел в столице. Там на арене юноши и девушки танцевали переодетые в богов и людей. Боги – Хаос, Матерь Мира – и духи незримо присутствовали в театре мистерий. Они были рядом. Люди не слышали и не видели их, но чувствовали сердцем и разумом. Танец без слов, лишь жесты: мягкие и плавные, жесткие и резкие – все они выражали эмоции. Ломаные движения рук и резкие выпады корпуса, точно тело пыталось пробиться сквозь невидимую сеть – это служители Хаоса. Свободные и непринужденные – духи Матери Мира.

Именно это и предложил Астар. Зарэт и Ригз принесли высохшее дерево.

– Это будет началом всего, – пояснил Зарэт с серьезным видом.

Толстую узловатую ветвь поместили в центре нарисованного круг. Круг – граница арены.

– Нет, а все же, что такое начало всего? Не Хаос же? – поинтересовался Ригз.

…

Урок проходил под открытым небом в ажурной тени деревьев. Учитель Хайм Длаз, подождав пока дети разложат циновки на камнях и устроятся удобнее, окинул их взглядом и произнес:

– Здравствуйте. Пришло время знакомиться. Начнем с ближайших ко мне учеников и закончим дальними местами.

Ученики, не спеша, представились. Каждый упомянул свою касту, назвал имена родителей, немного рассказал о себе.

– Замечательно, – произнес Хайм. – Обо мне вы уже слышали и знаете мое имя. Пусть сегодняшней темой занятия будет вчерашний день. Им не стоит пренебрегать. Только легкомысленный и безучастный человек отмахивается от него: ну, подумаешь, ну, был день, и не стало. Или: а вот еще один день прожит, слава богам! Поэтому вопрос: кто что делал? Начнем с тебя, Ригз.

– Учитель, я вчера с друзьями играл в историю о воссоединении Гондваны. Мы начертили на песке круг, а в центр положили сухую ветвь. Вот эту ветвь мы назвали началом всего, но что значит начало всего, так никто и не объяснил. Так что же это? Разве Хаос?

– Хороший вопрос для твоего возраста, – улыбнувшись, сказал Хайм. Он окинул взглядом детей, будто ища ответа, и вновь посмотрел на Ригза. – В начале времен, а точнее до всего, до пространства и времени, был Хаос, а затем зародилось время, из него появилась Матерь Мира. Вот тебе и ответ, если говорить кратко.

– Но как это может быть? Как из ничего является что-то? – удивился Ригз.

– О Хаосе нельзя сказать, что он – ничего. Он нечто со знаком минус. Он находится по ту сторону бытия. Так лед и вода суть одно и то же, но при разных условиях. Солнце согревает лед, он перестает существовать, превращаясь в воду. Я говорю сравнениями. Солнце – это время, лед – Хаос, Матерь Мира – вода. Но властитель небытия не хочет понимать, что Великая Матерь есть его продолжение. И неизбежно возникает время, которое переплавляет беспорядок в гармонию. Таков вселенский закон. – Хайм Длаз сделал паузу, чтобы перейти к другой теме. – Ты, Ригз, упомянул о возникновении единой страны. Так вот, это событие тоже подчинено универсальному закону, внутри которого действуют малые силы. Здесь многое переплетается: разная степень ответственности за одинаковые преступления и принцип меньшего зла. Вот об этом последнем и хотелось сказать сегодня.

– Учитель, а как можно по-разному отвечать за одинаковые преступления? – спросил Амат. – Я ходил с отцом на судилище, это там, на площади, где проходят праздники. Так вот, чиновник судит одинаково, если проступки одинаковые.

– Конечно. Ты прав абсолютно. Но ты говоришь о суде земном, о земных законах. Я же, указав на ответственность, имел в виду законы небесные. Людские законы должны приближаться к небесным законам, становясь высшей справедливостью. Приведу пример. Убийство – преступление, но оно может быть оставлено богами без внимания. Если один человек напал на другого, хотел ограбить, и обороняющийся убил нападавшего, то он не считается преступником. Но порой случается обратное. Грабитель убивает жертву. То, конечно, мы говорим о преступлении. Опять же, возвращаясь к первому случаю, когда разбойник погибает, то мучения, испытанные им во время ухода в иной мир, снимают часть груза ответственности за совершенные ранее злодеяния. Этим примером я хочу показать, что арифметика кармы сложна, она доступна во всей полноте только мудрецам. Лишь жизненный опыт приносит осознание того, как действует этот механизм. Но я хотел вспомнить вновь историю воссоединения Гондваны и сказать, что не все ратовали за единую страну. Противники нового государства попали в тюрьмы, часть сбежала, кого-то убили. Вопрос. Можно ли оправдать принесенные жертвы во имя иного устройства? И вот тут действует принцип меньшего зла. Что случилось, если б существовали восточная Гондвана и западная Гондвана? Наверно, случилась бы новая война, тысячи убитых, сотни разоренных домов, десятки вымерших деревень. То есть произошло бы большее зло. И когда боги видят, что в туманном грядущем есть возможность большого кровопролития, то делается ими все лишь бы избежать этого. Оправдывается ли убийство противников объединения страны? Нет. И кто пошел на это убийство после смерти не избежал оков Хаоса. Но доля страдания их в том мрачном мире меньшая, ибо они предотвратили большее зло. Когда вступите во взрослую жизнь, не все будет просто, как я рассказал на примере, ибо в жизни происходит столкновение кармы отдельного человека и кармы общества. Кроме того, есть мгновения, когда надо принимать быстрое решение, некогда думать, некогда взвешивать на весах справедливости разные меры. Бывает, что времени у вас много, чуть ли не вечность, но постичь какое решение станет правильным, вы не можете. – Хайм Длаз посмотрел на детей. – Люди хотели жить в единой стране, и они пожертвовали собой ради этого. Мы не смеем осквернять их память. Но каждая из враждующих сторон по-своему права. Закон жесток? Но сам закон меньшее зло в сравнении с хаосом.

Учитель вновь сделал паузу и закончил:

– История о разбойнике и жертве – ясный пример. Держите его всегда в голове. А будете взрослее, поймете и сложные явления. На сегодня всё. Есть какие-нибудь вопросы?

– Учитель, – произнес Сатх. – Я много раз слышал о «Книге Начал». Вы читали ее?

– Конечно. – Хайм удивился. – Ты хотел бы ее прочесть?

– Да.

– Есть древняя копия этой книги. Она находится на Острове Богов. Но и в наших библиотеках ты сможешь найти это писание. Хочешь, я провожу тебя и покажу книгохранилище?

…

Пока они шли в сторону библиотеки, Длазу показался странным интерес Сатха к «Книге Начал». Конечно, он всегда поощрял тягу к знаниям, но не слишком ли рано Сатх Ной сделал первый шаг к ним? Сейчас не тот возраст, чтобы действовать. Сейчас важно для ученика одно: внимать и запоминать, складывать драгоценные крупицы знаний, чтобы потом ими воспользоваться. «Он решил взять вершину не по своим силам», – подумал учитель.

Они пришли в книгохранилище и осмотрелись. Был небольшой зал для приема посетителей. В углу стоял грубо сколоченный стол, на нем аккуратно лежали несколько свитков. Рядом со столом – чаша-факел на треножнике. Далее виднелся коридор. Вдоль его стен располагались полки, больше похожие на квадратные ячейки с лежащими в них металлическими цилиндрами. Они приковали внимание Сатха.

– Здравствуйте, учитель Длаз, – поклонился библиотекарь. – Что вы желаете взять?

– «Книга Начал», – ответил Хайм.

Когда библиотекарь принес рукопись, учитель и ученик проследовали до конца коридора и повернули налево, где находилась читальня.

Сатх занял стол и, развернув свиток, посмотрел на Длаза.

– Я тебя ненадолго оставлю, – понимающе произнес Хайм.

И Сатх начал читать.

Сатх читал и читал дальше, все больше погружаясь в сказочный мир, застывший в иероглифах. Новые слова, как неведомые сущности, выныривали из глубины времен, вызывая странные и непонятные чувства. Память о них частично стерлась, но она превратилась в музыку. Это была музыка вселенной. Мелодия не грозная и бушующая, а спокойная и убаюкивающая. Сатх не заметил, как погрузился в нее. Дневной разум померк, и сознание отправилось в завораживающее путешествие по сновидениям. Сатх увидел сон: морское побережье, и закатное солнце окрасило песок и воду розовым цветом. Шелест песчинок. Будто желтая струйка, рассыпаясь, бежит по сухому пергаменту. Звук приблизился. Сатх обернулся. Перед ним плясал суховей. Песок вихрился, и вдруг исчез. На его месте возник старец.

– Меня зовут Свис. Я дух пустынь и сухих ветров, – сказал незнакомец. – Матерь Мира послала к тебе. Она знает, что беспокоит твой ум. Ты еще не можешь облечь беспокойство в слова, но я вижу, искра иного сияет внутри. Ответь на вопрос: кто автор «Книги Начал»?

– Даже гондванские мудрецы не ведают об этом.

– Хочешь узнать имя?

– Я не думал об этом.

– Отправляйся на Остров Богов, Сатх.

– Вы знаете, как меня зовут?

– Ты очень странное существо. – Старик задумался на мгновение. – Я упомянул о Матери Мира, а она знает, как тебя зовут.

– Теперь понятно.

– Отправляйся на Остров Богов.

Сатх протянул руку к Свису, но она прошла сквозь старца, и мальчик почувствовал прикосновение множества песчинок. Песок сыпался на кожу. Старец превратился в суховей и вскоре исчез.

– Сатх, проснись, – прозвучал голос Длаза.

– Учитель?

– Я не хотел тебя тревожить. Ждал, но ты не выходил из библиотеки. Много прошло времени. Уже вечер. Тебе пора домой.

А Сатху чудилось, что сон о духе пустынь продолжается. Может, тот старец был похож на учителя? Может, это опять сон. Сатх внимательно посмотрел на Длаза.

Тот заметил пристальный взгляд и спросил:

– Что-то случилось?

– Учитель, а вы знаете, как добраться до Острова Богов?

– Конечно. На корабле. Если будет хорошая команда и попутный ветер, то за два восхода можно доплыть. Но тебе это зачем? Вроде рано.

Хайм улыбнулся.

– Мне надо туда.

– Странный ты. Сначала «Книга Начал». Теперь Остров Богов. Я не возражаю, но учти, без присмотра тебя никто не отпустит.

– Значит, я поеду?

– Всему свое время, – задумчиво произнес учитель.

Он вновь поймал внимательный взгляд Сатха, и стало тревожней на душе. Хайм решил, что перед ним другой ребенок. Тело то же, а душа изменилась.

ГЛАВА 2. Прибытие на Остров Богов

Сатха волновал тот старец. Появившись раз во сне, он больше не беспокоил, но вопрос свил гнездо тревоги: «Зачем надо плыть на Остров Богов? Неужели автор „Книги Начал“ жил там?» Но стоило ли обращать внимание на сон? И тогда всплыла фраза, услышанная когда-то: «Иногда то, что считается сном, таковым не является. Бывает, что это просто видение».

Ум Сатха оказался слишком молод, чтобы провести границу между игрой воображения и прозрением. Смутил Свис. Почему Матерь Мира послала его известить? И почему Свис явился ему? Вопросы, вопросы и вопросы без ответов. Вопросы как куски мозаичного полотна, рассыпаясь, не стремились к порядку, и невозможно понять, на какие из них стоит обращать внимание, а какие отбросить в сторону?

Спустя пару дней после сна в библиотеке, Сатх решил, что это связано с сыном богов. Почему? Он и сам не знал. Чудесная сказка Вирна Койя о сыне богов виделась интересной игрой ума, но не более. В названии этой легенды слышались «непостижимость» и «недосягаемость». Как если б Сатх смотрел с равнины на самую высокую гору. Взобраться на нее невозможно, ибо слишком она крута. Увидеть вершину нельзя – она теряется среди облаков. Вот таков и сын богов – красив и величественен. Но наполнен ли он содержанием? Или это просто бездушный идол?

Сатх не отказался от поездки на Остров Богов. У Хайма и в мыслях и не было потакать ученику, но, видя, что желание не тускнеет, решил пусть будет, что будет, они вместе поедут туда.

Торговый корабль шел на Северный полуостров и по пути причаливал к Острову Богов.

Глядя на карту, капитан сказал:

– Вы со своим учеником сойдете на Острове Богов. Далее. – Он указал тупым концом стило маршрут – красную пунктирную линию. – Я вдоль Крокодильего острова проследую к Северному полуострову. Там моя команда пробудет какое-то время. Вопрос. Господин Длаз, через какое время вы предполагаете вернуться домой?

– Неделю.

– Путь в одну сторону занимает около семнадцати дней. Я не успеваю в любом случае. Если случится еще один корабль, идущий от полуострова, дело другое. Я могу передать им, чтобы забрали вас. Но, как и положено, на обратном пути я причалю к Острову Богов.

– Хорошо, пусть так, – согласился Длаз.

– Мы отправляемся сейчас. На месте окажемся с рассветом, – предупредил капитан и покинул каюту.

Через несколько минут торговое судно отправилось в путь. Сатх и Хайм Длаз вышли на палубу.

Оказавшись далеко от берега, матрос установил в носовой большой арбалет, зарядил длинную стрелу, на конце которой был прикреплен каплеобразный поплавок, выкрашенный в ярко-белый цвет. К оперенью привязана тонкая и прочная бечева, намотанная на небольшую лебедку. Матрос выстрелил. Буй упал в воду впереди судна. Капитан приложил руку к груди, приготовившись считать удары сердца. Человек в носовой части поднял руку – значит, судно передней частью сравнялось с буем. Он прошел недалеко от левого борта, и вот матрос на корме поднял руку. Капитан закончил считать удары сердца.

– Между двумя руками где-то три удара. Неплохо идем.

– Так измеряют скорость? – спросил Сатх.

– Это примерный подсчет. Можно сказать, на скорую руку, – ответил Длаз. – Обычно используют клепсидры. Но есть и более сложные механизмы.

– А время измеряют ударами сердца?

– В основном короткие промежутки, а большие – восходами солнца, лунами, их складывают в лета, затем в столетья, тысячелетья и так далее.

– А сколько лет миру?

– Об этом никто не знает, ведь время появилось из Хаоса, который существовал до начала всего, а сколько длилось одиночество Хаоса, никто не скажет.

– Учитель, я бы хотел знать историю Гондваны.

– Всему свое время, Сатх. Мы пробудем на Острове Богов один лунный цикл, не меньше. И я еще успею тебе все рассказать, если захочешь.

Хайм замолчал, размышляя о Стахе. Он сразу заметил. В Сатхе детская непосредственность соседствовала с взрослой задумчивостью. На первый взгляд, это подражание поведению старших, но Сатх не слепо копировал, он отсеивал то, что было неинтересно.

Солнце проплыло по небосводу. День отгорел, а куски времени, падая в вечность, казались бликами на море, но скоро и им суждено исчезнуть. Они не вернуться. Время необратимо, человек всегда живет по его воли. Но с пространством по-иному. Можно пойти прочь от дома, но если захотеть, то вернуться назад – обратить путь. Время не заставишь идти от настоящего к минувшему.

Сатх недолго пробыл на палубе, наблюдая за игрой света на водной глади. Его глаза устали, и он ушел в каюту, лег и тут же уснул. Мир в мгновение потух, но звуки стали отчетливей. Вот говор моря, вот корабль скользит по нему, взрезая воду и разбрасывая жемчужную пену. Даже закат, которого он не видел сейчас, обрел свой голос. Звуки разноцветной волной хлынули в сознание. Заполнили его. Необычное ощущение – видеть звук. И вот опять сверкающая волна вздыбилась и духи Лиму и Нукгур, приняв человекоподобный облик, оседлав неведомых морских животных, ворвались в симфонию сна. Сатх хотел объять необъятное. Ему почудилось, что именно сейчас это и происходит. Он был в стране, где можно заглянуть за горизонт, где другие города и страны, иные люди, солнца и луны. Так необычно видеть чужой небосвод, по которому величаво плывут две луны, а днем, сменяя друг друга – два солнца. Но как бы ни был чужд мир, он не враждебен, он наполнен добротой.

Сатх почувствовал себя морской гладью, зеркалом, в котором отражается вселенная. Короткий миг длиною в вечность. Вечность длиною в миг. Детское сознание привычно разложило сон на временной шкале: это раньше, другое – позже, но все, что увидел он, случилось одновременно.

Сатх очнулся. Похоже, стояла глубокая ночь. Учитель спал рядом в подвесной кровати. И Сатх закрыл глаза. «Скоро мы причалим к Острову Богов», – родились слова. Он осторожно выдохнул и…

И вот, новый день настал со следующим ударом сердца. Сатха и Хайма ждали на берегу пять человек. Обменявшись обычными приветствиями и пожеланиями, матросы сгрузили продукты, передав их жителям острова, и вернулись на корабль.

– Я вижу, вы прибыли со своим учеником, так ведь? – поинтересовался у Длаза один из жителей острова.

– Верно. Это Сатх Ной. Я – Хайм Длаз – его учитель. Мы здесь, чтобы ближе познакомиться с этими местами.

– Что ж, приятно слышать. Мое имя Фабиус, – мудрец сосредоточено посмотрел на гостей, а особенно задержал свое внимание на мальчике. – Я обязательно покажу вам остров. А сейчас следуйте за нами.

Тропинка убегала в заросли, поднимаясь в гору. Наконец, крутой подъем завершился. Люди стояли на вершине. Перед ними расстилалась долина. Сквозь изумрудный цвет, словно драгоценное ожерелье, прорастал Город Богов, будто созданный из белых облаков. В центре архитектурной симфонии высился храм, похожий на трехзубчатую корону. Конические башни вздымались к небесам, в них были видны вытянутой формы окна, чуть ниже – окна прямоугольные. У основания центрального зубца – арка – высокий портал. Это был вход в мистериал. Храм напоминал белую водяную лилию, только сильно вытянутую. Сатх заметил другие сооружения. Рассмотреть их во всех подробностях не удалось. Те, другие, строения оказались ниже и имели иную архитектуру, привычную его глазу. Такие здания часто встречались и в Тирии, и на Портовом острове. А вот слева от «гигантской лилии» стоял храм. Нижняя часть полусфера, она символизировала солнце, а острые тонкие башенки – лучи. В середине располагалась самая высокая из них, и на ее шпили прикреплен диск. Наконец, правый от «цветка» храм был незатейливым. Он напомнил Сатху цилиндрические зубчатые крепости Дионии, отличаясь только двумя башнями, которые будто выглядывали из-за спины своего старшего брата. За спинами этих трех великанов были рассыпаны сооружения разной архитектуры, но чаще встречали кубы со сферическими крышами, на вершине каждого из них Сатх заметил темный круг. Также он успел разглядеть тонкую паутину белых тропинок, выложенные мраморными плитами. Вдалеке, на самом краю Города Богов виднелись скульптурные композиции.

Люди, передохнув, начали спуск, нырнув опять в заросли. Храмы скрылись из вида, но когда Сатх и Хайм очутились перед мраморной тропинкой, они невольно замерли.

– Я слышал о величии этих сооружений, – произнес Длаз, – но не думал, что они настолько огромны.

– Не в величии дело. Для храмов важно иметь большие пространства внутри, чтобы изобразить на стенах мистерию от Хаоса и до появления человека. А сейчас следуйте за мной в ваш новый дом, – ответил Фабиус.

Домом было одно из тех строений со сферической крышей. Внутри чисто. Круглое отверстие вверху оказалось дымоходом. Под ним находился очаг. Посуда лежала рядом. Над очагом висел котел. Кровати – матрацы с валиками – у стен.

– Вот мой дом. Свои вещи можете пока оставить здесь, – сказал Фабиус.

– Спасибо, – ответил Хайм Длаз. – Скажу на чистоту. Я взял ученика, потому что ему приснился сон, в котором Свис настаивал посетить Остров Богов.

Хайм рассказал подробности сновидения.

– Кто знает. Может, действительно твоего ученика потревожил Свис, но вот зачем? Сны – тонкая материя, они как самый острый кинжал. Представьте себе, держишь его за лезвие, одно неловкое движение – и ты поранился. Так и со сновидениями: одно неверное суждение, и ошибки в толковании не избежать.

Длаз вспомнил учение о сновидениях. Если душа путешествует с духами Хаоса по мрачным мирам, то, проснувшись, человек ничего не помнит, но у него остается сладко-жуткое ощущение соблазна кануть во мрак, желание поддаться темному стремлению. Если путешествие по иным мирам совершается с духами Матери Мира и душа заглядывает в миры Хаоса, то у нее тоже после пробуждения остается сладко-жуткое чувство, но она слышит голос разрушения и осознает его губительность. Поэтому чтобы решить, кто был сопровождающим, не обязательно помнить сон, достаточно бывает ощущений привнесенных оттуда. Ну, а распорядиться своей судьбой ты решаешь сам: идти ли дорогой духовидца к Матери Мира, или к Хаосу.

Фабиус, всмотревшись в задумчивое выражение лица Хайма, вдруг произнес:

– Странное дело, мне показалось, будто мы давно знакомы? – И, не дождавшись ответа, продолжил: – Уж скоро вернутся из храма Отца-Солнца мои братья, а я еще не дал вам крова. Пойдемте, неподалеку расположен такой же дом, там есть свободные места.

Сатх и Хайм проследовали за мудрецом. Придя на место, Фабиус показал им кровати и, пообещав познакомить с общиной, покинул гостей, сказав, что свои вещи они могут забрать в любое время.

Чуть позже учитель и ученик вышли из жилища и осмотрелись. Их дом располагался рядом со скульптурами, которые они заметили еще с возвышенности. Скульптуры изображали историю Гондваны. Только каждый памятник минувшему не стоял отдельно, а переплетался с остальными, отчего казалось, что это какое-то многорукое фантастическое животное, стелящееся по земле.

– Учитель, а почему они слиплись?

– Всего лишь символ, Сатх. Скульптор хотел сказать этим, что все взаимосвязано и неразрывно. Вот, смотри. Здесь рассказывается о создателе «Книги Начал». У подножия, видишь, выгравированные ромбы и зигзаги? Иероглифы не пощадило время, но можно прочесть: «созидание», «человек», «без», «имя». Пройдем дальше. Вот история Гондваны до объединения. «Диония». «Тирия». Смотри, танец Иады – тоже символ. Этим все и заканчивается. Скульптуру будто срезали. Но историю объединенной Гондваны ты можешь прочитать в «Книге Времен».

Разговаривая, Сатх и Хайм не заметили как подошел Фабиус.

– Извините, что вмешиваюсь. Братья вернулись. Они хотят вас видеть.

…

Но прежде чем пригласить гостей, Фабиус заранее поговорил с братьями. Он возлежал рядом с ними на циновке.

– Не все встречали торговый корабль. Кто они, Сатх Ной и Хайм Длаз? – спросил один из мудрецов.

Фабиус рассказал.

– Ты все разочаровываешь и разочаровываешь нас. Значит, среди них нет твоего ученика? Пойми, если ты будешь тянуть с этим, то останешься один.

– У вас есть ученики, и достаточно.

– Это отговорка, – недовольно произнес один из братьев. – Опыт каждого человека неповторим. Плохо, если он сгинет в небытие. – Мудрец удобнее устроился на матраце и посмотрел на Фабиуса, изучая, будто впервые увидел. Взгляд медленно проплыл от лица к ступням. Фабиус внутренне сжался. Наконец, его глаза встретились с черными, как ночь глазами брата. – А вот, например, Хайм Длаз. Чем тебе не ученик? Мы часто берем под опеку молодых учителей из мирских школ.

– Нет, – отрезал Фабиус.

– А Сатх Ной?

– Погоди, он ведь еще мальчик, – вмешался в диалог другой мудрец.

– Ну, а что? Его душа мягка, как сырая глина, можно слепить вместительный сосуд для знаний. Как считаешь Фабиус?

– Я видел Сатха. В его глазах есть бескрайние просторы духа, но они не пустуют. Они заселены странными призраками идей, которые мне пока не подвластны. Это первое впечатление. Может, оно неверно. – Фабиус принял расслабленную позу и, облокотившись о валик, улыбнулся уголком рта. – Но, братья, не кажется ли вам, что наш разговор является беседой умудренных мужей? То есть мы парим, как птицы в высотах духа, но не решаемся спуститься ниже. Сверху виднее, никто не спорит, но мелкие детали теряются, ускользают от нашего ока.

– Ты считаешь, мы слепы? И не видим очевидного, то есть, среди этих двух нет того, кого ты ищешь?

– Похоже, он прячет от нас какой-то секрет, – вмешался в беседу еще один мудрец.

– Верно, – ответил Фабиус. – Я расскажу вам о нем позже.

– Почему позже?

– У каждого человека есть тайна, что-то сокровенное. Вы согласны со мной? Да? Ведь что-то должно оставаться только для себя? Неприкосновенное для других людей, так ведь? Только боги ведают, что за тайну хранит Фабиус, но я обещаю вам открыть ее, и поэтому не будем торопиться. Могу только сказать об истоках этого секрета. Он связан с Вирном Коем.

– Твоим учителем?

– Да.

– Ты заговорил о себе в третьем лице. Тоже начинаешь парить в вышине, – улыбнувшись, произнес брат. – Кстати, случайно не сказал гостям, что Кой провел последние года жизни на нашем острове?

– Нет.

– И не говори. А то начнутся расспросы.

– Я помню, Вирн Кой завещал, чтобы никогда не упоминали об этом.

– Ну, что-то мы заболтались. Зови гостей к нам. Мы хотим узнать, как бурлит жизнь на других островах.

ГЛАВА 3. Храмы и слова

На следующий день Фабиус повел гостей в храм Матери Мира. Они прошли невысокий и короткий портал, а затем показалось, что потолок взмыл вверх, и невозможно было его разглядеть. Свод храма все устремлялся и устремлялся ввысь, пока не сходился в одной точке. Узкие окна в вышине светились синевой.

– А я увидел перед входом львов. Зачем они? – спросил Сатх.

– Скажем так, это память о древних верованиях нашего народа. Племена были многочисленны. Сколько племен, столько и вер, – ответил Фабиус. – Неизвестный скульптор высек эту царственную пару, когда создавался город богов. Кстати, львы есть не только у храма Матери Мира, но и у храма Солнца, и храма Матери-Земли. Считалось, львы – особенные животные. Когда они умирают, их души становятся стражниками на дорогах, ведущих в иной мир. Пара животных это как врата между двумя мирами. Звери охраняют покой живых, не давая душам умерших проникать сюда. Не знаю, что точно хотел сказать скульптор, но изваяния предупреждают нас: вы сейчас пересекли границу между этим миром и тем, вы входите в сферу общения с иным.

Хайм и Сатх осмотрелись. Их внимание привлекла статуя Матери Мира. Длаз удивился не столько высоте изваяния, – оно оказалось в четыре человеческих роста – сколько неестественной белизне. Это не мог быть мрамор. Хайм подошел ближе. Матерь Мира одета в хитон, полностью закрывающий фигуру, часть ткани подобно капюшону накинут голову. Образ получился более человеческий, чем божественный. Ничего удивительного. Чтобы изваять богиню скульптор ищет прототип среди смертных. Наконец, мастер находит девушку, тот идеал, который навеки и запечатлевается в камне, глине, дереве и ином материале.

Вот Матерь Мира. Ее тонкие и изящные пальцы придерживают край материи у подбородка. Правая рука чуть приподнята: она собирается сделать жест приветствия или прощания. Фигура и поза проста, нет величия и надменности.

– Удивительный материал, – заметил Хайм.

– Слоновая кость.

– Не может быть. Это слишком чисто для нее, да и…

– Кость для изваяния богини была привезена с северного полуострова. Здесь ее отбеливали, вымачивая в растворе, отчего кость становилась податливой, как гипс. Секреты мастерства ревностно хранят скульпторы, поэтому, как они сделали это, не знаю.

Стены храма слева и справа от входа исписаны рисунками: множество человеческих фигур, фигур богов, травы, деревья, животные, звезды, солнца и луны.

– А это, – произнес Фабиус, – мистерия времен, события, свершившиеся много лет назад. О них можно прочесть в «Книге Начал». Смотрите, вот эти самые верхние рисунки показывают величайшее событие в мистерии: рождение времени из Хаоса, а из времени – Матери Мира.

Гости увидели небрежные мазки угольной краски – изображение Хаоса, в котором пульсирует розовый бутон – возникло время. Из сердцевины цветка вышел золотой луч. По нему, как по дороге, идет женская фигурка лилового цвета – великая богиня.

– Я заметил, – произнес Хайм Длаз. – Левая стена от входа – начало мистерии, а заканчивается она здесь, справа от входа. Но справа художник разметил камень, но не завершил работы.

– Завершил. Просто пустое место – символ будущего. Оно еще не наступило и не доступно взору мудрецов. Кто победит в вечной войне Хаоса с Матерью Мира, не известно. Сражение длиться вечно, ибо вселенная так устроена: единство и борьба противоположностей.

– Но любая война заканчивается. Для нас эта борьба кажется вечностью в сравнении с мгновенностью человеческой жизни.

– Господин Длаз, вы посягнули на то, что я сам у себя боюсь спрашивать. Что будет, когда Матерь Мира победит окончательно? А вдруг Хаос вернет всё к довременью? Думаю, истории тогда не будет. Но скажу. Я бы хотел победы света, но возможно ли?

– Вы сомневаетесь?

Фабиус грустно улыбнулся, но ничего не ответил.

Он пригласил гостей к выходу, сказав:

– Присядем на ступени. И еще одно, господин Длаз, – мудрец бросил короткий взгляд на Сатха. – Неверие порождается скудностью духовного опыта.

– Не беспокойтесь за моего ученика. Не будем ничего от него скрывать.

– Опыт – это все воплощения души во множестве миров, начиная с того, как она вышла из лона Матери Мира и до возвращения домой – обратно в лоно. Вы слышали об идеи вечного возвращения? Из глубинной памяти в сознание порой пробивается странная и непонятная тоска о доме, где тебя любят и ждут. Иногда она обретает ясные очертания. Не думайте, что человек приходит в мир, будто для того, чтобы раз скользнуть по его поверхности и исчезнуть в небытие. Очень часто опыт проявляет себя, как талантливость или гениальность.

– Автор «Книги Начал», наверно, был гением.

– Он просто вдохновляем Матерью Мира, – вдруг произнес Сатх.

Фабиус обратил внимание на мальчика. Тот посмотрел в глаза мудрецу. Фабиус задал молчаливый вопрос: «Ты ли это сказал?» Но Хайм так и не понял, удивлен ли Фабиус?

Он встал и спустился по ступеням. Обернувшись, философ проговорил:

– Почему ты не предупредил, что твой ученик обладает способностями к духовному деланию?

Хайм осторожно перевел взгляд на Сатх. Стах с любопытством смотрел на Фабиуса, но ни удивления, ни смятения не было во взоре.

– Я не хотел говорить, ведь его путь лежит в другой касте. Сатх – сын торговца.